***
Медленными шагами они направились в Чертог, по уже протоптанной тропинке, не произнося ни слова. Тирион шёл чуть впереди, будто нарочно замедляя движение. Толпа людей тихо шепталась, но не расходилась, ожидая чего-то. Тирион повернулся, и показал кивком головы на людей. Дени тут же бросила взгляд на толпу и поприветствовала их, а те в ответ поклонились и возликовали. Они повернули за угол раз, потом другой и, наконец, вышли из поля зрения зевак. Теперь они шли мимо септы, очень маленькой, которую построили специально для леди Кейтилин Старк, ныне в ней изредка молится лишь Санса. Джон слегка замедлил движение и Дейенерис, заметив это, обернулась в его сторону. Они обменялись задумчивыми взглядами, Джон увидел, как мгновенно расширились её зрачки. Тирион уже ушёл далеко вперёд, ковыляя по снегу и Джон, будучи уверенным, что их никто не видит, взял Дени за руку. Округлив глаза и подняв брови, Дени удивлённо взглянула на него, но руку не убрала. Она посмотрела по сторонам, затем ему в глаза и улыбнулась. Всё также держась за руки, они продолжили движение к Чертогу, до которого оставалось совсем немного. Они уже догоняли Тириона, и риск возрастал с каждым шагом. Дверь чертога открылась, и карлик, не оборачиваясь, вошёл в здание. Держась за руки и мучаясь от неопределенности, они в полном молчании вошли в зал Чертога. Джон в полной мере ощущал тепло её горячей ладони, которое струилось по его руке, сладко распределяясь по всему телу. Чувства были на пределе, на пике излома, на волоске. Сердце забилось нестерпимо быстро. Джон повернулся к ней, как же она прекрасна. То, о чём он думал в последний день, случилось: в Чертоге никого не было, они остались одни. Никто им не мешал и ровным счётом ничего не ведал о них, они могли делать всё, что захотят, абсолютно никого не опасаясь. Если не считать самих себя… и Тириона. «В пекло Тириона, — подумал Джон, — он и так знает слишком многое. Я ждал, мучился, страдал. Пусть думает что хочет, меня никто не остановит». Он потянулся к ней, но тут же почувствовал её руки у себя на шее и они обнялись одновременно. Без слов. Одинаковые движения, зарождённые одинаковыми мыслями. Джон заметил это давно, очень часто у них возникали похожие мысли, и, когда влюблённые пытались их озвучить, это вызывало смех, потому что выглядело так, будто два голоса пытаются синхронно прочитать одно и то же письмо. Это отражалось буквально во всём. И он, и она ясно чувствовали, в какой момент каждый из них просыпался, и в какой момент засыпал. Джон только сейчас придал этому особое значение. Он вспомнил, как один раз Дени порезалась об драконье стекло, и у него сразу же возникла нестерпимая боль в грудной области — как будто кто-то всадил туда кол или острие ножа, хотя о порезе он узнал лишь несколько мгновений спустя. Похожее чувство возникло и тогда, за стеной, Визерион… Раньше эти вещи казали сами собой разумеющимися, но сейчас, когда он ощутил, каково это, быть вдали от неё… Он обнял её так крепко, как только смог. Сердце колотилось в груди, сотрясая, казалось, всё вокруг. Её хотелось оберегать и никогда уже не выпускать из объятий. Джон утонул в её очаровании, находясь не то в бреду, не то во сне, лишь ощущая её дыхание и биение сердца. Они долго стояли, щека к щеке, чувствовали вместе, думали вместе, мысли совпадали с ощущениями, ощущения перерождались в мысли, и больше им ничего не было нужно в этом мире. Во всяком случае, пока. Джон слегка повернул голову и вдохнул запах её волос и её тела, запах её мыслей, и ещё какой-то запах почуялся ему, слегка пряный и очень приятный, очень родной, он знал, что этот запах не