Громоотводчики

Я роль — вы сюжет. Прольём миру свет! Кто прав, а кто нет — Пусть судят другие. Король и Шут, «Марионетки»

      Сначала Марк сдуру решил, что в поместье завёлся вентилятор, разгонять духоту. Потом, завернув за угол, понял, что источником звука была вовсе не ветродуйка, считавшаяся бы на Миноне пиком научной мысли. То Ал с дикой скоростью тасовал свою колоду.       — Неужели и правда так по Земле соскучился, что решил создать ещё одну аномалию? — «поздоровался» Марк и хлопнул его по плечу. Ал медленно повернул к нему голову и глянул беспомощно, непонимающе. Заболел, что ли? — Хочешь, чтобы твои карты преодолели скорость света?       Понимание в глазах Ала так и не возникло. Марк даже задумался, не перешёл ли он незаметно для себя самого на раитарский, но тут же откинул эту мысль. Действительно хорошо ему пока что давалось только чтение. Поддержание разговора, несмотря на жизнь вместе с носителями языка, давалось с усилием, не заметить которое просто невозможно. Да и заклятье Понимания с Ала, насколько он знал, никто не снимал.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — забеспокоился Дин, оглядывая какого-то бледного побратима.       Этот вопрос дался Алу легче. Экстрасенс сначала помотал головой, затем, словно спохватившись, кивнул, а потом вздохнул и с досадой пояснил:       — Плохо сплю в последнее время. Не сразу ввинчиваюсь в реальность. — Карты так и мельтешили в пальцах, подчиняясь уверенным, отточенным движениям. Сам Ал, как видно, той же уверенности не чувствовал, но всё же пообещал. — Скоро пройдёт.       — Интересное наблюдение: он настолько не в себе, что едва помнит, как дышать, а всё равно ни одной карты не выронил. Слушай, мне казалось, ты уже отлип от этой колоды.       — Мне тоже так казалось, — едва слышно ответил Ал и с какой-то малопонятной тоской глянул на карты.       Теперь, когда он ловким движением собрал колоду, Марк заметил, как дрожали у него руки. Можно было бы спросить, не захотелось ли Алу внезапно на Землю, но это показалось подлым. С тех пор, как экстрасенс подвергся захвату сознания, за ним присматривали. Ал знал об этом и ничего не говорил, прекрасно понимая, что это было вынужденной мерой. За прошедшие дни он ни разу не дал повода сомневаться в себе. Только, иногда замечая внимательные взгляды напарников, Ал улыбался и повторял, что им не стоило беспокоиться, что произошедшее было единичным случаем.       Ему верили. Естественно. Но продолжали присматривать, особо заостряя внимание на каждой новой странности.       Прямо сейчас Ал не дал на это времени, а обратился к Дину, всё ещё тихо, но уже деловым тоном.       — Кстати, давно хотел спросить. Ты уже вычитал всё, что хотел, в дневниках Рея? Может, всё же поделишься ими, и мы вернёмся к первоначальному плану — постараемся понять его задумку?       Иногда у Марка возникало ощущение, словно он жил в чёртовой временной аномалии. Никак иначе он не мог объяснить то, что раз за разом пропускал значимые события, а потом узнавал о них как о свершившемся факте.       — И когда вы успели за записями сбегать? Не пойму.       Ал быстро глянул на него и тут же отвёл глаза. Знакомо: снова что-то знал (кто бы сомневался!), но говорить на эту тему не желал.       Как оказалось, Дину новый предмет обсуждения тоже не понравился. Дроссвел тяжело вздохнул и сказал:       — Того, чего хотел, я не нашёл. А остальное… Я же с этими записями уже несколько дней вожусь. И пока ничего не понял.       Кто бы сомневался.       — Всё очень… — Дин пощёлкал пальцами, словно силясь подобрать слово. Потом вопросительно глянул на Ала, и экстрасенс, на секунду задумавшись над незаданным (или заданным, но не вслух) вопросом, подсказал:       — Фрагментарно.       — Именно! Очень фрагментарно. Обрывочно. Кажется, будто Рей просто намечал вехи, фиксировал течение мысли. Или, может, ставил слова-маркеры, которые напомнили бы о чём-то только ему самому. Словно он думал гораздо быстрее, чем строчил, и поэтому даже не пытался расписать всё, что приходило в его… кхм, голову.       — Наплевать. — И откуда в их экстрасенсе иногда бралась такая решимость? И, главное, куда она девалась, стоило дунуть? — Просто скажи. Ты против разобрать записи вместе с нами?       — С нами? — изумился Дин.       — С нами? — скептически протянул Марк и тут же предположил. — Ты либо возомнил себя императором, либо подумал, что можешь решать за других. И в том, и в другом случае у меня для тебя плохие новости.       Теперь Ал повернулся к нему, как к новому противнику, и Марку почему-то стало его жаль. Экстрасенс выглядел забитым, слегка напуганным и до неприличия измученным. Воевать с кем-то, хоть на словах, хоть в поле, явно было для него излишним. Но Ал почему-то упорно стоял на своём и позиции сдавать не собирался.       — Я не владею раитарским, как ты обожаешь напоминать, — тихо сообщил Ал, и карты снова залетали в его руках, набирая скорость. Реакция на стресс? Ещё один укол прямо во вздрогнувшую совесть. — А ты читаешь довольно бегло. Будешь мне переводить.       — Дина тебе мало? — Нет, он не продолжал глупую и бессмысленную борьбу непонятно за что. Просто уточнял нюансы.       Ал с Дином переглянулись с нечитаемыми лицами.       — Сам скажешь, сколько там дневников, или всё же я? — флегматично уточнил Ал, а Марк…       Марк вздрогнул, припомнив, с какой грудой писанины без труда разбирался Рей, словно это было для него совершенно привычно и практиковалось им с детства. Если предположить, что так и было… Представить, как Рей сидел, обложившись тоннами блокнотов и записных книжек, и ориентировался в них с закрытыми глазами…       Кажется, они крупно влипли.

