Различным образом испытывай нрав друзей, особенно же смотри, каков кто во гневе. Феогнид Мегарский
— Он там часом не умер? Марк подбросил на руке нож и легко поймал его. Критическим взглядом оглядел обращённое к лицу остриё и проверил заточку, задумчиво выцарапывая что-то на деревянном подоконнике. Умей дерево говорить, оно наверняка проронило бы что-то презрительное и плюнуло ему в лицо щепками. Но, пусть поместье насквозь было пропитано магией, всё же бесед с мебелью не предусматривало. Потому царапины на подоконнике затягивались и покрывались свежим лаком молча, но всё равно как-то очень презрительно. — Спит, — равнодушно отозвался Рей, даже не оборачиваясь. Иногда Марку было интересно, как много их всезнающий лидер видел в своём родовом поместье. Но никогда не спрашивал, опасаясь, что после удовлетворения природного любопытства пришлось бы переехать. Либо самому. Либо Рея. Чем-нибудь. — Сколько можно? — Меньше надо по ночам шататься. Крыть было нечем. Марка и самого постоянно тянуло зевать. За прошедшие пять часов восстановился только энергетический резерв, да и то скорее из-за его собственной специальности. Рей каким-то чудом выглядел бодро, пусть и угрюмо. Энди, скорее всего, вовсе не ложился, раз успел до рассвета куда-то смотаться. И только Ал, не стеснённый никакими особенными заботами, позволял себе выспаться. Это возмущало. — Вот пойди и разбуди его, — как-то чересчур легко дал отмашку Рей. Что-то было не так. Марк, конечно, знал, что одним выговором отделаться бы не смог. И потому в каждом слове искал намёк на запланированные Реем испытания. — Зачем? — Хочу провести тренировку пораньше, — охотно пояснил Рей и даже улыбнулся. Пугал, что ли? — Чтобы в потёмках не возвращаться. Нехорошее предчувствие, поначалу смутно напоминающее паранойю, переросло в уверенность. — Откуда возвращаться? — С обхода, — жизнерадостно сообщил Рей и тут же сделал вид, будто эта мысль доставляла ему просто непозволительное удовольствие. — Мы с тобой пойдём проверять барьеры, полетаем немного по городам. И «Неуловимых» проведаем. А то они опять замаскировались так, что даже наши связные не могут их найти. Надо ребятам намекнуть, чтобы они этим делом не увлекались. — Это же на целый день, — почти простонал Марк и зашипел, когда нож соскользнул и ткнулся под ноготь большого пальца. Разрез быстро наполнялся густо поблескивающими каплями. — Максимум четырнадцать часов, — деловито поправил Рей. — Это сильно меняет дело, — ядовито отозвался Марк и сунул оружие в ножны. — Что за детская месть? — А не надо было по ночам шататься. И это не месть, нужно ведь и тебе пользу приносить. У Марка хватило ума промолчать, хотя на языке вертелось многое. И он наверняка бы высказался. Не сегодня, через пару дней, когда Рей перестал бы дымить по поводу и без повода. Спорить было опасно, но оставался шанс его переубедить. — Ты так себе выбрал время. Мы все устали, тебе-то ладно, на всякой бодрящей ерунде держаться — уже привычка. Но мне двое суток на ногах несколько непривычно. Что ты будешь делать, если у тебя напарник прямо в городе уснёт? — Если такое случится, я отрежу напарнику палец, — с пугающе-жизнерадостной улыбкой сообщил Рей и закончил с явным удовольствием. — Так ты устал? А нечего было по ночам шататься! Иди буди Ала, пока я ещё тебе чего-нибудь увлекательного не придумал. Лёгкое раздражение подступило к вискам и приняло стойку, готовое в любой момент ударить в голову. Но Марк считал, что злоба, особенно бессильная — худший союзник. Он видел, как злился Рей, полыхая, словно ядерный реактор, срываясь и забывая обо всём вокруг. Прекрасно знал, как злоба делала из молчаливого и понимающего Энди существо, направляемое исключительно животной кровожадной половиной. Уже понял, что у Ала слишком сильное раздражение практически никак не выражалось внешне, но начисто срывало инстинкт самосохранения. Эта троица, ровно как и все остальные люди, во время редких, но закономерных вспышек превращалась в кукол, которых можно вертеть как душе угодно. Марк считал себя манипулятором, но никак не куклой. Любая уступка, на которую он шёл, любой метр отданной в споре с Реем территории были тщательно взвешены и служили платформой для одной большой цели. Он создавал эту платформу уже год. Быть может, не смог бы закончить её и за всю свою заведомо долгую, очень долгую жизнь. Итог, к которому он стремился, был призрачен и растворялся в тысячах случайностей и допущений. Чтобы добраться до него, нужно было рваться в клочья, сохраняя при этом голову холодной. Один раз взъяриться, выпустить пар, чтобы дать такому же умелому манипулятору, как, например, Рею, стащить себя с этой шаткой платформы? Марк бы скорее удавился. Вместо закономерной вспышки Марк широко улыбнулся. — Как скажешь. Разбужу. — Только без членовредительства, — мгновенно вскинулся Рей, цепляясь за него взглядом. Разумеется, он всегда улавливал, когда Марк начинал осознанно идти на попятный. И пытался понять, что лежало в основе такого поведения. Марк не был телепатом, но прекрасно видел, что Рей, один только Рей, если ещё не нашёл ответ, то по крайней мере был близок. Очень: кого другого Марк на такой дистанции уже убил бы. Но их лидер был исключением. Хотя бы потому, что не в его характере было почём зря трепаться. Что бы Рей там ни надумал, он не пытался завязывать ненужные разговоры. Он был попутчиком и понимал это. И, пока интересы «Феникса» совпадали с личной целью Марка, у Рея не было товарища вернее. А пришлось бы разделиться, Марк провернул бы это тихо, без шумов и показательных предательств. Предательство воспринималось Марком как одна из форм истерии, воплем попользованной мании величия. Что бы там не думали люди вокруг, ни то, ни другое не было ему свойственно. — Ну что ты, — медово улыбнулся Марк уже от двери. Надо же, как Рея передёрнуло. — Он ведь нам ещё нужен. Теперь ещё и идти за Алом в другой конец здания. Право, одно перемещение по его коридорам занимало уйму времени. Он понятия не имел, зачем Дроссвелы в своё время отбабахали такое поместье. При том, что у них имелось ещё одно, куда приличнее. Ближе к центру страны, практически у самой столицы. Рей говорил, что то поместье было «публичным» и стояло на лугах. В нём постоянно кто-то был, там проходили встречи, банкеты и чёрт знает что ещё. Но оно было поменьше и практически не защищено — кому нужно, чтобы барьеры кидались на каждого гостя? Здание, в котором расположился штаб «Феникса», было больше раза в четыре и, по мнению Марка, предназначалось для того, чтобы заблудиться и, ожидая спасения, учиться смирению. Внешнее «кольцо» поместья, как называл его Рей, было вовсе не кольцом, а вполне себе огромным прямоугольником без внутренней части. Внутри него располагалось точно такой же, но поменьше. Центр двух «колец» занимал относительно небольшой куб, поделённый, как и кольца, на три этажа. В каждом из этажей «куба» располагалось по залу. Когда-то то были Бальный, Банкетный и Концертный залы, но с лёгкой руки Рея все они стали тренировочными. Соединялись все три «кольца» диагональными коридорами, начинающимися из углов самого большого прямоугольника и приводящими напрямую к тренировочным залам. Рей говорил, что сверху поместье похоже на гнездо. Марк же видел в нём классическую паутину и обычно отзывался, что это «какое-то неправильное гнездо, в котором живут неправильные птицы». Один раз он сказал, что они наверняка несут неправильный мёд. Но удостоился от минонцев такого высокомерно-презрительного взгляда, что мысленно от этой темы отказался и земными выражениями стал пользоваться только в разговорах с единомирцами. В чём состояла огромная сложность для новичков, так это в том, что некоторые коридоры странным образом заканчивались тупиками, и требовалось запоминать, на какой этаж спуститься и по какому коридору пройти, чтобы всё-таки добраться до цели. Марк, когда оказался тут, попросту понавешал сигнальных энергетических меток, благо, со своими силами уже был знаком. Поэтому, когда Ал практически с первого раза после большой экскурсии взял и всё запомнил, Марк понял, почему Рей решил к нему присмотреться, как к «интересному случаю». И ведь действительно, интересный. Марк редко ориентировал свои планы не на действие или ситуацию, а на человека. Но в данном случае это оказалось более чем оправданным. Ещё бы Рей не артачился. Двери в поместье практически никогда не закрывались. Оно и понятно: кражи здесь были чем-то из разряда фантастики. Рей мог раздарить всё поместье, в этом плане тормоза у него отсутствовали напрочь. Сама усадьба бы не позволила, на