architect of love

– Не интересует, – в очередной раз цедит Шерил Блоссом, глядя, как недавно переехавший с семьей в Ривердэйл Билли Харгроув эффектно выходит из своей машины. Как подкуривает сигарету и жадно затягивается, выпуская поток сизого дыма в воздух. Ее вовсе не интересует, что прочей одежде он предпочитает джинсы цвета индиго, идеально подчеркивающие его бедра, белую майку в обтяжку, не скрывающую рельефность мышц, стильной прическе – некий хаос из слегка вьющихся, отросших до плеч волос и продолговатую серьгу в ухе, завершающую образ бунтаря-одиночки. Билли словно из другого времени и слеплен из особого теста. Он не принадлежит высшему обществу, как Шерил, но и не подобен представителям Саузсайда. Он одинаково не горит желанием примкнуть к банде «Южные Змеи», облачив себя в кожу с их символикой, и примерить спортивную форму ривердэйловских «Бульдогов», так как его стихия – баскетбол. По духу он такой же, как Шерил. Ему нужно быть в центре внимания, стремиться быть единственным и неповторимым в своем роде. Там где Блоссом прибегает к интриге, манипуляции и женскому коварству, Билли берет силой, наглостью и упорством, зная себе цену и не признавая поражений. И почему бы ревнивой, озлобленной, изголодавшейся и лишенной чувств стерве не закрутить любовь с Харгроувом? Ах да, по словам ее мамочки Шерил не умеет любить, она душит это чувство еще в зародыше. Если она станет встречаться с Билли, то может лишиться статуса неприступности и титула королевы разбитых сердец, потому что разбить сердце Харгроува, судя по всему, будет непросто. Если и встречаться с кем-то, то на ее, Шерил условиях. Это ей решать с кем, как и надолго ли. Она не какая-то там легкодоступная цыпочка. Потому на все его подкаты, знаки внимания в виде цветов, сладостей и безделушек ее пухлые, подведенные алой помадой губы отвечают: «не интересует», на что Билли лишь развязно улыбается, принимая вызов. *** А в полуобгоревшем особняке Блоссомов все, как и раньше. Выходящая к завтраку «веселая вдова», прячущая за корсаж шелкового пеньюара хрустящие купюры. Обед и ужин проходит в почти гробовом молчании. Сидя за опустевшим столом, друг напротив друга, Шерил и ее мать Пенелопа как обычно поглощают низкокалорийные блюда, обмениваясь порцией острых «шпилек» под соусом из желчи. Но сегодня миссис Блоссом проявляет интерес и даже сочувствие. – Как там в школе, зайка? Я слышала у вас новый ученик. Весьма харизматичный и целеустремленный молодой человек. Бедный мальчик, должно быть тяжело жить вдали от матери с отцом-тираном, мачехой и сводной сестрой? Шерил удивлена этой новостью, но старается не подать вида, тем более что в двери особняка начинают звонить. Потом еще и еще. Слуг у них давно нет, потому, аристократически изогнув бровь, Пенелопа с самой слащавой улыбкой интересуется: – Не откроешь дверь, детка? Скривив губы в ответном жесте, Шерил изящно встает из-за стола, следуя к входной двери. Открыв ее, Блоссом-младшая на секунду впадает в ступор, приоткрыв от изумления рот. На пороге, словно сошедший с обложки современного любовного романа герой, стоит Билли Харгроув, сверкая белозубой улыбкой. Его волосы идеально уложены, рубаха цвета бургунди расстегнута чуть ли не до пупа, открывая накачанную грудь и поблескивающий на ней медальон. Быстро, как ей показалось, справившись с эмоциональным и эстетическим шоком, Шерил вздернула бровь, быстро окатив нежданного гостя скептическим взглядом. – Я же сказала, Харгроув, – театрально закатывая глаза, – не интересует. – Извини, крошка, но я пришел не к тебе, – с наигранным сожалением выдавил Билли, бесцеремонно проскальзывая мимо Шерил внутрь. – Миссис Блоссом, добрый вечер, – включив свою самую обворожительную улыбку, молвил юноша, подходя к хозяйке дома и галантно целуя ее руку. – Меня зовут Билли Харгроув, – представился он. – Не могли бы мы потолковать наедине? Ответив неуверенно-положительно на просьбу Билли спустя несколько томительных секунд и, бросив загадочный взгляд на дочь, Пенелопа изящным жестом руки пригласила молодого человека в свою комнату а-ля будуар. Шерил не веря своим глазам, тупо уставилась на две фигуры направившиеся в апартаменты греха и разврата первой куртизанки Ривердэйла. Это что сейчас такое было?! Месть?! Ее мастерски продинамили, предпочтя ее