Громоотводчики

Как известно, самая крепкая дружба всегда начинается со столкновений, с хорошей ссоры или небольшой драки… Лев Кассиль, «Улица младшего сына»

      Ещё на Земле Ал со Славой считали, что ничего хорошего в понедельник произойти не может. Всё, что приносил с собой этот день, равномерно располагалось на шкале от «жизнь — дерьмо» до «господа, вы не подскажете, где тут найти ближайший бункер?» По внутренним часам кармы Ала сегодня был именно понедельник.       — А что, других вариантов казни совсем нет? — хмуро поинтересовался он, едва вникнув в суть дела.       Перспектива «сгонять за лекарствами» в компании Дина… не радовала. Начиная с того, что компания Дина была той самой ложкой дёгтя вообще в чём угодно, и заканчивая тем, что всякие походы по заданиям от крыла целителей никогда ничем хорошим не оканчивались.       Судя по слегка спутанным и крайне сумбурным рассказам и громоотводчиков, и самих целительниц, Рей задолго до рождения своего сопротивления понял, как будут действовать Молнии. А поступали они в соответствии с элементарной логикой. Чтобы обеспечить себе критическое преимущество, им нужно было одним ударом растереть в порошок старую знать и захватить всю инфраструктуру. Подчинить себе транспортные узлы, пути сообщения, торговые сети и, разумеется, медицинские учреждения. Рей продумал всё наперёд и за пару лет до этого начал тесно общаться с несколькими школами целителей. Особо он пытался сойтись с фармацевтами. Потребовалось не так много времени, чтобы заручиться их поддержкой. И, когда Молнии стали наносить свои точечные удары, захватывать больницы и врачей, Рей, воспользовавшись тем, что на неопытных студентов внимания пока никто не обращал, увёл их в поместье.       Вот только одних целителей и фармацевтов оказалось мало. Даже несмотря на то, что большинство лекарств на Миноне всего лишь служили проводниками магии и помогали целительным чарам воздействовать на чужие тела, оставшиеся всё же реально лечили. И вот их приготовить оказалось сложно. В кустарных условиях — почти невозможно. Девочкам нужны были материалы и оборудование, которые Молнии прикарманили первыми.       Надо отдать целительницам должное, девочки были с фантазией. То, что они могли сделать сами, делали в огромных количествах, над остальным же экспериментировали. Временами эксперименты оказывались удачными, и у «Феникса» появлялись уникальные рецепты, по которым выходило готовить неплохие лекарства. Но возникали и ситуации, когда ни приготовить, ни заменить какой-то препарат было невозможно. И тогда фениксам приходилось спорить с Молниями на тему: «Снабжение мирного населения лекарствами в условиях современного Минона — за и против».       А если серьёзно, то подпольщики лекарства попросту воровали, делая разные по масштабам набеги на склады и лаборатории противника. И вот здесь их ловили часто, ведь Молнии идеологию социализма не уважали, лекарствами делиться не желали и свои запасы охраняли крайне рьяно. Для каждой вылазки Рей самолично подбирал диверсионную группу. Как правило, там была парочка связных, один-два мага разума, порядка пяти человек боевых, один или двое защитников и несколько разведчиков, способных скрытно залезать вообще куда угодно. За те пять месяцев, что Ал провёл на Миноне, таких вылазок он видел четыре. Суммарно на них отряжали сорок два человека. Вернулись тридцать.       Не то чтобы Ал был против рискнуть и попробовать вдвоём выполнить то, на чём оступались десятеро, тем более что они с Реем обсуждали, как можно сделать это максимально безопасно. У них даже нарисовались несколько весьма интересных схем, которые должны были стать сюрпризами для Молний... Но Ал предпочёл бы себе другого напарника.       — Неужели во всём «Фениксе» больше нет ни одного свободного мага?       — Свободные — есть, — милостиво согласился Рей и тут же выдвинул контраргумент. — Но мне нужны самые лучшие.       На лесть Ал не повёлся. А Дин, вальяжно развалившийся в кресле, хмыкнул:       — А теперь мне тоже интересно, что тогда этот слабак тут делает.       — Игнорирует тебя, — отозвался Ал и скрестил руки на груди. — На «Громоотвод» намекаешь? Прекрасно, мы все сейчас свободны. Почему тогда идём мы с Дином? Почему не Энди?       Рей закатил глаза.       — О да, он так виртуозно скрывается и действует аккуратно!       — Да, лишь немногим лучше Дина. Ладно, а Марк?       — То есть хочешь сказать, что согласен работать с Марком? Над проблемой, которая позволит ему думать о Мелле и выпендриваться перед ней?       — Вот-вот, у меня тоже было такое лицо, — хохотнул Дин, но как-то не особенно весело.       Ал не видел в ситуации абсолютно ничего смешного. Вот только Рею попробуй возрази. Их лидер уже уткнулся в какие-то бумаги, и на донышках его глаз плескалась промёрзшим северным морем уверенность в том, что его распоряжение услышали и уже ушли выполнять. Сидящий напротив него Дин выглядел чуть потрёпанным и хмурым: видимо, перечить братской воле всё же пытался, но успеха не достиг. Хотя кто его знает. Может, он как раз и планировал получить от Рея разок-другой? С людьми, которые о логике не имели ни малейшего понятия, такое временами случалось.       — Вам не нужно сделать ничего сложного. Молнии знают: мы не суёмся в города, которые они контролируют целиком и полностью. Молнии знают: мы всегда посылаем команды минимум из четырёх магов. Молнии знают: мы любим внезапные и быстрые нападения, без подготовки, на импровизации. Поэтому вы всего лишь должны сделать всё наоборот. Компания из двух гуляющих друзей внимания не привлечёт, тем более город большой, и там можно смешаться с толпой. Не привлекайте внимания. Прогуляйтесь вокруг целительского центра, рассмотрите всё. Выберите себе пути отхода. Если надо, заготовьте пару заклинаний на прикрытие. Слишком незаметными их не создавайте. Я хочу, чтобы вы устроили переполох, забрали всё, что там понадобилось Мелле, пустили вместо себя иллюзии, которые побегут по заготовленному вами пути. Если Молнии этот подготовленный путь заметят, они устроят облаву — и туда попадутся иллюзии, не вы. А вы тихо и максимально быстро улетайте на амулете.       — «Чётко»! «Быстро»! «Не привлекать внимания»! — проворчал Ал себе под нос, даже не пытаясь скрыть сарказм. — Это именно то, что умеют стихийники.       Дин мрачно зыркнул на него.       — Вы ещё здесь? — индифферентно уточнил Рей, не поднимая головы, и только пальцы его чуть сжались, комкая бумагу.       Ал глянул на то, как по складкам документа пробежались холодные белые искры, и сглотнул.       — Считай, уже ушли.       — Да-да, внимательно смотрим в сторону двери, — поддержал его Дин почти умоляюще. Но, оказавшись за дверью, сказал уже совсем другим тоном. — Мне нужно полчаса на подготовку. Потом встретимся у выхода, оттуда и телепортируемся.       Оставалось надеяться, что Дин хотя бы не опоздает.

***

      — А не опаздывать ты не пробовал? — склочным тоном поинтересовался Дин, когда Ал буквально вывалился из дверей поместья.       — Я не хотел.       — Пробовать не опаздывать?       — Просто опаздывать. Я Марку попался в коридоре, только сейчас выбрался. Он очень возмущался, что мы его с собой не берём.       Дин оживился и встал со скамеечки.       — Уточни, он возмущался до или после того, как узнал, что задание нам дала Мелла?       — Он возмущался в принципе, — усмехнулся Ал и снял с шеи телепортирующий амулет. Чёрный металл даже на свету не блестел, а словно поглощал яркость летнего дня и его хрустящий жар, становясь от этого только холоднее. — Просто с разными… громкостью и интенсивностью. Я, кажется, оглох на одно ухо.       — Так, вопрос отпал. Вот следующий: как ты от него избавился так быстро?       Поводов для откровенного, почти дружеского разговора не было ровным счётом никаких. Ал, когда пообещал кинуть на Дина заклятья контроля, если мелкий не прекратит выдолбываться, не планировал, что Дин начнёт к нему подмазываться. Такие «друзья» экстрасенсу были без надобности, и, окажись ситуация иной, он сказал бы это сразу. Но сейчас им поручили парное задание, и ссориться прямо по время его выполнения казалось такой себе идеей. Именно поэтому Ален всё же выдавил из себя ответную улыбку и даже отозвался:       — Отправил его ссориться с Реем. Так что давай уже телепортируемся отсюда, пока Марк не заметил подвоха.       — Не думаю, что он сможет. Реюшка сегодня злющий.       — Так вот чего ты такой шёлковый. Успел от братика получить? — не удержался Ал, но тут же, заметив, что Дин уже открыл было рот, он одним движением открыл портал и первым нырнул туда. Если Дин что-то и сказал, то это потонуло в шелестящих спиралях потревоженного, изменённого пространства.       Они оказались в странном месте. Ну, насколько слово «странный» вообще применимо к Минону.       Слева возвышались горы. Город, на окраину которого они переместились, жался к вершинам, ластился, как котёнок, бесстрашно взбирался по склонам, то набирая высоту, то снова падая в низины. И холодный, совсем не летний ветер, который отвесно спускался из поднебесья, оглаживал ровные крыши.       Дома были многоэтажными, что удивительно. Ал уже отметил, что обычно минонцы стремились к земле. Рей как-то говорил, что жильё на первом этаже во многих городах стоит целые состояния, а наверху, под крышей — почти ничего. Правда, не для всех. В огненных, земляных, водных и металлических городах на верхние этажи предпочитали селить магов-защитников. С них даже денег не брали, плата взымалась только в виде защиты всего дома.       Менталисты же любили высоту. Ал не считал, но навскидку в домах вокруг было этажей по пятнадцать. Как-то Марк говорил, что больше всех в этом отношении рехнулись световики и воздушники — вот уж кто растил свои города исключительно в высоту. В одном доме у них могла располагаться почти вся инфраструктура, и жители подчас вообще не выходили на улицы — сидели по домам, отгородившись изогнутыми стенами от всего мира.       Вокруг было чисто и уютно, как в самых благополучных районах больших городов. Несмотря на пробирающий до костей холод, со стороны ухоженных скверов доносилось птичье пение. Даже в пригороде стояли многоэтажки, мягкие, похожие на половину неровного овала. Мощёные бурым крупным камнем улицы выглядели так, словно их специально перед появлением громоотводчиков выдраили с мылом. Даже стыки между каменными плитами, залитые густо-фиолетовой застывшей массой, не выглядели грязными или затоптанными, словно их минуту назад залили — или постоянно закрывали невидимыми сетками от пыли и грязи. А наверху…       Поначалу Ал подумал, что им с Дином повезло, и прилетели они аккурат под Зачарованное Время. Высоко, прямо под недружелюбным серым небом, под разными углами пересекались сотни световых лучей. Они сплетались рыбацкой сетью и, кажется, только что поймали внимание Ала накрепко. Сложный узор многообразных плетений и углов образовывал единый гармоничный рисунок, непривычный в своей строгой геометричности.       Геометричности, подумать только! Ал за прошедшие пять месяцев почти успел забыть, что на белом свете существовали ровные фигуры, а тут — вот они, парили над головой, светились надёжно и ликующе, закрывали город, словно куполом, храня, оберегая от напастей и бед… Ал не сразу понял, откуда вообще взялась эта сложная вязь. И только затем, присмотревшись, увидел: у верхних этажей, тех самых, куда в других городах побрезговали бы селиться обеспеченные люди, здесь к стенам домов крепились зеркала.       Сотни и тысячи круглых, маленьких, с ладошку, зеркал.       В мире, где каждый мог по своему желанию сотворить чудо фактически из ничего, игнорируя все начала термодинамики, зеркала, отражающие лучи солнца и сплетающие их в рисунки на низко придвинувшихся небесах, выглядели чем-то нереальным. Ал смотрел на световые снопы, заставшие в неподвижной гармонии, и глянул на Дина:       — Для чего это? Какая-то магия?       В последнее время словами «какая-то магия» можно было описать почти что угодно в его жизни. И нельзя сказать, что Ал был от этого без ума.       Дин пожал плечами, без интереса глянул на зеркала и спокойно отозвался:       — У них та же функция, что у тебя — в «Громоотводе». Для красоты висят. Насколько я знаю.       — О, твоё «знание» как правило можно в расчёт не принимать, — оскорбился Ал — и снова украдкой глянул наверх. — Кстати. Чей город? Не менталистов точно, ощущается по-другому… Ай! Вопрос отпал.       Город точно принадлежал иллюзионистам, это Ал понял сразу, как ушиб ногу о «клумбу», которая на деле оказалась неаккуратной горкой строительного мусора.       Это было любимой манерой таких магов: они предпочитали не решить проблему, а убрать её с глаз долой. Интуиция, совершенно не впечатлённая негативными эмоциями от ушиба, весело хихикала, задевая струны подсознания. Ал, злясь на весь мир и хромая вслед за Дином по подворотням, думал про себя о том, сколько, интересно, весь этот хлам лежал на улице, закрытый оптической иллюзией. Местные, разумеется, все до единого знали, что никакой клумбы на этом месте и в помине нет, и, если не хочешь травмироваться, лучше это очаровательное скопище цветов обходить стороной. И никому в голову не приходило, что куда проще хлам убрать совсем. Всё, что им не нравилось, иллюзионисты завешивали магией и о проблеме забывали.       С глаз долой — из сердца вон. Это было про иллюзионистов.       А ещё в городе было прохладно. Даже Ал, пусть прохлада ему в последнее время и полюбилась, всё же не мог не признать: минут за десять петляния по узким улочкам пригорода, он порядочно замёрз. Именно поэтому, увидев в отдалении играющих девочек в лёгких пёстрых платьицах, Ал аж затормозил.       — Если сейчас выяснится, что у иллюзионистов какая-то особая температура тела, я просто сдамся.       Дин обернулся через плечо, нашёл глазами девочек, а затем фыркнул почти весело.       — Надо было попросить у Тейллу кинуть на нас защиту от зрительных влияний. А то, боюсь, ты тут через полчаса свихнёшься. В смысле, даже больше, чем до этого. Не сомневаюсь, девчонки укутаны по самые уши. Просто предпочитают внешне сделать свои тряпки покрасивее. Мой тебе совет, не смотри на людей, тут ты вряд ли найдёшь кого-то, на ком не висит с полтонны иллюзорных арканов.       — Почему?       — Сам подумай, ты же у нас башковитый такой, — сказал Дин таким тоном, что Ал и правда моментально задумался. Об убийстве. — Если бы у тебя был дар почти без усилий менять свой образ вообще на что угодно — разве ты бы кому-то показал себя настоящего?       Логика завелась с полоборота, как и всегда рядом с Дином. Должно быть, в такие моменты она не без оснований решала, что работать нужно за двоих.       — Погоди. Хочешь сказать, мы тут чуть ли не единственные без иллюзий на физиономии? — задумчиво переспросил Ал и решительно сунул колоду в карман мантии, чтобы освободить руки.       — Молнии тоже.       А вот это было неожиданно.       — Мне казалось, они прячутся.       Дин задумчиво и с отчётливой неприязнью глянул на него, но всё же стал пояснять. Начал, правда, необычно.       — Знаешь, когда я мелкий был, обожал прятки. А Рей обожал шкодить и постоянно сидел взаперти в комнате, проход куда-то ещё ему был заказан. Я с ним торчал. Там, если честно, прятаться было особо негде, да мне и не особо это нравилось. В этой игре самым прикольным казался процесс поисков, когда ты стоишь и наблюдаешь, как тебя ищут, и подольше. Вот я и додумался до «гениальной вещи» — не прятался вообще. Выходил на середину комнаты и стоял истуканом. — Ал хохотнул, но тут же через силу вновь посерьёзнел, терпеливо ожидая конца этой странной мысли. — А Рей был человеком подневольным. Он прекрасно знал: если найдёт меня «сразу», стану ныть и жаловаться. И поэтому он просто, бывало, по часу ходил вокруг, заглядывал во все тёмные углы, и старательно делал вид, что меня не видит. И, знаешь, если поначалу я особенно часто так не развлекался, всё же казалось правильным ещё и прятаться, то потом перестал это делать совсем. Просто подумал — а зачем напрягаться, если все, кто тебя могут искать, отводят глаза и делают вид, что ты — невидимый?       — Им не сопротивляются? — на всякий случай уточнил Ал, желая подтвердить догадку, и Дин презрительно хмыкнул.       — Не уверен даже, что иллюзионисты знают, что Молнии захватили их город.       Они всегда предпочитали забывать о проблеме. Впрочем, с иллюзионистами ничего нельзя знать наверняка. Только подумай, что ты наконец-то подобрался к истине, руку протяни — и сорвёшь последнюю маску, как та истина рассыплется цветными искрами, расплывётся потёками чар.       Ал сложил ладони и стал быстро-быстро тереть их друг о друга, словно намыливая. И сила, невидимая для него, но хорошо ощущаемая, окутала руки и мягкой волной поползла вверх по телу, перекинулась на Дина… Когда перед глазами перестали расплываться цветные круги, рядом с Алом стоял другой человек. Иллюзия держалась на живом теле с трудом, ежесекундно норовя слететь, как последний лист с дерева в октябре, но пока не падала. Ал был собой доволен.       Дин угадывался в закрытом иллюзиями человеке лишь по тому, что не сказать гадость он не мог:       — Я, конечно, страшно рад не видеть твоей физиономии как можно дольше. Но ты не находишь, что зря тратишь силы?       — А ты не думаешь, что глупо будет шататься в своём облике по городу, где все либо закрыты иллюзиями, либо масками? — тут же парировал Ал и на всякий случай пустил ещё немного силы, чтобы иллюзия уж точно не слетела. И его образ тут же мигнул, почти пропадая, а затем наполнился яркими, неестественными красками. Экстрасенс ругнулся, снял иллюзию и стал выстраивать её заново. — Нам же всего лишь надо к медцентру поближе подобраться. Там нас всё равно засекут, наверняка на входе есть маги, которые умеют видеть сквозь иллюзии. Но до тех пор мы сольёмся с толпой. Серьёзно, раз население тут лояльно к Молниям и всё поголовно ходит в иллюзиях, кому оно надо, каждого проверять?       — Звучит логично. — Надо же, какие мы слова знаем! — Но я как-то мало доверяю твоим иллюзиям. Они же сейчас снова слетят!       — Не слетят.       — Хочешь поспорить?.. А, поздно. Я же говорил. Похоже, с иллюзиями у тебя дела прямо как со всем остальным — хуже некуда. Настоя-я-ящий громоотводчик.       Это был удар по больному — очередной. Ал невольно сжал пальцами свой кулон, словно его вот-вот могли отобрать, почувствовал, как тепло огненной птички согрело пальцы, и огрызнулся:       — Очень, ну прямо безумно смешно, Дин!       — А кто смеётся? — Дроссвел чуть сощурился и придирчиво осмотрел новую иллюзию, севшую чуть удачнее, чем две предыдущие. По крайней мере, она не бликовала. — Я совершенно серьёзен. У Рея всё плохо с самосохранением, у Энди — с самоидентификацией, а у Марка — просто с характером. Ты в компанию вписался прекрасно. Если, конечно, не учитывать, что весь «Громоотвод» — маги высшего уровня, а у тебя проблемы именно с колдовством.       Кулон обжёг пальцы. Или Алу так показалось, потому как он спешно отдёрнул руку и зашипел, понижая голос почти до шёпота:       — Ну тогда и ты в команде отлично прижился. Проблем, правда, многовато для одного человека: и с соображением, и с самоконтролем, и с тем же характером — запастись решил? И заодно угробить всю вылазку? Дин, если мы будем стоять на одном месте и ссориться, то привлечём к себе внимание.       Дин смешливо глянул на него, но кивнул и снова пошёл вперёд, указывая дорогу.       — Тогда будем ссориться на ходу?       Ал ничего не имел против, но в любое другое время. Сейчас же не хотелось обернуться и увидеть, что они своим негативом притянули толпы Молний. Несмотря на неожиданно пробудившуюся от вечного сна любовь к опасности, умирать как герой Ал не хотел. Вариант «умирать как идиот» нравился ему ещё меньше, и потому он отозвался:       — В другой раз.       — Не парься, мальчик для гаданий. Даже если решишь попсиховать, никто не услышит. Здесь и звук работает не так, как нужно, иллюзионисты и такое умеют. Так что — не нервничай. Я всё продумал и всё контролирую.       — Странно слышать от тебя слово «продумал», — осклабился Ал, не успокаиваясь ни на мгновение. Он даже снова взялся за карты, пытаясь унять нервное напряжение. — Нужно ведь как минимум уметь это делать… Но, знаешь, ещё больше подозрений вызывает это твоё «я всё контролирую».       Ал изобразил пальцами кавычки, из-за чего карты чуть не просыпались на землю. Дин же глянул с откровенным презрением.       — Это ещё почему?       — Не принимай близко к сердцу, Динка, — насмешливо хмыкнул Ал и тут же делано небрежным тоном продолжил. — Просто мы же с тобой оба знаем, что не контролируешь ты ровным счётом ничего, включая, кстати, себя самого. Тебя по этой же причине любой дурак может своей воле подчинить.       Дроссвел остановился, и на мгновение Алу показалось, что сейчас его ударят. Он видел, как сжались кулаки и напряглись плечи Дина, чувствовал, как внутри него погасли и веселье, и расслабленность. Природное любопытство этим не напиталось. Остро хотелось знать, о чём Дин думал, чтобы понять, как поязвительнее ответить в следующий раз. Потому как то, что сейчас будет ссора, не вызывало сомнений. И Ал, больше не вслушиваясь в их пока ещё слабую, неналаженную связь побратимов, осторожно потянулся к чужому сознанию телепатически.       Чужая обида хлынула через этот канал волной удушливого дыма. Алу казалось, что он сейчас закашляется, глаза слезились, как от настоящей копоти, а в груди заворочалось что-то вязкое и горячее. Это был лишь отголосок эмоций, но и он обжигал, словно тлеющий уголёк. А ведь это только периферия чужого сознания! Лезть в мысли Ал даже не стал.       Ему вообще расхотелось лезть куда бы то ни было. Это Марк получал удовольствие, видя, как искажались лица, а в глазах людей загорались разочарование и обида. Ал, который не только всё это видел, но ещё и при желании мог чувствовать мысли и эмоции магов, не находил в этом ровным счётом ничего хорошего.       Сейчас, видя, с кристальной ясностью понимая, что это он задел непрошибаемого стихийника, Ал растерялся.       — Я не… Извини.       — Почему-то кажется, что это не из-за моего самоконтроля все вокруг запускают руки мне в мозг. Просто каким-то ублюдкам вечно неймётся набрать себе игрушек. Да, экстрасенсишка? Вам это кажется забавным просто потому, что вы можете. Я тоже могу тебя сжечь так, что и пепла не останется, но я же этого не делаю. А ты, вы… Нет, ты — понятно, землянин, с силой не наигрался. Будь ты один такой, я бы тебя понял. Но у вас вся порода такая. Гипнотизёры-подчинители, вам просто нравится развлекаться за счёт других. Вы никогда не думаете, что чувствуют люди, которыми вы управляете, и что с ними будет, когда кто-то наиграется. Ты же постоянно залазишь ко мне в сознание и видишь, что там такое.       Ал знал. Разум Дина выглядел, как Нагасаки после бомбёжки. Не просто разрушенным, а обезображенным, отравленным. У него был шанс оправиться, но на это требовалось время. А пока что в сухом остатке у Дина имелись разве что обрезанные, перемешанные воспоминания, извращённые эмоции и разбитая ко всем чертям способность подчиняться гипнозу.       — Ни Рей, ни Марк, никто другой не знает, что там такое. Только ты. Но они почему-то молчат и стараются лишний раз не подкалывать. А ты продолжаешь издеваться. Я бы сказал, что это низко, землянин, но не думаю, что для тебя это слово хоть что-то да значит.       Надо было промолчать. Но Ал всё-таки не удержался и уже через секунду жалел об этом:       — Ты тоже много низостей совершил.       — И ты не устаёшь мне об этом напоминать, — горько усмехнулся Дин, наконец-то поворачиваясь к Алену лицом. Воздух вокруг него сминался и дышал теплом, как вокруг огромной печи. — Но я был подконтролен. А что бы делал ты, мне интересно, если бы попал под гипноз такой силы?       — Снял бы гипноз. Мне это, знаешь ли, не сложно. Ты не слабее меня, но с этим не справился. Может, не так уж и хотел?       — Вот! Вот, Ал. Сразу видно, землянин. Считаешь свои силы достижением? Считаешь, что так и надо? Когда ты уже поймёшь — мы все разные, и одинаковых сил фиг найдёшь. Неправильно тыкать в нос всем, что ты, мол, развеешь любое влияние на разум. Большинство такого не сделает просто потому, что им это недоступно, а не потому, что они не хотят!       — Если ты это понимаешь, тогда почему на каждом шагу говоришь, что я бесполезен, раз не владею защитными и боевыми чарами? Это не мой профиль, я вряд ли когда-нибудь такому научусь. В чем тогда разница?       Замолчали.       «Всё, приплыли тапочки к дивану», — флегматично подумал Ал и на всякий случай передёрнул плечами, словно сбрасывая с себя все ментальные привязки к Дину. Оно ему надо, чтобы этот неуравновешенный тут распсиховался, и все его эмоции по Алу ударили? А в том, что Дроссвел распсихуется, сомнений не было. Он не умел по-другому. Не умел признавать ошибок и критиковать себя. Вот сейчас этот образчик неуравновешенности в человеческом облике устроит скандал, привлечёт внимание, а потом…       Напридумывать ужасов Ал не успел, потому что Дин хмыкнул и ядовито переспросил:       — Это кто тут ещё неуравновешенный? Я на секунду замолчал, а ты уже спланировал сценарий нашей страшной гибели.       «На секунду? По меньшей мере на сорок, если не на целую минуту, — чопорно поправил его экстрасенс, правда, дальше мыслей это не ушло. И тут же попытался оправдать себя. — Конечно тут сценариев навыдумываешь, я вообще не знал, что ты умеешь столько молчать!»       Насмешка в глазах Дина ширилась и ширилась, как возгорание сухой степи, готовилось пламенным хохотом вырваться в холодное утро.       И тут до Ала дошло.       Дин, судя по всему, прекрасно слышал мысли Ала, стоило тому оказаться достаточно близко и ослабить над собой контроль. А так как в последнее время рядом они были довольно часто, а уж с контролем у землянина всё очень плохо…       «Сколько тонн гадостей под названием "Дин Дроссвел — форменный мерзавец и полный придурок" он успел услышать?» — проскользнула в уме паническая мысль, и улыбка стихийника стала ещё шире. Впервые за долгое время Алу резко захотелось на Землю.       Или под землю. Провалиться. Впрочем, последнее ему как раз могли устроить.       — Как насчёт поговорить об этом позже? — дипломатично предложил Дин и даже руки за спину убрал, словно демонстрируя, что он не опасен. Как будто опытному магу нужны руки, чтобы навалять кому-то. — Да не дёргайся. Мне абсолютно наплевать, что ты там обо мне думаешь. Не так уж ты и важен, чтобы с твоим мнением считаться, уж прости. — Дин, насмехаясь, глянул Алу в глаза. Словно совсем не боялся контроля. Хотя какой уж тут контроль, если Ален даже собственные мысли не мог привести в порядок? — Видишь? Я высказываю все претензии вслух, а не маринуюсь в собственном яде. Так проще, да? У меня предложение. Как вернёмся в поместье, поговорим. Можешь высказать всё, чего я о себе не знаю — обещаю не убивать.       Ал кисло усмехнулся, оценив перспективу: он изгаляется, придумывая сто синонимов к слову «дебил», а Дин сидит на диване, закинув ноги на табуретку, и покровительственно слушает весь этот бред, просто надеясь отвязаться. Это был бред. Но этот бред мог сработать.       Они цапались, скандалили, мешали друг другу жить, но поговорить нормально до сих пор не пробовали. Хотя неудивительно: Марк с Энди всеми правдами и неправдами старались «ненавязчиво» предотвратить скандал. Пожалуй, разводя стихийника и экстрасенса по разным углам поместья, они спасали свои нервы и окружающих... И лишали Дина с Алом возможности обсудить проблему.       — Я… постараюсь принять к сведению всё, что ты мне скажешь, — с трудом, словно он сознавался в убийстве, сообщил Дин и тут же заговорил быстрее, почти выпалил. — Ты — тоже! Нам всё-таки в одном отряде работать. Я не хочу, чтобы Рей продолжал нас запихивать на парные задания просто из вредности. Подружиться не предлагаю. Просто ужиться. Чтобы Реюшка это видел и принял к сведению.       — И Марк с Энди, — быстро поддержал его Ал, хотя вообще-то он не планировал ничего говорить. Но, видя, что Дроссвел замолк, он всё же неохотно пояснил. — Надоели. Не хочу ждать, когда они научатся шить смирительные рубашки.       Дин скептически изогнул бровь, и это движение было настолько реевским, что Ал усмехнулся.       — Смирительные рубашки? Мне казалось, нас планировали отравить... Только не говори мне, что ты не в курсе.       Должно быть, лицо у Ала было выразительным. Потому как Дин, только глянув на него, хохотнул почти весело и, словно делая огромное одолжение, пообещал:       — Потом расскажу, как время будет. Это забавно… Но не суть. — Закончил он с претензией на деловой тон, снова неудачно копируя брата. — А затем я покажу тебе пару способов закрывать свои мысли — потому что ты достал, Ал, правда. Был бы ты хоть слабеньким, так нет же! Я твои мысли за двадцать метров слышу, как начинаешь возмущаться! Тебя слишком много в моих сутках. Просыпаюсь и засыпаю с твоими размышлениями о том, какой я мерзавец. Уже почти привык к этой мысли.       — Тебе полезно будет.       — И это тоже потом обсудим, — твёрдо припечатал Дин и закончил с явным облегчением от того, что его «план» до сих пор не разнесли в пух и прах. — А потом можно будет с чистой совестью не общаться и не доставлять друг другу проблем. Нет, Ал, серьёзно, я ничего не имею против тебя, когда ты где-нибудь подальше. На заданиях, так и быть, терпеть тебя согласен.       Ал молча кивнул, и воцарилось хрупкое, как лёд по весне, перемирие. Дин уже начал отворачиваться, чтобы пойти дальше, но резко вскинулся, стоило Алу сделать шаг.       — Осторо… А, наплевать уже.       — В чём дело? — искренне удивился Ал и на всякий случай глянул себе под ноги.       На земле не оказалось ровным счётом ничего интересного. Внизу простиралась вымощенная крупным бурым камнем дорога. Ал стоял на ровном месте, ни один булыжник не казался выпуклым или, наоборот, вдавленным, да и нога не упиралась ни в какую закрытую иллюзией преграду. Вот только сила где-то глубоко внутри всем своим существом чуяла магию, и Ал напрягся. Он огляделся в поисках опасности…       И замер на месте.       Прямо к ним шло нечто.       Похожее одновременно на крупного медведя и леопарда, животное выглядело очень пушистым, почти плюшевым. Нежно-лиловый мех зверя лоснился, у полукруглых ушей и изогнутого, поднятого вверх хвоста закручиваясь в кокетливые колечки. Из странного цвета пушистости на Ала смотрели внимательные круглые глаза, переливающиеся жидким золотом. А вот пасть, тоже закруглённая, выглядела странно, как нарисованная, словно творец, создавший это чудо-юдо, под конец подустал и уже не стал тратить силы на лепку подходящей зверю челюсти. Или просто не знал, как сделать её более реалистичной.       Животное остановилось в шаге от Ала и чуть опустило голову. Экстрасенс испытал смутное желание отступить назад. Желание, которое совершенно спокойная интуиция не поддержала. Ведомый наитием, Ален поднял ладонь, и огромная зверюга, в холке выше самого экстрасенса, аккуратно потёрлась о его руку. Ал чётко ощутил бархатную мягкость шерсти, но кроме этого — ничего. Ни тепла, ни дыхания зверя.       На периферии зрения он заметил движение и скосил глаза. Две девочки, на вид — лет двенадцати, те самые, в иллюзиях летних сарафанов, настороженно глядели на него из-за угла. Ал повернулся к ним лицом — и они тут же исчезли, словно надеясь, что это спасло бы их, будь на месте Ала адепт Молний.       Дин, видимо, уставший ждать его, с едва заметным раздражением посоветовал:       — Ногу с этого камня убери. Нет, правую.       Слегка растерянный экстрасенс поспешно шагнул назад, и тут же в глазах прояснилось. Лиловый зверь исчез, словно его стёрли тряпкой. А камень, на который наступил Ал, едва заметно фонил магией.       — Идём. И не пялься! В городах иллюзионистов везде такие сюрпризы, будешь каждый столько времени рассматривать, и мы никогда не доберёмся до места. — Он развернулся и пошёл прочь из проулка. Ал после некоторого колебания последовал за напарником. — Что ты, кстати, видел? Лицо у тебя было, как у дебила.       — Ах, неужели мы с тобой были похожи? — театрально ужаснулся Ал. — Зверя. Симпатичного такого. — Он чуть повысил голос. — Отличная, кстати, иллюзия была. Реалистичная очень. Только пасть слегка недоработана, если смотреть вблизи.       Обернувшись через плечо, Ален чётко увидел, как одна девочка широко улыбнулась. Нет, ему всё же очень нравились минонцы. Почти все.       Дин выглядел задумчивым. Точнее, Ал так думал, потому что лица напарника не видел. Но снова остро, острее даже, чем своё, чувствовал напряжение его мысли. Экстрасенс терпеливо ждал, когда же Дин наконец-то перестанет над собой издеваться и делать явно неподходящую для него работу — думать, тем более молча.       Ожидание не затянулось. Дроссвел в очередной раз остановился, подозрительно глянул под ноги, хмыкнул и с ювелирной точностью переступил камень в мостовой. Совсем такой же, как десятки и сотни таких же вокруг. Ал решил судьбу не испытывать и последовал примеру напарника.       Молний они встречали четыре раза.       Когда фениксы вырулили из-за угла на широкую улицу и буквально лоб в лоб столкнулись с шестью адептами, Ал не успел среагировать. Несмотря на полную уверенность в себе и в иллюзиях на лице, экстрасенс замер в каком-то первобытном ужасе. Молнии и правда не прятались — шли свободно, переговариваясь, не стесняясь ни своей приметной формы, ни людей вокруг. Хотя последнее и правда мало могло напрячь: несмотря на то, что улица оказалась довольно людной, в сторону Молний никто не повернулся, словно что-то невидимое, но мощное упорно отворачивало головы иллюзионистов.       «Отведи глаза сейчас же!» — мелькнула в уме паническая мысль — чужая.       Ал не успел, да и не смог бы сейчас съехидничать, что Дин, который так громко кричал, что не даст кому-то лезть себе в голову, сам, первым включился в их с Алом общий ментальный канал. Силы воли на юмор не хватило — экстрасенс, даже не успевая задуматься, поспешно опустил голову и отступил в сторону.       Молнии прошли мимо.       И в этот раз, и в три последующих. Эта явная политика не трогать тех, кто не трогал их, не подходила Молниям. Ну, конечно, если это были те же самые Молнии, что нападали на города просто для устрашения населения и демонстрации своей мощи. Что-то в этом поведении было не так. Но Ал был слишком напряжён, чтобы задаваться вопросами.       По итогу, спустя два часа неторопливых, вдумчивых прогулок вокруг медцентра, у Ала имелось вполне ясное представление о расположении улиц и домов в этом районе, чётко оформившееся раздражение по отношению к иллюзионистам и, кажется, зарождающаяся паранойя.       Он видел Молний в каждом прохожем — а прохожих оказалось поразительно мало. Ал не считал, сколько всего людей они встретили на улицах, но был уверен: если бы все они растянулись в цепь, то вряд ли бы смогли хотя бы замкнуть местную площадь в кольцо. Возникало такое чувство, словно сам город затаился и наблюдал за громоотводчиками дутыми стёклами окон и светящимися кругами зеркал. Его взгляд, пристальный и не отпускающий ни на секунду, Ал чётко чувствовал между лопатками и едва удерживался от того, чтобы не обернуться. Удерживали лишь его забитый, издыхающий здравый смысл и сильнее, гораздо сильнее — интуиция, которая сегодня уверенно натянула вожжи и не давала шагу ступить без согласования с собой.       Без всякой видимой причины сердце заколотилось быстрее. А через мгновение они в юбилейный, пятый раз столкнулись с Молниями. Точнее, всего с одним адептом, который, видимо, пребывал в великолепнейшем настроении. Его электрическая маска была небрежно сдвинута на затылок, отчего казалось, что на русые волосы набросили опасный капюшон. Разряды заставляли прядки на голове хаотически шевелиться, как от шквального ветра, и бросали чёрные отсветы на плечи мага, словно за ним стояла мрачная тень.       Ал понятия не имел, что с этими масками можно было делать так. Дин, судя по выражению лица, тоже. Однако ошарашенным стихийник выглядел недолго, быстро опустил голову, чтобы не провоцировать адепта, а через секунду его ментальный голос уже прозвучал у Ала в голове:       «Что такое юбилей?»       «Круглая дата, — моментально отозвался Ал, который не стал тратить время даже на то, чтобы съехидничать. — У нас это пятый, юбилейный соглядатай. Надо отпраздновать — с ним вместе».       Чужое злорадство разлилось под кожей горячей волной, а Ал неожиданно испугался, поняв, что Дин мог неправильно истолковать его слова. Ведь с этим образчиком незамутнённости никогда ни в чём нельзя быть уверенным, да и сам Дин уже не раз доказал: у него есть всё, что нужно человеку, кроме мозгов.       Что ему стоит накосячить?       Но Дин не накосячил. Лишь знакомо сложил пальцы, и вокруг них троих тропическим цветком распустились чары помех. Адепт Молний не успел среагировать, а вот испугаться — да. Посылая в чужое сознание мощный гипноз, Ал чувствовал его страх, но отступать не собирался. Вложился в подчинение полностью, почти теряя связь с собственным телом, но наложил такой контроль, за который не стыдно.       Когда экстрасенс вынырнул из чужого разума, он обнаружил, что Дин придерживал его, не давая упасть — а вот адепт Молний уже давно лежал на земле. Его форменная чёрная кофта, похожая на чуть модернизированную толстовку, беспрепятственно отмокала в луже; под ногти забилась грязь, словно маг царапал камни, силясь раскопать себе путь на волю.       В голове у Ала абстрактной моделькой кружился план медцентра.       — Надо его перетащить куда-нибудь на сухое место, — пробормотал Ал, едва только смог шевелить словно бы ватным языком. Тело постепенно возвращало себе подвижность, но было ещё вялым. — Ещё пневмонию подхватит.       — Кого? — хмыкнул Дин и, убедившись, что Ал падать пока не собирался, отошёл на шаг. Чтобы одним электрическим заклятьем добить адепта Молний.       — Что за самодеятельность, Дин?! Зачем?       — А зачем нам оставлять врага за спиной? Тем более — того, кто может о нас рассказать? — вопросом на вопрос ответил Дин и легко расправил плечи, словно ничто не гнуло его вниз.       Алу смотреть на него было так же противно, как на то, что осталось от бедного адепта. Правда, совсем по другой причине. Наверное, Дин что-то такое почувствовал. Потому как, дёрнувшись, мрачно сказал:       — И не надо мне тут делать вид, что тебе есть до этого какое-то дело. Я помню, ты у нас делаешь вид, что убить кого-то не можешь. Поэтому сделал всё сам. Руки у тебя чистые, мальчик для гаданий, так что тебя не устраивает?       «Одна миссия, — отчаянно, как молитву, повторял экстрасенс сам себе, вышагивая вдоль забора медцентра. — Одна миссия, и можно будет больше даже не разговаривать».       Он считал шаги. Один десяток, второй, третий… Ладонь, которой Ал вёл по стене, внезапно вязко погрузилась в зеленоватый камень, и экстрасенс нашёл в себе силы бледно улыбнуться в ответ на вопросительный взгляд Дина.       — Этот бедолага выбежал к кому-то нелегально на пять минуточек, решил не закрывать за собой запасной выход. Нас здесь не ждут.       Он старался не думать о том, ради кого этот молодой, по сути, парень выскочил за пределы охраняемого периметра, куда спешил, кого хотел увидеть. Понимал: если задуматься об этом сейчас, выполнить задание он не сможет точно. Сила не слушалась магов, что даже свои мысли и эмоции контролировать не могли.       Но это не означало, что сегодня ночью он не увидит это лицо, на котором застыло выражение беспомощного изумления, и промокшее тело в полутёмном переулке города иллюзионистов.       Проход в стене оказался густо замазан мороком, и проход сквозь него напоминал плаванье в болотце. Чужая сила ощупывала лицо, заливалась в складки одежды, словно гелем убирала назад волосы. Ал даже не решался дышать и открывать рот, не желая потом отплёвываться от неё, и был почти счастлив, когда переход оказался позади.       «Надо же, — насмешливо звякнуло в голове. Дин, кажется, по достоинству оценил телепатическое общение и начал входить во вкус. Этого ещё не хватало. — Браво, мальчик для гаданий. Я уже думал, выведешь нас прямо в засадное кольцо!»       «В каком смысле "думал"? — огрызнулся Ал, а потом неожиданно поумерил агрессию. — Чего тогда пошёл, раз так боялся?»       «Я боюсь только того, что Реюшка откусит мне голову, если я дам тебе угробиться».       Ал остановился. Глаза застилала алая злоба, но голову он всё же не терял, спросил мысленно:       «И поэтому ты считаешь себя вправе везде за мной таскаться и оспаривать все команды? Даже если твоя защита мне вообще не нужна?!»       Плечи Дина чуть дрогнули, словно эта неудачная пародия на человека сдерживала смешок.       «Команды? Тебя никто и не назначал командиром. А насчёт защиты… Мог бы ты обороняться сам, я бы к тебе и не повернулся. А так — помнишь, где место экстрасенсов?»       Позади. Там, где они ничего не могут испортить. Ал помнил это слишком хорошо — Дин никогда не упускал возможности напомнить.       Ал открыл было рот, чтобы ответить, наконец, вслух и так, как ему давно хотелось, но Дин, замерев, резко развернулся и толкнул его к стене, закрывая огненной завесой. Ал едва успел отшатнуться назад от жара, а Дроссвел уже, демонстрируя чудеса реакции, выпустил в напавшего с десяток огненных заклинаний.       Мимо свистнули чары, ударились в стену, распались крупными зелёными хлопьями. Дин моментально вырастил в ладони электрический цветок — синие и чёрные искры закружились вокруг ладони. Он был напряжён и готовился в любой момент ударить, только пока не знал, в кого.       Ведь маги прибывали, затапливали помещение, как чёрные волны, хлестали из всех дверей — Ал не знал, сколько их нужно, чтобы они вдвоём начали тонуть.       — Нас здесь не ждут, говоришь? — прохладно уточнил Дин, принимая защитную стойку. Он весь чуть ли не светился от магии, а его внутреннее напряжение не давало Алу думать хладнокровно.       Нет, с этой ментальной связью побратимов точно нужно что-то делать.       — Виноват. Хочешь ещё поговорить об этом?       Да, Ал не удержался. Никто бы не удержался. Этот проклятущий аристократишка с манией величия сводил на нет все доводы разума. Скорее чтобы досадить ему, чем ради реальной выгоды (в бою с толпой магов Ал был бесполезен, как воздушный шарик против ветра), экстрасенс шагнул вперёд и встал на один уровень с Дином.       Молнии безмолвствовали, подавляли. Каждый раз Алу казалось, что за столько стычекон уже привык к их гробовому молчанию, и каждый раз снова покрывался холодным потом, когда вынужден был отбиваться в почти абсолютной тишине. В такие моменты он был благодарен Марку, который и в быту, и на поле боя не затыкался ни на секунду и этим развеивал напряжение. Ал не успел заметить, когда их атаковали. Дин ругнулся, вытянул руки на уровень плеч и в одном обороте вокруг себя воздвиг идеально-круглый барьер.       В синюю тонкую плёнку магического щита ляпнулось заклинание, и Ал вздрогнул. Он вздрогнул ещё раз, когда защита с треском лопнула, и Дин, метнувшийся вперёд, заставил летевшее в лицо заклятье срикошетить, а от нацелившегося в спину просто уклонился.       — Придурок! — Ал не знал, рявкнул это Дин вслух или телепатически: громкий возглас отозвался эхом в черепной коробке, чужая ярость выдула мысли, уняла раздражение. Подобное уничтожилось подобным: Ал неожиданно почувствовал, что больше не злился. — Ты где должен стоять?!       — Думаешь, сейчас время указывать мне на «моё место»? — беспомощно огрызнулся Ал и ушёл в сторону, едва не попав под заклинание. А вот Дину этими же чарами опалило бок.       Стихийник на мгновение остановился, но почти сразу же снова ударил, послав перед собой волну пламени. Не достигшую цели, но на мгновение заставившую Молний уйти в защиту.       — Когда это я тебе на твоё место указывал? — В голосе Дина чудилось столь искреннее изумление, что Ал на мгновение даже задумался, а не перепутал ли он чего, в самом деле.       — Ты сказал мне уйти назад.       Дин дёрнулся, и фантомная боль обожгла Алу предплечье. Он увидел, как стихийник тоже зажал обожжённое место, и почувствовал укол совести ещё до того, как Дроссвел выплюнул:       — Уйти назад и прикрывать мне спину, придурок. Или это не очевидно?       Ал невольно улыбнулся, а затем уже без возражений сместился за спину Дину. И вовремя: отбивать полетевшие в стихийника заклятья пришлось моментально. Ал опирался на собственную интуицию и мысли Дина, останавливал опасность... И всё получалось так хорошо, что экстрасенс невольно подумал: они могли, могли это сделать! Защита Молний хороша, но ведь не идеальна? А они с Дином, не сработавшиеся, отчаянно перетягивающие одеяло первенства, не желающие, но работающие вместе — они могли заставить противников поплатиться за эту неидеальность. Потому что специальности у них были совершенно различны, и только мощнейшие маги защиты осилили бы такой блок, что оборонил бы от Ала с Дином — обоих сразу.       Правда, для того, чтобы атаковать, нужно было самим выбраться из глубочайшей защиты. И вот это радость поумерило.       — Есть идеи? — на выдохе бросил Ален, снова блокируя чужое заклинание. Это была единственная доступная ему форма защиты, но и она уже теряла актуальность. Руки покрывали гематомы в местах, от которых рикошетили чужие заклятья. Когда Ал снова пытался подогнать туда силы, конечности пронзало острой болью, и они на мгновение отнимались. Больше так нельзя.       Дин за спиной хохотнул.       — Не спеши, мальчик для гаданий. Молнии от нас никуда не денутся, хотя я на их месте попытался бы.       Он говорил нарочно громко, и было в его тоне что-то такое, что Ал испугался и сразу в панике принялся перебирать варианты, как можно сделать из их тяжёлого положения патовое. Вариантов было не так много. Но, как оказалось, Ал фантазию напарника недооценил.       Дин не стал ничего выдумывать. Просто сложил руки «домиком» напротив солнечного сплетения и, вскинув голову к зеленоватому потолку, рявкнул с явной угрозой:       — Сгораю!       — Сейчас?! Ты с ума сошёл? Не смей! — выпалил Ал на одном дыхании, но всё равно не успел. Да и не послушался Дин его.       Напротив сложенных «домиком пальцев» вспыхнул пока ещё мирный огонёк…       — Заклятье контроля наложу! — заорал на него Ал, пытаясь отойти назад. — Два заклятья, придурок! Чтобы больше ты не…       Волна высвобожденной силы отнесла его и с силой приложила о стену. Ал только и успел сгруппироваться и руками закрыться, прекрасно зная, что следующая волна будет огненной.       Острая боль резанула руки и лоб, а Ал, почти ослеплённый, непонимающий, что произошло, уменьшившийся, сжавшийся до одного-единственного очага боли, последней мыслью внушал себе       не убирать руки от лица       не открывать глаза       не смотреть       не дышать.       Он бесполезен без зрения. Не сможет помочь прежде всего себе. Потому что Дину после его выходки помогать не хотелось.       Где-то над головой, там, за пределом мерцающих точек боли, клекотала огромная птица, била крыльями, едва помещаясь в небольшом помещении, и посылала вокруг себя волны жара. Ал чувствовал их — тепло проносилось мимо разрушительными потоками, шевеля волосы на голове, которые уцелели, должно быть, из-за накинутого на голову капюшона с защитой от стихийных чар. От каждого витка горячего воздуха руки начинало жечь ещё сильнее, но Ала почему-то знобило.       Он не понимал, почему.       Не знал.       Не хотел думать.       Просто, скорчившись у стены, закрываясь руками от беснующегося живого огня, он хотел, чтобы всё это, наконец, кончилось, неважно, как. Ему уже было всё равно, кончатся ли у Дина силы, или кто-то из Молний отвлечётся от Феникса, обратит внимание на его беспомощного напарника и добьёт его, наконец. Ал даже не думал, что ему мало понравится такой вариант. Он был согласен даже на смерть, если это уймёт пожирающую руки боль. Просто хотелось, чтобы случилось уже хоть что-нибудь.       