этот счёт защита стояла серьёзная. Все пламенные духи, бессмертные и вечно привязанные к этому месту, при жизни были дураками, что пытались господ Дроссвелов обокрасть, предать или выдать кому-то местоположение тайного поместья. Марк считал это достаточно показательным. Двери в комнату Ала тоже были незаперты, ключ вызывающе торчал в замке. Просто удивительно, Ал был здесь всего ничего, а духом инопланетного коммунизма уже проникся. И он действительно спал, причём крайне спокойно. Мог после увиденного хотя бы кошмарами помучиться для приличия. Марк после первого выхода в город в составе «Громоотвода» вообще глаз закрыть не мог. Потом привык, конечно. А ведь считал себя крайне крепким и ко всему готовым. Ал же, тихоня-интеллектуал с претензией на святость, отреагировал на вчерашний рейд так, будто был закалённым бойцом. Фениксом, в пламени крещённым. Как, интересно, Рей этого не видел? Или всего лишь делал вид? — Ал! Утро кончилось три часа назад! Сколько ты планируешь отсыпаться? — погромче поинтересовался Марк. Даже дверью на всякий случай хлопнул, привлекая внимание. Реакция была настолько нулевая, что вот-вот грозилась уйти в минус. — Вставай давай, у тебя тренировка. Хочешь заставить Рея ждать? Обычно это действовало. — Не беси меня! — шикнул Марк, впрочем, без особой надежды. Если уж Ал до сих пор имел совесть его игнорировать, значит, лишняя пара общих слов погоды бы не сделала. — Ну как скажешь. Кровати в поместье были нечеловечески большими. Ал предпочитал, видимо, лежать с краю, подальше от двери и возможных раздражителей. Быть может, это и помогло бы, но Марк был раздражителем идейным и очень не любил, когда его игнорировали. Обходить кровать он не стал, а взобрался прямо на неё, чтобы через пару минут ногой спихнуть Ала вниз с громким «Вставай давай!». — Ты что тут делаешь? — искренне возмутился Ал уже с пола. Марк уже открыл было рот, чтобы рассказать о своей особенной тайной роли ночного кошмара, как в лицо ему прилетела подушка, а затем ещё одна. Ал сел, с неудовольствием потирая затылок. — Как для чего-то полезного телекинез использовать, так нет, а чтобы подушками кидаться — извольте? — насмешливо протянул Марк. — Вставай, тебя Рей ждёт. Просто противно было от того, как быстро эта фраза действовала на всех в «Фениксе». Ал подорвался с места, смерил Марка изничтожительным взглядом и скрылся в ванной. — Смотри над раковиной не усни, — хмыкнул вдогонку Марк. Дверь ванной на мгновение приоткрылась, чтобы прицельно плюнуть в него каким-то флакончиком. Марк усмехнулся, поймал склянку и вышел из комнаты. Нужно было ещё его дождаться и спровадить к Рею. Энди роль няньки очень шла, но крайне оборотня тяготила. Рей был по умолчанию и, наверное, с рождения большим старшим братом для всех и вся. Марк не то чтобы слишком отличался от них. Его цель, конечно, требовала многих ограничений, но привязанности, помощь ближним (и не очень) и проявление заботы о слабейших вполне допускала. То, что Рей позволял ему общаться с Алом, означало только одно: он считал, что Марк обязательно должен был проколоться, показать «истинное лицо» и так далее. По мнению самого Марка, чтобы так лопухнуться, нужно было отличаться форменным идиотизмом.***
— Доброе утро, Ал. Он сказал это без иронии, негромким безразличным тоном. Уголки губ фиксировали самое индифферентное выражение лица из всех, что только можно было придумать. И глядел совершенно серьёзно. Но едва заметная пауза перед приветствием всё же выдала, что за этими тремя простыми словами скрывалась насмешка. — Тоже будешь издеваться? — с неудовольствием осведомился Ал, прикрывая за собой дверь. Рей улыбнулся одними глазами. — Отнюдь, это не моя роль. Просто казалось, что обычно ты встаёшь рано. — Скорее, вставал рано. Будильник недоступен: телефон сдох на днях. — Сдох? — слегка растерялся Рей, и Ал запоздало подумал, что зря завёл эту тему. — То есть не сдох, конечно… — попытался он исправить ситуацию. — Скорее, сел. Только не спрашивай, пожалуйста, куда. Просто сел, электрические сети у вас не в ходу, и подзарядить не выйдет. — Почему не в ходу? Наши стихийники… — начал было Рей совершенно серьёзно, демонстрируя, что попытка свернуть тему с оглушительным грохотом провалилась. Признаться, последнее, чего Алу сейчас хотелось — это объяснять Рею разницу между земными электрическими сетями и тем, что он успел себе представить. И потому Ален поспешил обратить всё в шутку. — Не продолжай. Я это к тому, что через четыре месяца, когда мой телефон увидит розетку, он умрёт от переизбытка чувств. Теперь на безэмоциональном лице Рея отразилось самое настоящее недоумение. — Умрёт? Так ведь уже сдох. Или он тоже… того? — Чего «того»? — безнадёжно переспросил Ален. — Ну… Из пепла? — Давай просто закроем тему? — окончательно сдался Ал, ощущая, как начала подкрадываться головная боль. Или, скорее, то была интуиция и иже с ней, потому как виски сверлило невнятным нематериальным бормотанием. — Что у нас по плану сегодня? Мелла сказала, что уже подыскала мне палату, так что я весь во внимании. Разговор вернулся в привычную Рею сферу, и тот сразу принял знакомое уверенное в себе, в ученике и в целом мире выражение лица. — Выдохни, — миролюбиво посоветовал он и кивком указал на стоящие у стены кресла. — Сегодня — поговорим. Прозвучало это слишком хорошо, чтобы не вызвать подозрений. — И всё? — Ты повторяешься, — с беззаботной улыбкой отозвался Рей. Казалось, он уже забыл о вчерашней выходке Ала и Марка. По крайней мере, никаких следов гнева или недосыпания на его лице видно не было. — И всё. С твоим бессознательным мы уже пообщались, теперь мне нужна осознанная волшба. — Думаешь, за разговорами будет легче? — скептически хмыкнул Ал, чувствуя, как под кожей начала вяло прокатываться туда-обратно неуверенность. Рей ничего не ответил, только легко опустился в кресло и устроил руки на подлокотниках. Даже глядя снизу-вверх, он как-то умудрялся казаться на голову выше собеседника. А то и на две. Позиция «на равных» была недостижима, об этом говорили, кричали отстранённо-деловой тон и небрежная, но всё равно какая-то властная поза. И только привычный тёплый взгляд не давал впечатлению стать гнетущим. Он не утверждал, что у Ала хватит сил удостоиться звания равного, но искренне обещал по мере сил в этом помочь. — Присаживайся, — проронил Рей и чуть опустил веки, словно отгородившись от мира. Отчего-то Алу показалось, что это была попытка вырезать из реальности лишние секунды, растраченные на запоздалое перемещение от двери к креслам. Или же Рей, напротив, хотел удержать столь бездарно растрачиваемое время? Ведь этот человек постоянно был в трудах и заботах, без выходных и свободных минут. Стал бы он с таким рвением изображать из себя вечный двигатель, если бы не ценил каждое мгновение? Про себя Ален, усаживаясь в высокое бордовое кресло, решил по мере сил не заставлять его ждать. — Постараемся найти плюсы в вашей вчерашней прогулке. Казалось, сарказм должен был лезть изо всех щелей. Но Рей глядел так же спокойно и уверенно, как и всегда. Даже улыбки себе не позволил, подчёркивая серьёзность момента. Чем больше Ал с ним общался, тем проще было разбивать все слова и движения Рея на отдельные действия и вглядываться в их истинное значение. Он не позволял себе ни одного лишнего жеста — все они были тщательно выверены и направлены на создание у собеседника нужной реакции. Почему-то эти «микроцели» в диалоге находились так легко, будто Ал читал мысли Рея. Или он сам позволял их читать. Но даже при вполне осознанном понимании ситуации Ал всё равно раз за разом поддавался этому ораторскому внушению. — Думаешь, тут есть плюсы? — Ты удивишься. — Удивительно, но даже тени иронии не промелькнуло. — Я учу тебя самообороне. Если всё пройдёт хорошо и я всё успею, ты будешь иметь представление об основных законах магического боя, уметь защищаться от большинства базовых боевых заклинаний и использовать свои способности для обороны. Я по мере сил буду погружать тебя в условия, приближенные к боевым — но, сам понимаешь, Молнии так действовать не станут. Их сила — в неожиданности и нескольких выигрышных хитростях, которые жертву деморализуют. Вчера ты наблюдал их модель боя. Запомни. Искренне надеюсь, что ты больше такого не увидишь, но не могу сказать, что полученный опыт будет лишним. Давай попробуем на вчерашнем примере разобраться в теории. Ален прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Больше всего ему хотелось вернуться в комнату — лучше, конечно, родную, со стареньким ноутбуком, килограммами сборников для подготовки к