***
— Хм… Странно. Родители обычно в такое время дома, – задумчиво произносит Чимин, аккуратно кладя связку ключей на невысокую тумбочку в прихожей, и не возражает, когда Юнги помогает снять ему курточку, а после садится на корточки и снимает с маленьких ножек чёрные кроссовки, аккуратно ставя их в ящик для обуви. — Может, они вышли в магазин? Хотя я отчётливо слышу вкусный запах папиного супа из морепродуктов, – нервно улыбается Мин, стягивая и с себя курточку и кроссы. — Пойду поищу их, – произносит Чим и собирается уйти, но длинные пальчики на его тонком запястье не дают сделать и шага, – Юнги-я, не переживай, я быстро. Отнеси пока наши вещи в комнату, – лучезарно улыбается Пак и тянет ладошку к бледной щеке брата, тут же касаясь её пальчиками, а после улыбается ещё шире, когда старший льнёт к ней, а после наклоняется и целует в уголок его губ, кивая в знак согласия. Когда рыжая макушка скрывается на лестнице на второй этаж, сам Юнги остается совершенно один в этом огромном доме. Плевать, что на самом деле дом небольшой, и что он как бы его родной, где альфа вырос, где с ним случилось столько приятных моментов, до сих пор согревающих его душу, где он вместе с родителями и Чимином встречал каждый свой день рождения, проводил вместе с ними тихие семейные вечера, но также здесь случился тот роковой момент, который кардинально изменил жизнь ещё совсем маленького парня, и из-за которого он и перестал общаться с родителями, а после и вовсе сбежал из дома в другой город, разрывая все связи. От последнего воспоминание сердце невольно сжимается, а совесть за содеянное изрядно грызёт. Родители же были абсолютно не виноваты, что у них была столь ожидаемая реакция на поцелуй своих братьев. И пусть это было на пьяную бошку, и Чимин тогда спал, и ничего не понимал, а родители всего лишь пригрозили, чтобы впредь Юнги держался подальше от младшего. Но ведь тогда Мин был совсем маленьким и ничего ещё не понимал, что родители хотели как лучше, ограничив их с братом общение, когда заметили их слишком тесные отношения, а после и этот чёртовый поцелуй. Юнги сейчас неимоверно стыдно, потому что он уже понял, что родители поступили правильно. Но ведь теперь тот их запрет не имеет никакого смысла. Юнги и Чимин истинные, а последний впридачу ждёт ребёнка. Что делать, и как всё рассказать родителям — Юнги не знает, но знает точно, что скрывать их истинность, а тем более положение омеги — бессмысленно, родители всё равно узнают. Надо просто их аккуратненько подготовить к этому, а потом осторожно сообщить шокирующую новость и тогда уже ждать их реакции. А какая она будет — это уже неизвестно. Но почему-то альфа уверен, что родители их поймут и примут их связь, ведь что им ещё остаётся делать, когда те являются истинной парой друг друга, в ожидании малыша. Как только альфа поднимает с пола брошенные туда минутами ранее рюкзаки, входная дверь резко открывается и в дом входит пожилой мужчина сорока шести лет с тяжёлыми пакетами в руках. Но как только он видит стоящего перед собой парня, пакеты летят на пол, а с его потрескавшихся губ вылетает хриплое «сын». — Привет, отец. Я… Мне жаль. Прости, меня. Я… Виноват. Я не должен был… – но эту бессвязную речь обрывает старший альфа, быстро сократив между ними расстояние и крепко обняв взволнованного и не ожидавшего такого Юна. — Сын, Юнги, я так рад, что ты наконец-то приехал. Не нужно извиняться, ты совершенно не виноват в произошедшем. Всё, что произошло — пусть навсегда останется в прошлом. Согласен? – Шивон говорит с уверенностью, со всех сил сдерживая непрошенные слёзы радости и долгожданного облегчения, но вот его дрогнувший