В темноте

Было страшновато. Да, Сонёль перепроверил всё несколько раз. И да, он прописал в экспозиции головную боль для Соджуна, которая должна была отвлекать его от всех внешних факторов и сосредотачивать внимание исключительно на словах Сонгю. Тем не менее, мысль о том, что сновидец может заметить внешнее вмешательство, настойчиво билась где-то рядом с жилкой на виске. А если заметит, то в лучшем случае не видать им его в качестве помощи. В лучшем. О худших Ёль предпочитал не задумываться. Сонгю должен объявить то, что они находятся в сонёлевской модели сна, сам, чтобы подтвердить для Джуна, что всё, ими задуманное, полностью безопасно. По крайней мере, Сонёль надеялся, что безопасно. После памятного случая, когда он пролежал в отключке неделю, младший согласился поместить другого человека в свой сон ровно на один раз - и то, уговорить его это сделать было не так просто. За происходящим в сознании Джуна, транслировавшимся на правый монитор, парень почти не следил - намного больше его интересовал струящийся по левому код. Пока ничего из ряда вон выходящего не происходило, но оторвать взгляд он не решался. *** Спустя неделю он почувствовал, что ожидающая тьма начинает исчезать. На тот момент Сонёль ещё не знал, почему так произошло... никто из них не знал. Спустя три дня он смог самостоятельно сесть (на что стороживший Чольсу поднял голову, не понимая, почему это тело вдруг начало двигаться без чьей-либо помощи) и взъерошить волосы Соджуну, который задремал рядом на приставленном стуле. Тот резко вскочил, нервно оглядываясь и шаря рукой в поисках чего-нибудь тяжёлого. Пёс громко гавкнул, будто смеясь над хозяином. А тот, ещё с несколько мгновений помедлив, поражённо осмысливая картинку перед глазами, вдруг кинулся обнимать Сонёля - где-то в районе пояса. Руки сжимал так, будто последний мог исчезнуть, как только хватка ослабнет. Он не говорил ни слова, и Сонёлю оставалось только растроганно посмеиваться, неловко поглаживая младшего по спине и хрипловато приговаривая, мол, ладно тебе и прочую глупость, звучавшую исключительно ради того, чтобы звучать. - Убьёшь, в конце-концов, - напомнил Сонёль. Джун с шумом выдохнул и разжал руки, выпрямляясь и садясь рядом. Взгляд поднять так и не смог. - Хён, я... - Неужто, - в комнату, со стаканом чего-то желтоватого, вошёл Мёнсу. Выглядел он, как обычно, самоуверенно: будто кошелёк вы проворонили исключительно по своей вине. - Наконец-то этот нахлебник начнёт есть самостоятельно! - Это, надеюсь, мне? - Сонёль вопросительно посмотрел на стакан. - Кому ж ещё. Лис шагнул к нему, отдавая свою ношу. Ноша оказалась бульоном, и весьма неплохим на вкус. - Спасибо, - Ёль улыбнулся. - Ты допивай давай. И стакан на место поставь. Парень, хмыкнув, послушался. Соджун всё ещё несчастно сидел на кровати, но решать проблемы хотелось по мере поступления. - Чольсу-а, - позвал Сонёль. - Подвинься, красавец. Пёс не сдвинулся с места, так что пришлось ему самому перемещаться в сторону подушки и спускаться. Мышцы тут же закололо, как будто он провёл без движения всю предыдущую жизнь; Сонёль ахнул от удивления, едва не осев на пол. Впрочем, довольно быстро с собой справился: закусив губу и заложив руку за спину на манер старика, двинулся в сторону кухни. Вообще можно было просто поставить Мёнсу на место и отдать стакан ему, но, во-первых, тот и так следил за ним всю эту неделю, а во-вторых, хотелось доказать себе, что он сможет дойти и снова не провалиться в землистый мрак. Зря вспомнил. Пол сразу стал будто хрустальный, и Сонёль понял, что любой его шаг, который будет сильнее, чем дозволено (кем-то, включающим в себя их троих, всю комнату и всё здание), может стать поворотным - туда. Он зажмурился, собираясь с силами. Это всего лишь страх. Та тьма воспринималась совершенно иначе. Просто страх. Но ведь каждый момент распадается. Есть вариант, где событие ещё невозможно, а есть вариант, где оно совершилось. И грань между ними даже не бумажная, она ещё тоньше. - Эй, - послышался знакомый голос. Тоже тёмный, но тёплый - как карие глаза его владельца. Надо что-нибудь ответить. Кажется, Сонёль замер посреди комнаты, где был