«В уголках моей памяти Коричневое пианино стояло на одной стороне. В уголках дома моего детства Коричневое пианино стояло на одной стороне. Я помню время, Когда коричневое пианино было Намного выше меня, оно направляло меня. Я тянулся к нему, желал его. Когда я поглаживал клавиши одним маленьким пальцем. «Я чувствую себя так хорошо, пап, я чувствую себя так хорошо». Я играл на пианино каждый раз, следуя за направлением руки. Я не понимал твоей значимости тогда, Я был счастлив, только лишь смотря на тебя. Я помню то время, ближе к концу начальной школы. Я наконец-то стал выше тебя. Тогда я пренебрегал тобой, тем, что так любил. Белые нефритовые клавиши покрылись слоем пыли. Твой заброшенный образ, Даже если я не знал твоей значимости, Где бы я ни был, ты всегда защищал это место. Но я не знал, что этому придет конец. «Не уходи вот так», — говоришь ты. «Не переживай, даже если я уйду, Ты хорошо справишься сам без меня. Я помню, когда впервые увидел тебя До того, как понял, ты повзрослел. Хоть ты и заканчиваешь наши отношения, Никогда не извиняйся передо мной. Я снова встречусь с тобой, Не важно, в каком образе я буду, Встреть меня счастливо тогда». Я помню то время, которое тогда совсем забыл, Когда встретил тебя снова, мне было четырнадцать. Я чувствовал неловкость совсем не долго, и ещё раз прикоснулся к тебе. Даже несмотря на то, что меня долго не было, Ты принял меня без отвращения. Без тебя у меня ничего нет. После рассвета мы с тобой встречали утро вместе. Никогда не отпускай мою руку, и я больше не отпущу тебя. Я помню то время, в конце моих подростковых лет. Да, те дни, когда мы не могли видеть ничего перед нами, Мы смеялись, мы плакали. Те дни без тебя, те моменты теперь в воспоминаниях. Я сказал, схватившись за своё вывихнутое плечо: «я больше не могу». Каждый раз, когда я хотел сдаться, Ты был рядом и говорил: «Глупый, ты всё можешь сделать». Правда, правда. Я помню, когда был сыт по горло и потерян, Когда упал в яму отчаяния. Даже когда я оттолкнул тебя, Даже когда я возмущался встречам с тобой, Ты стойко оставался на моей стороне. Тебе не нужно было ничего говорить. Так что не отпускай никогда мою руку, И я больше не отпущу тебя. Мой день рождения и конец моей жизни — Мы всегда будешь рядом, чтобы наблюдать за этим. В уголках моей памяти Коричневое пианино стояло на одной стороне. В уголках дома моего детства Коричневое пианино стояло на одной стороне.»
Чимин стоит позади, тихо вслушиваясь в слова песни и в бархат низкого голоса. Его сердце пропускает удар за ударом, а по щекам скатываются солёные слезы. Юнги играет и говорит это всё искренне и с такой любовью, что омега не выдерживает. Чи вмиг обходит Мина, когда тот заканчивает играть, и садится на его бёдра, прижимаясь к родному телу максимально близко, обнимая альфу за шею. — Спасибо тебе за твою любовь. Я люблю тебя. Юнги, ты даже не представляешь как сильно я тебя люблю, – шепчет Чи, утыкаясь носом в бледную шею и прикрывает глаза, ощущая тёплые ладони, что ласково поглаживают его по спине. — Минни, ты моя первая и вечная любовь, – пробирающие до глубины души слова и нежный поцелуй в искусанные губы. У Юнги первая любовь — Чимин, у Чимина — Юнги. Первая и истинная любовь…***
— Гук-и! Я так соскучился! – тут же слышится радостный вопль, как только открывается входная дверь дома. — Вишенка, я безумно по тебе соскучился, – с счастливой улыбкой произносит Гук, обнимая своего парня, что повис на нём, обхватив его тело всеми конечностями. — Засранец! – вмиг меняется в лице омега, спрыгивая с Чона и ударяет его кулаком в грудь. — За что? Что я такого сделал-то?! – опешивает Гук, и закрыв наконец-то дверь, спешит за своим омегой, что гордой походкой отправился восвояси. Тэхён хотел со всей гордостью и обидой отправится в другую комнату, показывая своим видом, что он обиделся. На что? Мало того, что Гук позвонил ему и, почти что приказывая, сказал омеге ехать домой, так ещё и ничего не объяснил. А ещё Тэхёну пришлось самому добираться до дома, ибо видите ли, у Чона какие-то там дела. Не подло, а? Вот и Ким так думает, уверенно шагая к лестнице. Но в следующую секунду он громко