мог принадлежать ей, но знал также, что это был её запах, и его тоже. Тирион, кажется, суетился рядом, что-то говорил, а они не слышали, погрузившись в счастье воссоединения поле пережитого расставания. Их уже совершенно не смущал тот факт, что он стоит рядом. Что значат все эти мелочи по сравнению тем, что они вновь обрели друг друга. Дени слегка отпрянула от него, посмотрев ему в глаза, и Джон увидел на её щеке едва заметную слезинку. Миг растягивался до масштабов вечности, вырывал из реальности и дарил мир, в котором нет времени. Только бесконечное здесь и сейчас. Глубокий, долгий и страстный поцелуй слил их губы, вдыхая жизнь в обоих, заполняя пустое пространство в каждом из них. Джон не знал, сколько времени прошло. Оказавшись во власти могучих ощущений, он потерял счёт. Казалось, поцелуй длится и длится, вместе с ночью, и ему предстоит встретить рассвет всё ещё в объятьях Дени. Но скорее всего, прошло лишь несколько мгновений до той поры, когда они отстранились. Они неторопливо оглянулись на Тириона. Карлик стоял с отвисшей челюстью и таращился на происходящее, как ему казалось, страстное безумие. Наверное, он бы и дальше стоял так, словно умственно отсталый, но видимо его разум, не желая позорить себя, вновь перехватил управление у тормозящего тела. — А ведь я до самого конца сомневался, — громко прочистив горло, сказал он, — мне может выйти…могу постоять за дверью, хотя, я ведь такой маленький, лучше представьте, что меня здесь нет. — В следующий раз так и сделаем, — пошутил Джон, пытаясь разбавить напряженную ситуацию и у него, кажется, получилось. Тирион невольно улыбнулся, сузив глаза, а с губ королевы слетел непонятный смешок, в котором сквозила примесь растерянности. — В следующий раз, это во время битвы? — уточнил Тирион, пытаясь пристыдить Таргариенов. — Только если вы тоже будете присутствовать на ней, — мгновенно ответил Джон, уже повысив тон. — Довольно! — остановила, возникшую было перепалку Дейенерис, — Тирион, мы с тобой, кажется, уже говорили на эту тему. — Всё верно, ваше величество, извините меня…прости Джон, просто…просто я волнуюсь. С каждой долей мгновения, с каждым нашим вздохом враг приближается, и только от вас, от вас двоих зависит судьба всех живых, вы понимаете это? Они понимали это лучше всех. Слова Тириона словно подстегнули их и придали сил. Джон глубоко вздохнул, а Дейенерис гордо подняла голову, вернее, задрала подбородок так высоко, как могла, и скосила глаза на карлика. Джон подошёл к карте и, посмотрев на Дени, спросил: — Ты разобралась с врагами в Утёсе? — О да, я разобралась, врагов стало чуть меньше. — Хорошо, — грустно сказал Джон, — потому что у нас плохие новости, пока ты сражалась на юге, на Зимний городок напали Ходоки, мы уничтожили их, но из-за внезапности атаки, понесли большие потери. Яркое улыбчивое лицо королевы резко изменилось, и стало почти бледным. Она тяжело задышала, блестящие глаза слегка округлились и беспокойно забегали по комнате, перескакивая с Джона на Тириона, и обратно. Она медленно подошла к карте и, слегка пошатнувшись, оперлась на стол. Джон накрыл её кисть своей ладонью, пытаясь успокоить. — О каких потерях идёт речь? — собравшись с мыслями, спросила Дени. — Дотракийцы, — ответил Тирион, — четверть армии. Дейенерис медленно опустила голову и сжала кулак под ладонью Джона, одни боги знали, о чём она думала, и чего ей стоило это спокойствие. Дверь чертога открылась. Чересчур стройными и размеренными шагами в зал вошли трое Безупречных, во главе со своим командиром — Серым Червём. Дойдя до центра, они преклонили колено и склонили голову. Джон выпрямился и