Night life

Боже, зачем я решила переводить названия глав? Для вашего удобства))) Выискиваю подходящие варианты, но если что – Вы всегда можете мне помочь, если Вас не устраивает мой вариант. И да, эта глава заставила мой мозг кипеть и бурлить… Надеюсь, что то, что получилось – удобоваримо. Ваша Айса. Не бечено! Микки знает, что Мэнди вот-вот ворвется, но это все равно заставляет его подпрыгнуть. Она оглядывает комнату, затем скрещивает руки и требует: - С кем ты говоришь? - Тебя стучаться нахуй учили? – кричит Микки, поднимаясь с кровати и пытаясь захлопнуть дверь перед ее лицом. Но Мэнди упрямо подставляет ногу, и смотрится почище суки. - Я слышала, как ты с кем-то разговариваешь! - настаивает она. - И не впервые. Кто это был? - Никто, не твое дело, сучка, теперь съеби! – Микки подчеркивает это еще одним жестким нажатием на дверь. - Кто тут? – Мэнди отчаянно заглядывает за плечо Микки, пытаясь увидеть чужого в комнате. Она выглядит злой, но также расстроенной. – Это звучало как… - Ладно, вот и все, - щелкает языком Микки. Он тянется к двери, грубо хватает сосок Мэнди сквозь рубашку, сильно зажимая его большим и указательным пальцами, и злобно крутит его. Она кричит от боли и возмущения, отступая, и Микки использует эту возможность, чтобы захлопнуть дверь и откинуться на нее всем весом. Мэнди неистово барабанит и кричит какое-то время, но Микки стойко держится, тяжело дыша, и в итоге она сдается, и он слушает, как она топает в свою комнату. Как только он уверен, что Мэнди ушла и это не просто трюк, Микки расслабляется и откидывает голову назад на дверь. – Ебаная сучка, - пыхтит он. – Нужно поставить проклятущий замок на эту дверь. Йен заползает в кровать, применяя крючки крыла, используя в качестве опоры ткань одеяла. Он поднимает вмятую рожицу маленькой летучей мыши, глядя на Микки, демонстрируя свои мелкие клыки, и дергая носом в форме лепестка. Явно нервничая, чтобы трансформироваться обратно, когда в любое время в дверь мог ворваться любой член сумасшедшей семейки Микки, так что Микки уступает самому себе, выходя наружу сегодня ночью. Он натягивает верхнюю рубашку, потом большой теплый свитер и, наконец, свое большое пальто (снаружи пиздец холодина), и сваливает из дома прежде, чем кто-либо начнет задавать вопросы. Пока он идет, он изредка замечает мелкого летуна над головой. Йен не хочет принимать человеческую форму в Саус Сайде – слишком много людей, которые могут узнать его – но после десяти кварталов, пройденных Микки, мышь слетает вниз и находит точку опоры спереди на пальто Микки, в процессе шлепая того по лицу одним из тонких полупрозрачных крыльев. Тот отшатывается и морщит нос в досаде. - Смотри за тем, где размахиваешь этими штуками, засранец, - цокает языком Микки, заворачивая в пустынный переулок. Он поднимает руку на высоту груди и Йен перебирается на нее, его острые мелкие коготки впиваются в кожу. Микки отопыривает указательный палец и Йен переползает на него, цепляясь лапками, перебирая захватами крыла по Миккиной руке и опускаясь так, что он повисает вниз головой на пальце Микки, мягко покачиваясь. Тяжело разговаривать, когда он в этой форме, потому что его рот в основном постоянно ухмыляется, но Микки подозревает, что Йен возможно смеется над ним. - Угу, удачная шутка, отрыжка хуева, - говорит Микки без особого жара. Крылья все же жесткие снаружи, но упитанное тельце Йена - летучей мыши покрыто мехом, что чувствуется невероятно мягким на ощупь, почти как мех котенка, так что Микки начинает рассеянно поглаживать Йеново брюшко большим пальцем. Мышь закрывает глаза и запрокидывает голову, раскрывая рот еще шире. Потом мышь исчезает и появляется Йен, вцепившийся пальцами в Микки, улыбаясь. – Чувствуется прекрасно, - мурлыкает он у щеки Микки, вцепляясь второй рукой в талию Микки, как будто они начнут танцевать. - О да? – Микки