***
— И побеждает, несомненно, ваш любимый, невероятный, самый быстрый и неповторимый — Ночная Фурия! — Зак орет в микрофон, стараясь перекричать рев толпы, что у него довольно плохо получается. Призрак финиширует раньше остальных на пару минут, останавливает мотоцикл, подъезжает к близнецам Торстонам и становится рядом с ними, не спускаясь с сиденья мотоцикла. Фанаты ликовали, подбегали к гонщику, просили фотографию, автографы. На второе неуловимый всегда соглашался, только спрашивал у кого-нибудь ручку, но вот личные сэлфи он не разрешал делать никогда — это опасно. И хотя шлем закрывал лицо и помогал изменять голос, Ночная Фурия опасался нарушения своей тайны. Люди окружают организаторов и победителя, громко произнося его псевдоним. Парню это ужасно нравится, хотя он и старается не подавать виду, незаметно вертя головой в поиске Астрид. Девушка стоит слегка поодаль в полном одиночестве, переминаясь с ноги на ногу, иногда заправляя пальцем блондинистые волосы за правое ухо. Разносятся скрежет шин и рев моторов мотоциклов — оставшиеся участники уличных гонок пересекают финишную черту. Вторым пребывает Стив Йоргенсон, третьим Диксон, а последними еще два гонщика. Йоргенсон нервно вскакивает с байка, трясущимися руками стаскивая шлем, и направляется в сторону раздающей автографы Фурии, расталкивая локтями людей, мешающих его продвижению. Черноволосый, уже оказавшись рядом с победителем сегодняшних гонок, закатывает рукава, всем своим видом показывая, что настроен абсолютно серьезно и что собирается отомстить противнику. Толпа расступается, готовясь наблюдать за интересной потасовкой, ведь все, чего требует народ — это хлеба и зрелищ, но в данном случае, именно второго. И так несимметричное лицо Стива перекошено, в глазах горит огонек злобы и обиды. — Слушай меня, придурок! — кричит черноволосый на победителя, толпа молчит, а Фурия показательно медленно поворачивает голову по направлению к Йоргенсону, слегка кивает, показывая, что внимательно слушает собеседника. Стива это только сильнее злит, и он практически ревет, словно разъяренное дикое животное. — Ах ты урод! — он поднимает кулак в воздух и направляет его к шлему неуловимого призрака. Ночная Фурия ловко уворачивается от удара, вскакивает с мотоцикла, с невероятной скоростью заламывает руку Стива ему за спину. Йоргенсон рычит, пытаясь вырваться из цепкой хватки гонщика в черном. — Успокойся, — спокойно произносит призрак, а затем ослабляет руки, быстро выпускает противника и отступает на пару шагов. Черноволосый разминает руку, скривив губы в отвратительной ухмылке. Толпа все еще молчит, замерев на одном месте, совершенно не двигаясь, заинтересованно наблюдая за перепалкой, которая грозит перерасти в серьезную драку; может быть, кто-нибудь сломает противнику нос или пару ребер. Люди, опасаясь за свое здоровье и свои жизни, расступаются, предоставляя место для потасовки. — Козел, видят люди, что ты сам напросился! — Стив, помедлив, бросается вперед на парня в кожаной куртке. Фурия, совершенно оторопев и не ожидая такой нападки со стороны противника, не успевает увернуться от правого кулака, получает прямо по ребрам и сгибается пополам. В полной тишине слышится еле различимый треск — ребро точно сломано! Толпа ахает. Ночной гонщик разгибается, приложив руку к правой стороне груди. — Черт, друг, зачем ты это делаешь? — Ночная Фурия невозмутимо обращается к парню, ударившему его. Хотя знаменитый гонщик и очень ловок, уворачиваться от массивного спортивного тела Стива все равно тяжело — парень профессионально играет в школьной команде уже пять лет, а призрак всего лишь три года тренируется. — Ты меня вынудил, идиот! Ты специально дразнил меня на трассе, чтобы я проиграл! — Сам виноват, — видимо, абсолютное