Громоотводчики

Я иду, а за мной толпой бегут скандалы. Сальвадор Дали

      Снаружи ослепительно полыхнуло. Волна прокатилась позже, с задержкой в добрых три десятка секунд. То был дурной знак, он намекал, что очередной подарочек-заклятье от Молний с подвывертом, и убирать барьер нельзя. И точно, как по заказу, не прошло и минуты, а вторая волна, в разы сильнее первой, ударила по тонкой границе защитных чар.       Впрочем, пока что проблемой была не отдача от полыхающих снаружи заклятий, а постепенно разрушающееся из-за неё здание. Непонятно, кто там такой умный дал проклятущим взрывным чарам попасть в этот чёртов дом, но ему определённо нужно было врезать за просчёт. Именно из-за него у этой проклятущей халабуды лопнул сначала стеклянный потолок, а затем начали медленно заваливаться внутрь стены.       И если заклятье удержать правильным барьером было просто, то с прицельно падающими на голову обломками не в пример тяжелее. По идее, магическая защита вообще для такого обстрела не предназначена.       — Нас засыплет, — авторитетно заявил мальчишка за спиной.       — Да что ты говоришь? — ядовито прошипел в ответ Марк и снова напряг руки, когда очередной обломок решил, что неплохо бы оказаться поближе к земле, и рухнул почти отвесно.       Вид снизу был впечатляющим: куски стен, обломки окон и чудом не свалившиеся раньше осколки бывшей крыши падали прямо на тонкую синюю плёнку барьера. Они разбивались то с револьверным треском, то с раздражающим звоном, то с каким-то странным, вкусным хрустом, и осколки летели во все стороны, каплями крови стекая с их полукруглого щита.       Вот только Марк эстетом не был и на страшную сюрреалистичную красоту творящегося вокруг беспредела не залипал, как эти детишки. Его гораздо больше волновало то, что завалы вокруг них росли, камни на защитный аркан сыпались всё чаще, а резерв уже красноречиво намекал, что пора бы закругляться. Да и барьер, скотина, подводил: Марк пускал в него силу бесперебойно, чтобы не выкидывал фортелей. Но, как и всякая порядочная защитная магия, фортели он всё-таки выкидывал. Чем больший вес наваливался на синий купол, тем сильнее ладони Марка погружались в него, продавливая барьер изнутри и не давая провиснуть окончательно. И не требовалось звёзды с неба хватать, чтобы додуматься: ещё парочка тяжёлых обломков, и эта защита попросту лопнет, не выдержав давления.       — А когда нас засыплет — что будет?       «Ну, раздавит сразу. Вот только я полежу, поматерюсь, а потом восстановлю себе тело и пойду ругаться с этими придурками, которые палят, не глядя. А вот вы станете весьма колоритным украшением интерьера — не каждый дом может похвастаться кровавой кашей на плитке», — елейно протянул Марк, правда, всего лишь мысленно. Озвучивать он не стал, хотя хотелось. А то чего эта мелочь такая храбрая? Между прочим, это из-за них он сейчас занимался такой ерундой!       По-хорошему давно следовало на это бесполезное занятие плюнуть, свернуть барьер, чтобы не жрал резерв, и уронить-таки на малолетний болтливый балласт камни. Ну правда, не нанимался же Марк вытаскивать всех и каждого, чьё присутствие взбредёт в голову почуять их пушистому и вечно недовольному оборотню-радару? Он, может, вообще на идею работал! На общее, так сказать, благо. Ради него полагалось чем-то жертвовать. Или кем-то.       А если серьёзно, то у Марка не было шансов спасти эту мелочь. Он просто терял время на бесперспективные размышления. Останавливало его только то, что Рей и Ал его потом за этих детишек живьём съедят. По три раза за каждого. После съедения заживо Марк ещё не восстанавливался, но подозревал, что приятного мало. И пробовать пока не хотел.       А на улице, между тем, продолжалась иллюминация. Вспышки заклинаний бросали резкие, до неприятного яркие отсветы на мешанину из обломков стен, потолка и мебели. И пока они сияли где-то вдалеке, Марк ничего против них не имел. Но то всего лишь «пока». Закон подлости говорил вполне определённо: если самое худшее ещё не случилось, не радуйся, а подожди пяток минут: может, оно просто где-то слегка подзадержалось?       В своём знании закона подлости Марк не сомневался. Да чего там — знай он так же досконально и остальные, мог был стать первоклассным юристом… Надо же, какие глупые мысли лезли в голову, когда следовало заниматься делом.       — Скоты, — индифферентно окрестил он невидимых магов, что в который раз попали по их разрушающемуся убежищу.       Что именно за заклятье шарахнуло по многострадальной стене, Марк понятия не имел, но разве при таких трещинах много надо? Словно подчиняясь его мыслям, давно неприятно накренившиеся кирпичи начали монотонно ляпаться на барьер, разбрасывая вокруг каменную крошку и забивая нос запахом пыли.       И — вот это не понравилось энергетику совершенно, — Марк почти кожей ощущал шершавую поверхность камней, что нависали всё ближе, заставляя пригибаться к земле. Барьер неумолимо истощался, и тут уже пускай — не пускай силу, поможет это чуть, да и то скорее номинально. Пусть философы треплются о том, как иной раз спасали доли секунды. В случае Марка эти самые «доли» жизни перед неминуемым обвалом выглядели скорее насмешкой.       Очередной световой столб вырос совсем рядом, вытянулся в просыпающиеся розоватые небеса и мигнул, словно раздумывая. Марк наблюдал за ним сквозь дырень в стене и про себя уже продумывал, как он станет предельно доступно объяснять напарникам, что означает слово «прикрывать». На русском, на раитарском, потом, если будет вдохновение, даже на смеси английского матерного и языка жестов.       А силовой волны всё не было, и не было, и не было…       «Ничего себе задержка, — отстранённо отметил Марк уже безо всякого веселья. — Сейчас как шарахнет».       — На Миноне ведь верят в перерождение душ? — поинтересовался он, поддерживая барьер уже скорее по привычке, чем из-за реальной необходимости.       — Да, а что? — растерялся мелкий. Он даже нашёл в себе силы оторваться от созерцания светового столба, чтобы с изумлением покоситься на Марка.       — О, тогда радуйтесь — сейчас у вас будет уникальная возможность это провернуть! — делано бодрым тоном обрадовал их энергетик. Заметив, что по крайней мере три из пяти рожиц уже скривилась, явно приготовившись прорыдать всё, что эти малявки о нём думают, Марк поспешно заметил. — Даже не думайте тут завыть! Некоторым из вас, между прочим, и неплохо бы тела сменить: нынешние, если честно, так себе.       — Ты что несёшь?!       Громыхнуло.       Волна наконец-то прокатилась по округе, добивая и без того покоцанный дом и словно бы вминая его внутрь. Стены согнулись пополам так просто, будто были бумажными, и Марк напрягся, пуская в барьер вообще всё, что ещё оставалось активным в его измученном резерве.       — Ты просто прекрасно ладишь с детьми, — ядовито заметил Ал, телекинезом останавливая завал.       Одной рукой Ал с усилием смахнул груду камней, могильной плитой развалившуюся на барьере Марка, и энергетик с удовольствием защиту свернул.       — Перерождение откладывается, живо на выход, — рыкнул Марк, потирая запястья.       И — как же ему всё это надоело! — эти коренные минонцы, ещё более придурковатые, чем взрослые особи, заозирались, явно пытаясь увидеть в груде обломков приветливо распахнутую дверь, на которую можно влезть. Почему влезть? Да потому что сказал он «на выход».       — А где он? — деловито уточнил всё тот же болтливый мальчишка, которого Марк из прошедших сорока минут ненавидел около тридцати девяти. На вид ему было лет четырнадцать, но это ничуть не мешало мажонку быть одного с Марком роста. Это раздражало.       — Запомните, о дети буквализма: в здании, где уже даже стен нет, выход — везде! — изо всех сил пытаясь не психануть, процедил Марк и всерьёз задумался, не дать ли кому-то из мелких направляющего пинка.       Уже успевший сгрузить обломки в кучу Ал коротко глянул на него, укоризненно покачал головой и быстро прошёл к переваривающим новую информацию детям.       — Давайте быстрее, — услышал энергетик его чуть приглушённый голос с раздражающе-ласковыми интонациями. — Сколько вас вообще было? Все здесь, никто не полез искать выход, который «везде»? Выход — это там, где безопасно. Так, один, два, три, четыре, пять… — Марк чуть сам не взорвался, когда палец Ала этак легко указал на него. — Ой, прости. Ты так хорошо в их компанию вписываешься.       — Знаешь, что, Ал, — медленно начал он, чувствуя, что сейчас и без магии нахала треснет. Ножиком. По темечку. Хотя будет же издеваться, предлагая стремянку… Чёрт. Пожалуй, проще всё же подождать, пока восстановится резерв. — Выводи отсюда эту биомассу, пока я не разозлился.       — А что будет, когда ты разозлишься? — Марк просто ужом взвился, когда услышал этот до противного жизнерадостный голос. И ему даже знать не хотелось, с чего это Рей такой окрылённый. Он был окрылённый невовремя, и это злило. Впрочем… В последние недели Марка злило вообще всё. — Все целы?       — Пока да, но я ни за что не ручаюсь, — проворчал в ответ энергетик, пытаясь успокоиться. Впрочем, какого чёрта? — Слушай, Реюшка! Объясни недалёкому мне, в чём суть прикола — сказать защитить и вывести спиногрызов, а потом сразу обстрелять дом? А то с какой стороны посмотрю, и всё что-то не смешно!       — Кто сказал, что должно быть смешно? — растерялся тот. Ещё один буквалист на пылающую голову.       — А что, не смешно? — ласково переспросил Марк и всё-таки взорвался. — Чего ж тогда вы все аж сияете?!       Рей и Ал переглянулись с одинаковыми довольными до идиотизма лицами. Энди, который всё ещё не обратился и задумчиво скрёб лапой пыльный пол, конечно, не улыбался ввиду особенностей волчьей морды. Но было заметно, что только эти самые особенности ему и мешали. Марк не сомневался: обратись тот сейчас, он тоже стал бы неоправданно-счастливо лыбиться: было в его оскале что-то этакое… раздражающее и крайне радостное.       Посмотришь на такую вот команду и всерьёз задумаешься — а кому из них каменюки на голову падали?       — Да ты вокруг оглянись! — казалось, Реюшка пытался и Марка заразить своим восторгом и искренне не понимал, почему энергетик глядел на весь свет волком. — Город цел!       Марк действительно оглянулся и скептически выгнул бровь.       Неизвестно, как там остальные, а вот последняя силовая волна оказалась весьма разрушительной. В обозримом пространстве две пятых жилых домов напоминали свежие изуродованные трупы: вскрытой грудной клеткой казались обрушившиеся стены, брызгами крови — разбитое стекло, а кучи хлама, что горделиво высились среди всего этого беспредела, напоминали пропущенные сквозь условную мясорубку живые ткани.       — Ну-у как скажешь, — саркастично протянул Марк и тут же удостоился аж трёх укоризненных взглядов.       — Да ладно тебе, — отозвался Рей почти обиженно и огляделся с таким удовлетворённым видом, словно разрушение местного спального района было пределом его мечтаний, а Марк ну в упор не желал заражаться от него фанатизмом. — Разрушения минимальные. А мог появиться ещё один Витарин. Признай хоть, что это того стоило, пусть ты и был против задумки Ала.       Ну конечно. Ал.       С тех пор, как эти двое начали работать над системой быстрого реагирования вместе, свободное время у «Феникса» исчезло в принципе. Пахали все: боевые маги снюхались с защитными, разведчики рассыпались по городам, но не поотрядно, как раньше, а в одиночку, связные вообще если и спали, то только в крыле целителей, когда падали от перенапряга.       Постоянная деятельность Марку вообще-то нравилась, он и сам прыгал по порталам один или с Реем, чувствуя себя общественным транспортом, но не жалуясь. Скепсис в нём проснулся в тот момент, когда один из связных, простонав: «О сила, он убьёт нас всех, я так больше не могу» с помощью соотрядника уронил на себя цветочный горшок, заработал сотрясение мозга и дико счастливый умотал вылёживаться под крылышко к Мелле. Такое общественное недовольство, на неискушённый взгляд Марка, уже намекало на то, что людям надо хотя бы отдых дать.       Но и Рей, и заведующий всем этим безобразием Ал дружно заявили: «Да, знаем, тяжело. Но нужно закончить налаживание и тестирование новой системы, и тогда, уверяем, дальше будет гораздо проще, и больше не потребуется таких резких марш-бросков, какие были раньше!» В чём именно заключалась задуманная этими маньяками-стахановцами система, никто, по сути, не знал. То есть ни Рей, ни Ал тайны из неё не делали, свободно обсуждали свои задумки на людях, часто собирая толпы слушателей. Другое дело было, что их никто не понимал. Марк — тоже. Он вообще к идее «один раз постараться, а потом дело пойдёт по накатанной» относился скептически. Но надо так надо.       Потом ситуация стала ухудшаться. В саду при поместье, на ровной дуэльной площадке Ал устроил полигон. Испытывал «систему». В первый же день у них снесло ко всем чертям сторону Восстановления. Потом она, разумеется, восстановилась, полностью оправдывая название, но, тем не менее, Рей выглядел ошалевше-счастливым.       На второй день снесло всего лишь часть сада и слегка покоцало фонтан. И это уже было успехом. Если, конечно, не принимать во внимание тот ма-а-аленький факт, что придуманная этими двумя маньяками система вообще не должна была приносить разрушений, а как раз наоборот.       На четвёртый день она перестала взрываться, но близко подходить Марк к ней всё равно опасался. Энди так вообще к тому времени не выходил из комнаты. Лежал в волчьем облике под кроватью, прижав уши к голове, и, судя по выражению откровенно несчастной морды, кому-то молился. И это было бы очень смешно, если бы не было так грустно.       Через неделю систему попытались установить в Артаскее. «Попытались» — потому что трое выборных управляющих, чрезвычайно лояльных к Дроссвелам и «Фениксу», всё же испытали вполне здравые сомнения и попытались новаторов послать. «Попытались» — потому что гипноз Ал уже освоил просто превосходно, так, что все трое злостных поборников прогресса на восьмой день своими же руками помогали устанавливать систему.       На девятый день все ждали грозы. И Марк, поглядывая на напарника, тоже хотел забраться под кровать и кому-то помолиться, чтобы всё это побыстрее кончилось, и желательно не обернувшись разрушением бедного Артаскея.       Сегодня был двенадцатый день. Система, как ни странно, сработала, и теперь все, даже Энди (вот от него Марк такого не ожидал!) делали вид, что по-другому и быть не могло, и вообще сама задумка с математическим анализом магических затрат и созданием на его основе системы оповещений всем казалась изначально выигрышной.       По сути, идея Ала заключалась в следующем.       Любое заклинание, произнесённое или сплетённое вручную, всегда несло с собой затраты, если речь, конечно, не шла об энергоёмкой магии тела. Часть сил любого другого ворожея уходила непосредственно в чары, часть рассеивалась в воздухе. Если одновременно колдующих магов становилось двое, общие затраты, соответственно, увеличивались. Молнии для своих чар массового поражения отряжали от пятидесяти до ста человек: половина из них плела чары, другая устанавливала барьер, чтобы мирные жители никуда не сбежали. На такую масштабную волшбу уходили тонны сил и часы времени.       