Besos para golpes

      Март подходил к концу, дни становились все длиннее и солнечнее. Зимняя слякоть уже почти полностью высохла, а грязный лед в Сене растаял. Ясное небо пришло на смену свинцовым зимним тучам. Воздух наполнялся запахом свободы: набухали почки, проступала первая трава. Все вокруг возрождалось к жизни.       Эсмеральда с упоением предавалась наступившей весне: вечерами она любовалась багряными закатами, слушала завораживающее чириканье стрижей, в котором ей чудилось нечто мистическое и загадочное, подставляла голову теплому ветру, который развевал ее косы, будто нежно лаская. Она постоянно пританцовывала, напевая себе под нос мелодии, которые сами собой рождались в ее голове, а из-за своей задумчивости все время натыкалась на прохожих... Девушка, и без того всегда веселая, в эти дни просто светилась от счастья. Она всегда любила это время года, но знала: эта весна будет для нее особенной!        Этим утром она как обычно вскочила с восходом солнца, дрожа от холода и кутаясь в лохмотья, подбежала к окошку в своей маленькой комнатке и улыбнулась рассвету, не в силах унять предвкушение предстоящего дня: сегодня она вновь увидит свое настоящее Солнце, своего Феба!       Даже мысль о потере матери не была в силах омрачить ее радости: раз мать не сумела найти ее за 16 лет, быть может, это просто предание? Сказка, призванная успокоить маленькую сиротку? В любом случае, предсказание сбылось, ведь она сумела обрести свою родственную душу! А если никакой матери у нее и нет, не значит ли это, что Феб для нее теперь самый близкий человек на земле?       В столь юном возрасте время казалось ей бесконечно долгим, и январские события (а именно похищение, знакомство с капитаном и спасение Пьера) были в ее памяти так далеки, что ей чудилось, будто она знает Феба уже всю свою жизнь. За те три недели, что они начали встречаться, девушка успела позабыть все, что было до этого. Образы затворницы и жуткого монаха стерлись из ее памяти, уступая место лишь грезам о будущем с любимым. "Пускай, - думала она, - он и не женится на мне, но это не значит ровным счетом ничего! Ведь лишь потому, что он дворянин, а я цыганка, нас не смогут обвенчать по христианским обычаям. Зато мы докажем всем: мы вместе не потому, что нас поженили попы, а по доброй воле, ведь любим друг друга и поклялись в этом перед небом!"       Но самое сокровенное и трепетное для молодой цыганки было то, что она теперь открыла для себя доселе недоступную ей сторону любви. Глядя на рассвет, она вспомнила все то, чем они занимались с Фебом в каморке Флаурдель, и ее щечки зарделись. Слишком уж много неожиданного ей пришлось узнать за эти пять ночей! Запах мужского пота, тяжесть тела, склонившегося над ней. Усы и щетина, щекочущие ей шею, колющие ее губы...       Конечно, были и те вещи, которые она и до этого знала, например, что семя ни в коем случае не должно попасть в нее. Но она никак не могла представить, что оно будет такое горячее! Да, Эсмеральде и так было известно, как именно происходит соитие, но ей никогда и не приходило в голову, что для этого приходится направлять рукой...       И конечно, она и до этого догадывалась, что способна испытывать влечение. Ведь с тех пор, как она начала взрослеть, все чаще в ней просыпалось доселе незнакомое чувство... хотя, скорее ощущение: бывало, что какая-нибудь девушка из табора начинала по-дружески откровенничать с ней, рассказывать в том числе и о любовных похождениях, а юная Эсмеральда слушала и смущалась, однако ее тело при этом приятно немело и наливалось странным теплом. Затем, оставшись ночью наедине с собой, в ее голове вновь всплывали все эти будоражащие сознание образы, истории... и девушка невольно представляла себя в роли их главной героини. Тут же она начинала гнать от себя эти мысли как постыдные, но видения не пропадали и только сильнее раззадоривали ее. Наконец, поддавшаяся на какое-то время искушению, цыганка встряхивала головой, поправляла старое одеяльце и со спокойным вздохом заключала в кулачке ладанку. В кромешной тьме она направляла свой взгляд к потолку, воображая над собой звездное небо; ей чудилось, будто мать смотрит на нее оттуда и улыбается. Девушка улыбалась в ответ и засыпала сном младенца.       