телевизор и матрасы. Руки от кисти до локтя неприятно ныли от нереализованного напряжения. - Не притворяйся снова больным только потому, что пришлось пить полностью самостоятельно, - негромко. И прежде, чем Сонёль сумел осмыслить фразу, Мёнсу мягко его обнял, устраивая голову на плече так, словно снова был в форме кота. - Не надо. Вот же праздник тактильности, подумал Сонёль. Соджун в принципе избегал любых прикосновений. Лис же время от времени висел у него на руке, будучи девчонкой, время от времени здоровался полуобъятием или дружески стукал. Основной контакт выпадал на дозу Мёнсу-кота, но что с кота возьмёшь? А сейчас разобнимались, поди ты. Переживали. Переживал ли за него раньше кто-нибудь? Хоть когда-то? Сонёль аккуратно поднял руки и положил их на спину Мёнсу, чуть прижимая лиса к себе. - Не буду, - ответил он. И добавил, совсем негромко: - Спасибо. До кухни стакан был донесён успешно. И набран заново: отпаивать младшего. Мёнсу, потирая руки, заявил, что раз уж так, можно приготовить мясо. Послал за ним Соджуна с псом - по глазам Чольсу было заметно, что лучшего выбора и придумать было нельзя. - Нескоро они так вернутся, - заметил Сонёль, запирая дверь. - Вернутся. Я предупредил, чтобы вначале принёс продукты и только потом тащил свой мешок шерсти гулять нормально. Я думаю, сегодня он даже не будет возражать, - лис усмехнулся. Сонёль помедлил. - Ты расскажешь мне, что случилось? - Пойдём хоть присядем, - они вернулись к матрасам, усевшись на них друг против друга. - В принципе, ничего сложного: наш юный товарищ едва тебя не убил. - Ты поэтому его отослал? - Сонёль оглянулся в сторону двери. - Отчасти. - Отчасти? - Этот одарённый впустил тебя в собственный сон, - Мёнсу пристально посмотрел другу в глаза. - Как думаешь, насколько случайно приходят подобные идеи? Он, конечно, в то утро сам же был бледный, как смерть. И когда я притащил его к тебе, прислонился лбом, как он сказал, проверить - и сам потерял сознание. Потом шлялся с виноватым видом и сидел тут даже когда дежурить должен был я. Это меня, к слову, тоже насторожило. В объятии младшего были настоящее облегчение и отчаяние - так, по крайней мере, казалось Сонёлю. Разве можно было их подделать? - Что мне не понравилось совершенно, так это то, что когда я попытался привести в чувство тебя или же паршивца, который рухнул на пол после твоей проверки - у меня ничего не вышло. Ты знаешь, что мы можем лечить своей силой - это довольно несложно. Но мелкий не реагировал, а тебе мгновенно становилось хуже - стонал, метался, рожи всякие строил и так далее. Мы можем довольно сильно воздействовать на мир физический, и совсем немного - на мир ментальный. Во втором случае - не далее рамок, которые позволяют сохранить собственную задницу. Поэтому в нашу первую встречу я с Джуном, как ты помнишь, сделал меньше, чем хотел бы. Сейчас же не смог совсем ничего, а это значило, что здесь какая-то область ментального, в которую мне вход заказан, - лис поморщился. - И опять же, тебе становилось хуже. Как будто ожидалось, что я стану тебе помогать. И смогу добить там, где не получилось этим... сном. - Там были странные вещи, - Сонёль опёрся на руки и сделал вид, что рассматривает окно за телевизором. Избегая взгляда. - Во сне. А мы с Джуном разговаривали накануне, он переживал. - Переживал? - Да, он... - пришлось подавить смешок. - Он тогда боялся, не задел ли тебя. Ну, когда про возраст рассказал. И мы говорили о том, как и почему ведут себя люди. - Два эксперта, - лис усмехнулся, и на него снова стало возможно смотреть. - Один бросил университет, став городским скандалом, второй начал разговаривать дай бог в старшей школе... - Подожди, что? - Начал разговаривать дай бог в старшей школе. По нему не видно? - Нет-нет. Почему я стал скандалом? - Сонёль... - Мёнсу снисходительно покачал головой. - Ты на полном серьёзе ничего не заметил? - Да было бы чего замечать, - смутился тот. - Я подрабатывал ассистентом у одного из ваших преподавателей. И успел наслушаться, - лис повысил голос, копируя чужие интонации: - Да как так? Он в своём уме? А вдруг он покончит жизнь самоубийством? Наверное, он точно решил