Проблема «Феникса» заключалась в том, что засекать такие развлечения Молний подпольщики не умели. Поисковые чары были очень тонкой вещью и реагировали на любую волшбу вообще. Изначально они использовались, чтобы искать преступников, загонять убегающих магов вдали от цивилизации, отыскивать нарушителей по первым же, самым невинным, заклятьям, что те имели несчастье использовать. В насквозь магических городах с десятками и сотнями тысяч населения такие чары, если не были привязаны к конкретному человеку, подавали сигналы беспрерывно, реагируя на всё вокруг: на магическую колыбельную, на чей-то телекинез, на каждый открытый портал и вспышки непроизвольных чар от детей. Различий между простейшим обеззараживающим заклятьем и чарами, что могли изничтожить целый населённый пункт, поисковики не видели. Поэтому выяснить, когда и где Молнии развернут новый акт своего геноцида, было невозможно, и фениксы всегда приходили поздно. Если повезёт, то когда разведчики засекут соглядатаев противника. Если нет, то «Феникс» летел исправлять ситуацию лишь когда уже сплетённое Молниями заклятье разворачивалось и начинало собирать свою кровавую жатву. И тут уже всё зависело от ситуации и настроя самих Молний. Иногда жертв было десятки. Иногда — всё население города, как в случае с Витарином.       Ал решил (а потом почти сразу обратил в свою веру Рея), что можно просчитать, каковы в среднем были затраты на сплетение заклятий массового поражения. И придумать новые, особые поисковые чары, которые станут подавать сигналы хозяину, только если засекут единовременную магическую активность нужной силы. В теории такой способ оповещения давал фениксам долгожданную фору в десять минут, в полчаса, в час или два. Размер её зависел от того, какие именно чары плели Молнии.       Вчера система подала сигнал из Артаскея в Час Пламени.       С места сорвался почти весь «Феникс». На памяти Марка у их шарашкиной конторы не было ни одной такой же масштабной акции. И такой организованной: по тому, какие силовые затраты засекла новая система, Рей с Алом тут же предположили, что у них в запасе чуть ли не полдня. И они не торопились. Придирчиво отобрали каждого участника операции, окутали их всевозможными защитными чарами, закрыли иллюзиями, чтобы не светить лицами в толпе. И маленькими «порциями» стали переправлять людей, сначала в Балентэрдское Агентство Телепортации, потом — в Артаскей. Буквально за два часа личный состав из двухсот разнопрофильных магов уже был на позициях. Ещё за два население эвакуировали, а в город запустили загодя сотворённые иллюзии, чтобы Молнии, заметив, что местность опустела, не заподозрили неладное.       Своё заклятье Молнии так и не доплели.       Конечно, без косяков не обошлось. Самый главный, на взгляд Марка, заключался в том, что подавляющее большинство магов Рей направил заканчивать с эвакуацией и поддерживать иллюзии, а бойцов при себе оставил хорошо если два десятка. Никто почему-то не подумал, что Молнии, которым наверняка страшно надоел чересчур агрессивный и своевольный Артаскей, открыто потакающий Белому Фениксу, попытаются стереть город с лица Минона во второй раз. И для этих целей запустят в него просто непозволительно большие отряды.       Ни разу ещё фениксы не проворачивали крупные операции так красиво и чётко.       Ни разу ещё фениксы так не получали.       Самого Марка за прошедшие одиннадцать часов убили трижды. И если в первые два раза он действительно сам был виноват, то в последнем случае энергетик просто ничего не мог сделать, его задавливали количеством. Признаться, под завалом он планировал тихо-мирно испустить дух в четвёртый раз. Пронесло, на счастье, но всё равно это был абсолютный рекорд. В редкой драке Марка могли убрать с дороги хотя бы единожды. И он был бы рад, останься всё на своих местах.       Но зато разрушения, блин, минимальные.       В данную секунду Марк был зол, страшно устал, исчерпал резерв и готовился убить любого, кто ещё хоть раз помянул бы Ала и его задумку.       — Реюшка, я признаю всё, что твоей душе угодно, — вкрадчиво начал Марк, чувствуя, что ему просто необходимо потерять сознание где-нибудь в своей комнате после вполне заслуженного, на его взгляд, соединения пропущенных обеда, ужина и пока ещё не пропущенного, но стремящегося к тому завтрака. — Только давай уже уйдём отсюда, а? Ну пожалуйста.       — Вообще-то надо бы ещё с местными встретиться и посмотреть, как вторая смена наших будет последствия драки устранять… — начал было Рей, но, заметив взгляды всех своих громоотводчиков (даже Ала, что примечательно), тут же сдался почти без боя. — Но если вы так устали…       А то, не все же на бодрящем наркоманят.       — Да что ты, совсем не устали, — осклабился Марк, чувствуя, как тело полыхнуло новой порцией раздражения. — Просто хочется уже лечь и отрубиться. Как лягу — не будите, и плевать мне, сколько ещё раз атакуют Артаскей. Я — в туман. Увидимся послезавтра.       И Марк склонился в насмешливом полупоклоне.       Переутомлённое тело вместе с истощённым резервом по-минонски ухватились за буквальный смыл. Во время пародии на великосветский поклон энергетика повело, перед глазами заплясали цветные пятна, а голова неожиданно стала такой тяжёлой, что от идеи разогнуться сразу пришлось отказаться.       Он потерял сознание.

***

      — Больше так не шути. «Увидимся послезавтра» и — бах!       Марк с сомнением покосился на протянутую ему чашку с укрепляющим и горько вздохнул. Зажмурился и снова осторожно приоткрыл глаза, в наивной и отчаянной надежде, что чашка ему просто померещилась и сейчас живенько испарится.       Чашка не исчезла.       — Да я и не планировал так «шутить», оно само, — всё же рискнул раскрыть рот Марк и тут же поморщился. Тошноты пока не было, но желудок ощутимо резало. А сам запах укрепляющего усиливал отвратительный симптом. Если подумать, то проснуться Марк был совсем не против: вылёживаться, утопая в кошмарах, и не в силах очнуться из-за критического истощения резерва, ему не нравилось. Так что неожиданный визит оборотня оказался даже кстати. Но всё остальное Марку не нравилось категорически. Не нравилось совершенно лишнее сейчас укрепляющее, не нравилось то, что с ним явно решили потрепаться вместо того, чтобы дать ему вымыться и окопаться в столовой, не нравилось… Не нравилось, что кошмары, от которых он вроде как научился дистанцироваться, вернулись спустя почти целый год — но это уже вопрос не к Энди, а к другой сволочи. — А что, уже послезавтра?       — Мы тоже удивились твоей пунктуальности.       Новый взгляд, направленный на укрепляющее, был откровенно обвинительным. Если эта пресная дрянь понимала русский или на крайняк раитарский, то в глазах Марка она могла прочесть примерно следующее: «Сама слышала, я двое суток в отрубе провалялся. Имей совесть, испарись!»       Но чашка не исчезла. Снова.       Марк понял, что совести и сострадания у неё не было, и решил бесполезную игру в гляделки прекратить. Он подтянулся на руках, с трудом выбираясь из-под тяжёлого одеяла, и всё-таки озвучил свои претензии вслух:       — Убери от меня эту гадость! — патетично воскликнул он, вытягивая руку перед собой в защитном жесте.       Наблюдающий за ним Энди криво усмехнулся, мол, желание подурковать в тебе явно затмевает глас здравого смысла, но продолжай, это забавно.       — Какое укрепляющее, добить меня решил? — уже нормальным тоном продолжил Марк, глядя на чашку в руках оборотня так, будто та осыпала его отборнейшими оскорблениями. — Я трое суток вообще ничего не ел, если эта хрень ещё начнёт мне какие-то ресурсы тела в энергию переводить, прямо тут откинусь. Стой, или это план такой? Кто тебя подослал меня прикончить?       Окинув его взглядом, которым смотрели только на умалишённых, детей и умалишённых детей, оборотень поднялся и действительно пошёл к двери. Марк не успел придумать, как съязвить вдогонку, как Энди прошёл к стоящему в углу столику, взял с него поднос и вернулся обратно.       Марк на это дело посмотрел и почувствовал себя почти счастливым.       — Еда!       Энди покосился на него с явной иронией.       — Ты за неё нас всех когда-нибудь продашь.       — Глупости! — искренне возмутился Марк, правда, только после того, как завладел подносом. И чуть не выронил его: проклятье, неожиданно активизировавшееся около трёх недель назад, снова начало усиленно прессовать нервы. Иллюзорная кровь, фонтанчиком стекающая из разрывов на шее, с задорным стуком капала в тарелку, заливая салат рубиновой краснотой. Пришлось сглотнуть, в очередной раз напомнить себе, что всё это — иллюзия, и с деланной небрежностью продолжить болтать. — Смысл мне совершать такую нелепую сделку? В поместье кормят постоянно и вполне прилично. Зачем мне это на разовую кормёжку обменивать?       — Ну да, тебя волнует только это.       Помолчали.       Кровь капала, и капала, и капала, бесконечно, громче, чем обычно, заставляла ткань неприятно, влажно липнуть к рукам, заливала еду, делая её похожей на бренные останки убиенной маньяком невинной жертвы, и снова капала, и капала, и капала… Марку действительно казалось, что он привык ко всему этому настолько, что уже не замечал. А тут, здравствуйте, снова. А всё этот ряженный в чёрную рясу недо-святоша, борец, чтоб ему икалось, за справедливость! Нет. Марк честно считал, что погорячился, когда прямо при Але выказал явное желание свалить из пафосного дома Дроссвелов подальше. И частично даже признавал, что это могло выглядеть некрасиво, особенно с точки зрения всё того же Ала. Но не настолько же, чтобы возвращать к Марку его навеянные проклятьем галлюцинации! Потому что это было даже не жестоко. Просто подло. Очень.       Когда вокруг становилось шумно, стук капель забивался разговорами и смехом. Но Энди молчал, пусть и явно хотел что-то сказать. И это снова раздражало, вымывая из глубин уставшей личности язвительность.       А кровь капала.       А оборотень молчал.       И так по кругу.       — Ну давай уже, — скучающим тоном протянул энергетик, отправляя в рот кусок мяса и чувствуя, что сила аж взмуркнула от удовольствия. — Пока твой коварный план ещё может сработать. Я ем, рот у меня закрыт, можешь рассказывать, чего там такого случилось, что ты решил вероломно не дать мне высказаться.       — Ничего этот план не сработал.       — Да что ты? — хмыкнул Марк и снова демонстративно уткнулся в тарелку, будто именно там сосредотачивался весь смысл его существования.       Впрочем, если подумать, то так оно и было. В данные пять минут точно. Пока на тарелках оставалось хотя бы немного еды, Марк оставался вполне миролюбивым и считал, что в его силах было адекватно встретить любую неадекватную новость.       — У нас задание.       Марк поперхнулся. Любую, кроме этой.       — Сейчас?! — взвился он. — Ну прекрасно! А почему не сразу после Артаскея? Мы же полны сил и энтузиазма! То есть ты припёрся сюда передать мне это?       — Да. Ал сказал тебя будить.       — В смысле — Ал?       — Ал теперь Рею помогает.       — Всё к тому и шло, — совсем не удивился Марк. Что же, Реюшку можно было поздравить с полезным приобретением, Ала — с новой, весьма плодородной почвой для головной боли.       Разумеется, Марк с Энди тоже помогали. «Принеси, подай, исчезни, не мешай» — Рей, видимо, считал эти команды для их парочки базовыми и забавно злился, когда последние две громоотводчиками гордо игнорировались. То, что Ал присоединился к их плохо выдрессированному зоопарку, было полезно скорее номинально: как бы ни оказался хорош экстрасенс в планировании, вряд ли Рей подпустил бы его близко к своей работе.       Да и не в силах был один человек спровоцировать заметные изменения. Новая система оповещения не в счёт — Реюшка уже давно собирался её менять. А уж кто в этом помогал, Ал или его собственное больное воображение, разницы, в принципе, не было.       — Ты не понял, — тут же покрутил головой оборотень. — Ал сегодня вылазкой руководит. Мы без Рея пойдём. А ещё он забрал себе отряды быстрого маневрирования. Заговаривает им уши.       Да, это серьёзно. Обычно всем уши заговаривал Рей. Кажется, дело становилось и вправду интересным.       Марк задумчиво пожевал кусок мяса.       — И с чего бы это Реюшке заводить личных помощников? Всегда же сам справлялся? — Энди показательно пожал плечами. — Да ну, всё ты знаешь! Рей же тебе всё рассказывает. Ты же идеальная кандидатура, чтобы информацию выпытывать: сидишь, молчишь, хвостом виляешь и ни черта не соображаешь, но лицо делаешь умное. Давай колись!       — Рей рассказывает мне не всё, — отрезал оборотень, морщась, как от зубной боли. — Он может сказать, что будет делать. Но почему и зачем — никогда. Думаешь, тут по-другому? Я ничего не знаю. Ал просто пришёл и стал помогать. А теперь собирайся. Ал сказал поторопиться.       Это весомое «Ал сказал» не понравилось Марку совершенно. Таилось в нём что-то этакое… Неприятное. Так неприятны были неадекватные команды Реюшки, оспорить которые пусть и очень хотелось, но всё же не было ни малейшей возможности. Слово Дроссвела защищало его с рождения данное право, его громкое имя и титул лидера. У Ала не было ничего, кроме впечатляющего потенциала. Но Энди уже упоминал его распоряжения так же, как и приказы Рея: уверенно и однозначно, словно в его простом полуживотном сознании не укладывалось, что можно как-то ослушаться.       — А чего Ал ещё хочет? Пусть пока сидит тихо, я с таким резервом никуда не пойду. Хотите сегодня снова получить на улицах — пожалуйста, я с вами, но только после того, как нормально поем. Выдерните меня из столовой через часок.       Кровь собралась в лужицы, медленно впитывающиеся в одеяло, и потекла к краю кровати, чтобы пролиться на пол.       Энди глянул на него с нечитаемым выражением лица, а затем встал и пошёл к двери. Но Марк уже не надеялся, что он уйдёт. Была в этом его молчании какая-то подляна, но энергетик ещё не понял, какая. На мгновение он почти поверил, что, когда Энди откроет дверь, за ней окажется злющий Ал, который, разумеется, тут же потребует от Марка «найти совесть» и слушаться приказов.       Но оборотень вообще к двери не пошёл. Дотопал до уже знакомого столика, в гробовой тишине взял ещё один, незамеченный ранее поднос и вернулся обратно. Выражение лица у него было злорадным.       — Ты серьёзно? — слегка растерялся Марк, подхватывая еду поскорее. И было отчего — казалось, оборотень всерьёз рассчитывал напарника этим самым подносом треснуть.       — Вполне. Ал сказал, ты будешь голодным. Посчитал, что так быстрее. Твои набеги на столовую в один час не проходят.       — Опять «Ал сказал»? — У Марка не так уж часто бывали плохие предчувствия, но это подбиралось одно из них. — Что, святоша каждый шаг уже продумал?       Клыкастая улыбка Энди ему ой как не понравилась.       — Ал сказал, что ты спросишь. Просил передать, что «На данном этапе — да, каждый».       — Если ещё раз произнесёшь это своё «Ал сказал», и я тебя отсюда выкину, — зашипел Марк, наколол было очередной кусочек мяса на вилку, а затем подозрительно глянул на напарника и быстро пригрозил. — И не смей сейчас говорить: «Да, Ал сказал, что ты будешь психовать», если тебе хвост дорог!       — Больно надо. Я и так ухожу. А ты ешь и приводи себя в порядок. Ал сказал, что ждёт тебя через двадцать минут.       Надо же: такой здоровый, но резвый! Энди выскользнул за дверь даже быстрее, чем Марк успел метнуть в него ножик.       Или всё-таки один человек в силах перевернуть всё с ног на голову? Так или иначе, это раздражало. Марк мысленно взмолился, чтобы небеса послали ему сил никого не убить.

