Уличный бой, крики и боль, Органы власти теряют контроль. Тысячи тех, кто внезапно все потерял. Смерть оседлав, бьет в барабан На улицах Хаос. Среди горожан Кто-то кричит: «Пора открывать арсенал!» Дом ветров, «Война».
По дороге, как Рей и предупреждал, они не разговаривали. Не было ни времени, ни места: переулок оказался небольшой грязной частичкой крупного по земным размерам города. Рей уверенно вёл Ала сквозь толпу вместе с потоком людей. Они избегали открытых мест, огибали площади и тупики, пару раз даже смешались с группой подростков, которая провела их метров пятьсот, а потом пришлось отделиться. Рей шагал чуть впереди и осматривался с таким ледяным сосредоточением, что отвлечь его казалось почти кощунством. Ал и не отвлекал, а отвлекался сам. Всё вокруг было… немного не так. Ал с таким воодушевлением искал отличия, что почти расстраивался, когда их оказывалось до смешного мало. Детская игра «Чем больше ты смотришь на картинку, тем больше замечаешь деталей» здесь работала в обратную сторону. Чем больше Ал искал, тем больше город казался ему обыкновенным. Здесь не существовало машин, дорожной разметки и подъездов, да и сама дорога была мощёная, малопрактичная. Сложили её из неидеально-круглых камней и частично «взрыхлили» такими же неидеальными клумбами. Ал подметил, что здесь вообще не любили строгую геометрию. Углы многоэтажных зданий, окон и дверей, бордюров и клумб чья-то невидимая рука просто спилила, причём, как показалось Алу, умышленно неровно. Из-за этого постоянно казалось, что у иных домов проседала крыша, другие вздулись, как испорченные консервы, и на взгляд были готовы взорваться волной мебели и жильцов. Третьи заваливались набок, четвёртые изгибались волной и в целом выглядели несколько несчастными. Если, конечно, это слово применимо к архитектуре. На дорогах он не заметил ни одного указателя, а ведь город, как Ал мог судить, был немаленьким. На память заучивать повороты? Как бы там ни было, Рей справлялся, потому что шёл уверенно. Если дорога, которую он наметил, оказывалась перекрыта или, наоборот, пустынна, он без раздумий сворачивал в другую сторону, как будто карта города как-то проецировалась прямо ему в голову. Ал примерно догадывался, что, раз это «мир-близнец» матушки-Земли, значит, набор полезных ископаемых скорее всего совпадал. И при этом никак не мог объяснить, почему жилые дома были построены из совершенно незнакомого ему камня: по цвету напоминающий малахит, тёплый и бархатистый на ощупь — Ал решил, что он зачарован, но спрашивать не рискнул. И в то же время эти различия стирались совершенно «земными» (или тут больше подойдёт «приземлёнными»?) картинами. Стеклянные витрины магазинов, пусть и из выпуклого, «дутого» стекла; яркие вывески, знакомые, пусть и сияющие безо всяких светодиодов; зелёные островки внутренних двориков с дикого вида качелями — всё это было так знакомо, что Ал почувствовал себя неуютно. Толпа на улицах, совершенно безразличная ко всему, сильно смахивала на толкучку в метро. Во двориках, поближе к домам, матери выгуливали детей, которым явно было всё равно, «правильная» у них горка или нет. Разница в одежде почти не бросалась в глаза и притянула взгляд только один раз, когда какая-то девчонка — Ал дал бы ей лет пятнадцать, — шагая спиной вперёд и весело треща с подругами, заставила своё платье вспыхнуть тысячей ярких огоньков, отчего показалось, что девушка укуталась в лепестки разноцветного пламени. Тут жили люди. Все разные, и в то же время одинаковые. Они спешили на работу, волновались за детей, хвастались покупками и искренне улыбались, глядя на местное солнце — тёплую и неуловимо-знакомую звезду. Наверняка другую, но кому было до этого дело? Ал многое бы отдал, чтобы рассмотреть всё поближе. Но Рей шел быстро и, изредка оборачиваясь, одним взглядом и отчитывал за медлительность, и просил ускорить шаг, и обещал, что они скоро будут на месте. Молча, но в его стальных глазах можно было прочесть всё до последней запятой. Сложно было сказать, сколько они кружили по улицам. Может, минут двадцать. Или час. Или тридцать секунд — время растворилось, превратившись в вереницу ярких наблюдений. Если бы Ала спросили, сколько приплюснутых зданий назад они вышли из переулка, он бы ответил, не задумываясь, и вряд ли бы погрешность в его