покончить жизнь самоубийством! А до него кто-нибудь дозванивался? Что же на него нашло?! Ёль склонил голову, чувствуя дискомфорт. Всё это было ожидаемо, и часть вопросов задавали ему лично - но на тот момент он был слишком захвачен своей работой с программным обеспечением и предпочёл ничего не заметить. Так было проще. - Чего лезть в чужую жизнь, - пробормотал он. - А когда мне звонили? - Да постоянно, - усмехнулся лис. - Я вначале развлекался, отвечая то как твой сосед, то как твоя девушка, но на второй день отключил телефон. - Как моя девушка? - Они очень забавно об этом потом трепались. А потом да, приходили. Сонёль закрыл голову руками, представив себе картинку. Учитывая, что приходящих он тоже ни разу не видел, оставался вариант, что встречал их тоже Мёнсу. А может, и Джун со своей псиной. Неведомо, что хуже. - Как говорили, - интонация снова стала чужой, - ты же так хорошо учился в первый год и так хорошо со всеми общался! А потом вдруг и оценки ухудшились, и выбираться стал всё реже, и витал где-то мыслями... Наверное, он попал в плохую компанию! Честно говоря, ходили мы с Сонёлем как-то в... - Что за школьные рассуждения... ты не выдумываешь? - Если бы! Руки на голове сжались - и убрались обратно на пол. - А ты-то что там делал? - поинтересовался Сонёль подозрительно. - Вот дела! - Мёнсу прицельно пнул его в ногу. - Неужто ты думал, я правда сижу дома целыми днями, пока ты учишься или разбираешься в железках? - Нет, но... - по правде говоря, он особенно не задумывался. Ким в его голове в принципе слабо сочетался с понятием работы - несмотря на подколы о её поисках. Да, лис точно куда-то исчезал, но спрашивать его об этом мыслей не возникало. Да и не хотелось, чтобы тот почувствовал себя контролируемым и вдруг испарился, пусть на Мёнсу это и не было похоже. Хотя контроль ему бы точно не понравился. - Но неужели это единственное место работы? - Это было интересно, - лис осклабился. - Не потому, что можно наблюдать за уникальным случаем учёбы без подготовки, но... у вас занятное место. В плане людей. - То есть ты... - Да, я наблюдал за некоторыми, скажем так. И парочка экземпляров для ваших с мелким паршивцем исследований была оттуда же. - Не хочу сейчас в это вдумываться, - помотал головой Сонёль. - Джун, кстати, скоро вернуться может. - Не я начал развивать тему. Только удивился, о чём вы друг с другом могли говорить. - Проехали, - усталый взмах рукой. - В общем, да, ничего странного в разговоре не было, но Джун был не самым спокойным. Может быть, он что-то хотел мне показать таким образом? Чего не смог сказать словами. Может, смутился тем, что не может быть откровенным? - Ты сам-то в это веришь? Сонёль пожал плечами. - Напоминает случай, когда мы впервые встретились все втроём, - сказал он. - А если Джун сделал всё намеренно, то зачем? - Ну, с этим-то проблем не должно быть, - Мёнсу выглядел почти довольным. - У тебя сгорела техника, когда ты попытался сделать какой-то очередной шаг в своих исследованиях. - Экранный вариант сна, да. - И как только обнаружилось, что ты не остановился, а можешь пойти дальше, паршивец тебя попытался из игры вывести. Возможно, тебе дали волю в твоих действиях, но только до определённых границ. - Зачем мне вообще давать эту волю в таком случае? Мёнсу мрачно посмотрел на него. - Я предполагаю, что стражи, тебя проверявшие, могли не поверить первоначальному заявлению своего вестника. И не поверить не ему, а тебе - ты мог обвести паршивца вокруг пальца. - Какой я грозный. - Дай договорить. Это несложно предположить, учитывая, что сами лисы ментальное не считывают. Даже если паршивец не в первый раз таким занимается, лично мне было бы проще поверить, что у него не получилось, чем в полный успех и при этом уверение, что ты безопасен и даже не смотришь в сторону мести... или что он там сказал на самом деле. Предположим, решение остаться рядом с тобой для перепроверки он сделал по своей инициативе - по каким-то причинам, - а потом получил одобрение этого решения. Быть тень в тень, следить за твоими действиями, сообщать, и не дать зайти слишком далеко... ты в этот раз дойдёшь сам, если я попрошу тебя принести