architect of love

Первое, что приходит на ум Стиву Харрингтону при виде блондина в кожанке и черных очках, сидящего в соседнем ряду – это то, что таким проходимцам здесь не место. По мнению большинства благочестивых прихожан, это отродье Сатаны своим поведением и внешним видом оскверняет храм Божий. И правда, что Билли Харгроув, новый ученик его школы, бунтарь и хулиган может делать в церкви? Неужели замаливает грехи? Не особо вникая в суть слов священника, он скучающим взглядом проходится по лицам, ловя на себе напускное осуждение и тщательно скрываемую похоть. Харрингтон не исключение и, встретившись глазами с Билли, получает от него лукавое подмигивание поверх очков, а затем пошлый поцелуй. Стиву бы выказать свое консервативное «фи» и демонстративно отвернуться, но тому уже не до псалмов и песнопений. Его бросает в жар, дышать становится нечем, а коленки начинают предательски трястись. Этот взгляд манит, искушает, сводит с ума, побуждая Харрингтона грезить вовсе не в духе божьих заветов и общественных принципов. Хочется плюнуть на все и просто подойти к Билли на улице как можно ближе. Возможно, заговорить с ним, глубоко втягивая в легкие его персональный запах – смесь кожи, одеколона и сигарет. Потом позалипать на его черную куртку и поглотать обильную слюну на то, как плотно сидят на нем синие джинсы, чуть не врезаясь в пах и задницу. Очнувшись от своих раздумий, Стив видит, как объект его мечтаний, извинившись для приличия, стал покидать церковь, не дождавшись конца проповеди. Выждав несколько томительных минут, Харрингтон понимает, что бесполезно взывать к Всевышнему и его апостолам, в надежде избавиться от наваждения. Тщетно приказывать пятой точке врасти в скамью, ноги юноши сами несут его к выходу, следом за одноклассником. Найти машину Харгроува среди остальных припаркованных на улице автомобилей не составляет особого труда. Вот он – серый Седан 51-го года выпуска с нарисованными языками адского пламени на капоте и словно вырывающимися из-под колес. Сам же Билли, опершись бедрами о металлический корпус, неспешно затягивается сигаретой, выпуская в воздух ряд дымных колец. – Правильный мальчик забыл дорогу домой? – с долей издевки интересуется Харгроув, одаривая очередной улыбкой вставшего столбом Харрингтона. – К вечернему чаю не опоздаешь? – П-привет, Билли, – решается вымолвить Стив, краснея, как маков цвет. – Что такой чистюля и паинька делает рядом с таким неблагополучным, как я? А что потом будут говорить респектабельные горожане и твои многоуважаемые предки? – А может, мне надоело быть хорошим и обязательным, – чуть смелее выдает Харрингтон. – О-о, в золотом мальчике проснулся бунтарский дух, – констатирует Билли, приминая окурок каблуком ботинка. – И чего же ты от меня хочешь, Стиви? – Покажи мне свой мир, – все еще смущаясь, просит тот, – дай почувствовать контраст и сложить о тебе собственное мнение. – Ладно, – бросает Харгроув, отталкиваясь от машины и оказываясь со Стивом почти нос к носу, – когда тебе нужно быть дома? Мы же не хотим проблем от мистера и миссис Харрингтон, – понижая тон до интимного, выдыхает Билли, окатив одноклассника оценивающим взглядом. – П-полагаю, к двенадцати будет уместно, – слегка заикается Стив, млея от подобной близости и тембра голоса. – Ладно, Золушка, постараюсь вернуть тебя в лоно любящей семьи с двенадцатым ударом часов, – роняет Билли, открывая перед Харрингтоном дверь своего авто. – Что, брезгуешь или все же стремно, вдруг кто увидит? – уточняет Харгроув, глядя на то, как Харрингтон на миг оцепенел, широко распахнув глаза. – Вовсе нет, – коротко оглянувшись, молвит Стив, быстро садясь на пассажирское сидение. – А куда мы поедем? – Для начала ко мне домой, – как ни в чем не бывало, отвечает Билли, резко стартуя с парковочного места. «Господи, вот это я влип! – начинает корить себя Харрингтон, видя, как лихо управляет тачкой Харгроув, подстегиваемый орущими звуками рок-н-ролла, звучащими из приемника. – Но ты ведь сам этого хотел – почувствовать контраст, – спорит с собой Стив, – так что перестань вести себя, как изнеженная размазня и педант!» В небольшом доме Билли в этот час тихо и безлюдно, но на удивление чисто и уютно. Достав из холодильника пару бутылок содовой, он быстрым движением руки открывает их, предлагая одну Стиву. Пока тот оглядывается по сторонам и сёрбает по примеру Харгроува прямо из горлышка, блондин что-то быстро соображает на его счет. – А ну, встань, – командует Билли, подходя к Харрингтону и расстегивая его школьный пиджак. Внимательно оглядев его с ног до головы, коротко приказывает, – раздевайся. – Что?! Зачем?! – испуганно восклицает Стив, чуть не поперхнувшись напитком. – Расслабься, приятель, – миролюбиво цедит Билли, не в силах сдержать ироничной улыбки, – не стану я тебя трахать, как ни проси. Тем более на первом свидании, – быстро ныряя в комод и доставая оттуда несколько вещей. – А-а, у нас свидание? – А ты что-то имеешь против, Харрингтон? Просто туда, куда я тебя поведу, в школьной форме не пускают. На вот, примерь, – тыча в грудь одноклассника джинсы и белую футболку, – мне уже малó, а тебе в самый раз будет. Я отвернусь, если стыдишься, – подтверждая свои слова действиями. Взглянув на свой костюм, Стив стал лихорадочно его снимать, быстро надевая на себя вещи Билли. – Ну вот, совсем другое дело, – не скрывая восторга, цедит Харгроув, вновь оказываясь рядом и глядя, как выгодно его шмотки подчеркивают поджарое тело Харрингтона. – Ну что, Стиви, готов окунуться в настоящую жизнь Хокинса? – спрашивает напоследок, ероша пятерней гладко прилизанную шевелюру одноклассника. Пай-мальчик и представить себе не мог, что Харгроув поведет его в клуб, где царит свобода, равенство, братство и ритм-н-блюз. Где каждый волен поступать так, как ему захочется, а не так, как заведено. Именно здесь, не навязываясь, а лишь потому, что его настойчиво попросили, Билли учит Стива целоваться взасос, курить (правда безуспешно) и лихо отплясывать под негритянский джаз бенд. Шало прижимаясь к телу плохого мальчика и повторяя его движения, Харрингтон всем сердцем желает, чтобы время остановилось, и этот волшебный вечер не заканчивался. Он пьян от счастья и новых эмоций, но все же один единственный вопрос продолжает терзать его душу: – Билли, что ты делал в церкви? – Тебя кадрил. И только посмотри, как ты повелся. – Нашел же место. – Ну что, Стиви-бой, как тебе контраст? – шепчет на ухо Харгроув, плотнее вжимаясь бедрами в бедра Харрингтона. – Дико. Неприлично. Вызывающе. Светские рауты, балы и чаепития по сравнению со всем этим – скука смертная.