подсчётах оказалась велика. Но время… Время тоже осталось дома, стало чем-то ненужным. Ал сбросил его с плеч, как плащ, и сразу почувствовал, что ему задышалось легче. А потом Рей, в очередной раз сделав ему знак не отставать, скользнул в магазинчик. Витрины у него были широкие, красивые. В них слепо тыкались треугольными мордами в стекло какие-то лиловатые цветы. Или не цветы. Ал предпочитал не знать, что это было. Покупателей в полутёмной лавке не было, но хозяин не обратил на них с Реем никакого внимания, словно это сквозняк распахнул и снова закрыл его относительно-треугольные двери. Рей в ответ ограничился сдержанным кивком и сразу пошёл за стойку, ныряя в скрытую шкафом дверь. Ал шагнул вслед за ним и тут же захлебнулся в зелени. Потому что за вполне себе немаленьким магазинчиком развернулся лес. Он подобрался тихо, незаметно, скрываясь за тесно прилепившимися друг к другу многоэтажками, и окружил город полукругом, если не полным кольцом. И начинался он сразу, без подготовки, игнорируя подлески и кустарники. Просто вставал ровной стеной, за которой уже спустя двадцать метров ничего видно не было. Рей вдохнул полной грудью, широко улыбнулся и, убедившись, что Ал всё ещё следует за ним, пошёл в заросли, уверенно высматривая едва заметные звериные тропки. И только через полновесные пять минут, когда городской шум был попросту сожран зеленью, он подал голос: — Ты не такого ждал, да? — Я вообще не ждал, что с утра пораньше окажусь в каком-то параллельном мире. Он не видел выражения лица спутника и его ухмылку скорее почувствовал, чем заметил. — Что, такой исход тяжелее просчитать вашими науками? Он издевается, что ли? — Я могу попробовать вычислить шанс по теории вероятностей, — с каменным лицом отозвался Ал. Рей на мгновение обернулся, и в его глазах прозмеилась такая неподдельная растерянность, что Ал рассмеялся. — Так куда мы идём? Вы настолько партизаните, что обитаете в лесу? Ну надо же. Рей ничего не сказал, только по его губам скользнула и исчезла тонкая усмешка. Многообещающая — видимо, он уже закрывал глаза и видел выражение лица Ала, когда он… Должно быть, увидит это самое «безопасное место». Сложно было сказать, что творилось в голове у Рея. Он удивительно хорошо перенимал эмоциональный диапазон камней под ногами и, казалось, позволял прочитать себя ровно до строго определённой черты. — Смотри куда идёшь, — прохладно посоветовал Рей и легко постучал по скрытому высокой травой камню. Камень, казалось, заворчал и уменьшился в размерах, вызвав мимолётное чувство подступающей дурноты. — И ничего не трогай. — Ядовитое? — обречённо поинтересовался Ал, на мгновение оторвавшись от изучения мелких голубеньких цветочков на кусте. — Да. — Что? — Почти всё. Это нехороший лес. Ал не сомневался, что в этом ему ещё предстоит убедиться. Потому они и устроили штаб здесь? Посчитали, что ядовитые растения и подозрительно обидчивые маскирующиеся камни станут достаточной защитой? — И ваше безопасное место, между тем, находится именно здесь. А какой дурак построил город рядом с таким лесом? Ведь деревья чуть ли не в стену вросли. Рей легко отмахнулся, но в этом жесте Алену почудилось облегчение. Видимо, он наконец-то начал задавать привычные для его спутника вопросы. — А там барьер стоит. Вплотную по зданиям. Ни яд, ни растения, ни звери не проберутся. А природная защита считается хорошей. И силы тут в воздухе растворено больше, чем в иных местах. Лес ведь этот насквозь магический, вот и людям перепадает. — Я бы не сказал, что люди вокруг выглядели особенно счастливыми. Он поднял глаза и напоролся на взгляд Рея, как на нож. Он больше не улыбался, и тени на его лице придавали уже не пять, а пятнадцать лишних лет молодому, в общем-то, парню. — Ты совсем не дурак, — снова этот нечитаемый, жутковато-отстранённый тон. — Но так и не смог представить то, что я тебе рассказал. Все боятся. Мало того, что без магии, к которой все так привыкли, замирает производство, люди остаются без работы, появляются новые болезни, которые попросту некому лечить. Так ещё и никто не знает — понятия не имеет! — кого опасаться. Сторонников теории «реанимирования силы» за глаза называют Чёрными Молниями — и это им подходит. Они на самом деле появляются и исчезают так быстро, что никто и понять ничего не успевает. Только