воды? В горле пересохло от вас обоих. - Что? - Сонёль на мгновение растерялся от резкой смены темы. - Да, дойду. Он встал, погружённый в свои мысли. Может ли хотя бы на секунду оказаться, что вариант, предложенный Мёнсу - правда? Может, безусловно. Более того, складывалось слишком хорошо. А искренность... что, если якобы доверие Соджуна и его большая расслабленность рядом с Сонёлем были способом заставить второго раскрыться? Успокоиться. Смотри, я никому не друг, кроме тебя. А что так быстро перешёл в эту категорию - так это ты такой удивительный, захочешь - и то не сможешь закрыться! И таланты какие, ух, сплошное вдохновение. Никто не сможет помочь, кроме тебя. Ты особенный, Ли Сонёль. Конечно, таких слов Соджун никогда бы в жизни не произнёс, но общая суть увязывалась. Кому не польстит, если его выделить? Налив стакан для Мёнсу, сам Сонёль отхлебнул воды прямо из банки. А что, если всё наоборот? Что, если лис намеренно настраивает его против мальчика-сновидца? Если, поёжился Сонёль, мальчик вообще есть. Если данные о лисьих способностях не были иллюзией, как и разговоры об ограниченных возможностях. Разве не забавная ситуация - бескрылый птенец грезит о том, как пытается взлететь? Или - тут он похолодел - или кто-то пытается таким образом исправить ошибку, допущенную много лет назад. Его лишили силы, а он не успокоился. Возомнил себя равным. Зарвался. И нужно убрать его окончательно - но перед этим преподать урок. Показать иллюзию, где всё возможно, а потом рассмеяться в лицо. Выжечь дотла самолюбивого без четверти человечишку. А может быть, они в сговоре. Сонёль сглотнул, понимая, что надо возвращаться. Не было, не было совершенно никакой возможности проверить всё это. А чего он хотел? Он и правда зарвался. Хотя такая ли он важная птица, чтобы уделять столько внимания? А может быть, и не было изначально никакой силы. И сейчас он грызёт мягкую стену своей палаты, бредя про лис, сновидцев и прочее зверьё. Комплекс неполноценности, доктор, такая штука... Помните, он говорил, что его родителей убили за вмешательство в войну? Нет, я ещё не поняла, в которую. Это же явная месть. Возможно, родители им пренебрегали в пользу работы, вот мальчик и затаил злобу. А в качестве компенсации стресса возомнил себя особенным. Но вот эти таблетки должны подействовать. Ну, что я говорила? Взгляд становится осмысленнее. Доктор, кажется, он нас слышит. Господин Ли Сонёль? Вы с нами? Как вы себя чувствуете? Ощущаете, что очень долго спали? Да, господин Ли Сонёль, так оно и было. Вам снился очень плохой сон. Но мы поможем вам от него оправиться. Выпейте воды, хорошо? Во-от. - Я же спросил, дойдёшь ты сам или нет? - голос Мёнсу вернул его в реальность. Тёмные глаза смотрели хмуро, а руки держали его за плечи. Кажется, действие таблеток было кратковременным, доктор. Но ничего, это уже прогресс. Сонёль уставился на него, будто видел в первый раз. Всматриваясь. Изучая. Предполагая. - Прости, - сказал он виновато, встречаясь с лисом взглядом. Отведёт? И Сонёль не отведёт. Насколько правдивы эти глаза? - Кажется, эта кухня проклята. - Кажется, это её посетитель проклят, - голос ворчащий, а глаза серьёзные. Хочется, чтобы были правдивыми, чёрт возьми. - Как ты себя чувствуешь? Если спросить, почему беспокоится, наверняка обидится. Ему есть, на что - сколько он о Сонёле хлопотал. Если он - правда, конечно. Если нет, то пусть обижается. Но ведь проверить, проверить-то никак нельзя... По крайней мере, пока. - Голова кружится, - ответил Ёль. - Как бы то ни было, Джуну стоит поскорее возвращаться с мясом. Кажется... - он тихо рассмеялся, - я немножко ослаб. Простите. Лис отпустил сонёлевские плечи и взял со стола давно уже ожидавшую его воду. - Не буду сейчас принуждать к каким-то решениям, - сказал он. - Но рано или поздно их надо будет сделать. Лучше, если какой-то вариант появится до того, как паршивец расскажет тебе свою версию и, наконец, рассыпется в извинениях. - Ты так зовёшь его паршивцем, будто уверен целиком. - Он в любом случае паршивец, даже если кристально чист, - парировал лис. Наконец, звякнули в двери ключи, впуская чуть ожившего Соджуна и пса, ставшего