экзаменам и привычным аккуратно запрятанным по углам хламом, — и провести там немного времени в одиночестве. Час. Десять. Неделю. До тех пор, пока не исчезнет привкус гари во рту, а мысли не потекут вольно и свободно, избегая неприятных воспоминаний о вчерашнем. Разбивать жуткую картинку на составные части, искать в них смысл и рациональное зерно? Это казалось кощунством, совершенно неправильным решением. Неправильным по отношению ко всем тем, кто так и не смог уйти из-под купола. Удивительно, как порой мешали жить этим самые неправильные решения. Перед глазами появился вчерашний «любитель бить в спину». Ал уже и не помнил лица того человека. Да он, по сути, и не присматривался. Но хорошо помнил сноп то ли жёлтого, то ли оранжевого света, который не убил, но мог убить Рея, или Марка, или Энди — впрочем, какая разница, кого? Главное то, что это стало возможным как раз из-за «хотения» Ала сделать всё правильно. Он искренне пытался не думать о вчерашнем, понимая, что это лишь усугубляло мешающие жить сомнения. Но раз за разом возвращался к этой теме, как законченный мазохист, осознанно ударяющий самого себя по больному. — Выдохни, — холодно приказал Рей, и Ал недоумённо посмотрел на него. — Тяжело. Я в курсе. Но никто не обещал, что будет просто. И мне почему-то казалось, что ты готов был пойти по сложному пути, чтобы побыстрее вернуться домой. Домой. Дома такого не бывает. Дома бывает хуже. — Я слушаю, — кивнув, отозвался Ал и в который раз отметил, что необходимо избавляться от непроизвольных жестов. Рей улыбнулся одними глазами, а затем быстро накрыл ладонями подлокотник кресла. Между пальцами у него что-то бледно полыхнуло, облив обивку белым болезным светом. Когда Рей убрал руки, под ними обнаружился крохотный, как пудреница, прозрачный барьер. Его можно было сравнить с мыльным пузырём, который наткнулся на мебель, но почему-то не лопнул, а замер бесцветным куполом. — Излюбленная манера Молний — окружать область силовым экраном перед нападением, — индифферентно начал Рей и откинулся на спинку кресла. — Барьеры вообще-то придумали для защиты того, что внутри, за ними. Поэтому, разумеется, не предполагалось, что кто-то изнутри же будет их ломать. Для мага, который барьер создал, убрать его — дело доли секунды, просто распутать плетение энергетических каналов. Каналы напрямую связаны с его резервом, так что искать их не надо. Снаружи барьеры могут ломать сотней разных методов, какой-то один всё равно защиту пробьёт. Я сломал барьер на площади антимагией — это самый выигрышный способ. В общем-то, магия — это испускание силы и её сплетение для оформления заклинаний. А антимагия — это, наоборот, поглощение силы и разрывание плетений. Грубо говоря, этот раздел магии синтетический, придуман не так давно и потому тех, кто его использует, мало. В бою он очень полезен: антимагические атаки ничем не блокируются, кроме той же антимагии, потому что при соприкосновении с любыми другими чарами они просто выпитываются. Я использовал Призыв — в общем-то, это форма контактной антимагии, грубо говоря, создание оружия. Пользы от него обычно мало, если ты в толпе. Но зато такое оружие само поглощает чужие заклятья, если успевать им закрываться, и барьеры для него — не проблема. Сам видел, я мог прорезать, так сказать, выход в любом месте, в этом — сложность охранной магии. Её всегда есть, чем сломать. Но совсем другая ситуация была с вашей стороны. Изнутри барьер, как я уже говорил, не ломается, и портал из него не открыть. — Марк искал переплетения каналов силы, — негромко подсказал Ал. В ушах стоял противный гул заклинаний и злой голос: «Только попробуйте разойтись, идиоты! Если я и найду эти плетения, думаете, долго выход продержу? Кто не выбежал, я, мать вашу, не виноват, так что в ваших же интересах держаться поближе!». Рей тяжело вздохнул. — Я и не сомневался. У Марка потрясающая реакция, но тактик он никакой. Хотя вроде бы теорию знает превосходно, но на практике применить… — он сокрушённо покачал головой. И в этом жесте внезапно отобразилась такая тоска вперемешку с растерянностью, что Ал недоумённо замолк, подумав, что он явно не всё знал. — Нет, я не скажу, что он делал глупость. Если бы вы эти каналы всё-таки нашли, шанс выбраться появился бы. Но, во-первых, барьер был огромный, а эти плетения могли быть где угодно. Скажем, в пяти метрах над землёй — и что бы вы делали тогда? А если их ещё и закрыть маскирующими чарами, то вы могли искать годами. И сильно сомневаюсь, что это дало бы результат. Для вас ситуация была отвратительная — но Молнии в выигрыше. Дальше — лучше. Этот барьер был прозрачен с их стороны, поэтому все, кому не лень, могли наблюдать за тем, как вы совершали глупости. И делать выводы — какая ещё реклама нужна Молниям? У них под колпаком была сценка «Неповиновение и кара за него» для всех желающих. Им очень нужно всеобщее признание. Сражаются они за силу, которая у старой знати, и за сферы влияния, которые опять же у старой знати. Причём эти самые «сферы» привязаны непосредственно к нам, иначе говоря, при всём желании уничтожить нашу финансовую базу, сделать они этого не могут, пока мы живы. Дроссвелы, например, промышленники. Ещё года три назад, когда всё это дело только начиналось, Молнии пытались подорвать один из заводиков в горах. Рикошет, убило человек пятьдесят, превратило их же в духов-помощников. Это тоже показательно, и потому много, очень много людей всё ещё поддерживают старую знать. Самореклама, как с нашей стороны, так и от Молний — не первостепенная, конечно, но крайне важная задача. Рей скептически поглядел на крохотный барьерчик на подлокотнике, на мгновение задумался, а затем очертил вокруг него ещё один круг. Сплетаясь из белого света, барьер окружили толпы народа. И Ал почувствовал, как к горлу подступила лёгкая дурнота. Сам он, конечно, знал, что за ними, суетящимися в барьере, наблюдали. Чувствовал прицелы чужих взглядов и слышал обрывки фраз, насмешливые советы и сочащееся ядом: «Как думаете, кто подохнет следующим?». Но Ал был уверен, что то развлекались те, кто возвёл ловушку. Сейчас он думал о том, могли ли то кричать увлечённо разглядывающие их простые люди, выглянувшие из домов посмотреть на бойню. Но ответа на свой вопрос знать не хотел. — Третья цель создания таких колпаков ещё проще, — как ни в чём ни бывало продолжил Рей. Неясно, трогало ли его самого то, что он говорил. Потому как в голосе не отражалось ни единой эмоции. Но за реакцией Ала он наблюдал знакомым цепким, внимательным взглядом. И снова что-то мысленно анализировал. — Внутри барьера не восстанавливаются резервы. Марк очень активно растрачивал силы, пока бегал обезвреживать ловушки и ставить защиту. Окажись у него меньший резерв, он бы просто обессилел, и тогда вас можно было брать голыми руками. Он, знаешь ли, широко известен в узких кругах. Впрочем, как и любой громоотводчик. И только его присутствие мешало Молниям самим пройти через барьер и добить всё, что дышало — или забрать себе, заложники лишними не бывают. Ещё Молнии спят и видят, как в такой барьер попаду я. Не надо быть дураками, чтобы понять, что моя публичная капитуляция станет им прекрасным подспорьем. Мол, это окончательное поражение старой знати, поприветствуйте знать новую. Поэтому такая манера брать пленников живьём для Молний — умнейший ход… Здесь вопросы есть? Вопросы были. Например, почему во всех мирах, какими бы они ни были, из-за чьих-то малопонятных дрязг гибло столько людей. Или что происходило в умах тех, кто оружие массового поражения называл «умнейшими шагами». Но спросил Ал совсем другое: — Если бы в том барьере был ты… — Рей смешливо поднял брови, словно интересуясь, каким образом он мог оказаться там вместе с двумя «идиотами», которым не сиделось в безопасности. — …Что-то бы изменилось? Ты ведь и тактик, и теорию знаешь лучше всех здесь. — Согласен, ничего бы не изменилось, разве что Молнии стали наглее, — криво усмехнулся Рей. — Изнутри разбить барьер практически невозможно. Правда, я бы совсем не стал его разбивать. Людей там было много, и мы с Марком смогли бы создать свой барьер в безопасной зоне, чтобы избежать ловушек и заклятий извне. Это, конечно, плохая альтернатива, но, думаю, защититься и ждать помощи стало бы лучшей идеей. — Просто удивительно, что даже старую знать можно поймать точно так же, как и всех остальных, — бледно улыбнулся Ал и тут же осёкся, поймав взгляд Рея. Не холодный и не злой. Напротив, до краёв полнящийся испепеляющей иронией. — Наша знать отмечена силой, но ведь не бессмертна, — отозвался он таким тоном, будто пытался