***

      — Ал, я надеюсь, ты быстро бегаешь? Потому что, если поймаю — убью!       — Ну я же сказал, что так будет, — со вздохом подметил Ал и перевёл взгляд на возникшего в дверях Марка.       Настолько спокойный взгляд, что это, признаться, бесило.       Вообще-то раздражающе посмотрели на него все трое. Рей сидел за столом и задумчиво водил карандашом по исчёрканному листу. Ал стоял у него за спиной и всего минуту назад, кажется, руководил процессом. По крайней мере, Марк, подходя к кабинету, точно слышал слова: «Нам нужно пересечение этих шести интервалов и к этому значению привязку. Потом посчитаем, сколько там требуется контуров, чтобы такая нагрузка её не разорвала» и мысленно содрогнулся, представив, как экстрасенс снова начнёт грузить их своей дикой магической математикой. Судя по слегка расфокусированному взгляду Энди, его эти страшные слова уже сломали, и оборотень, опасаясь за свою психику, приучился ничего вокруг не слушать, когда Ал начинал вещать. По идее, все заняты, но стоило только Марку появиться на пороге, как эта недосвятая троица покосилась на него характерным взглядом «Боже, дай терпения».       И плевать, что на Миноне богов не было.       — Мы тебя ждали, — улыбнулся Ал с таким лицом, будто непосредственно обращённую к нему угрозу он попросту не расслышал.       А, впрочем, чего ему бояться? Спрятаться за спиной Реюшки, да ещё и прикрыться совместной работой — это было ловко. Угрожай ему, не угрожай, всё едино: экстрасенс уже стал самой неприкосновенной персоной в этом поместье.       — Ага, мне передали, — фыркнул Марк, гордо проигнорировав чужие взгляды. Капли крови стучали об пол в такт его шагам, оставляли прерывистый след и резкий запах металла. Но и они игнорировались тоже. Сейчас Марка вообще волновало только одно. И энергетик, шустро подойдя ближе и усевшись на подлокотник «своего» кресла, поспешил поинтересоваться. — Чего вы там снова придумали, что это аж двадцать минут не может подождать? Или — ах, ну да! — зло не дремлет, поэтому добро даже не присаживается, чтобы держаться с ним на уровне? Любая ерунда у нас теперь спешная?       — Какие мы злющие с утра, — хмыкнул Рей, не отрываясь от своей хре… интервалов.       Выглядел он так, будто нашёл крайне интересную игрушку и теперь подбирал ей соответствующее применение. Кто бы мог подумать: чтобы утихомирить Реюшку, которого на Земле назвали бы скорее гуманитарием, достаточно всего лишь засадить его за математику.       — Наши в Мариинтэрде больницу у Молний отбили, — стоически игнорируя любые раздражители, начал Ал. — Почуяли там сильное магическое влияние, но разобраться, в чём дело, не могут.       — Как будто вы сами не знаете, что в таких случаях ставят, — буркнул в ответ Марк и потянулся, нехотя, со скрипом втягиваясь в тему. — Ловушки. Или сигналки их. Ну, или защита.       — Или, или, или, — в тон ему продолжил экстрасенс и тут же весьма правдоподобно изобразил на лице что-то вроде вины. — Мы тебя, конечно, поднимать так рано не хотели, но тут же никто больше не разберётся, что они там наваяли.       Подмазаться хотел? Не получилось.       — На кой разбираться? Развейте заклятья и всё.       — А так не интересно. Мы хотим перестроить их же чары так, чтобы Молнии думали, что ничего не поменялось, и мы их заклятья не нашли. — Когда Ал начинал говорить вдохновлённо, любой ворожей, каким бы он ни был профаном в магтеории, поверил бы, что в нём доминантной первоосновой был огонь и только огонь. Ведь восторженный блеск глаз, неожиданно вспыхнувшие в этой ярко выраженной флегме эмоции — всё это было пламенным, горячим… Горячим шилом в причинном месте, тем, что заставляло огневиков и магов, близких к огневикам, неконтролируемо распаляться из-за всякой мелочи. Марк, как ворожей, близкий к водному элементу, всегда смотрел на этих то пепельно-пассивных, то огненно-взрывных людей с насмешкой. — Они так или иначе не захотят отдавать «Фениксу» контроль над больницами и Агентствами Телепортации, поэтому драться будут насмерть. И, конечно, подготовятся. А вот этого нам как раз не надо. Поэтому нужно создать у Молний иллюзию их подготовленности: пусть они чувствуют, что их заклятья ещё стоят и работают, и ориентируются на них, думая, что в нужный момент они подействуют. А они не подействуют. Потому что ты распутаешь их, но энергию не станешь развеивать, а сплетёшь из неё что-то той же мощности, но работающее против Молний. Мы с Реем примерно посчитали, какая мощность у чар, что могут оказаться в той больнице, и набросали варианты, во что их можно трансформирова…       — Опять подсчитали?! Спасите… — простонал Марк, показательно скатываясь с подлокотника в кресло.       — Накладываешь плетение Гристеннаса, — монотонным и ди-и-ико скучным тоном начал Рей, а потом, живенько перевернув страницу, стал с поразительной скоростью чертить знакомые, относительно знакомые и даже, что удивительно, незнакомые Марку контуры. Заметив, что энергетик подозрительно косился на один, Рей тяжело вздохнул и пояснил. — Согласен, не самые популярные чары. Зато безопасные. Это охранные контуры, правда, чуть устаревшие. Лет пятьдесят назад были в ходу. Так и думал, что ты их не знаешь. Не думаю, что от них будет особая польза, разбиваются они легко. Но зато уже имеющиеся плетения для них так удачны! Всего-то вывернуть один силовой контур, и ловушка Молний станет защищать от самих же Молний. Так что не будем изобретать что-то сверхсложное, ограничимся минимальными изменениями, которые сложнее засечь…       Марк присмотрелся. Плетение было вычурным, его сложная геометрика была архаична и буквально дышала скукой. И пылью, да. Геометрика, подумать только! Марк и думать не хотел, сколько сотен лет назад были придуманы эти чары, сейчас воспринимающиеся как помёт мамонта.       Марк зевнул, и укоризненные взгляды, направленные на него, вернулись.       — Не смотрите на меня так, — фыркнул энергетик, пытаясь унять неуместное раздражение. Кровь мягко стекала по обивке кресла и скользила вниз, оставляя алые следы, чтобы зарыться в густой ворс ковра. — Кстати, Реюшка, а ты чего отделяешься от коллектива?       — Если всё получится, узнаете, — улыбнулся Рей, откладывая карандаш.       — Прекрасное слово «если», — проворчал в ответ Марк, показательно игнорируя его.       — Рей не любит кого-то пускать в душу. — Как ни странно, Энди неожиданно подхватил массовый протест и говорил так, будто кроме него с Марком в кабинете никого не было.       Если это и называлось командным духом, то Марк не мог не признать: вещь замечательная. Такие моменты, когда громоотводчики, не сговариваясь, но всё равно действуя на одной волне, начинали с подкупающей синхронностью творить чудеса на поле боя (или просто чудить вне его), приятно грели душу.       — Не то слово. Реюшка та-а-акой закрытый! Закрытее только VIP-ложа в VIP-клубе на приватной вечеринке в VIP-городе, — показательно утерев отсутствующие слёзы обиды, заметил Марк. — Ничем с нами не делится, а сам хочет всё понимать.       — И не поделится. Думаю, даже если он будет умирать, то не потрудится об этом предупредить.       — Ага. Так сказать, умрёт и поставит перед фактом.       И оба глянули на Дроссвела с одинаковой ехидцей.       — Вы бы хоть притворились, что меня не видите, — проворчал в ответ Реюшка, морщась так, будто у него зуб болел. — Ал, забирай их и отчаливайте.       — Тоже мне, «забирай их и отчаливайте»! — искренне возмутился Марк, поднимаясь на ноги и привычно разрывая несколько пространственных контуров, чтобы создать переход. — Что за наглость? Телепортирую-то нас я!       — И правда. Осторожнее со словами, Рей. Ал же сказал, что он будет возмущаться, — с укоризной протянул Энди, который, видимо, уже представил, как им будут всю дорогу полировать уши.       Марку больших трудов стоило настроить переброску именно в Балентэрд, а не куда-нибудь в другой конец леса, чтобы этих нахалов немного проучить. Конечно, за такую выходку он бы получил, да от каждого соотрядника, причём, скорее всего, и не раз… Но на что только не пойдёшь, чтобы больше не слышать этого раздражающего «Ал сказал»!

***

      Мариинтэрд был тихим, спокойным, солнечным городишкой с обросшими плющом приземистыми толстенькими домиками и аккуратными до состояния слащавой прилизанности клумбами.       А потом туда пришёл «Громоотвод».       Во время этой вылазки фениксы узнали несколько принципиально важных вещей. Первая: похожие на зелёные изгороди домишки, на которые впору было молиться вегетарианцам, превосходно горели. Вторая: Молнии на сорванный накануне приговор для Артаскея отреагировали плохо и, кажется, обиделись, потому как вели себя преувеличенно агрессивно. И третья: Ал оказался направляющим в разы более противным, чем Рей.       Всё ему было не то и не так! То ему, видите ли, не нравилось, что Марк отвлёкся на мелькнувшую в окне напротив шатеночку и вместо того, чтобы переделать заклятье Молний, случайно его активировал, то он возмущался, что они вляпались в драку, хотя «Рей запретил», то эктрасенсик ездил по ушам с темой: «Мы должны защищать население, а не сокращать его количество шальными чарами». Нет, допустим, в последнем случае Марк действительно был виноват. И, можно сказать, что во втором… Да и, если подумать, в первом ситуация тоже вышла глупая…       Немного поразмышляв над вопросом, Марк понял, что противным Ал был именно из-за того, что замечания делал по теме.       Если подумать, то вся вылазка прошла… Ну, не то чтобы совсем спокойно, но хотя бы без эксцессов. Энди и направляющий его Ал отвлекали внимание. Марк — тоже, хотя сил на это уходило очень много. Он постоянно то появлялся за спинами у Молний и поливал их градом ударных заклятий, то прятался, прыгал в портал и снова оказывался буквально за одну улицу от всего этого безобразия, в больнице, где распутывал и перепутывал заново плетения чужих чар-ловушек. Из имеющихся ранее чар он сплетал подчиняющиеся фениксам «следилки» и «охранки», и почти невинные, но забавные ловушки… Из-за его постоянных появлений-исчезновений Молнии искренне верили, что это был план такой, и на самом деле Марк с поля боя и не уходил. Просто сидел где-то в тени и ждал удобного момента. По крайней мере, за всё это время никто в больницу так и не заглянул, явно даже не догадываясь, что там тоже происходила какая-то магическая движуха.       Когда с плетениями в больнице было закончено, Марк весьма правдоподобно изобразил глубокий обморок от якобы попавшего в него заклятья, «Громоотвод» чуть менее убедительно изобразил панику и спешное бегство, оставляя явно довольных таким исходом Молний позади. Разумеется, от них ведь сам «Громоотвод» сбежал, трусливо поджав хвост и… не важно.       Марк в красках представил, как эта толпа идиотов станет жертвами собственной глупости, и сразу почувствовал, как настроение… скажем так, не выправилось, но уже чуть сместилось в лучшую сторону с отметки: «Я откушу голову каждому, кто не сможет убежать, а бегаю я быстро».       — Что может быть лучше с утра… — потягиваясь, начал было Марк, как только они оказались достаточно далеко, чтобы быть услышанными.       — Сейчас почти ужин, — автоматически поправил Ал, но довольно быстро заткнулся, увидев классический жест, что в русском языке служил не только посылом человека в пешее и очень увлекательное путешествие, но и способом выразить как глубочайшее презрение, так и не менее впечатляющее уважение, испытываемое, скажем, к остроумию собеседника.       Убедившись, что с этой стороны шумовых помех не последует, Марк снова, уже настойчивее, повторил:       — Что может быть лучше с утра, чем хор-р-рошая такая спонтанная драка!       — Еда? — невинно предположил Энди, получил такой же жест, что и Ал, но, в отличие от него, не стал скромно и обиженно опускать глазки, а сразу же попытался Марку палец сломать.       Вот потому о таких людей (оборотней?) ноги и не вытирали: они эти самые ноги могли с корнями выдрать.       — Еда-а-а… — Марк встряхнул головой, огляделся, увидел прямо перед собой тщательно окутанную переделанными заклинаниями больницу. — Подождите только минутку.       Ал мгновенно принял позу.       — Рей же сказал быстренько заклятья переделать и больше сюда не соваться!       — А, то есть ты хочешь, чтобы он нам потом за какую-то ма-а-а-асенькую ошибку головы поотрывал? — осклабился в ответ Марк и пинком распахнул противно поскрипывающую дверь. — Ну нет. Сейчас гляну, правильно ли плетения легли, и больше соваться не буду. А вы стойте и ждите.       — Но Рей…       Он правда достал. Рей — тоже.       — Продолжишь возмущаться таким противным голосом, и сюда весь город сбежится, чтобы попросить тебя заткнуться.       Больница была древней, как пафос дома Дроссвелов, как буквализм минонцев, как дурацкое заклятье, показанное сегодня Реем… Марк усмехнулся и мягко потянул на себя одно из незнакомых плетений, пытаясь понять, не кинется ли оно на своих.       Плетение кинулось.       — Какого… — Сила дрогнула в пальцах и заполыхала ощутимой агрессией. Марк мгновенно выпустил плетение из рук, отступая на шаг. Но чары, как хищник, почуявший добычу, нацелились на него (и только на него!) и полыхнули ещё ярче, так, что насыщенно-жёлтый отблеск светил не только весь зал, но и пятнами расплавленного золота лёг на мостовую.       Эта световая атака сделала более резкими и контрастными тени на стенах, смешалась с ними и сложилась во что-то вроде символа. Огорошенный происходящим Марк только успел отметить, что знак-то, кажется, был ему знаком, как мир взорвался.       Тягуче застонали, затряслись стены. Свет ударил по глазам, дезориентируя, и земля задрожала под ногами. Сложенный из полутонов и рваных теней символ словно перечеркнуло косой чертой. Реальность всхлипнула ещё раз. Что-то, кажется, силовые плетения, которые Марк отчего-то не почуял раньше, разорвались с протяжным треском…       Марк задохнулся.       Краем сознания, тем, что принадлежало не к миру силы, а к живой, так сказать, реальности, он успел почувствовать, как его подцепили за руки и рванули назад, в прохладу позевывающего ветрами вечера. Но это ощущение казалось чем-то ненужным, совершенно лишним — таким лишним в момент полного погружения в волшбу казалось собственное материальное тело, что удерживало и не давало слиться с мощными потоками магии. Важнее было то светотрясение, что разворачивалось сразу на двух уровнях восприятия. На первом, самом примитивном, вспышки слепили широко распахнутые глаза, шум заложил уши, руки болели, словно их обожгло, а тело трясло то ли от бега, то ли вместе с мостовой. Зато на втором, глубинном, Марк чувствовал себя в центре потрясающего по силе магического потока.       Энергия обтекала его со всех сторон, грозясь сорвать кожу, отдаваясь мучительной болью в теле и невыносимо нежно сплетаясь с вздрогнувшей от восторга эманацией. Она заменила сознание, дыхание, сотни тысяч раз опустошила и вновь наполнила резерв. Столько силы Марк никогда не видел и не чувствовал. То был взрыв, самый настоящий магический взрыв, мощи в котором было, как…       Да погасни же чьё-нибудь Пламя! Даже в защите дома Дроссвелов, пусть её и укрепляло каждое новое поколение вот уже почти тысячу лет, не набиралось и половины этой силы!       