изрядно менее чистым. Больше разговоров о произошедшем в тот вечер не было - Мёнсу жарил мясо и лапшу. Ради разнообразия, он находился в облике невысокой рыжеватой девушки (судя по реакции Джуна, той самой, которая помогла младшему скоротать проверку в клубе), и вёл себя крайне дружелюбно. Напомнил, что сегодня они празднуют и вообще. Кормил Чольсу обрезками и, раздобрив, станцевал с ним вальс, уложив лапы счастливого пса себе на плечи. Джун за вечер произнёс пару слов, но, кажется, ощутив, что Сонёль не собирается его закапывать и/или выгонять, значительно расслабился. Впереди, впрочем, была ещё ночь, о чём девчушка не замедлила напомнить, легкомысленно накручивая лапшу на палочки. И добавить, что ну о-очень бы хотела, чтобы эта ночь прошла без проблем, а то девичье сердце может не выдержать и начать толкать на импульсивные поступки. Младший будто бы никак не среагировал. Сонёль же понял, что больше не сможет воспринимать ни одного из них до конца всерьёз. Да и само происходящее тоже. А раз так, можно перестать себя в некоторых вещах ограничивать. Вначале казалось, что ощущение нереальности происходящего - в общем, или же со стороны одного из его спутников - будет преследовать Сонёля всё время. Что он станет наблюдать собственную жизнь будто из-за стекла - по крайней мере, в тот вечер казалось, что иначе и быть не может. Стекло было толстым, и поэтому весь вечер он, пусть и поддерживал разговор с Мёнсу, ощущал себя отстранённо. Тем не менее, чувство это исчезло, стоило ему выспаться - и Сонёлю приходилось напоминать себе дополнительно, что расслабляться он никак не может. Получалось, но ненадолго. Очень сильно мешал тот факт, что не было причин для переживания: лично Мёнсу Джуна третировать не стал, да и тот ограничился скомканным извинением. В остальном же, если Сонёль не просил в чём-то помочь или не требовалось выгулять пса, младшего можно было застать в угловом кресле за чтением книг. С одной стороны, это можно было счесть и подозрительным, но с другой, паренёк мог просто переживать. Выдвигаться обратно раздумали до конца недели - Мёнсу заявил, что не хочет больше работать сиделкой, и если уж выбирать между больницами, то сеульские точно предпочтительнее сонёлевских провинциальных. Вот когда будет твёрдая уверенность, что человеческие доктора не понадобятся, тогда и уедут. А что их не вызывали в первый раз...ну, ему ведь стало лучше? Стало. А в следующий раз может стать хуже. И пусть Джун не смотрит так - может, для наступления следующего раза его вмешательство и не понадобится. Когда, обеспокоенный недавним разговором о его собственном обучении, Сонёль спросил, не разыскивает ли младшего школа в связи с исчезновением, выяснилось, что тот нигде и не учился. Ремонтный же дворик звонил пару раз, но Мёнсу, как верный секретарь, от лица самого Сонёля их вежливо отшивал, напоминая о железной договорённости, его плохом самочувствии и обещании начальству тоже кое-что привезти. Единственном, что его смутило, был сам факт второго звонка - но оказалось, что виной тому не какой-то сбой в работе сил, а то, что беспокоились сами клиенты, желавшие себе конкретного мастера. Сонёль покачал головой. После этого ответа он вдруг понял, что радикальный лисий способ решения вопросов его начал немного утомлять. Больно просто подчинялась реальность любым капризам. Сейчас, когда он отвлёкся от своей обычной деятельности в виде анализа данных и программирования - по собственному желанию - это особенно бросалось в глаза. И ещё больше бросалось в глаза то, что остальной мир считал это абсолютно нормальным. А стоит ли с такими мыслями вообще продолжать за что-то бороться? И уж тем более - с такими вопросами к самому себе? Он не знал, но очень надеялся за эту неделю выяснить. Таким образом и получилось, что Сонёль, отвлекаясь от мысли закупиться тетрадями и сесть за доработку алгоритмов, начал гулять по городу. Мёнсу где-то пропадал, возвращаясь в неожиданных образах, в неожиданное время, и иногда - ловя друга в неожиданных местах. Джун же забился в, кажется, историю, пасмурно вчитываясь в нудные строчки и отвлекаясь только на Чольсу. Прогулки работали как