поставить в этой теме точку. — Большой барьер на область — умный ход. Ему сложно что-то противопоставить, особенно если ты в ловушке оказался один. У меня так брата убили, а ведь маг был сильнейший. И удивляться здесь нечему. Я для того и рассказываю всё это, чтобы ты представлял, как можно защититься. И ведь действительно, точка вышла весомая. Ал замолк, словно в рот ему загнали кляп. Продолжать развивать тему показалось… горько? Будто под язык набились зола и острые осколки битого камня. Рей пожал плечами, как ни в чём ни бывало, и улыбнулся, не давая и шанса догадаться, что сам он думал по этому поводу. — В вашем случае на рейде, помимо очень грамотного шага с барьером, была сделана также большая глупость, — прежним тоном продолжил он и, на мгновение задумавшись, обвёл пальцами вокруг крохотного барьера несколько плетений. И в центре демонстрационного щита затрещала крохотная молния. Ал ощутимо вздрогнул и почувствовал, как тяжелее стало дышать. Словно снова в нос ударил кисло-сладкий запах горелых тел, лицо обдало жаром и пылью, а уши заложило то ли от ужаса, то ли от чужих криков. — С вашей стороны, я уверен, смотрелось впечатляюще. В этом-то и состоит ошибка, которую Молнии допускают вполне намеренно. Есть четыре правила мага-бойца: реакция, скорость, точность, незаметность. Если ты не умеешь адекватно отреагировать на колдовскую агрессию, тебя скорее всего убьют. Если не можешь быстро оформлять защиту и нападение, то в схватке ты проиграешь. Если не в состоянии попасть заклятьем и рассчитывать собственные движения, спасти сам себя не сумеешь. Обычно в магических школах говорят только про эти три правила. Я предпочитаю вспоминать все четыре. Почему? Да потому что незаметность — то, что мне самому спасло жизнь. Магия известна столько, сколько в нашем мире существует разум. Изначально она невидима и неощущаема. Угадывается только по взаимодействию с окружающими телами. Но нам для того, чтобы понять, чаще всего нужно увидеть — такое вот примитивнейшее познание. Поэтому в результате веков развития идеалом стала видимая и, более того, зрелищная магия. Специальности и заклинания нужно было как-то различать. Сплетению арканов нужно было учить детей. В результате магия всё более и более упрощалась, наполнялась характерными чертами и цветами. В наше время тратить часть сил на то, чтобы заклинание «лучше выглядело» — норма. Ведь, не видя, только большой профессионал сможет создать сложные чары. Зато любой дурак сумеет сплести заклинание, если будет чётко различать каждый силовой поток. В масштабах одного мага всё это выглядит глупостью. Подумаешь, отдал чуть-чуть больше или меньше сил. Но в условиях энергетического кризиса это «чуть-чуть» может стоить жизни. А в бою умение колдовать незаметно служит лучшим элементом неожиданности. К примеру. Ударное заклинание — это три силовых контура, форма — треугольник. Рей медленно повёл кистью, словно поймав воздух. Затем подключил вторую руку, аккуратно стянул что-то невидимое в узел и развёл ладони, повторяя тот же жест у основания «треугольника». — Дальнобойные стоп-чары — один видоизменённый силовой контур, форма заклятья — игла. — На этот раз в демонстрации движения изначально участвовали обе руки. Рей вытянул между ладонями невидимую «иглу», левой рукой фиксируя «остриё», а правой закручивая энергетический поток в несколько узлов. — Ещё одно боевое заклинание — направленное. Я его тебе не показывал, оно не простейшее, но встречается часто. Ориентировано на создание у противника незаметных повреждений. Если грамотно использовать, можно вызвать у оппонента внутреннее кровотечение, и он ещё не скоро это почувствует. Тут уже — четыре контура, форма — зубчатое копьё, — он быстро вытянул невидимую линию и придержал её правой рукой. Левой «поймал» между мальцами ещё три потока и загнул их вокруг основного «крепления». — Если делать всё это медленно, конечно, легко понять, какое заклинание я использую. У них, к тому же, по стандарту ещё и цветовое сопровождение разноплановое. Ударные заклинания копируют цвет эманации, стоп-чары обычно серые, а направленное заклятье бурое. От любого из них можно защититься, но по-разному. Если противник заранее поймёт, что в него сейчас полетит, спастись будет, конечно, очень просто. Но что делать, если действовать по правилу незаметности и колдовать как-нибудь так? Удивить Ала скоростью было тяжело. Рей справился. Руки его мелькнули, и движения слились в единообразный поток. Ален и заметить не успел, как в ладонях Рея вспыхнуло и сорвалось в полёт заклинание, сверкнувшее снежно-белым светом. Дрогнула и пошатнулась тяжёлая мишень в другом конце зала, и чужая магия распалась искрами, беспомощно соскальзывая на пол. Рей пожал плечами. — Догадаешься, что это было за заклинание? — Без понятия, — с нервным смешком отозвался Ал, с наслаждением вдыхая прогретый магией воздух. Он казался удивительно-свежим, с лёгкими нотками соли. И собственный резерв прильнул к ладоням, щекоча кожу, просясь в мир. — То было направленное заклятье, — невозмутимо подсказал Рей и пожал плечами, словно намекая, что лекция близилась к концу. — Мою магию всегда называли «нечёткой» и «неразборчивой». А я отказался переучиваться. Зачем давать противнику шанс защититься от твоих ударов, если намерен выигрывать в бою? Из-за этого Молнии очень не скоро узнали, что я вообще умею и какой базовый набор охранок нужно накладывать перед встречей со мной. С Марком я вожусь уже почти год, но это того стоит. У него очень разнообразный колдовской арсенал. Но заклинания, что он использует, выглядят одинаково: синие сферы или лучи, хотя вообще-то у каждого из них по канонам магической науки должны быть заметные различия. И сил на них он тратит меньше процентов на десять. А теперь представь, какую прорву резерва спустили на то, чтобы создать то заклинание? — он постучал ногтем по крохотному куполу, и едва слышно потрескивающая под ним молния налилась цветом. Казалось, она тянулась отростками, чтобы добраться до живого тела, шипела, клацала невидимыми челюстями и грозно плевалась, когда вместо человеческой плоти натыкалась на твердь барьера. — Допустим, двадцать магов создали бы чары нужной силы, особенно не растрачиваясь, и после этого даже сохранили бы боевую форму. Но им нужна была не сила, а зрелищность. Представь, сколько лишних затрат ушло на то, чтобы это заклинание выглядело настолько жутко? Энди почувствовал работу трёх, если не четырёх десятков магов. Это — лишние траты и лишние люди. А если рассуждать дальше, то можно обнаружить, что эта же зрелищность выпитывала ударную силу чар. Если бы Молнии захотели, их разряд стал бы сильнее раза в три. Невидимый и быстрый, мог вас изничтожить минуты за три. И никакой барьер Марка вас бы не спас. Вывод простой: Молниям куда больше хотелось, чтобы вы остались живы какое-то время. Им нужно было, чтобы люди боялись «большого и страшного», но практически безопасного слабого заклинания. Ведь, согласись, вид этой молнии был удручающий. Как в таких условиях думать о том, что остановить её мог любой дурак? Если сложить, получаем стандартную схему рейда. Десяток-другой магов стоит в толпе и готовит барьер. Ещё несколько десятков занимаются сплетением зрелищных чар массового поражения. Люди, что будут в безопасности, смогут наблюдать, какие же Молнии «сильные и могущественные», такие страшные заклинания используют, «сопротивление бесполезно, давайте все вместе пойдём им помогать, чтобы и нас такая же участь не постигла». Твоя способность, телекинез, цвета и формы не имеет. Выдать себя с ней можно по-другому. Чаще всего телекинетики жестами указывают предметам путь. Мы с тобой будем учиться направлять их одной силой мысли, без лишних движений. Потому что незаметный, но сильный маг всегда в выигрыше. И тогда, если ты вернёшься домой и будешь там колдовать, мало того, что окружающие ничего не заметят. Если тебя выследят и попытаются забрать, ты сможешь удивить Молний и отбиться так, что они и понять ничего не успеют. — Рей замолк и совершенно неожиданно тепло улыбнулся. — Тебе легче? Ал на мгновение смешался, хотел переспросить, что за внезапная смена темы и при чём здесь «легче»… А затем понял и сам. Вчерашний день, сдавленно ругаясь на тысяче незнакомых языков, спрятал когти и перестал терзать, раздражая память и постыдную тревогу. И отступил, открывая место для трезвых мыслей и свежих впечатлений. Удивительно, какая сила присуща науке: разбирая каждую мелочь на составные части, она и чудо способна превратить в рутину и скучную обыденность. Даже если наука магическая. Можно