Три года спустя после смерти Дэниела.
— Рейчел, завтра тебе к психологу к трём часам, — безразлично сказала мама и, быстро отвернувшись, вернулась к нарезке овощей для салата. — Да, — тихо проговорила я, упершись взглядом в одну точку и подперев голову ладонью. Никому ненужная убийца — вот мой диагноз, но ни один психолог такого не скажет. У них у всех заезженные фразы: «невротическое депрессивное состояние, реактивный психоз депрессивного типа». И каждый раз заезженный диалог о том, что я помню и что чувствую. Надоели. Все надоели. На ватных ногах я поднималась по лестнице в свою комнату, когда меня догнал крик матери о приёме таблеток. Таблетки, таблетки, таблетки каждый день. Надоели. А хотя без разницы. Когда приму их, хочется спать и становится так легко, мысли в голове не путаются. Я легла на кровать прямо в одежде, подмяв под себя подушку и упираясь безжизненным взглядом в потолок. Красивый белый потолок. Жмурюсь, тихо скуля, когда в голове крутится отрывок из воспоминаний. Его падение, падение моего мальчика, его стеклянные безжизненные глаза и кровь, медленно вытекающая на белоснежные розы, окрашивая их в красный цвет. Осколки вазы, впивающиеся прямо в его худощавое тельце, и крик. Мой крик. Крик зверя, крик боли, ненависти и ужаса. Крик души. Он упал с лестницы второго этажа. Случайно попал в большой проём между перилами. Что ж, сегодня психологу есть, о чём со мной поговорить. Тем более, мне же сегодня дали нового специалиста.***
«Найди себе друга. Тебе нужно поговорить с кем-то незаинтересованным в это. Со мной у тебя диалога не получается, да и не только со мной. Ты никому не открываешься, Рейчел. Не хочешь зайти на сайты с анонимными беседами?» — так он мне сказал. И вот я, немного склонив голову набок, воспалёнными глазами смотрю на экран ноутбука, который загружает сайт анонимных знакомств. Друга… У меня нет друзей. Меня даже никто не навестил, пока я была в Маяке, пока убивалась от горя дома. Ни одного сообщения, ни одного звонка, ни одного соболезнования. Я ни от кого даже «привета» за все эти три года не услышала. Сайт загрузился, показывая мне серый фон и небольшую строку сообщений, наверху заглавными буквами было написано «тет-а-тет». Не имею ни малейшего понятия, как начать диалог. С моста сразу в реку? Начать рассказывать свою историю? Нет, не могу. Сайт закрылся. Со следующего дня я начала разговаривать с тремя людьми в сутки с перерывами в три-четыре часа. И так продолжалось ровно неделю. Я пыталась снова и снова, даже писала пару сообщений за всю беседу, выслушивала их истории, но потом быстро захлопывала ноутбук и прыгала в кровать, укрываясь одеялом с головой. Они все чужие. Сволочи, маньяки, извращенцы! Они все чужие, чужие, чужие! Я не могу с ними разговаривать, не могу им рассказать. Мои веки приобрели красно-чёрный цвет, ни один консилер уже был не способен это скрыть. Ну и к чёрту. Пусть психолог увидит меня такой, какая я есть. В полной красе. Я больше не могу краситься на его приёмы и ходить на них тоже. Я устала. Устала быть одна, устала просыпаться, чтобы потом предпринимать тщетные попытки встать с кровати и начать жить. Я больше не хочу этого. Вечером попробовала снова зайти на сайт, где приобрела псевдоним «Баньши» от одного из собеседников. Так и начала себя называть. Я уже уверенно печатала первая, приветствовала и расспрашивала о проблемах, выслушивала и подбирала правильный совет. Раз уж себе такого человека не нашла, сама им стану. Через несколько месяцев в интернете распространили слух о «Баньши» — человеке, помогающем решить любые проблемы и готовом выслушать вас. Потом появились другие статьи, в которых