отвлекающий фактор очень недолго - в итоге Сонёль понял, что раз за разом возвращается к одной и той же мысли. Когда ты учишься летать, это одна история. Когда ты помогаешь вылечить птичье крыло, чтобы кости не расцарапывали рану - другая. Но когда тебя, мирно стоявшего в поле, кто-то крылатый похищает, хватая цепкими когтями за одежду и пронося через горный ветер так, что захватывает дух; а затем роняет, чудом оставив в живых - это не похоже ни на что. Можно, конечно, спрятаться под землю, чтобы история не повторилась. Можно. Едва Сонёль вспоминал ощущение живой, дышащей, пульсирующей и вглядывавшейся в него темноты, ему требовалось время, чтобы вновь придти в себя. Но это раздражало. И главным раздражителем было вовсе не ощущение чужой, необъятной и непознанной силы, а ощущение собственной перед ней беспомощности. А разве не человеческая беспомощность была его бичом с самого детства? Да, ему не нравилось, когда лисья сила вмешивалась бесцеремонно. Не нравилось ещё с того времени, когда нужно было транслировать в единицы и нули энергию сновидца, и Ким приводил в квартиру людей для опытов. Возможно, дело было в характере самого Мёнсу, который любил иногда над людьми посмеяться, выставить гротескно их слабые стороны. А возможно, сущность лиса и не представляла возможным иное поведение - но ведь в случае Сонёля всё будет иначе, у него же этой сущности больше нет. Хозяином здесь будет только он. Человек ест, потому что голоден, либо исходя из каких-то минутных предпочтений. Что будет, если убрать чувство голода и обязательность пищи, но оставить саму возможность пищеварения? Определённо, нечто иное. И если он может сделать что-то для победы над своей - а может, и над чьей-то ещё в будущем - беспомощностью, то почему бы этим не воспользоваться? Да и сам Соджун изначально обратился к нему, потому что хотел лучше себя контролировать - а это ли не возможность взять процесс сновидения под больший контроль? До этого была изучена только одна сторона процесса - чужие сны и чужая память, кроме того, непосредственно вмешательство было возможно только в сознания животных более простых, чем человек. Но оставалась ведь и ещё одна сторона. Кто знает, какие сюрпризы она могла преподносить Соджуну? Может, он именно поэтому и решился показать свой сон? В итоге после одной из прогулок Сонёль, убедившись, что его подозрительного друга нет поблизости, пришёл к младшему с его любимым пулькоги (из ресторанчика через две улицы) и начал осторожно искать подход. *** Что-то шло не так. Уже в третий раз программа выдавала некий сбой без номера. На правом мониторе по-прежнему транслировался Сонгю на фоне моря, с которым Джун о чём-то говорил - визуально, по крайней мере, никаких неполадок. Текст внизу оцифровывался с небольшим опозданием, но главное - был на месте. Неужели сновидец начал что-то понимать? Или попытался проснуться? Сонёль, кляня себя за непредусмотрительность, запустил внутрипрограммное сканирование. Если проблема не прояснится, придётся вытаскивать Сонгю - слишком рискованно. Системный блок вдруг взревел, и ошибка начала выводиться на экран почти непрерывно. Изображение по-прежнему транслировалось без помех. - Да что ж ты творишь-то! - в отчаянии прошептал Сонёль. Пальцы слушались плохо. Давненько такого не было, ох давненько. Сканирование ничего не выявило - хорошо, предположим. Это сон? Сон. Значит, может выглядеть как угодно. Шумно дыша, Сонёль открыл управление и, стараясь печатать медленнее, чтобы не было ошибок, поэтапно охладил разогревшийся процессор и скомандовал откат до первой ошибки. Рёв прекратился. Потекли отчёты, сообщавшие о диалоге, о температуре воздуха и внешних настройках, об исправной работе внешнего дистрактора для Сновидца 0, о состоянии Джуна и Сонгю, о... "Неизвестная ошибка". Чтоб тебя. Откат чуть пораньше - и пусть перестаёт работать дистрактор, может быть, дело в нём. Не будет больше у Соджуна болеть голова. "Неизвестная ошибка". "Неизвестная ошибка". Абсолютно безопасно, значит. Каким образом он сможет убедить Джуна ещё раз довериться этой системе? Но ведь всё должно было быть в порядке - может быть, внешнее воздействие? Но