бояться того, чего не понимаешь. Но того, что прямо перед тобой разложили по полочкам, бесстыдно окрестив самые жуткие явления «грубыми ошибками» и «стандартными методами запугивания», бояться не получалось. А Рей глядел, улыбаясь и жмурясь на свету. Он казался расслабленным и беззаботным, но Ал как-то понял, что он наблюдал за реакцией. И даже волновался, хватило ли доводов, чтобы развеять страхи и успокоить разбережённые мысли ученика. Ал широко улыбнулся в ответ и ничего не сказал. Только осторожно, на пробу, повёл кистью. И стеллаж с оружием медленно, поскрипывая, проехался влево, позванивая сталью. Сила, довольная тем, что её наконец-то пробудили, защекотала сознание, требуя движения, скорости и экспериментов. Когда магия казалась глупостью, колдовать не получалось вовсе. Когда она воспринималась чудом, призванным спасать жизнь — пробуждалась сама в минуты опасности. Когда волшба стала простым, столетия назад проанализированным и изученным явлением со своими законами и правилами, плетение чар стало увлекательным экспериментом. Красивым. Чудесным. Притягательным в своей новизне. Но всё же экспериментом. Покоряемым и контролируемым. — Спасибо, — негромко проронил Ал, и стеллаж, повинуясь короткому кивку, вернулся на место, проскрипев по паркету. — Обращайся, — совершенно серьёзно отозвался Рей, который до сих пор с явным интересом наблюдал за перемещениями мебели. По выражению его лица прочесть что-то было крайне трудно, но Алу показалось, что он доволен. Спустя несколько секунд Рей выудил из-под одежды кулон в виде алого феникса и сжал его в ладони, чтобы затем встать и оглядеться, будто само окружение должно было подсказать ему, что ещё не было сказано. — Времени у нас сегодня не очень много, мне ещё нужно разгребать последствия вашей вылазки. Потом тренировки станут интенсивнее. Заниматься будем реакцией, защитой и телекинезом, пока не откроется что-то другое. У каждого мага есть базовый набор способностей. У тебя он уже не в состоянии сна, но пока не проявлялся. Трюк с испугом, злостью и непроизвольной магией уже не пройдёт. Поэтому будь готов, что твои силы будут просыпаться сами, под ситуацию. Мне не особенно нравится это говорить, но я попрошу Марка за тобой присмотреть. Он последствия непроизвольного колдовства нейтрализует быстро. В крайнем случае поможет. Так что — не бойся. Чем быстрее ты достучишься до себя, тем быстрее я проведу тест на способности, выясню специальность и проведу профильное обучение. Вопросы? — У меня есть вопрос, — хмыкнул Марк от двери. Рей едва слышно тяжело вздохнул, но всё же воссоздал на лице заинтересованное выражение. — Ты не боишься, что под моим дурным влиянием наш новичок опять вляпается в историю? — Боюсь? — протянул Рей вдумчиво, словно пробуя это слово на вкус и катая его на языке. — Знаешь, нет. Если такое произойдёт, бояться будете вы двое. Потому что я отправлю на Землю вас обоих. А сейчас прошу простить: наши связные вернулись. Надо с ними встретиться, а это в лучшем случае на пару часов. Извини, Марк, выгулять тебя сегодня не получится. — Выгулять? — переспросил Ал после того, как Рей ещё раз извинился и скрылся с удивительной скоростью. — Можно поинтересоваться?.. — Нельзя, — огрызнулся в ответ Марк, но по лицу его было заметно, что он чем-то страшно доволен. — Кстати о выгулять. Пойдём поищем Энди? Сегодня он ещё не имел удовольствия меня видеть. Наверное, очень грустит. Насчёт последнего Ал испытывал смутные сомненья, но предпочёл оставить свои мысли при себе. Куда больше его нервировала сама перспектива встречи с оборотнем. Не то чтобы там присутствовала личная неприязнь. Просто до сих пор удивительно ясно представлялись чужие пальцы с появляющимися-исчезающими когтями на своём горле. — Очередная идея, о которой мы пожалеем? — с горестным вздохом переспросил Ал. Марк, уже бодро направившийся куда-то к лестнице, остановился и с выражением крайнего изумления на лице оглянулся. — Ты это о чём? А-а-а! — Теперь он развернулся полностью и легкомысленно пожал плечами. Ал отчуждённо подумал, что скоро этот жест должен начать ассоциироваться с прямой угрозой для жизни. — Да не переживай, он отходчивый. Может для приличия порычать, конечно. Но не думаю, что его агрессия будет направлена именно на тебя, если я тоже буду в поле его зрения. Пошли! — Главное — найти правильные слова, — фыркнул Ал, но всё же вслед за Марком начал спуск по широким красно-золотым ступенькам. Вчерашние похождения неприятно покалывали совесть, как крайне зудящая, но незаметная для невооружённого взгляда заноза. Энди был одним из тех, кого сдёрнули с места поздно ночью, чтобы вытягивать их из барьера на площади. И к нечеловечески-сильным пальцам на шее добавлялся также презрительный взгляд, в котором даже самый непроходимый дурак прочёл бы свой диагноз: «Клинический идиотизм. Смертельно». Марка такие глупости, видимо, не волновали. Ал не знал, о чём они говорили с Реем, но про себя вздохнул с облегчением, увидев приятеля с утра живым, здоровым и явно довольным всем миром. — Рей уже ушёл работать. Я думал, Хатико ждёт хозяина у дверей, — на весь коридор ахнул Марк, едва только впереди замаячила плечистая фигура оборотня. — Ты с поводка сорвался? Ал почти слышал тяжёлый вздох Энди и мысленно даже пожалел его. — В саду кто-то опять подрался. Я думал, ты уже там. Как дышится в мире, где скандалы происходят без твоего участия? — скучающим тоном поинтересовался оборотень, заставив Ала удивлённо покоситься на него. До сих пор Энди предпочитал отмалчиваться или ограничиваться короткими рваными фразами. — Уже лучше, молодец, — расплылся в улыбке Марк. — Что делал в лесу? — Нашёл место, где тебя похоронить, — доверительно сообщил Энди и, скупо улыбнувшись, кивнул Алу. Вопреки ожиданиям, во взгляде оборотня не было ни капли раздражения, будто насмешки Марка раз за разом рикошетили от какой-то невидимой брони. — Ты будешь приносить мне цветы на могилу? — Нет. Но похороны отпраздную. Быть может, Ал наблюдал что-то вроде обязательного ритуала, потому как сразу после этого Марк и Энди с одинаковыми улыбками завершили беседу рукопожатием и повернулись к нему. Коридор первого этажа полнился народом. Частично маги выплёскивались на улицу, как вода из переполненной дырявой бочки. Но на двоих громоотводчиков никто внимания не обратил, подтверждая мысли Ала о том, что происходящее давно было в порядке вещей. — У нас есть целый свободный день, — довольно протянул Марк и потёр руки в предвкушении. Ал мысленно содрогнулся. — Тренировок больше не будет, а ты свою уже закончил, я знаю. Куда девать такую прорву времени? — Что ты придумал? — бесконечно усталым тоном спросил оборотень. — Хотя какая разница. Всё равно нет. — Не зарекайся, — ухмыльнулся Марк и направился к выходу из поместья. — Действительно, не дело, что где-то скандал, а я не участвую. Пойду разберусь. Энди вздохнул тяжело, обречённо. Казалось, он одновременно жаловался кому-то незримому, восставал против нелёгкой доли и вопрошал высшие силы, за что они наградили его таким напарником. Получилось крайне выразительно. — Мы же не пойдём за ним? — на всякий случай уточнил Ал. — А кто его тогда остановит? За окном полыхнула ослепительная синяя вспышка, и они оба, переглянувшись, сорвались с места. Энди сдавленно ругался и скалился так, что Ал всерьёз забеспокоился за жизнь Марка. То, что человек без мозгов, не повод его на куски разрывать. Впрочем, иногда по поведению самого Марка казалось, что именно встретить свой конец от рук взбешённых друзей было целью его существования. И к этой цели он уверенно шёл, бесстрашно сметая преграды в виде чужого терпения, запретов Рея и попыток окружающих избегать с ним любых контактов. — Успел же, — недовольно фыркнул Энди, сказавшийся на улице первым. Ал обошёл его по широкой дуге и окинул взглядом происходящее. Марк стоял в центре толпы (на многих лицах заметно было уже знакомое обречённое выражение, будто маги пытались запастись терпением и стоически перенести свалившиеся за плечи испытания), поигрывая синей энергетической сферой так легко и беззаботно, будто это был мячик. По обеим сторонам от него двое парней поднимались с земли. Ал видел, как шевелились их губы. Слов разобрать не мог, но в целом догадывался, что неожиданному вмешательству они рады не были. А вот речь Марка слышна была прекрасно. — Господа, знаете, почему «Громоотвод» — лучший отряд? — Начинается, — простонал Энди. Марк, глянув на них, с искренней радостью на лице помахал рукой и снова вернулся к благодарным слушателям. Оборотень мгновенно сделал вид, что его не знал. И