рассказывали о «псевдо-Баньши» — людях, выманивающих деньги и информацию о себе, чтобы потом шантажировать. Я начала воспринимать это как свою работу и совсем забыла об истинной цели этой затеи. В один из дней мне встретился необычный человек — Стефано. Он не стал рассказывать мне сразу о себе и жаловаться, а я пока не говорила, что «Баньши». Мужчина предложил игру, чтобы было легче общаться: мы должны были говорить о своих проблемах по очереди. Мне было наплевать, если он знал, кто я, и просто хочет пустить эту информацию в свет. Хочу высказаться, мне все надоели! И мы говорили. Говорили до поздней ночи, и, удивительно, но я смеялась над некоторыми его сообщениями. На душе было так легко и спокойно, что я даже забывала обо всем плохом. В конце нашей беседы, когда я уже зевала, а глаза слипались, Стефано дал мне ссылку на свой профиль в социальной сети. Мы продолжили общаться, и через несколько месяцев я рассказала ему о Дэниеле сквозь слёзы, капающие на клавиатуру. Уже через год он стал для меня самым важным человеком в жизни, и спустя столько времени эмоциональной пустоты я начала слабо улыбаться. Стефано там, Стефано тут — новый психолог, если бы ему позволяла работа, уже закатил бы глаза, но он лишь плотно сжимал челюсти и улыбался уголками губ. Через неделю мне разрешили больше не посещать его, но от таблеток всё ещё не отказались. Имя «Стефано» было нежно сокращено до «Стефа», на что тот не был против. Я рассказала ему многое о себе, жаловалась на отдалившихся родителей, и он, шутя, твердил, что украдёт меня и увезёт оттуда. В то время я была самой счастливой девушкой и решила прекратить сидеть дома: мной был замечен факультет журналистики, на который я сразу подала документы. Теперь общение со Стефано переплеталось с учёбой и написанием статей в интернете. Всё было слишком хорошо, и я больше не принимала антидепрессанты, но после того, как окончила первый курс, Стефано пропал и больше не появлялся. Я следила за его творчеством в интернете, писала статьи и осветляла его имя, хотя внутри бушевала обида и расползавшаяся чернота. Больше я не улыбалась, но и к таблеткам не вернулась. Работа «Баньши» прекратилась, потому что я пыталась узнать, что произошло с моим милым другом. Мной писалось сотни сообщений, но я слишком быстро поняла, что навязываюсь и, наверное, ему надоела. Ко мне вернулась бессонница, воспалённые глаза и ужасные чёрно-фиолетовые круги. Я наотрез отказывалась принимать таблетки, которые мама слёзно просила выпить, и свыклась с тем, что опять одна, полностью погружаясь в учёбу. Через некоторое время у меня началась «ломка» по нему, и я возобновила свои попытки с утроенной силой. Но в ответ была лишь тишина. Я кричала, крушила комнату в отчаянии. Потом всё-таки решилась доехать до его дома и поговорить лично. Стучала, звонила в дверь, но никто даже не подумал открыть мне. Простояв около квартиры больше часа, развернулась и направилась домой. Как только я прошла несколько метров, в глазах потемнело. Очнулась уже в белой палате, где рядом со мной сидели обеспокоенные родители. У меня был нервный срыв, спровоцировавший обморок, и истощение организма, из-за чего я неделю пролежала в искусственной коме, чтобы привести себя в норму. Весь последующий год я училась заочно, не выходя из дома.***