шутливо тычется носом в прохладное лицо Йена. – Поглядите, большому нехорошему вампиру нравится поглаживание брюшка. - Я бы предложил вернуть услугу в полнолуние, - говорит Йен. – Но почти уверен, что ты откусишь мне руку. - Не узнаешь, пока не проверишь, - бросает вызов Микки, но Йен просто смеется и целует его – нежно, как он делает всегда. Его клыки не такие уж большие, но они острые, и малейший промах может наделать большого вреда - если не сразу, то потом, когда Йен чувствует свежую кровь и впадает в безумство кормления. Так что он дарит Микки невесомые милые поцелуи, как будто просто пробует его рот, и это Микки всегда тот, кто навязывает большее. Они делают это в тихом одиночестве переулка, и когда Микки отрывается от рта Йена, чтобы выцеловать дорожку до подбородка Йена, он слышит шепот в ухе: - Хочешь вернуться ко мне? И Микки колеблется – даже не слишком долго - прежде чем говорит: - ХОРОШО. – Но когда отстраняется, можно сказать, что Йен забрал себе неуверенность, отсутствие энтузиазма, потому что у вампира выражение с оттенком внезапности самопонимания, и только немного больно. По дороге в квартиру Йена они почти не разговаривают. Обратите внимание, как бы это не секс плохой. Йен знает местечки на теле парня, очень быстро разузнал, что Микки нравится и что не нравится реально быстро, и Микки всегда кончал хотя бы один раз, когда они этим занимались. Это как-то странно заниматься сексом с кем-то, кому не надо дышать – Йен всегда очень тихий и холодный, в то время как Микки пыхтит и задыхается, и весь потеет – но с другой стороны, Йен никогда не устает, не нуждается в передышке. Он может долбить долго как машина всю ночь, и у него нет проблемы с тем, чтобы встало и стояло. Микки спрашивал его об этом, когда они первый раз трахнулись, как у Йена может стоять, когда у него даже нет сердцебиения. Йен просто рассмеялся и сказал: - Ты миллион раз видел, как я превращаюсь в летучую мышь и летаю повсюду и никогда не задавал вопросов, но один взгляд на мой стояк и тебе нужно научное обоснование для этого? Что… ОК, угу, вот честная оценка. Итак: прекрасный большой член – проверено. Знание, что делать с этим – проверено. Выглядит так же хорошо, как и в одежде – проверено, проверено. Тело у Йена стройное и с оттенком подростковой неловкости и оставшегося юношеского жирка – достаточно, чтобы Микки чувствовал себя неуютно, как бы он становится старше, а Йен остается тем же – и такого же холодного белого цвета целиком. Даже член бледный, и не темнеет, когда твердый. К прохладности его кожи пришлось немного привыкать, особенно в первый раз, когда Йен оттрахал Микки, потому что брррр. Но это как попасть в плавательный бассейн: сначала это ужасно и ты весь зажат, но скоро твое тело приспосабливается и чувствует просто нормально. И это прекрасно, в результате быть чьей-то «ложкой»*, кого не нужно отпихивать локтем, потому что ты чувствуешь себя как в духовке. Так, что слишком хорошо. Все хорошо. Кроме… Кроме никогда не кончающего Йена. Никогда. О, это не вопрос производительности. Он стоит достаточно долго, чтобы Микки кончил. Часто Йен затормаживается, дотягиваясь и сжимая основание члена, вздрагивая, словно он оттягивает самого себя от края. Микки предлагал ему закончить до конца каждый раз, когда они трахались – предлагал ему отсосать или отдрочить, даже предлагал выебать Йена на случай, если что – но Йен мотает головой и улыбается и говорит, что хорошо провел время, что для него достаточно того, что Микки кончил. Это не должно делать секс хуже, но это не так. В сам момент все чувствуется фантастикой, но позже Микки чувствует униженным и несчастным. Это пиздец выхолащивает. Типа того дерьма, что он не может довести своего парня до конца, даже ни разу. И Микки не может не задаваться вопросом, может быть он реально плох в постели, а Йен просто слишком