Besos para golpes

      Ночь сменилась утром, утро - днем, день - вечером, а затем снова настало утро. Девушка уже было совсем потеряла счет времени. Сколько она провела в этой келье? Казалось бы, не более пяти дней, а казалось бы, уже целую вечность. Солнечные дни сменились хмурыми, и она лежала на жесткой продавленной кровати, обхватив колени руками, глядя то в стену, то в маленькое окошко, и непроизвольно грызла костяшки пальцев. Сквозь окно высоко на стене не было видно ничего кроме серого неба, а подниматься и осматриваться не было ни сил, ни желания. Ах, если бы хоть собраться с силами... О, она обязательно дала бы отпор всем своим обидчикам!.. Ха, но только не в этой жизни! А в этой жизни она никто, уличная побирушка, бегающая хвостом за дворянином. Ему, должно быть, плевать на нее. Да кому вообще есть дело до ее существования, уже не говоря о чувствах? О чем думала эта дуреха, когда надеялась хотя бы на тень взаимности капитана? Ничего более этой жалкой крохи внимания, мелкой подачки она не получит, об нее просто вытрут ноги... эта богатая красивая девушка, ее семья, ее подруги, и вместе с ними и капитан... Феб...       Сердце Эсмеральды сжималось от горечи и несправедливости. Вольная цыганка, коей она себя считала, на деле оказалась просто назойливой прилипалой, обыкновенной дурнушкой. Но разве можно было не растаять, когда он так смотрел ей в глаза? "Вот и ты попалась в эту ловушку, маленькая глупая мушка. Расплачивайся теперь сполна за свою глупость: во век тебе сидеть в этом страшном месте, никогда тебе не увидеть матери! Ты знала, что все будет именно так, но все равно пошла на поводу у греха... или своей любви... а грех ли это?"       И будто внутренний голос насмехался над ней в ответ: "Твой главный грех - это гордыня. Что ты возомнила о себе? Что сможешь стать достойной благородного рыцаря? Что сможешь стать ему парой? Да таких как ты мужчины как он никогда не воспринимают всерьез. Если тебе и повезло приглянуться ему, то только потому что ты еще юна, только потому что такой диковинной чужестранки он еще не встречал!"       Внутренний монолог все продолжался, и несчастная уже перестала различать, где ее суждения, а где просто случайные мысли. Которое утро подряд она просыпалась от жгучего чувства стыда, и будь ее воля, она бы и не просыпалась вовсе, лишь бы только забыть весь этот позор. Но спать слишком много не получалось, от этого все сильнее болела голова. Она чувствовала, как в ней разгорается зависть, терзающая зависть к этой взрослой красивой девушке... знатной и богатой. Ах, если бы она была хотя бы наполовину такой же! Феб тогда бы точно женился на ней, ведь на подобную преданность и любовь способа только она, Эсмеральда! Но даже если бы эта забавная замарашка в позолоченных бубенчиках расшиблась в лепешку ради капитана, то это бы не стоило и тени улыбки той златоволосой красавицы, такой возвышенной и элегантной...       Эсмеральда пыталась всем сердцем ненавидеть ее, но у нее не получалось... Ей стоило бы ненавидеть и презирать лишь себя, свою нахальность и распутность. Сколько раз она видела, до чего доводят подобные влюбленности других простых девушек? А затем они либо теряют счет своих случайных любовников, либо бегают за богачами в надежде урвать хотя бы частичку их расположения и благополучия, обеспечив себе безбедное существование хоть на какое-то время (и с каждым разом это время все более сокращается), либо, что еще хуже, превращают свои слабости в постыдное ремесло, своего рода валюту, которой почти никто не гнушается расплачиваться во Дворе Чудес. А она-то считала себя лучше них, думала, что такого точно никогда не случится с ней!Словно в отместку за ее гордыню, судьба насмеялась над ней. Девушка вспоминала, что Клопен пару раз вел разговор о том, что было бы неплохо выдать Эсмеральду замуж за какого-нибудь надежного человека. И что же скажет Клопен теперь, когда узнает о случившемся?... Нет...она не хотела той жизни, что ждала ее впереди! Только сейчас она задумалась о том, что была слишком легкомысленной и никогда не думала о будущем, хотя детство ее давно уже закончилось. В глубине души Эсмеральде хотелось выть и реветь от отчаяния, но, казалось, все слезы в ее глазах давно пересохли. Снаружи она была как высохший цветок - все соки жизни ушли из нее.       