вскрикивает, хватаясь руками за растянутую кофту на спине Гука, который наглым образом закинул его на плечо. — Йа! Ты чё творишь?! Поставь меня на место! Я обижен и хочу кусаться! – зло предупреждает Вишнёвый, колотя кулачками широкую спину парня. — Не отпущу, ибо ты убежишь от меня. — И правильно сделаю. Ты, засранец, мог хотя бы забрать меня! – недовольно фыркает Тэ, перестав колотить спину и просто повисая на плече Чонгука как кукла, обиженно сопя. — Прости, но мне нужно было срочно решить одно дело и я не успел бы тебя забрать, – виновато улыбается Гук, заходя в комнату, а после аккуратно ставит свою куколку на ноги. — И что же это было за дело такое? – без единой доли интереса спрашивает Тэхён, снимая с плеч лёгкую куртку и кеды с ног, откидывая всё это в дальний угол, а после показательно отворачивается от альфы, складывая руки на груди. Тэ уже давно не обижается, но показать это Гуку не позволяет его стервозный характер. Пусть этот кроль знает, что Тэ лучше не обижать, ведь он нежный и ранимый омежка, который и двинуть может, а если его обидеть — то он и загрызть может. Он же самое хрупкое существо с милой квадратной улыбкой и чертями в красноволосой головушке. — Я помогал Юнги-хёну выбирать подарок Чимину, а ещё приводил его в человеческий вид, – сильные руки аккуратно кладутся на тонкую талию, а горячее дыхание обдаёт нежную кожу изящной шеи. Тэхёну уже через ткань одежды чувствует тепло родных рук и жар тела, что плотно жмётся сзади, бережно обнимая. Вся наигранная обида вмиг испаряется, сменяясь неподдельным любопытством и малым шоком, а ещё отдачей на незначительные ласки. — Юнги? Чимину? Подарок? Хён вернулся?! – шок и растерянность обладает разумом омеги и, резво развернувшись, Тэ непонимающе смотрит на спокойного парня. — Да, хён пришёл ко мне вчера вечером пьяный в стельку, а сегодня попросил помочь ему с подарком. Он очень переживал за Чимина и захотел купить ему подарок, чтобы показать как он его любит. Он сегодня вернулся домой. Это и есть та причина, по которой я и попросил тебя приехать сегодня домой, – руки медленно перемещаются на шикарные бёдра, а лицо альфы озаряет лёгкая улыбка, когда Тэ обнимает его шею руками и задумчиво прикусывает нижнюю губу. Гук невольно улыбается шире от комичного вида своего парня, который усердно обдумывает его слова, пытаясь осознать и понять всё сказанное. Юнги вернулся, и сейчас, наверное, дарит Чимину подарок, прося прощения и говоря, как он любит своего беременного омежку и их малыша. Это правильно, так и должно быть. Тэ безумно счастлив за своих друзей и теперь может облегчённо выдохнуть, уложив голову на плечо Чона. — Как думаешь, теперь у них всё будет хорошо? Они вместе столько натерпелись: сначала боялись рассказать о своих чувствах, после эта дурацкая потеря памяти Чима, а теперь ещё и Юнги, оказывается, усыновлён. Сколько судьба ещё будет шутить с их жизнями? – зло вздыхает Ви, перемещая руки на талию Чона, прижимаясь к родному телу, по которому безумно скучал все те четыре дня, пока был у рыжика. — У судьбы, безусловно, нет чувства юмора, – усмехается альфа, целуя красноволосую макушку. – Я это ещё понял, когда впервые встретил тебя, мой истинный. Но не переживай, теперь у них всё будет хорошо. Они достаточно натерпелись, чтобы теперь быть счастливыми вместе. Тяжёлый вздох приглушается на плече альфы, пока омега пытается отстраниться, но вот руки, крепко держащие его за бёдра, никак не дают этого сделать. Тэхёну обидно, он хочет внимания к себе, хочет заботы и ухаживаний, а Чонгук как будто охладел к нему. В последнее время омега уже не чувствует той искры, что была у них в самом начале их отношений. А ещё он самую малость хочет, чтобы и его парень что-нибудь ему подарил, да хоть какую-то безделушку, главное оказал внимание. А Чон не понимает чувств своего возлюбленного, не понимает, чего тот от него хочет. Нет, это не потому, что Гук его не любит и не хочет уделять ему знаки внимания, а по банальной причине ничего не понимая и не зная в отношениях. Да, ему уже восемнадцать и он уже взрослый парень, но он нихера не знает, как нужно ухаживать за омегами, что им говорить и