испугаться. Или погибнуть — а чаще и то, и другое. Кто входит в их число? Где их штабы, как они перемещаются так быстро? Как узнают, где зреет сопротивление? Кто стоит над ними? Этого никто не знает. Во время Витаринской Трагедии погибли сотни тысяч человек, а когда пришли карающие отряды, не было уже ни Молний, ни жителей. Витарин просто превратился в пустую скорлупу — а был городом побольше этого. Никто не знает, как защищаться. Если ты отпустишь своего ребёнка учиться, он может не вернуться, но и, заперевшись с ним дома, рискуешь попросту умереть в родных стенах. Можно было бы прожить долгую и счастливую жизнь, а вместо этого все рискуют погибнуть. И не завтра, не послезавтра, а в любую секунду. Если не ты, то твои родители, дети, братья, сёстры, друзья — и ты ничего не сможешь сделать. Мы только что вышли из Балентэрда. Сам видел, какие глаза у людей. Потому что все понимают: это просто чудо, что Молнии ещё не обратили внимание на такую точку силы и не ввели в город свои отряды. Но это произойдёт рано или поздно. Людям бы бежать, — Рей в очередной раз обжёг взглядом, и в стали его глаз вскипела ядовитая ирония. — А куда? Где вообще есть место, в котором люди могут чувствовать себя в безопасности? Мы пытаемся помогать, и этот город, как ближайший к штабу и очень удобный в географическом плане, неофициально под нашей защитой. Только вот забрать к себе всех мы не можем. Да и не пойдут к нам. Потому что мы проигрываем. Скажи, Ал, с чего бы людям быть счастливыми? Ал молчал. За спиной остался большой и залитый солнцем город без машин, с нелепыми и какими-то грустными домами. И спешащие куда-то люди, и облепившие качели дети, и девчонка, которая весело и заливисто смеялась, хвастаясь небывалым платьем. Город обречён и это было очевидно. Ал не хотел думать, что происходило бы у него, на Земле, случись что-то подобное там. Почему-то казалось, что ни ему, ни семи миллиардам населения не нужно этого знать. Рей больше не оборачивался. Просто молча шёл сквозь зелёные — и не всегда зелёные — заросли, осторожно отводя руками от лица ветки и вслушиваясь в песню леса так, будто она звучала на знакомом ему языке. И неведомая звезда, которую так хотелось назвать Солнцем, заглядывала сквозь высокую крышу чащи, иногда роняя на лицо и под ноги пятна света. И снова не существовало времени. Ал не рассматривал заросли, растворяясь в них, как недавно — в городе. Умом он всё ещё был в Балентэрде, заглядывал в глаза людям, как будто пытаясь найти там что-то, несомненно, важное и для него самого. Рей говорил о том, что никто ничего не сможет сделать при внезапном нападении — и Ал тоже видел это. Но думал он совсем не о том, что слабые маги не успеют понять, что произошло. Они просто ничего не могли противопоставить опасности. Тёплые и бархатистые на ощупь дома были построены для жизни, а не для защиты. И по мощёным широким улицам нужно было гулять, сладко жмурясь на свет, а не бежать, спасая свою жизнь. Там не было строгих линий и беспрецедентной геометрии. Ровно как не было их и в жителях. В случае опасности они, гибкие, дико изогнутые и неуловимо-грустные, будут просто стоять и смотреть, как падает с небес чёрная молния. Нарисовавшаяся перед глазами картинка была такой яркой, что Ал даже не понял, когда именно она выстрелила болью. Просто что-то ударило по глазам, привычно перекинулось на виски, на миг сдавило голову тугим кольцом. На фоне ломаного разряда, дробящего мостовую, возник силуэт. Высокий длинноволосый блондин, подкидывая на ладони закрытую маску из застывшего переплетения электрической сети, глянул остро и пронзительно, поджал губы так, что они сложились в презрительную линию, и сказал: —…подохнуть не хватало. Ал с усилием открыл глаза и тут же наткнулся на встревоженный взгляд Рея. Тот сидел на траве и изредка медленно сжимал и разжимал кулак на правой руке. Кожа там казалась обожжённой. Лишь спустя какое-то время Ал понял, что опять валяется на земле. — Что?.. — Ты поразительно часто сознание теряешь, — доверительно сообщил Рей и тут же раздраженно помахал рукой. — Не смотри так, это нормально. Почти — я же говорил, что с энергетическими блоками не очень, не моя специальность. Но не думал, что защиту так быстро снесёт. Силы в тебе… Да как в любом землянине, в общем-то, но твоя так и