нахмурился, перехватив взгляд бывшего оппонента, но всегда серьёзное лицо Червя не дрогнуло. — Что-то важное? — спросил Тирион. — Среди дотракийцев возрастает недовольство, — без эмоций сказал Червь, — многие считают, что помощь драконов вчера могла сохранить многие жизни. — А Безупречные? — нагло спросил Тирион. — Если королева прикажет, Безупречные упадут на свои мечи, — ответил Серый Червь, подтверждая бесконечную верность. Дейенерис покраснела, она буквально горела от злости к самой себе, но сдержалась. В её глазах будто засверкали молнии, сжав губы, она повернулась к Безупречным и почти прокричала: — Это всё?! Слабое эхо отразилось от стен зала и растворилось в неловком молчании. — Если бы не прямой приказ лорда Сноу, погибло бы ещё больше, — доложил воин. Королева быстро перевела взгляд на Джона, и обратно. — Какой ещё приказ? — волнительно спросила она. — Сжигать всех павших, — ответил Безупречный. — Всё правильно, — вмешался Тирион, — мы же не хотим, чтобы армия Короля Ночи увеличивалась за счёт наших войск. Бедный Давос во всех красках рассказал мне, как происходит превращение, жуткое зрелище. Дейнерис повернулась к карте и внимательно рассмотрела её северную часть. Затем она взглянула на Джона и громко спросила: — У нас, наконец, есть какой-либо план? Интонация её голоса слегка ошеломила Джона, но всё же он кивнул головой. — Хорошо, — сказала королева и взмахом руки подозвала к себе Серого Червя. — С этого дня за тактику сражений отвечают лично Джон и Тирион, — сказала она Безупречному, — все их приказы выполнять беспрекословно, так же, словно мои. Серый Червь кивнул. Тирион, однако, промямлил: — Ох, ваше величество, должен признаться, о Белых Ходоках я знаю лишь из сказок и легенд, а Джон сражался с ними и убивал. Да и в тактическом мастерстве, к сожалению, я далеко позади… — Вот как? — удивилась королева. Она подошла к Джону почти вплотную. — Мой лорд, — властно обратилась она к нему, смотря прямо в глаза, — отныне, за все боевые действия в войне с Белыми Ходоками отвечаете вы и отчитываетесь передо мной лично. Джон слегка улыбнулся, услышав последнюю фразу, представляя, каким образом он будет отчитываться. — Тирион, не расслабляйся, — добавила Дейенерис, — ты в любом случае будешь помогать Джону. — Хорошо, ваше величество. — Безупречные, выйдете за дверь и никого не впускайте, — повелела королева. Солдаты поклонились и направились к выходу. — Пусть Серый Червь останется, — сказал Джон, возражений не последовало. — Я настаиваю на том, чтобы мой брат Джейме тоже присутствовал, — внезапно выпалил Тирион, — он отличный командующий и грамотный стратег. Дейенерис посмотрела на Джона, тот одобрительно кивнул. — Тирион, ты понимаешь, что в таком случае, головой отвечаешь за него? — спросила королева. — Понимаю, — ответил карлик. План боя, избранный Джоном, был и сложен и гениально прост одновременно. — Итак, насколько нам известно, армия Белых Ходоков всё ещё движется по Новому Дару, Бран сказал, что нападение на Зимний городок было лишь их разведкой. Джон бросил взгляд на Джейме, затем на Дени, все внимательно слушали. Не шевелились. Только беспокойный Тирион беззвучно барабанил по карте пальцами. — Последний Очаг, замок Амберов, самый северный замок Вестероса, первым примет удар на себя. Мы отправим туда почти всех Безупречных и устроим в нём ловушку. Дерево давно уступило место камню, Последний очаг — приземистый, слегка уродливый, но очень крепкий замок. Высокие стены, глубокие рвы, решетки; прочные створки из железа и дуба защищают ворота. Но ворота будут открыты… — Как это открыты? — удивилась королева. — Внутри замок представляет