в глазах нескольких фениксов, кстати, отразились понимание и сочувствие. — Мы, если и косячим, то грамотно. — Прозвучало это до того наставительно, что Ал и сам заинтересовался. — Какой дурак будет драться прямо под окнами Реюшки? Или вы хотите, чтобы и он поучаствовал? Поверьте мне на слово, это того не стоит. Да, от него можно набраться боевого опыта, но не таким же способом. Сейчас вы рисковали набраться разве что синяков. Если хотите кого-то убить или хотя бы побить, делайте это в труднодоступном месте, чтобы до вас долго добирались. И, разумеется, у вас должен быть готов путь отхода, чтобы ко всему прочему вас ещё и долго ловили. На четвёртом или пятом часу даже Рею надоест за вами гоняться, и синяки станут на пару тонов светлее. Если повезёт, вообще выговором отделаетесь. — И часто он так? — ошарашенно поинтересовался Ал. Энди и головы не повернул. — Увы. — Чем вы руководствовались, устраивая драку в саду? — продолжал рассуждать Марк. Оба парня, которые, видимо, и сцепились недавно, уже встали на ноги и теперь глядели на него с заметным раздражением. — Думали, что тело проще будет закапывать, земля мягче? — Всё не так плохо, — стирая с разбитой губы кровь, отозвался один из парней. — Мы вообще-то планировали помириться. — Вы устроили драку с расчётом на то, что после неё помиритесь? — изумился Марк и тяжело вздохнул, как мудрец, столкнувшийся с людской глупостью. — Вы не сечёте фишку, дети мои. От «благодарных слушателей» почти зримо начинали растекаться волны раздражения. Но Марк словно и не замечал ничего, принявшись увлечённо вещать о том, где в поместье проще и лучше всего совершать смертоубийство. — Может, заберём его оттуда? — с сомнением протянул Ал, подмечая, что большинство магов прислушивались с явным интересом, явно готовясь немедленно последовать совету и тихонько горе-оратора где-нибудь прикопать. — Пойди. Попробуй, — безразлично отозвался оборотень. Можно было позавидовать его самообладанию. — Не бойся. Он специально. Развлекается так. Сейчас они устанут. И будет забег по поместью. Поймают — побьют. Не поймают — потом побьют. Своеобразная тренировка. Рей очень не одобряет. — И часто ловят? Энди совершенно неожиданно ухмыльнулся и покачал головой. Показавшиеся из-под верхней губы клыки придавали его лицу некую неприятную кровожадность. — Случается, конечно. Но редко. Он в чём-то прав. У нас всегда есть пути отхода. — У нас? — Скрыть удивление не получилось. — Разумеется, — с горестным вздохом подтвердил Энди и отошёл на пару шагов, словно давая место действию. — Мне тоже часто хочется его побить. И это будет внутриотрядное. Рей спасибо скажет. Но другим лучше не лезть. Не их дело. С нашим дураком разберёмся сами. Потом. Сейчас будем его спасать. — Будем? — уже без удивления, но с надеждой переспросил Ален, опасаясь того, что должно было сейчас прозвучать в ответ. И, что самое страшное, в груди уже рос азарт. Это было странно хотя бы потому, что Ал ни в коей мере не являлся азартным человеком. Будь его учитель за полный отказ от соревновательности, Ален лишь пожал бы плечами и принял это без сожалений. Учёба, личная жизнь, поиск компании — всё это было для него лишь этапами в жизни, причём не самыми приятными. Ал всегда искал что-то и, не находя, оставлял прошлое позади и шёл дальше. Быть может, эта странная философия выросла из прочно укоренившейся в голове семейной мечты оставить опостылевшее «старое» и рвануть к новому. Через тернии — к звёздам европейского флага. Но даже эти «тернии» никогда Алена особенно не волновали. Он вполне осознанно разделял «хочу» и «нужно». Все его осознанные действия относились к «нужно», и Ал был этому рад. Ему не требовалось волноваться за завтрашний день и немыслимо изгибаться, пытаясь отыскать самый «интересный», ухабистый путь. Его жизнь была лишена излишних бессмысленных переживаний и представляла собой ровный ряд выполняемых «нужно», с разрешения и одобрения родителей спрыснутый лёгкими нотками «хочу». И плевать, что от ощущений не сносило голову, что не нужно было торчать в четыре часа утра без сна из-за расшалившихся нервов, что в компании нельзя было похвалиться чем-то и получить в ответ восхищённое: «Ну ты, парень, отбитый!». Он был флегматиком и рассудочное спокойствие своей жизни любил. И к младшей сестре, которая была скорее холериком, причём очень импульсивным, относится с неодобрением. Но даже это неодобрение было тихим, замешанным на «надо». Ал выуживал Нику из «дурных компаний», собственноручно устанавливал систему «узнаю — убью» и ограничивал любые позывы чрезмерного необдуманного «хочу» и оттого среди друзей сестры был известен как «тиран», а среди подруг «блин, какой заботливый». Сейчас он сталкивался со странным, новым и слишком сложным для него миром, в котором вовсе не было «надо». Шла война тысячи «хочу», и исход зависел только от того, кто «хотел» победы, адреналина, какой-то своей справедливости сильнее. Ал видел людей, которые с насмешливой простотой плевали на социальные, поведенческие, человеческие нормы — и при этом радовались каждому мгновению. И улыбались так, что дрожь брала от желания (не присоединиться, нет, ни в коем случае!) понять, что же было в подобной жизни такого «этакого». Он привык всё понимать и делать выбор осознанно. Запрещённое в этом ярком мире «надо» давило на плечи, не позволяя оглядываться и прицениваться. Он знал, чего хотел от жизни. И ни Минон, ни «Феникс», ни «Громоотвод» в этот план не попадали. Однако Ал с нарастающим удивлением понимал, как ширилось в нём отрицаемое ранее «хочу». Ему хотелось так же, как и все фениксы, забыть о проблемах, о том, что может быть завтра, и, наконец, распробовать, каковы на вкус кровь, огонь и вино, что струились под кожей. — Будем, — флегматично подтвердил оборотень, и первые вспышки заклинаний прошили воздух: Марк, кажется, успел перейти на личности. Энди покосился на Ала и снова усмехнулся. — Или тебе не интересно, как всё это происходит? Ему было интересно. Так, что «надо» жалобно пискнуло и умерло, не выдержав конкуренции и решившись пойти на крошечную уступку. В самом деле, почему бы не сойти с ума на один день? И потому Ал не сказал ничего, без возражений и лишних вопросов последовал за Энди обратно в поместье, дверями отрезая себя от начавшегося в саду беспредела. Вспышки заклинаний за спиной вычерчивали чёрный силуэт его тени на траве. Воздух пах сочной зеленью, цветами, проточной водой и силой. Едва заметные порывы ветерка гоняли в пространстве ругань и заливистый хохот Марка, провокация которого всё же достигла адресатов. — Три минуты, — негромко бросил Энди, мимолётно сжав болтающийся на шее кулон в виде феникса, такой же, как у Рея. Ал лишь вопросительно вскинул брови, но в ответ получил лишь труднопереводимый жест, который был интерпретирован как «не сейчас». Поняв, что никто ничего не будет спрашивать, оборотень удовлетворённо кивнул и жестом поманил Ала за собой. А сам сорвался с места, не превращаясь, но покрывая пространство воистину звериными рывками. Лестница кинулась под ноги. Вверх до второго этажа. Направо и сквозь боковой коридор, к одному из тупиков. Снова на лестницу и налево, теперь — к тупику угловому. Только там Энди замер, покосился на свой кулон, от которого едва ощутимо несло теплом, и поинтересовался: — Как у тебя с телекинезом? — Отвратительно, — честно отозвался Ал и получил в ответ понимающий взгляд. Словно Энди ничего другого и не ждал, а всего лишь хотел убедиться. Этот взгляд невольно напомнил всегда забавлявшие Ала слова школьного математика: «Это аксиома, в доказательствах не нуждаемся. Но мы с вами её, конечно, докажем». — Прекрасно, — отстранённо оценил оборотень, удостоившись очередного удивлённого взгляда. А затем он постучал костяшками пальцев по скульптуре из красного бархатистого на ощупь камня. Сюжет её был не нов: пламенный феникс с распахнутыми крыльями. — Отодвинь. Он попросил так уверенно, будто точно знал, что всё получится. Интересно, существовали в великом множестве миров оборотни-провидцы? Даже если где-то они и обитали, Энди мог утереть нос им всем. Потому что Ал, вдохновлённый как лекцией Рея, так и этой уверенностью оборотня, осторожно, на пробу, поднял руки. Скульптура наверняка весила под сотню кило, если не больше. Но Ал постарался об этом забыть, закрыл глаза и представил, как вес исчез, схлынул с каменной махины. А его собственные руки осторожно сжались на мастерки выпиленных изгибах, напряглись, удерживая, легко подняли в воздух и беззвучно переставили в сторону, на ковёр. Он чувствовал, как неожиданно-горячий на ощупь камень обжёг, а затем, словно извиняясь, огладил, заласкал кожу. Как послушно и правильно легли под пальцы складки каменного пламени и напряглись мышцы, словно Ал и в самом деле передвигал тяжести. — Телекинез действительно ниже среднего, — небрежно бросил Энди, и Ал распахнул глаза. Скульптура покоилась в нескольких метрах левее первоначального положения. А там, где она стояла, в широкой колонне зияла дверь. Она оказалась явно узковата для плечистого оборотня, а главное, была почти отвесной, словно подниматься по ней следовало исключительно подтягиваясь на руках. Потайные ходы? Ал с сомнением оглядел открывшийся проход. Скорее, пожарная лестница, если, конечно, в таком-то гнезде пламени могли произойти пожары. — Спасибо, — легко кивнул оборотень и уже явно собрался было что-то сказать, как вдруг из-за поворота показался Марк. Он окинул происходящее быстрым взглядом, растянул губы в ухмылке. Промчался мимо, дружески хлопнув Ала по плечу, прозмеился (иначе Ал попросту не мог назвать его огибающую все препятствия походку) к колонне, одной рукой схватился за ступеньку. Энди без слов сцепил руки в замок и явно отработанным движением не подсадил, а прямо-таки подкинул напарника вверх по лестнице. А затем коротко глянул на Ала и быстро начал. — Слушай.***