рвётся в мир. Ты очень долго подавлял её той дрянью, что пил. Мысль о том, что анальгин за девять рублей может как-то подавлять какие-то магические силы, оказалась неожиданно забавной. Ал сначала осторожно приподнялся на локтях. В голове что-то противно ухнуло, но не настолько сильно, чтобы продолжать отдыхать на травке. Убедившись, что движение не заставит его «подохнуть» прямо тут, Ал стал вяло соскребать себя с земли. Рей уже был на ногах и озирался по сторонам, словно ничего и не произошло. — Интересно, меня от этой твоей «силы» глючит, или надо было спать ложиться, как человеку? — Ал наугад отряхнулся. — Не от моей, а от своей собственной, — спокойно поправил Рей, заставив картинно воздеть глаза к небу. — Не знаю. А что, сильно глючит? — Очень, — проникновенно отозвался Ал и поспешно пошёл за ним. До умопомрачения хотелось лечь, но на этот раз не на дорогу и тем более не на траву. — Видятся маги, леса, спирали из крови — и молнии иногда. Рей не отозвался, только глянул через плечо — остро и колко, как кинжалом поцарапал, — и пошёл чуть быстрее. Разговор утих, выдохся. Слышно было только, как звучат собственные приглушенные травой шаги да шуршат со всех сторон листья. И больше — ничего. Совсем. — Птицы не поют, — осторожно заметил Ал, выскальзывая вслед за резво шагавшим Реем на маленькую аккуратную полянку, в центре которой уныло торчал сухой кустик. Кустик выглядел не менее грустно, чем дома в Балентэрде. Казалось, что он уже утратил веру в светлое «завтра» и мечтал разве что о быстрой смерти. — Ну конечно. Мы же пришли, — устало отозвался Рей и чуть повысил голос. — Он со мной. Ал ожидал фокуса. И дождался. Воздух захрустел, как обёртка от конфеты, смялся, на миг перекрывая дыхание, и снова расправился, сверкнув на солнце слюдяными гранями. И по мере того, как пространство выпрямлялось, полянка росла, словно кто-то разворачивал её и натягивал на поверхность земли. Из особенно крупной складки появилась узкая круглая башня, над которой неестественно-ярко сияла сотканная из языков пламени звезда. Из лёгкой ряби выстлался аккуратный до безумия парк, вытянулись выложенные золотистым камнем дорожки. Высокую, почти до колен, траву как будто подстригли невидимыми ножницами, и, подняв всё ненужное, закружили в вихре, взметнули прямо в распахнутый синий глаз неба и каскадом обрушили вниз. Зелень превратилась в высокий фонтан, за которым растянулось как будто охваченное огнём здание. Камень, из которого оно было сложено, казалось, впитал в себя пламя и застыл вместе с ним. Он был алым, неровным и отражал прямые солнечные лучи так, что визуально менял цвет, то осветляясь почти до розового, то темнея до насыщенного бордо. Со своего места Ал не мог оценить размеры здания, но прекрасно понимал, что определение «здоровое» даже немного приуменьшает действительность. Судя по ехидной ухмылке Рея, реакция посетителей всегда была одинакова и веселила его до неприличия. — Ну давай, просвети меня, почему вас до сих пор не засекли и впредь не засекут, — устало попросил Ал, нечеловеческим усилием воли скопировав каменное выражение лица Рея. Тот широко улыбнулся и уверенно пошёл по жёлтой тропинке к зданию, огибая широкий круглый фонтан. — Это — мой дом, — в очередной раз его голос наполнился неожиданным теплом. — И без моего разрешения никто его даже не увидит. Ну, а если случится чудо, и кто-то всё-таки попадёт сюда самовольно, его на куски размножит. Правда, на моей памяти такого не случалось. — И как тогда всю вашу знать перебили, если вы умеете так защищаться? — сдержать иронию оказалось выше его сил. — Так умеют далеко не все, у нас тоже была своя иерархия, — тепло исчезло, будто его сквозняком выдуло. — Но ты прав. Большинство наших попались просто от недалёкого ума. Тебе никак не поможет сила, сколько бы её ни было, если ты не умеешь ей пользоваться. Это была гайка в его огород. Ал сразу это понял, но решил промолчать. Вблизи здание казалось попросту огромным. Оно нависало над головой, как иная пятиэтажка. А ведь, судя по окнам, этажа было три. Дверь оказалась не менее солидной — арочная и высокая, она была из белого дерева с паутинкой жёлтых прожилок, и это безо всякого намёка на краску. А над ней, раскинув на огромном щите не менее впечатляющие крылья, красовался словно сотканный из пламени