вежлив, чтобы сказать это. Микки сделал бы что угодно, чтобы улучшить это, но Йен не хочет говорить ему, что он делает неправильно. Так что, вот почему он колеблется, когда Йен спрашивает о возвращении в его квартиру. Потому что Микки взвешивает страсть в животе против знания о том, как плохо он будет себя чувствовать после очередной ночи неспособности подарить Йену оргазм. Но жажда побеждает. Так всегда бывает. ~~~~~ Йен стаскивает рубашку через голову, в процессе ставя торчком волосы, и сконфуженно усмехается, взглядывая на Микки сквозь медно-красные ресницы. Он сидит на кровати, а Микки все еще пытается выпутаться из своих миллиард-и-один слоев, потому что Йен явно включил обогреватель ранее в предвкушении их возвращения сюда и поэтому в квартире охренительная жарища. - Вот, - говорит Йен, расстегивая пряжку Миккиного ремня, пока сам Микки стаскивает верхнюю рубашку и майку через голову одним раздраженным движением. Они по отдельности стащили свои джинсы и боксеры, а потом Микки набрасывается на Йена, придавливает его на скрипучем подержанном матрасе, тянется вниз между ними и обхватывает своей горячей потной рукой прохладный член Йена, сжимая и потягивая его налитУю твердость и чувствуя трогательный укус гордости за ответ. Он типа просто хочет продолжать, чтобы показать Йену, как он блять хорош – он знает - в выполнении «ручной работы». Но Йен с легкостью перекатывает их, мягко целует Микки, потом переворачивает его на живот и гладит обнаженный изгиб его задницы и мурлычет: - Боже, я хочу быть внутри тебя, Мик. – И Микки не знает, как сказать на это «нет». Йен не может согреть смазку в руках, так что он просто легонько прикасается ртом к Миккиному плечу и издает мягкие виноватые звуки, пока Микки моргает и кривится при первом прикосновении пальцев. Он тянется назад за спину, отодвигает руку Йена и берет на себя работу по трению и убеждению этого мудака расслабиться, что введение члена кажется, как что-то, что возможно, а не что-то, что разорвет его пополам. Пока он делает это, видит, что Йен хватает кондом и слышит шуршание обертки, пластиковый звук с которым Йен раскатывает кондом. (Микки однажды украдкой взглянул на упаковку. Они были экстра плотные, предназначены для снижения восприятия. Это вызывало у него нелогичную злость – как он сможет заставить Йена кончить, когда Йен вредит ему на каждом шагу?) Когда он так же готов, как и всегда, Микки убирает руку и Йен быстро вдвигается внутрь. Головка его члена ужасно холодна по сравнению с горячей кожей Микки, и тот от дискомфорта издает невольное шипение, которое заставляет Йена прижаться лбом к затылку Микки и пробормотать: - Прости, прости… - возле его уха. - Нормально, - стонет Микки. – Просто, блядь, давай уже, трахай… - А потом у него не хватает воздуха, чтобы говорить, потому что Йен двигается внутри него, этот пиздец огромный член дразнит укромное местечко Микки, и, несмотря на отсутствие энтузиазма ранее, Микки хватает всего тридцати секунд, прежде чем он хрипит имя Йена и его яйца наливаются и все выстреливается на руку Микки и простыни Йена. Если бы лицо Микки не было бы уже ярко-красным от напряжения, унижение унесло бы его на финишную прямую. Он слишком смутился, чтобы извиняться, пока Йен осторожно выходит, и поэтому он просто зарывается горящим лицом в подушку и слушает шлепок снимаемого Йеном кондома и выбрасывание того. Адреналин от оргазма у Микки недолговечен, и как только тот исчезает, он чувствует себя хуже, чем когда-либо прежде, и внезапно не может больше мириться с этим. Йен лежит рядом с Микки на кровати, натягивает поверх них одеяло и отдыхает, положив руку на грудь Микки – очевидная прелюдия к позе «ложкой». Но Микки не собирается пока что впадать в сон. Он поворачивает голову и впивается ртом в Йена, пробуя необычную сладость вампирской слюны и чувствуя языком