Его колотило. По ладоням стекало что-то, мерзко, липко, высыхало от жары и оставалось на руках плёнкой. А сверху и внутри, по всей коже словно сидели десятки и сотни маленьких зубастых чудовищ, что острыми клыками-шилами отхватывали куски прогоревшей плоти, и это было больно, больно, как…       Мгновение истекло, слилось с ударом сердца, больно и резко ударило внутри грудной клетки — и жар исчез. Словно между Пеклом и миром живых опустили спасительный занавес.       Ал осторожно приоткрыл слезящиеся глаза. Зрение плыло, сознание мутилось от боли и отвратительного смешанного запаха жжёных тряпок, горелого мяса и спаленных волос. Но он всё же разобрал, как недалеко, шагах в пятнадцати, Дин придирчиво отряхнул штаны, растёр запястья, с усилием распрямил их так, что они стали похожи на человеческие руки, а не на загнутые птичьи лапы. Обернулся…       Чужая паника оказалась куда ярче собственных эмоций. Она захлестнула шипящей прохладной волной, подхватила и понесла, заставляя выгребать, ведь идти на дно не хотелось. Ал и сам не заметил, как рассудок немного прояснился.       Стихийник беспомощно шагнул вперёд, открыл рот, словно желая что-то сказать…       «Если сейчас брякнет что-то вроде "Зачем под удар полез, идиот" — убью», — флегматично поклялся про себя Ал.       — Я обжёг тебя? — неверящим тоном спросил Дин, словно Ал ещё почему-то мог от ладоней по самые локти покрыться волдырями.       Или чем? Руки слушались едва ли, пришлось приложить усилие, чтобы разогнуться и глянуть на себя. Ладони, которым досталось больше всего, оказались схвачены коричневой твёрдой коркой. Уходя дальше, за пальцами, она всё более размякала, становилась влажной и чередовалась с крупными жёлтыми волдырями.       Со временем происходило что-то странное. И с реальностью — тоже. Она казалась схваченной белой рамкой, как виньетированная фотография, и постоянно прерывалась сполохами боли при самом лёгком движении. Алу казалось, что он только опустил глаза, чтобы оценить ущерб, и снова поднял их, а Дин уже как-то оказался рядом, опустился на обгоревший пол и стал оглядывать его руки с видом знатока. К ожогам он не прикасался и это оказалось единственным, за что Ал был ему благодарен.       — Я не хотел, — едва слышно сказал Дин, и Ал бы ему поверил, будь ему до этого хоть какое-то дело. — Больно?       Ала подташнивало, и потому рта он не раскрыл. Только мрачно вскинул голову, поймал чужой взгляд и с силой швырнул Дину в сознание образ треснувшего под пальцами черепа. Легко треснувшего: голова-то была пустая.       Дроссвел отшатнулся, вскинув ладонь ко лбу, словно в попытке защититься. О как проникся. Но силы на злорадство точно не осталось. Ал прикрыл глаза.       — Хочешь, попробую помочь?       Открыл.       Гадость хотелось сделать просто неимоверно. Почти так же, как не хотелось допускать до себя этого идиота. И Ал, пользуясь тем, чем Дин явно сосредоточился и по сторонам не смотрел, ударом ноги врезал ему в живот. А затем поднялся, и кто бы знал, скольких усилий ему это стоило.       Вот уж когда ему вспомнились лекции Рея о том, что маги не только легче переносили боль, чем обычные люди, но и стерпеть могли гораздо большее. Ал был почти уверен: случись с ним что-то такое ещё год назад, он бы уже давно потерял сознание. Или как минимум не ходил бы сам. А тут — надо же, его даже не шатало! Почти.       Гордясь своими успехами, Ал решился на ещё один подвиг. Разлепил сухие губы, переждал приступ тошноты и раздельно произнёс:       — Пошёл. Вон.       Дин тоже взвился на ноги, в отличие от Ала — с непозволительной лёгкостью.       «А ведь он не просто обгорел — сгорал полностью, — постучалась в голову непрошеная мысль. — Как они с Реем переносят такое? Нет, как Рей переносит, я видел — фигово. Но этот почему такой живчик?»       Сказать такое вслух Ал бы не смог, но и то, что он уже оказался в состоянии складывать столь длинные фразы в уме, уже показалось добрым знаком.       — Решил в героя-мученика поиграть? — фыркнул Дин с претензией, но как-то без особенной агрессии.       Ал бы даже посчитал, что стихийник чувствовал себя виноватым. Но не посчитал. Не верил, что чувство вины входило в эмоциональный диапазон Дина. Как и не верил в то, что принимать от него помощь — хорошая идея.       — Решил поиграть в здравомыслящего человека, — огрызнулся Ал и даже притих от изумления — ого, оказывается, у него и на такое силы были!       И вообще, если подумать, с каждой секундой ему становилось легче. Ал не понимал причины, но, когда он не тревожил руки, боль утихала — или, скорее, стиралась, не осознавалась, словно передаваемая кому-то другому.       «Надо расспросить Рея», — решил экстрасенс, которому, впрочем, очень нравился такой расклад. Может, у него даже хватило бы сил на то, чтобы открыть портал, помочь Дину побросать туда всё, что этот придурок не сжёг, и телепортироваться в поместье?       Дин снова вкруговую растёр запястья и буркнул:       — Да чего тут Рея расспрашивать. Я и сам прекрасно могу объяснить, почему тебе не больно.       Оскорбление у Ала так и не вырвалось. Он напряжённо смотрел на руки Дина, словно ожидая, что там тоже появятся следы ожогов, и выдохнул с облегчением, когда этого не произошло. Небоеспособных магов на один квадратный метр у них тут было более чем достаточно.       — Только не говори, что у нас и болевые ощущения на двоих делятся, — неохотно проронил Ал.       Плечи Дина опустились.       — При сильном желании. А ты, кажется, ментальную связь вообще не чувствуешь и не контролируешь, раз такие вопросы задаёшь.       При сильном желании Ал легко увидел в его тоне насмешку.       — Если ты сейчас начнёшь снова задвигать на тему: «Никакого контроля, что ты за маг разума» и так далее, я…       — Что? — Дин глянул с вызовом. — Много с такими руками навоюешь? Ты же без них вообще не ворожишь. Мне не нужен беспомощный маг в напарниках.       — Зато мешаться под ногами не буду. Сам же так хотел, чтобы тебе не мешали, сам сказал, что я бесполезен — пожалуйста! — Ал хотел было развести руками, но вовремя передумал и ограничился убийственным взглядом. — Полный простор действий. Давай, заканчивай с этой ерундой, пока я открываю портал, и убираемся. Я не хочу ещё раз вляпаться. Мне хватило. А болевые ощущения можешь вернуть. Я сам с ними разберусь, а тебя такое будет отвлекать. И вообще, с чего ты помогать решил?       «Делать вид, что помогаешь», — мысленно поправил сам себя Ал.       Дин поджал губы, и Ал неожиданно почувствовал, как его боль растворилась совсем, забрав с собой озноб и оставив только уродливые тёмные корки на обожжённых руках в память о том, что с ним вообще что-то случилось.       — Я правда не хотел тебя обжечь, — почти миролюбиво сказал Дин и скрестил руки на груди. Ал заметил, что пальцы у него дрожали, и остановился, не зная, что делать с этой информацией и как её понимать. Раздражение понемногу сходило на нет, словно Дин забирал и его. — У меня такое… в первый раз. Не подумал.       Ал мысленно его послал.       — Но я могу помочь, — упрямо повторил Дин, и на этот раз в его голосе явно прорезалось отчаяние. Алу упорно казалось, что он чего-то не понимал в ситуации, не догадывался, а Дину отчего-то важно было знать, что он своим превращением никого не покалечил. В смысле, никого, кроме толпы обращённых в пепел Молний. — Я давно такое не пробовал, но…       — Дроссвел, я тебя и так до своих рук бы не допустил, а после таких уточнений — тем более.       От обращения по фамилии Дин почему-то поморщился. Странно, раньше за ним такого не водилось.       — Гордость чешется?       — И инстинкт самосохранения за меня волнуется. Плюнь и давай заканчивать здесь. Тогда быстрее улетим, и я уйду к Мелле. Ей я как-то больше доверяю — и даже знаю, почему.       — А если… — начал было Дин.       — Будешь меньше болтать — «если» не случится, — отрезал Ал и попытался снять с шеи амулет. Но согнуть руку, чтобы его взять не выходило — боль была такой, что оба громоотводчика шипели и морщились. А подчинить побрякушку телекинезом и думать было нечего: для этого тоже требовалось использовать руки.       Дин, который уже было отошёл и сдвинул в сторону дверцу массивного металлического шкафа с аппаратурой, обернулся и буркнул почти умоляюще:       — А давай ты всё-таки характер, или что у тебя там за него, потом будешь показывать? Мне Рей голову оторвёт, если ты вернёшься раненым!       — Не мои проблемы.       Наверное, стихийник не такого ответа ожидал. Он разжал руки, и какой-то ящик с противным грюком упал на пол. Что-то внутри него разбилось.       — Я тебя сейчас сначала убью, а потом вылечу! А Рею скажу, что тебя местные грохнули!       — О, то есть, если я вернусь раненым, тебе влетит, а если вообще не вернусь — ничего не будет? — не удержался Ал и тут же, зажмурившись, усилием воли поспал к амулету волну силы.       Безумно хотелось, чтобы этого хватило на открытие портала, и дурацкую побрякушку не пришлось брать в руки — Дину, вон, и предыдущая попытка едва не стоила сознания.       И силы оказалось достаточно. Портал матово заблестел, открывая чёрный провал «рта»… И тут же резко исчез, словно кто-то захлопнул его изнутри. Дин замер.       — Скажи мне, что это ты прикалываешься.       — Для прикола как-то недостаточно смешно, — почти шёпотом отозвался Ал и развернулся лицом к ближайшей двери. Там не было никого, но интуиция тревожно завибрировала, предупреждая об опасности, что ждала снаружи. Ален шагнул назад. — Убираемся отсюда.       Но Дин не двигался. Только стоял, расправив плечи, и глядел в дверной проём со странной смесью мягкой насмешки и вызова. Кому, чему? Ал прекрасно понимал, что сейчас не время, но ему почему-то стало интересно.       — Насколько далеко? — неожиданно подал голос Дин, не двигаясь, и Ал даже не сразу понял, что обращались к чему.       — Чего?       — Насколько далеко ты планируешь убраться? — терпеливо повторил вопрос стихийник и странно, вынужденно хохотнул. Смешок в пустой, прогоревшей комнате прозвучал сухо и неестественно. — Нас же ждут снаружи. Даже не сомневайся. Я прекрасно знаю эти штучки: нам и шагу за порог не ступить. Сам так делал. Слышите?! — Дин повысил голос так, что даже Рей за полмира, наверное, слышал. Но внешним мир отозвался лишь убаюкивающей тишиной, словно Молнии издевались — или надеялись сохранить интригу. — Когда давали мне учиться действовать вашими методами, нужно было заранее подумать, что я что-нибудь, да запомню! Что я научусь отличать ваши выбрыки с полувзгляда. Неужели теперь вы думаете застать меня врасплох?!       Его гнев, уже не огненный — огонь погас вместе с тем, как уставший Феникс сложил крылья, — а пепельный, горький, как лекарство, ощущался острее собственного в разы. Ал видел, как на Дина давили эти обугленные стены, за которыми, возможно, стояли его бывшие соратники, готовые растерзать, пресечь любую попытку бегства. Дин ощущался пойманной птицей в тесной клетке. Ал ясно видел одно-единственное его незамутнённое яростью желание: сломать шею, но не попасться снова. А если уж попался, разломать ко всем чертям удерживающие стены.       Освободиться или умереть прямо здесь — потому что снова оглядеться и увидеть себя слабым, подконтрольным, отгороженным от мира чужой волей было в разы хуже даже самой мучительной смерти.       Эта мысль билась в уме равномерно, сливалась со стуком сердца, вспыхивала перед глазами кровавой полосой — и Ал готов был промолчать, пойти за Дином. Потому что человек, исполненный такой решимости сделать невозможное, просто не мог, не имел права проиграть. На секунду, всего на одну, его отчего-то захотелось сравнить с Реем, за которым тоже хотели следовать тысячи людей. Но если Рей был знаменем золотым, сияющим, высшей идеей, за которую мечталось сражаться просто так, без наград, просто за честь быть осенённым крылом его, то Дин…       Снова отличился. Если он и был знаменем, то изорванным, вываленном в грязи; на обломанном штандарте, на котором виделись следы крови и слёз. Уже нельзя определить, что когда-то было изображено на этом знамени — все знаки принадлежности стёрли, идея позабылась. Остались лишь отпечатки рук тех, кто это знамя нёс, и простое осознание: не идти за ним нельзя. Просто потому, что пути назад уже нет. Потому что будет просто подло развернуться и бросить этот штандарт, который кто-то протащил так далеко. Потому что тех, кто хоть раз с ним соприкоснулся, враги уже не отпустят.       Может, Дин снова почувствовал этот неровный ток мыслей, как чувствовал почти всё, что крутилось в голове Ала. Виду он не подал, просто обернулся через плечо и почти спокойно сказал:       — Это их любимая модель поимки. Даже не пытайся открыть портал: весь город наверняка уже накрыли куполом их пространственники. Никто не прилетит и не улетит. Связи, думаю, тоже нет, можешь не пробовать вызвать Рея. Вокруг складов сейчас наверняка два кольца. Одно защищает Молний, второе атакует нас, едва только покажемся. Внутрь они не сунутся, будут ждать нас во внутреннем дворике больницы. А выйти туда нам как раз придётся, если хочешь добраться до границы заблокированной области и телепортироваться оттуда. Что будем делать, мальчик для гаданий?       Молнии позаботились об атаке и защите. Что оставалось?       Ал прикрыл глаза, пытаясь представить, как всё будет, и интуиция нарисовала чёткую, как отражение в зеркале, картинку. Вот они показываются на пороге. Молний больше, намного больше, и все они ждут. Безликие защитники прекрасно знают, что за маги засели в крохотном складе, прилипшем к самой стене, закрывающей медцентр. Они готовы спасти бойцов от всего, что есть в арсенале Дина и Ала — можно не сомневаться, до Молний не долетит ни одного заклинания. Но у самих у них руки развязаны. И они, наученные, тренированные, смогут атаковать все вместе. Сил Дину хватит заблокировать барьером первую волну заклятий. Но после этого Молнии атакуют снова. Дин — не маг-защитник, чтобы возвести ещё один купол, ему потребуется время. Время, за которое их попросту уничтожат, не дав сойти с места. И не сунуться никуда: сзади двойная стена, склада и наружная, с трёх сторон — сторожевое полукольцо Молний.       Что-то ускользало от него. Просачивалось сквозь пальцы. Что-то простое, но никак не желающее становиться очевидным.       Ал поднял было руку ко лбу, но тут же едва удержался от вскрика боли. Злясь на себя, экстрасенс решил пойти по другому пути. Ведь что-то навело его на эту туманную, неоформившуюся мысль. Что-то в словах Дина. Что-то…       Модель поимки. Купол, запрещающий все телепортации. Кольцо магов, загоняющих их, как зверей, во внутреннем дворике.       Внутренний дворик?       Ал моргнул.       — А почему они, кстати, сюда не сунутся? Мне казалось, стихийников как раз в закрытом пространстве надо брать. Вы же любите простор, вам нужно место. В закрытых маленьких помещениях вы сами себе мешаете. Разве нет?       — Так они же попытались.       Дин явно не понял, к чему такие вопросы, но характер не показывал, отвечал. Выражение лица у него было говорящее. Оно так и маслилось выражением: «Хорошо, я признаю́, что ты умный. То есть, призна́ю. Если ты придумаешь, как нам выбраться. Я даже тебе помогу в этом. Видишь же? Я отвечаю на твои дурацкие вопросы!» Большего и желать грешно.       — Я тебе не рядовой стихийник. Если меня загонят в угол — превращусь и снесу и загнавших, и угол. Конечно, в бою лучше, когда много места. Но в крайнем случае, вот как только что — могу пообжигать идиотов. Когда я в углу, а меня закрыли, я, конечно, никуда не убегу — но и Молнии тоже. Площадь поражения слишком большая. И закрыться на таком расстоянии они не смогут. Тут поэтому и передохли все так быстро. Почему, ты думаешь, остальные на склад не лезут? Они ошибку предыдущей партии поняли. Поумнели.       Ал просиял и это, кажется, было слишком заметно, потому что Дин тут же спросил:       — Что?       — А вот скажи, — мягко начал Ал, пытаясь донести мысль максимально чётко, — ты же, когда превращаешься, очень мощную волну силы выпускаешь? Вкруговую, да? А как-нибудь сгруппировать её, чтобы не жгло всё подряд, а только в определённую сторону, совсем не можешь?       