собой сложный лабиринт: многочисленные стены, башни, узкие дворы, подземные туннели и переходы, разбегающиеся во все стороны. Мейстер Лювин говорил, что этот замок вырос, словно какое-то чудовищное дерево, и ветви его сделались корявыми и тонкими, а корни углубились глубоко в землю. Расположившись в узких проходах, башнях и бастионах, вооруженные обсидианом, Безупречные смогут долгое время удерживать превосходящие по численности силы противника. — А что если… — пытался вставить своё слово Джейме Ланнистер, но Джон продолжил. — Мертвецов будет много, Безупречным будет очень сложно, но они лучшие бойцы. Когда замок полностью будет набит упырями, кто-то должен зажечь огромный костёр на самой высокой башне, это послужит сигналом для дотракийцев, которые всё это время будут скрыты в лесу. — И тогда дотракийцы вступят в замок, помогая Безупречным? — уточнила королева. — Нет, так мы точно всех потеряем, — железным тоном ответил Джон, — дотракийцам нужно сохранять силы, всячески избегая открытого противостояния. Очевидно, что сталкивая армии живых и мёртвых в открытую, мы проиграем, потому что наша армия намного меньше, это факт. Мы отступим и перегруппируемся. Когда проигрываешь на поле боя, остается только три варианта выбора: сдаться, продолжать драться, или бежать. В нашем случае первое — это полное поражение, второе — поражение наполовину, и только бегство поражением не является. До тех пор пока ты не разбит, у тебя ещё есть шанс. Джон посмотрел на Дейенерис, её лицо выражало полное недоумение, широко открытые глаза быстро моргали. Джейме Ланнистер уставился на карту, на пальцах что-то прикидывал, до него, кажется, потихоньку доходило. Серый Червь просто стоял молча, а Тирион, уже слышавший план, лишь кивал головой, но спросил: — У нас есть обсидиан, почему нельзя сразу напасть на армию мертвецов, Джон? — Искать боя нужно только тогда, когда он уже заранее выигран, лорд Тирион. Тот же, кто сначала ввязывается в бой и только потом ищет способ победить, обречен на поражение. Положившись лишь на грубую силу, нельзя рассчитывать на победу. — Хорошо, продолжай, — сказала королева. — Как вы, надеюсь, поняли, на самом деле отступать никто не будет, небольшая армия дотракийцев во главе с сиром Джейме отступит лишь до Долгого Озера, тем самым разделяя армию мертвецов на два фронта. Так мы сможем снизить урон, наносимый Безупречным, в два раза. На озере, сир Джейме встретится с моей армией северян и дотракийцев, и мы вместе будем ждать королеву Дейенерис. — Меня? — удивилась Дени. — Конечно тебя, — ответил Джон, — всё это время ты с драконами будешь находиться на высоких вершинах Северных гор, что к западу от озера, и внимательно следить за сигналом с замка. Как только увидишь его, ты отправишь Рейгаля в Последний очаг, чтобы он помог Безупречным. А сама, с Дрогоном, полетишь к нам, на озеро. Мы будем ждать до последнего, выманивая на озеро как можно больше упырей. Если боги будут милостивы, то битвы можно будет избежать… — Каким это образом? — поинтересовался Джейме. — Королева и её дракон разобьют лёд, и мертвецы утонут, — ответил Джон. Дейенерис посмотрела на Джона и в её глазах загорелась надежда. Он улыбнулся под её взглядом, поняв, что план ей понравился. — Однако есть один существенный недостаток, — грустно сказал Джон. — Какой ещё недостаток? — удивился Тирион, думая, что знает все аспекты плана. — Королева может полноценно управлять только одним драконом, второй, Рейгаль, будет использовать только половину своей мощи, если не четверть, так как не имеет всадника. Это может сильно навредить Безупречным. Дейенерис медленно подошла