небольшое онемение от каких-то чудных свойств в ней (это причина номер два, почему Йен не делает Микки минет – причина номер один состоит в клыках, что очевидно). Микки тянется и начинает поглаживать рукой плоский живот Йена, и чувствует улыбку Йена, очевидно вспоминающего их беседу ранее. Когда Йен кажется милым и расслабленным, Микки рукой начинает поглаживать ниже и ниже, пока раскрытая ладонь с отставленным большим пальцем не обрамляют член Йена и яички, с покрывающими их рыжими завитками волос. Он чувствует, что рот Йена безмолвно открыт – эквивалент вампирского удушья от страсти – и ободренно обхватывает рукой Йенов член, который все еще вполне тверд. Кажется, Йен потворствует этому моменту, его ресницы обмахивают щеку Микки, но потом он откидывается назад, и хватает Микки за запястье и произносит, как делает всегда: - Не волнуйся, мне хорошо. Хотя Микки уже был готов к этому. – Я только хочу отдрочить тебе , - уговаривает он, не убирая руку, но поддерживая легкое давление на члене Йена. – Я просто хочу трогать твой член немного. – Он целует напряженный рот Йена, чувствуя небольшое ослабление. - - Он несильно сжимает ладонь на Йене, потом ослабляет ее так, что едва касается его, дразня. – Могу я? Йен издает еле слышный бессильный стон. Затем тянется вниз и обхватывает холодными пальцами горячие Миккины, заставляя усилить давление на его член. – Хорошо, да, - говорит Йен. А потом, по-видимому, больше для себя, чем для Микки, он добавляет: - Только немного. Недолго. Сопротивляясь желанию радостно запеть, Микки хватает смазку, выдавливает чуть на ладонь, а затем возобновляет быстрые прикосновения к Йену. А потом его, блядь, уносит . Похоже, он всю жизнь тренировался ради этого. Он как проклятущий атлет на Олимпиаде. Он ебучий Джимми Пейдж, играющий на гитаре соло «Лестницы в небо» на Мэдисон Сквер Гарденс. Это Мона Лиза работы рукой. Микки выполняет каждый грязный прием, что он знает, каждый кусочек знания о том, что нравится Йену, каждое сладкое движение, которое он когда-либо испытал, чтобы заставить парней кусать губы в экстазе. И это работает Йену пиздец ласкается, издавая такие слабые жалобные звуки горлом и толкаясь бедрами вверх, как будто он не может нихуя сдержаться. Микки скользит другой рукой вниз, накрывая ею Йеновы яйца и чувствуя как они поджимаются, наливаясь. - Хочешь, чтобы я остановился? – сипло спрашивает он, наслаждаясь протестующими вскриками Йена. – Или хочешь, чтобы я заставил тебя кончить? И Йен без всяких колебаний умоляет: - Не останавливайся, Мик, не останавливайся, заставь меня кончить, о боже, о блять, я сейчас, я… я… - А потом он напрягается и дергается, и скользкая влажность выплескивается на руку Микки и тот неконтролируемо усмехается, все еще двигая рукой, до охуения счастливый, что он довел Йена до финала. Потом он унюхивает кровь. Йен все еще кончает, содрогаясь в посторгазме, но запах быстро сгущается в воздухе. Сначала Микки паникует, думает, что как-то ранил себя или Йен случайно укусил его в порыве страсти и теперь кровь заставит Йена сорваться в безумие кормления. Но пахнет не как кровь Микки, даже на самом деле не пахнет человеческой кровью. Микки насупливается, отпускает член Йена и вытаскивает руки из-под одеяла и издает шокированный вскрик. Потому что его руки покрыты кровью, кровь блядь везде. Такие вот последствия для бедного Йена. Микки изумленно вскрикивает от этого, а потом Йен поднимает одеяло, и Микки успевает смазанным беглым взглядом заметить, что весь живот и пах запачканы кровью. Йен видит это тоже, и он издает ужасный скорбный вопль и отползает от Микки, скомкав одеяло возле паха, а потом пряча лицо в руках, покрываясь румянцем. Сердце Микки застучало, голова закружилась, и он не знал, что за блядство приключилось, так что он спрашивает: - Йен, какого хуя? И вот тогда Йен вздрагивает. Выпрыгивает