Выражение лица у Дина стало глубоко несчастным.       — Если бы совсем не мог, ты бы сдох сразу. Слушай, я правда не хотел тебя обжечь! Очень старался в твою сторону не палить при превращении. Но это огонь, его сложно контролировать полностью. Я немного просчитался — тебя обожгло. Это было не специально, мне жаль, я…       — Замолчи и превращайся снова, — перебил его Ал, который Дина уже давно не слушал. Его волновало только внезапно возникшее решение проблемы, такое простое и доступное — какое ему дело было до несвоевременных мук совести Дроссвела?       Дин завис, как старый компьютер с издыхающей оперативкой.       — А…       — Хочешь сказать, у тебя сил не хватит на сгорание? — забеспокоился Ал, и Дин фыркнул.       — О, что ты, могу хоть до утра воскресать из пепла. Это же как песочные часы работает. Перевернул — снова готовы осыпаться вниз.       — То есть не хватит.       — Хватит, но останется не так много. Два сгорания подряд выматывают, и мне хотелось бы знать, чего ради я резервом рискую. Чего мы добьёмся, если я превращусь снова? Ну, допустим, выломаю кусок стены, вылечу во двор к Молниям. Но там же магов-защитников — как грязи! Возведут щит от огня, и я даже ударить не успею. Меня потушат сразу, а потом добьют тебя.       Ал отошёл на пару шагов. Справа и слева от него были открытые двери. Впереди — крохотные окошки, выходящие во внутренний дворик медцентра. Сзади — глухая стена, а за ней — ещё одна, почти в два раза толще. Они отрезали Ала с Дином от огромного города.       Города иллюзионистов, в котором двух магов найти будет ой как непросто.       — А зачем нам выламывать ту стенку? — улыбнулся Ал, взглядом указав на дверь.       Дин опешил.       — Там же выход. Ну, и вон там ещё.       Главная проблема минонцев, как не раз отмечал Марк, заключалась в их буквализме. Ну правда, если в здании находился маг-огневик, который мог выламывать куски стен одним чихом — как можно думать, что выйти на улицу возможно лишь через двери? И как можно оборонять только три стороны, пропустив четвертую, ведь там, видите ли, две стены? А уж в том, что со стороны города их не сторожат, Ал был уверен. Интуиция говорила об этом столь же уверенно, как дикторы на телевидении — о прогнозе погоды. Оставалось надеяться, что её предсказание окажется правдивее, чем у Гидрометцентра.       — Превращайся и направляй силу узким потоком сюда. — Ал почти любовно погладил стенку у себя за спиной, но тут же отдёрнул руку. Крупный ожоговый волдырь от контакта со стеной лопнул и оставил на ней потёк желтоватой жижи. Экстрасенс чуть сознание от боли не потерял, но затем всё же нашёл в себе силы закончить. — Надеюсь, у тебя хватит сил выломать обе стены? Так, чтобы оказаться в городе?       Судя по выражению лица, Дина аж озарило. Глаза у него стали огромными.       — Ломать стенку? — тупо повторил он. Да ещё и таким тоном, словно Ал предложил им идти сдаваться.       — Потом моментально превратиться в человека и сматываться как можно дальше, — кивнул Ал, отходя подальше. — И желательно — бежать не по прямой, а в сторону, чтобы им сложнее было нас искать. Город большой. Может, не найдут. А если и найдут, на открытом месте всяко проще. Да и не успеют они сразу по обнаружению построиться так же ловко, как сейчас. А с менее идеальным боевым строем, думаю, мы с тобой разберёмся.       Он не сомневался. У них не было времени и возможностей, чтобы сомневаться. Сомневаться нужно в кабинетах, за закрытыми дверями, когда в распоряжении есть несколько ленивых, тягучих часов на «это нерентабельно; провисы в защите вызывают сомнения; а есть ли альтернативные варианты?» У них были лишь ограниченные резервы силы, пять, ну, десять минут — или на сколько ещё хватит терпения поджидающих их Молний, и обжигающая решимость.       Наверное, он опять думал слишком громко. Потому что Дин, словно услышав это слово «обжигающая», опустил руки и неуверенно спросил:       — Не боишься, что я снова не рассчитаю? Я не уверен, что на этот раз проконтролирую ударную волну. А тебя и так обожгло.       — Переживу. Как будто ещё есть варианты.       И Дин, словно тоже поняв эту простую истину, сложил пальцы «домиком» напротив солнечного сплетения и тихо выдохнул, чтобы раньше времени не насторожить Молний во дворике:       — Сгораю.       Ал вжался лопатками в противоположную стенку. В лицо ударило жаром. Склад вздрогнул, застонал…       Чуть ослеплённый вспышкой и клубами поднявшейся пыли Ал рванулся вперёд, туда, откуда слышался отголосок мысли Дина. Мысль эта была торжествующей — получилось? Экстрасенс не знал, а задумываться времени не было. Он просто в какой-то момент решил довериться, и теперь мчался вперёд, на чистой интуиции минуя самые крупные обломки камня.       Пять шагов, десять, пятнадцать… Здесь должна была стоять стена, ещё в шаге — вторая. Не сбавляя скорости, Ал сиганул через груду камней, похожих на застрявший в десне обломок зуба, и вырвался в пропахшую морозцем улицу. И — дальше, вперёд, вслед за Дином по знакомым, вызубренным за многочасовую прогулку переулочкам. Мимо многоэтажных домов, минуя скверы и широкие улицы — все места, где их могли заметить. Сердце колотилось в горле, с рук словно срывало кожу, но Ал знал: в их положении единственное, чего нельзя, так это останавливаться.       Они не переговаривались. Ал, который и так с контролем управлялся не слишком хорошо, теперь отпустил своё сознание полностью, и Дин — тоже. В этот момент разговоры стали не нужны в принципе — они чувствовали друг друга так, словно их направлял один высший разум. Ещё до того, как Ал думал, что впереди у них мелкая площадь и выходить туда нежелательно, они с Дином уже начинали сворачивать — просто одновременно меняли направление и мчались дальше.       Дин не спрашивал, как его руки, потому что чувствовал его боль.       Ал даже не думал интересоваться, что с резервом побратима, ведь чужое истощение отзывалось слабостью в собственном теле.       Людей вокруг не было. Вообще. Словно город вымер за то время, что они проторчали на складе. Или он, обожжённый вместе с Алом, затих, забился под землю, окутался иллюзией так, чтобы не досталось ещё больше. Или Молнии, впервые подумав о жителях, озаботились их эвакуацией? Ал не видел других объяснений тому, что за десять минут (сто тысяч лет!) бешеной гонки они с Дином не встретили ни единой живой души.       Да, они выбирали маршруты побезлюднее, но ведь не настолько же!       И — да, все мирные жители, едва только заметив на своей территории хоть Молний, хоть фениксов, старались спрятаться, но ни у кого из них это ещё не получалось столь успешно, как у местных иллюзионистов. Куда они все делись-то? Ал хотел спрятаться так же!       Дыхания не хватало.       Сердце, казалось, бежало марафон вместе с ними — так колотилось. Наматывало километры по грудной клетке. Карабкалось по лестнице рёбер. Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх…       Пропустило ступеньку.       Дальше нельзя.       Они с Дином остановились разом. И вовремя: пространство впереди тоненько звякнуло, сворачиваясь. Дин, мрачный, напряжённый, метнул перед собой огненный шарик, и пламя разбилось о барьер.       Молнии снова решили не заморачиваться. Накрыли город ещё одним куполом, чтобы и убежать никто не мог тоже. И теперь громоотводчики стояли, тяжело дыша, чуть ли не носом упирались в чёртову магическую стенку. Остановились на перепутье, как былинные богатыри. Прямо пойдёшь — будешь биться, как рыба об лёд, о барьер. Быть может, пробьёшь, хотя это, конечно, вряд ли. Назад пойдёшь — выйдешь туда, где тебя точно найдут, и бой примешь. Хотя…       — Да, — рвано выдохнул Дин, моментально реагируя на его мысли. В глазах у него застыла решимость. — Лучше на открытом месте. Идём назад.       Хотя у него почти не осталось сил на драку.       А Ал, и без того не слишком полезный в массовой потасовке, с обожжёнными руками был вообще ни на что не способен.       Сердце успокаивалось. Дыхание выравнивалось. В голове, одной на двоих, царила отстранённая решимость сделать всё возможное — и невозможное. Лишь бы только не позориться, беспомощно пытаясь пробиться сквозь магический барьер.       Подходящим местом для большой драки, броска камикадзе, показалась широкая площадь. Ал отстранённо подумал, что она похожа на ту, где Марк совсем недавно — когда-то в другой жизни, — застрял вместе с ним посреди барьера Молний во время рейда. Не хватало лишь толпы людей и огромного электрического разряда точно в центре. Сейчас бы Ал его точно не испугался.       Вряд ли он сейчас вообще чего-то боялся. Интуиция была спокойна, как море в штиль, как ледяная пустыня, как замёрзший в пропасти мамонт. Наверное, это был намёк, что рваться бесполезно — всё равно сделать ничего не выйдет.       Молнии были на возвышении. Наверное, они до сих пор боялись Дина, боялись, что он превратится, и все, кто останутся на земле, просто не успеют уйти, обратятся в пепел. Оставаясь выше Дроссвела, они могли успеть обстрелять его до того, как Феникс расправит крылья.       Губы Дина изогнула презрительная усмешка.       — Вы только гляньте на это! — крикнул он, хотя вокруг, кроме них и молчаливой толпы адептов, никого не было. — Насколько же вы нас боитесь? Прислали, понимаете ли, сотни разбираться с нами двумя. Это даже не смешно, ребята! Или вы не понимаете, как позоритесь?       — Кто позорится? — обиженно отозвались из толпы.       У Ала аж рот приоткрылся от изумления. Ни разу на его памяти, когда доходило до боя, Молнии не отвечали фениксам. Предпочитали обжигать ледяным молчаливым презрением. Показывали, что они выше разговоров, выше противника, выше всего, странно, как затылками о звёзды не бились. А тут, надо же…       Дин тоже растерялся. Но не от неожиданности — Ал точно чувствовал, что голос был его напарнику знаком.       — Сначала был друг — а потом взял и смылся! — с явной претензией выговаривал молодой голос, торопливо, почти проглатывая окончания. Адепт легко пробирался сквозь толпу приятелей. Ал видел в его ладони странное кремовое пламя — и из памяти Дина уже знал всё о его хозяине. — Предал нас! А щас ещё гадости делаешь? Как можно, Дин?       Несмотря на отчаянность их положения, Ал неожиданно почувствовал, что его разбирает смех. Ситуация была идиотской.       Дин устало потёр переносицу.       — Своих я не предавал, Таас. И мой тебе совет, уйди с дороги. Пока я не понаделал ещё больше гадостей за ваш счёт.       Молнии заволновались — и мир с ними. Ал чётко разобрал движение воздуха неподалёку — но ни сзади, ни по обеим сторонам от них никого не было. Лишь Молнии чётко напротив и пустой, вымерший город, куда ни глянь.       — Не перебьёшь ты всех, — укоризненно заметил тот мажонок, что заговорил с Дином.       А Дроссвел… Дроссвел расхохотался, да так, что даже Ал засомневался в безвыходности их положения.       — Не забывай, с кем ты говоришь, Таас. Сейчас меня никто не удерживает. Надо будет — всю силу растрачу. А её у меня много, ты это прекрасно понимаешь. И никто из тех, кого я успею уложить, уже точно не порадуется, что кинулся на меня. Тебе это надо? Вам всем? Прекращали бы уже ловить Фениксов — вы только обжигаете руки и теряете людей. Одного поймали — и выпустили, и снова понесёте потери. А дальше-то что? Убьёте? Так второй останется. И он, в отличие от меня, Белый. Сильный. А будет ещё и злой. И я не думаю, что он станет с вашими товарищами разговаривать — просто размажет по Минону, и не поможет вашим хозяевам количество. Может, не будете рисковать и свалите? Пока Феникс ещё не разозлился и готов вас отпустить?       — А Синий Феникс примет помощь от нелетающих? — насмешливо донеслось из-за спины.       Ал круто развернулся, и Дин — тоже, впервые теряя самообладание.       И было отчего. Казалось, что сотни рук выскользнули из воздуха, смяли ткань реальность — и сбросили её на пол, обнажая закулисье этого города. Вот только Ал, пусть и ошарашенный, выбитый из колеи, всё же понял, что никакая это не реальность.       Наоборот.       Город сбрасывал с себя сплошное иллюзорное покрывало. Большая сцена поднимала занавес, позволяя увидеть все действующие лица.       Ал не знал, как иллюзионисты сделали так, что даже он их не почуял. Ни одного из многих сотен, что заполонили площадь и близлежащие улицы, крыши и балконы домов. И не знал, как их не заметили Молнии, которые вообще-то контролировали город. Должно быть, они не среагировали на исчезновение местных по одной простой причине: такие выходки со стороны иллюзионистов уже были привычны. В любой момент опасности они прятались за своими чарами, как за самой лучшей защитой, и пережидали до тех пор, пока дышать снова не станет безопасно. Ни для кого не было секретом: эти маги, окутанные мороком с малых лет, предпочитали уйти от проблем, спрятать их из глаз, а не решить. А Молниям это было на руку, ведь как просто контролировать целый город пассивных, даже не думающих о борьбе людей, живущих по принципу: «Не трогайте нас… Или трогайте — мы не ответим, но спрячемся, чтобы не досталось ещё сильнее»!       Вот только все забыли: с иллюзионистами ничего нельзя знать наверняка.       В толпе Ал увидел двух девочек в летних платьицах, которые уже встречались им с Дином на улицах. Заметив его взгляд, одна из них подмигнула и повела руками: за тонкой фигуркой ребёнка вырос чудовищных размеров иллюзорный зверь с лиловой шерстью. Вот только теперь его челюсть, всё такая же нереалистичная, выглядела, как арсенал холодного оружия.       Дин уже взял себя в руки.       — Я думал, иллюзионисты не вмешиваются.       Стоящий ближе всех мужчина средних лет, весь объятый силой, ухмыльнулся в ответ:       — А я думал, ты осыпался пеплом почти год назад. Кажется, надо меньше доверять своим глазам, а, Феникс?       Интуиция звякнула, как крохотный колокольчик, но Ал не успел никого предупредить. Его предчувствия оказалось достаточно: Дин круто развернулся и, даже не глядя, возвёл мощный широкий барьер, остановивший десятки заклинаний.       Он был на пределе. Они оба: Ал не был пророком, и каждый раз, как его интуиция начинала работать на износ, она истощала ресурсы тела больше, чем многочасовые сеансы гадания. Да ещё и эти проклятущие ожоги, будь они неладны!       Всё тот же иллюзионист, бывший тут, видимо, негласным лидером, косо глянул на руки Ала, на Дина, который держался до сих пор лишь на чистом упрямстве, и решительно шагнул вперёд. На его спине, обтянутой густо-фиолетовой, почти чёрной, курткой, Ал чётко разобрал изображение замкнутых в круг изогнутых стрел.       Дин, едва только увидев их, расхохотался, как припадочный.       — Не знал, что кто-то из «Острия морока» — выходец иллюзорного города! — В его голосе Алу чудилось восхищение.       — Кто-то? Основатель! — хохотнул в ответ мужчина, но к громоотводчикам не повернулся. В его поведении чувствовался опыт: подставлять врагу спину иллюзионист явно не привык. — Шаммеран Лланар, если тебе так проще. Рад наконец-то познакомиться.       «Кто?» — метнул в напарника мысль Ал.       Ответ пришёл так быстро, словно Дин прекрасно знал: вопрос прозвучит. И был к нему готов.       «Ещё одна группа подпольщиков».       Иллюзионисты хлынули. Из всех проулков, подворотен и дворов. Они выходили, казалось, прямо из воздуха, скидывая с себя обманчивые покровы — замыкали Молний в кольцо. Живые потоки людей обтекали лишь Ала, Дина — и замершего перед ними, как живой щит, Шаммерана, словно этих троих опоясывал невидимый, но мощный барьер.       Ал, сбившийся на мгновение, снова спросил:       «В каком смысле?»       «Я тебя умоляю. Не думаешь же ты, что только Рея и его приятелей не устраивали Молнии? — Ал, который отчего-то именно так и думал, промолчал. Новость о том, что где-то далеко, за полмира, существовали другие подпольные команды, да ещё и известные, плохо укладывалась в голове. Быть может, потому, что о других подпольщиках в «Фениксе» никто никогда не говорил? — Не такие многочисленные, как мы, и не такие… вредные, что ли? У этих специализация — мелкие налёты на малые группы Молний, чаще всего — у Агентств Телепортации. Мы с ними до сих пор не пересекались».       