к Джону, её глаза сузились, она, будто пыталась понять, к чему он клонит, на что намекает. Затем она улыбнулась и сказала: — Я постараюсь что-нибудь придумать. — Я тоже — ехидно сказал Джон, — Сир Джейме, — продолжил он, — вы получаете в командование пять тысяч дотракийских воинов, вам понятен план? — Понятен, план отличный, я бы даже сказал — идеальный, — ответил Ланнистер. — Согласен с братом, — сказал Тирион, — ваше величество, вы одобряете? Дейенерис кивнула. — Отлично, на этом всё, — сказал Джон, — последняя партия женщин и детей отправляется на острова Трёх Сестёр сегодня вечером, сир Давос лично сопроводит их. Также сегодня мы отправим Безупречных в Последний Очаг. Совет окончен.***
К вечеру во дворе собралось множество людей. Провожать Безупречных вышел весь замок. Джон молча всматривался в лица детей, женщин и стариков, читая в их глазах надежду на удачный исход. Усталые, изможденные, но не потерявшие ещё до конца веры люди, садились в кареты, тележки, на лошадей, им предстоял долгий путь до Белой Гавани. Небо на западе едва светлело, высвечивая силуэты деревьев Волчьего леса. Последние лучи солнца осветили шпили башен Винтерфелла, на которых слабо колыхались под зимним ветром штандарты с драконами Таргариенов и лютоволком Старков. Наконец, Джон развернулся и махнул рукой, створки ворот открылись и возницы, вперемешку с Безупречными, одна за другой начали покидать двор. Несколько часов суматохи, и всё, в замке остались лишь войска Старков, и с десяток Безупречных. На стенах крепости больше не было заметно никакого движения. Двор опустел, Винтерфелл показался Джону заброшенным и мёртвым. Он поднялся на восточные ворота, задумчиво посмотрел на видимые вдалеке обозы и телеги, на тёмную, едва различимую во мраке, полосу леса и на огни в стане дотракийцев. «Завтра, — думал он, — завтра — битва. План составлен, всё продумано до мелочей — завтра всё решится». Что-то не давало Джону покоя. Был ли это страх перед битвой с мертвецами или просто волнение, которое всегда испытываешь перед вратами неизвестного? За спиной раздались шаги. Джон повернулся и увидел Клигана, который, хромая и улыбаясь, шёл к нему, держа в руке по кубку с вином. — За завтрашнюю битву! — воскликнул Пёс, передавая Джону кубок, — Эх, надеюсь я не подохну, нога еле волочится. Клиган отпил немного вина и украдкой взглянул на Джона. Тот, нахмурившись, глядел на тёмную жидкость в кубке, потом очнулся и отпил вина. Клиган поставил кубок на перила, и, подняв брови, вновь посмотрел на Джона. — Послушай, Сноу, — сказал он. — Мы многое вместе пережили за Стеной. У меня это сражение будет девятым, не считая мелких стычек и поединков; я многое видел в боях, но то, что я пережил в Зимнем городке… Клиган замолчал. Джон удивлённо взглянул на него. — Я знаю, зачем ты говоришь мне это, Клиган, — начал Джон, — я знаю, что тебе наплевать на смерть. И ты ищешь её. Именно поэтому ты подошёл ко мне. Ты не выбрал Джораха или Джейме, потому что завтра будешь рубиться как никогда, будешь убивать направо и налево, пока не убьют тебя. И если это произойдёт, ты хочешь, чтобы за тебя отомстили. Ты хочешь, чтобы живые победили, а Король Ночи — был убит. Поэтому ты и выбрал меня — у меня больше, чем у остальных, причин ненавидеть его. А если ты завтра умрёшь, ты хотел бы быть абсолютно уверенным, что Король Ночи всё равно погибнет, его убьет Джон Сноу вместо погибшего Сандора Клигана, отомстив за него. Я прав, не так ли? Пёс отвернулся. Джон положил руку ему на плечо. — Сандор, — сказал Джон, — поверь мне, мы победим завтра. Закончив странный разговор, Джон быстро покинул Восточные ворота и направился в самую главную башню замка, к ней, а Пёс недоуменно и раздраженно смотрел ему вслед, не решаясь окликнуть. — Милорд! — крикнул кто-то на полпути, Джон обернулся и увидел троих Безупречных.***