голос и крепкая хватка выдают альфу с потрохами. — Согласен, отец, – а вот Юнги не может сдержать слёз, обняв родителя в ответ, пряча своё лицо у него на плече, и чувствует поддержку от больших ладоней, успокаивающе поглаживающих его спину. Сейчас Юнги не тот устрашающий Шуга, которого побаивается вся школа (даже учителя), шарахаясь от парня, словно тот — призрак, готовый убить любого, кто побеспокоит его покой, сейчас Мин — всего лишь уставший сын, нуждающийся в поддержке и заботе своих родителей. И ему абсолютно не стыдно перед отцом за несдержанные эмоции, зная что родитель не осудит его, не прогонит и не высмеет. Теперь он не боится взглянуть в родные глаза и увидеть там презрение и осуждение, ведь там плещется безграничная любовь к своему чаду и нескончаемая забота. — Пап! Вот ты где… — Тшш, Чимин, тише, – шепотом произносит старший омега, прикладывая палец к тонким губам и оборачивается к только что подбежавшему сыну. — Что там, пап? – интересуется Чи, выглядывая из-за угла кухни и смотрит в тут сторону, куда ранее смотрел папа. Лицо рыжика вмиг озаряется умилительной улыбкой, и он прикладывает ладошку ко рту, чтобы не запищать от переполняющей его радости, глядя на обнимающихся отца и брата. — Я впервые за столько лет вижу Шивона таким счастливым, – задумчиво произносит Дэсон, приобнимая Пака за хрупкие плечи. — Пап, а ты… – Чимин мнётся и поворачивается к родителю лицом, нервно прикусывая нижнюю губу, – Ты простил Юнги? Он правда очень сожалеет и беспокоится, – всё же продолжает омега, нерешительно подымая на слегка улыбающегося старшего взгляд, полный мольбы. — Мы с отцом его уже давно простили. Мы лишь хотели, чтобы Юнги поскорее приехал к нам. Мы жутко соскучились по твоему брату и сожалеем, что тогда наговорили ему много чего лишнего. А ты? Ты помирился с братом? – задаёт волнующий вопрос папа, глядя прямо в глаза своему сыну. — Конечно мы помирились, пап. Всё хорошо, – выдавливает улыбку Пак, недовольный тем, что пока надо скрывать от родителей правду, но они с Юнги обо всём договорились, что сначала они подготовят родителей к сей шокирующей новости, – А чем это так вкусно пахнет? Не уж-то твой знаменитый суп из морепродуктов? – тут же меняет тему Чи, облизываясь из-за ароматов, что кружат по кухне. — Ох, точно! Беги мыть ручки и зови отца с Юнги, пусть тоже моют руки и идут кушать, – спохватывается Дэсон, подбегая к небольшой плите и помешивает половником апетитный суп. — Хорошо, пап, – радостно улыбается рыжик, выбегая в гостиную и заставая уже переставших обниматься и о чём-то мирно беседующих альф. — О, Минни! Привет, сыночек, – приветливо улыбается господин Мин, обращая внимание на подошедшего омегу. — Привет, отец! Там папа уже на стол накрывает и просил передать вам, чтобы вы спешили мыть руки и спускались за стол. Папочка приготовил свой фирменный суп из морепродуктов. Мне уже не терпится его попробовать! – слишком эмоционально выкрикивает Чимин, то ли из-за взволнованности, то ли из-за бьющих в голову гормонов. — Хорошо-хорошо. Пошли, Юнги, видишь как твоему брату уже нетерпёж, аж скачет от несдержанности, – смеётся Шивон, закидывая руку на плечо сына и ведя их в сторону ванной, пока Чим радостно поскакал вперёд. — Ох, этот рыжик никогда не может усидеть на месте, особенно если это касается вкусной еды, а тем более если это суп папы, – в ответ смеется Юн, полностью расслабляясь и понимая, каким же он был дураком, столько лет избегая всего этого, как же ему не хватало простого семейного счастья. Но ведь скоро у него будет своя собственная семья, и от этой мысли Мин не может сдержать счастливой улыбки, уже в который раз за последние