***
«Добрый день, мисс Ротман. Как продвигаются дела с кандидаткой на роль ядра системы STEM?»
М-мама? Нет, стойте! Подождите! Это неправда! Неправда! Себастьян лгал! Ошибался! Моя мама не могла так поступить со мной добровольно. Да, несколько минут назад я была уверена, что так оно и есть, родители меня предали, но сейчас отказываюсь в это верить! Этого просто не может быть! Перед глазами, сменив черную пропасть, возникла мама. С длинными светлыми волосами, серо-голубыми глазами и лучистой улыбкой на лице. Моя красавица мама, она не могла предложить мою кандидатуру на это. Я в это не верю. Бросив все свои силы на то, чтобы проснуться и не слышать этого, делала попытки распахнуть глаза, но голоса и не собирались униматься. Сеть странных личностей, засевших в голове, плотно опутала мой мозг, и теперь сама я отсюда не выберусь, пока они этого не захотят.«Что тебе нужно, Зельда? Ты уже предостаточно сделала. Сдала свою дочь на опыты, пустив для этого в расход своего сына, что ты еще хочешь? Убить мужа? Или довести его до состояния сумасшествия?» — Не знаю почему, но я нутром почувствовала, как улыбка матери стала еще шире и ослепительней, а Ротман чуть ли не огнем в нее плевалась.
«Ну-ну, дорогая, ты ведь сама понимаешь, что все это на благо человечества. Рейчел только на пользу обладать такой силой, для этого и не жаль пожертвовать сыном и разыграть вселенскую скорбь и ненависть. И разве не ты украла кучу документов из лаборатории, в которой работала? Я слышала, что профессор, который занимался этими исследованиями, застрелился, как только обнаружил пропажу. Неужели тебя не мучает совесть?»
«Не тебе мне читать морали о совести, Зельда!» — Доктор вскочила, вероятно, со своего рабочего места, опрокинув при этом стул, на котором только что сидела. — «Я была вынуждена это сделать, слышишь? А ты сама с невозмутимым видом кинула Администратору на стол досье на свою родную дочь, доказав после, что нужные недостающие черты можно с легкостью сформировать в Рейчел. Посмотри, что ты в ней развиваешь! Она самокритична, тонет в вине об убийстве, которого не совершала, страдает от того, что ее возненавидели родители, не подпускает никого близко к себе и отдалилась от всех друзей. И в ней, к твоему сведению, уже начинает развиваться самоненависть и диссоциативное расстройство идентичности. Довольна своим творением? Такая змея, как ты, чувствует хотя бы каплю вины за свой поступок? Ты понимаешь, что она из-за всего этого падка на суицид?»
«Не забывайся, Ротман. Я знаю, что делаю, а также знаю, что могу раздавить тебя в любой момент. Так что на твоем месте я бы не ходила по темным переулкам». — После этого послышался отдаляющийся заливистый смех и цокот каблуков, а мне удалось проснуться.
С трудом я села на кровати, спустив ноги на пол. Закашлявшись из-за того, что жадно хватала ртом воздух, сжалась в комок, давя коленями на грудь. Больно. Такое чувство, что сейчас, если этот кашель не прекратится, легкие окажутся в моих руках. Дышать в комнате было совершенно нечем, как бы я ни старалась захватить глоток воздуха, он весь будто превратился в плотное желе, которое не предназначалось для дыхания. Из глаз крупными каплями покатились слезы, и я завыла. Не знаю почему, чисто на подсознательном уровне что-то заставило меня это сделать. Хотелось выпустить из себя всю боль, отпустить с этим воем. — Неправда! — закричала я, срываясь на пронзительный визг. Слезы не собирались останавливаться, а в голове застрял мамин смех, ее слова, голос Себастьяна и Стефано. Я пыталась остановить это, сопротивлялась, но ничего не получалось. Пытаясь прогнать голоса, руки сами собой цеплялись за волосы, больно оттягивая их вниз, но эта боль не сравнится с той, которая бушевала внутри. И от нее так легко не избавиться. Короткие ногти царапали щеки, раздирая их до крови, а с губ сорвался грубый громкий вопль, который не мог принадлежать человеку. После