Тяжело дыша, подскочила на кровати, после чего, закричав от боли, упала обратно. Я больше не там, снова в Юнионе. Улыбнулась тому, что выиграла, не дала никому занять своё место. Потом чуть поднялась, но уже более аккуратно. Плечо ныло после такого скачка. Я оглядела руку, которую порезала при давлении голосов, она была туго обмотана бинтом, совсем немного пропитавшимся кровью. Значит, он всё-таки пришёл, чтобы спасти меня. С большим трудом приподнялась на кровати, пытаясь сесть. Руки дрожали, а порез пронзали будто миллионы иголок, от боли в плече в глазах скапливались слёзы. Тело было настолько слабым, что я могла потерять сознание в любую минуту, но мне было плевать, больше никакого ожидание помощи и слабости. Я должна быть сильнее, стать собой. — К чёрту всё. Не подведу Лару, — процедила я, стиснув зубы от боли. Я села, быстро пожалев о своём упрямстве. Всё тело неимоверно болело, а бинт на руке всё сильнее краснел. В районе локтевого сгиба что-то неприятно тянуло, из-за чего я начала разглядывать руку. Почти всё то место, которое доставляло мне неприятные ощущения, украшал огромный чёрно-фиолетовый синяк, а посередине была небольшая дыра, будто меня проткнули иглой. Дверь в комнату приоткрылась, пропуская полоску света, я повернула голову в её сторону. — Рейчел, ты с ума сошла? Стефано поставил на туалетный столик какие-то бутылочки и положил бинты с салфетками. Потом, прожигая меня раздражённым взглядом, подошёл ко мне, но наткнулся на мою счастливую улыбку и расслабился. Жестом попросила его присесть рядом, и он повиновался. Мне хотелось плакать и смеяться одновременно. Я вспомнила его. Полностью. Все встречи. Всё вспомнила. — Придурок проницательный, — засмеялась я сквозь слёзы, обнимая его, кладя руки на широкую спину. Стефано опешил и даже не сразу начал отвечать на объятья. Мне же хотелось столько ему рассказать, о стольком расспросить. Из головы вылетели все мысли, оставив власть чувствам. Я плакала, чувствуя его сильные руки у себя на спине. Тело ломило от слабости, из-за чего я полностью оперлась на Валентини. Мой Стефа, мой самый важный человек. Не знаю, сколько мы так просидели, пока я не решилась всё-таки заговорить. — Почему ты мне сразу не рассказал о том сайте? Почему? — тихо спросила, не отпуская его. — Не знаю, — прошептал он, запустив пальцы в мои волосы, из-за чего я задрожала. — Ты так сторонилась меня, почти ничего не помнила, я испугался. Внутри всё сжималось от боли, но в то же время странного удовлетворения, спокойствия. Вот он, здесь, рядом, больше ненужно волноваться и плакать, но я плачу. Плачу потому, что счастлива. Даже этот запах роз от него больше не пугал и не раздражал меня, а радовал. Приторно сладкий, бархатистый — аромат счастья. Ведь счастье такое же, как и этот запах. — Знаешь, — я заулыбалась, — ты меня тогда так пугал, но меня к тебе так тянуло. Теперь я понимаю, почему. Спасибо тебе за всё. Кстати, Стефано, ты всё-таки выполнил своё обещание и украл меня. Он засмеялся, прислонившись своим лбом к моему лбу, а я всё никак не могла остановить слёзы. Всё-таки Юнион дал мне намного больше, чем забрал. Лично скажу спасибо тем, кто отправил меня сюда, если увижусь с ними, и спасибо Ларе, что открыла мне глаза. Я улыбалась, пока Стефано нежно вытирал мои слёзы, хотя ткань его перчатки и нервировала. — Пожалуйста, не уходи больше никуда. Не бросай меня. Это была не просьба, больше мольба, потому что его потеря была бы для меня слишком тяжёлой. Он уже бросил меня один раз. Не знаю, почему, может, из-за того, что оказался в Юнионе. Не хочу у него спрашивать, боюсь услышать что-то иное, очень болезненное. С сегодняшнего дня я смирилась с тем, что Дэниела больше не вернуть и теперь нужно сохранить то, что у меня осталось. — Это сказала мне та, что чуть не умерла, вскрыв себе вены. — Я же сумасшедшая, Стефано. Ты же сам сказал, и, знай, тебе придётся как-то с этим жить, потому что я тебя больше никуда не отпущу. Всё казалось настолько нереальным, что я