спокойствие Фурии влияет на Стива, как влияет красная тряпка на быка. Черноволосый подпрыгивает к противнику и начинает атаковать. Кулаки бьют беспорядочно, и лучший гонщик Нью-Йорка еле-еле успевает уворачиваться от ударов, то приседая, то отклоняясь в разные стороны, то подпрыгивая. Стив прямо костяшками целится в шлем оппонента, но он, естественно, уворачивается. Водитель красного мотоцикла полностью выходит из себя, подключая к драке свои ноги; массивные ботинки пару раз ударяют по коленкам, животу Фурии. Резко кричит в микрофон Зак: — Так, Стив, Фурия, немедленно разошлись! Не смейте нарушать наше правило — не калечить противника! Толпа разочарованно воет, требуя продолжения зрелища. Кажется, что драка новичка и Ночной Фурии интересует всех намного больше, чем уже закончившаяся гонка. Но гонщик с драконом на спине резко поднимает в воздух руку в черной кожаной перчатке без пальцев, заставляя Зака замолчать. — Ничего страшного, Зак. Я думаю, что необходимо преподать нарушителю правил хоть какой-то урок. Толпа фанатов завороженно молчит, переводя взгляды с Зака на фаворита. Фурия слегка приподнимает шлем, открыв тонкие губы, — люди моментально начинают голосить, думая, что сейчас главная тайна их кумира раскроется, но этого не происходит, — призрак сплевывает на асфальт кровавую слюну и обратно натягивает шлем на лицо. — А что, снять его слабо, лучший гонщик Нью-Йорка? — Йоргенсон скалится, а затем громко смеется. «Чертов Йоргенсон!» — думает про себя Фурия. — «Я не могу себе позволить проиграть ему на глазах у Астрид! Даже если она на меня сейчас не смотрит, у меня нет времени искать ее в толпе. Черт, черт, черт! Как же болит в груди! Придурок Йоргенсон точно сломал мне парочку ребер!» Гонщик в черном не дожидается, пока Стив закончит говорить, и бьет спортсмену прямо в скулу, из-за чего парень отступает на пару шагов, хватаясь за место удара, а Ночная Фурия не прекращает атаковать — удары сыплются один за другим — плечо, шея, снова плечо, ребра, живот. Призрак бьет не слишком сильно, чтобы не особо навредить противнику, ведь неуловимый просто ненавидит насилие! Стив и сам не понимает, как оказывается на земле, вжимая шею в плечи, опасаясь будущих ударов оппонента. Но они не следуют — Ночная Фурия не такой человек. Все что видит Йоргенсон расплывающимся взглядом — это протянутая рука, обтянутая черной кожей. — Я ведь бил тебя ногами, почему же ты не стал? Не захотел пачкать ботинки? Фурия молчит, продолжая протягивать руку, стремясь помочь противнику. — Пошел ты! — Стив медленно поднимается с земли, сплевывая кровь на пыльную землю, а затем задевает ее ботинком, смазывая. Кто-то хлопает в ладоши, а затем и другие берутся за то же дело, увеличивая громкость аплодисментов. Организаторы подхватывают. Астрид смотрит на Фурию, а ее глаза пылают некой гордостью за гонщика, за то, что он наконец-то врезал Йоргенсону. — Ну что же, дорогие мои! Побеждает Ночная Фурия, соответственно, он и забирает сегодняшний выигрыш. Подойди ко мне, брат! Призрак пробирается сквозь толпу людей, тянущих к нему руки, подходит к Заку и Заре. Девушка хлопает победителя по плечу и выдает парню довольно тонкую пачку купюр, которая тут же исчезает в глубинах карманов черной кожаной куртки — даже не понятно, как деньги туда поместились. Зара практически кричит в микрофон, заглушая фанатов: — Мои уважаемые зрители, нам с вами придется расстаться на два дня! Следующая гонка состоится в ночь с понедельника на вторник. А место проведения вы узнаете из наших источников завтра, может послезавтра. Вдруг, откуда не возьмись, буквально за пару кварталов раздается вой полицейской сирены. Начинается паника, все разбегаются по сторонам. Организаторы прыгают на своих железных коней, их примеру следуют