Даже не подозревающий об их беседе Шаммеран, спокойный и неотвратимый, как наползающий ледник, легко шагнул назад — и начал возвышаться над толпой. Прямо из земли, пробиваясь сквозь плотно пригнанные друг к другу камни мостовой, стало вырастать странное растение, больше всего похожее на сплетённый из плотных лиан пьедестал. Иллюзионист, стоящий на этом возвышении, был выше волнующейся толпы на три головы.       Ал лишь молча усмехнулся. Он не чувствовал ни дрожи, ни вибрации под ногами, хотя, казалось бы, пробивающееся сквозь почву и дробящее камни исполинское растение должно было предоставить и то, и то. Но нет: земля была спокойна, словно ничто постороннее не вспучивало её глубинные слои.       Экстрасенс не сомневался, что так и было. То, что они видели перед собой, было ловкой иллюзией, призванной врагов — запугать, друзей — приободрить. И ловко подавать сигналы. Последнее Ален понял, когда увидел, как Шаммеран, не произнося ни слова, сложил руки и повёл пальцами в незнакомом плетении. Точнее, незнакомом Алу, но наверняка прекрасно известном всем остальным, потому что площадь внезапно попросту взорвалась магией.       Иллюзия, сплетённая тысячами ворожеев, хлынула на город ледяной волной. Молнии, явно даже не представляя, кого атаковать, то беспорядочно палили по толпе, то пытались прицельно сбить Шаммерана, а временами, словно отчаявшись, уходили в глухую оборону и пытались плести чары обнаружения, чтобы отыскать Дина.       Но толпа не редела.       Более того. Довольно быстро поняв, кто являлся целью Молний, Шаммеран отдал очередную команду. Иллюзионисты воздели руки, и мир смешался.       Ал и сам не заметил, когда именно закрыл глаза. Но, когда он их открыл, город преобразился. Казалось, кто-то сверху сгрёб дома и скверики в одну кучу, перемешал и расставил всё это богатство в произвольном порядке, совершенно не стараясь повторить первоначальный облик города. Теперь даже экстрасенс, который вместе с Дином бродил по этим самым улицам несколько часов и вроде как все их запомнил, не мог отделаться от чувства, что он потерялся в знакомых-незнакомых домах.       Но иллюзионисты на этом не остановилось.       Площадь заполонили громоотводчики. Десятки и сотни Динов терялись в толпе, не меньшее количество Алов стояли за их спинами, как мрачные молчаливые стражи покоя Феникса.       И Молнии наконец-то потерялись. Теперь, когда у них не было даже цели для атаки, они стали друг другу мешать, то уходя в защиту, то разбивая свои же щиты заклятьями, когда у кого-то из магов не выдерживали нервы и он начинал палить во всё подряд, очевидно, в попытке найти оригиналов.       Один из двойников Дина ругнулся и с громким: «Не видите, что ли?! Просто сбив с толку, этих уродов не перебить!» послал перед собой струю ярко-синего пламени. Молнии шарахнулись назад, чтобы через мгновение контратаковать, а Ал, снова движимый наитием, странным предчувствием и упоительным интересом, сунул кончики пальцев в это бушующее зарево.       Иллюзия мягко облекла руку, не нанося вреда, и землянин невольно улыбнулся.       — Это потрясающе… А как двойник на тебя похож!       Дин чуть не подпрыгнул от возмущения и смерил гневным взглядом фигуру напротив, похожую на него, как зеркальное отражение. Ал всем своим существом чувствовал, что напарник искал и не находил зримые изъянов, и потому не знал, что сказать.       Мужчина-иллюзионист скосил на них глаза — и неожиданно подмигнул Алу! Пока экстрасенс стоял в недоумении, эта самая иллюзия уже сама оценивающе глянула на Дина-оригинала и склочным тоном заметила:       — Похож на меня? Ну разве что девять из десяти.       Ал расхохотался. Иллюзионисты решительно ему понравились.       Атаки Молний проходили иллюзии насквозь, не нанося вреда. А защита была бесполезна. Ведь иллюзионисты не атаковали в прямом смысле этого слова. Лишь молча, упорно плели массовое, тысячекратно усиленное заклинание, и реальность агрессивно щерилась образами.       Ал видел, как воздух прошивали иглы боевых заклинаний, и за ними нитками тянулись следы чистой силы. Молнии защищались, уходили в стороны, блокировали магию, и заклинания, врезаясь в стены домов, дробя камни мостовой, заливали площадь пылью и обломками. Но интуиция реагировала на всё со спокойным умиротворением, как на интересный фильм, который никакой потенциальной опасности не представлял.       Он знал: никто не дрался. Иллюзионисты брали измором, атаковали не способными навредить образами, заставляли Молний тратить все силы на защиту. Чтобы, когда их резервы опустеют, взять захватчиков города чуть ли не голыми руками.       В этом виделся ледяной, чёткий расчёт опытных подпольщиков. Ал восхитился. Но это не отменяло того, что он…       «Ничего о них не слышал».       «Почему я не удивлён? — иронично прозвучало в голове, а затем Дин спохватился. — Хотя нет, стой. Я же в шоке! Разве не мог сам догадаться, что мы не одиноки? Ты же вроде как гений. Да весь Минон так и кишит малыми группами диверсантов! Кто-то из них не с нами, потому что нет желания за малолетним Реем идти. Кто-то просто не хочет сливаться. Другие — чуть ли не кружок по интересам, группы сокурсников, друзей, коллег… Их ловят и перебивают обычно быстро. Но есть такие, кто держатся очень долго. О таких все вообще-то знают. Ну, там, «Феникс», «Дуна», «Остриё морока», «Сфера»… Сферовцы мне нравятся. У них особая фишка — астральных дублей создавать, с помощью магов разума делать им какое-то подобие сознания и внедрять вместо пойманных Молний в города, чтобы следили. Я, когда ещё маску носил, в своём отряде двух таких вычислил».       Ал против воли заинтересовался. Хотя, казалось бы, о чём ещё можно думать, когда над головой чиркают заклятья!       «Сдал их вашим?»       Дин ухмыльнулся.       «Нет».       «В смысле?»       «У меня задания были — убить Рея, привести Рея, отвлечь Рея, привлечь Рея, переключить Рея — про поиск шпионов никто и слова не говорил. Когда мне не давали прямого приказа, я мог поступать по своему усмотрению. Так и жил. Конечно, много полезного так сделать не получалось, но… — Ал вздрогнул от ощущения трескучей, ломкой, отчаянной надежды человека, который сотни раз переломал себя, привык хвататься за малости, упиваться видом неба за окном, и теперь до сих пор не мог привыкнуть к тому, что это небо никто больше не закрывал. — Это было хоть что-то, да?»       «Да», — отозвался Ал едва различимо — может, он и не мысль эту Дину послал, а только её эмоциональный оттенок. Но стихийнику хватило. Он, нахмурившись, вновь глянул на подпольщика-иллюзиониста и подошёл ближе.       — Спасибо за помощь. Но лучше с ними не затягивать. Это сейчас Молний мало, они же такого отпора не ждали — у них тут отряд в двести человек максимум всегда стоял. — Упрёк в его голосе был неуличим. Ал и то увидел его лишь потому, что в этот момент его сознание было перепутано с сознанием Дина крепче, чем нити в ковре ручной работы. — Но они вызовут своих, и быстро: в городе шесть стабильных пространственных переходов у них под контролем. И тогда вы одними иллюзиями не спасётесь. Нужны будут боевые маги и защитники, много. А у вас таких… Сколько? Хорошо, если два десятка? И никаких оборонительных сооружений, даже банальные подвалы засыпаны Молниями.       — А ты неплохо знаешь наш город, Дроссвел, — серьёзно кивнул Шаммеран и резко рубанул ребром ладони воздух, отдавая новую команду своим людям. На первый взгляд ничего не изменилось, но голос подпольщика зазвучал с искренним довольством. — Был тут?       — В некотором смысле, — негромко отозвался Дин.       Ал узнал этот тон — сейчас вопросов задавать было не нужно. Но Дин, закрытый, искренне ненавидящий экстрасенсов и презирающий его лично, неприятный, лживый человек, отчего-то покосился на напарника и поделился тем, что зудело и нарывало, как старая рана в непогоду:       «Я брал этот город».       — Поможешь нам?       Дин повернулся к подпольщику.       — Чем?       — Боевых магов у нас действительно немного. Добивать всех будем долго. А времени и правда нет.       Ал усмехнулся, неожиданно поняв: людям просто хотелось увидеть полёт Феникса. И Дин понял это тоже, сразу, и потому спешно выдуманную причину выслушивал с усмешкой, но молча. Про себя экстрасенс молился, чтобы он не натворил глупостей.       — А что? Можно, — легко — слишком легко для человека, переопустошившего резерв, — согласился Дин и шагнул вперёд.       Толпа хлынула в разные стороны, образовывая идеальный, словно циркулем вычерченный, круг. Иллюзионисты двигались, как слаженный механизм, понимали друг друга с одного движения. А ещё — даже теперь, завороженные недоступной им магией, готовящиеся увидеть показательное выступление одного актёра, они не забывали о Молниях, держали их в кольце, не давали ступить ни шагу.       Дин знакомо свёл руки, сделал глубокий вдох, вскинул голову к небу… На этот раз в его голосе не было весёлости. Там поселился странный, неподходящий ему повелительный тон, прогремевший над площадью, как грохот обвалившегося при пожаре дома:       — Сгораю!       И Синий Феникс распахнул крылья.       Это было так знакомо, как обжигающе-сильно, что у Ала аж руки зачесались. А ещё — экстрасенс неожиданно понял, что здесь чего-то не хватало. В замкнутом помещении вся сила, весь жар огромной птицы попросту не помещались, да и сам Ал был не в том состоянии, чтобы что-то анализировать. Но теперь, когда Феникс парил в неприветливых небесах, поливал огнём не успевающих защищаться Молний, было видно, что эта мощнейшая боевая форма незавершена.       Ей не хватало манёвренности, ударной мощи, жара и света.       Ей не хватало Рея.       Под Синим Фениксом не развезся огненный Ад, не хотелось закрываться десятками барьеров и ставить новые, зная, что те снесёт, но всё равно отчаянно надеясь не попасть под отдачу. Не возникало ощущения, что от жары кожа расплавится и стечёт с тела, словно воск. Да, полёт огромной птицы был завораживающим, а сам Дин — мощным, как вырвавшееся из-под контроля пламя. Но это не отменяло того, что он был незавершённым, половинчатым, ограниченным, и на фоне свинцовых туч казался до боли одиноким. А ещё — он, разумеется, никак не мог обойтись без крупного такого косяка.       И ведь нашёл же время! Со своего места Ал точно не видел Молний, но интуиция уверенно заявила, что Дин с ними уже расправился. Можно было складывать крылья и превращаться прямо на земле, но нет. Должно быть, врождённая любовь к пафосу, которую Дин впитал то ли с молоком матери, то ли после многих лет жизни в чрезмерной роскоши, сыграла с ним злую шутку.       Синий Феникс грациозно повёл крыльями, а затем ускорился, поднимаясь всё выше, оставляя за спиной (или правильнее будет — за хвостом?) этажи, поднимаясь над домами, ближе и ближе к небесам, которые так и хотелось назвать твердью — столь низко нависали неподвижные тучи.       И тут тысячи зеркал, установленные у самых крыш высоток, словно луч света поймали — или, скорее, отголосок его мощной силы. По гладким посеребрённым поверхностям синхронно скользнули блики, сверкнули, растянулись, как пролитое молоко, до самых узких рамок, на мгновение замерли в нерешительности — и выплеснулись в мир.       Яркий отражённый свет лился из зеркал ровными снопами, скользил по брюхам хмурых облаков, вычерчивал там аккуратные геометричные узоры. И от их строгой математической грации на мгновение закружилась голова. И Ал почти почувствовал себя дома — мешал только тот факт, что прямо над его головой гигантская огненная птица из старых легенд врезалась в эти узоры, словно в мощный барьер…       И рухнула вниз.       От падающего огромного тела отделялись искры, язычки пламени вытянулись строго вверх, очертания Феникса смазались, и вот, без вспышек и уже привычных, почти родных спецэффектов, Дин рухнул вниз.       У Ала была секунда — и он сделал то, что успел. Плюнув на травмированные руки, оттолкнул иллюзиониста, что загораживал ему обзор, вскинул ладони, с усилием чуть согнул пальцы… Руки прострелило острой болью, помертвевшая кожа не слушалась, от каждого движения ожоговая корка трескалась, сочась сукровицей. Но телекинез, послушный, как хорошо выдрессированный пёс, не подвёл. Дина прямо в воздухе рвануло за одежду, резко замедлив падение. А затем он и вовсе завис в двух метрах над площадью.       Ал устало опустил руки, давя желание зажмуриться и уйти от боли в совершенно несвоевременный обморок. А Дин, потеряв опору, всё же довольно ловко спрыгнул на землю, скупыми механическими движениями отряхнул куртку и неожиданно расхохотался, словно услышав презабавную шутку. Над его головой зеркала гасли, и световые узоры стирались с туч без следа.       — Так ваши зеркальца — это защита? Защита?! — всё же выдавил Дроссвел, и Шаммеран нахмурился. — Мы никому не скажем, но… Погасни моё Пламя! Защита из зеркал! Меня чуть в своём же огне не обварило. Могли бы хоть предупредить!       — Если не подозревал ты, Молнии не догадаются уж точно, — улыбнулся подпольщик, правда, тут же посерьёзнев. — И это к лучшему. Надеюсь, они пришлют сюда отряд побольше, чтобы разобраться с нами, и зеркальный купол накроет их всех. Но нам лучше отсюда убраться. Вы можете открыть портал?       Ал настолько плохо осознавал действительность, что даже не понял, что вопрос был по его части. Дин не дал молчанию затянуться. Молча толкнул напарника локтем в бок, а сам уже заливался соловьём:       — Можем, но, к сожалению, не отсюда. Молнии всегда были крайне заинтересованы в вашем городе, к тому же они были уверены, что в горах есть нелегальные Агентства Телепортации, через которые пробираются подпольщики. Поэтому у них были заранее заготовлены мощные блокирующие заклятья. Сейчас они активны и закрывают все портальные пути: думаю, ещё пару дней никто в городе и в огромном радиусе вокруг него никуда не сможет переместиться. Чтобы улететь отсюда, нужно выбраться за территорию блокируемой области. Вот только, если из города все жители одновременно бодро двинут в одну сторону, это точно вызовет вопросы. И нас могут встретить прямо на месте.       — Не держи нас за идиотов, мальчик! — Впервые в голосе подпольщика прорезалась угроза.       Ал усмехнулся. А ведь и правда, Шаммерану на вид было лет под пятьдесят — наверняка он наступал себе на гордость, чтобы просить помощи у «детишек-фениксов» и тем более выслушивать от них советы. Интересно, сколько ещё таких сильных магов не пошли к Рею просто из-за боязни, что неопытный молодой аристократ сведёт их всех в могилу? И сколько их погибло, так и не осознав ошибку?       Надо же, а способность мыслить трезво вернулась: боль больше не застилала сознание. Ал краем глаза глянул на Дина и благодарно кивнул, на что стихийник ответил вымученной улыбкой. Если бы Ал мог, он бы не дал ему забрать болевые ощущения полностью. Но как это сделать, экстрасенс понятия не имел.       Шаммеран, между тем, справился с собой и снова довольно любезно попросил:       — Предоставьте прикрытие нашим. С земли и с воздуха нас никто не заметит. И людей не так много, как вы, может быть, думаете. Мы наслышаны о вас — и о том, что вы приносите с собой. Едва только вы появились на окраинах, мы эвакуировали всё небоеспособное население. Те, кого вы видите здесь — все, кто остались в городе, чтобы вам помочь. Вывести надо только их, да и то не всех. Я планирую оставить пару сотен человек присматривать за городом, чтобы сообщить, что станут делать Молнии, и перебьёт ли их под нашим куполом. Так что, как только будете готовы, выдвигаемся до границы этой твоей области. — И, уже отвернувшись, подпольщик неожиданно спросил. — Откуда ты, кстати, столько о Молниях знаешь? И об их системах подавления. Уж я живу тут всю жизнь и знаю пригород как свои Первоосновы, но до сих пор даже не подозревал, что мы под неактивным колпаком.       Дин побледнел.       Покраснел.       Открыл было рот, и Ал ясно, как день, понял: сейчас он всё испортит. Начнёт оправдываться, вызовет подозрения, не выдержит, скажет правду… Их обоих уничтожат, не дав сойти с этого места, и правильно, между прочим, сделают. Но экстрасенс не так планировал закончить день. И потому он ответил быстрее, чем Дин сдался окончательно:       — Недавно мы перехватили кое-какую информацию, теперь вот пользуемся. Как раз про этот город. А то почему, вы думаете, нас отправили именно сюда? Рей… В смысле, Белый Феникс, рассчитывал, что с городом, о котором мы так много знаем, проблем не возникнет.       Дин ничего не сказал. Но, только почувствовал отголосок его искренней, обжигающей, как песок на пляже в жаркий день, благодарности, Ал понял две вещи. Первая — он всё сделал правильно. И вторая — не так страшен оказался чёрт, как его рисуют. Или, точнее, не таким уж и плохим человеком оказался Дин Дроссвел. По крайней мере, убить его с каждой минутой хотелось всё меньше.       Ал, повернувшись к напарнику, тихо спросил:       — Как ты в третий раз превратился? Ты говорил, у тебя сил осталось совсем мало.       — А ещё я говорил, что это работает, как песочные часы, — ухмыльнулся Дин и, замерев, словно вспомнив что-то важное, в два широких шага нагнал Шаммерана и небрежным тоном начал. — Кстати, пока не ушли. Мы же в город вот зачем пришли…