***

      Реальность оказалась ужасной.       — Твой брат был на всю голову отбитым, — мрачно заметил Марк, в который раз за полчаса открывая толковый словарь.       — Что, опять? — тоскливо отозвался откуда-то из-за книжных завалов Дин.       — А то. Вот послушай значение слова: «Состояние, при котором человек настолько ненавидит окружающих, что представляет на их месте мебель». Что?! Что, блин?! Какую мебель? Какой… Какой идиот придумал это слово и поместил в словарь? Кому оно вообще нужно? И, опять же, каким надо быть на голову отбитым, чтобы это слово ещё и в речи употреблять?!       Дин немного оживился, передвинул стопку книг, чтобы видеть напарников, и с явным удовольствием начал:       — Не помню, что за слово, но помню, как Рей его узнал. Вычитал в какой-то из своих талмудов. Сначала вёл себя прямо как ты, спрашивал, кому это вообще нужно. А потом стал питать на это слово огромные надежды. Помню, отец заговорил с ним, а Рей закрыл уши и такое самовнушение устроил: «Ты ту-у-у-умбочка-тумбочка-тумбочка!» — Стихийник показательно сжал голову ладонями и зажмурился, а потом улыбнулся. — Влетело ему, конечно, знатно. Да и с самовнушением, по-моему, не особенно получилось.       — А, то есть он с детства был мастером бредовых идей? — хмуро уточнил Марк, переворачивая страницу дневника. Одно хорошо: почерк у Рея был великолепный, очень чёткий и разборчивый. Если бы в этих глупых бессистемных записях, плюс ко всему, были ещё и нечитаемые слова, энергетик бы уже сдался.       — Чего только не придумаешь, чтобы не видеть раздражающих людей, — с намёком хмыкнул Дин.       — Даже представить боюсь, сколько всего Реюшка придумал, лишь бы не слышать тебя.       Дроссвел мрачно посмотрел на него и с угрозой протянул:       — Ты — тумбочка.       — Ты — идиот. — Марк запустил в него записной книжкой и уже успел обрадоваться такому удачному избавлению от неё, как вдруг проклятая всеми мирами вещица зависла в воздухе, а затем на бреющем полёте понеслась обратно.       Стоящий в дверях Ал скрестил руки на груди.       — Так.       Дин почему-то торопливо спрятался за книгой. От находчивости и очевидного бесстрашия их нового лидера Марк обалдел так, что даже забыл огрызнуться.       — Вижу, работа в разгаре, — уничижительно спокойным тоном заметил Ал и закрыл за собой дверь. Две чашки взлетели с подноса, который он приволок с собой, и прицельно направились к Марку и Дину.       Торопливо поймав свой чай, энергетик облегчённо вздохнул и посмотрел на часы.       — Спасибо. Уже второй час об этом мечтаю.       — Вот и действовал бы, — почему-то огрызнулся в ответ Ал и указал на свой висок. — Я всё слышу. Зачем мечтать молча?       Чего это с ним?       В глазах Дина читался тот же вопрос. Стихийник отложил книгу и осторожно спросил:       — С тобой всё в порядке?       — Всё отлично.       Под молчаливым, но пронзительным взглядом Марк сел и подтянул под себя ноги, чтобы не занимать весь диван, и снова притянул к себе тот дневник Рея, который изучался им уже битый час.       — В общем, что хочу сказать, — начал Марк, и Ал повернулся к нему. Хотелось бы сообщить ему что-нибудь полезное, но энергетик лишь развёл руками. — Это действительно тихий ужас. Всё и правда фраг-мен-тар-но, — Марк насмешливо глянул на Дина, и тот закатил глаза. — Иначе говоря — я понимаю, что тут написано, но не понимаю, на кой чёрт.       Оставалось только надеяться, что это не прозвучало совсем уж с отчаянием. Ведь не прозвучало? Впрочем, у Марка так или иначе было оправдание. За эти несколько часов он предельно ясно уяснил, что человек психически здоровый за полётом мысли Рея уследить не способен. Чтобы с этим справиться и, главное, ещё и успеть что-то понять, нужно иметь крайне необычное мышление.       Марк подозревал, что с настолько необычным не живут.       Или, по крайней мере, живут, но в окружении мягких стен, чтобы не убиться под весом собственной головы.       Ал задумчиво посмотрел на него. Перевёл взгляд на дневник Рея. Прикусил губу (ещё одна привычка, от который экстрасенс вроде бы избавился, а поди ж ты) и осторожно спросил:       — А можно мне?..       Марк с поспешностью и огромным облегчением сунул записную книжку ему в руки, заверяя:       — Забирай это всё полностью! И остальные тоже.       Погрузившийся в изучение зеленоватых страниц экстрасенс вопросительно вскинул брови:       — Ты уже рассмотрел остальные?       — А то, — хмуро подтвердил Марк и ногой подпихнул коробку с записями ближе к себе. Из груды опротивевших до невозможности записных книжек он выудил ровную стопку уже просмотренных и поставил себе на колени. Затем жестом фокусника Марк отобрал три дневника и подпихнул их ближе к Алу. — Некоторые, Дин сказал, что самые первые, больше всего похожи на смесь личного дневника и блокнота для записей. Знаешь, всякая бытовая ерунда в духе: «Сбежали вместе с Ортонном на археологические раскопки, в числе первых видели, как откапывали Азатонский Храм». Вот только это и не дневники. Там нет дат, словно это что-то неважное. Не описано никаких переживаний. Событий мало, все они охарактеризованы одним-двумя предложениями: что случилось, в лучшем случае — где и кто при этом присутствовал. Как конспект жизни, большую часть которого съела собака! Как будто Рею хотелось сохранить на бумаге сам факт того, что что-то случилось. Или, может, это была для него какая-то напоминалка. Как заметки в телефоне: смотришь на два слова, например «экскурсия Мурманск» и сразу в голове проносится ассоциации. Мол, когда она, сколько будет длиться и так далее. Если это и правда напоминалки, то у нас нет даже шанса понять, что Рей хотел сказать — и никто, кроме него, смысла не увидит. Есть, конечно, и другое. Я видел несколько странных схем, пару цитат из учебников истории. Длинные выписки, Дин сказал, что из свода правил старой знати. Какие-то расчёты вокруг треугольников. Есть упоминания того, как действовали Молнии — вот они очень подробные, но никаких выводов там нет. Снова — только рассказ о них, но как о свершившемся факте. Я бы сказал, что все эти дневники наполнены самой разной ерундой. Там есть всё, что нормальный человек записывать не станет! Серьёзно, там даже есть сложные формулы, причём мне знакомы только несколько… Что?       