и лавы феникс. Странный, почти живой камень заставлял его светиться изнутри, отдавая вполне материальным жаром. Ал не присматривался, этот нездешний огонь странно жёг глаза, но был уверен, что для внимательного наблюдателя не составит труда разглядеть каждое умело выпиленное перо. — Добро пожаловать, Ал. — Рей едва заметно повёл плечами. От звука его голоса феникс на щите вздрогнул, вспыхнул ярче, а от движения огромные двери распахнулись так сильно, будто надеялись впихнуть гостей внутрь вместе с потоком воздуха и света. — Красивая птица, — невольно улыбнулся Ал, прямо-таки кожей ощущая, как само здание радуется гостям. — Феникс? — безразлично переспросил Рей и пожал плечами. Двери за их спинами захлопнулись, отрезая от леса. — Может быть. Ал так и не понял, что значит это скромное «может быть». Рей уверенно толкнул одну из ближайших дверей, и тут же величественную тишину огромного здания наполнил рёв. — Наконец-то! — Ты издеваешься?! — Ну как?.. — Были сложности? По крайней мере, Алу показалось, что услышал он именно это. Поручиться, впрочем, не мог. Слова смешались с удивительно-земными восклицаниями. Судя по звуку, кто-то вскочил на ноги, что-то жалобно зазвенело и разбилось. Ален не удивился бы, узнав, что это были окна. Головная боль, обрадовавшись шуму, как любимому родственнику, тут же выстрелила картечью. Рей едва заметно поморщился и поднял руку. И тут же поместье вновь наполнилось густой, как желе, тишиной. Только после этого он обернулся через плечо и поманил Ала в комнату. — Сложности были. Но я его нашёл. На него уставились с таким интересом, будто Ал был непойми какой диковинкой, и должен был как минимум светиться изнутри или ходить на руках. Вопреки ожиданиям, при взгляде на него на одинаково-любопытных лицах не появилось ни тени разочарования. Напротив, любопытство переросло в такое удовлетворённое выражение, будто Ал притащил с собой мешок конфет. Ал понятия не имел, какие в этом, чтоб его, «мире-двойнике» понятия об этикете, но решил, что настолько же бурно выказывать своё любопытство не стоит. Только растянул губы в характерной нервной улыбке новичка и стал делано-равнодушно осматриваться. Комната в насыщенно-бордовых тонах была заставлена диванчиками и креслами так, что напоминала склад мебельного магазина. Свободного пространства было ровно столько, чтобы ходить, едва-едва переставляя ноги, если, конечно, не хотелось испытать на прочность деревянные резные ножки. Правда, если принять во внимание размеры комнаты, то она могла считаться почти пустой. Потолки были такими высокими, что от них кружилась голова. При желании в этом помещении можно было парить, не испытывая ровным счётом никаких неудобств. Впрочем, сложности передвижения никого, кроме самого Ала, не смущали. Потому как «местные» — маги, наверное? — так ловко лавировали между креслами, диванами и кушетками, словно и у них в головы была заложена сложнейшая система навигации. А сами люди были совсем обычными. Снова «наверное» — Ал уже давно не чувствовал такой неприятной неуверенности. Две девушки, которых Ал с натяжкой отнёс к своим ровесницам, огненно-рыжая и почти до платинового белесая, сидели рядом на диване ровно до того момента, пока Рей едва заметно не кивнул им. Тогда обе одинаковыми движениями вскочили на ноги и расплылись в таких приветливых улыбках, будто Ала привели лично им. Как крайне занимательный и жуть какой интересный подарок. Мысленно содрогнувшись от этих улыбок, Ален поскользил взглядом дальше. Двое на соседнем диване напоминали братьев. Одному было чуть больше двадцати, другой оказался почти вполовину младше. Ал краем глаза заметил, как сверкнули и погасли на пальцах ребёнка искры. Рядом с ними, развалившись на кресле, захлопнул книгу блондин с неулыбчивыми, цепкими, почти как у Рея, глазами. Они с Реем обменялись взглядами, и Алу показалось, что они за этот короткий миг успели обсудить планы на ближайшее будущее, разузнать друг у друга новости и осведомиться, как здоровье матушки. Неуловимым движением Рей наклонился и поднял на руки метнувшуюся к нему девчонку лет шести. — Ну, как дела? — Если бы он говорил так тепло всегда, то мог бы отогреть целый континент, никак не меньше. И снова что-то произошло. Исчезли молчаливые переглядывания и приветствия, комната как будто колыхнулась, и