Лисья Проповедь

Публичная бета включена

Мы шли странной процессией. Пастор, тяжело опираясь на мою руку, шаркал по кладбищенским дорожкам. Из-под его куртки выглядывала Золотце, прижимаясь к пасторской груди и то и дело скалясь на меня. Я же разглядывал заплатки на пасторской куртке и размышлял, откуда у него деньги на Золотце. — Смерть такая штука, она объединяет. Вот Мэлли, например. Уж какой была при жизни вертихвосткой, а нате, что Оскар, что Хоуп одинаково на могилку ходят. — Кто? — быстро переспросил. — Муженек и полюбовница её. А вы, кстати, кем ей приходитесь? Жара начинала давить на виски. Воздух, густой от влажности, не давал вдохнуть лишний раз, а ветра как назло не было. — Да так, дружили по детству, пока она в «Отчаянье» училась. Я вообще о ее смерти случайно узнал, а оказалось, уже пять лет прошло. Пастор окинул меня изучающим взглядом. — Хорошо выглядите. Я не дал бы вам больше тридцати. «Вообще-то, двадцати восьми», — мысленно поправил я его и ухмыльнулся. — Мне повезло, старость обходит меня десятой дорогой. Мэлли тоже была такой. — О да, это так. До последнего дня выглядела как егоза семнадцатилетняя. — А вы видели ее перед смертью? — За пару недель до. Она вернулась в город, сбежала от мужа, даже квартиру ещё не нашла, а уже требовала от меня, чтоб я вернул ей дочь. — У Мелли были дети? — Дочка. Холли. И с той все неладно. Папаня-то ее в дурке закончил. А как Мелли замуж выскочила второй раз, так девчонку и сдала. Я хмыкнул. Чистотой нравов Мелания Мэй не отличалась. И церковная школа ее не исправила. Скорее, подлила масла в огонь. — А что с Холли сейчас? — Жива-здорова. С отличием окончила семинарию где-то в столице, сейчас вернулась. Тоже, вот, навещала Мелли, целую корзинку роз принесла. Да таких шикарных, я таких лет двадцать ни на чьей могиле не видел. О, а вот это занятно. Дочерняя любовь проснулась или желание показать, какая она хорошая? Впрочем, иронию я оценил. Прости, мама, но моя сыновья любовь таких глубин пока не достигла. — То есть, — медленно начал я, — девочку, как надоевшую игрушку, сдали в приют, а она теперь розы на могилу таскает? — Что было, то прошло. Холли давно её простила, — Старик хитро улыбнулся. — Вам бы тоже не помешало кого-то простить, я прав? Я сделал вид, что задумался. Но устраивать сеанс самокопания не собирался. А пастор, оказывается, не глуп. Или это одна из тех фраз, на которые ведутся все? — Нет, определенно нет таких. — Ну как знаете. Мы подошли к нужной могиле. Надгробие чуть покосилось, но кто-то любовно избавил его от плюща и обвел черной краской имя и дату на нем. Корзина роз также стояла здесь, источая удушающий аромат. Совсем свежая. Я отпустил старика и уселся на корточки, чтобы коснуться земли. Здесь, внизу, запах роз был куда сильнее и сбивал меня с толку. Я не мог понять, пахнет ли умертвием. Но рука не чувствовала могильного холода. Я ощущал только влажную траву и жирную землю под ней. — Скажите, почему Мелл похоронена здесь? Я слышал, это старое кладбище и его больше не используют. Пастор усмехнулся, словно на миг к нему вернулась молодость. — Может быть, это и старое кладбище, но это мое старое кладбище. И уж что-что, а место для дочери Себастиана Мэя я всегда найду. От удивления я вскочил. — Вы были другом ее отца. Старик медленно опустил Золотце на землю, и та с лаем унеслась за воробьем. — Друг — сильное слово. Себастиан в дружбу не верил. Он говорил, что только родная кровь имеет значение. Тем не менее, я был ему другом. Я хмыкнул. — Скрытность как семейная черта. Мелл редко говорила о родителях. Хотя… помнится, она все рассказывала, будто ее родителей убила сирена. — Я сам хотел бы так думать. Куда как легче обвинить другого. Ткнуть пальцем и