Задумчивая и отрешенная, девушка не сразу заметила, что каждое утро в ее келье появляется новая корзина с едой. Если честно, она вообще не обращала внимание на то, каким образом ей удавалось поддерживать свое существование на протяжении этого времени. Пусть даже если бы ангелы или черти помогали ей, ей было все равно. Эсмеральде почти не хотелось есть, и кусок яблока,который она медленно пережевывала, затем застревал у нее в горле и неприятно давил изнутри. За это время она еще сильнее исхудала, ее румянец пропал, а смуглая кожа сделалась сероватой. Она также не придавала значение тому, откуда в ее комнатушке взялось новое платье и косынка. Она лишь машинально повязала ее на голову, уж слишком сильно растрепались ее кудрявые волосы, да и не к месту было ходить по храму с такими неубранными космами. Лишь ближе к вечеру девушка выбиралась из кельи по нужде. Каждый раз она пыталась ходить незаметно, и лишь один раз столкнулась в коридоре то ли с послушниками, то ли со служками. Завидев ее, они тотчас поспешили прочь, кто-то из них даже стал креститься, и лишь один послушник, на вид самый младший, на секунду остановился, засмотревшись на нее. Старший товарищ в ту же секунду дернул его за рукав, и все вместе они поспешили прочь.       От природы общительная и открытая, Эсмеральда осталась наедине с собой и со своим горем, и некому было побыть рядом с ней и утешить ее. Еще никогда в жизни ей не было так одиноко. Все это никак не могло подействовать на несчастную девушку ободряюще, и с каждым днем она все больше замыкалась в себе, а обида и злость копились в ней, никак не находя выхода. В конце концов, грани между ее чутким беспокойным сном и безразличным отупевшим бодрствованием стерлись, и она уже не помнила, что она делала все это время. Казалось, еще немного, и она сбежит из этого ужасного места, где ее как будто уже не существует вовсе, и в последний раз почувствует дуновение ветра и запах свободы...увидит Феба а потом... А потом будь что будет! Ее схватят прямо у него на глазах, и пусть он до конца жизни будет нести на себе это бремя... Нет, ничего такого конечно же не будет, он не вспомнит о ней и через год! Ведь у него теперь будет любимая жена и дети...       На четвертое утро, только задремав перед восходом солнца, Эсмеральда услышала, как кто-то копошится у нее за дверью. Странно, но она даже не испугалась. Она чуть было не померла от скуки за предыдущие дни, поэтому сейчас в ней разгорелся дикий интерес, и все, что ей хотелось сделать - это окрыть дверь и посмотреть, кто же прячется за ней. Она попыталась резко подскочить к двери, но стоило ей встать на ноги, как голова закружилась, а в глазах слегка помутнело. Пришлось подождать несколько секунд, пока головокружение пройдет, и лишь затем цыганка медленно подошла к двери и с силой потянула ее на себя. Дверь поддалась неохотно, а тот, кто был за ней, тотчас отскочил и скрылся за углом, оставив на полу еще одну корзинку,накрытую салфеткой. Послышались быстрые и неловкие шаги. Забыв о страхе и повинуясь исключительно любопытству, девушка решила догнать нежданного гостя. Она чувствовала себя волчонком, никогда прежде не видевшим людей, и ей уже действительно хотелось выть от одиночества. Отчего-то в ее голове возник образ доброго помощника, почти ангела, который оберегал ее все это время. Возможно, это было бы слишком наивно с ее стороны, если не знать, как в тот момент ей хотелось просто поговорить хоть с кем-то! На миг окунувшись в детство, она продолжала идти за таинственным гостем, пока не поняла, что поднимается вверх по крутой лестнице. Тотчас голод дал о себе знать, желудок резко сжался и заныл, но Эсмеральда решила не останавливаться на полпути и продолжила подниматься, на этот раз медленнее. В этом переходе не было ни одного окошка, отчего Эсмеральда почувствовала, как холод сковывает ее стопы и кисти, а крутые повороты стен слегка кружили ей голову. Преследуемый, казалось бы, уже давно скрылся наверху, но цыганка предположила, что она наверняка сможет его там отыскать.       С трудом поднявшись по лестнице, девушка оказалась в необычном месте: помимо холодных каменных стен, здесь было полно деревянных балок и перекрытий. Почувствовалось дуновение теплого весеннего ветра, будто дружелюбно приглашающего ее ступить дальше. А затем... затем послышались странные звуки: будто кто-то распевал нескладную песню себе под нос, что-то бубнил и тихо приговаривал. То ли боясь спугнуть странного гостя, то ли из вежливости, Эсмеральда не стала окрикивать этого человека. Она медленно ступала вглубь помещения, оглядываясь по сторонам. Ей словно открывалась еще одна тайна собора: медные колокола выглядывали из-за деревянных перекрытий, маленькие и большие. Казалось, они звенели и сейчас, только намного тише; будто оглушительные удары языком об обруч стихли только что, и остатки шума продолжили пульсировать в воздухе. Призрачный звон постепенно проникал в сознание девушки, и на ее фоне странное хрипловатое пение казалось почти что волшебным, отвлеченным и неземным. Впервые за столько дней на ее лице появилась тень улыбки. Тихим голоском, боясь спугнуть это таинственное существо, Эсмеральда окликнула: - Простите, кто здесь?... Ау!... - она повторила это еще пару-тройку раз, но странный человек так и не откликнулся, отчего все происходящее сделалось и вовсе сверхъестественным. "Может, я все-таки сплю?" - мелькнуло у нее в голове. "Нет, когда спишь, всегда сомневаешься, а наяву всегда знаешь точно..."       