architect of love

Ожидая своего «подопечного» у дорогого ночного клуба, Персиваль в очередной раз себя спрашивал, как он мог, с его послужным списком и многолетней службой в спецназе, докатиться до такого? Быть на побегушках у молодого, богатого сопляка. Охранять. Возить. Ожидать. В меру потакать. Скрыто следить за действиями. Вот далеко не полный перечень обязанностей Грейвса, а в остальном, все на усмотрение младшего Бэрбоуна. Как и большинство представителей «золотой молодежи», мальчик был несколько избалован, рано познав вкус удовольствии и излишеств. Богатым и вечно занятым родителям до отпрыска было мало дела, перепоручив заботы о нем крупному банковскому счету, а так же личному шоферу и охраннику — мистеру Грейвсу. Ни скромностью, ни сдержанностью юный Бэрбоун не отличался, без умолку болтая о своих одноклассниках, крутых тусовках и собственных предпочтениях. Оказалось смазливому Кри нравились мальчики. Грейвс давно привык к подобному трепу, громкой музыке, курению марихуаны в салоне и к ногам, заброшенным на торпеду. Рано или поздно его смена закончится. Он вернется в свою холостяцкую берлогу, примет ванну, попутно прикладываясь к бутылке виски, снимая, таким образом, усталость. Персиваль старался держать себя в руках и контролировать количество выпитого спиртного, так как мог сорваться и уйти в запой. А все проклятая служба в армии. Бессмысленные убийства и безграничная тоска о павшем товарище, своей единственной и большой любви. Уйдя на гражданку, Персиваль заперся в четырех стенах, зарос, стал потихоньку деградировать, превращаясь в беспросветного пропойцу. И если бы не звонок бывшего сослуживца, эта работа, богатый брошенный мальчишка, висящий у него на шее, он бы окончательно спился и тихонько сдох в луже собственной блевотины. Отметая воспоминания прочь, Персиваль тихо выругался, глянув на часы, показывающие почти час ночи. Уже собираясь выйти из автомобиля, чтобы поискать своего «подопечного» среди пьяной и обдолбанной молодежи, Грейвс заметил знакомый силуэт, нетвердой походкой шедший к машине. Плюхнувшись на сидение, Криденс быстро отвернулся к окну, не проронив ни слова. — Эй, у тебя все… Слова беспокойства застревают на выдохе, так как губы Грейвса обжигает лихорадочный поцелуй, язык юноши нагло вторгается в рот, наполняя вкусом спиртного и сигарет. А сам Криденс настойчиво пытается расстегнуть его ширинку и пробраться под резинку трусов. — Какого хера?! Ты что творишь?! Руки убрал! — рычит Перси, ловя себя на мысли, что с трудом оторвал свой рот от алчущих губ мальчишки. — Ну давай! Я что, тебе не нравлюсь? — сквозь пьяную улыбку, вновь пытаясь поцеловать. И голос, будто надорванная струна, а в слегка затуманенном взгляде стоят непролитые слезы. — Нет, я сказал! Да что произошло?! — пытается понять Персиваль. — Тебя кто-то обидел?! — Почему? Что со мной не так? Разве я не красив? Не богат? — допытывается юноша, вновь прильнув к Грейвсу. — Пожалуйста. Я ведь так хочу… — блаженная улыбка сменяется судорожным вздохом, глаза закатываются и вот уже на руках Персиваля лежит безвольное тело. — Эй, малыш, сколько ты выпил?! — встревожено спрашивает Перси, пытаясь растормошить Бэрбоуна-младшего. — Что еще принял?! — та же реакция. — Да твою ж мать! *** Уставший до чертиков Грейвс сидит на полу собственной ванны, делая небольшие глотки обжигающей жидкости и следя за тем, как его «подопечный» потихоньку приходит в себя. — Где я? Что со мной было? — еле ворочая языком, цедит мальчишка, резко выныривая из полубредового сна. — Ты у меня дома. Мне пришлось помочь тебе основательно прочистить желудок, потом раздеть и засунуть в ванну. Ты разве не знал, что бухло плюс наркотики слишком гремучая смесь? — Извини, я… — Извини? Я тебе что, отец родной? Знаешь, маленький засранец, я, наверное, болт положу на эту работу и кучу бабла, что мне отваливает твой папаша. Пусть с тобой нянчится кто-нибудь другой. Криденса начинает бить крупная дрожь и, пытаясь успокоиться и согреться в почти остывшей воде, он подтягивает ноги к груди, обхватывая колени руками. Сейчас, когда с мальчика-мажора спала броня крутизны и беззаботности, он выглядит потерянным, глубоко ранимым, разбитым и одиноким. — Что случилось? — чуть успокоившись, интересуется Персиваль, делая очередной глоток виски и отставляя бутылку на пол. Криденс отрывает свой взор от водной поверхности, глядя на мужчину раненным зверьком. — Первая любовь. Предательство. Это всегда так больно? — тихо, почти шепотом. — Я думал, раз я богат… — Да, приятель, не все можно купить деньгами, — выдыхает Персиваль, понимая, что сморозил херню. Должно быть, сказывается накопительная усталость и выпитое спиртное. — Большинство подростков через это проходят. Да не расстраивайся ты так. Хочешь, я начищу этому мудаку табло? — поспешно предлагает мужчина, натыкаясь на вымученную, молчаливую улыбку. —Ладно, давай я помогу тебе вымыться, — пытается сменить тему Грейвс, хватая с полочки мягкую мочалку и брусок душистого мыла, смачивая оба предмета в воде и образуя обильную пену. Уверенной рукой он начинает мягко водить по линии плеч, выступающим ключицам и лопаткам, бусинам позвонков, находящимся над поверхностью воды. Изящная рука Криденса перехватывает его ладонь, поднося к бледным подрагивающим губам. Мазнув ими по узору чуть вздувшихся вен, юноша плавно смещается к самому краю ванной, глядя на изумленного Грейвса своими повлажневшими глазами-вишнями. — Пожалуйста. Прошу, — а в голосе столько мольбы и неприкрытого отчаяния. — Мне это нужно. Всего несколько томительных секунд и быстрая дуэль взглядов, но лишь для того, чтобы быть окончательно уверенными. Персиваль стаскивает с себя одежду, в то время как куча вопросов, воспоминаний из прошлого и возможных проблем в будущем мелькает перед его мысленным взором. Он аккуратно переступает через край ванной, думая о дерзком, пьянящем поцелуе мальчишки в салоне авто и его дрожащих губах на своей руке. Затем, любуясь алебастровой кожей и стройным телом, скрытыми чуть мутноватой водой, он бережно привлекает юношу к себе. Этой ночью, плавно переходящей в рассвет, никто не останется без любви. От автора: Ни один из них не будет причиной боли другого. Я слишком их люблю.