сказать — он виноват. Однако жизнь не спрашивает нас, как нам будет легче. — А как они умерли на самом деле? Он махнул рукой и тяжело вздохнул. — Сорвались с горной дороги прямо на прибрежные скалы. Из кустов выскочила Золотце и вцепилась мне в штанину, словно я был поверженной дичью. Но я едва заметил это, так слова пастора меня обнадежили. — Правда? И вы считаете, это не сирена? А по мне, похоже на их стиль. Да и Мелли утонула. Вам не кажется это слишком странным совпадением? Старик и бровью не повел. — Вот и вы попались в ту же ловушку. Человек вечно ищет виноватых. Но иногда их просто нет. Та бухта за сотни миль по ту сторону арок. Сирен в ней не было ни до, ни после смерти Мейев. Уж поверьте. Лучшие охотники обшарили бухту и ничего не нашли. — Может, они не там искали? — Молодой человек, — пастор посуровел, — вы считаете себя умнее остальных? Вообще-то, да. По крайней мере, умнее горе-охотников, обшаривавших бухту. Впрочем, не велика заслуга. Даже шестнадцатилетняя Мелания оказалась умнее них. — Нет, вовсе нет, — я отодрал Золотце от штанины и передал старику. Мерзкое создание попыталось цапнуть меня за палец, но я увернулся. — Прошу прощения. Не стоило лезть не в свое дело. Старик моментально смягчился. Все-таки одиночество делает людей сговорчивей. — Не страшно. Что было, то прошло. — Скажите, а у вас нет связи ни с кем из родни Мелли? Мне хотелось бы встретиться и поговорить. Вспомнить ее. Старик взглянул на меня с недоверием. Я сунул руку в карман и скрестил пальцы на удачу. — А то как же, — наконец, выдал он. — Хоуп номер телефона оставила, просила звонить, если что случится. А что здесь случиться-то может? Вся дерганая, как пружина заведенная. На этом и расстались: я получил от него больше, чем рассчитывал, и ушел с телефоном Хоуп в кармане. На улице установилась невыносимая жара, пот лил с меня градом. И потому я решил вернуться домой и не дёргаться до вечера. А там, когда жара спадет, выйти на охоту. *** В жёлтом свете фонарей парк, окутанный туманом, казался иномирным, чужим. Сколько бы лет не проходило, сколько бы ночей я в нём не провел, его чуждость никогда не исчезала. Над ухом кто-то гаденько захихикал. Я развернулся и схватил тварь, зажав ее в кулак. — Охотник играет нечестно! — зажужжало из кулака. — Мне не до игр сегодня. Я ищу тех, кто вьет новое гнездо. Ты знаешь, где они? Из кулака вновь захихикали. — Отвечай. Или я раздавлю тебя. — Не посмеешь! Кто будет отвечать на глупые вопросы глупого охотника, если ты раздавишь старину Вилли? — Ну, пока ты не слишком полезен. А вас таких здесь пруд пруди. Я тряхнул кулаком. — Ой-ой-ой, — притворно заверещало изнутри, — великий охотник изволит гневаться. А ведь у Вилли жена одна-одинешенька останется. И будет плакать о своей вдовьей доле. И детишки Вилли тоже будут плакать. Как сейчас плачет человеческая девочка. Я насторожился. — Где плачет человеческая девочка? — У западных ворот, рядом с домом Вилли. Уж так плачет, так плачет. Всех деток перебудила. А они проснулись голодными. Где теперь Вилли взять еды на столько голодных ртов? — Молоко? — уточнил я. — Говядина, — я мог поклясться, как в кулаке сладостно причмокнули. — Да ты обалдел! — выругался я, но потом сдался. — Только если мне подойдёт эта девочка. — Не волнуйся, охотник. Она очень хорошо плачет. Уж всем плачам плач. Я вздохнул и разжал кулак. Синяя искра ещё мгновение оставалась у меня на ладони, потом поднялась и улетела в небо. Западные ворота были далеко. Пожалуй, чересчур. Я сомневался, что только что обращенные могли уковылять туда. Но попробовать стоило. Детский плач я услышал задолго до западных ворот. В ночном тумане он разносился пугающим эхом. Девочка плакала громко, навзрыд и абсолютно не