этого голоса утихли, оставляя в покое. Но надолго ли? Одним резким скачком поднялась с кровати, но не рассчитала, что все мои силы были потрачены, и ноги меня просто-напросто не удержали. Тело повело влево, и, упав, я ударилась головой о тумбу. Комнату вновь наполнил оглушительный болезненный крик. Кое-как мне удалось подняться, цепляясь дрожащими руками за злостную тумбу и кровать. Но вдруг тумбочка накренилась, и светильник, стоявший на ней до этого, упал мне на щиколотку. От боли открыла рот, но больше кричать не смогла. Со лба быстрой рекой тек пот, при попадании которого на определенный участок кожи около виска, ее начинало щипать, будто маленькие иголочки пронзают это место. Неслушающейся рукой я прикоснулась к пульсирующему месту и почувствовала маленькую впадинку под пальцами. Перед глазами, в которых давно все начало двоиться, показались перепачканные в крови подушечки пальцев. Я хваталась за уплывающее сознание, стараясь удержать его, но хватка становилась все слабее. Аккуратными шажками, держась за все, что может послужить мне опорой, дошла до двери, проход к которой совсем недавно загораживал Стефано. Громким хлопком она ударилась об стену, и я вывалилась в коридор, уже почти ничего не видя перед собой. Спускаться по лестнице было жутко, особенно зная, что она на последнем издыхании. Опираясь на не менее ветхие и шаткие перила всем телом, сползала, медленно перебирая ногами ступеньки. В горле образовался какой-то комок, словно из колючей проволоки, который, сколько бы ни кашляла, я не могла прогнать. Глаза застилали слезы, в голове стоял мощный рокот, но это намного лучше, чем голоса. Не хочу их больше никогда слышать. До помещения, в котором обустроился О’Нил, оставалось всего пару шагов и закрытая дверь. Нужно лишь открыть и попросить помощи. Мне нужна помощь… Помощь… — Рейчел, все в порядке? Я слышал, ты кричала. — Лиам, — тихо, загнанно прошептала я, а после упала не в силах больше стоять на ногах. Боль пронзила бок, на который я приземлилась, но уже никакой реакции это не вызвало. Сознание покидало, пытаясь снова утащить меня в черную бездну, а сопротивляться этому уже не было никаких сил. Тело накрывала тяжесть, которая не давала даже глаза открыть. Я буду счастлива, если в этот раз бездна действительно окажется бездной. И там будет тихо, спокойно и одиноко…***
— Черт возьми, Рейчел! Да очнись ты уже наконец! — В лицо с силой выплеснулось что-то холодное, и это заставило меня распахнуть глаза, но они на столько отвыкли от света, что казалось, их выжигало. Мне пришлось прищуриться, но уже через пару секунд я привыкла к освещению. — Лиам, — прошептала, глядя на обеспокоенного мужчину, недоуменно хлопая ресницами. — Слава Богу, — облегченно выдохнул он. — Я уж было подумал, что ты умерла. — Что произошло? Я провела ладонью по лицу, по которому струями скатывалась вода, пытаясь привести мысли в порядок. В голове гудело, все путалось, не желая выстраиваться в цельную картину. Я была со Стефано… Потом уснула в комнате и опять зазвучали голоса. Голоса… В районе затылка мозг пронзила молния, из-за чего я зашипела, а в глазах взорвался скоп искр. Вспомнилось все от начала и до конца, кроме того, как я все-таки оказалась у О’Нила. Последним, на чем оборвались воспоминания, оказалось то, как стою на лестнице. Сердце сдавила холодная рука, как только всплыл диалог мамы и Ротман, а в груди зажгло, удивляя такой неординарной двойственностью. Могу ли я после этого все еще называть ее мамой? В голову периодично била тупая боль, но я уже начинала свыкаться с этим. Головная боль здесь для меня обыденное явление, она не покидает никогда. Пробежавшись по пространству глазами, поняла, что снова сижу на ящике, а Лиам стоит около меня в полуприсяде с открытой бутылкой воды. За все время ничего в этой комнате не изменилось, разве что на тумбе теперь лежал нож. Не особо большой, но и не маленький — среднего размера. Его противоположная сторона была в зазубринах, позволяя порвать противнику горло на лоскуты. Лезвие зазывающе поблескивало, призывая подойти поближе. — Это я должен спросить. Тебя ведь избил тот безумец фотограф, я прав? — С чего ты… — возмутилась я, но Лиам прервал меня на полуслове. — Голоса было два: твой и незнакомого мне мужчины. И я больше чем уверен, что это он, потому что вы же уже встречались с ним, да? Я внимательно посмотрела на него, из-за чего О’Нил сразу же отвел взгляд. Видимо на моем лице хорошо прочиталось все, о чем я подумала. Все слышал, крики, слезы, но не пошел проверять, не пришел на помощь, просто слушал, надеясь на лучшее. Впрочем-то, мне никто здесь ничем не обязан, и осуждать его я не имею права. Своя жизнь намного дороже, чем какой-то незнакомой девчонки — это и дураку понятно. — Да, мы с ним встречались, Лиам. Да, Стефано был в той комнате, но он на меня ни разу не поднял руку. Это, — я указала на короткий разрез, — последствия моего падения. Исключительно моя вина. Щеки тоже царапала сама, пыталась в себя прийти. — Тогда почему так кричала, словно тебя вживую режут? — удивился он, выпрямляясь в полный рост и разминая спину. — Долгая история. Лиам, — позвала я, сдерживая рвущиеся наружу слезы, — что вообще здесь происходит? Что такое «ядро»? Что за город этот Юнион? Я ничего не понимаю и боюсь, что постепенно начинаю сходить с ума. — Тебе известен «Мебиус»? — после долгих раздумий спросил он. — Немецкий математик, механик и теоретик, который создал петлю Мебиуса? — Нет, Рейчел, тут кое-что масштабнее. Организация Мебиус. — Тогда нет, я не в курсе. О’Нил долго распространялся об ужасающем Мебиусе, загадочном Администраторе, системе STEM, которая, по сути, создала Юнион, ядре, о том, что однажды произошел сбой и пришлось устроить вылазку, дабы понять, что же произошло. Потом речь зашла о милом психологе Юкико, которая, возможно, уже погибла в этом жутком месте. Я слушала с неподдельным интересом и вниманием, ловя каждое слово, особенно о силах и роли ядра. Тогда мне стало понятно, почему Стефано и Себастьян так хотят повесить на меня эту ношу. Лиам смутно упомянул, как слышал от Юкико о том, что ядром можно стать невольно, когда твои параметры схожи с идеалом и ты пережил сильный стресс или же возжелал этого очень сильно. — Это невероятно, — ошарашенно произнесла я, когда информация с его стороны иссякла. — Получается, каждый человек живет под их надзором? — Выходит, так. — Ты сейчас весь мой мир перевернул. Никогда не думала, что за мной могут следить. Я провела ладонями по волосам, будто снимая с себя все напряжение. В голове не укладывалось, да и звучало, как фантастика. Но каждое слово, произнесенное им, высеклось на подкорке сознания. И я задумалась над последним мучающим меня вопросом, на который он наверняка сможет дать ответ. Хотя нет, неправильно, вопрос был определенно не последний, но ответы на другие Лиам точно не знает, а значит, и озвучивать их нет смысла. Я хотела поговорить о Зельде и Ротман. Если О’Нила не удивила моя фамилия, выходит, моя мама использует другую, скорее всего девичью. — Лиам, еще вопрос. Работает в этом Мебиусе некая Зельда Брукнер и доктор Ротман? — Не знаю, откуда ты их выцепила, но да, работают. Только Оливия Ротман недавно погибла, из-за чего к Юкико перешли некоторые ее обязанности. А Зельда просто дьявол в юбке. Ее даже самые отъявленные бойцы боятся. Никто не может сказать, как она появилась в Мебиусе и с каких пор. — Понятно, — подавленно выговорила я. — А почему погибла Ротман? Он пожал плечами, мол, «Я и не интересовался». Что за дьявол? Что будет дальше? Я опять бросила короткий взгляд на нож, испытывая странное удовлетворение, видя его блеск. Он наверняка очень острый. Всем моим проблемам пришел бы конец, нужно лишь добежать до лезвия и полоснуть по венам. Кровь покапает на пол, окрашивая и его, и на разбросанные