маги пошли следовать примеру девочки. Разве что на шею Рею не вешались, однако глядели с тем же детским восторгом. Девочка задорно смеялась и лопотала что-то о тренировках, вспышках, милашках и друзьях. Рей слушал и не слушал, умудрялся отвечать удивительно вовремя и подыскивать нужные слова каждый раз, когда девочка замолкала. И при этом слушал каждого, кто подходил к нему высказать своё «Почему ты так долго пропадал? Тут все чуть с ума не сошли!» или просто пообниматься. И каждый, кто хоть парой фраз, да обменялся с Реем, потом приветливо здоровался и с Алом, спешил представиться и пожать ему руку. Ал сильно сомневался, что терзавшая его головная боль позволила бы запомнить хоть одно имя. Однако улыбки щедро отзеркаливал, страстно мечтая провалиться сквозь землю. — Ты очень задержался. — Прозвучало это неожиданно холодно. Ал невольно глянул на того, кто же так выбился из неясной атмосферы всеобщего восторга. Глянул и напоролся на удивительно-зелёные глаза. Кто бы мог подумать, что настолько яркие и в самом деле встречаются? Зелень кипела в них, такая насыщенная и живая, что, казалось, в любой момент могла выплеснуться в мир и сотворить новый лес. Еще один «нехороший» лес, потому что выражение этих самых глаз было настолько хищным, что остро хотелось отвернуться. Да и в целом парень выглядел дико. Ростом никак не меньше двух метров, широкоплечий и чересчур хорошо сложённый, он то ли нарочно одевался так, чтобы подчеркнуть завидную мускулатуру, то ли просто ткань была не в состоянии её как-то скрывать. Русая грива, казалось, не знала ножниц и спадала немногим ниже плеч. И выглядело это до удивительного правильно. Ал отчуждённо подумал, что не удивился бы, увидев этого мага с волосами по пояс, в каком-нибудь подобии накидки из шкуры убитого им же зверя и с копьём в руке. А, впрочем, зачем ему было копьё? Когда здоровяк улыбнулся, то вольно или невольно продемонстрировал нечеловечески-крепкие и чересчур острые зубы. Неожиданно приятный бархатистый голос ничего не менял. Жутковатая улыбка-оскал вместе со стальным взглядом охотящегося хищника производили вполне себе определённое впечатление. Будто прямо сейчас накинется и горло перекусит. И ведь действительно, следующей фразой было категоричное: — Голову бы тебе оторвать. За такие задержки. Рей рассмеялся совершенно неожиданно, запрокинув голову назад и растянув в искренней улыбке губы. Что именно его так развеселило, Ал так и не понял. А объяснять никто не стал. Рей, отсмеявшись, лишь кивнул в сторону своего хищного приятеля. — Это Энди. Оборотень. Ал отчуждённо подумал, что мог бы и сам догадаться. Энди глянул с таким видом, будто прикидывал, можно ли новенького есть, и только затем протянул открытую ладонь. В любой другой ситуации Ал подумал бы дважды, прежде чем протягивать такому руку. Но только не сейчас. Потому, засунув нервные мысли о переломанных пальцах подальше, он пожал оборотню руку и тут же был окружён остальными магами. — К кому он попадёт? — деловито осведомилась блондинка. Ал не мог похвастаться великанским ростом, как недавний оборотень, но даже его эта магичка была ниже на полторы головы. — Пока ко мне. — Рей произнёс это беспечным тоном и так небрежно движением головы откинул волосы с лица, что могло показаться, будто речь шла о погоде. Однако в комнате повисла недоуменная тишина, и Рей чуть приподнял уголки губ. — Не смотрите так. Марк настолько открыто намекает на окончание обучения, что даже полено бы поняло. Глядишь, скоро сам себя назовёт профессиональным магом и благополучно сбежит с обучения. Чем мне тогда заниматься? — Радоваться спокойствию. И возможности не видеть его физиономию, — с едва заметной насмешкой проронил оборотень, обнажая в ухмылке зубы-клыки. Рей едва заметно улыбнулся, но на подначку не ответил. Только отпустил виснущую на нём девочку и отдал телепортирующую спираль рыжей колдунье. Ал отчуждённо размышлял над тем, насколько можно ощущать себя не в своей тарелке. Голова раскалывалась и решительно не хотела адекватно воспринимать происходящее. Это была ещё не та боль, из-за которой вовсе ничего не соображаешь и только уныло думаешь, как бы потерять сознание не вон там, на паркете, а здесь, на мягком коврике, а другая, щадящая. Или, может, подготовительная. Так или иначе, Ал смел