Так Эсмеральда продолжала медленно прокрадываться внутрь, и теперь она могла разглядеть даже рельефные выступы на колоколах и толстые веревки, к которым были привязаны их языки; даже голубое небо и облака открылись ее взору. Но главное, ей открылось, кто же все-таки издавал эти странные улюкающие звуки, которые в иной раз могли бы и испугать ее, но сейчас действали абсолютно умиротворяюще. Скрючившись в три погибели, с раздутой щекой и неестественно большой надбровной дугой, перед ней сидел мужчина неясного возраста, наполовину в профиль, наполовину спиной. Кажется, его одежда совсем не напоминала черные длинные рясы монахов... Боже... это же тот самый горбун, что живет здесь! Девушка не сразу поняла, что именно об этом человеке говорилось в тех нелепых городских страшилках! Да, уродлив, кажется, глух... но при этом... человек! А вовсе не существо, коим его рисовали эти страшилки. Это же он принял из ее рук питье, когда его побивали на площади! Тогда его взгляд, обращенный к цыганке, был настолько нежен и полон преданности, а в то же время и безграничного отчаяния, что та не выдержала и тотчас отвернулась, а заем убежала прочь. Эсмеральда простила его, но все равно чувство раздосадованности преследовало ее всякий раз, когда она вспоминала о несчастном уродце. Будто она не выполнила чью-то последнюю просьбу, не выслушала чью-то исповедь... Возможно, сама интуиция подсказывала ей, что убогий горбун не мог быть источником зла, что повисло над ней в ту злополучную январскую ночь. У той загадки точно был ответ, а звонарь являлся лишь ключом к нему...       Внезапно горбун резко обернулся в ее сторону, вздрогнул, и в ту же секунду исчез, закрывая широкой ладонью лицо. Затем послышалось, как он тихо взвыл откуда-то сверху. Эсмеральда машинально дернулась в его сторону, но быстро потеряла из виду. Горбун топтался наверху, но его шаги быстро прекратились. "Убежал" - подумала девушка, оставшаяся стоять в полной растерянности, - "так вот кто приходил ко мне ночью все это время! Он не забыл меня, он помнит о том, что это я тогда напоила его!" В такие моменты многим людям необходимо иметь союзника, хотя бы мнимого, чтобы не чувствовать себя совершенно одинокими и покинутыми, и Эсмеральда для себя решила, что в соборе ее союзником будет этот горбун. Ей тотчас захотелось поговорить с ним, узнать, как он тут оказался, почему приходил к ней, а главное, что же именно произошло ночью шестого января. Однако, горбун не появлялся еще в течении четверти часа. Затем, откуда-то сверху раздался хриплый голос:       - Вам нужно идти, сейчас я буду звонить. Очень громко, - звонарь выговаривал слова медленно, несуразно ставя акценты в предложениях так, будто говорил на чужом языке. Девушка подскочила и начала его высматривать сверху:       - Кто ты? Выходи, я хочу с тобой поговорить! - но в ответ молчали.       - Я не слышу, я должен звонить. Заутреня. Вы должны идти. Эсмеральда оставалась стоять на месте:       - Выходи, пожалуйста, я не хочу идти! Там так холодно, я не знаю что делать! - слезы вновь были готовы хлынуть у нее из глаз. - Я не хочу идти туда...       Квазимодо не мог больше ждать, пока девушка уйдет, и ему пришлось спуститься вниз. Нужно было, чтобы она ушла хотя бы недалеко: громкий звон мог сделать ей больно. Он тихо скользнул вниз и оказался позади нее, на всякий случай прикрыв лицо каким-то подвернувшимся рядом пустым мешком. Эсмеральда почувствовала его приближение и обернулась: горбун выглядывал из-за деревянного столба, все также держа перед собой мешок. Ему нужно было понять по губам, что же хочет ему сказать цыганка. Она шмыгнула носом и провела рукавом по глазам. Ее губы начинали дрожать, отчего разобрать ее речь было очень сложно. Слезы начинали капать из ее глаз, отчего она стала смотреть вниз. Так горбун меньше стеснялся своего вида и ему удалось подавить в себе желание убежать. Наконец Квазимодо понял, она говорила что-то вроде "не хочу идти туда" и "одна". Тогда он пообещал ей, что обязательно придет к ней ночью, и только тогда девушка успокоилась и покинула звонницу.