Рванувшийся из-за угла блондинчик мгновенно столкнулся с Алом и уже собрался было выругаться, как вдруг замолк и с сомнением покосился на новичка. Марк давно предупреждал, что к ученикам Рея отношение всегда было особенным, и теперь представился шанс убедиться в этом на собственном опыте. — Где? — мрачно рыкнул тот. Точнее, попытался, потому как «мрачно рыкать» следовало с большей экспрессией и уж точно без странной смеси из опаски и уважения. Связаны они были, разумеется, не с самим Алом, а с незримой защищающей его тенью Рея. «Сразу видно, что учился не у Рея. Тот требовал, чтобы все маги предельно чётко формулировали свои мысли. Заклятье чаще всего назад не возьмешь и в полёте его уже не подправишь, ровно как и не ухватишь за хвост сорвавшиеся непроизвольные чары. Маги должны следить за словами — может, сформулируешь вопрос яснее?» Ал невинно глянул на него и переспросил: — Заблудился? Я тоже плохо тут ориентируюсь. — Приятели твои, — с явной неприязнью пояснил блондинчик и глянул воинственно. Ал не был знаком с ним лично. По словам Марка знал, он был из «Контрудара», световик, «пра-а-ативный до невозможности». Ален улыбнулся и прошёл мимо, говоря уже на ходу: — Рей страшно занят, Энди где-то за ним бродил. А Марка вроде вы убить хотели. И меня немного напрягает, что его теперь не могут найти. — Очень смешно! — Удивительное и невероятное, но почему-то на этих словах никто и никогда не смеялся. Контрударовец огляделся с подозрением, но вокруг был только длинный коридор с ровным рядом жилых комнат, ответвление бокового перехода и зубасто-ступенчатый провал лестницы. На этом этаже находилось крайне мало скульптур, их заменяли портреты в тяжёлых рамках. Удивительно красивые, кстати, портреты. Марк, когда проводил экскурсию, говорил, что всё это были Дроссвелы. Ал всегда представлял фамильные портретные галереи подчинёнными какому-то единому стилю, и это впечатление усиленно поддерживали исторические фильмы. Обычно такие «ряды почёта» навевали тоску. Здесь же было приятно гулять. В по-минонскому ярких и сочных картинах пестрели цвета и формы. Не было двух похожих друг на друга полотен. На стороне Рождения первый же портрет изображал улыбчивого парня, который одной рукой смущённо поддерживал явно великоватую ему корону из перьев, а второй уверенно сжимал какое-то оружие, что-то среднее между копьём и длинной рапирой. Сероглазый и скуластый, с частично выгоревшими на солнце каштановыми волосами, этот Дроссвел был неуловимо похож на Рея. Больше, чем остальные, ведь странное, почти пугающее сходство прослеживалось на всех полотнах. Рядом с ним на лиловом фоне застыл, горделиво выпрямившись и прижав к себе пухлый блокнот с выпадающими растрёпанными страницами, человек постарше. Он глядел так же сероглазо и улыбчиво, но было за этим невольным теплом что-то вроде опаски. Казалось, этот мужчина готов был сорваться с места и в мгновение ока поставить защитный барьер. Ал про себя посмеялся, когда обнаружил, что руки он действительно держал так, словно уже принял позу для того, чтобы сложить простейший силовой экран. Дальше на голубоватом фоне застыла рыжая и сероглазая же девушка. Она не сидела, как прочие, а стояла, почти что опираясь руками о раму: одна ладонь сжата в кулак, вторая судорожно хваталась за воздух. Губы девушки были гневно сжаты, глаза лучились скрытой угрозой. И голубые крылья, едва уловимые, сливающиеся с фоном картины и угадывающиеся только из-за умелой игры светотени (её можно было принять за драпировку), были гневно встопорщены за спиной, как у ловчей птицы. Ал не то чтобы особенно рассматривал каждую картину: их было слишком много. Просто останавливался на них взглядом и каждый раз отмечал в рядах таких неуловимо-похожих и в то же время совершенно разных полотен что-то новое. У самой лестницы притаились несколько колонн, обступающих ступеньки, подобно часовым. Вплотную к ним прилегала алая скульптура — феникс с распростёртыми крыльями. «И даже не смотри туда. Пустой коридор. Совсем пустой». Действительно не найдя взглядом ничего подозрительного, контрударовец тяжело вздохнул, нахмурился, потом задумался и повернулся к невозмутимо наблюдавшему за ним Алу. Снова подумал и протянул открытую ладонь. — Аккор, — коротко представился он, и раздражение схлынуло с его лица пенной волной. Световые — они холерики, как сказал Марк. Легко вспыхивали и так же легко гасли без остатка, словно кто-то щёлкал ключом в электрической цепи. Ал, когда об этом узнал, очень удивлялся и спрашивал, не качества ли это огневиков. Марк в ответ посмеивался и начинал вещать о стереотипах. Если светлые были способны на спонтанные взрывы и угасания, без перехода и отдыха, то огневики загорались от искры, медленно пламенели и, наконец, вспыхивали жарко и болезненно, не останавливаясь до тех пор, пока оставалось хоть немного топлива. А потом перегорали, успокаивались, выносили из сознания метафизическую золу и на любые провокации лишь сердито фыркали дымом. — Ал, — тут же представился землянин и ответил на рукопожатие. Он широко улыбнулся. — А зачем тебе, кстати, «приятели» мои? «Интересно, ответит? Хотя почему нет? Кому мне растрепать, в пустом-то коридоре?» — Эта скотина силовой блок поставила, — пожаловался Аккор, снова вспыхнув праведным гневом. Ярко, хоть отворачивайся. — Это совсем не весело, а если внезапно где-нибудь рейд будет? Что мне, по поместью носиться, энергетиков искать, чтобы это развеяли? Он должен убрать блок. А потом мы ему всыпем. — Марк может, — хохотнул Ал и пожал плечами, словно извиняясь за него. — Но вряд ли станет просто так отменять свои блоки. — Это зависит от того, как попросить, — с кривой усмешкой сообщил Аккор и для эффекта хрустнул костяшками пальцев. Ал сделал вид, что впечатлился. — Найдёте — позовите. Я буду участвовать. Иди речь о ком-то другом, световик наверняка бы задумался, с какого-такого перепугу Алу хотелось настучать «приятелю». Но предметом разговора являлся Марк, и подозрение попросту не могло возникнуть. Этому энергетическому магу врезать хотели все. И каждому было, за что. Если бы Марк решил устроить очередь, желающие отправить его к целителям первым делом подрались бы между собой за право первенства и выяснение, кого же синеглазая язва сильнее обидела. — Обязательно, — мрачно пообещал Аккор, а затем снова сверкнул улыбкой. — Пойду дальше искать. Бывай. — Удачи, — совершенно серьёзно пожелал Ал и после очередного обмена рукопожатиями постоял, а затем вернулся назад. Скульптура феникса легко скользнула в сторону и, едва только Ал нащупал ступеньки, вернулась на место, погружая лестницу в темноту. Ал быстро уцепился за скользкие на вид, но удобнейшие на деле выступы, подтянулся на руках, нашёл опору для ног и, сориентировавшись, весьма быстро стал подниматься. У верхних ступенек Марк и Энди одинаковыми движениями протянули ему руки и вытащили навстречу ветру. Свежий воздух ударил в лицо, скользнул по коже и даже забрался под неё, принося с собой знакомые запахи сада. Сочная зелень, цветы, проточная вода, сила. Много силы. — Что значит «ты будешь участвовать»? — мгновенно поинтересовался Марк, не давая как следует оглядеться. — Это значит, он расставил приоритеты. Правильно, — любезно сообщил Энди. Ал про себя поморщился, не желая провоцировать ссору. — Отсюда что, всё