скрываясь. Я вывернул из-за угла и наконец увидел ее. Она сидела на скамье, прижимая к груди розовый рюкзак, а крупные крокодильи слезы скатывались по ее щекам. На вид ей было лет шесть. Мягкие каштановые волосы крупными завитками ложились на хрупкие плечи. Я подошёл к девочке и присел на корточки сбоку от скамейки. — Эй. Эй. Привет. Тебе помочь? Девочка на секунду замерла и недоверчиво меня оглядела. — Всё… всё хорошо, — после она утерла нос рукавом и попыталась остановить слезы. Но вместо этого всхлипнула с двойной силой. — Не бойся, солдат ребенка не обидит, — я мягко улыбнулся. — Расскажешь, что случилось? — Н-нет… — всхлипнул ребенок. — А знаешь, со мной ведь тоже всякое случалось. Хочешь, расскажу, что случилось, когда я был примерно такой, как ты? — ребенок неуверенно кивнул, и я продолжил: — С утра все было вроде бы хорошо, мама отвела меня в школу. А тебя, кстати, кто сегодня провожал? — Брат… — Брат. Отлично. А у меня вот старших братьев и сестер нет. Только младшие. Но тогда не было и их. В школе все было как всегда. Но потом случилось нечто странное. После школы меня никто не встретил, — девочка всхлипнула и прислушалась. Поток слез уменьшился. — Обычно, когда я выходил, у школы уже был припаркован мамин минивэн. Или меня мог ждать папа, и мы шли гулять пешком. Но в этот раз не было совсем никого. А тебя сегодня кто-нибудь встретил из школы? Девочка покачала головой. — Вот, значит ты понимаешь, как я испугался. Я ждал так долго, как только мог. Думал, что про меня забыли или что-то случилось. Наконец, я решил идти сам. Ведь дорогу-то я знал. Она лежала через этот самый парк. Ты ведь тоже через него прошла? Девочка судорожно кивнула. Слезы совсем иссякли, и на лице ее проступил ужас. — А когда я вернулся домой, там было все неправильно. В доме были гости. Очень странные гости, если честно. Хотя я не смог бы сказать, в чем именно их странность, — я наигранно рассмеялся. — О чем это я? С тобой-то точно такого не случалось. Ты просто заблудилась. Свернула не туда и всё. — Нет, — девочка вскочила на ноги и не заметила, как розовый портфель упал в траву. — Нет, все не так. Мы должны были пойти мне за подарком. Бабушка на прошлой неделе деньги прислала. И… и… они не могли забыть. У меня дома тоже гости. Мама с папой спят и не просыпаются, а они… они… — тут девочка снова всхлипнула и прошептала: — Они убьют маму и папу. Она обхватила себя руками и уселась на траву. А я-то надеялся, что поток слез закончен. — Эй. — Уходите. — Знаешь, чем закончилась моя история? Она промолчала, уткнувшись носом в колени. — Гости выгнали меня из дома. Они сказали, чтобы я привел кого-нибудь. Взрослого, который согласится проводить меня. И если я никого не приведу, они убьют моих родителей. И если расскажу, что случилось на самом деле, тоже убьют. И я сделал все, как они велели, и привел кое-кого. — И что они с ним сделали? — глухо спросила девочка, не поднимая головы. — Вопрос не в этом. Вопрос в том, что он сделал с гостями. Наконец она посмотрела на меня, и я широко улыбнулся. — Ты очень смелая, верно? Ты же познакомишь меня со своими гостями? Девочка почти кивнула, но вдруг замотала головой. — Почему? — я изобразил удивление. — Разве это не то, что они просили тебя сделать? К тому же, ты ничего мне не рассказала, я обо всем догадался сам. Пока девочка думала, я поднял розовый портфель и отряхнул его от земли. На боку висела бирка с адресом. Запомнил его на случай, если девочка не захочет меня провожать. Но она уверенно поднялась и отряхнул юбку. — Это правда с вами было? — Да, — я кивнул. Правда, я всегда был тем, кто приходит за гостями, а не жертвой. Но сейчас это неважно. Я протянул руку, и девочка, ухватившись за нее, повела меня.