Теперь же, каждый раз идя на свидание с капитаном, цыганка уже без прежнего стыда, но все же со смущением вспоминала рассказы подруг и загоралась страстью сильнее прежнего. В глубине души она мечтала повторить все то же самое, но еще не успела себе в этом признаться, а уж тем более - попросить об этом! Однако оказавшись наедине с Фебом, девушка тотчас же забывала о подобных желаниях: страсть отступала перед восхищением благородством капитана, перед ее бесконечной нежностью и преданностью, которые она стремилась выразить всеми способами. Эсмеральда брала его руку и прижимала к своей щеке, улыбалась уголками губ, прежнее смущение вновь возвращалось к ней. Однако клятвы в вечной любви быстро сменялись более активными ласками, а она все также зачарованно продолжала смотреть в глаза любимого, в то время как его глаза уже вовсю блуждали по ее телу. В следующую минуту Эсмеральда обнаруживала себя полностью обнаженной, лежащей на грязной простыне с развратно раскинутыми ногами, и стыдливо, будто ребенок, прикрывала ладонями лицо. Феб быстро оказывался лежащим на ней. Забавно, но таким образом она уже не чувствовала себя настолько постыдно голой, и постепенно расслаблялась, а Феб нежно убирал ее ручки от лица и проникал языком в рот. А затем... странно, но в первую ночь ей не было так уж и больно, скорее что-то щипало, а наслаждение... наслаждение, которое она так жаждала ощутить, так и не наступило.       В первую ночь это было так: они оказались одни в темной каморке, за которую капитан заплатил какой-то горбатой старушке. От волнения девушка вся дрожала, боялась сделать хотя бы шаг и все время смотрела в пол, но капитан быстро завлек ее лестными комплиментами, страстными признаниями и рассказами про загадочного разбойника в плаще, напавшего на него посреди улицы. Поначалу Эсмеральда противилась его настойчивым ласкам, закрывала лицо и грудь. Она боялась, что обнаженной покажется капитану некрасивой, однако он не отступал, и уже через несколько минут девушка сдалась. Оказавшись с расшнурованным пояском, обнаженной грудью и задранной юбкой, она было на секунду поразилась своему бесстыдству, но вскоре решилась: пора! Цыганка приподнялась на локте и другой рукой притянула Феба за рубашку, закрыла глаза и впилась в него губами. Затем, все также прижимая капитана к себе, она снова легла на спину и прошептала: "Уже можно..."       Она чувствовала себя обмякшей податливой куклой, когда Феб раскинул ее ноги, приспустил нательные штаны и уткнулся восставшей плотью во внутреннюю сторону ее бедра. Она чувствовала, как он продолжал щекотать поцелуями ее шейку, при этом рукой держал член и проводил им по ее лону. Затем он видимо решил, что девушка окончательно готова и подался вперед. Эсмеральда вздрогнула от испуга, но боли так и не ощутила.        С минуту она лежала, вопросительно глядя Фебу в глаза, и моргала от удивления, слишком уж непривычные ощущения она переживала. Эсмеральда ожидала почувствовать то, что обычно испытывала ночью перед сном, лежа в своей комнатке и предаваясь сладострастным мечтам, но только в разы сильнее. Но вместо этого как будто что-то лишнее застряло в ней, не доставляя ровным счетом никакого удовольствия. Несмотря на это девушку охватил трепет и волнение, она было чуть не прослезилась от избытка чувств: как долго она мечтала, что они будут вместе и наконец это свершилось! Феб самодовольно поправил ус, взглянул на нее, будто вопрошая: "Ну, как тебе?" и постепенно начал двигаться. Эсмеральда снова закрыла глаза, пытаясь уловить хоть толику удовольствия, перенять страсть возлюбленного, но все, что было ей доступно - только нежность и теплота его тела. Она улыбалась и крепко держала капитана за плечи, стараясь запечатлеть как можно подробнее этот момент в своей памяти.       