Ал оторвался от записей и теперь смотрел на Марка с явственным изумлением.       — Я ещё могу принять то, что ты знаешь слово «формула», — медленно начал он, и настроение у Марка сразу испортилось. — Но вот чтобы какие-то из них были тебе ещё и знакомы…       — Ты — тумбочка, — решил Марк, моргнул и улыбнулся. — О, а у меня работает. Наверное, всё зависит от ненависти к людям.       Дин захохотал.       — Даже знать не хочу, о чём вы, — вздохнул в ответ на это Ал.       — Надо же, ты — и не хочешь что-то знать! — ахнул Марк, полюбовался на то, как скривился Ал, и мысленно записал очко в свою пользу. Видит Сила, не он начал эту войну. — И да, математика мне вообще не сдалась. У Рея записана куча базовых формул для расчёта энергозатрат при создании пространственных аномалий.       — А вот скажите, — снова отвлёкся Ал. Причём отвлёкся, судя по всему, серьёзно: захлопнул дневник Рея, который до этого досконально изучал, разве что не проводил химический анализ чернил, и с явным интересом уставился на напарников. — Только меня напрягает, что Рей эти формулы вообще выписывал? Если мне не изменяет память, он стоп-магом был. Какие пространственные аномалии?! Зачем это ему вообще было нужно?       — Ну, пространственной магией часто интересуются такие, как он, — пожал плечами Марк, который пока не понимал причин его возбуждения. — Ты же не забывай, это как бы единственный вид транспорта на Миноне. А мальчики на всех планетах в какой-то момент задумываются, как устроено то, что ездит, летает, плавает и выглядит очень крутым. Машинки-самосвала, чтобы изучать, у Реюшки не было — пришлось увлечься порталами.       Простое, понятное и применимое в быту объяснение Алу почему-то не понравилось. Экстрасенсу явно хотелось сложностей и теорий заговора.       Честно сказать, Марк тоже не сомневался, что их ситуация сложнее, чем казалось на первый взгляд. Но он надеялся — больше ничего и не оставалось.       — Не пойдёт. Если бы он изучал порталы «просто потому, что интересно», то здесь, — экстрасенс помахал записной книжкой, — были бы формулы для создания порталов. А у него почему-то, ты сам сказал, пространственные аномалии. Если я правильно помню, это совсем другой уровень. Да и, кстати, я только сейчас задумался. Вот скажите, Рей когда-нибудь кого-нибудь учил, кроме нас?       Как и всегда, Дин явно понятия не имел, к чему клонил Ал, но послушно отвечал на вопрос:       — Ну да, конечно. У нас же сначала очень мало людей было, да и те — аристократы, привыкшие к дуэлям, студентики, которые в поле никогда не были, и целители, с ними вообще всё понятно. Рей учил их всех защищаться от массовых заклятий. Потом мне помогал стихийников тренировать… Нет, понятное дело, он не был огневиком, но мыслил так же, как любой пламенный, и мастерски подбирал каждому боевой стиль.       Это странно, но, когда Дин сказал, что Рей не был огневиком (мысль очевидная и, главное, хорошо известная каждому из присутствующих), Ал сжал кулаки и весь как-то напрягся, словно что-то резало его изнутри.       — Ну и, конечно, большая часть стоп-магов тоже прошла через него, — как ни в чём ни бывало продолжил Дин. — Это потом он перенаправил новеньких к собственным бывшим ученикам и сказал, что будет браться только за сложные и интересные случаи. Ну и через несколько месяцев после этого на нас Марк свалился. И, честно, я думал, что после него Рей уже никого к себе не возьмёт.       Марк не успел огрызнуться и сказать, что он, во-первых, и сам к Рею не просился, а, во-вторых, переживал сложный период и имел полное право психовать. Ал снова решил всё за всех, когда довольно потёр руки и объявил:       — Вот именно! А потом появился Марк. Первый земной маг, который сам знал свою специальность. Точнее, даже две. С ним не нужно было проходить первичную подготовку и проводить тест на способности. Рей чётко понимал, что перед ним энергетик и пространственник, но всё равно забрал Марка к себе. Что у вас, никого другого не было с похожими силами?       — Я тебя умоляю, — хмыкнул Дин. — Да любая водная целительница, а у нас таких было три, запросто бы справились с энергетиком. Это же поддерживающая магия с доминантной водной Первоосновой. Они бы прекрасно спелись. Правда, Марк бы стал целителем, а не боевым магом. Но это как раз нормально, потому что энергетики и так не воины. И никогда ими не были.       Марку абсолютно не нравилось, что каждый «серьёзный» разговор их отряда так или иначе начинал вращаться вокруг него, как будто он был чёртовым Сатурном. И если раньше это было просто неприятно и казалось притянутым за уши, в духе: «все проблемы отряда носят его имя», то теперь ему всё чаще казалось, что он невольно втянут во что-то глобальное и неприятное. Так могла бы чувствовать себя проволока, которую сотню раз согнули, чтобы вскрыть замок чужой квартиры, сделав её почти соучастницей преступления. И ведь она, эта проволока, ничего не понимала — верила, что всего лишь сделала свою работу.       