А здесь — была, пусть и непонятно, откуда взялась. Она вырвалась неожиданно, как бешеный зверь из клетки, убила и воскресила мир — и исчезла, понеслась дальше тёплым древним вихрем. За собой она оставила только полностью разбитого, опустошённого Марка и такую же разбитую, если не сказать — развороченную больницу. Хотя… Всего-то одну больницу? Что-то в теле подсказывало: волна такой силы могла уничтожить пару кварталов, если не целый город.       Признаться, когда к Марку вернулось сознание, он первым делом испугался, что их всех этой волной убило. Ему-то что, он мог погибать сотни тысяч раз и вставать снова. Он мог восстановиться даже из пепла, из пары частичек пострадавшей кожи, из смазанного воспоминания о себе — не дающее ему умереть проклятье работало, как какие-то некромантские часы. А вот остальные? Ал и Энди — два идиота, которые должны были, почувствовав опасность, его бросить и уйти, и которые, вопреки слову «должны», побежали за ним в эту больницу. Они, признаться, уже смертельно Марку надоели с Реем вместе, и энергетик отдал бы многое, чтобы от них, наконец, отделиться…       Не хотелось, чтобы они действительно умерли.       Марк открыл глаза настолько быстро, что, должно быть, совершил невозможное. Даже тело на такое усилие отозвалось стреляющей болью, словно именно в веках у энергетика находились важнейшие нервные центры, тревожить которые остро не рекомендовалось.       — Живой, — раздалось прямо над ухом, и Марк чуть не подорвался с места.       Хотя, если подумать, то это снова громко было сказано. Энергетик смог только, наконец, выдохнуть с облегчением — ни на что другое сил всё равно не хватало. Воздух продрался по лёгким наждачной бумагой, нахлынул липкой горечью, и Марк закашлялся, морщась и постепенно свирепея.       — Конечно живой, — зашипел он, когда смог говорить. Ал с Энди переглянулись и разом протянули ему руки, чтобы помочь встать. Но было уже поздно. За прошедшие пару секунд Марк успел разозлиться и теперь жаждал крови и зрелищ. Потому на ноги он поднялся с усилием, но сам, гордо проигнорировал обоих громоотводчиков. — Та-а-ак, кому из вас первому объяснить сакральный смысл слов «стойте» и «ждите»?       — Начинается, — едва слышно вздохнул Ал и отвёл взгляд.       — Тебя могло убить! — Судя по лицу, Энди не совсем понял наезд. Сориентировался по тону и удивительно в тему стал огрызаться.       Допустим, могло. Другой вопрос, надолго ли. Нет, оборотень, конечно, о занятной привычке Марка временами восставать из мёртвых не знал и, допустим, даже искренне хотел помочь. Но Марк всё равно злился. Неожиданно проснувшаяся энергия в нём клокотала, требовала выхода, заставляла нервно переминаться с ноги на ногу просто чтобы хоть как-то двигаться. Хотелось кричать, драться и долго, вкусно скандалить, чтобы хотя бы немного растрясти этот излишек силы…       Который, кстати, откуда взялся?       Марк, уже почти перешедший на личности, медленно закрыл рот и изумлённо оглядел двоих совершенно целых товарищей. Что за новости? То есть нет, энергетик и не хотел увидеть их двоих ранеными. Просто самого его ударило так, что он даже не был на сто процентов уверен, не умер ли он ненароком при взрыве. А этих двоих даже не зацепило? Не смешно.       — И я мог умереть… — Марк поймал Ала за плечи и повертел, силясь найти хоть какие-то повреждения. Но тот был совершенно цел, даже мантию не запачкал, и, если не принимать во внимание придурковато-растерянное выражение лица, выглядел вполне нормально. На Энди даже смотреть не стоило: на этой собаке всё заживало, как на… Ну да. — И вы могли умереть! Там такая волна была, почему из нас троих зацепило только меня?       — Что, мелкий, не нравится получать одному? — Ну да, браво, до чего ещё мог додуматься этот гений дедукции? Энди насмешливо усмехнулся, продемонстрировав за раз весь арсенал волчьих зубов.       — О да, именно это меня и волнует, — зашипел в ответ Марк, расталкивая их в стороны.       Больница выглядела так, словно на неё упала бомба. Точнее, больницы там уже не имелось, только дымящаяся воронка, противно, липко пахнущая развороченной землёй. Уничтожено было всё здание от крыши до фундамента, да так, что, помимо здоровой дыры посреди улицы, о нём напоминала только мелкая серая каменная пыль, которая покрывала дно воронки и лежала… Ну точно! Спиралью!       Марк задумчиво растрепал пальцами волосы и тут же поморщился от того, каким реевским вышел этот жест.       — Что тут… — начал было энергетик, но, заметив, что ранее оживлённая улица теперь была пустынна, словно все жители разбежались кто куда, кивком указал на ближайший проулок и первым юркнул туда, чтобы, отойдя на безопасное расстояние, продолжить. — Что там произошло? Ал?       — Мы надеялись, это ты нам объяснишь. — Ал смотрел исподлобья, чуть виновато, но вместе с тем… Не обвинительно, нет. Марк не знал, какое прилагательное вообще к нему подходило, и для себя уже давным-давно описал такой грозный «зырк из-под капюшона» в исполнении Ала словами: «Мне очень жаль, я не хочу говорить, что ты в чём-то виноват. Но ты виноват, и, надеюсь, хорошо понимаешь это».       Такой предъявы, пусть и невысказанной, энергетик не выдержал.       — Так, Ал, я не понял! — повысил голос он, шагая к экстрасенсу. Руки сами собой легки на рукояти ножей. А Ал что? Только глянул тяжеловесно и перекинул свою колоду с ладони на ладонь. — Ты меня в чём-то обвиняешь? В чём, хотелось бы знать?       — Ты иногда забываешь, когда становится бесполезно играть в оскорблённую невинность, — мягко, почти нараспев заметил Ал, и придушить его захотелось вдвое больше.       Право, Марк бы так и сделал. Он уже даже шагнул вперёд, выхватывая нож, как вдруг Энди, рыкнув, поймал его за шкирку и чуть приподнял над мостовой. Добротная ткань футболки, надо отдать ей должное, выдержала. Терпение же Марка оказалось сделано куда менее качественно, потому что оно в этот момент просто на части разорвалось, и энергетик снова зашипел, думая, куда бы оборотня ударить.       Энди закатил глаза и коротко его встряхнул.       — Да ты… — задохнулся возмущением Марк.       — Молчи, — коротко рыкнул оборотень и то ли для профилактики, то ли просто чтобы позлорадствовать, встряхнул его ещё разок. Ткань больно врезалась в тело, и энергетик всё же решил от резких движений воздержаться, чтобы не продолжать внеплановую проверку минонского шмота на прочность. Энди, удостоверившись, что напарник больше не вырывался, улыбнулся со своей обычной немного угрожающей дружелюбной клыкастостью. — Слушай. Ты вошёл туда. Здание стало светиться. Ал сказал, что у него плохое предчувствие. Мы пошли за тобой. Сначала позвали.       Марк удивлённо вскинул брови и глянул на экстрасенса вопросительно.       — Да, мы так и поняли, что ты ничего не слышал, — кивнул тот, тасуя карты просто с феноменальной скоростью. — У тебя глаза были невменяемые. Ты ни на что не реагировал, стоял и смотрел в стену, а здание почему-то рушилось. Мы тебя подхватили и забрали. А когда уже выходили, за спинами рвануло. То есть, мы не сразу поняли, что рвануло.       — Ни взрыва, ни огня, — начал перечислять Энди, загибая пальцы на свободной руке. — Больница обвалилась — и всё. Почти. Ещё в спину ветер ударил. Мы чуть не упали. А ты закричал. И совсем отрубился. Как будто и правда под взрыв попал.       Марк сморгнул.       — Но волна…       — Не было никакой волны. — Заметив, что Марк явно собрался спорить, Ал поспешно сунул карты в карман и заговорил чуть быстрее. — Сам подумай, Марк. Если бы была волна, она бы зацепила либо всё живое, либо просто всю округу. Но ничего подобного не было, понимаешь? Больница просто ввалилась внутрь. Ты просто упал в обморок. Кроме этого потерь никаких.       — И вы ничего не почувствовали?       Натянутая ткань, казалось, готовилась вот-вот треснуть. Пронесло, к счастью: Энди, хмыкнув, осторожно опустил Марка обратно на землю и задумчиво потёр подбородок.       — Только твою боль. А что надо было почувствовать?       Разрушающе-мощную волну неконтролируемой чистой силы, хотел было заорать Марк. Но то ли здравый смысл в кои то веки обогнал язык, то ли кратковременная радость исправительного полёта от Энди всё же оказала эффект, но он так и не стал повышать голос. Только устало потёр лоб и понял: а ведь действительно, что могли засечь эти двое?       И у Ала, и у Энди зрительная чувствительность к колдопотокам была слабой, почти нулевой. Они не видели силу и её каналов, только интуитивно угадывали её течение, да и то не всегда. Временами это мешало работе. Но, впрочем, Марк прекрасно понимал, что это нормально. К чему оборотням и экстрасенсам, которые не работали с чистой природной силой, её видеть? То прерогатива энергетических магов.       Вот волна силы и зацепила того, кто единственный мог её ощутить. Остальные же… Как там они сказали? Почувствовали, как в спину ударил ветер? Что же, странно, что они вообще что-то ощутили! Должно быть, чтобы хоть как-то подействовать на их органы восприятия, волна и в самом деле должна была нести в себе небывалое количество силы, которая отчего-то была заперта в стенах старой больницы.       Откуда она вообще там взялась? И что за странный, подозрительно знакомый знак Марк видел до того, как перестал соображать?       — Выглядишь так, будто уже знаешь, что случилось, — негромко подметил Энди. Марк быстро покачал головой.       — Нет, я не… Ничего не понимаю. Я проверял, как легли плетения, которые Рей показывал. Только дотронулся, и больница обвалилась.       — Тогда понятно. — Энди пожал плечами, словно отыскав неожиданно простой ответ на загадку. — Рей же сказал, чтобы ты оставил ловушки для Молний. Ты и оставил. Активировал одну. Случайно. Случился обвал. Жалко, вместо тебя бы тогда Молний придавило. Или убило бы этой твоей волной.       — Вот скажи, ты меня за идиота держишь? — зашипел в ответ Марк и чуть не задохнулся от возмущения, когда не только Энди, но и Ал слегка сконфуженно отвели глаза. — Я бы не стал трогать плетения ловушек! Или вам кажется, я похож на суицидника, чтобы активировать убивающие заклинания рядом с собой? Я просто проверял слабое безопасное плетение! Да, оно мне незнакомо. Но силы в нём было — чуть! А взрывная волна…       — Которой не было.       — …взрывная волна была мощнее, чем все эти плетения вместе взятые! Я не знаю, почему не почувствовал такую силу, не знаю, откуда она взялась в дурацкой больнице, не знаю, почему мирное плетение попыталось меня убить, но… — Марк поймал себя на том, что он машинально чертил пальцем увиденный символ на стене, рядом с которой стоял. Старательно повторял спиралевидные изгибы, отмечал кожей шероховатость тёплого камня и думал о том, что впервые этот символ видел не на стене, а нарисованным на бумаге самыми обычными, непримечательными чернилами.       Ал глянул на него сочувствующе.       — Не переживай так. Это вполне простительная ошибка. Ты же действительно не знал. Да никто не знал, что это твоё «безопасное плетение» так активируется!       Палец замкнул символ. Марк вздрогнул. А правда ли никто этого не знал?       — Почему Рей не пошёл с нами? — глухо спросил энергетик, глядя на обоих напарников так, что они сразу подобрались. Пусть и Ал, и Энди говорили, что по тону Марка нельзя понять, шутит он или говорит серьёзно, всё же в интерпретациях они никогда не ошибались. Вот и сейчас заразились его тревогой, его напряжением, его нежеланием шутить над ситуацией. Шутки кончились в тот момент, как подсказанное Реем плетение подорвало больницу.       Ал растерянно пожал плечами.       — Я не…       — Как, не потрудился сунуть в это нос? Стра-а-анно, Ал, очень странно, — ядовито выплюнул Марк и с потаённым злорадством отметил, как побледнел экстрасенс. — То есть, Рей отправил нас на задание самих, не сказав, зачем и почему, приказал мне наложить плетения, которые изничтожили дурацкую больницу, и… Стой. А насчёт твоего плана он был в курсе?       — Ты о чём? — Надо отдать Алу должное, на деловой тон он перешёл быстро.       — Я спрашиваю, знал ли Рей о том, что в больницу я пойду один, а вы будете на улице развлекать Молний, или он думал, что рядом со взрывоопасными плетениями будем все мы?       Если бы Марка спросили, как пахла беда, он ответил бы — пеплом. Почему-то каждый раз, как под ногами рушилась опора, пепел оказывался тут как тут с того самого дня, как родители Марка погибли в дурацком пожаре. Сейчас пеплом несло так, что, только вдохнув пропитанный им и оттого горчащий воздух, можно стать пассивным курильщиком.       Энди растерянно переводил взгляд с одного напарника на другого и, судя по лицу, ни черта не понимал.       — Ты… — Ал глянул на Марка с подозрением, словно опасаясь, что его безумие заразное. — Ты понимаешь, какими обвинениями бросаешься?       — Я пока ничем не бросаюсь. Просто слишком много совпадений. Или ты думаешь, что Реюшка тоже не знал, как действуют эти плетения? Эти дурацкие плетения, которые он сам же мне показал?! Да он же, мать его, любит знать вообще всё, перед каждым вдохом семь раз думает, непонятно, как не задохнулся ещё, гениальный такой! Не верю, будто он не знал, что случится, если плетения активируются. Я их едва тронул — и сразу эта волна…       — Который не было! — уже настойчивее повторил оборотень.       — Которая была! — рявкнул на него Марк и зло помотал головой. — Нет, серьёзно. Если бы мы все вместе были в больнице, когда я накладывал эти плетения, вы бы пошевелились, случайно что-то зацепили, неожиданно бы поколдовали — и случился бы взрыв. И мы в самом эпицентре. Да, в этот раз вас не зацепило, но только потому, что вы выскочили из зоны поражения. А если бы вы не выскочили? Если бы не успели?       Смотреть в глаза Энди почему-то не хотелось.       Распадись «Громоотвод», «Феникс», весь Минон, Ала бы не слишком сильно зацепило осколками. Парниша был их тех, кому оставалось, куда возвращаться. Нет, по-хорошему Марк его не понимал. У Ала в качестве запасного варианта осталась вполне нормальная, налаженная, спокойная жизнь. Другой была ситуация у Энди. Этот экземпляр с его собачьей привязанностью себе запасного варианта не оставил. Стая-то, надёжная, проверенная годами, созданная буквально у оборотня на глазах, она была здесь, в этом мире и в этом месте. И скреплял её (стаю, хотя, может, и мир) Рей. Замковый, чтоб его, камень мироздания. Который стоит лишь пошатнуть, чтобы привыкший на него ориентироваться Энди потерялся. Марку не хотелось этот камень расшатывать — мало ли, что рухнет на плечи? Но и слепо доверять тому, кто поводов для этого самого доверия давал всё меньше, уже смертельно надоело.       Молчание затягивалось. Ал нервно тасовал карты, пока наконец, словно собравшись с духом, не выдохнул:       — Это бред.       Но бред, в основе которого лежали факты, сразу становился либо бредовой реальностью, либо таким же бредовым совпадением. В тот момент Марк почти захотел поверить в совпадения — и не мог.       — Если бы Рей хотел нас убрать…       — Не говори о том, что он бы придумал способ покруче! Ситуация для него идеальная. Никто, кроме нас, не знает, что его не было на этом задании. А мы уже не расскажем. Всё выглядит, как несчастный случай — нарвались на заклятья-ловушки в городе, что был подконтролен Молниям. Ну чем не конфетка? И всё чистенько, аккуратненько, никто ничего…       Ал поморщился.       — Я хотел сказать, что ему вообще нет резона нас убирать.       Новый щелчок — то очередная неприятная мысль постучалась в черепную коробку.       — Но ведь нам уже один раз намекнули, что мы мешаем.       — Ты считаешь, Рей настолько хочет перемирия? — переспросил Ал как-то совсем тихо.       Теперь суть разговора понял и оборотень. Изумление сгладило животную хищность его черт, сожрало острые линии, стёрло кровожадность из глаз. Теперь Энди совсем как нормальный человек — и этот человек был в ужасе. В таком же ужасе, должно быть, пребывали давно почившие предки-славяне в тот момент, когда из стран заморских припёрся на Русь некий князёк и стал задвигать, что, мол, старые боги, опора мировоззрения людей и единственное, что казалось нерушимым, были неправильными и подлежали немедленной утилизации.       — Вы серьёзно? — отрывисто бросил оборотень и, словно спохватившись, торопливо оскалился. — Рей не мог.       — Рей как раз мог, — буркнул Марк, устало потирая переносицу, — и ты прекрасно это знаешь. Слушайте, всё ведь логично! Реюшка сам сказал, для подписания мировой с него требовали «Громоотвод». В живом виде или в мёртвом? Это мы, кажется, не уточняли? А ведь этот мир нашему святоше ох как нужен! Ещё и знак этот дурацкий…       — Что за знак? — предсказуемо заинтересовался Ал. Вот уж кому только дай фрагмент головоломки! Впрочем, сейчас Марк был почти уверен, что с этой задачкой справится и сам.       Пальцы вновь пробежались по шершавой поверхности каменной стенки, оставляя за собой мерцающий синий след.       — Перед взрывом я видел знак. И он был мне знаком… — энергетик задумчиво нарисовал первое кольцо, второе, стал замыкать странную спираль. Громоотводчики за спиной практически синхронно хмыкнули, и Марк, взглянув на свой «рисунок» со стороны, наконец-то понял, где видел символ раньше. И это воспоминание ему не понравилось.       Первым в памяти вставал и тут же снова ложился мёртвый Витарин. Там этот символ остался, как рубец, чёрным клеймом в точке соприкосновения силовых контуров, которыми и уничтожили город. Он был страшным клеймом, шрамом, что никогда не заживёт, жутковатым напоминанием о ком-то или о чём-то, чего не знал Марк и что, как видно, было прекрасно известно Рею.       Потому что точно такой же символ Марк видел в его настольной книге.       Энергетик решительным взмахом руки стёр только что начарованный им рисунок и повернулся к друзьям.       — Предлагаю Реюшке врезать.       — Перебьёшься, — с неожиданным единодушием огрызнулись эти двое, и Ал задумчиво покусал нижнюю губу.       — Встречное предложение. Надо с ним поговорить.       — А потом — врезать!       — А потом — как пойдёт, — буркнул в ответ экстрасенс и задумчиво огляделся, видимо, вспоминая, где в этом городе было Агентство Телепортации.       Сила, клокочущая в теле, взыграла почти обиженно. И Марк, который и так не мог перестать нервно жестикулировать и переминаться с ноги на ногу, теперь понял: если не наколдовать да хоть что-нибудь, его просто разорвёт. Нет, эти двое, разумеется, порадовались бы. Но сам Марк находил такую перспективу несколько сомнительной и «разрываться» никоим образом не хотел даже для того, чтобы порадовать общественность. Он вообще, так сказать, не очень-то любил соответствовать ожиданиям и надеждам окружающих. В отличие от того же Рея, который любил в мелочах угождать решительно всем.       Он бесил.       Как-то давно почивший (и в тот день что-то особенно не в тему болтливый) Динка подметил: если человек вызывает у тебя хоть какую-то эмоциональную реакцию, значит, тебе на него не наплевать. Кажется, тогда Марк ответил, что, если к самому Дину это тоже применимо, то он то ли ненормальный, то ли чересчур коммуникабельный, потому что уж его «эмоциональная реакция» появлялась в ответ на все живые и неживые объекты двух миров. И в то же время Марк признавал, что мелкий был в чём-то прав. По крайней мере, как бы Рей ни бесил, как бы ни раздражала его плохо приклеенная маска святоши, как бы ни доставали его вечные нотации, всё же Марк до сих пор не уходил от него подальше. И, когда это было возможно, старался сделать так, чтобы никто, кроме него (ну, и Энди, который немыслимым образом везде без мыла влезал) никто не смел даже догадаться, что за снежно-белым светом Реюшки есть что-то ещё, не столь приятное глазу.       Наверное, сам Реюшка понятия не имел, как часто Марк неизвестно почему заворачивал тех, кто в диалоге касался опасных тем.       — Мы разберёмся с этим, — внезапно тихо пообещал Энди, не глядя ни на Ала, ни на Марка.       — С тем, что Реюшка заврался? — бравируя, фыркнул Марк. — Это обязательно! Разберёмся, дадим ему подорожник и разберёмся ещё раз.       — Я не об этом.       — Какая жалость! — ахнул Марк. На сей раз оборотень на него посмотрел, и, судя по тому, что отразилось в зеленющих глазах, видел энергетика насквозь. Марк нахмурился, но всё равно закончил. — То есть у нас наконец-то есть законный повод врезать лидеру, и мы его упустим?       — Именно это тебя и волнует, — иронично заметил Энди.       Марк и ему в такие моменты хотел врезать, честное слово.       — Тебе-то откуда знать, что меня волнует, пушистый? — с угрозой протянул Марк. — В душу мне не лезь. Развелось тут, значит, психологов!       — И не собирался, — клыкасто ухмыльнулся Энди, а затем опустил руку на плечо Марка и уверенно повторил. — Ты меня не слушаешь. Мы со всем разберёмся. Понимай это как хочешь.       Отвечать на это Марк не хотел, потому намеренно замедлил шаг.       Врать себе всё же не получалось. Другим — сколько угодно, эти самые «другие» были, как правило, весьма вислоухой аудиторией. Ну, кроме Энди, тот чуял враньё, эмоции, а ещё, наверное, приближающуюся пропасть и обвал курса валют. Такого не обманешь. Оборотень прекрасно знал: при мысли о том, что Рей действительно мог хотеть их подставить, Марку становилось больно. И воспринималось это не: «Ну, все мы люди, да и без подножек жить скучно», а самым настоящим предательством. Ударом в спину. По больному.       Казалось, Марк снова стоял в зареве бушующего пожара и глотал горький чёрный дым. В этом новом пожаре сгорала вторая, можно сказать, семья, скреплял которую чёртов Рей.       Кто-то потряс его за плечо.       Так, кому тут руки оторвать?       Верно интерпретировав выражение его лица, Ал поспешно сначала отдёрнул, а затем (молодец, понятливый) спрятал руки за спину. И глянул с этаким противным выражением: то ли участливо, то ли виновато, словом, Марк понял, что руки для этого кадра действительно были лишними.       — Мысли мои слушал, да? — кисло осведомился энергетик, и вины во взгляде стало ещё больше. Интересно, а Рей себя виноватым считал? Так, нет, об этом не думать.       — Нет. — Ал хлопнул его по плечу и нервно улыбнулся. — Не было необходимости, у тебя всё на лбу написано. Не нервничай так.       — Да? И что там написано сейчас?       Марк не стал даже менять выражение лица. Только чуть повысил градус презрения, с которым глядел на этого вот нахала. Ал поморщился.       — Нецензурное читать не буду. — И правда, понятливый. — Слушай, пошли. От того, что мы тянем время, ничего не поменяется. Ты только себя выводишь. А надо найти Рея и поговорить. Я думаю, это был несчастный случай. И, пока не подтвердилось обратное, я запрещаю тебе делать такую постную физиономию!       Запрещал он, как же! Марк насмешливо улыбнулся и открыл портал. На самом деле ему и самому хотелось, чтобы всё случившееся было потрясающим по размаху совпадением.

***

      — А Рея нет, — так грустно, словно его отсутствие было проблемой, по размаху близкой к уничтожению одного-двух мелких мирков, сообщила Детта.       О том, что Реюшка этой огневице нравился, знали все, включая самого Рея. То есть не то чтобы это было чем-то необычным: раньше всем, кому не нравился старший Дроссвел, обязательно нравился младший, и наоборот. Разумеется, среди девушек. А среди парней два огнебратика пользовались таким авторитетом, что никто даже зла на них не таил.       На этих двоих вообще нельзя было злиться. Дин предпочитал находиться на короткой ноге со всеми, кто попадал в поле его зрения. Рей очаровывал примерно ту же аудиторию… да фиг поймёт, чем. Лидерской харизмой, наверное. Или чем-то другим, что заставляло глядеть на него, как на какую-то икону.       И в этом была ловушка. Рея любили просто слишком. Он был кумиром — а кумира ни в чём подозревать нельзя. Если подумать, то у купающегося в лучах всеобщего обожания Дроссвела была уникальная возможность делать всё, что угодно, при этом оставаясь на виду.       Нет. Нет, нет, нет. Ал прав, панику следовало отставить в долгий ящик. Рей не мог… А даже если и мог! Марк что, не мог побороть какую-то тоску из-за чьего-то там предательства? Три раза «ха»! Он справился даже с собственным страхом перед проклятьем, так что…       Хотя, если подумать, то справиться с этим ему помог именно Рей. Как и практически со всем, за что бы Марк ни брался. «Рей» и «помог» — эти слова были, мать его, синонимами на Миноне.       Марк растерянно потёр переносицу.       — Так, — сказал он только, чтобы чем-то занять паузу. Детта глядела на него любопытно. — А когда вернётся?       — Сказал, будет максимум к утру. А что? — Ну да, какая она была бы девушка, не задай этого вопроса?       Марк медово улыбнулся.       — Когда даже такие вещи можно будет свободно обсуждать с кем угодно, у «Феникса» настанут светлые времена, крошка, — как можно ласковее улыбнулся он, искренне желая девчонку поскорее от кабинета Рея спровадить.       Строго говоря, обращение «крошка» от него было несколько преувеличенным, так-то с Деттой они были одного роста. Но девушкам такое вроде как нравилось — вот и эта улыбнулась в ответ (и почему с Меллой такое не работало?) и бодренько удалилась.       Энергетик облегчённо выдохнул и привалился спиной к двери в кабинет. А потом поднял голову, взглянул на напарников и неожиданно понял, что они выглядели жалко. Все втроём. Стояли под дверью, как провинившиеся детки, что только начинали робко строить логические цепочки, боялись собственных выводов и, поджав уши (хвост, гордость — что имелось, то и поджималось), бежали к старшему, чтобы он снова всё им объяснил или запудрил мозги привычным сладким дурманом.       — Как насчёт менее постных физиономий? В ваших лицах и так вряд ли хоть кто-то может найти что-то привлекательное. А уж когда на них такое стрёмное выражение…       — Тебя именно это сейчас волнует? — хмуро поинтересовался Ал, усаживаясь на подоконник. Право слово, если он сейчас возьмёт карты…       Взял.       — Да. — Марк глядел, как методично порхали эту дурацкие картонки в руках экстрасенса, и злился, сам не зная на что. — А ещё меня волнует, что мы ничего не знаем. И что Реюшка, как придёт, будет давить именно на это. Спорим, он скажет, что «мы ничего не знаем» и «не понимаем» не меньше десяти раз?       Спорить они почему-то не захотели.       — А если мы и в самом деле чего-то не понимаем? Мне не нравится, что ты цепляешься за худшее. Этот дурацкий взрыв может и не означать, что нас хотели, как ты выразился, убрать. Ты же так быстро пытаешься объявить Рея… — Ал замолк.       — Предателем, — ласково подсказал Марк. — Развивай в себе привычку договаривать, раз начал.       — Только когда ты сам разовьёшь привычку не увиливать от темы.       Молодец. Марк почти гордился им первые секунд тридцать. Всё же Ал так редко показывал характер, что можно было уверовать в полное его отсутствие.       — Я не цепляюсь за худшее. Просто выбираю самый правдоподобный вариант. Есть другие — но они не намного лучше, не обольщайтесь. — Это же не самовнушение, да? Марк уже прочитал в какой-то умной книжке, что за чертой, после которой начиналось самовнушение, кроме него самого помещались только отчаяние и безумие — иначе говоря, вещи, что место себе найдут решительно везде, в любую щель смогут втиснуться, только дай повод. Нет, пожалуйста, только не самовнушение. — Смотрите. Взрыв был?       Ал с Энди переглянулись.       — Технически…       — Я тебя сейчас ударю.       — Хорошо, сделаем вид, что ты не сумасшедший, и взрыв действительно был, — сдался Ал, но как-то так, что становилось ясно: убедить его не получилось.       — Взрыв был, — с нажимом повторил Марк, и эти двое лишь подняли руки в знак своей капитуляции. — Причём случился он после того, как я взялся за одно из его якобы дружелюбных плетений. Тут сразу возникает вопрос: почему Рей соврал? Если бы он сразу сказал, что это плетение-ловушка, и трогать его нельзя, я бы и не трогал! — Они снова переглянулись. И это — командное доверие? Марк вот напарникам доверял! Всем, кроме Рея. И, если подумать, с недавних пор — кроме Ала… — Правда не трогал бы!       Энергетик замолк.       И как никогда ясно понял, что, если бы кто-то спросил у Ала, Рея или даже Энди, кому из отряда не доверяют они, каждый назвал бы его имя. Той самой идеальной команды, в который каждый умрёт за каждого, подставит спину в бою и в быту — её же просто не существовало. Был сам Марк, который в любой момент мог — и временами хотел — уйти. Был Энди, который готов был защищать всех просто из-за своей собачьей преданности. Но, если подумать, дай ему выбор, помочь Рею или спасти весь остальной «Громоотвод», Энди выбрал бы первое, не задумываясь. Для него команда выглядела, как «я, Рей и ещё какие-то люди, за которыми Рей просил приглядывать». Был Ал, новичок, от которого никто не знал, чего ждать, и который, честно сказать, хорошо смотрелся за плечом у Рея в кабинете, по уши закопанный в бумаги и расчёты, но никак не в «Громоотводе» на поле боя.       И Рей. Который скрывал от них почти столько, сколько положено лидеру — и в разы больше, чем положено другу.       Марк никогда о таком не задумывался. И сейчас жалел, что мысли свернули не туда. Потому что это, чёрт, действительно оказалось больно — понимать, что вторая семья оказалась плохо склеенной моделькой, опорой которой служило его собственное воображение да враньё Рея. Так себе фундамент.       Пожар разгорался.       — Я специально выбрал безопасное плетение для проверки всего каркаса чар, — упрямо продолжил Марк, сжимая кулаки. А эти проклятые, невозможные, раздражающие эмпат и телепат наконец-то перестали переглядываться, посмотрели на него внимательно. Подумать только, надо всего лишь мысленно взрезать себя на части, чтобы его словам начали доверять! Какие, по сути, мелочи. — И оно взорвалось. Тут есть несколько вариантов. Либо Рей надеялся, что мы, думая, что плетение безопасно, случайно его заденем и взлетим на воздух — тут мотив очевиден. Убрать нас, сдать остатки старой знати, заключить перемирие. Но, — он издевательски кивнул Алу, и тот поморщился, — раз наш высший разум приказал не подозревать худшего, подумаем дальше. Это плетение могло предназначаться не нам. Тогда снова вспоминаем вопрос первый: почему Рей нам соврал насчёт плетения? И выдвигаем второй вопрос: а кому он тогда яму-то рыл, раз не нам?       — Молниям? — сумрачно предположил Ал.       