надеяться, что знакомство не затянется надолго. И действительно. Рей, быстро глянув на него через плечо, тут же стал отдавать распоряжения: — Давайте расходитесь по местам. Ортонн, заскочишь ко мне в кабинет часа через полтора. Мелла, с тебя какой-нибудь успокаивающий бальзам, нашего новенького от силы несёт так, что мне почти самому больно. Энди, проводишь Ала в его комнату? — Оборотень вопросительно поднял брови. Рей, вздохнув тяжело и как-то разочарованно, пояснил. — Потому что у него и так блоки голову на части рвут. А ты один его не заболтаешь до смерти. Остальные свободны. Ален мало понял, о каких блоках идёт речь, но про «голову на части рвёт» было хорошо сказано, точно. По ощущениям — один в один, того и гляди, череп трескаться начнёт. С таким раскладом Ал был совсем не против молчаливого провожатого. Энди, впрочем, и правда особенной разговорчивостью не отличался. Разве что глядел то ли презрительно, то ли настороженно. А может, и то и другое вместе. — Не бойся, я не кусаюсь, — титаническим усилием подавив зевок, сообщил Ал. — Я кусаюсь. Иди давай, пока не продемонстрировал. Ал хотел было притормозить, чтобы пропустить провожатого вперёд. Не пришлось. Оборотень и сам легко нагнал его и дальше шёл так, будто где-то в этом огромном доме была финишная черта, и этот «зверолюд» никак не мог позволить, чтобы кто-то пересёк её у него под носом. Поначалу Ален честно пытался запоминать повороты и лестницы. Направо, прямо до жёлтой арочной двери, снова направо, вниз по лестнице, в боковой коридор, налево, вверх по точно такой же лестнице, направо… Или налево. Или там была ещё одна лестница. Наблюдение настолько утратило всякий смысл, что Ал попросту в какой-то момент опустил глаза и стал увлечённо рассматривать полы под ногами. — Ты местный? Оборотень чуть скосил глаза, словно недоумевая, что Ал оказался говорящим и тем более что он решился это продемонстрировать. Ал пожал плечами, заметив, как его провожатый недовольно поджал губы, словно сдерживая какое-то особенно оскорбительное ругательство. В тот момент, когда он уже всерьёз заинтересовался рассматриванием узора на резных плинтусах, Энди всё-таки подал голос. — Уже да. — Уже? Второй взгляд вышел ещё мрачнее первого. У Энди играть в гляделки выходило вовсе не так ловко, как у Рея, но он очень старался. Столь завидное упорство вкупе с диковатым видом и рядом нечеловеческих зубов во рту, которые в данный момент крайне живописно были продемонстрированы очередной ухмылкой, не могли не производить должного эффекта. Оборотень, казалось, одними глазами пообещал вырвать Алу язык, если он рискнёт ещё хоть раз открыть рот. Надо ли говорить, что желание найти точки соприкосновения отпало тут же? — Комната. Энди коротко толкнул дверь, на взгляд точно такую же, как шесть дверей слева и семь дверей справа от неё. Слишком высокая для человека, со сложным непрекращающимся узором, который сплетался в очередного парящего феникса. Прилагательное «обычная» ничуть не подходило ей, если речь шла о земных стандартах. По меркам этого поместья больше подходило слово «простая». Ал сразу прочувствовал всю прелесть ситуации, которая возникнет тут же, как ему понадобиться выйти из комнаты. Видимо, это и есть тот самый немецкий ад. И в нём надо вечно плутать по одинаковым коридорам среди одинаковых дверей. — Спасибо, — устало выдохнул Ал, и тут же за спиной раздались удаляющиеся тяжёлые шаги. Общительный парень, чего уж там. Ал считал себя спокойным и рассудительным человеком, и в целом в собственных духовных силах был уверен. Он полагал, что в новой локации обязательно сначала всё осмотрит, ощупает и даже поищет какие-никакие пути отхода на всякий случай. Но оказалось, что один вид здоровой и даже на вид мягкой кровати выбьет у него из-под ног почву, отодвигая на второй план все «следовало бы» и «надо».***