куски фанеры на нем, даря им уникальный узор. Воздух наполнится тошнотворно-металлическим запахом, который будет разноситься все дальше и дальше, определенно приманивая тварей снаружи. Но я не почувствую боли, одно облегчение, свободу. Перед глазами четко выстроилась эта картина, и тогда меня в ужасе передернуло. Н-не я… Как я могу о таком думать? Я… я… — Я не собираюсь умирать! — закричала, раздирая ногтем указательного пальца щеку, надеясь, что слова запечатаются вместе с раной. — Отказываюсь совершать самоубийство. Никогда! Я никогда этого не сделаю, чтобы ни случилось. Хватит об этом думать! Я не могу! Нет! Схватившись за голову, я медленно раскачивалась из стороны в сторону. Перед глазами все расплывалось из-за слез, в голову опять закрались голоса. Ужасные ненавистные голоса. В нос бил запах крови, которого никогда не было в этой комнате. Из глубин души вырвался рык озлобленного зверя, напугавший Лиама до полусмерти. Голова разрывалась от боли, от крика, который ее наполнил. В сознании предстала женщина в темном пальто, как ее с силой толкают к стене, и, вот странность, я поняла, что могу перенимать не только душевную боль, но и самую обыкновенную, физическую. Она прошибла мне затылок, после пробегаясь по спине, будто мелкие тараканы. Замахнувшись, кто-то бьет ее по коленям железной трубой, из-за чего она падает, а я срываюсь на болезненный крик и бьюсь в конвульсиях. Колени прожгло огнем, играя адской болью по нервам. В довершение стал удар по голове, пробивший ее с жутким хрустом и противным смачным хлюпом. Я не видела лица жертвы, оно было смазано, но рана, открывающая мозг, из которой вытекала кровь, смешанная с желтоватой жидкостью и черепной крошкой, для меня доступна. — Больно, больно, больно, — повторяла, словно в бреду, сжимая череп, который намеревался также расколоться на части. — Ее убили, убили. Мама убила, мама бросила, предала. Ей нужна моя сила, всем нужна моя сила, а я никому не нужна. Слова смешивались в одну сплошную массу, не блеща связью и логикой. В глазах потемнело, пугая ежесекундной потерей сознания. Руки не слушались и безвольно упали, стукнувшись о колени, после чего одну из них свела адская судорога. Конечность словно электрические разряды били, но боль уже не пробивалась сквозь черную пленку, окутывающую мозг. Наплывала слабость и скопившаяся усталость. Я так долго уже не спала, вряд ли мой организм достаточно отдохнул в последний раз, а если и отдохнул, то слишком мало. Уже не могу этому противиться, меня сломали. Раньше удавалось одержать над ними верх, но сейчас голоса словно что-то подпитывает, придавая им все больше сил. — Прости, Рейчел, — как через вату донеслось до разума, а затем в щеку что-то врезалось, вероятно, с попыткой отрезвить. Я зашаталась и, не удержав равновесия, упала с ящика на пол, сильно ударившись головой. Боль накрыла новой волной, и вот ее я прочувствовала сполна, но мне стало… Хорошо? Да, хорошо. В голове послышался щелчок, как будто свет включили, и туман начал рассеиваться. Мелко подрагивающей рукой схватилась за горящую огнем щеку, с трудом поднялась, сев на полу и поджимая к груди коленки. Сознание просветлело, и в сию же секунду в него врезалась дичайшая идея, требующая исполнения. Нужно от них сбежать. Да, Стефано, видимо, где угодно меня найдет и увидит, но Себастьян! Откуда ему знать, где я? Ниоткуда! Тогда появляется маленький шанс, что я смогу самостоятельно найти выход из Юниона и бросить все свои силы, чтобы не стать его ядром. Не думаю, что сложно сбежать от Лиама, пока Себа нет рядом, но мне нужно снаряжение, припасы… Поток мыслей оборвала тряска за плечо. Пару раз моргнула, приходя в себя, и посмотрела на О’Нила. Такое чувство, что ему было жутко стыдно и неловко за содеянное, но я улыбнулась и похлопала его по руке, как бы говоря, что ничего страшного не произошло. Помощи подняться не попросила, а, ухватившись за