чьё? Или дело в расстоянии? До локации Сновидца 0 несколько сотен километров, но почему тогда у сбоя нет номера? "Неизвестная ошибка". Пора было заканчивать, и очень, очень быстро. Будет другой план, будет больше времени, что поделать. На данный момент нужно, чтобы все до этого момента дожили. Никогда Сонёль ещё не работал со стиранием чужой памяти, кроме тестовых случаев. Но теперь, видимо, придётся: ни в коем случае нельзя, чтобы Джун помнил неудачу. Только делать это нужно быстро, пока ещё жива эмоциональная связь. Совершенно по-детски не хочется, но кто он такой, чтобы оперировать такой мотивацией? Однако где сейчас взять вероятность, что сбой не произойдёт и там? Вспомнилось, что для успешного завершения желательно дышать, и Сонёль глубоко вдохнул. И осторожно, в три команды, завершил сеанс сновидения. На экран вышел итоговый отчёт. Никаких ошибок в нём не было. *** Ночная Хондэ была айсбергом, и именно это туда притягивало. Машины появлялись редко, как и пешеходы - казалось, что улица спит. Тихо стояли здания, подсвечивая небо неоном. Однако Сонёлю было хорошо известно, что внутри этой тишины кипела настоящая буря. Здесь они впервые познакомились с Мёнсу. Примерно полгода прошло - настоящая дата не вспоминалась. Точка старта затёрлась, оставив ощущение, что лис был рядом кучу лет. Может, так оно и было? А встреча в клубе с милой Сохён и быстрый проигрыш пьяному претенденту на её объятия - нечто искуственное, созданное поверх. Может быть, на самом деле они дружили со школьных лет, и Мёнсу просто придумал остальную историю. Чтобы товарищ не грустил, когда начинала тихо браниться бабушка или когда домашнее задание казалось слишком сложным. Так ведь значительно веселее. Ничего не проверить. На углу разговаривала парочка с одинаковыми рюкзаками за спиной. Из клуба к ним выкатился неопределённого возраста мужчина и начал что-то спрашивать на своём полусвязном языке. Что было самым для Сонёля неожиданным, так это Соджун, сообщивший о его предложении - повторить введение в сон - непосредственно Ким Мёнсу. Сам лис, в общем-то, этого тоже не ожидал. Сказал, что отговаривать от самоубийств не собирается, но и спасать тоже не будет. Сонёль поспешил прояснить, что он будет исключительно наблюдать и фиксировать - в общем, как обычно в их работе - и воздействовать необходимо только на третью сторону. Глаза лиса заблестели какой-то идеей, но при Джуне он её озвучивать не стал. Младший же просто-напросто отказался, воздержавшись от комментариев. Его можно было понять. К своему сожалению, Сонёль не мог от этого откреститься. Вечером Мёнсу поставил перед креслом с Джуном набор соджу с разными вкусами и ласково сообщил, что отвертеться тому не удастся. Кроме того, младший, кажется, в своей попытке исчезнуть среди переплетённых листов бумаги совсем забыл их лица, и мог потеряться при возвращении. Сновидец посмотрел на него с какой-то страдальческой иронией, будто ровно за секунду до этого прочитал в книге похожий диалог, после которого главного героя убили. "Отверчиваться", тем не менее, и правда не стал. Сейчас же он мирно спал в их снятой квартирке, охраняемый огромным псом. Лис снова куда-то исчез. А Сонёль сидел на лавочке рядом с фонарём на улице Хондэ, наблюдая, как вначале мужская половина парочки, а затем и женская, раз за разом отталкивают пристававшего к ним человека нетрезвого. Последний от толчков кубарем откатывался на несколько метров, а затем зигзагами приближался вновь, поражая крепостью. Наверное, нужно было вмешаться, пока бедолагу не изломали вовсе. Но разве это его дело? Да и подвыпивший товарищ вроде как мешает мирным людям. По проезжей части неторопливо проехала полицейская машина, полностью игнорируя происходящее. "Бедолага", совершив немыслимый пируэт, наконец докатился до ног Сонёля. Тот положил руку мужчине на плечо, силой притормаживая его возвращение, и спросил: - Вам чем-то помочь? Со второй попытки на него воззрились два карих глаза. Оглядели, сбившись за плечом в небо. - Нмшай. Мужчина попытался подняться, но Сонёль с тяжёлым вздохом остановил его вновь, свободной рукой махнув парочке, чтобы та уходила. - Может, вас