***

      Кровавые слёзы текли вверх, путались в ворсинках нежной ваты, оставляли на ней розовые следы. Занимался закат.       Ал не знал, откуда у него возникла эта ассоциация, когда он глянул на покрывающийся румянцем горизонт. Может, то был знак от интуиции, намекающий, что они ещё недостаточно хлебнули сегодня крови, не прочувствовали соль и боль на языке. А, может, то у него самого перед глазами висела багровая пелена?       С каждым часом боль в руках разгоралась. Она не становилась сильнее — вряд ли что-то в мире может быть болезненнее, чем первые секунды после получения того ожога. Наоборот, она то стихала, то снова начинала баюкать его на зыбучих песках. Всё, от пальцев до локтей, ныло и нарывало, ноги гудели от усталости и долгого перехода, и это точно было знаком. Правда, куда более прозаичным, от тела. Ал уже очень давно, даже после интенсивных тренировок, не чувствовал этого «восхитительного» ощущения, что организм уже исчерпал все мыслимые и немыслимые ресурсы и теперь работает на чистом упрямстве. Надо же, считал себя достаточно тренированным, на Миноне ослабил вечерние тренировки почти вдвое, про утренние забыл вообще — а много ли мышцам надо?       «Кажется, утром встать не смогу», — хохотнул Ал про себя, огибая особо трудное для подъёма место и ставя ногу на устойчивый выступ.       Дин оглянулся, явно услышав эту не предназначавшуюся ему мысль, и задумался.       — Привал.       Ал остановился, с трудом удержался от желания стереть со лба пот. Руки бы ему точно спасибо не сказали. Кто бы мог подумать, что экстрасенс когда-нибудь действительно будет жалеть, что не слушал Рея и недостаточно старался, не научился ворожить без рук! Сейчас телекинез был бы настоящим подарком. Хотя бы для того, чтобы расчищать давно нехоженую, каменистую горную тропку.       Они поднимались вверх. Конечно, куда проще было бы двинуться от города по равнинам, перебегая от одного мелкого леска к другому. Но там их засекли бы куда быстрее: город сам облепил возвышенность, и низины оттуда просматривались легко и безо всякой магии. Туда Шаммеран отправил несколько иллюзорных групп. Но люди, живые, а теперь — порядком вымотанные, ушли в горы. Сначала шли лесом. Затем, когда тот стал редеть, а подъём — набираться крутизны, иллюзионисты, успевшие порядочно восстановить резервы, накрыли их колпаком, скрывающим от чужих глаз.       Сейчас, после почти семи часов пути, он был ни к чему. От города их уже давно закрывали острые серые скалы.       Ал прислушался к своим ощущениям. Силы ещё были. В нём. А уж в телепортирующем амулете — тем более. Но открыть портал он всё ещё не мог. Очевидно, когда Дин говорил, что Молниям очень не хотелось пускать сюда чужаков, он был прав на все сто двадцать процентов. Никакой другой причины, чтобы накладывать запрет на телепортацию на столь огромную область, просто не было.       — Уверен, что это хорошая идея? — хрипло поинтересовался Ал и мотнул головой, отбрасывая волосы с лица. Они безумно мешали и вызывали просто непреодолимое желание спешно обучиться магии металлов, начаровать себе ножницы и обстричь их ко всем чертям. За полгода они отросли куда сильнее, чем Ал привык, и теперь щекотали шею. — Не логичнее отсюда выбраться, а потом отдыхать? Мы же наверняка уже у границы. Или почти у границы. Ещё полчаса, максимум — час, и…       — Ты это им скажи.       Смотрел Дин Алу за спину. Экстрасенс обернулся и тяжело вздохнул. Иллюзионисты сели сразу же, как услышали слово «привал». Нет, даже не сели — рухнули вповалку, беспорядочно, как дорогой игрушечный навороченный робот, у которого сели батарейки.       Беспомощные позы, повисшая в воздухе изнурённость, абсолютная, гнетущая тишина — всё это красноречиво намекало, что даже лучший экстрасенс-подчинитель не сумел бы поднять эту сдувшуюся толпу.       Даже Дин уже опустился на землю, правда, в стороне от остальных, на узкую ровную поверхность скалы, вырвавшейся из сухой почвы. За его спиной, закрывая Дроссвела от возможных наблюдателей из города, высились кривые каменные клыки — местная природная достопримечательность, как понял Ал, и на которую совершенно не было желания любоваться.       Дин не отреагировал, когда Ал сел рядом с ним, только прикрыл глаза и устало обронил:       — Надеюсь, ты за здоровый образ жизни? Я просто стараюсь найти плюсы в нашем турпоходе, но пока получается не очень.       Ал считал, что тут больше подходило слово «бегство». И спасение всего ценного. В первую очередь, разумеется, жизни. Прицепом к ней шли деньги, какие-то документы и медикаменты.       Последними были гружены все иллюзионисты, включая женщин и детей. Сам Ал волок одолженное у кого-то подобие рюкзака, и теперь от веса плечи постепенно деревенели. В нём, этом рюкзаке, и у Дина были те дурацкие лекарства, ради которых их и отправили на эту авантюру. Всё остальное, экспроприированное у Молний, иллюзионисты хотели «передать для распространения в народе в обход захватчиков», но лично Ал считал, что, разрешив им это, они с Дином спонсировали чёрный рынок.       — Далеко ещё? — едва слышно спросил Ален, чтобы сменить тему.       Стихийник заметно поморщился.       — Не слишком. Думаю, скоро дойдём. Но подниматься прямо сейчас и снова топать я не хочу — развалюсь.       — Для тебя это — чрезмерная нагрузка? Мне казалось, ты тренированный.       На мгновение повисла тишина. Ал слышал лишь, как мячиками сталкивались мысли Дина. В одном из этих мячиков спряталось желание соврать, в другом — сказать правду. И теперь вопрос был лишь в том, какой из них окажется крепче и не лопнет при скоростном столкновении.       — Попробуй потренируйся, когда сидишь на коротком поводке, — наконец проворчал Дин, причём таким тоном, что экстрасенс, даже не влезая ему в голову, понял: ему снова не врали.       Дин почему-то делился не только личным, но и, должно быть, одним из самых болезненных воспоминаний — а что отвечать, он понятия не имел. И потому лишь сидел, слушая напарника, и задумчиво глядел в просвет между скалами-клыками на город.       — Меня же первое время вообще от себя не отпускали. Не давали подолгу задерживаться на одном месте — вероятно, чтобы подкоп не сделал. — В голосе Дина слышалась злая насмешка. — Задерживаться за едой или в ванной можно было только на определённое время, не больше — думаешь, мне разрешали тренироваться или брать в руки оружие? Если честно, я вообще не знаю, о чём они думали. Из меня планировали сделать смертоносное оружие против Рея, которое будет сильнее и опаснее его, знает о нём всё, но при этом полноценно заняться собой я смог, наверное, месяца три назад. Как раз перед тем, как…       Как на арене большого сражения впервые появился Джокер. Ал машинально погладил в кармане колоду — он точно знал, какая карта в его наборе глянула бы на миг ехидными глазами придворного шута в шапке с бубенчиками.       Дин, поняв, что в продолжении Ал не нуждался, откинулся назад, спиной опираясь о шершавую поверхность камня, и тоже глянул на город иллюзионистов. На фоне кровоточащего неба он казался чёрной громадой, чернильными штрихами поверх яркого рисунка. Или фигуркой в хрустальном шарике, вокруг которой должны кружиться снежинки. Хотя они и кружились — быстро, сверкая в лучах заходящего светила, танцуя в порядке строгого хаоса вокруг высотных домов…       Секундочку.       — Зеркальный купол сработал, — одними губами шепнул Дин — должно быть, не окажись у них кровной связи побратимов, Ал вообще не услышал бы его.       Скорость движения световых пятен нарастала. А сами яркие заплатки разрастались, сливались в сплошные лужицы светлой магии, чтобы в один момент замкнуться совсем, закрыть город ровной полусферой.       На мгновение мир задержал дыхание. Внизу чётко виделись только алый закат и абсолютно белый барьер, похожий на шляпку проклюнувшегося из-под земли огромного шампиньона. Ал, сам не зная отчего, перестал дышать.       А затем прогремел взрыв.       Волна силы прокатилась вкруговую, облизала подножия гор. Ала шатнуло и чуть не опрокинуло. Сверху посыпались пыль и мелкие камни, но больше следов чужой магии до них не докатилось: слишком далеко.       Когда Ал снова выглянул из-за камня, на месте города оказалась ровным слоем размазанная по земле куча строительного мусора и хлама, поверх которого лежали, ловя отблески заката, чудом не повредившиеся зеркала. Теперь, отражая небесные краски, они казались каплями крови на разрушенном могильнике.       Руки дрожали.       И Ал дрожал.       Мир подрагивал и плыл перед глазами, словно отказавшись держать его.       Почему интуиция ничего не сообщила? Почему не предупредила? Ведь, догадайся он чуть раньше, что так всё и будет, он смог бы уговорить Шаммерана не оставлять в городе вообще никого, плюнуть на желание разведать обстановку и разузнать о планах Молний. Он смог бы…       — Прекращай, — сухо бросил Дин, даже не глядя в его сторону. Теперь он отвернулся от руин города, прижался спиной к скале и обнял руками колени, словно в попытке согреться. Холодало и правда стремительно, но Ал словно бы в один момент перестал обращать внимание на погоду и на миг вокруг. В разом опустевшей голове бился, сливаясь с пульсом, лишь один вопрос: поче… — Да потому что ты даже не пророк! Это они могут гадать кому угодно и на что угодно. Ты так не научишься. Будущее раскрывает тебе карты только тогда, когда становится опасным лично для тебя. Разрушение города никак не вредило твоему здоровью — так зачем тебе о нём знать заранее?       Он был устал, морально разбит и обожжён то ли огнём Дина, то ли осознанием собственной бесполезности, но почему-то всё равно стал спорить: и откуда только силы взялись?       — Неправда, — запальчиво отозвался Ал, с трудом удерживаясь от того, чтобы не встряхнуть Дина. — Неправда! Я гадал Рею! Я предсказал твоё первое «появление» и сказал, что нужно сделать, чтобы победить тебя. Разве в тот момент это как-то меня касалось? Вот только не говори, что я предчувствовал твоё возвращение потому, что ты лично для меня опасен. Не надо себе льстить.       — И не собирался, — серьёзно кивнул Дин и флегматично предложил. — Но то предсказание всё-таки припомни. Постарайся понять, что именно говорил и предугадывал. Насколько ты уверен, что речь шла именно о нашей с Реем дуэли? Будущее всё-таки — вещь трудночитаемая. Чуть измени точку зрения, и его можно трактовать как угодно. Только приближаясь к нему, мы делаем грядущее инвариантным, потому что сами для себя выбираем путь и следуем ему, надеясь на определённый результат. Но до этого, на стадии, когда исход якобы известен, все наши домыслы — ничего не значащие туман и пыль. — Дроссвел моргнул. — Это не мои слова.       Ал тоже считал, что такие мысли — явно не стиль Дина: вряд ли от понимал хотя бы половину всего, что сказал. Стихийник моментально толкнул его локтем, и Ален в который раз пообещал себе научиться ставить блок на собственные мысли.       И договориться с собственной интуицией. Потому что, если допустить, дать хотя бы долю шанса на то, что Дин всё же прав, и Ал не смог никому помочь лишь потому, что его шестое чувство — злобная эгоистичная сила, то… Нет, рассуждать на такие темы, сидя в гробовой тишине, промерзая до костей, каждой клеточкой впитывая растекающееся от иллюзионистов отчаяние, не хотелось. Веяло от этого чем-то… Тоскливым. И инвариантным.       Иногда Марка с его дурацкой манерой обращать всё в шутку решительно не хватало.       Дин глянул на Ала краем глаза и неожиданно деланно-бодрым тоном начал болтать:       — Итак, нас послали обнести малоохраняемый склад в заднице мира. Что мы имеем в итоге? — Дин стал загибать пальцы. — Мы публично объявили о моём возвращении. Молнии знают, что мы с тобой работаем вдвоём и что у «Феникса» нет обеспечения медикаментами. Город уничтожен, а несколько тысяч из его жителей сейчас разбредутся по огненным городам и неизвестно, как будут приняты местными, и всё это — наши достижения за неполный день.       — Что ты предлагаешь? — принял игру Ал.       — Ничего не предлагаю. Просто намекаю, что построить из грязи и палок шалашик, поселиться в нём и всеми силами избегать Рея до конца наших дней — не такая уж и плохая идея. А теперь — дай сюда, наконец, руки, и прекрати меня бесить, мальчик для гаданий. Тебе ещё портал удерживать открытым, чтобы мы всю эту толпу по городам раскидали, и нас домой перебрасывать. И мне, знаешь, не хочется на ночь глядя переместиться куда-нибудь, где и птицы не летают, или вообще застрять в слоях пространства просто потому, что ты покалечен, но, видите ли, гордость мешает попросить помощи. — Ал с сомнением покосился на Дина. Такая глупая смерть ему всё ещё не нравилась. Но стихийник, вопреки обыкновению, не стал скандалить, а лишь ледяным тоном уточнил. — Ты же не заставишь бегать за тобой по всей гряде? Иллюзионисты, конечно, оценят, но мне кажется, это того не стоит.       Ал невольно улыбнулся.       — Ты путаешь меня с Марком.       — Я сказал ты от меня будешь бегать, а не я от тебя, спасая свою жизнь, так что — нет, не путаю, мальчик для гаданий.       — У меня вообще-то имя есть.       — Не выдолбывайся, — закатил глаза Дин, но всё же сдался, — Ал. Руки.       Но ещё раньше, чем Ал, которого прошедший день вымотал слишком сильно для ещё одной словесной пикировки, послушался, Дин сделал ладонью хватательное движение, вцепился в воздух пальцами, зажмурился, резко провернул запястье и потянул его на себя. Ал скрипнул зубами, опустил голову и чуть не подскочил на месте: прямо из его рук, плюясь искрами на издыхающие логические законы, вылетали лёгкие, как паутинка, языки пламени и змейками свивались вокруг пальцев Дина. И вместе с тем, как очередная из них словно бы выскальзывала из-под кожи, степень ожога зримо уменьшалась: сдувались волдыри, размягчалась и теряла густой коричневый цвет ожоговая корка. Остаточные следы стихийной магии сами исправляли всё, что натворили — до сих пор Ал не знал, что такое возможно. И тем более — что такая магия подвластна семнадцатилетнему раздолбаю.       «В каком это смысле? Я вообще-то Хранитель половины Элемента, а не просто фейерверки позапускать вышел!» — мысленно хохотнул Дин.       А вокруг них, молчаливые, мрачные, баюкая в груди скорбь и горе, сидели иллюзионисты, тоже любуясь странной, но завораживающей магией. На небе медленно загорались фонарики незнакомых звёзд. Боль постепенно уходила, сменяясь ощущением лёгкого дискомфорта и стянутости кожи. Тревога рассасывалась тоже, выпускала коготки из сердца. Тысячи магов наблюдали за полётом синих огоньков, похожие на сбившихся у костра детишек в летнем лагере.       И хотелось жить, жить дальше, ошибаясь и искупая ошибки, становясь лучше и помогая другим.       Осталось только пережить разговор с Реем. Потому что, если честно, объяснений, куда делся город, у Ала особо не было.