ящик, подтянулась. Колени подогнулись из-за того, что ноги затекли, находясь долго без движения. — Все в порядке! — поспешно заверила я, глядя, как Лиам снова пытается усадить меня на ящик. Надоело быть беспомощной. Я могу встать, я могу ходить, я могу защищаться, я… — Ты больше не заговоришь о суициде? — Что? — глаза распахнулись в изумлении. — О суициде? Я никогда не думала о суициде. — Рейчел, ты только что кричала о том, что никогда не лишишь себя жизни, ни при каких обстоятельствах. Говорила, что нужно прекратить об этом думать. — Я не помню, — дрожащим голосом, чуть не плача, произнесла я. Закрыв рот ладонью, мысленно приказала себе не разводить сырость и напрягла память. По сути же нормально, что после такого стресса я чего-то не помню, но загвоздка в другом: я ни за что бы не заговорила о самоубийстве. Никогда, в какой бы заднице ни была, и в мыслях не мелькало слово «суицид», а тут, по словам Лиама, я долго об этом размышляла, раз сорвалась. Будто бы это была и совсем не я. — Нет, — в страхе прошептала, слушая свое учащенное сердцебиение. — Не может быть… Резко закружилась голова, затошнило, и я сделала пару шагов назад, сбив при этом стремянку, которая неясно зачем здесь стоит. В комнате стоял грохот, но мне было ничего не слышно, кроме собственного дыхания. Словно ненормальная, я выбежала из помещения и в пару скачков преодолела лестницу, после чего с силой захлопнула дверь комнаты. Мелкими шагами дошла до зеркала, положила ладони на столик и, возможно, первый раз оглядела себя. Лицо в порезах с уже давно свернувшейся кровью, скопившейся внутри, волосы растрепанные, глаза опухли от слез, в них отчетливо читается безумие, отчаяние. «В ней начинает развиваться диссоциативное расстройство идентичности». Медленно я открыла каждый ящик туалетного столика и вытащила из одного из них серебряный гребень. Прекрасный красивый гребень, украшенный нежно-голубыми лилиями и жемчугом. Аккуратно провела им по волосам, под аккомпанемент капающих из глаз слез. Мне казалось, что это хорошая идея попытаться как-то перевести поток мыслей в другую сторону, но, черт возьми, ничего не получается! Совсем ничего, потому что это нельзя так просто выкинуть из головы. В мыслях всплывали все мои противоречивые выводы, принятые здесь, доказывая, что меня давно уже преследует эта болезнь. Первый сон, первый раз, когда я услышала голоса, то, с чего все это началось. Ротман еще тогда вынесла вердикт: расщепление личности, шизофрения, измененное состояние сознания. Мне просто не хотелось слушать и обдумывать все это. А теперь уже поздно. У меня раздвоение личности, одна, без квалифицированной помощи, я с этим не справлюсь. Но психологи, они опять заберут у меня воспоминания! Либо еще хуже — изолируют от мира. — Значит, теперь ни одна я разделяю это тело. У меня есть сожители, — с вырвавшейся горькой усмешкой выдавила из себя, глядя на отражение в зеркале. Обычная измученная девчонка. Так что во мне такого, из-за чего я стала подопытной крысой? Я всегда была самой обычной. Идея побега все глубже укоренилась в голове, и даже не потому, что меня попытаются использовать в своих целях, если останусь, а из-за того, что я смогу причинить им всем вред или стану обузой. Буду одна, и ничего такого не случится. Ведь получается, всю свою жизнь я была одна. Никому ненужная девчонка, расходный материал. Я вытряхнула все из шкафа, нашла старый потрепанный рюкзак и решила, что мои приключения начнутся именно с ним. Забросила в него еще немного влажную после стирки футболку, а толстовку повязала за рукава на бедра. Открыла все тумбочки, мне нужно было найти хоть что-то, что поможет мне в будущем. Но вот что, черт возьми, я хотела увидеть в спальне совершенно обычных людей? Набор путешественника? Компас и охотничий нож? Что хранят окольцованные люди в прикроватных тумбах? Естественно, пачку презервативов, которую я с остервенением швырнула об