Энди прикрыл за собой дверь неслышно. Да и она не подвела: даже не скрипнула, золотце. Но Рей, как всегда, необъяснимым образом уже заметил его. Он не повернулся и голоса не подал, всё так же стоял у окна, гипнотизируя взглядом дутое стекло. Но оборотень просто знал, что его уже внимательно слушали. — Отвёл. В комнате пахло светом и теплом. Энди не знал, как Рей навёл тут, у себя, такую атмосферу. Человеческие запахи не приставали к этому крохотному по меркам поместья кабинету. Не пахло пылью, древесиной (при деревянных панелях на стенах и куче мебели!), бумагой, хотя стол был завален ею, и даже человеческим присутствием. Ароматы сгорели без следа, вспыхнули белым пламенем и исчезли для чувствительного оборотнического носа. И от этого наступало странное умиротворение. Будто, переступив порог и закрыв за собой нескрипящую дверь, ты очутился вне пространства и времени. И в этом странном «ничто» всегда было тепло, уютно и находился Друг. — Спасибо, — прохладно ответил Рей и обернулся. Тут же по его губам скользнула облегчённая искренняя улыбка, и оборотень широко оскалился в ответ, как собака, хозяин которой наконец-то вернулся с работы. — Ты даже представить не можешь, как я устал с этим порталом. Нелепые аномалии… Зачем эти люди поселились в аномалии? Энди издал лающий смешок и прислонился плечом к дверному косяку. — А вас, людей, вообще не понять. Почему новенького себе забрал? Ты же «больше никогда, эти новички сведут меня с ума»? — Ты же не заставишь меня отчитываться? — Рей упал в кресло, по обивке которого от движения скользнули лучики света, визуально окрашивая её в новые оттенки. — Ты и сам расскажешь, — лениво бросил оборотень и насмешливо глянул на собеседника. — Вопрос только в том, когда именно. Но, раз я уже пришёл… — Он мне по душе. — Отчего? Казалось, Рей всерьёз задумался, словно не в силах разобраться в собственных мотивах. Энди понимающе усмехнулся. На его друга иногда находило. Часами сидеть в раздумьях он, к счастью, не мог. А если бы и сидел, вряд ли хоть у кого-то хватило бы смелости его отвлечь или дать понять, что ждать его озарения окружающим недосуг. Скорее всего, Рей и не подозревал об этой своей неприятной привычке. — Он не дурак. Совсем не дурак. — Приятное разнообразие после Марка, да? — Хватит вам уже цапаться! — чуть повысил голос Рей и сам не принял свои слова всерьёз. Оборотень лишь пожал плечами, скрывая ухмылку. — Марк тоже совсем не дурак. Но несколько не такой. — Есть разные виды? — А ну не зли меня. — И снова не удержал улыбки, перебивая весь грозный эффект собственных слов. — Мне вообще по душе земляне. Не смотри так, вы очень хорошо адаптируетесь, куда лучше остальных. А этот ещё и сам разобрался с двумя адептами Молний. Я, правда, так и не понял, что конкретно ему помогло, но эманация силы была завидная. Считай, что это профессиональный интерес. Да и мышление у парня необычное. Глядишь, ему удастся подобрать интересный стиль боя… — Ты сейчас загоришься от восторга. И кресло подожжёшь. А оно мне нравится. — Забирай, — тут же отмахнулся Рей и легко поднялся на ноги. Энди лишь повёл носом и поморщился. От Рея исходила такая волна азарта, что самому впору заразиться. Это был не запах, а поток чувств, единственное, что порой напоминало оборотню, что Рейнольд Дроссвел всё-таки человек из плоти и крови, а не реалистичный голем. Его эмоциональный фон, заметный только для чуткого эмпата, иногда был потрясающе силён. Но давно прошло то время, когда для него были заразны чужие эмоции. — Оставь себе. И смотри не покалечь нам новичка. — Да когда я кого калечил? — возмущение в голосе Рея могло обличить во всех смертных грехах и ещё разбитую вазу помянуть. Но давно прошло то время, когда Энди пугался этого искреннего протеста. — И ты мне, кстати, в этом поможешь. Оборотень мгновенно заинтересовался. — Калечить? — Обойдёшься. — И когда? Снова мимолётное молчание. На этот раз Рею хватило нескольких секунд. — Завтра, сразу после завтрака. — Откуда мне знать, когда у него завтрак? — с явным неудовольствием протянул Энди и осёкся, заметив насмешливый взгляд Рея. Он всегда сулил неприятности, этот хорошо знакомый взгляд. И действительно: — Так ты же его туда отведёшь. — Ты путаешь меня с нянькой, Рей. — А не путаю ли я тебя часом с громоотводчиком? — Да понял я. Отведу. — Вот и прекрасно, — Рей солнечно улыбнулся, чуть ли не пуская вокруг себя тёплых световых зайчиков. А Энди лишь тяжело вздохнул, понимая, что опять — в который уже раз? — пошёл на поводу у способного заболтать кого угодно Рея. «А, впрочем, не потому ли он наш лидер?» — устало подумал оборотень и, проверив, что дверь плотно закрыта, подошёл к напарнику и опустился в кресло напротив него. — Ко всем дьяволам новичков. Рассказывай, что нам делать дальше.