***

      — В общем, всё так и произошло. Мы ничего не делали. Медцентр стоял на отшибе, единственный его сосед — какое-то мутное пепелище. Думаю, оно там уже довольно давно — может, его городом и называли? А никто и не поправлял. Ну правда, такая даль, туда никто даже из сильного желания не летает — я не удивлюсь, если в последний раз там кто-то был лет триста-четыреста назад. Может, тогда город ещё и существовал. А потом с ним что-то случилось. Может, м, землетрясение. Или цунами. Надо сказать картографам, что они давали туристам неверные сведения. Пора вычёркивать этот город из путеводителей.       Ал искренне зааплодировал.       — Браво! Это пять.       — Спасибо, — не понял сарказма Дин. — А чего пять?       — Пять секунд будет у Рея, чтобы умереть со смеху, — любезно подсказал экстрасенс и перекинул карты с руки на руку. Не сошедшие до конца ожоги всё ещё побаливали, но эта боль была лишь жалкой тенью того многообразия ощущений, что испытывал Ал всего час назад. Теперь у него наконец-то сгибались пальцы и он не рисковал потерять сознание, по глупости задев рукой подоконник. Конечно, хвататься за всё вокруг и раскладывать пасьянс было не самым умным решением на свете, но Ал не мог удержаться, таким опьяняющим казалось вновь пользоваться своими руками. — Особенно меня умилило уточнение про цунами. Это там-то, где до моря — только порталом, потому что ножками топать — быстрее состаришься?       — Я стараюсь импровизировать!       — Не надо. У тебя плохо получается.       — Сам почему не попробуешь?       — А смысл? Враньё Рей всё равно раскусит. Только настучит потом сильнее. По-моему, проще смириться со своей участью и…       — Вот поэтому ты — ещё не настоящий громоотводчик! — искренне возмутился Дин, и Ал закатил глаза. — Нет, слушай! И Марк, и Энди стали бы бороться с этим произволом…       — Твоей фантазии? Так я тоже не против.       — При чём тут моя фантазия?       — А при чём тут произвол? Рей впадёт в бешенство и будет прав. Он сказал нам набрать немного редких лекарств, а не…       — Зануда. Стой, а если так? «Мы только на шаг отошли… нет, буквально на минутку отвернулись, и тут за нашими спинами — бабах!»       — Ага, и тебя сильно контузило. Он поверит. Да чего там, я и сам уже почти верю, — после некоторого колебания добавил Ал, разглядывая пытающего креативить напарника.       — Почему только меня? — обиделся Дин.       Ал вздохнул.       — И меня контузило, раз я до сих пор тебя слушаю.       — Хм. А если так? Местные подпольщики решили, что им нужно избавиться от гнезда Молний, и потому они сами взорвали свой город! И с нами даже не посоветовались, гады такие, — продолжал строить версии Дроссвел, вышагивая прямо перед Алом спиной вперёд.       Волне закономерно, что он должен во что-то врезаться. Чуть менее вероятно было, что врежется он непосредственно в Рея.       — О, вы вернулись, — сверкнул светской улыбкой старший Дроссвел. — И даже оба живы… Я в какой-то момент засомневался. Как всё прошло?       В глазах Дина на мгновение разлилась паника, а затем он глянул упрямо, исподлобья, как камикадзе, собирающийся в последний полёт. Ещё до того, как он открыл рот, экстрасенс уже понял: сейчас что-то будет.       — Великолепно, мы город взорвали.       Ал хлопнул себя по лбу. Улыбка Рея чуть подугасла.       — Вы — что?       — Ну, в смысле, не мы, это сделали Молнии, когда мы сначала не ограбили их склады, а частично подорвали, а потом убили их самих и разворовали склады, но не взорвали, — зачастил Дин таким тоном, словно он рассказывал прогноз погоды и очень удивлялся, что его вроде как умный старший брат зависал на таких простых словах как «солнечно» и «незначительные осадки». — Хотя, возможно, и они не взрывали, а это просто сработали зеркала иллюзионистов, которые на самом деле барьер, защитный.       Повисла тишина.       — Не иллюзионисты — барьер, а зеркала, — счёл нужным пояснить Дин.       Рей устало растрепал пальцами волосы. Выглядел он отвратительно, гораздо хуже, чем обычно. Ал смотрел на него, чувствовал, как изнывали плечи, как с каждой секундой тяжелели ноги, как ворочался в теле переопустошённый резерв — и не знал, кто из них сильнее устал. Рей явно опять не спал. И поди попробуй уснуть, когда под боком живёт горстка психов, которые что ни день, то выдумывают новое развлечение и в любой момент могут взорвать кровать прямо под тобой — с половиной поместья вместе.       — Я же сказал: тихо зашли и вышли, — бесцветным голосом напомнил Рей. Дин аж взвился: Ал почти видел, как он распушил незримые перья. Но вставить слово ему никто не дал. — Вы ни во что не должны были ввязываться. А вы…       — Формально, — неожиданно даже для себя влез Ал, едва почувствовав, что Дин в замешательстве, — ты ни разу не озвучил, что нам нельзя взрывать город.       Судя по выражению лица, такого предательства от Ала, который обычно на его стороне, Рей не ожидал, и потому не сразу нашёлся:       — Это подразумевалось, Ал. И я не думал, что придётся объяснять это тебе. И что в плане «пришли, украли, бесследно исчезли» просто нет места для драк и тем более взрывов!       — Ну, если бы нас было четверо или пятеро, мы бы, может, и смогли обойтись без крайних мер, — шалея от собственной наглости, продолжая рыть себе могилу Ал. — Но нас было только двое, мы — несработанная команда. Разумеется, возник… — Перед глазами чётко, как нарисованный, встал разрушенный город и помертвевшие лица иллюзионистов, ослепших, онемевших, растерявших весь свой праздничный блеск. Ал поморщился и уже не так уверенно закончил. — …форс-мажор.       И тут случилось нечто. У Рея кончилось терпение, потому что он, чуть подавшись корпусом вперёд, прошипел невообразимые, непонятные, не укладывающиеся в логику реальности слова:       — Я учитывал форс-мажоры! Думаешь, я не понимаю, что у вас, двух идиотов, просто не могло всё пройти гладко?! Разумеется, вы бы поскандалили и привлекли внимание! И разумеется, провалили бы задание! Я поэтому и отправил Марка с Энди в Айрэ-Нивео за теми же лекарствами — они вернулись уже два часа назад. И ждал вас с новостями, что вы всё испортили и посеяли панику, убили толпу, показали лица… Погасни моё Пламя! Это всё было бы логично — я и не ждал, что после вашей совместной «работы» в городе будет меньше сотни трупов! Может, две или три. Вот это был бы «форс-мажор»! А то, что натворили вы — это тотальный…       Дин недоумённо смотрел на брата, который, судя по выражению лица, в этот самый момент больше всего желал отмотать время назад и вообще не выходить из кабинета.       — Ты послал нас на задание, чтобы мы… провалились?       Логическая цепочка замкнулась, но радости отчего-то не было. Ал грустно улыбнулся и негромко поправил его:       — Он послал нас на задание, чтобы мы помирились. И посчитал, что проваленное задание и две-три сотни погибших — приемлемая цена за это.       — Не приемлемая, но необходимая, — жёстко обрубил Рей, поводя плечами так, словно ему неожиданно стало очень холодно. — Мне надоело ждать, когда вы двое разнесёте всё вокруг. Лучше уж, если это произойдёт на нейтральной территории. А иллюзионисты всё равно никогда не были к нам лояльны. Да и, пока вы отвлекали внимание, Марк с Энди без проблем достали всё, что нужно — думаю, ещё на пару месяцев Мелла оставит нас в покое. — Рей хмуро глянул на них, и у него были глаза человека, который прекрасно осознавал, что тонет, и всё равно не выпускал из рук тянущий его на дно булыжник. — К тому же, судя по тому, что вы не плюётесь друг в друга ядом, всё вполне получилось.       Поднимаясь от кончиков пальцев на ногах, к голове приливало раздражение. Ал не знал, его или Дина, да и не было между ними никакой разницы.       — Иллюзионисты… — с нескрываемой злостью начал было Дин, но его старший лишь устало вскинул руку.       — Уверен, что хочешь поговорить о них?       — Не то слово. Жертв и правда только несколько сотен, — поддержал напарника Ал, точно зная, что этот аргумент Рей проигнорировать не сможет.       И правда: их лидер на мгновение задумался и переспросил:       — Это в городе-милионнике? Но вы сказали, Молнии взорвали его!       — А они и взорвали, — снова вступил в бой Дин. — Вот только местные, перед тем, как, знаешь, спасти наши головы от Молний, сначала эвакуировали четыре пятых жителей. А потом ушли вместе с нами. Там оставались только разведчики-добровольцы. А, и вот ещё.       Команд, даже мысленных, не потребовалось. Ал с Дином просто в едином порыве и с точностью профессиональных синхронистов скинули с плеч сумки. Тихонько звякнуло стекло — от немедленного уничтожения лекарства спас лишь густой мягкий ковёр на полу. Хотя, даже разбейся они сейчас, и Дину, и Алу было бы наплевать.       Одинаковым движением они распутали завязки, и свет магических фонарей осветил пузатенькие бока склянок и аккуратно упакованные неизвестные Алу приборы, которые Дин категорически приказал взять, ведь: «Да Мелла от восторга на нас женится! На обоих! Чего ты так на меня смотришь? Я что-то перепутал?»       Рей застыл. Казалось, он неожиданно просто перестал понимать, что ему говорят. Или попал под действие проклятья и обратился в обескураженную статую самому себе.       — Ещё раз, — наконец хрипло попросил он, оторвав взгляд от забитых под завязку сумок. — Вы мало того, что обнесли эти склады. Вас поддержали иллюзионисты, а потом все разошлись по городам. А Молнии от бессилия подорвали фактически пустой город. Город, в котором у них была одна из крупнейших баз. Я правильно вас понял? — Должно быть, лица у них сделались своеобразные. С этой стороны на ситуацию ещё никто не смотрел. Дин — понятно почему. А сам Ал оказался погребён под тяжёлой, как могильная плита, мыслью о том, что из-за них погибли люди — не важно, сколько. На лице Рея появилась неуверенная, сияющая, как летнее солнышко, улыбка. — Парни, это победа. Самая большая за последние… Последние три года.       Алу категорически не нравилось, что Рей обезличивал тех, кто из города всё-таки не выбрался, переводил их в процент от общего количества жителей. Но длинный отравленный шип из сердца всё-таки выпал. Яд от него всё ещё оставался в кровотоке и поражал разум кислой тоской. Но он уже не мешал дышать.       — Удачливые придурки, — всё ещё неверяще прошептал Рей и наконец-то взял себя в руки. — Отнесите всё это Мелле, устройте девочке праздник. И отдыхайте… Завтра хочу вас погонять. Мне как-то даже слишком нравится ваша совместная работа. Или вы сами против такой боевой двойки? — спохватившись, поинтересовался Дроссвел.       Ал с Дином переглянулись.       — Мы потом разоримся на восстановлении моей психики, старший, — проворчал Дин, но абсолютно без запала.       И Рей понял его правильно.       — Вот и отлично, — просиял он, разворачиваясь к ним спиной. Ал молчаливо наблюдал за тем, как старший Дроссвел открывает дверь в свой кабинет, и чувствовал, что раздражение-то никуда не делось, так и бурлило в теле тяжёлым склизким комом. А Рей, совершенно об этом не догадываясь, продолжал. — Подробный отчёт потом — ко мне. Жду его до завтрашнего вечера. А вы пока можете пойти и похвастаться перед Марком, как здорово вы всё провернули и без него.       — Здорово — это с учётом всех погибших? — сумрачно уточнил Дин, и Рей обернулся через плечо.       — Давно тебя это волнует? — Взгляд его скользнул по Алу. — А… Ну да. Слушайте оба. На всех убитых слёз всё равно не хватит. Вы с ума сойдёте, если будете думать о каждом, как о невосполнимой утрате. Сравните потери и приобретения: всё закончилось гораздо лучше, чем мы могли надеяться. Всё, что вы сделали, того стоило.       В тот момент, как Рей снова отвернулся и хотел было шагнуть в дверной проём, тёмно-синий сгусток пламени ударился о косяк у самых его пальцев. И Ал отчего-то почувствовал, что ему и самому стало легче.       Но не отпустило до конца.       — Шутишь? — негромко уточнил Рей, закрыл дверь и повернулся к ним лицом. В глазах у него застыло весёлое изумление. — Дин, не нарывайся. Я закрывал глаза на ваши постоянные склоки, но это не означает, что буду поощрять все выходки. Помни всё-таки, где грань, младший. Или тебе понравилось сидеть взаперти?       «Зря», — флегматично подумал Ал, глядя на то, как Дин зримо задымился…       А затем до них обоих дошло.       — Секундочку, — медленно начал младший Дроссвел, а старший, кажется, второй раз за пять минут прикусил язык. — Ты знал о том, что мы каждый день стараемся друг друга незаметно пристукнуть, и ничего не делал?       — Делал, — с достоинством отозвался Рей — и неожиданно шкодно улыбнулся. Ал аж дар речи потерял. — Отправил вас отрывать друг другу головы к иллюзионистам. Вы же тяжёлые на подъём оба. Если не подтолкнуть, ещё полгода будете действовать всем на нервы и зло друг на друга зыркать. А так — подрались, успокоились, помирились…       Они переглянулись снова.       — Кажется, скоро я пойму, каково это — быть единственным ребёнком, — доверительно сообщил экстрасенсу Дин.       Рей насмешливо улыбнулся.       — А Ал будет очки считать?       — Ал будет помогать, — неожиданно даже для самого себя отозвался тот и ногой отодвинул тяжёлую сумку с лекарствами. — Вдвоём будет всё-таки проще… Как тут у вас говорят?       — Замочить огненного, — с вежливой улыбкой подсказал Дин, и в его ладонях вспухла шаровая молния.       Два сознания, изготовившись перед дракой, снова стали едины.       — Хорошо, детки, — неожиданно улыбнулся Рей, но глянул хищно. — Засекайте время.