стену. — Рейчел, я подумал, что лучше бы тебе… Круто развернувшись на месте, впилась взглядом в сотрудника ненавистной мне организации, пытаясь всеми способами закрыть собой рюкзак. Лиам стоял около порога, не решаясь ступить в комнату, и оценивающим взглядом изучал весь причиненный мной беспорядок. В руках он держал что-то наподобие походной аптечки. — Ты куда-то собралась? — Я тряхнула головой, гоня глупые мысли, пытающиеся заполонить сознание. Музыка из реклам бывает такой въедливой. — Я нет, — сбивчиво уверила, борясь с желанием выставить перед собой ладони в защиту. — Я… нет. — Сначала мне показалось, что нужно что-то сказать в оправдание бардака, но вместо этого с губ опять сорвалось отрицание, выставляя меня идиоткой. — Хочешь сбежать? — Я? Нет. О чем ты? Даже в мыслях не было, — протараторила я, сдав свое волнение с потрохами. — Уверена, что побег — лучшая идея? — настойчиво твердил Лиам, оставаясь на своем. Я недовольно вздохнула и подозвала его поближе, поманив ладонью. Нет никакого желания разговаривать в двух метрах друг от друга. — Да, возможно, это не самая гениальная идея и она даже больше безумная, но мне больше ничего не остается. — Ничего не остается? — вскинулся О’Нил, оставив меня стоять с полуоткрытым ртом, жутко взбесив этим. — А остаться здесь? Дождаться Себастьяна, поговорить с ним о твоих приступах. Здесь куда безопасней, а снаружи ты не выживешь. Пойми, ты просто обычная девчонка. Все в твоем возрасте полагают, что на многое способны, но это не так. — Думаешь, ты самый умный? — прикрикнула я и, испугавшись своей неожиданной вспышки злобы, прочистив горло, спокойно произнесла: — Прости, просто у меня в голове такой хаос, даже больше, чем в этой комнате. — Я истерически хихикнула, но уже через секунду осознала, что шутка глупая и сейчас неуместная. — Мне многое еще неясно, но я знаю одно: останусь здесь — нанесу вред. Мне не дадут умереть, так как я, Лиам, не обычная девчонка, а нечто большее. У меня не просто приступы, я слышу голоса, чаще всего Оливии Ротман и неизвестного мужчины. Понимаю, это вялый аргумент, ведь я могу просто с ума сойти, если бы не одно «но»: все, что слышу, очень тесно связано с происходящими событиями. — Даже если так, с чего ты взяла, что нанесешь нам вред? — Я, — ненадолго задумавшись, уверенным голосом и с самым честным лицом произнесла: — Я вижу будущее. Не часто, конечно, но все-таки. Последнее время у меня перед глазами появляется мужской силуэт. Больше я ничего о нем не скажу, он состоит из черной дымки, мельчайших темных частиц. Не суть. Он, силуэт, стоит около тел, сначала я не понимаю, что происходит, но потом картинка становится все ближе и ближе, — я чуть ли не задыхалась, придумывая все это на ходу. — Там трупы. Ваши трупы. Остекленевшие глаза, разорванное горло, лужи крови, а на стене кровавая надпись: «Все из-за тебя, Рейчел». Вот все, что вижу, после чего видение обрывается. Теперь понимаешь? Если видения прошлого верны, то почему не поверить будущему? Мне страшно, Лиам. Теперь самое главное, чтобы он поверил во всю эту сочиненную мной ерунду. Как хорошо, когда понимаешь, на что можно надавить. Лиам боится смерти, сразу понятно. Я не люблю прибегать к обману, но иногда приходится это делать. Ложь сама по себе отвратительна, но в некоторых ситуациях очень действенна. — Теперь я понимаю ход твоих мыслей, но думаешь, так будет лучше? — Я активно закивала. — Пойдем. — Куда? — ужаснулась я, вырисовывая в уме ужасные картины. — Снаряжу тебя, чем могу. Вода, еда, медикаменты. Удивление проходило, освобождая место самоненависти. Из-за того, что обманула его, на глаза начали наворачиваться слёзы, и, чтобы он этого не заметил, я быстро подбежала и повисла у Лиама на шее. — Спасибо, — прошептала, сжимая его в объятьях. — Спасибо. Он неловкими движениями обхватил меня за талию. На душе стало очень паршиво. Прости, прости, прости меня. Я не хотела тебя