несколько минут озаряющей его бледное лицо. Двое альф быстро моют руки, а после раскладывают по местам купленные старшим продукты, пока Чимин слишком возбуждённо семенит вокруг них, без умолку рассказывая о жизни в Сеуле, на что папа с отцом тихо посмеиваются, а Юнги сдерживает в себе желание притянуть к себе омегу и заткнуть его слишком болтливый ротик своими губами. Когда Дэсон на пару с Чи накрыли на стол, а альфы разложили все продукты, вся семья усаживается за большой стол, принимаясь уплетать за обе щеки вкуснейшую еду старшего омеги. Наконец-то за столько долгое время они собрались все вместе за одним столом. Между ними нет недосказанности и прежнего напряжения, сейчас они все вмести непринуждённо беседуют: родители то и дело расспрашивают сыновей о том, как они живут в большом городе, как учатся, много ли друзей успели завести и хорошо ли питаются. Братья охотно отвечают на все поставленные вопросы, мило улыбаясь, незаметно переглядываясь между собой. Вечер протекает в мирной и умиротворённой обстановке, плавно приближаясь к ночи. И когда настенные часы показывают за полночь, родители спохватываются и быстро гонят детей спать, оставаясь на кухне, чтобы всё тут прибрать. Чимин нехотя плетётся в свою комнату, понимая, что эту ночь и ещё много таких ночей, вплоть до возвращения домой, он проведёт один. Ведь как объяснишь родителям, если те застукают своих детей спящих и обнимающихся в одной кровати? Вот и приходится жить в разных комнатах, скучая по тёплым объятиям со спины и горячему дыханию в макушку. Грустно вздохнув, Чим открывает свой рюкзак, вытаскивая из него свободный свитер бежевого цвета и свободные белые домашние штаны. Лениво стянув с себя уличную одежду и одев на её место домашнюю, омега устало залезает на кровать, укрываясь с головой пуховым одеялом. Без Юнги холодно. Без Юнги одиноко. Без Юнги невыносимо быть. Без Юнги Чимин уже и не представляет свою жизнь. Да и не хочет он представлять такие страшные вещи, тем более на ночь, и тем более когда в комнате страшно темно, а за окном усиливается ветер, колыша ветки деревьев. Видимо, намечается гроза, это видно по сверкающей молнии и бьющим по окну крупным каплям дождя. Омега вздрагивает, когда сверкает яркая молния, а после слышится раскатистый гром, и натягивает одеяло выше, кутаясь в него, надеясь спрятаться от пугающей грозы, которую он ещё с детства боится до икоты. Он пытается отвлечь себя мыслями о Юне и его нежных объятиях и поцелуях, но от этого становится грустно и только ухудшает сложившуюся ситуацию. Рыжик вновь крупно вздрагивает и зажмуривается, тихо вскрикнув, сжав в кулачках спасательное одеяло. — Ты вновь боишься грозы, малыш? – слышится хриплый голос возле кровати, а после Пак ощущает, как матрас прогибается под тяжестью чужого тела, и кто-то горячо выдыхает в его макушку, ероша дыханием рыжие волосы. Чимин вылезает из-под одеяла и утыкается носом в грудь альфы, вновь вздрагивая от громкого грома и жмётся сильнее, хватая пальчиками футболку на груди Юна. Мин тихо хихикает от реакции брата и обнимает того за талию, успокаивающе поглаживая другой рукой его взъерошенные волосы. — Малыш, перестань дрожать. Я рядом. Не бойся так. Лучше улыбнись и вспомни что нибудь весёлое, – предлагает старший, невесомо целуя омегу в макушку. — Тогда поцелуй меня и я сразу перестану бояться, – подымает голову Чим и смотрит прямо в глаза альфе, невинно улыбаясь. — Хитрюга, – усмехается старший и тут же притягивает лицо брата ближе, касаясь его губ своими, нежно их целуя, пока омега млеет от приятных ощущений и жмётся ближе, охотно отвечая на поцелуй. Юнги перемещает руку с талии на