Ну, если хоть на секунду допустить, что проволока в принципе способна что-то понять.       — И пространственники, — нервно добавил Марк, напрягаясь всем телом, — у нас были. Им не хватало моего резерва, но… Они были. Настоящие обученные пространственники-профессионалы. Слушай, Ал, но ведь тебя Рей тоже учил! А он и экстрасенсом не был!       Это был прыжок веры.       На скалы, правда.       — Со мной-то как раз всё понятно, — пожал плечами Ал. — Именно экстрасенсов у нас и не было. Имелись маги разума, конечно, но ты вспомни, кто именно. Энергетический вампир Ортонн, Шоррен, который меня скорее всего послал бы, да и менталист он узкопрофильный — смог бы научить выходить в астрал, а что дальше? Медиум… У нас же вроде есть медиум?       — Ага, Кемггон. Можешь не продолжать, медиум и экстрасенсорика — вообще разные плоскости.       — Вот-вот. Парочка иллюзионистов — с ними, может, я бы чему-то и научился, но вряд ли многому. А Рей очень тесно общался с одним экстрасенсом в своё время и базовые принципы его волшбы знал. И, кстати, самому Рею выгодно было держать под рукой того, кто в случае чего может прочитать будущее — нет никаких вопросов, почему он меня забрал. — Экстрасенс задумчиво покрутил в пальцах дневник Рея, словно он мог дать какие-то ответы, раскрыть все тайны от одного правильного прикосновения. Затем Ал снова посмотрел на Марка. — К тому же, когда Рей учил меня, он очень нервничал, носился, как заведённый, искал какие-то книги и строил теории. Учился и сам, чтобы потом передать мне то, что узнал. С пространственной магией у него были такие проблемы?       Марк вообще не мог представить нервничающего Рея.       То есть, конечно, мог. Перед вылазкой, например. Когда кто-то присылал ему просьбу о помощи или тревожный сигнал, он на мгновение позволял себе эту слабость. Замирал на секунду или две, словно не веря, просчитывал варианты, чтобы почти сразу отдать приказ и снова натянуть невидимую, но надёжную броню спокойствия.       В роли учителя Рей всегда был хладнокровен и сосредоточен. Он сам, его вид, поведение, исполненное какой-то неясной одухотворённости — всё это заставляло глядеть на него с уважением. Марк помнил, как ненавидел приходить к нему в зал и в сотый раз выслушивать, как правильно замыкать плетения чар, чтобы сила не выливалась из них, как из пробитого мешка. В то время Рей казался ему напыщенным, самодовольным придурком, который уже не знал, как извернуться, чтобы продемонстрировать свою сиятельность. Марку не нравилась очевидная разница между ними — и в опыте, и в мастерстве, и в образованности, и в положении. Так и на Земле ему не нравились излишне пафосные идиоты, которые считали, что приобретённый в первые дни после презентации четвёртый айфон или парочка прочитанных книг Пауло Коэльо делали их не просто лучше всех, но и чуть ли не возводили в сан святых.       А потом был только-только родившийся «Громоотвод» — шуточная кличка Рея с подпевалами стала официальным названием и трансформировалась в собираемый отряд. Марк помнил, что кандидатуры Рея, Дина и Энди на роль местной элиты даже не обсуждались. Четвёртый кулон, как поговаривали, уже заказанный Реем, был объектом всеобщего вожделения и зависти непонятно к кому. Марка на тот момент волновало только то, разрешат ли ему остаться на Миноне: на Землю возвращаться не хотелось. И если сначала энергетик говорил, что в том мире идти ему было просто некуда, умышленно забывая о семье дяди и тёти, то потом осознал — ему было просто стыдно. Новый мир казался шансом начать всё сначала. Да он и был шансом, если подумать. Правда, не на долгую и счастливую жизнь с чистого лица, а на красивую гибель и исполнения Клятвы. Правда, чтобы удержаться на этом листе, нужно было не вылететь с Минона сразу после окончания обучения. А вот это уже было сложно: Марк свято верил, что за дело ненавидящий его Рей выпнет его сразу же, как появится возможность. Тем большим было его удивление, когда Рей, тот самый, неприятный, пафосный, вроде как презирающий всё живое, взял и предложил ему место четвёртого громоотводчика.       Уже после этого Марк познакомился и с Реем нервничающим, и с заботливым почти по-отечески, и с весёлым, задорно хохочущим над очередным косяком младшего брата. Увидел человека за образом строгого до садизма учителя, и привычная неприязнь, почти ненависть, исчезла, стёртая живым теплом кулона-феникса на груди.       Эта красивая и полезная игрушка стёрла ещё много всего, что мешало жить в этом новом полюбившемся мире. А Рей формата «спокойный и уверенный в себе» в конце концов стал самым приятным из всех возможных настроений Дроссвела. Такой формат означал, что у «Громоотвода» всё хорошо, не нужно никуда бежать, рискуя жизнью и нервами. Можно позволить себе беспечно улыбаться и подыхать от усталости в зале рядом с до чёртиков хладнокровным лидером.       Спокойствие Рея было залогом спокойствия их всех.       Чем больше Марк думал, тем чаще ему казалось, что во что-то глобальное и неприятное он был втянут с самого начала. Если его не использовали, то планировали это сделать и порядочно обработали, чтобы не столкнуться с отказом.       