матушку-распутницу?! В противном случае, что может быть общего у Билли Харгроува и Пенелопы Блоссом?! И чем можно заниматься... Пятнадцать минут... Полчаса... Вот уже битый час?! Это что там стон или смех?! Стоп! А разве ее не интересует?! У Шерил неприятно сосет под ложечкой, она вся, как на иголках, ощущая в ушах гулкий стук собственного сердца бьющегося в унисон с уходящими минутами в старинных часах, стоящих на полу гостиной. Ей дико хочется подкрасться ближе и подслушать, а еще лучше заглянуть в дверную щель или замочную скважину, чтобы собственными глазами увидеть, как ее мать трахает парня, годящегося ей в сыновья. Ее по-прежнему не интересует?! Блоссом-младшая вздрагивает и буквально заставляет свою пятую точку врасти в кресло, когда через час с четвертью ее одноклассник выходит следом за Пенелопой, довольно улыбаясь и для приличия застегивая несколько пуговиц на рубашке, поправляя ремень брюк. Проводив юношу за порог, миссис Блоссом приветливо помахала ему рукой, закрыв за ним дверь. – А я думала, падать тебе уже некуда, – надменно выдавила Шерил, сложив на груди руки. – Уже спишь с мальчиками вдвое тебя младше? – А я полагаю, детка, что думать ты все-таки еще не научилась. Вернее, делать правильные выводы, – в своей манере ответила Пенелопа, наливая себе бокал вина. – И сколько же он тебе заплатил? – не унималась Шерил. – Иногда стоит заняться благотворительностью, зайка, – отсалютовав дочери напитком и одной из своих дежурных улыбок, молвила миссис Блоссом, отправившись обратно в свои чертоги. *** Спустя несколько дней точка внутреннего кипения Шерил добегает до апогея. Хотя сама девушка внешне спокойна и выглядит шикарно, может, чуть вызывающе, впрочем, как и всегда. Спустя несколько дней она с достоинством светской львицы вплывает в местный ресторан «У Попа», подходя к столику Билли Харгроува. На его вполне приветливую улыбку и приглашающий жест она лишь брезгливо пожимает плечами, продолжая стоять. – Кто бы мог подумать, Харгроув, что тебе нравятся телки в возрасте, – наигранно кладя ладонь на голый участок кожи в вырезе блузки там, где должно быть сердце. – Кто бы мог подумать, Блоссом, что теория «ум и красота – вещи несовместимые» это про тебя, – в тон ей отвечает Билли, повторяя жест Шерил. В уголках глаз королевы школы маячат слезы, на этот раз самые что ни на есть настоящие, от обиды и оскорбительных слов в ее адрес, но Шерил быстро их проглатывает. Она, кажется, снова сдает позиции в этой игре, но все еще продолжает держать poker face на сколько это возможно. – Давай, колись, любитель женщин бальзаковского возраста, что такого есть в старушке Пени, чего нет во мне? – Ты не поверишь, киска, но мы славно провели время, говоря о тебе. Ей бы поверить, а после демонстративно развернуться на высоких каблуках и уйти. Или сменить тему, просто подсев к Билли за столик и пофлиртовав с ним за стаканом шоколадного шейка. Но нет, похоже, скоростной экспресс уязвленной гордости по имени «Шерил Блоссом» набирает ход и его уже не остановить. – Так скучаешь по своей мамочке, сельский выскочка, что решил утешиться в объятиях моей? – наносит свой решающий удар рыжая стерва, выхватывая из белой пены коктейля Билли вишенку и кладя ее в рот. – Смотри, что Блоссомы делаю с такими как ты, – медленно разжевывая ягоду, затем подчеркнуто размазав языком сливки и сок по алым губам. – Не интересует, – грубо цедит Харгроув, так и не притронувшись к своему вишневому шейку. И зачем он вообще его заказывал? – Так и есть – красивая дура. После чего он встает из-за стола, швыряя перед Шерил двадцатку баксов, с лихвой рассчитываясь за свой напиток. Но выглядит это так словно он заплатил ей, как шлюхе за представление. Блоссом все еще не понимает, глядя как Билли, окинув ее презрительным взглядом, разворачивается и уходит прочь. Может, стоит себя перебороть, броситься вслед и попробовать все замять? А может, стоит завизжать в истерике и вылить на его кудрявые лохмы содержимое стакана? Это ближе к истине. Боже, что за бред лезет в ее хорошенькую головку?! Она все еще Шерил Блоссом, девушка из высшего общества, полная грации и достоинства. В глазах ее закипает «праведный гнев» а пухлые губы складываются в язвительную улыбку, кидая в спину одноклассника топор войны в виде коронной фразы: – Тебе конец, Билли Харгроув.