и дерганый Роберт Ингерман, и глуповатый Стив Йоргенсон, и Диксон. Полиция приближается, уже слышится: «Не с места!», «Руки вверх!», «Не двигаться!», «Полиция!». Фурия устало вздохнул: «Опять! Я ведь спрашивал отца, куда отправится сегодняшний патруль. Я ведь знал, знал, в Гарлеме сегодня будет всего одна машина полиции! Так почему патруль именно здесь? Черт, ребра просто горят!», — парень хватается за правую сторону груди, пытаясь подавить вспышки боли, — «Ладно, потом о своих костях подумаю, а сейчас пора сваливать отсюда!». Гонщик заводит мотор байка, уже собираясь покидать Гарлем, как замечает Астрид. Девушка испуганно жмется к стене, а ее глаза полны ужаса, впервые, хоть какая-то эмоция, — Стив уехал, бросив ее одну на трассе для нелегальных ночных гонок, — теперь она попадет в участок и опять получит от своего отца — девушка передергивает плечами в предвкушении. Сирена воет за углом дома, Астрид оборачивается, уже практически ощущая наручники на своих тонких запястьях; блондинка еще сильнее вжимается в ободранные кирпичи, чувствуя, как майка на спине трется об шершавую поверхность. Рев мотора, прямо перед ней останавливается легендарный гонщик всего Нью-Йорка — неуловимая Ночная Фурия. Хофферсон непонимающе пялится на стритрейсера, который даже не поворачивает головы в ее сторону; девушка буквально выпадает из реальности на пару секунд, возвращает ее только визг шин полицейских машин и мерзкий громкий визг сирены. Полицейские открывают двери, выскакивают из своих транспортных средств. Фурия, потеряв всякое терпение, с неким раздражением обращается к девушке, все так же не поворачиваясь лицом к собеседнице: — Что ты стоишь? Запрыгивай! Астрид моментально реагирует на реплику Фурии, подбегает к мотоциклу и, перекинув ногу, усаживается за спиной гонщика. Тонкие руки с аккуратными ноготками обхватывают грудь впереди сидящего парня. Призрак рычит, чувствуя запястья одноклассницы на болящем месте — ребро ведь наверняка сломано! — Прости, — практически шепчет блондинка, перемещая руки с груди Фурии на его талию, чтобы не доставлять тому неудобств. Мотоцикл ревет; неуловимый стритрейсер проезжает прямо перед машинами полиции, словно пытаясь разозлить их. Девушка не обращает внимания ни на что, лишь слышит, как ночной призрак обращается к своему мотоциклу и как офицеры злятся, проклиная нарушителя законов. Парочка на мотоцикле скрывается во тьме ночи, оставляя после себя лишь клубы выхлопных газов.***
— Чертова Фурия! Когда же мы уже его поймаем? Нереально достал! — офицер обращается к своему напарнику, снимая с головы фуражку и взяв в руки рацию. — Согласен, вот только этого засранца не поймать, — напарник отвечает, а первый служитель закона говорит в рацию: — Участок, вызываю подкрепление, три машины на Роуден-стрит. У нас здесь очередные уличные гонки. Фурия тоже показался, — мужчина убрал рацию в машину и достал фонарь, включил его и освятил улицу. Второй мужчина проходит пару шагов, светя фонарем себе под ноги, чтобы не упасть или не упустить чего-нибудь важного. — Эй, Крис, подойди ко мне! Неужели мне не кажется?! — напарник полицейского подходит поближе и присаживается на колени. — Кровь, — с тихим восторгом произносит офицер, светя на пыльный асфальт. — Представь, что это его кровь! — второй мужчина тяжело сглатывает. Оба полицейских поднимаются, осторожно перешагивая улики. Идут вперед, освещая трассу, на которой десять минут назад происходили уличные гонки, а затем замечают кое-что еще. — Знакомая вещица, Дрейк? — Крис указывает пальцем на предметы, лежащие посреди трассы. — Приветственные дары от него, мы таких уже сотни собрали! — Отпечатки? — Не оставляет, — ответил Дрейк. — Но вот пятна крови, найденные нами, станут самой важной уликой в этом деле, если, конечно, это кровь Фурии, а не какого-то фаната гонок. — Ничего, все равно вызовем криминалистов, чтобы они образцы взяли, — мужчина возвращался к машине с целью взять рацию.***