Но чем больше Марк вспоминал, тем меньше ему верилось в то, что их солнечный и непогрешимый Рей мог так же спокойно пускать людские жизни в расход ради собственной выгоды. Да, конечно, сейчас все туманные улики и тайны указывали на него. Но ведь такое бывало и раньше, когда энергетик впервые заподозрил Дроссвела в предательстве и ненадолго склонил в эту странную религию остальных. А в результате… Думать об этой ошибке не хотелось. И повторять её — тем более.       Это было странной и злой насмешкой, но истово верить в Рея Марк начал только после его смерти.       На вопрос, правда, ответил честно:       — У него никогда не было проблем с пространственной магией. Он мне большую часть тех формул, что у него в дневниках записаны, буквально на пальцах объяснял и пичкал теорией так, что я его почти ненавидел. — Энергетик невесело улыбнулся. — Мы сначала по порталам работали, они у меня с детства получались, но проблемы с ними всё-таки нашлись. Ещё он запрещал экспериментировать со смешением моих специальностей до тех пор, пока я их по отдельности не отшлифовал.       — Крайне интересные и довольно полные знания в специальности, которая Рея никак не касалась, — как-то даже довольно заключил Ал, кивая.       — Ну, не совсем никак, — задумался Дин. — У нас же, как выяснилось, безымённые были пространственниками… Может, он считал, что ему выгодно знать пространственную магию тоже? Мир всё-таки строится на вы...годе, — запнулся он, а затем, поморщившись, прижал пальцы к вискам, словно у него заболела голова. — Кто говорил мне это?..       Казалось, он судорожно пытался вспомнить что-то очень важное и злился оттого, что это не выходило.       Обсуждение становилось всё страннее и страннее, и потому увлекало. А ещё — энергетик точно знал, что скажет в ответ на это Ал.       — А Рей здесь каким боком? — предсказуемо возмутился экстрасенс. — Или у вашей семьи были какие-то подозрения, что он — тоже безымённый?       — Не говори глупостей, — поморщился Дин.       — И я о чём. Давайте не будем отрабатывать дурацкие версии вроде «Рей — непризнанный безымённый» или «Ему предсказали, что он будет учителем пространственного мага, и он решил не ударить в грязь лицом».       Марк усмехнулся.       — А мне эта версия льстит.       Горестный вздох Ала так красноречиво намекал, что от идиотов экстрасенс ничего другого и не ожидал, что становилось почти стыдно.       — Ладно, давайте серьёзно, — неожиданно взял ситуацию в свои руки Дин. Марк непонимающе глянул на него, экстрасенс одобрительно улыбнулся. — Сам-то какую версию предлагаешь, Ал?       Мелочь, конечно, но Марк взял эту ситуацию на заметку. Дин учился. Он всё ещё откровенно плохо справлялся с ролью лидера и, чтобы добиться выполнения приказа, особо твердолобых то уговаривал, то запугивал. Но он старался и уже видел, когда в быту или в бою кому-то нужна была его помощь. А Ал, явно стараясь поддержать и внушить Дину уверенность в себе, никогда не оспаривал приказы: слушался сразу, и только очень редко, да и то чаще всего мысленно, позволял себе давать побратиму советы.       — Мне с некоторых пор кажется, что Рей ничего не делал и не говорил просто так, — начал Ал, легко повёл пальцами, и записная книжка на его коленях беззвучно распахнулась. Дин прикусил губу, словно поняв что-то важное, и отвёл взгляд. Что эти двое знали такого, о чём не имел ни малейшего понятия Марк? — У него просто не было на это времени. Он же каждый день должен был считать — как в таких условиях распыляться и изучать что-то, что тебе никогда не понадобится, что не пригодится для достижения цели? Я это к тому, что Рею позарез нужно было что-то, связанное с пространственной магией. И сильный маг-пространственник под рукой — тоже. Я не сомневаюсь: он обучил тебя всему, что ему было нужно.       — Если и так, то замаскировал он это просто великолепно, — хмыкнул Марк, против воли начиная нервничать. — Потому что он провёл меня по стандартному курсу. Ну, чуть больше дал практики. Но в целом — я знаю и умею примерно то же, что и все пространственники, которых тренировали для работы в Агентствах. Ну, портальные чары, понятное дело. Потом — создание переходов в связке с другими магами. Настройка координат. Уничтожение и создание аномалий первого, второго и третьего уровней. Лепка меток пути…       — И, возвращаясь к аномалиям… — Ал выразительно постучал пальцами по дневнику.       Звучало логично. Вот только Марк слишком хорошо помнил, как его учили.       — Не хочу говорить, что ты прямо неправ, — осторожно начал он, — но Рей никогда не делал акцента именно на них. Я тебе больше скажу. Как раз с аномалиями у меня всё плохо потому, что Рей очень предостерегал против их создания. Я их с трудом сляпал и убрал парочку, больше мы к этому не возвращались. Зато он постоянно рассказывал, насколько нельзя быть с ними халатным. Постоянно вспоминал какие-то старые байки о неаккуратности и свойстве пространственников забывать о реальном мире…       — Байки? Например?       Марк изумлённо глянул на Ала, но тот выглядел абсолютно серьёзным.       Если их беседы не превращались в фарс, они обязательно принимали форму посиделок со сказочками у костра. Не хватало разве что гитары.       — Да их куча! — выпалил Марк, искренне надеясь, что Ал не прицепится. — Думаешь, я всё помню? Да в то время я Реюшкины техники безопасности слышал исключительно как «бла-бла-бла, что-то об ответственности»! Если сильно хочется, возьми «Историю Империй» и попроси кого-нибудь тебе перевести часть о Азатоне.       До сих пор смирно сидящий Ал вдруг напрягся, и в его мягких чертах прорезалось что-то хищное. Он был как охотничий пёс, что уже сделал стойку и готов со всех ног рвануться за добычей. И сомнений не было: уж он-то догонит.       — Вот сколько я здесь нахожусь, столько и слышу об Азатоне, — протянул Ал как-то даже слишком довольно. Нашёл зацепку? Или считал, что нашёл? — А «История Империй» — это часом не настольная книга Рея, которую он якобы читал более пятидесяти раз? И, случаем, не та единственная книга, которую он взял при бегстве из дома?       Дин невольно улыбнулся.       — Ага, она. У Рея тогда был походной набор — я и эта книга.       — Он явно ничего не знал о предметах первой необходимости, — хмыкнул Марк.       — Скорее, не хотел бросать то, к чему был привязан.       — Ну, тебя бы он так или иначе не бросил, — задумчиво заметил Ал и зажмурился, а затем сделал несколько пассов руками. Окно в комнате Дина распахнулось, пропуская прохладный и пахнущий травами воздух. Минутой позже толстенный знакомый том проскользнул между тяжёлыми шторами. — Но книга… Мне кажется, Дроссвелы достаточно состоятельны, чтобы купить ещё одно издание, а не тащить это через полматерика.       — Инфляция? — иронично предположил Марк.       — Кто?       Марк уже откровенно заржал:       — Жить надо так богато, чтобы не знать, что такое инфляция.       Задумчивый и хмурый Ал осторожно переворачивал страницы дорогого коллекционного издания «Истории Империй». Гладил пальцами страницы, словно умоляя рассказать, о чём думал тот, кто открывал книгу последним. Марк знал: Ал умел считывать каналы прошлого с предметов, но сейчас это никак не могло помочь. Что толку, если экстрасенс увидит постепенно взрослеющего Рея, который, сколько бы ему ни было лет, бережно держал на руках отголосок своей истории?       — Это как намёк, — прошептал Ал и снова перевернул страницу. Бумага шептала что-то успокаивающим старческим голоском. — Он точно знал, что придётся бежать. Всё спланировал, у него было время подумать и чётко выбрать, что брать с собой в подполье. Никакой паники. Никаких спонтанных решений. Но почему-то он не берёт ничего на первый взгляд важного. Ни лекарств, ни еды, ни документов, ни даже собственных записей, которые запросто могут стать компроматом и разбить все его планы. Из всего, что только можно, он утягивает с собой одну книгу по истории. Да, конечно, он любил этот учебник… Но я уже говорил — Рей никогда не делал ничего просто так. И сейчас он как будто прямым текстом говорит нам, что из всего на свете для него самым ценным оказались брат — и эта книга. Словно всё, что нужно, было заключено в ней. Или то, что как раз и могло поставить его под удар. Или это очередной намёк на Азатон?       Тон Ала резко изменился с затухающего, вкрадчивого на совершенно обычный. Марк моргнул и встряхнулся, словно сбрасывая с себя транс.       Дин пришёл в себя быстрее. Марк ещё пытался вписаться в реальность, а он уже схватился за голову и простонал:       — При чём тут Империя, которая существовала больше двух тысяч лет назад?!       Ал захлопнул книгу, вздохнул и послал вопрос вдогонку:       — А при чём тут пространственная магия и аномалии? Я согласен, пока ничего не понятно, но уверен, что работать надо именно в этом направлении.       — На самом деле, как ни странно, связь есть, — осторожно заметил Марк, и оба громоотводчика резко развернулись к нему. — Я и сам не знаю, каким боком пространственная магия и Азатон прилепились к нашей ситуации, но между собой они точно связаны. В конце концов, Азатон был Империей временщиков и пространственников.       Судя по выражению лица, меньше всего Ал ожидал получить помощь от него, но, тем не менее, был доволен. И заинтересован до крайности.       Ещё бы! Павший Рей махал им рукой из темноты, безголосо звал. Рассыпал обескровленными руками исписанные страницы, просил пройти его путём, чтобы понять что-то важное. Знал, что его послушаются: и при жизни люди шли за ним, как привязанные.       Вот только теперь Марк задавался вопросом: если пойти по следам мертвеца, повторяя его взлёты и падения, то куда ты придёшь?..       — Займёмся книгой потом, — неожиданно решил Ал, и «История Империй», покачиваясь, как большой и неповоротливый корабль на волнах, перелетела на стол. — Не уверен, что мы поймём её значение, не разобравшись в записях.       — В которых невозможно разобраться, — проворчал Дин и, изображая полное бессилие, уронил голову на сидение кресла, под которым он и расположился. Вот только от удара бумаги, недальновидно устроенные на мягкой мебели, с нежным, но откровенно насмешливым шелестом, незамедлительно рухнули прямо на него.       — Там всё фрагментарно, я помню, — иронично проронил Ал. — И в это тоже не верю. Рей был эйдетиком, его зрительная память абсолютна. И не только — вы сами говорили, что он цитировал учебники целыми главами. Вы серьёзно думаете, что ему нужно было записывать что-то важное, чтобы не забыть это? Да и, повторяю, он ничего не делал просто так. Если Рей оставил записи, значит, там есть что-то важное и он хотел, чтобы их нашли. Думаем дальше. Если это так, значит, и разобраться в них можно. Кстати, — Ал решительно придвинул коробку с записными книжками поближе к себе, на мгновение задумался, а потом уверенным жестом взял одну из них и повернулся к Марку, — ты очень хорошую мысль высказал.       — Удивительно, — проворчал как попало собирающий бумаги Дин.       