обманывать, но по-другому никак. Ведь частично же все, что я сказала, — правда. Останусь здесь — у тебя будут проблемы. Один только Стефано чего стоит. Мы спустились вниз, Лиам снова подошел к полкам, как в первый день нашего знакомства. Я сразу предупредила его, что много не возьму. Во-первых, тяжело таскать. Во-вторых, совесть не позволяет, и так чувствую себя виноватой перед ним. В итоге мой рюкзак пополнился одной коробкой военного пайка, бутылкой воды и аптечкой. — Как ты понимаешь, оружием я тебя снабдить не смогу. — Я понимаю. У меня к тебе просьба, Лиам… — Там на столе нож. Возьми, — сбив с мысли, сказал он. — А? — Я обернулась и посмотрела на нож. Смутными бликами он всплывал в памяти, но я потрясла головой, прогоняя наваждение. — Спасибо. — Рейчел, я хотел отдать тебе коммуникатор, когда Себастьян вернется, но получается, что лучше сейчас. Вообще сначала я думал, что он бы помог поддерживать с тобой связь, показывать, где ты находишься, если вдруг потеряешься. Так, экстренный случай, но сейчас, видно, совсем другая ситуация. Я настроил его на свою волну и Кастелланоса. Пользовалась таким когда-нибудь? — Не приходилось, — призналась я, дернувшись, когда щеку пронзил зуд. Неприятно, ужас. Чесать щеку, Рей, нельзя. Вспомни, что сначала ее надо обработать. О’Нил объяснил мне, как им пользоваться, меньше чем за десять минут. Не так уж и сложно, скорее нудно. Спрашивать, откуда он его взял, не решилась. Не хотелось услышать что-то наподобие «Забрал у трупа». — Лиам, не говори Себастьяну обо всем, — попросила, сжимая в руках портативный компьютер. — Что? — удивился он, услышав просьбу. — Почему? — Знаешь, я недолго с ним общалась, но поняла, что у него в душе словно пробоина. Наверное, с ним когда-то случилось что-то такое, из-за чего он отказывается принимать то, что без его вмешательства друг может пострадать. Он хочет защитить тех, кем дорожит любыми способами. Даже ценой своей жизни. Кто бы это ни был. Если ты расскажешь, что я пожертвовала собой, Себастьян бросит все силы, чтобы найти меня. Да, я понимаю, что ответ о моем побеге его тоже не удовлетворит, но он более нейтрален, не так сильно его зацепит. А чтобы не подставлять себя под удар, скажи, что ничего не знал об этом. — Я тебя понял. Тогда советую поскорее бежать, потому что когда ты отключилась, я связался с Себастьяном, и он сказал, что уже проверил склад и направляется сюда. — Дьявол! — покричала я и, схватив вещи в дорогу, убежала наверх. — Черт, черт, черт, — повторяла, запихивая все в рюкзак, даже не думая уложить аккуратно. Дикими глазами оглядела комнату, а в голове только и билась мысль: «Как подстроить все так, чтобы было похоже на побег?». На глаза сейчас, видимо, к счастью, попалась балконная дверь. Если свяжу канат и спущусь по нему вниз, все будет казаться естественно. Только времени мало, очень мало, Себастьян, наверное, уже на подходе. Только я успела сбросить вниз самодельный канат, как внизу послышались шаги. Схватив рюкзак, я закинула его на спину и, вдохнув-выдохнув, перебралась на трос. Давай, Рей, не трусь. Беги, Рей, беги, беги, беги от них! У меня перехватило дыхание от волнения. Я начала спускаться быстрее, но из-за того, что поторопилась, соскользнула рука. Вцепившись ногтями в ткань каната, готова была закричать от боли, пробившей руку, но лишь тихо пискнула. Я спрыгнула на землю и оглядела кисть. Из-под грязных ногтей сочилась кровь, а некоторые ноготки были и вовсе выдраны с корнем. Пальцы горели огнем, но сейчас нет времени этим заниматься. — Рейчел! Внутри все похолодело, я в страхе задрала голову к верху, но, никого не увидев, рвано выдохнула. Надо бежать. Себастьян уже здесь, в любую минуту он сможет выглянуть на балкон и увидеть меня. Используя технику передвижения, которой учил Себ, я побежала прочь, не особо задумываясь о направлении. Мое приключение началось и, надеюсь, оно будет долго продолжаться.