из кровати, проносится голиком в ванную, и захлопывает за собой дверь. Микки устало прислоняется затылком к деревянной двери в ванную. Закрыто. Правильно, после побега Йена туда, Микки слышал, как он набирал ванну, но сейчас все тихо, кроме редких еле слышных всплесков. Если бы такое было действительно возможно, Микки бы забеспокоился, что Йен утонул. В конце концов, он понимает, что прошло достаточно времени, чтобы Йен хоть немного успокоился, поэтому он произносит неторопливо, будто разговаривает с диким животным, которого не хочет пугать: - Ты там в порядке? Нет ответа. Нет даже всплеска. Микки мотнул головой, глядя вниз на застывшую кровь под ногтями. - Я не злюсь, - говорит он, что очевидно, но он озабочен тем, что может взбрести в голову Йену. – Просто беспокоюсь за тебя. – Все еще нет ответа. – Пожалуйста, Йен, позволь мне войти и убедиться, что с тобой все хорошо? Замок на двери в ванную суперхреновый и Микки легко мог войти, но он понимает, что растоптал достаточно границ Йена за одну ночь. Так что он просто ждет, так терпеливо, как может, и уже начинает дремать возле двери, когда слышит щелчок открывающегося замка, а потом тихие шаги и всплеск воды, пока Йен возвращается в ванну. Микки поднимается, медленно открывает дверь, заглядывая в ванную. Он почти приготовился к огромному кровавому беспорядку на всех стенах и полу, но довольно чисто. Йен сидит в ванной, что наполовину заполнена розовой водой, руками прижимая колени к груди, голова опущена как-то так, что подозрительно выглядит как стыд. Микки нелегко дается мягкость, но для Йена он может сделать ебанное усилие. Он осторожно подходит к ванне, потом садится на пол возле нее, скрестив ноги. Он опускает руку со своей стороны, окунает ее в воду, и обнаруживает, что та почти остыла. - Тебе нравится горячая, правильно? – спрашивает он. Он ожидает около минуты согласного кивка Йена, прежде чем повернуть кран с горячей, и позволяя свежей воде заполнять ванну, вокруг них поднимается пар. Пока вода не покрывает коленки Йена и Микки не закрывает ее, чтобы ванна не переполнялась, то Йен наконец произносит. - Когда я кончаю, вместо спермы кровь, - протягивает он, не поднимая взгляда. Микки кивает. – Ага, я так и понял. В конце концов, Йен смотрит на него. Глаза у него красные – буквально. По всей видимости, вампирам кровь заменяет как слезы, так и сперму. – Мне жаль. Я не знал, как сказать тебе. Это так… - он поднимает лицо с написанным на нем отвращением. - Хэй, - мягко произносит Микки. – Ты говоришь с парнем, который лижет собственные яйца. Ты не должен стесняться со мной. - Я стреляю кровью из члена,- возражает Йен, повышая голос. - Я нахожу мышиные кости в своем дерьме, - выпаливает Микки, говоря еще громче. - Каждый раз, когда я кончаю, кажется, что у меня менструация! - О да? Ну, у меня есть блохи. На мгновение кажется, будто Йен снова начнет эксплуатировать тему «кончаю кровью», но он замолкает ненадолго и хмурится – Нет, нету. - Ага, есть, - говорит Микки, и он наклоняет голову вперед и расчесывает волосы рукой, позволяя Йену видеть кожу головы и мелких паразитов, ползающих по ней. Что, кажется, заткнуло Йена, по крайней мере на время. Через мгновение или два Микки понимает, что плечи вампира трясутся, и поначалу обеспокоился, что Йен снова плачет. Затем он понимает, что этот обмудок ржет, больше икая от смеха, и Микки медленно ухмыляется с облегчением. Йен опускает колени, распрямляя ноги в ванной, пятками скрежетнув по дну. Он трет предплечьями над глазами, все еще хихикая, потом смотрит на Микки с улыбкой и произносит: - Ты такой пиздец странный. - Ты пиздец странный, - говорит Микки, а потом протестующе кричит, когда Йен хватает его за руки и затаскивает в ванную, замачивая рубашку Микки и боксеры. Вода выплескивается на пол, и они не возвращаются в кровать какое-то время.