Джон медленно зашёл в её покои и Дейенерис тут же отпустила Миссандею. Джон почувствовал на себе её взгляд, он будто видел, как под её кожей пульсируют нервы. Она не собиралась спрашивать, даже не думала задавать вопросов, но момент казался подходящим. — Миссандея сказала мне, что видела, как тебя окружили несколько Безупречных и дотракийцев, и вы ушли в арсенал, и что сегодня утром, после совета, ты о чём-то шептался с Серым Червём. — Это…правда, Дени — удивлённо ответил Джон, не понимая её тона. — И о чём вы говорили? — слегка возмущенно спросила королева. Джон понял, в чём дело, он подошёл к ней, взял её лицо в ладони и нежно поцеловал. — Осторожней, Дени, — неестественно даже для самого себя сказал Джон, — от семени недоверия, вырастает дерево раздора. Он заглянул ей в глаза, увидев там то же, что испытывал сам. — Прости, — обняв его, сказала Дейенерис, — в последнее время мои мысли буквально разрушают меня, заставляя верить в страшные вещи. — Например? — решил уточнить Джон. — Тебе не кажется странным — почти шёпотом начала Дени, — что мертвецы напали как раз после того, как я улетела из Винтерфелла? Что если Тирион или Варис… — Предатели… — закончил за неё Джон и задумался, действительно, в тот раз именно Тирион собрал всех, чтобы рассказать о приближающемся к Утёсу войске Ланнистеров, а ему доложил об этом евнух. — Знаешь, Дени, в этом есть смысл, — к её удивлению сказал Джон, — но я не думаю, что Тирион способен на такое, а вот паук Варис… Арья как-то рассказала мне, как нашла его в крипте, они стояли напротив Лианны, и Арье показалось, что он знает правду обо мне. — А это что-то меняет? — спросила Дени. — Сейчас нет. Но если мы победим… — Джон глубоко вздохнул, Дени сделала то же самое. — Насчёт Безупречных, — решил сменить тревожную тему Джон, — если хочешь знать, то они попросили меня указать на ошибки, которые они совершили в поединке со мной. — И ты им сказал? — Конечно, — ответил Джон. Затем он взял её правую руку и изобразил ею удар копья себе в лицо, — «Безупречные держат копьё в правой руке», — увернувшись в левую сторону, от созданного им рукою Дени удара, он поднырнул под её руку и оказался сзади неё, — «им не нужно было давать мне двигаться влево», он прижался к ней сзади и плавно схватил за талию, постепенно переводя руки на живот. Дени тихонько засмеялась и прикусила зубами нижнюю губу, ощутив, как сбивается дыхание и учащается сердцебиение. Она положила свои руки на крепко обнимающие её руки Джона и откинула голову назад, прикоснувшись к его губам. — А Серый Червь? — выдохнула Дени. — Что? А…Так как Рейгаль полетит в Последний Очаг в одиночку, под его огонь могут попасть и Безупречные, что нежелательно. Поэтому я посоветовал Серому Червю, если всё будет очень плохо, укрыться в подземных туннелях. — Так вот что ты придумал — улыбнулась Дэни. — Я же обещал, — сказал Джон. Дени теряла равновесие, и если бы не крепко сжимающий её Джон, она бы скорее всего не удержалась на ногах. А он, казалось вовсе не чувствовал, как она практически падает, изнемогая от желания и развивающегося тепла вперемешку с мурашками, пробегающими по её телу. И тут Джон резко её развернул и поймал на руки, не дав даже и шанса опомниться или что-то ответить, как Дени ощутила настойчивые прикосновения к её губам. Это был очень страстный и долгий поцелуй, который перевернул в их головах все мысли. Её мягкие и вкусные губы плавно заскользили