Судя по всему, ему не нравилось, что Марк взялся выстраивать логические цепочки. Может, считал, что у энергетика было для такого мозгов маловато, то ли не хотел упускать пресловутую пальму первенства в этом деле. Так или иначе, Марку было на его мнение плевать. Ал сейчас раздражал даже больше, чем обычно.       Человек, которому хотелось стереть с губ улыбку, даже если он не улыбался.       — О, а ты у нас всегда надеешься на лучшее? Сошлись пессимист и оптимист? — издевательски поинтересовался Марк и снова развёл руками. — Ладно. Хорошо. Молниям! Мне этот вариант тоже нравится: ну всё вот сходится, кроме мотива. Ну, и того ма-а-аленького факта, что в таком случае Рей мог вообще не таиться, а поделиться с нами задумкой. К чему тут врать? Сказал бы: «Парни, хочу, чтобы пара нахалов взлетела на воздух» — я бы первый ему помог! Думаем дальше. Кроме нас в городе были ещё фениксы. Если Рей хотел, чтобы мы якобы переделали заклятья Молний на наши, безопасные, люди пошли охранять больницу, да там бы и взорвались…       — Бред, — лаконично высказался Энди, барабаня пальцами по подоконнику безо всякого ритма. Неизвестно, то ли ему медведь на оба уха наступил, то ли на это как-то влиял тот факт, что эти самые ухи имели обыкновение временами менять форму и строение. В любом случае, от занятий музыкой оборотню явно стоило воздержаться.       — О, ты тоже так думаешь?       — Конечно. — Энди всё-таки прекратил барабанить по подоконнику и по нервам Марка и чуть ссутулил плечи. — Почему ты думаешь, что Рей хотел кого-то убить? — Он замолчал, явно переваривая такое длинное предложение, и глянул на Ала, как утопающий — на спасателя.       И экстрасенс не подвёл, сразу подхватил практически потерянную оборотнем мысль:       — Может, Рей хотел именно уничтожить больницу, но не людей. От этой твоей «взрывной волны», — Марк готов был убить его за явный сарказм, — никто не пострадал. Может, она была направлена только на здание? На одно здание, Марк! У соседних домов даже штукатурка не послезала — много ты видел настолько аккуратных, просчитанных взрывов? Или, может, целью была даже не больница, а что-то другое. Я не знаю. И ты не знаешь. Только Рей.       — И это вызывает третий вопрос, — злорадно закончил Марк. Ал нахмурился, но спорить не стал. — Если Рею что-то было нужно, и он не хотел никого убивать, если речь шла о разрушении всего одного здания или подобной дребедени — почему он сделал из этого тайну? Ведь он постоянно от нас закрывается, делает что-то у всех за спинами — по-вашему это правильно? Ищи сколько хочешь, Ал — в любом варианте выходит, что Рей что-то скрывает. И пока мы не знаем, что, до тех пор у нас будут лишние жертвы, ошибки по незнанию, такие вот конфузы, как с этой дурацкой больницей и споры ни о чём. И до тех же пор мы будем выглядеть дураками. Если вы со всем этим согласны — пожалуйста! Валите. Я поговорю с Реюшкой сам. А вы можете продолжать восторженно пищать и подставлять уши каждый раз, как он ставит лапшу вариться.       — Он о чём? — недоумённо поинтересовался Энди, и Ал тяжело вздохнул.       — Не бери в голову. — Он спрыгнул с подоконника и подошёл чуть ближе. Рисковал, между прочим, особенно учитывая то, как Марку хотелось побить его головой о ближайшую стенку. Признаться, давно хотелось, уже две недели как, но он сдерживался. Вот только сейчас нервы уже сдавали.       Марк прищурился и шагнул в сторону, перекрывая дверь в кабинет Рея.       — Что-то часто ты в последнее время решаешь, кому что брать в голову, а что — не брать.       Энди глядел на них со вполне понятным недоумением. А вот Ал, умница, сразу всё понял и заметно побледнел.       — Т-ты это о чём? — Сыграть в недоумение у экстрасенса ну совсем бы получилось, не дрогни голос в самом начале.       — Я это о твоей отвратительной привычке бросать гипноз на всё, что движется, и двигать остальное.       — Но… — судя по выражению лица, Ал действительно растерялся и даже карты тасовать перестал. — Ты же не должен этого помнить! Ты снял гипноз?       Энди, заподозрив неладное (или, что вероятнее, уловив в эмоциональном фоне Марка стойкое желание убивать), подошёл поближе.       Порой Ал слишком громко думал. Контроль у экстрасенсика был ни к чёрту, опыт и того хуже. Здравая идея Ала наладить со всем отрядом «протоптанные» каналы магической связи, чтобы телепатия срабатывала максимально чётко и быстро, была всем хороша. Кроме одного: если Ал не мог удержать себя в руках, его мысли запросто могли расслышать Марк и Энди. Надо ли говорить, как Марк напрягся, когда однажды расслышал от Ала слово «гипноз», которое удивительно хорошо легко на подозрения Марка?       И надо ли говорить, сколько сил энергетик бросил на то, чтобы расшатать и скинуть эту мерзость? Гипноз спал, и Марк надеялся, что целиком. С болью, галлюцинациями и слабостью, но спал, и память вернулась. Но Марк злился не из-за тех нескольких часов припадка, который настиг его в момент, когда контролирующее плетение этого экстрасенса-недоучки начало самоуничтожение. Нет, вот уже который день Марк, до того настроенный довольно мирно, бесился при виде Ала оттого, что тот посмел ему внушить.       За кошмары, которые так и не прекратились даже после того, как гипноз спал. За то, что он вот так запросто взял и, не задумываясь, по кирпичикам разобрал ту стенку терпения и отстранённости, которую Марк так долго возводил между собой и Кровавой Клятвой. За то, что экстрасенсишка вообще откуда-то отыскал у себя право забираться кому-то в сознание и менять там всё по своему усмотрению.       — Ага. Твоими молитвами…       Ал вспыхнул.       — Я и сам собирался снять его с тебя!       — Две недели? — насмешливо переспросил Марк и недобро усмехнулся. — У вас с Реем есть что-то общее. Держу пари, он тоже начнёт вещать, что что-то там собирался нам рассказать. Пару месяцев как — или больше, какие мелочи!       — Вы же не будете сейчас ссориться? — тихо уточнил Энди.       — Не будем.       — Да? — искренне обрадовался Ал. Взгляд у него был виноватый, но к вине подмешивалась искренняя радость от того, что разборка то ли отсрочена, то ли и вовсе отменена.       Рано расслабился.       — Да, — мрачно подтвердил Марк и поиграл ножичком. — Знаешь, почему? Потому что в команде у нас только один неуравновешенный псих, который не умеет слушать других — и это ты, Ал. А разбираться с такими себе дороже. — Ответить не он дал, широко распахнул дверь кабинета и мрачно кивнул на него в подобии приглашающего жеста. Правда, едва только Ал шагнул вперёд, как Марк поймал его за плечо. Во второй был нож, остриё которого царапало экстрасенсу кожу на щеке. — И если ты ещё хоть раз решишь кинуть на меня гипноз, я вырежу тебе глаза. Усёк?       Вот что значит — плохая репутация. Марк, пусть не умел читать ни душ, ни мыслей, ни эмоций, всё же прекрасно понял: ему поверили. И это к лучшему.       Теперь бы с Реем разобраться так же просто!..

***

      Отсутствие Дроссвела затянулось почти на шесть часов. За это время Ал весь издёргался, Энди помрачнел так, что чуть было не начал поглощать свет, а Марк искренне возжелал этих двоих прибить. И потому звук шагов в пустом кабинете стал спасением для них обоих от, несомненно, страшной смерти. Рею, правда, повезло меньше.       Он ещё порог не переступил, а Ал уже телекинезом захлопнул дверь у него за спиной. И, что сразу привлекло внимание, то ли от громкого звука, то ли от неожиданности, то ли ещё почему, но их пресвятой лидер вздрогнул.       Марк скрестил руки на груди.       — Ну приветик. Мы вернулись.       Удивлённо сморгнув, Рей пожал плечами и, проходя мимо Марка, кажется, совсем страх потерял и потрепал его по волосам. Остро захотелось сломать ему руку. Помешало не человеколюбие, а тот факт, что Марк удивился настолько, что даже не среагировал сразу, а когда пришёл в себя, время уже было упущено.       — Ага, и выглядите так, будто устраиваете мне засаду. — Рей на мгновение обернулся, чтобы глянуть на одинаково хмурые лица Ала и Энди. — Что-то пошло не так?       Может, он прочитал это по весьма «говорящим» выражениям физиономий громоотводчиков. Но Марка всё равно больно укусила такая проницательность. И он, шагнув вперёд, оперся руками о стол и глянул Рею в глаза, искренне стараясь, чтобы тот не заметил в нём желания убивать и чего-то, до боли похожего на постыдный страх.       — А мне вот интересно, как давно ты догадался, что «что-то пошло не так»: когда увидел нас? Или знал, что будут эксцессы, намного раньше?       Рей чуть сощурился.       — Что?       Он не отводил взгляда, смотрел прямо и почти с упрёком. Так, что Марку и самому неожиданно захотелось отвернуться и выйти из кабинета, как всегда приняв на веру его ледяное спокойствие и непрошибаемую честность, которую Реюшка столь усиленно демонстрировал. Серые радужки напротив выглядели бурей, уже созревшей в громаде стальных туч и готовой вот-вот обрушиться на землю. Выходить с бурей один на один глупо и нелепо, её неотвратимое приближение порождало где-то в глубине личности желание скрыться за стенами, защититься, спастись, но никак не выходить в чисто поле с копьём, чтобы проткнуть наступающую тучу.       Подлая, подлая природная магия! Из-за неё любой разговор с Реем казался проигранным с самого же первого взгляда глаза в глаза. Ведь нельзя же спорить с бурей, со стальными тучами, с проклятущим огненным смерчем?       Ведь чёртов Рей ничего и не делал! Только сидел и смотрел. Смотрел так, что Марк чувствовал себя пойманным в ловушку, запертым за сплошной пламенной стеной, за которую не перебраться. Он сам себе казался номером два. Неоспоримый же лидер сидел напротив и (вот уж в этом можно не сомневаться!) готов был, как обычно, запудрить им всем мозги, снова выйти из пожара, даже не пропитавшись запахом дыма.       А Марк неожиданно почувствовал себя обгоревшим в этом самом пожаре. Но лицемерить он учился у лучших. И теперь, глядя этому самому «лучшему» в глаза, энергетик только стиснул кулаки и глухо приказал:       — Сядь.       На мгновение казалось, что Рей рассмеётся ему в лицо. Но потом Дроссвел неожиданно сам отвёл взгляд и неторопливо опустился в своё кресло.       С таким, мать его, видом, будто делал им всем одолжение!       Говорить оказалось сложно. Марк не знал, что сказать. Не знал, как сказать. Не знал, стоило ли вообще выяснять эту проклятущую правду, или стоило снова закрыть глаза и ждать новой… подлости?       Если даже Рей был способен на такую подлость, то с этим миром всё понятно. И доверять больше некому. Марк не хотел этого признавать, но сейчас ему безумно хотелось, чтобы все их подозрения оказались беспочвенными и глупыми. Потому что утратить веру ещё и в Рея — нет, это было слишком даже для Марка.       — Мы недавно были на задании.       Рей криво усмехнулся.       — В курсе. Я вас туда отправил. Ближе к делу, Марк, ты меня пугаешь.       — Так вот, после того, как мы закончили с больницей, я заходил туда ещё раз, проверить, как легли плетения…       — То есть сделал то, что я категорически запрещал. — Если он сейчас постарался бы сделать вид, что это они сами во всём виноваты, Марк за себя не отвечал. — Ещё новости?       — А новостью будет считаться, что больничка взорвалась, или ты это заранее знал? — как бы невзначай поинтересовался энергетик.       И — да! — на мгновение, всего на одно, выражение лица Рея изменилось. Правда, вместо тревоги там появилось что-то, до странности похожее на облегчение и торжество. Да и позже Дроссвел в каменную статую играть не стал, а даже нашёл в себе достаточно наглости, чтобы разулыбаться.       — Великолепные новости! — Знать бы ещё, отчего он так обрадовался. Впрочем, Рей тут же глянул на свой отряд уже серьёзнее. — Пусть мне и не нравится, что вы нарушаете мои запреты. Я просил вас не лезть в больницу как раз на такой случай — вы решили сделать наоборот из чувства противоречия, или просто с вашей памятью все распоряжения лучше записывать?       Ещё и издевался!       — С памятью как раз-таки всё хорошо. — Марк сделал вид, что припоминал чужие слова. И, в один момент просияв ясным солнышком, упёр руки в бока и стал нараспев цитировать: так издёвка в голосе слышалась ещё лучше. — А? Не-е-ет, это безопасные охра-а-анные чары. Не думаю, что от них будет особая польза, разбиваются они легко. Но зато плетения для них так удачны! Всего-то вывернуть один силовой контур, и ловушка Молний станет защищать от самих же Молний. Так что не будем изобретать что-то сверхсложное, ограничимся минимальными изменениями, которые сложнее засечь… Я ничего не перепутал, Реюшка?       Тот сдержанно кивнул и с тоской взглянул на часы, словно подсчитывая, сколько времени займёт выяснение отношений. И вот это уже было оскорблением. Марк, злой донельзя, чуть было не высказался. Но вовремя был осажен сумрачно-молчаливым оборотнем:       — Держи себя в руках. Мы пришли поговорить. А не снимать друг с друга головы.       — Что, кстати, радует, — незамедлительно отозвался Рей и ободряюще (да чтоб его!) улыбнулся. Улыбался он прямо-таки обезоруживающе и глаз не отводил. Наивные детишки, особенно детишки с Земли, терялись от этого на раз. А всему виной дурацкие сказки, свистящие в уши, что «правда глаза колет» и «лжец не выдержит взгляда честного человека»! На самом деле это так не работало. «Честный» (а такие бывают?) человек, когда начинал выяснять отношения, всегда чувствовал себя откровенно по-дурацки, смущался, злился — лжецы же, как правило, предпочитали над собой работать и мимикой владели так, словно у них в ящике стола диплом ГИТИСа с отличием лежал. — Слушайте, вы ведёте себя так, словно вам что-то очень не нравится. И я никак не пойму, что именно. То, что взорвалась больница?       Судя по всему, кто-то из тех двух бесполезных идиотов, что стояли у Марка за спиной, покачал головой. Потому как сам энергетик не двинулся, а Рей продолжил, как ни в чём ни бывало, словно уже получил ответ на свой вопрос:       — Тогда я не представляю, что вам так не по душе. Или вы просто решили поболтать со мной в середине ночи? Я, в общем-то, не против, но давайте всё же не сегодня? Устал безумно.       Он потянулся и даже позволил себе откинуться на спинку кресла. Эффект это произвело нешуточный: обычно Рей всегда держал идеальную осанку.       Марк поспешно обернулся и вскипел: Энди уже кивнул и, явно собираясь «вернуться поговорить завтра», повернулся к двери.       — А ну стоять!       Оборотень оскалился. Рей тяжело вздохнул и снова сел ровно.       — Смотрю и никак не пойму, у кого именно ко мне претензии: у вас всех, или только у тебя, Марк. — Иногда энергетик думал, не было ли его имя на одном из минонских языков каким-нибудь страшным оскорблением: с такой характерной экспрессией Рей его порой произносил.       — Никаких претензий. — А экстрасенсу-то пора бы язык вырвать: так не к месту он влезал. — Просто хотели кое-что у тебя спросить.       — Вот и я всё жду, когда же вы спросите, — улыбнулся Рей и снова с тоской покосился на часы.       — Почему ты не сказал, что то заклятье опасно? — Ал краем глаза покосился на Марка, вздохнул и продолжил. — Нам сильно повезло, что мы среагировали. А могли бы и не успеть, тем более если бы оказались в больнице все вместе. По незнанию зацепить якобы безопасное плетение — и исчезнуть вместе со зданием.       — Оно бы не взорвалось, если бы вы, как я сразу сказал, зачаровали больницу, ушли и больше туда не возвращались.       Ну вот. Точно собирался сделать из них виноватых. Марк уже собрался было снова вступить в бой, прекрасно понимая, что легковерному Алу такого недо-аргумента хватит. Но, как ни странно, экстрасенс лишь покачал головой и заметил ещё мягче:       — Ты уходишь от ответа. Я спрашивал, почему ты сразу нам не сказал, что заклятье опасно. Ты же знал, что оно взорвётся, да?       — Такая опасность была, — с заметной неохотой отозвался Рей и растерянно простучал заводной мотивчик по столешнице. — Но шанс был настолько маленький… И не смотрите на меня так. Действительно, не подумал. — Выражение лица у Дроссвела стало насмешливым. — Надо было предупредить о том, чего-скорее-всего-не-случится. Да, наверное, я сильно сглупил, когда не стал бить тревогу из-за этой одной тысячной процента вероятности, а всего лишь сказал, чего не надо делать, чтобы взрыва точно не произошло. Будем надеяться, что хотя бы после этого вы научитесь точно выполнять мои распоряжения. Что-то ещё?       — То есть вот так просто? «Сильно сглупил»? — иронию скрыть Марк даже не попытался. И это сработало — Рей нахмурился, при этом не до конца убрав эту проклятую улыбочку, а только чуть снизив градус тепла в ней. — В первый раз на моей памяти. Обычно ты перестраховываешься. Раз, два, три — сколько потребуется, чтобы у окружающих совсем сдали нервы. А тут — взял и сглупил? Очаровательно, Реюшка. И, главное, как правдоподобно! А почему ты, кстати, с нами не пошёл?       Рей смешливо вскинул брови.       — Подумал, что с таким простым заданием, как «переделать чужие заклятья в пустой больнице», вы и сами справитесь. Хотел вообще одного Марка отправить, потом, правда, решил, что с его страстью к приключениям лучше прикрыть. А какие ещё есть варианты?       — Ну, например, такой. — Давно же Марк не прилагал столько усилий, чтобы оставаться спокойным! Иллюзорная кровь с его рук и горла уже успела натечь в приличную лужицу, перепортила ковёр и отвратительно, влажно хлюпала при каждом движении. Воздух в крохотной комнатке успел пропитаться ей до отказа и теперь казался чуть солоноватым. Монотонный стук капель вёл бесконечный обратный отсчёт. Каждый до противного громкий «кап» — новое уничтоженное нервное окончание. — Кому-то прямо до противного хочется перемирия.       Рей перестал улыбаться.       — Переми… что?       — Сам подумай, — снова влез Ал и заговорил чуть тише, словно пытаясь успокоить, — ты никогда нас не отпускал работать самих. А тут — отправил, не сказав, почему. Чётко объяснил, какие плетения наложить обязательно, и даже объяснил, какие из них безопасны, а какие лучше не трогать. И полтора часа спустя одно из, кстати, «безопасных» заклинаний берёт и взрывается — что нам ещё думать?       Их святоша выглядел таким потрясённым, что Марк… сильнее насторожился. Он знал Рея уже больше года. Не так много, но достаточно, чтобы понять: свои настоящие эмоции тот предпочитал держать в себе. То, что Рей показывал людям, было очередным взвешенным решением, гениальным планом, и у него имелась своя цель. Расположить к себе, вызвать сострадание, отвлечь, заставить поверить. Когда этот Дроссвел начинал вести себя так по-человечески, Марк настораживался и искал подвох.       — И вы считаете… — медленно, словно преодолевая некое сопротивление, начал Рей, — что это я таким хитровыдуманным образом решил вас убить?       Воздух нагревался.       — Не обязательно нас, — вынужден был согласиться Марк. — Там же «Тени» за эту больницу отвечали, так? Я бы не удивился, отдай ты им приказ: «Дождитесь, пока громоотводчики установят ловушки для Молний, а потом идите в больницу и занимайте позиции». К тому же, ты, кажется, с «Тенями» в контрах был…       Рей нетерпеливо помотал головой.       — Совпадение.       — И то, что больница взорвалась, тоже?       Рей улыбнулся, но как-то не слишком радостно.       — А это — совпадение совсем феерическое!       — Да? Как и то, что на стене этой больницы был знак?       — Какой именно? — То ли Рей действительно ничего не понимал, то ли удивительно удачно прикидывался дурачком. Обычно Марк в такое не лез, но сейчас вынужден был разбираться.       — О, это замечательно, что ты спросил! — сообщил Марк до того сладким тоном, что Рей заметно поморщился. — Разрешаешь? — Он потянулся к его книжному шкафу.       Рей не пошевелился, но за движением руки Марка, что оглаживала корешки книг, следил цепко.       — Да тебе же бесполезно что-то запрещать. Бери.       Марк ухмыльнулся и уверенно потянул один из самых толстых талмудов в вычурной обложке. Фон её был чёрным, правда, чтобы черноту эту разглядеть, требовалось обладать стопроцентным зрением, так тесно переплетались лежащие поверх неё объёмные узоры. Золотая краска чуть послезала с них, сразу показывая, что книга была читаная-перечитанная. Но при этом догадаться, каким именно был узор раньше, не представляло труда. Книгу украшала выполненная в виде золотой цепи многократно повторяющаяся надпись: «Пусть прошлое работает на нас».       Обычно Рей свою «Историю Империй» никому не давал: слишком любил конкретно это дорогое, коллекционное издание, хотя вообще-то особой страсти к собиранию таких вот бумажных красавцев Марк за ним не замечал. Но теперь случай был особый, так как Рея никто и не спрашивал, да и Марку нужна была именно эта книга.       Талмуд оказался ещё тяжелее, чем Марк думал. Энергетик вообще с усилием держал книгу на весу, а уж когда потребовалось её открывать и листать, вообще думал, что взвоет. Рей, впрочем, наблюдал за ним с тем самым презрительным интересом, что так подходил любому дворянчику. Хотелось треснуть его книгой по лицу, плюнуть на всё и действительно уйти. Но вместо этого Марк старательно просматривал плотные, ярко иллюстрированные странички, пока не нашёл нужный раздел.       Знак отыскался на первой же его странице. Три кольца и спираль, между которыми едва угадывались крохотные треугольники — не самый броский дизайн, неудивительно, что Марк так долго не мог его вспомнить. Рей же глядел на стоящего с книгой в руках энергетика скучающим взглядом. Энди с Алом любопытно заглянули через плечо и Марк едва удержался от того, чтобы не врезать и одному, и второму локтем.       — Нашёл что-то интересное?       — Ага. — Книга тяжело рухнула на стол. Рей поморщился, но послушно заглянул в неё. — Этот знак.       Ответный взгляд Дроссвела был до краёв наполнен издёвкой. Марк ожидал чего угодно: насмешки, ругани, оправданий. Но только не того, что Рей откинется в кресле и с претензией скажет:       — И?       От этого тона Марк буквально почувствовал себя безнадёжным идиотом.       — Что «и»? Ты можешь ответить, что это такое, или нет?       — Конечно, могу. — Рей придвинул к себе книгу и задумчиво глянул на изображение. — Это юна. Имперская юна. Основной элемент герба Азатонской Империи.       Марк едва не взорвался.       — Какое отношение фиг-знает-сколько-лет-назад-распавшаяся-империя имеет к дурацкой больнице в Мариинтэрде?!       — Мариинтэрд был основан как колония азатонцев, — скучающим тоном заметил Рей и (Марк готов был поклясться в этом!) глянул с насмешливым вызовом. Так матёрый и очень опасный зверь мог бы смотреть на гавкучего щенка, что припёрся, непонятно на что надеясь, отжимать добычу. — Кто бы мог подумать. Раньше я давал вам уроки магии, теперь — истории…       — Рей, снова говорю, не зли меня, больше уже некуда, — зашипел Марк, но снова отвёл взгляд, когда Рей прямо посмотрел на него. — Ты же не хочешь сказать, что и чёртов Витарин когда-то был дурацкой колонией азатонцев?       Выглядел Дроссвел так, словно отчаянно и безнадёжно старался не заржать. В глазах у него прыгали чертенята.       — Ты не поверишь…       — В том-то и проблема, Реюшка, в том-то и проблема. — Знак смотрел со страниц книги почти с той же насмешкой, что и проклятущий Рей. И кто бы объяснил Дроссвелу, что больше всего они, все трое, хотели ему поверить! Ему нужно было всего лишь поговорить, объясниться, ответить не на все, но хотя бы на парочку кусачих вопросов — остальные отпали бы сами. Но ведь нет же! Рей молчал и наблюдал за попытками Марка загнать его в угол, а если и раскрывал рот, то лишь за тем, чтобы уколоть, ужалить, отбросить — в «угол» ему, кажется, не хотелось. — Я тебе не верю. И остальные — тоже. Разве ты не понимаешь, что должен…       Рей сцепил руки в замок.       — Что и кому я должен, Марк? Я ответил на твой вопрос.       — Не слишком правдоподобно.       — Мне нужно отвечать так, как есть на самом деле, или так, чтобы вы поверили?       — Я верю, что совпадения случаются, — негромко начал Марк и нехорошо, предупреждающе улыбнулся. — Но когда вся твоя «правда» только из них и состоит, да и выглядит так, что лишь безнадёжный идиот в неё поверит, я начинаю испытывать определённые сомнения. Мы все не в том положении, Рей, чтобы ты мог себе позволить «сглупить», «не подумать» или «не предупредить, потому что шанс мал»… И уж тем более сейчас ты не в том положении, чтобы продолжать уходить от ответов. Ладно! Хорошо. Имеешь право. Каждый сам решает, когда надо, а когда не надо отвечать на вопросы о себе самом. Но ты молчишь — или прикидываешься идиотом — и во всех других случаях. Настолько не доверяешь?       Тяжело вздохнув, Рей в очередной раз сделал вид, что сдался, и ответил:       — Я доверяю вам.       — Да? Хорошо. Тогда давай проверим это.       — Погасни моё Пламя, — простонал Рей и глянул на столешницу таким взглядом, словно примеривался, куда лучше удариться головой. — Ну давай. Хотя я вообще не представляю, как ты собрался…       Не давая ему договорить, Марк сразу рубанул с плеча:       — Ты сказал, что догадывался, что больница может взорваться. Как? И что вообще дало такую силу взрыву?       Стоящий рядом Ал тасовал карты с такой скоростью, что взгляд не мог рассмотреть ни одной из хаотично мелькающих картинок. Энди напрягся, как перед прыжком.       Рей вздохнул и покачал головой.       — Я не могу ответить на этот вопрос.       — Конфиденциальная информация? — осклабился Марк.       — Не то чтобы… Я не совсем уверен в ответе.       Отец Марка называл это состояние «заврался». В какой-то момент любой человек, если за душой у него лежало действительно многое, начинал путаться, что, кому и когда он мог говорить. Сейчас чувство было таким, словно Рей как раз заврался, потому что логики в его словах Марк так и не увидел. И, судя по непонимающему выражению лица Ала, их золотой мозг тоже остался в недоумении.       — Но ведь как-то ты узнал о том, что взрыв возможен. И даже просчитал его вероятность. — Боже, опять «просчитал». Марк начинал это слово, особенно в исполнении Ала, ненавидеть. — И теперь говоришь, что не знаешь, что вообще должно было взрываться? Кстати, если ты этого не знал, на основе чего ты расчёт проводил? Ты же понимаешь, что без таких данных мог сильно ошибаться насчёт вероятности взрыва?       Рей молчал. Марк решил зайти с другой стороны.       — Так. Хорошо. Давай тогда так. Зачем тебе нужно перемирие?       — Нужно было, — моментально вскинулся Рей и поспешно замолк. Марк не стал даже спорить.       — Как угодно. Зачем тебе нужно было перемирие?       По виску стекала капля пота. Не от напряжения, от жара: температура в комнате подскочила. Или не в комнате, а лишь вокруг Рея. Марк же стоял достаточно близко, чтобы вдыхать этот текучий жар чужого негодования и бессильной злости.       Вот в такую эмоцию он верил.       — Я… — Рей тяжело вздохнул и обрубил. — Я не могу ответить на этот вопрос.       — А на что ты можешь ответить? — не выдержал энергетический маг. Энди поморщился и явно хотел его остановить, но Марк уже оседлал волну. — Зачем было городить тайну из заклятья, которое ты мне показал? Почему не предупредил о его опасности? С чего это ты выглядел таким довольным, когда услышал, что больница взорвалась: в лотерею резко выиграл? С какого перепугу ты делаешь вид, что не понимаешь нашего изумления от твоей идеи с перемирием, если сам же говорил, что «принципиально не желаешь иметь никаких дел с теми, кто убил твоего брата»? Почему делаешь тайну из каждого своего решения? Отчего выглядишь ещё дерьмовее, чем обычно, хотя вроде как ситуация у «Феникса» начала исправляться, и тебе больше не нужно убиваться в этом долбанном кабинете? Ты хоть на один из этих вопросов ответить можешь?       Дроссвел молчал.       — Ох. Здорово, — не удержался Марк. — Кстати, мы говорили о доверии, если ты ещё не забыл. Попробуем снова. Какие у тебя планы на «Феникс»? Далеко на годы вперёд забегать не будем, конечно. Возьмём период пооптимальнее. На ближайшие два-три месяца хотя бы?       — Кто-нибудь понимает логику этого вопроса? — нервно хохотнул Рей и обвёл взглядом комнату. Но тишина в ней стояла гробовая, и Дроссвел нарушил молчание сам, обратившись напрямую к Марку. — Остальные я хотя бы понимал. Но почему ты спрашиваешь о…       — Я спрашиваю, потому что даже представить не могу, чем ты занимаешься, — огрызнулся тот, и Рей нахмурился. — Никто в целом мире не знает о твоих планах. Ты сторговываешься с Молниями, причём, кажется, согласен на совершенно дикие цены…       Рей схватился за голову.       — Сколько раз мне повторить, что тема перемирия закрыта? Вы были против него — я прекратил общение с Молниями.       — Доказать можешь?       Ответом послужил гневный взгляд.       — Ты думаешь, у нас всё задокументировано? Чтобы предъявлять всем интересующимся и в суде, если кто-то нарушит условия?       — Значит, не можешь.       — К чему ты клонишь?       — Я клоню к тому, что всё это меня напрягает. Такое чувство, будто ты собираешься деятельность нашу сворачивать. — Рей, до сих пор нервно выстукивающий что-то по столешнице, замер и глянул изумлённо. — Не делай такое лицо, пожалуйста! Подобное случается. Ну, знаешь, когда поступил вроде туда, куда мечтал, и всё хорошо, а ко второму-третьему курсу понял, что это не твоё, забрал документы и ушёл во фриланс. — Теперь изумлённых взглядов стало три штуки: Рей и Энди явно таких слов не знали, а вот Ал выпал в осадок от того, что их знал Марк. Надо бы с ним при случае поговорить по душам. Надоел. — Сделай хотя бы вид, что ты общую мысль уловил, а?       Судя по выражению лица Рея, рассчитывать на это было по меньшей мере глупо. Марк вздохнул и молча покосился на Ала. И тот не подвёл: со щелчком сложил карты и без подсказок стал помогать выбраться из социокультурной пропасти, лежащей между коренными минонцами и не менее коренным землянином.       — Он сказал, что тебе могло попросту разонравиться то, чем ты занимаешься. Любое дело, даже самое занимательное, кажется совсем другим, не таким, как мечталось на расстоянии, если взяться за него вплотную и не отпускать пару-тройку лет.       Позади едва слышно рыкнул Энди, словно вляпавшись в чужой чересчур насыщенный эмоциональный фон. Марк не успел даже как следует погордиться тем, что его простая мысль так зацепила их обычно невомутимого лидера, как Рей с убийственным укором напомнил:       — Мой «Феникс» — не хобби, с которым можно завязать в любой момент. Я слишком много отдал, чтобы его создать. А если бы и не отдавал и сохранил пару вариантов отхода, всё равно теперь поздно к ним прибегать. Молнии спят и видят, как уберут и вас, и меня. И защищает нас только «Феникс» — думаешь, я могу просто завязать с ним?       — Смотри какая логика. — Вот этого говорить не хотелось категорически. Тем более потому, что Рей, кажется, уже понял, о чём вот-вот должна была пойти речь, и глядел на Марка глазами, полными изумления: «Неужели скажешь?» — У тебя и правда не так много вариантов. Либо продолжать то, что ты начал, и вести «Феникс», либо создавать, наконец, себе путь отхода. Чтобы Молнии прекратили на тебя охоту, нужно первому сделать… Как там это называется? А, жест доброй воли! Причём такой, что подозревать тебя больше будет не в чем. И вот какая штука: ты сначала заикаешься о перемирии с Молниями, потом перестаёшь сообщать нам о своих планах — то есть не то чтобы мы раньше многое знали, но это всё-таки было хоть что-то, — потом начинаешь отдавать какие-то странные приказы, «забыв» предупредить, что их неправильное выполнение некоторым образом чуть-чуть смертельно опасно… Видишь теперь, к чему я клоню?       — А то. К тому, что я то ли продал, то ли собираюсь продать «Феникс», пока спрос ещё есть, — тон Дроссвела заледенел.       И тон Марка — тоже.       — Не думаю, что это как-то изменит ситуацию, но всё же. Последний вопрос, Рей: где ты был сегодня столько времени, да ещё и не предупредив нас?       — Умеешь же ты подобрать не имеющие никакого отношения к теме вопросы.       — Где ты был? — с нажимом повторил Марк, игнорируя изничтожительный взгляд обернувшегося Ала.       Рей сделал страшные глаза.       — Торговался, как бы подороже продать «Феникс». — Он, видимо, заметив, как Ал неодобрительно покачал головой, спокойно и немного устало улыбнулся, поднимаясь из-за стола. — Да ладно вам, парни, вы же не серьёзно?       Но они всё-таки были серьёзны. И поэтому Марк, быстрее, чем Ал успел схватить его за руки, швырнул Рею под ноги заклятье. Слабое. То есть, оно таким планировалось: слабеньким, призванным лишь намекнуть, что разговор не окончен, и Дроссвелу лучше сесть обратно. Право, Марк и сам не ожидал, что Рея так откинет. Отвернись удача от Рея ещё совсем чуть-чуть, ударился бы виском об угол стола. На счастье (то ли его, то ли Марка, которого бы за такое не простили), Фортуна всё же над Реем хихикала не слишком злобно, и потому он всего лишь оцарапал щёку.       Капли крови падали на белую футболку, прожигая её насквозь и оставаясь чёрными разводами на коже.       Рей растерянно дотронулся до собственной щеки и глянул на кровь так, словно видел её впервые. И даже Марк, увидев это искреннее, всепоглощающее изумление на его лице, сразу пожалел, что вообще решился на эти разборки. На мгновение ему захотелось извиниться, но гордость запротестовала тут же, заставив выдохнуть нейтральное:       — Просто сиди и отвечай на вопросы.       Ал ощутимо пихнул его по рёбрам, заставляя отойти с дороги.       — Что ты несёшь? — зашипел он и тут же протянул Рею открытую ладонь. — Изначально плохим решением было поручать ему переговоры, да?       Дроссвел перевёл на него недоумевающий взгляд, а затем поджал губы, но всё же взялся за протянутую руку и поднялся с пола. Глаза у него были злющими.       — Давайте так, — сказал он сразу, как оказался на ногах. — Если вам настолько интересна вся эта ситуация, я объясню. Но с условием, что мы больше никогда не вернёмся к этому разговору.       Марк уже хотел было возразить, как Энди закрыл ему рот ладонью и ответил вместо него:       — Хорошо.       — Мне действительно нужно было перемирие; я уже давно сказал вам об этом. Ещё я сказал, что не собирался подписываться под миром с неприемлемыми условиями. Даже если бы Молнии действительно попросили вас сдать, я бы прекратил переговоры. Это не та цена, которую можно заплатить в нашей ситуации. — Брови Ала живописно поползли вверх. Кажется, святошу тоже резануло словами: «в нашей ситуации». И Рей, заметив этот жест, отошёл от экстрасенса на шаг. Теперь в его голосе звенел металл, словно совсем исчез, растворился, умер добрый лидер «Феникса», а на его месте остались только гордый аристократ, готовый отстаивать своё доброе имя, и жестокий маг-воин с жизненным кредо: «Убей или умри». Вот с таким Реем говорить не хотелось. Злой, прямо-таки звенящий от негодования голос задевал что-то в душе, примерно там же, где обитало проклятье и навеянные Алом ночные кошмары. И Марк нервно сглатывал иллюзорную кровь, что пузырилась в горле, шипела, капала на пол, но чаще вырывалась изо рта и носа, мешая дышать. — Да, Ал, есть ситуации, когда можно пойти и на такое. Но это — не про нас. Мы проигрываем, согласен. Но не настолько. И это перемирие, а не мир — было бы глупо терять лучших бойцов перед новым действием этой глупой войнушки. Но и от идеи перемирия я отказался. И теперь вспоминать о том, чего я хотел им добиться, просто нелепо: это прошлое. Нет, даже не так: прошлое, которого не случилось.       И ведь он снова так и не ответил на вопрос.       Марк решил не акцентировать на этом внимания. Потому что Рей и без того выглядел то ли взбешённым, то ли обиженным, и испуганно дрожали стены поместья, словно всё это огромное здание не могло выдержать такого накала страстей. Энергетик здраво рассудил: если продолжить Дроссвела бесить, снова что-то рванёт. И на этот раз — далеко не факт, что их всех не убьёт к чёртовой матери.       — Но, так или иначе, с этим перемирием у меня было связано очень много планов. И так же много я хотел вам объяснить и рассказать. — Что за тон? Марк насторожился, Энди же выглядел, как домашнее животное, что несчастно, если хозяин в тоске. Рей же, словно не замечая их взглядов, оперся бедром о стол и нейтрально продолжил. — Теперь все эти планы ничего не стоят. И мне действительно приходится продумывать всё заново. Вы спросили, почему ничего не знаете о том, что будет с «Фениксом» дальше — я могу сказать, что и сам этого не знаю. Надо же, какие лица… И правильно. Не всё же мне одному удивляться? Вот и думайте теперь, как помогает моему образу лидера то, что я понятия не имею, что и как нам делать дальше, стараюсь что-то придумать, а пока не получается — импровизирую. Или вы не замечали, что мы стали пассивны? В последнее время только новшеством стала только система связи — но ведь она была спонтанной идеей, причём не моей. — Он едва заметно кивнул Алу, но экстрасенс только поморщился, словно этот жест якобы расположения был конфетой, сладкой снаружи и ядовито-кислой внутри. А Ал раскусил её и теперь не знал, куда деваться от жжения на языке.       Энди стоял рядом, и ноздри его трепетали. Глубокие хаотичные вдохи вздымали бока. Казалось, он никак не мог насытиться этим коктейлем из разнообразнейших эмоций, что витал в воздухе и забивал поры.       — Сегодняшние… — Рей в третий раз, теперь — откровенно укоризненно глянул на часы. — Точнее, уже вчерашние вылазки тоже были импровизацией. Спонтанным решением. «Тени», которые вообще-то такого делать не должны, решили не следить, а отбить больницу. А «Неуловимые», которых ну просто никак не проконтролируешь, неожиданно прислали сообщение. — Он подкинул и не глядя поймал непонятно откуда взявшийся кристалл Лакхерца. Тот густо, маслянисто блеснул на свету. — О том, что Молнии взялись за очередные раскопки, теперь — в районе Айрэ-Торраса…       Марк едва слышно ругнулся. Но услышали его все. Но если Ал с Энди только глянули на него укоризненно, то Рей совершенно неожиданно сухо улыбнулся. В улыбке этой не было тепла и казалась она скорее формальностью. Потому что Рей всегда улыбался, когда люди, которых он считал туповатыми, снова начинали чудить, а отчитывать их было ниже его достоинства.       Марк даже задумался, надо ли на это обижаться. Но при трезвом размышлении решил, что оно того не стоило. Вместо этого он быстро уточнил:       — Но ведь Айрэ-Торрас тоже был в Азатонской Империи… — Рей глянул с весёлым изумлением, словно открыв для себя о Марке что-то новое. Например, умственные способности, как ехидно шепнул внутренний голос. Но энергетик решил проигнорировать и его. — Ты скажешь, что это тоже совпадение? Ведь Молнии явно нацелены на азатонские города…       — Ровно как и на все остальные города на Миноне, — осклабился Рей, и вот это было ему так несвойственно, что Ал только глаза округлил, а Энди явно растерялся. — Они, если вы не заметили, вообще аппетитами не страдают. Мировое господство? Почему бы и да! Я бы сказал, довольно глупо считать, что они отдают каким-то городам особенный приоритет… Хотя, возможно, огненным отдают, потому что это ослабляет меня — но не больше. А Азатонская Империя, если ты заглядывал в её описании дальше первой страницы, Марк, была самой большой на Миноне, покрывала два материка полностью, на остальных имела колонии — неудивительно, что ты часто мог видеть их юны то здесь, то там.       Марк слышал, что Рея частенько называли в прошлом спорщиком, драчуном и скандалистом, но считал, что это было чуточку надумано. Теперь же, когда отплёвываться приходилось не только от непрекращающей свой ток иллюзорной крови, но и от вставшего поперёк горла сарказма, Марк наконец-то понял, что все слухи вполне могли быть правдивыми.       — А теперь к теме, если Марк позволит, — снова ужалил Рей и скрестил руки на груди. — Заранее скажу, я не знаю, почему Молнии так любят раскопки и что они ищут. Но мне казалось, будет лучше, если они ничего не найдут. Тем более что Азатонская Империя владела тайнами высшей пространственной магии, и каждый её утерянный артефакт — ключ к межпространственным или даже межмирным перемещениям без каких-либо преград. Или новая головная боль для нас. Головной боли я не хотел. Поэтому пошёл проследить за раскопками.       — Без нас? — не удержался Марк.       Рей глянул на него так, что тут же остро захотелось осыпаться пеплом. Очень болезненная, конечно, смерть, но не менее болезненная, чем медленная гибель собственного достоинства от кислоты в голосе их лидера.       — Разумеется, без вас, ты же не затыкаешься ни на минуту, а я хотел, чтобы нас не засекли. — Слова — как пощёчина. Марк почти почувствовал, как стало печь щёку. — Там, где не пройдут четверо, проберётся один. К тому же я в любой момент мог превратиться и улететь. А у вас путей отхода нет и не было, только порталы Марка. Которые перебросят в лучшем случае на пяток-десяток километров. А эта территория под контролем Молний, которые о твоих возможностях знают прекрасно. Прекрасно настолько, что не только выставили часовых, но и кинули на область запрет на портальные перемещения. Вы бы никуда не ушли — спроси ещё раз, Марк, почему я пошёл один.       Судя по лицу Ала, тот очень боялся, что разъедающие капли гнева Рея попадут и на него. Но любопытство требовало задавать вопросы, и экстрасенс всё же не удержался:       — И что там было?       И вот это было даже обидно. Потому что на Ала Рей глянул вполне благосклонно и даже ответил, поумерив свою неизмеримую язвительность.       — Джокер. Понятия не имею, как он меня засёк — но засёк как-то. Мне, надо сказать, повезло, что в этот момент позиция была удачная. Молнии как раз вскрыли тайник: комната такая без входов и выходов, но внутренне связанная с другими такими же. Я успел туда забраться, умыкнуть артефакт и сгореть. Не думаю, что от раскопок много осталось, оплавилось всё прилично. — Незаданный вопрос дребезжанием задетой струны повис в воздухе. Тишина воцарилась такая, что Марк слышал лишь, как монотонно капала невидимая кровь, залившая комнату по самые плинтуса. Рей обвёл свой «Громоотвод» взглядом, тяжело вздохнул и закончил уже без насмешки, почти вдвое тише, чем раньше. — А если и это для вас недостаточно правдоподобно, тогда… Ал? — Экстрасенс аж вздрогнул. — Это тебе.       Одним слитным движением Рей выудил из кармана нечто на изящной чёрной цепочке и легко перекинул Алу. Тот растерялся настолько, что пропустил фактически падающий прямо в руки артефакт и едва успел перехватить его телекинезом у самого пола.       Артефакт медленно поднялся на уровень его глаз и завис в воздухе — кажется, экстрасенсик опасался брать эту вещь в руки. Зато в таком положении его можно было, наконец-то, рассмотреть.       То был амулет, большая подвеска из неизвестного металла на цепочке — кажется, азатонцы питали к ним определённую слабость. Он льдисто поблескивал на свету и по черноте почти не уступал цвету мантии Ала. Сам артефакт представлял собой аккуратненький, ровный треугольник (это было практически единственным, что Марку действительно нравилось в Азатонской Империи — люди в ней любили строгую геометрию, особенно треугольники). Внутри него горизонтально располагался широко распахнутый глаз. Перпендикулярно к нему, падая из верхнего угла треугольника, вытянулся знак бесконечности: его центр служил «глазу» вместо странного, жутковатого зрачка. Радужкой служил ещё один маленький, едва заметный треугольник. Напутанные пересечения линий, сложность конструкции и странный цвет почему-то все вместе выглядели удивительно гармонично.       И, как и от всякого порождения больного разума давно сгнивших в земле азатонцев, силой от амулета почти не несло. Марк не знал, что за заклинания скрывали такую мощь, но хотел уметь так же.       — Не бойся, — невесело улыбнулся Рей и тяжело сел обратно в кресло. Кровь вяло сочилась из царапины на щеке. — Не взрывается.       Он вряд ли мог найти лучший способ ударить по чересчур впечатлительному экстрасенсу. Ал прямо-таки покраснел и поспешно взял амулет в руки.       И вот что странно. Этот артефакт, непонятный, похожий на многое и в то же время ни на что целиком, подходил Алу на каком-то глубинном, эманационном уровне, как может подходить только насквозь магический предмет. Марк уловил это сразу. Остальные же поняли вряд ли, потом что тот же экстрасенс, отведя, наконец, зачарованный взгляд от ловких металлических переплетений, тихо спросил:       — А почему именно мне?       — Реагирует только на Носителей чёрной эманации, — как по заготовленному отозвался Рей и бесконечно усталым жестом растрепал себе волосы. От этого жеста Марка странно потянуло глянуть на часы, поразиться тому, который уже час, откланяться и убежать. — И, что самое лучшее, Молнии ещё не знают, что именно упустили. Вряд ли они хотя бы видели артефакт: я забрал его сразу, как они приоткрыли тайник. Смекаете?       — Смекаем. Что ты всё равно ничего нам не скажешь. — Оборотень неодобрительно покачал головой, но упрекать не стал. Безнадёжность ситуации чувствовали все: и Марк, и израсходовавший все аргументы Ал. Но они отступить не могли — и Энди со свойственным ему пониманием сдался первым. — Мы пойдём.       — Как? Не хотите ещё что-то узнать? — невесело оскалился Рей.       Марк не успел ответить: Энди, явно опасаясь, что он снова заговорит, взял энергетика за плечо и буквально выпихнул в коридор. На фоне приглушённого порыкивания оборотня Марк разобрал шаги Ала, направляющегося вслед за напарниками к выходу.       Сумасшедший день.       И нормальности ему не прибавило то, что экстрасенс, уже было показавшийся в дверном проёме, неожиданно остановился, обернулся через плечо и тихо, тоскливо заметил:       — Не обижайся. Ведь ты и сам понимаешь: мы правы. И кого-то ты предаёшь. Вот только не знаю, нас или себя.