округлившийся животик, ласково водя по нему ладонью, при этом не забывая ласкать пухленькие губки, несдержанно проникая языком внутрь чужого ротика и проходиться им по ровному ряду зубов, а после сливается с чужим, ловя тихий вздох омеги, что тут же тонет в поцелуе. Чимин прикрывает от наслаждения глаза, полностью плавясь от нежных ласк своего парня. Они целый день сдерживались, лишь изредка поглядывали друг на друга и держались за руки под столом. И сейчас, когда их никто не видит они не собираются сдерживаться, даря свою нежность и любовь через незначительные, но такие нежные прикосновения. — Юнги-я, а когда мы сможем всё рассказать родителям? – тихо спрашивает Чим, нежась в объятиях альфы, когда они вдоволь насладились длительными поцелуями и просто лежат обнявшись. — Сначала нужно их подтолкнуть к этому и немного подготовить. Ведь сразу выпаливать о таком будет неразумно и глупо, – также тихо отвечает старший, невесомо поглаживая животик рыжика, выводя пальцами замысловатые узоры. — Знаю. Просто, мне не хочется им врать и скрываться. Но ты прав — нужно немного времени, чтобы всё им рассказать. И я готов ждать сколько нужно, лишь бы потом мы смогли с тобой быть вместе, больше не скрывая наши отношения, – улыбнувшись, Чим приподнимает голову, встречаясь с мягким взглядом брата. — Люблю тебя, Минни, – шепчет Мин в приоткрытые губки омеги, а после мягко соприкасается с ними своими. — И мы тебя любим, Юнги-я, – ещё шире улыбается Чимин, пряча счастливую улыбку на груди парня, вдыхая родной аромат мяты с пряными травами, расслабляясь и засыпая от нежных прикосновений и от вмиг накатившей усталости. Поцеловав спящего омежку в открытый лобик, Мин прикрывает глаза и счастливо улыбается. Теперь один из страшных моментов позади, осталось лишь рассказать обо всём родителям. Но они справятся и с этим. Вместе, как истинная любящая пара.***
Яркие лучики утреннего солнца пробиваются сквозь неплотно задёрнутые шторы, заставляя рыжеволосого омежку поморщить от недовольства носик и перевернуться на другой бок, но тут же разочарованно вздохнуть, не обнаружив рядом привычное тепло и нежность больших ладоней на своей талии. Чим тут же надувает пухленькие губки и подминает под себя подушку, на которой ещё вчера спал альфа и которая ещё отчётливо хранит его аромат. Уткнувшись в неё своим маленьким носиком, Чимин блаженно вдыхает отчётливый аромат мяты, тут же расслабляясь и расплываясь в довольной улыбке. Как же он хочет сейчас обнимать не подушку, а самого Мина, утыкаясь тому в изгиб шеи и наслаждаясь его нежными прикосновениями к своему телу. — Проснулся, соня? Уже почти обед, а ты всё никак не можешь проснуться, – слышится насмешливый голос папы и омега недовольно морщится и открывает глаза, смотря на улыбающегося родителя, который уже подходит к окну и раздвигает шторы, впуская в комнату дневной свет. Рыжик так увлёкся мечтаниями об альфе, что даже не заметил, как дверь в его комнату открылась и в неё вошёл папа. И теперь-то он понимает, почему Юнги ушёл так рано — не хотел, чтобы их застукали раньше времени. «Предусмотрительный, паршивец» — хмыкает у себя в голове Пак и лениво встаёт с кровати, тут же одёргивая вниз задравшийся свитер, чтобы старший омега не заметил его округлившийся животик. — Доброе утро, папочка, – улыбаясь во все тридцать два, Чи подбегает к родителю и обнимает ничуть не удивившегося такому поведению своего сына папу, который вмиг обнимает рыжика в ответ, ероша его и так растрёпанные после сна волосы. — Иди умывайся и спускайся за стол. Уже всё готово и мы ждём только тебя, соня, – по-доброму смеётся Дэсон и покидает комнату сына, спускаясь на второй