домой довезти? - спросил он, повышая голос. - Т - диот, - мрачно ответил его собеседник. И, ткнув пальцем в удалявшуюся девушку, протянул: - А ана-а - крлева! - Не спорю. Так вас довезти? Где вы живёте? - Тпусти, - мужчина размазанно дёрнул плечом, пытаясь высвободиться. - Не пнимаеш, я длж быть с ней! - Её король - вон, - Сонёль указал на один из рюкзачков. Могли бы и побыстрее идти, голубки. - Тк да! - радостно ответили ему. И развернулись, являя квадратную небритую физиономию и помятый галстук. - Но советник, светник-то кто? - Кто? - Ан Чорён же, прщлыга канвондовский! О-он пршивый советник. Трвить её хошт, пнимаешь? - Отравить? Ответ был неожиданно чётким: - Сто вин смешать, настоять на уксусе и горьком рисе, и слезой разлучницы скрепить! Слышал я все их приготовления! Плачут феи неба и земли, плачут ивы, весь мир плачет по королеве! - Помочь? Сонёль с тайным облегением повернулся на голос. - У меня тут спаситель подвыпивший, - виновато пояснил он. - Ты меня выслеживал что ли? Мёнсу, хмыкнув, перемахнул через лавочку и сел рядом, разглядывая пьянчугу почти хищным взглядом. Тот вдруг присмирел, будто раздумав вставать. - Ты что тут делаешь? - мягко поинтересовался он у мужчины, явно старшего. - Забыл своё место? Губы на небритом лице мелко задрожали, а глаза стали будто светлее. - Ты хотел извиниться? Задрожали и руки, медленно опустившиеся на асфальт. У Сонёля появилось неприятное ощущение, что мужчина вот-вот припадёт к земле лбом. - Не надо, - попросил он. - Видишь, за тебя даже просят, - в любезном голосе звякнул металл. - Видишь, что ты натворил? - П-п-п... - Ты должен быть очень ценной персоной, раз за тебя заступается кто-то настолько беззащитный, - рука Мёнсу легла на сонёлево плечо, вдруг становясь тяжёлой. Было не по себе, но желание вырваться, появляясь, раз за разом откатывалось. И появлялось вновь, словно зацикленное, оставляя после себя ощущение прострации. - Праст-т-т... - Этот господин только что заложил за тебя собственную жизнь. А ты что готов ему предложить? - П... - Так что? - Пощадите! - наконец, всхлипнул мужчина, таки утыкаясь лицом в асфальт. - Что угодно готов, только пощадите! - Придёшь завтра, - ласково сказал лис. - Найдешь меня. Найдёшь ведь? - Н-н-н... - Свободен. Униженный господин, спотыкаясь и трезвея на ходу, рванул в переулок. Судя по звукам, в том же переулке покуривал охранник одного из клубов, и вторжению в своё уединение был не рад. Рука с плеча не исчезала, сдавливая мышцы неожиданно крепкой хваткой. - А с тобой что делать, заступник? Давай, давай, обретай уже свой дар речи, ничего я с тобой не делал. Не делать-то может и не делал, но вдруг подступившая жуть здорово мешала. Даже не от слов про жизнь, хоть он и понимал, что любой лис может отобрать её, слушая одну только секундную прихоть. Нет, совсем другое ласково шептала на ухо жуть - о той эфемерной лёгкости, с которой им распорядились. Неважно, каких результатов он добьётся - со стороны сильного достаточно одного небрежного жеста, чтобы сделать их несущественными. - Что ты творишь? - тихо спросил Сонёль. - Я что творю? Ничего необычного. Отослал местную пьянь подальше, сижу вот. А ты, Ли Сонёль, что творишь? Если даже с этим не можешь справиться? Насмешка в голосе горчила. - Ты вроде говорил Соджунни, что не хочешь оказаться беспомощным. Врал? Сонёль молчал, ругая про себя лезущего не в своё дело лиса пополам с собственной непредусмотрительностью. - Защищённость имеет свою цену, Ли Сонёль. Ты уговариваешь заплатить эту цену пацана, который только-только научился ходить. А сам ты готов платить? - Хочешь сказать, ты знаешь, как уговорить Соджуна? - скорее выпад, чем вопрос. Рука на плече расслабилась, давая свободу. Теперь, впрочем, исчезло и желание её убирать. Мёнсу постучал по плечевой кости пальцами, заставляя посмотреть себе в глаза. Те светились своим, нечеловеческим теплом, затягивая и заставляя ощутить, как исчезает вся возможная опора. Как весь мир проваливается вниз - а Сонёль держится только потому что смотрит. Голос лиса - как голос родителя, утешающего глупое дитя. - Конечно же знаю, бедный мой добрый Ли Сонёль. Конечно же я знаю.