слышно? — Ни черта не слышно, — радостно отозвался Марк и ткнул оборотня рукоятью ножа под рёбра, от ответного тычка плавно ушёл в сторону. — Но этот, разумеется, разобрал каждое слово. Говорит, сам поверил. Меня так ещё ни разу не прикрывали. Я однажды попросил местного, Феннара, ты его не знаешь, так же отвлечь внимание. Так он потом вместе со всеми пошёл меня ловить. Я очень обиделся. — Ты его не попросил, — деловито поправил Энди. Марк отмахнулся. — Ты ему ногу сломал. И сказал: «Если не поможешь, вот эта пушистая хрень тебя съест». — А ты мог бы и поскалиться для приличия. — Именно это ты и сказал, — индифферентно закончил общую мысль Энди. — «Слышь, хрень пушистая, поскалься для приличия». Позволить себе посмеяться Ал не мог. Кто его знает, как восприняли бы это громоотводчики? Энди казался кем угодно, но только не образцом всемирного терпения. А Марк… Что на уме у Марка не знал, наверное, даже он сам. Ал никогда не отличался особенной болтливостью. Разговор поддержать способен, но никогда не смог бы повторить словесные подвиги Марка или Рея, которые умели говорить часами, первый — из-за природной болтливости, второй — по зову учительского долга. В этом мире, очень непонятном и чужом, подавать голос казалось глупостью. Проще было сидеть тихо и слушать, что говорили другие. И потому сейчас он стоял, озираясь и не принимая никакого участия в вялой перебранке. Они стояли на крыше. Под ногами была ровная площадка, отгороженная низенькими витыми бортиками. Над головой нависало непогожее, готовое переболеть дождём небо. Внизу вилась и курчавилась зелень, переживающая самый пик своей жизни. Слева полыхала ровным светом алая звёздочка, парящая над крышей одиноко стоящей в стороне башенки. Воздух вокруг звёздочки сгущался почти до жидкого состояния. Он вился липким туманом, не бликовал на свету и казался таким густым, что его можно было резать на части и переправлять в города, где росло кислородное голодание. — Зачем вообще нужно было отвлекать его? Марк с Энди замолкли и, казалось, страшно удивились, увидев на крыше кого-то третьего. — А-а-а, — Марк отмахнулся и уселся на бортик крыши, с интересом глядя на то, как фениксы внизу суетились и прорезали пространство поисковыми заклинаниями. — В «Контрударе», конечно, сказочные идиоты… Энди ничего не сказал. Только фыркнул, но как-то очень многозначительно. Ал удивлённо вскинул брови, а вот Марк явно понял, потому как поднял руки и поправился: — Как скажешь. В «Контрударе» собрались самые сильные, умные, замечательные маги, светочи колдовской науки и сосредоточение нашей неугасаемой надежды, — таким тоном, будто делал какое-то нечеловечески-огромное одолжение миру, пропел Марк и растянул губы в саркастической ухмылке. — Они — боевой отряд быстрого маневрирования. Рей считает, что в каждом таком должен присутствовать хоть один поисковик. Маг с обострённым восприятием. У нас поисковик я — могу почувствовать, колдовал ли кто-то поблизости. И Энди тоже, он улавливает ментальную активность. И запахи, конечно. Аккор из «Контрудара» — тоже поисковик, он бы нас точно нашёл. Поэтому нужно было набросить на крышу помехи, а для этого время нужно. Да и чары эти смешные, знаешь, когда их уже наложили, они скрывают любую активность. Зато пока ты их сплетаешь, тебя, наоборот, проще вычислить. Если бы Аккор подошёл к колонне поближе, точно бы нас засёк. Так что — спасибо что отвлёк. Спас меня от ужасающей гибели в лапах бессердечны… Ал ощутимо поморщился. Иной раз крайне сложно было уловить переход, после которого Марк начинал нести чушь. — Не проще было их не трогать? — Ка-а-ак? — искренне возмутился Марк, вложив в голос всю обиду оскорблённой невинности. Казалось, ещё чуть-чуть, и он схватился бы за сердце для пущего эффекта. — Ребята недавно с задания, устали, нужно пар выпустить. Сейчас они кружок-другой по саду нарежут, умаются и успокоятся. Я об их же благе забочусь! — У него на душе неспокойно, если люди вокруг с нерасшатанными нервами, — хмыкнул Энди, и Ал про себя отметил, что эта версия наверняка была гораздо ближе к истине. Чтобы заставить Марка усидеть на месте хотя бы пять минут, его нужно было связать. Оставаясь же свободным, он обязательно находил, куда потратить распирающую его энергию. Сейчас он прогулочным шагом прохаживался туда-сюда по парапету и вслух комментировал, какие действия предпринимали фениксы внизу для того, чтобы найти их. — Почему крыша? — не выдержал тишины и то и дело мелькавшего перед глазами Марка, поинтересовался Ал. Удивительно, как до сих пор покалывало ладони от истраченной силы. Особенной усталости Ален не чувствовал. Напротив: кровь бурлила, умоляя, требуя новых экспериментов. Мысль о волшбе стала навязчивой идеей. Ал поймал себя на том, что искал взглядом, какие бы предметы подвигать с места на место. Такие мысли пугали. Ал искренне надеялся переключиться на что-то другое. Энди чуть скосил глаза и усмехнулся. — Никто не найдёт. Ал вопросительно вскинул брови и посмотрел на Марка. Тот расшифровал сказанное с прежним энтузиазмом: — Сюда кроме нас и не ходит никто. Рей с Дином раньше постоянно совались, когда им нужно было друг на друга поорать в тишине. Иногда они тут орали на меня: заглушающее заклятье стоит. Прекрасное место. — Зря, — негромко, но с явным сожалением проронил Энди, и Марк поморщился, как человек, осознавший свой промах. — Дин? — мгновенно уцепился за имя Ал. Теперь уже громоотводчики поморщились вдвоём и переглянулись. Ал тяжело вздохнул и прервал их невербальное общение. — Брат его, что ли? Он ожидал, что слово, по традиции, возьмёт Марк, и эмоционально был готов к длинной лекции, которая вроде бы обеспечивала информацией, но на основные вопросы, если так подумать, не отвечала. Однако на этот раз что-то сломалось в, казалось бы, налаженной схеме, и заговорил Энди. — Брат, — подтвердил он, на мгновение задумался, глянул на Марка и подытожил. — Погиб. Новостью это не было. Ал задумчиво наблюдал за тем, как громоотводчики в очередной раз обменялись взглядами, словно ведя невербальный, но крайне полезный с обеих сторон диалог. — Он там есть? — задумчиво поинтересовался он и ткнул пальцем в крышу под ногами. Марк насмешливо улыбнулся. Казалось, он уже приготовился бросить что-то едкое. Ал готов был поклясться, что это должно было оказаться сформулировано примерно так: «В Аду? Не сомневаюсь, больше его никуда бы не взяли». Но оборотень в очередной раз подал голос быстрее. — Нет. — Его портрета там и не будет, — пояснил Марк, с явным усилием натянув на лицо серьёзное выражение. — Ещё долго. — То есть мы на это надеемся. — Именно. — Поймав удивлённый взгляд Ала, Марк снова поморщился и, словно сдаваясь, заговорил быстро, будто опасаясь быть перебитым новым вопросом. — Он будет в галерее только после смерти Рея. Их нарисуют вдвоём — сила-то у них была одна на двоих, а не цельная. Если честно, глупость огромная, из-за этого оба были как покоцанные. Вообще-то мы думали, что после смерти Дина Рей получит вторую часть силы, а нет. Как был половинчатым, так и остался. Хотя это вопрос времени — у него в этом году совершеннолетие, все уверены, что он после этого силы и склеит. Признаться, Ал несколько растерялся. — Совершеннолетие? — Магическое, — негромко буркнул Энди, а Марк закивал. — Двадцать пять лет — одна четвёртая века. На Миноне и двадцать пять, и четыре — священные числа. А тут такое объединение. Маг в этом возрасте в полную силу входит. Рей как раз через несколько месяцев отмечает — надо будет послать Молниям открытку. Они и так его в кошмарах видят, а как в силу войдёт, думаю, даже божество какое-нибудь придумают и будут просить, чтобы Рей до них не дотянулся. — Откуда ты знаешь, что они в кошмарах видят? — насмешливо поинтересовался Энди. — Интуиция! — важно заявил Марк и наклонился над краем крыши так, будто мечтал вывалиться. — Ты смотри, они уже чары пути плетут. Пойти, что ли, показаться? Мне на них смотреть жалко. — Побьют, — безразлично отозвался Энди. — И я второй раз тебя прикрывать не буду, — не менее меланхолично отозвался Ал. Если слова Энди были восприняты очень благосклонно, Марк даже, казалось, улыбнулся шире, словно именно на это и надеялся, то реплика Алена вызвала два насмешливых взгляда. И Марк, и Энди покосились на него с такой скрытой иронией, что Ал слегка растерялся. — Будешь, — совершенно спокойно отозвался Марк. Оборотень пожал плечами, но по едва заметной ухмылке, скользнувшей по его губам, стало понятно, что с мнением напарника он был солидарен целиком и полностью. И, что хуже всего, Ал и сам знал, что они оба были правы.