этаж к остальным членам семьи. Быстро проведя все необходимые процедуры по приведению себя в нормальный вид, Чимин бежит вниз и усаживается на невысокий стул рядом с Юнги, который укоризненно поглядывает на омегу, явно мысленно читая ему лекцию о том, что на его сроке нужно быть максимум осторожнее, а не гонять по всему дому. Чи так же мысленно показывает альфе язык и кладёт свою ладонь на мирно покоющуюся на колене руку парня, и начинает нежно поглаживать её большим пальцем, якобы говоря, что всё в порядке и нечего волноваться. — Вы так смотрите друг на друга, словно пытаетесь прожечь дыру, – смеётся господин Шивон и тут же получает тычок в бок от мужа. — Чего ты смеешься, а? Дети в кои-то веки приехали к нам, да ещё и наконец-то помирились, – вмиг возражает Дэсон, с улыбкой поглядывая на стушевавшихся сыновей. — Да я же ничего такого не имел в виду. Я наоборот рад за детишек, – пытается оправдаться старший альфа, в спасение смотря на братьев. Шуга в мгновение ориентируется в сложившейся ситуации и широко улыбается родителям, незаметно для них сжимая крепче чиминовскую руку. — Пап, ну ты чего? Отец и правду ничего такого не сказал. Правда, отец? — Да, конечно, – подключается Шивон, подыгрывая сыну, так же широко улыбаясь и приобнимает супруга за плечи. — Ох, чёрт с вами. Но я не могу просто так сидеть. Вы с Чимой такие милые и я просто обязан запечатлить этот прекрасный момент. В кабинете отца где-то был полароид. Я сейчас, – оживляется Дэсон и хочет встать с места, но Юн его опережает, вставая первым, всё так же широко улыбаясь. — Пап, я сам. Где он находится? — В моём столе, в одном из его ящиков, – отвечает господин Шивон, мягко улыбаясь сыну. — Я мигом. Быстро поднявшись на второй этаж и забежав в комнату, Мин подходит к большому дубовому столу, на котором находится множество папок с разной документацией и новый ноутбук последней модели. Подойдя ближе, альфа начинает открывать ящики стола и найдя нужную вещь в самом последнем, он уж было хочет идти обратно, но его взгляд цепляется за один документ, лежащий на самом краю стола, на котором он ненароком примечает своё имя. Юнги отчётливо понимает, что поступает сейчас крайне низко, но раздирающее изнутри любопытство не даёт ему просто так уйти. Аккуратно высунув листок из-под других бумаг, Юн берёт его в руки и подносит ближе к лицу. Он читает первые строчки на уже изрядно потрёпанном и старом документе. Сердце пропускает несколько ударов, а в глазах резко темнеет, руки трясутся, а в голове резко становится пусто, ни единой мысли. Полароид тут же выпадает из трясущихся пальцев, а злосчастный листок медленно приземляется на стол. Всё тело будто парализовало, а по голове будто долбанули чем-то тяжёлым, потому что альфа не может сдвинуться с места, а голова гудит. Но что-то в парне резко щёлкает и переключается, он пулей выбегает из отцовского кабинета и со всех ног бежит на первый этаж, пробегая мимо озадаченных родителей и взволнованного парня прямиком на улицу, успев лишь прихватить с собой свои кеды. Голова кружится, а ноги несут неизвестно куда, лишь бы подальше от этого дома. Юнги бежит, спотыкаясь и как будто через толщу воды до него доносятся обеспокоенные крики родителей, и не менее обеспокоенные — Чима. «За что? Почему? Почему правда всегда горькая?» — всё тело трясётся, то ли от холода, то ли от осознания произошедшего. А перед глазами то и дело проносятся эти проклятые строчки из документа.«Свидетельство об усыновлении ребёнка. Приёмные родители: Пак Шивон и Пак Дэсон. Кровные родители: Неизвестно. Пол ребёнка: альфа Дата рождения: 09.03.1997 Дата усыновления: 05.03.1998 Имя: Мин Юнги…»