по его губам, вдруг почувствовав настойчивый язык, стремящийся прикоснуться к ней. Дени обхватила руками шею Джона, забывшись обо всём на свете, и прижалась к нему вплотную, на что Джон ответил крепкими объятиями за талию, поглаживая её и несдержанно спуская руки вниз. Она погрузила пальцы в его волосы. Её язык, горячий и шелковистый, снова оказался в его рту. Джон попытался вдохнуть воздух, но у него не получилось, она ему не позволила. Она помогла ему снять рубашку, он провёл тыльной стороной ладони по её гладкому, упругому телу, казавшимся золотистым в мягком свете свечей. Дени затаила дыхание, и он понял, что изнемогает. Она заметила тонкий шрам на его правой груди и провела по нему большим пальцем: — Похоже на ожог. — Уголёк попал под доспех, — его голос был тихим, и она трепетала, следя за его рукой, — Джендри уронил на меня факел. — Глупый мальчишка, — улыбнулась Дени, но от мысли, как что-то обжигает нежную кожу Джона, её передёрнуло. Она нагнулась и провела языком чуть ниже соска, прямо по шраму, ощутив сладкий привкус его тела. Джон взял её за руки и присел на кровать. Он подвинулся к краю и притянул её к себе так, что она очутилась между его коленями. Он развязал её тёплые штаны и одним движение стянул их, обнажив стройные бёдра Дени. Пульс подскочил до предела, стоило ему лишь увидеть её тело. Дени заметила его изголодавшийся взгляд, и ком встал у неё в горле. Он смотрел на неё глазами возбужденного зверя, не в силах оторвать взгляд от представшей перед ним красоты. — Джон? — Ты такая красивая. Она улыбнулась: — Ты говоришь мне это всё вре… О… Она не успела договорить, когда он, наклонившись, легонько укусил её за бедро. Комната, казалось, наклонилась, и Дени ухватилась за плечи Джона. — Я говорю это, потому что это правда. Что правда? Она уже не помнила, о чём шла речь. Ноги её задрожали, когда он, стоя на коленях, положил её на спину на кровать. Руки его исследовали её тело, в то время как она покрывала поцелуями его щёки, уголки рта, и уши. Дени припала к его шее, тихонько кусая за ухом. В нижней части его затылка, там, где шея соединялась со спиной, она нащупала тонкий, как волос, шрам. — А это откуда? — прошептала Дени. — Не знаю, — улыбнувшись, ответил Джон, — а раньше не было? — Не было, я знаю каждый дюйм твоего тела. Дени потерла шрамик пальцем, затем губы их снова слились в поцелуе, и она нежно толкнула его, заставив лечь на спину. Джон ощутил на себе её груди, её бархатную, тёплую кожу. Приподнявшись, Дени быстро сбросила с него сапоги, затем нагнулась и занялась его штанами. Каждый мускул его тела напрягся. Она провела руками по его твёрдому животу, по бёдрам и обратно, к горячей, возбужденной плоти. Он был великолепен. Дени обняла его, и он поднялся, рывком притягивая её к себе на колени, прошёлся губами по её тонкой шее, нащупал языкам то место, где бешено колотился пульс. Дени приподнялась на его коленях, чтобы оседлать Джона, но вдруг застыла, почувствовав, как что-то коснулось её внизу живота, она закрыла глаза, смакуя каждый миг этого блаженства. Наслаждаясь им. Дени стала ритмично водить тазом, изнемогая от жара между ног. Теряя терпение, она стала опускаться на Джона. Затем остановилась, уронив голову на плечо: — Джон, хватит медлить, — ласково сказала она, поцеловав его в губы. В ответ его горячий язык прочертил маленькие кружочки на её плече. Продолжая ласкать её, он наблюдал за тем, как кровь приливает к её груди. Его рука опустилась вниз, и Дени резко выгнулась с утробным стоном, мурашки мгновенно пробежали вдоль позвоночника, а мышцы судорожно сжались. — Ты такой нежный сегодня, — прошептала