боялась проснуться. Спустя столько времени наконец-то счастлива, наконец-то без страха, наконец-то не одна. Мы с ним долго проговорили о том, как же попали со своей влюбленностью и как тяжело нам теперь придётся, но было понятно, что это всё шутки. Я взахлёб рассказывала ему о том, что со мной произошло здесь, как я увидела отголоски своего сознания, вспоминала его и брата. Он говорил, что чувствовал, когда увидел меня здесь, как вспоминал нашу переписку и боялся сказать мне что-либо потому, что я всё забыла, ему казалось, что это может как-то повлиять на меня не в лучшую сторону. — Люблю тебя, моя маленькая Баньши, и как только люди могли дать тебе такое ужасное прозвище, — прошептал Стефано мне в самые губы, недоумевая. — Люди ужасны и несправедливы, Стеф. Услышав от меня это нежное сокращение, Стефано распахнул глаза и словно впал в небытие. Удивительно его слышать, а не читать, правда? Приятнее? Я расплылась в победной улыбке, зная, что ему нравится. Специально так сказала, специально напомнила, как нам было хорошо вместе три дурацких года назад. — Рейчел, я тогда не бросал тебя, — заговорил Валентини. В голове прозвучал сигнал тревоги. Вот чего я не хочу сейчас слышать больше всего, так это то, как он пропал. Не зная, что делать, не придумала ничего лучше, как воспользоваться старым, как мир, приёмом из сериалов для эмоциональных, романтичных девочек. Поцеловала. Быстро чмокнула в губы и мёртвой хваткой вцепилась пальцами ему в плечи. Голова закружилась, в глазах всё поплыло, а в ушах болезненно зашумело. Затылок горел огнём, медленно отдавая жар плечам и скатываясь по позвоночнику. Слишком резко, слишком много энергии потратила. — Рейчел, ты в порядке? Голос Стефано доносился словно сквозь плотную вату. Он волновался, боялся за меня. Изо рта вырвался истерический смешок. Я подняла голову и размытым взглядом нашла его лицо, после чего с трудом выдавила из себя фразу, стараясь говорить уверенно, как обычно, словно всё нормально. — Поцелуй меня. Его не нужно было просить два раза, что меня несказанно обрадовало. Стефано ласково зарылся пальцами в мои волосы и нежно прикоснулся к губам, всё ещё чего-то опасаясь. Внутри всё трепетало, ведь я вспомнила, как давно уже хотела это почувствовать. Как давно желала эти мягкие губы, когда писала ему вечером сообщения и томилась от желания. А сейчас вот он, весь мой, с еле чувствующимся привкусом кофе на губах. Стефано отстранился, пытаясь прийти в себя: похоже, он ещё не до конца осознал, что всё по-настоящему, а я уже сошла с ума от ожидания продолжения, всё ещё чувствуя его тепло на своих губах. Мне его мало. Я так давно не ощущала тепла и счастья, что, когда всё-таки его получила, мне хочется всё больше и больше. Хочу, чтобы так было вечно. — Ты хотя бы в курсе, на что сейчас подписалась? — собравшись с мыслями, выдавил он из себя. — Так же, как и ты сам не знаешь, на что подписался, когда сказал, что любишь меня. — Пусть это для нас обоих будет секретом. Всё-таки, Рейчел, в чём-то они был правы, когда прозвали тебя «Баньши». Я улыбнулась. Не говорить же ему, что это было моим решением взять себе такой псевдоним. Стефано поцеловал меня снова уже более увлечённо, понимая, что всё это не сон. По каждой вене пронеслась волна жара, из-за которой горело всё тело, но на это было наплевать, потому что сейчас в голове засел лишь тот, кого я желала целый год, а потом забыла. Внизу живота сладко тянуло от предвкушения и возбуждения, а когда Стефано заскользил вниз по моей пояснице, я тихо застонала, хотя и пыталась сдерживаться. Для него это было словно красной тряпкой для быка. Он вытеснял из поцелуя нежность, делая