как себя вести. Он хоть и умный, в отношениях полный профан. Тэ, может, и догадывается, но всё же ему обидно. А Гук вовсе не понимает такого поведения своего избранного. — Ты чего, Вишенка? — Ничего. Просто я рад за Чимина, что у него такой заботливый парень, – бурчит Ким, слабо дёргаясь в руках альфы. — А я значит у тебя не заботливый? – изогнув в недоумении бровь, Чон сжимает пальцами омежьи бёдра сильнее. — Заботливый, – подняв голову, Ви заглядывает в глаза напротив, и, ещё раз дёрнувшись, отстраняется, делая шаг назад. – Я сильно устал и хочу в душ, – Тэхён кидает усталый взгляд на своего парня и скрывается за дверью в ванную, закрывая её на ключ. — Тэхён… Чон несмело делает шаг к закрытой двери, поднося руку к ручке, но после отдёргивает её, отходя к кровати. Гук вовсе не понимает, что он сделал не так, но точно понимал одно — омега обиделся. На что — альфа не знает, ведь всё же было хорошо, а после Ви резко сменился в настроении и закрылся в ванной. Чон не знает причины, но понимает, что Киму лучше сейчас побыть одному, остыть и всё обдумать. ТэТэ просто нужно отдохнуть, а завтра с ним уже всё будет в порядке, Гук уверен в этом. А вот в ванной на холодном кафеле сидит расстроенный омега. Он не плачет, но ему жутко обидно, и в этом виноват лишь сам альфа, который даже не догадывается об этом и о причине такого поведения своего парня. Только в этой ситуации виноваты они оба. Тэ думает, что Гук сам догадается об этом, а последний уверен, что омега остынет и завтра вновь будет собой. Оба не правы и оба виноваты, они ошибаются, если думают, что всё решится само собой. Им просто нужно поговорить друг с другом, и тогда все их проблемы решатся, но никто из них этого, видимо, не понимает. Тэхёну нужно всё рассказать Гуку, но омега молчит, тем же усложняя ситуацию. Всё могло бы быть совершенно по-другому…***
День с самого утра не задался, отчего ещё хуже. Омега старательно пытается приготовить ужин для себя и своего парня, но вот голова идёт кругом и перед глазами всё плывёт. На ноющий низ живота и боль в пояснице парень перестал обращать внимание ещё на второй день сего кошмара. А кошмар этот составлялся из вечной боли внизу живота и повышенной чувствительности тела, а вчера ещё добавилась головная боль, сменяющаяся на головокружение. Чон, правда, старался не подавать виду, что ему уже шестой день херово. Но сначала это заметил папа, настояв на том, что омеге нужно хорошенько отдохнуть, так Джин и провалялся два дня в кровати, опекаемый ставшим вмиг слишком заботливым Джуном. А после Джин стал умело скрывать своё херовое состояние, заглушая боль обезболивающими, но Джун всё так же настоятельно продолжал заботиться о нём. Кстати о Намджуне: альфа стал чрезмерно близок с Чоном. И если бы только в общении, но он стал близок физически, смущая своими действиями и так слишком уж невинного омегу, который хоть и пытается выгладить развязно в их отношениях, но в душе он слишком невинен и скромен. И нет, Сокджин совершенно не против становиться со своим парнем ещё ближе, но это слишком резко всё. Лёгкие касание руки, когда они едят за столом на кухне, нежные поцелуи в губки с самого утра, неожиданные объятия со спины, когда младший что-то делает, страстные поцелуе по вечерам и на ночь в общей кровати, где Джун позволяет себе немного больше в виде распускания рук по молодому омежьему телу — это всё конечно очень приятно и мило, если бы не одно большое «но»: все эти действия сопровождаются мокрыми поцелуями в чрезвычайно чувствительную шею омеги и заползаниями ладоней под одежду, от чего последний крупно вздрагивает, резко вдыхая пленительный аромат кислых яблок альфы. В такие моменты Чон совершенно не контролирует своё тело, которое вмиг становится слишком чувствительным на прикосновение Нама, а кончики пальцев начинают приятно покалывать от мимолётного, но такого приятного удовольствия. Сокджин соврал, если бы сказал, что ему всё это не нравится. Ему безумно нравится чувствовать тёплые ладони у себя на талии и ощущать горячее дыхание на шее, а следом мягкость губ. Нравится, но он боится. Слишком неожиданно. Слишком быстро. И слишком приятно и