она. — Ты тоже. Он смотрел в её глаза, чувствуя, что пьянеет от прикосновения к её шелковистой коже, от тяжести её пышных грудей, от того, как уверенно она атаковала его своим телом. Плавно и медленно он впрессовывал в тело Дени свои бёдра, погружаясь в неё всё глубже и глубже. Выражение её лица едва не заставило его достичь пика наслаждения, но он не собирался делать этого раньше, чем она. Джон выгнулся, войдя в неё сильнее и глубже прежнего, и ощутил, как её тело затряслось под ним. Она простонала его имя, другое, не то, каким обычно называла его, и лишь тогда он позволил себе отдаться собственному порыву. Много времени позже, они лежали рядом, приходя в себя. Дени устроилась на боку, глядя на Джона, а он ласкал её плечо. Он поцеловал её волосы и лениво сказал: — Мне послышалось, или ты крикнула… Эйегон? — Может быть, — с ехидным удовольствием ответила Дени, целуя его в шею. Он улыбнулся и обнял её, проведя рукой от её талии до бедра. Её тёплый взгляд трогал его до глубины души. Она стала для него всем. Смыслом жизни. Он не думал, что человек способен испытывать к кому-то такие чувства. — Дени, — тихо произнёс Джон. — Да? — Обещай мне, что завтра будешь предельно осторожна. Слезы быстро навернулись на её глазах, она приподнялась и подарила ему долгий, медленный поцелуй. Затем она снова легла на него и почувствовала, как его тело расслабляется. — Обещаю, Джон, — сказала она твердо, — но и ты обещай мне, что не будешь геройствовать, я не переживу если…если… Она закрыла глаза и прижалась к его груди, оставляя на ней мокрые капельки. Затем она глубоко вздохнула и взглянула на него: — Я буду постоянно следить за тобой с воздуха и если увижу, что ты в опасности, сразу прикажу Дрогону спасти тебя. — Нет, нельзя, — нежно ответил Джон, — так ты можешь подставить Дрогона под удар. Дракон гораздо важнее меня, слишком многое стоит кону. Дени подняла брови, и Джон увидел её глазах смесь ужаса и непонимания. — Для меня нет никого и ничего важнее тебя, — уверенно произнесла Дени. Джон резко перевернулся и завис над ней, напряжённый до предела мозг рождал поток мыслей, бьющихся в черепной коробке, как горная река в своих тесных берегах. Их было так много, что голову хотелось размозжить о каменный пол. Они то уводили Джона в прошлое, то возвращали в настоящее. Он поцеловал её в губы. Они по-прежнему не могли насытиться друг другом и не могли прервать поцелуй. Им обоим казалось, что стоит хоть немного отдалиться и всё окажется просто сном. Как больно им было прощаться, так сладостно теперь понимать, что твой любимый действительно рядом с тобой. Какое наслаждение, чувствовать под пальцами горячее родное тело, ощущать языком солоноватый вкус кожи, растворяться без остатка под страстными и в тоже время болезненно нежными ласками. Как волнительно и радостно освободившись от оков одежды, прильнуть к самому дорогому существу, чувствуя его каждой клеточкой тела. Сколько длился их поцелуй? Они потеряли счёт времени. У Джона закружилась голова, ему показалось, что от их сплетённых, прильнувших друг другу тел, всё ярче и ярче разгорается розовое сияние, которое вскоре вырвалось вверх, и приняло форму огромного полупрозрачного ярко-красного дракона, который издав душераздирающий крик, вылетел в окно, и полетел куда-то в сторону крипты. Что это было? Дени тоже видела это? Я сошёл с ума? Он поднялся на локтях и взглянул на неё, она улыбалась. Ни что не сможет затмить той невероятной бури блаженства, которая с новой силой обрушилась на влюбленных. « Я люблю тебя…» — без слов говорили его серые, словно грозовое небо, глаза. « Я люблю тебя…» — вторили фиалковые.