Постепенно она начала чувствовать неприятное трение: что-то щипало внутри, и это не проходило, а только усиливалось. Сначала она думала перетерпеть это, но затем скривила губки, попыталась оттолкнуть своего любовника и обиженно произнесла: "Нуу... Прекрати... Мне больно!" Однако Феб будто не слушал ее, и лишь слегка сбавил напор. Вскоре он отстранился и уткнулся потным лбом в ее плечико. В ту же секунду что-то горячее пролилось на ее ножку.       Затем, не говоря ни слова, Феб улегся рядом с ней и глубоко выдохнул. Девушке показалось смешным то, как он сопел носом, она ухмыльнулась и прижалась к его груди. Пьяный капитан быстро уснул, а Эсмеральда еще какое-то время любовалась его лицом и гладила пальцем по губам и носу.       Утром она проснулась от того, что ощутила у шеи что-то щекочущее. Стыдливость снова взяла над ней верх, когда Эсмеральда почувствовала потное тело капитана, прижимающееся к ней сзади. Она быстро вскочила, стала поправлять на себе рубашку и натягивать чулки. Тут же проснулся и капитан. Он сбросил с себя грязное одеяло, подошел к окошку и раздосадовано стукнул кулаком по гнилым доскам в стене:        - Черт раздери! Довелось же мне так проспать! - Феб стал быстро натягивать на себя камзол, при этом с ухмылкой произнес:       - Ах ты чертовка, хочешь помешать капитану королевских стрелков явиться на службу? - Девушка смущенно хихикнула и взглянула на него исподлобья.       - Когда мы снова увидимся? - спросила она, подбежав поближе и обвив ручками его шею.       - Скоро, моя прелестная плясунья, скоро. Может, через три дня, как тебе? В то же самое время, на этом самом месте. Ну что, придешь?       - О, ты должно быть издеваешься! Как же я могу не прийти к тебе! Я ведь сойду с ума!       - Полно, полно, моя красавица! Не стоит убиваться! Эти три дня пройдут так быстро! Вот увидишь. Только... можно тебя попросить об одном одолжении?       - Что за глупые вопросы! Ты же знаешь, ты можешь просить меня о чем угодно!       - Тогда... прошу тебя, не танцуй больше на площади перед собором. Эти отвратительные оборванцы так сально пялятся на твои прелестные ножки! Чертовы ублюдки! Это заставляет меня ревновать!       - О, конечно, я... - цыганка не успела договорить, когда капитан неловко чмокнул ее в щеку и выбежал из каморки, по пути продолжая поправлять на себе застежки мундира.       Спустя четверть часа и Эсмеральда покинула каморку, пытаясь не попасться на глаза хозяйке и не выдать никому невольной улыбкой своей тайны.       С тех пор Феб и Эсмеральда виделись еще четыре раза, последний раз - двадцать третьего марта, а сегодня было уже двадцать седьмое! Это значит, что этим вечером они снова увидятся! Вчера перед сном горячие образы вновь распалили воображение девушки. Невольно ее ручка тянулась к низу живота... нет, неужели опять? Почему лишь при мыслях о капитане в ней разгоралось желание, а оставшись с ним наедине, она не могла вновь его почувствовать? О, должно быть просто она - порочное животное! Конечно, одно дело - уличная девка, а другое - благородный дворянин! Ему наверняка не знакомы столь низменные желания! Действительно, ведь при встрече со своим прекрасным рыцарем грязные мысли затухали и в ней.       Вспомнив все эти события последних нескольких недель, Эсмеральда отошла от окошка и подбежала к козочке, которая все также спала на соломенном тюфяке.       - Джали! Милая моя! Сегодня вечером мы снова увидимся, ты представляешь? Но... что же делать? Я хочу увидеть его прямо сейчас!.. Точно! Я знаю, сегодня он будет на Соборной площади! Да! Мы пойдем туда и поприветствуем нашего достопочтенного капитана королевских стрелков! Согласна? Такое зрелище точно позабавит зрителей и умилит самого капитана. Да и к тому же не больно-то нам хотят подавать у мостов и на Рыночной площади! Лишние гроши в кармане нам совсем не помешают! Мы купим много яблок и капусты! Вставай, моя милая Джали, сегодня будет чудесный день!