его страстным и требовательным. Кусал мои губы, из-за чего я один раз протестующе замычала, когда он слишком увлекся. И до этого сильная слабость теперь проявляла себя в полную силу, а в глазах предательски темнело. Ещё минута и он узнает, что я чувствую себя намного хуже, чем хочу выглядеть. Стефано попытался повалить меня на кровать, из-за чего я закричала, сжимаясь. Всё возбуждение как рукой сняло. Валентини резко отстранился, словно его окатили ледяной водой, и, похоже, тоже потерял всё желание. Мне показалось, будто плечо укусили ещё раз. Я тихо скулила от боли, попыталась сжать простынь в ладонях и замычала, выгибаясь в спине. Теперь уже себя проявил порез. Искры взрывались в глазах яркими фейерверками, для меня из комнаты выкачали весь воздух, хотя я знала, что он здесь точно был. — Рейчел, прости. Я же пришёл сделать тебе перевязку. Стефано подскочил и начал перебирать в пальцах пузырьки, выискивая какой-то особенный. Безмолвно крича, с трудом привстала на кровати, упираясь в ладони, из-за чего боли было ещё больше. Руки дрожали и вот-вот бы сорвались, из-за чего я бы упала на кровать. Лоб покрылся потом, в глазах собирались слёзы, а надоедливая, раздражающая меня боль била прямо в мозг. Я смогла перебороть её и сказала тихо, но твёрдо: — Оставь. Я сделаю всё сама. — Не дури! Я делал это уже три раза, пока ты была, — он запнулся, пытаясь подобрать слово, но я не стала этого ждать. — Сказала, оставь! — закричала, тяжело дыша. — Сама, — уже тише почти прошипела я, косясь на него исподлобья грозным взглядом. Стефано простоял пару минут в замешательстве, пристально глядя на меня, но потом, не сказав ни слова, вышел, плотно закрыв за собой дверь. Я снова легла на кровать, выравнивая дыхание. Почувствовав себя легче, поднялась, кривясь от боли, и подошла к туалетному столику. Подняла мелко подрагивающую кисть, легко прикоснувшись к крышечкам бутылочек короткими мазками. Их было не так много, всего штук пять, пачка бинтов и салфеток, поэтому сгрузив всё в руку, где бинт на месте пореза полностью пропитался кровью, направилась в ванную. Пока развязывала повязку на плече, громко и прерывисто дышала через нос, стиснув зубы, что казалось, с них сейчас зубная крошка посыплется. Когда бинты грудой валялись на полу, я ошалелыми глазами смотрела в зеркало над раковиной на молодые розовые ткани и следы от зубов. Губы дрожали, хотелось закричать от боли, от отвращения к себе, к монстру, к Сайксу, но если я так сделаю, прибежит Стефано, так что буду молчать. Сама совсем справлюсь, он и так уже много чем помог. Перевязывать плечо было сложно, так как слёзы капали из глаз, закрывая мне обзор. Я всё-таки смогла сделать повязку, после чего, согнувшись пополам, тихо запищала от боли. Понимая, что писком дело не обойдётся, закусила ткань футболки, чтобы не сорваться на крик. Острая боль притуплялась очень долго, но я стойко ждала и терпела, чтобы потом начать развязывать бинты на порезе. С ним было сложнее, потому что до ужаса страшно и противно осознавать, что я натворила. — Рейчел, поужинаешь со мной? Стефано распахнул дверь ванной и увидел, как я со слезами на глазах бьюсь в тщетных попытках затянуть бинт на руке. Рана снова начала кровоточить, и все мои старания по её обработке канули в пропасть. Кровь стекала по локтю, капая на пол крупными каплями и уже образовав там крупную лужицу. — У меня ничего не получается, — глядя на него, произнесла я и разрыдалась уже от своей беспомощности. — Дура, — выдохнул он и быстро начал разбираться с бинтами. — Прислушивайся ко мне хотя бы когда-то. Ты была такой же упрямой и когда мы познакомились. Стефано улыбнулся