возбуждающе. А ещё его немало так волнует одна слишком серьёзная проблема в виде отсутствия течки. Почти закончился месяц, а течки так и не было, это не на шутку так пугает молодого омегу. Но вот розоволосый боится идти к врачу, боясь узнать страшный диагноз, поэтому просто глупо умалчивает об этом факте, стараясь не выдать свою нервозность. Лучше лишний день безнадёжно подождать. Глупо, но кто говорил, что Джин умный? Он слишком наивен. Голова вновь кружится, а тело ведёт в сторону, отчего омега чуть не падает на пол, роняя нож, которым резал овощи в суп. Решив немножко полежать и отдохнуть, Чон на дрожащих ногах медленно шагает наверх в комнату, придерживаясь руками за стенки, чтобы ненароком не упасть. Джун полчаса назад ушёл в магазин, чтобы купить недостающие продукты для ужина, поэтому у младшего есть как минимум час на отдых и на то, чтобы закончить приготовление ужина. Но буквально спустя десять минут после того, как Джин улёгся на кровать, входная дверь распахивается и в дом буквально влетает чем-то взбудораженный блондин, сразу же направляясь с пакетами на кухню. Сильный аромат кислых яблок вмиг улавливает ставший чувствительный к запахам небольшой носик омеги, и тот невольно вдыхает его полной грудью. И тут же жалеет об этом. Тело обдаёт жаром, и по нему проходится мелкая дрожь, пальцы рук дрожат, а низ живота скручивает от дикой боли, заставляя омегу согнуться пополам и издать тихий стон боли. Перед глазами всё плывёт, а поясницу пронзает острой болью. Невыносимо. Это слишком больно, слишком выматывающе, что Джин больше не может терпеть, всхлипывая и уже не пытаясь вытереть жгучие слёзы с щёк, моля о том, чтобы этот ужас поскорее закончился. Зайдя на кухню, Джун оцепенел, увидев на полу нож и красные разводы на нём. Вмиг бросив покупки на стол, альфа хватает нож и облегчённо выдыхает, поняв, что это не кровь его неуклюжего омежки, а сок из овоща. Быстро кинув нож в мойку, Ким отправляется на поиски своего парня и чует его жопец, что что-то тут не так. И чувствует он это очень хорошо, когда чуткий нюх блондина улавливает усилившийся аромат гвоздик, доносящийся со второго этажа. Аромат омеги и так усилился за последнее время, а особенно за последние шесть дней, но сегодня он слишком ярко выражен. И это настораживает и невольно заставляет тело альфы реагировать, причём не в том месте и не в том направлении. Уже возле двери в комнату Намджун нерешительно замирает, боясь заходить внутрь, но когда тонкий слух рэпера улавливает приглушённый всхлип, а после — тихий стон боли, альфа резко дёргает за ручку, влетая в помещение. И лучше бы он эту ручку сломал, или вообще навернулся где-то на лестнице (что, собственно, он и сделал, чуть не раскрасив себе поллица). В нос вмиг ударяет нежный аромат гвоздик, проникая в лёгкие и заполняя собой всё их пространство, полностью отключая разум. В низу живота начинает медленно завязываться узел возбуждения, а по телу будто пускают заряд тока. Тело перестаёт слушаться, а дикое желание возрастает с каждым глотком воздуха, с которым в лёгкие попадает дурманящий аромат. Но окончательно сойти с ума Мону не даёт очередной болезненный всхлип омежки, немного отрезвляя. Джун несколько раз мотает головой, прогоняя дурные мысли, и быстро подходит на ватных ногах к болезненно скрючившемуся Джину. Завидев альфу, Чон жалобно всхлипывает и пытается сфокусировать взгляд на расплывчатом силуэте парня перед собой. И как только это практически удаётся, младший хватает того дрожащей от подкатившего возбуждения рукой за ворот синей куртки, несильно притягивая к себе. — Джун-и… – вырывается жалобное и Джин в секунду вновь сильно зажмуривается от дикой боли, а после несдержанно хрипло стонет. — Что… Случилось, Принцеска? – через силу выговаривает альфа, подвигаясь ближе и аккуратно кладёт ладонь на напряжённую спину омеги. Ох, как же он сейчас зря это сделал! Омега от прикосновения к себе сильно выгибается в пояснице и уже стонет в голос, в следующую секунду жутко краснея, ибо по бёдрам начинает быстро течь вязкая смазка, а домашние штаны стремительно намокают от её большого количества. — Джин… У тебя… У тебя началась течка?