Мотоцикл несся по дороге — призрак все не сбавлял скорости, хотя видел, что погони нет. Парень гнал вперед, ведь за остановкой должен последовать совершенно не легкий разговор, которого призрак не особо-то и хотел. А с другой стороны — за его спиной сейчас сидела его возлюбленная, даже не осознающая его чувств, все равно хотелось прыгать от радости, кричать и даже петь! Поэтому железный конь продолжал свой быстрый бег. А Астрид просто наслаждалась поездкой. Хотя она ехала без шлема и на огромной скорости, никакого дискомфорта ей это не доставляло, и блондинка просто продолжала осматриваться по сторонам, пытаясь из мелькающих полос выхватить отдельные образы. Ее руки покоились на талии парня. Девушка разглядывала деревья, сверкающие небоскребы Нью-Йорка, огни ночного Манхеттена, прижималась сильнее к спине Фурии, стремясь согреться — ночь становилась все прохладнее и прохладнее. — Холодно? Девушка снова теряется. Что вообще происходит? Она едет на мотоцикле с легендарной Ночной Фурией? Как это могло произойти? — Ты так окоченела, что не можешь сказать ни слова? — продолжает допрос парень. — Да, довольно прохладно, — наконец-то отвечает блондинка, зачем-то сильнее сжимая, вонзая тонкие ноготки в спину стритрейсера, — наверное, от некого шока. Фурия шипит, показывая, что ему неприятно, Астрид отдергивает руки. Гонщик больше не чувствует прикосновений, поэтому резко тормозит. — Ты с ума сошла?! Зачем отдергивать руки, ты ведь могла упасть! — вскакивает с мотоцикла гонщик, несильно дергая за руку Астрид. — Прости, я… — Хофферсон замолкает, практически падая на траву, — не подумала, — лицо ее краснеет. — «Вот ведь дура! Он, наверное, теперь думает, что ты недалекая!» — про себя восклицала Астрид. Парень молчит, лишь стягивает с себя куртку, раскладывая ее на земле, рукой предлагая девушке присесть, и остается лишь в футболке. Блондинка смеется таким настоящим, искренним смехом, которого давно не было слышно из ее уст; Ночная Фурия удивлен, слова застревают в его горле. Лишь спустя пару долгих минут он с трудом выговаривает: — Что тут смешного? — Ты в шлеме и в футболке выглядишь довольно нелепо! — Астрид прекращает смеяться, смотрит на парня. — Прости, но я его не сниму. Вот такой у меня загон, — призрак разводит руками в воздухе, извиняясь еще раз. — Я понимаю, — спокойно говорит девушка; в воздухе разливаются тишина и напряжение, и вдруг Фурия задает совершенно неуместный вопрос: — Как тебя зовут? — девушка, оторопев от вопроса, замолкает на пару секунд и выдает: — Хофферсон, — а затем, услышав смех гонщика из-под шлема, краснеет и добавляет. — Астрид, — а мысленно себе дает подзатыльник. — Я так понимаю, что ты не скажешь свое имя? — Я — Ночная Фурия. — Это я точно знаю! Воцаряется мертвая тишина, нарушаемая лишь шелестом холодного ветра, из-за чего Астрид ежится, сжимая предплечья ладонями. Девушка предпринимает попытку разрядить сложившуюся атмосферу, ударяя парня в грудь, прямо по сломанным ребрам. — Черт, какая же ты злыдня! Больно ведь! — Прости, — Хофферсон опять дает себя по голове в своем воображении, — Слушай, ты один из немногих, кто дал сдачи Стиву! — Знаешь его? — Учимся вместе уже давно. А тебе спасибо! — гонщик в черном поднимается с земли и кланяется; Астрид живо смеется. Так продолжается около трех часов — она смеется, он ее развлекает, шутит обо всем, старается чем-нибудь увлечь. Но все хорошее рано или поздно заканчивается, поэтому, не дожидаясь рассвета, двое снова садятся на мотоцикл и растворяются в предрассветной дымке, направляясь обратно в Бруклин.