мне, из-за чего я тоже не смогла сдержать слабой улыбки. Помню, он тогда пытался убедить меня завести разговор с родителями, но, по его мнению, я упрямо отказывалась идти с ними на контакт, но на самом деле для меня это было просто очень страшно. — Сейчас, независимо от твоего ответа, мы идём ужинать. Я понял, что когда речь заходит о твоём здоровье, твоего мнения лучше не спрашивать, — взяв меня за руку, серьёзно сказал Стефано. — Стеф, — тихо позвала его я. — Что это? Как только он увидел синяк на локтевом сгибе, то потупил взгляд и отвернулся, посерьёзнев. — Ты потеряла много крови, тебе нужно было переливание. — А где ты смог найти оборудование? Кровь? А как узнал, какая мне подходит? — в удивлении засыпала его вопросами. — Пошли, — холодно отозвался он и потянул меня за собой, проигнорировав все вопросы.***
Что бы я ни делал, какие надежды ни теплил, но Рейчел нужно было переливание крови, иначе она не доживёт до следующего дня. В Юнионе была больница, но она ушла под землю, следовательно, последняя надежда в прямом смысле провалилась. Под её еле ощутимое дыхание я в бешенстве колотил по стене. Такова безысходность, когда готов на что угодно, но сделать ничего не можешь. — Рейчел, — прошептал, прислоняясь спиной к стене. — Идиот, — послышалось вдали, из-за чего я подскочил. Оглядев комнату, пребывающую в полумраке, грозным, хищным взглядом зацепился им за движение около стены. Медленно достал нож и, прицелившись, бросил его прямо в копошащуюся массу. Я так и не понял, что это было: тёмное, чем-то похожее на огромного паука. Спустя секунду нож прилетел обратно, вонзившись в стену около моей шеи. После чего на свет тусклой лампы вышла темноволосая девушка в рваных одеяниях, которые я спутал с паучьими лапами. Она посмотрела на меня и, не сказав ни слова, целенаправленно двинулась к кровати, где сейчас лежала Рейчел. — Какого чёрта?! — зарычал я, телепортируясь у неё на пути. — Не разочаровывай меня своей глупостью и дай ей помочь, — грозно ответила незнакомка и пихнула меня в грудь, отставляя в сторону. — Кто ты такая? — спросил я, но не получил ответа. Возмутившись её наглости, пошёл следом, косясь на девушку с подозрением. Я ни разу не видел её в Юнионе. Да и выглядит она странно, будто давно уже мертва. Паучиха, коей прозвал её у себя в голове, подошла к Рей и аккуратно положила ладонь на её лоб, из-за чего я напрягся. — И что ты сделаешь? — раздражённо поинтересовался, готовый в любую минуту наброситься на эту странную гостью. — Замолчи. Её закрытое чёрными прядями волос лицо опустилось вниз, после чего в комнате резко посветлело. Она плавным скачком оказалась около шкафа, похожего на морозильную камеру, пока я озирался по сторонам. Это была не моя галерея и не Юнион вовсе. Старая заброшенная больница. — Кто ты такая? Какого чёрта сейчас произошло? Где мы? — закричал, хватая её за кисть свободной руки, во второй девушка держала пакет с кровью. Она была очень холодная, и с кожей, определённо, было что-то не так. — Не твоего ума дело, либо заткнись и не мешай, либо пошёл прочь! Она вырвала руку из захвата и, прихватив с собой капельницу, вернулась обратно. Я молчал, пристально наблюдая, как она настраивала капельницу, пристраивая в неё пакет с кровью, как осторожно вводила Рейчел в вену иглу и настраивала поток крови. Убедившись, что всё под контролем, паучиха перенесла нас обратно в Юнион. — Зачем ты это сделала? Почему помогла? Девушка уже собиралась уходить, но, услышав вопросы, слегка повернула голову и спокойно ответила: — Я же сказала, это не твоего ума дело. Она скрылась, будто растворившись в воздухе, оставив меня в состоянии бешенства.