Для Марка это тоже стало неожиданностью, но он старался совсем уж глобального изумления не выказывать. Ал же, не обращая на них внимания, невозмутимо продолжил:       — Рей всегда любил такую тренировку. Он говорит слово или кратко описывает ситуацию, а его ученик на их основе либо создаёт ассоциацию, либо отвечает на какой-то важный вопрос своим умом, либо предлагает решение проблемы. — Озарение. Неприятное, но всё же это было именно оно. Дин тоже поднял голову, и в его глазах словно огонёк зажегся. Окрылённый тем, что его поняли, Ал заговорил быстрее. — Ну подумайте, когда вообще Рей давал прямые ответы? Вечно недоговаривал, вечно старался, чтобы мы до всего додумались сами. Я уверен, что его записи построены по той же схеме. Кто-то — и скорее всего ты, Дин, — может понять, о чём идёт речь, а потом уже догадаться, что это означает. Главное — задать правильную ассоциацию, подобрать вопрос…       Марк никогда не любил загадки, «Угадайку», кроссворды и интеллектуальные шоу. Не по духу ему были и детективные истории, поиск улик и восторг от обнажающихся тайн. Но и он, слушая Ала, даже голос которого набрался силы, окреп, глядя в его сияющие глаза, чувствовал странный азарт. Экстрасенс так и вовсе потерялся. Понимай он язык, наверняка бы спать и есть перестал, лишь бы не отрываться от дневников. Хотя, судя по цвету синяков под его глазами, он и так не спал.       Жаловаться на усталость, когда Ал так забавно с головой ушёл в разгадывание загадок, было попросту грешно. И Марк, усмехнувшись, сказал совсем не то, что хотелось:       — Тогда что у нас по плану? Ты сказал — подобрать вопрос. А ответ на какой вопрос мы ищем? Потому что бессистемно рыскать по дневникам мы с Дином уже пробовали, не помогло.       На мгновение Ал задумался, а потом снова кивнул самому себе и решительно отозвался:       — Что происходит. Для начала нужно понять, во что мы вообще ввязались и за что на самом деле дерёмся. Деенор — и тот постоянно говорил, что никто из нас ничего не знает.       — Солидно, — оценил Дин. — Если что и уважаю в тебе, то разве что твой размах. Решил начать с самого важного?       — Все остальные вопросы вытекают из этого.       — А какая у нас там официальная позиция? — Марк соскользнул на пол и стал рыться в дневниках.       Дин хмыкнул:       — Выступаем против идеи Молний о том, что с дефицитом нужно бороться путём геноцида.       — Ты не помнишь, из-за чего присоединился к «Фениксу»?       — Я присоединился к «Фениксу», чтобы подобраться поближе к Молниям и убить Деенора. Все эти философские проблемы — твоя мотивация, Ал. Да и вообще, я в немагическом мире вырос! Для меня все эти проблемы дефицита — такой же пустой звук, как твоё занудство.       Когда Ал увлекался чем-то всерьёз, его можно было пластмассовым ножом на куски распиливать. Долго-долго. Он бы не обратил внимания. Даже не оторвался бы от своих исследований, чтобы хотя бы поржать. Вот и теперь экстрасенс никак не отреагировал на подначку. Только глаза у него загорелись вновь.       — И вся эта история с дефицитом мутная… Ей же уже больше ста лет. Что, никто не догадался, что происходит и как это остановить?       Взгляд, которым Ал глянул на Дина, означал: «Уж лучше бы тебе знать ответ». Но стихийник только пожал плечами.       — Я от этого далёк. Знаю только, что этой проблемой серьёзно занимались многие. О, и Рей тоже.       Оп-па.       Ал предсказуемо среагировал:       — У него были результаты?       — Ага, Нобелевка. Он же так хотел свои мысли афишировать и получить признание! — хохотнул Марк. Экстрасенс испепелил его взглядом, но кому какое дело было до его взглядов? Марк только широким жестом обвёл окружающую обстановку. — Может, «Феникс» как раз и стал результатом? Хотя я, если честно, не знаю, к каким выводам нужно прийти, чтобы взять и основать клуб малолетних самоубийц, но… А, кстати, вспомнил.       Нужный блокнот отыскался быстро. Тяжёлый, но довольно тонкий, он был слегка истрёпан, чуть затаскан, едва заметно запылён, но свои тайны хранил не хуже, чем зашифрованные базы данных. Марк подцепил его и сел рядом с Алом на диван.       Зашептали переворачиваемые страницы, и работа пошла.       То, что Марк искал, занимало почти полблокнота и нашлось довольно быстро.       — Смотри, — негромко посоветовал он.       Ал, который и так пристально изучал дневник, посмотрел. На Марка. Как на идиота. Но потом снова перевёл взгляд на зеленоватую бумагу и тут же озадачился:       — Это что ещё за…       — Вот-вот, я так же подумал! — довольно протянул Марк, медленно переворачивая листы. Ясное дело, Ал бы ничего не понял, но оценить сложность проделанной работы смог.       Почти тридцать небольших страниц тонкого блокнота были заполнены объёмными расчётами. То уже были не абстрактные и непонятно к чему привязанные формулы, не вопрос без ответа, а решённая задачка. Хотя формулы, конечно, имелись — скрупулёзно выписанные в самом начале, позже они раскрывались в рядах сложных вычислений. Иногда целые их ряды или даже страницы были перечёркнуты, и всё начиналось… не с начала, но оттуда, где в прошлый раз поселилась ошибка.       — Я целый час убил, чтобы найти и проверить все эти формулы, — то ли похвастался, то ли пожаловался Марк, а затем всё-таки пояснил. — Если покороче, то Рей, пользуясь десятком законов Силы, пытался выяснить, возможно ли возникновение такого дефицита, какой у нас имеется сейчас.       Заболтавшись, Марк и сам не увидел, как перевернул последнюю страницу. На зеленовато-весенней поверхности плотной бумаги виден был «хвостик» вычислений с ответом вместе. Последний был подчёркнут жирной чертой. А под ним, после серьёзного отступа, виднелось одно слово, как будто Рей начал писать, но затем отвлёкся, потерял мысль и больше к ней не возвращался.       — Какой ужас. А это буквы или цифры? — заинтересовался Ал, кивая как раз на последнюю запись.       Марк хохотнул и переглянулся с Дином.       За то время, что они изучали ровные ряды расчётов, тот поднялся с пола, подошёл к ним и теперь заглядывал через плечо.       — Буквы, — улыбнулся Дроссвел.       — На самом деле, это одно словно, — поделился Марк, и тут же, скривившись, зачитал. — «Кому». Без понятия, что он хотел написать, но…       Ал помотал головой, и энергетик послушно заткнулся.       Все знали, что экстрасенсы лучше всего работали в тишине. Желательно — в полной. Лучше всего, чтобы приложением к ней шло ещё и одиночество в тёмном маленьком домике где-то на краю вселенной. Даже колдуя, они уходили в себя и обрывали все контакты с внешним миром, попросту блокируя собственное восприятие — очевидно, не верили, что вездесущая реальность не будет их отвлекать.       На сей раз таких крайностей не понадобилось. Ал молчал меньше минуты, явно формулируя вопрос. А потом переформулируя его попроще.       — И к чему он пришёл? — Экстрасенс ткнул пальцем в раскрытый дневник. — Какое здесь решение?       — Потребности этого мира не настолько велики, чтобы исчерпать магический ресурс. Чтобы это сделать, нужно огромное количество людей. Больше, чем живёт сейчас. Грубо говоря, если на Миноне будет хотя бы две трети этого адского числа, то планета вымрет, причём совсем не от дефицита. Не хватит всего стального. Ну, там, вода, воздух, пища…       Ал выглядел исключительно довольным, словно сама мысль о том, что планете может грозить вымирание, делала его счастливейшим из живущих.       — Вот ты сам и ответил, — радостно заявил он.       Марк с Дином переглянулись снова.       — А давай ещё раз и помедленнее? — Всё-таки Дин здорово наловчился общаться со своим побратимом. Не провоцировал его ни на занудное «ведь это очевидно, чем вы думаете, тут же раитарским по зелёному написано», ни на ссору. Лично Марк бы наверняка ляпнул что-то вроде: «Не умничай», и тогда они бы точно остались здесь до утра.       — Но ведь… — Ал жалобно посмотрел на Марка, словно надеясь в его лице обрести поддержку. Но, очевидно, с отпечатком разума на челе энергетика всё было ну очень плохо. Экстрасенс сдался и чуть раздражённо спросил. — Марк, ещё раз. К каким выводам пришёл Рей после этих монстрорасчётов?       — Ты достал, — проникновенно сообщил Марк, но послушно повторил. — Естественным путём такой дефицит при нынешних условиях возникнуть не мог.       — А если естественным путём он возникнуть не мог, — жутко противным менторским тоном подхватил Ал, — значит, кто-то вызвал его искусственно. И вот тут возникает вопрос — кто? Или — «кому» это было нужно? Я был не прав, Рей не играет с нами в шарады. Он преподносит всё на блюдечке, подкидывает нам тот самый правильный вопрос. Значит, должен давать и ответ.       Марк честно понимал, что без Ала они бы ничего не добились.       Видел его реальную пользу.       Да чего там! Сам долгое время плюющий на школу и образование, в последний год он и сам постоянно торчал где-нибудь в обнимку с книгой, пытаясь наверстать упущенное.       Он даже ничего против интеллектуалов не имел!       Но, видя, как Ал разумничался и явно злился, что не все люди вокруг него оказывались гениями, Марку уж очень хотелось стереть довольство с его лица.       — И тут — оп-па! — Он захлопнул блокнот. — Твоя ошибочка. Это последняя запись в блокноте. И больше Рей эту тему нигде не поднимает, ни до, ни после. Нет ни упоминания дефицита, ни законов Силы, ничего. — Заметив взгляд Ала, энергетик оскалился. — Что? Да, я не знал, что искать, но постарался все эти записи немного рассортировать по темам! И я тебя уверяю, ни о дефиците, ни о виновниках он больше ни в какой форме не пишет. Хоть всё перепроверь!       — Перепроверить? Мы не в школе, — мстительно улыбнулся Ал, и Марк аж воздухом подавился. Как будто это он тут из себя отличника разыгрывал!       Стоящий за ними Дин тяжело вздохнул.       — Мне открывать счёт, или всё же делом займёмся?       Ал забрал у Марка блокнот и поднялся с места. Снова аккуратно погладил корешок, пролистал страницы. Улыбнулся задумчиво и мечтательно, словно ведя немой диалог. И как бы странно, как бы дико это ни выглядело, ни Дин, ни сам Марк не издали ни звука, лишь бы не помешать его сосредоточенности.       — Он ничего не делал просто так, — снова повторил экстрасенс, зажмурившись. — Ничего. И он наверняка дал этот ответ.       — Думаешь, я просто не понял? — безнадёжно переспросил Марк, и Дроссвел пихнул его локтем, призывая к молчанию.       Как ни странно, Ал ухватился за эту мысль.       — Нет. Нет, я тебе верю. Думаю, будь что-то в записях, ты бы это заметил. Скорее уж… — экстрасенс открыл глаза и пристально посмотрел на блокнот. — Этот дневник. Он самый маленький из всех, что я видел. Если бы Рей хотел дать ответ на бумаге, пусть зашифрованный и сложный, он бы продолжил вести этот дневник. Взял бы записную книжку побольше, вряд ли его кто-то ограничивал в выборе. И продолжил бы свои рассуждения, замаскировав их под обрывки мысли. Под что-то абстрактное и фрагментарное. Но он оборвал сам себя. И взял именно этот блокнот. Как будто намекая…       Он снова замолчал. Дин с Марком вновь переглянулись, а Ал щёлкнул пальцами.       — Я почти уверен, что это намёк. Как раз на то, что мысль простая, короткая и в объяснении не нуждается. Или что такое нельзя доверять бумаге… Да и это «кому»! Рей всегда заставлял нас самих искать вопрос. Увидеть проблему. Теперь он дал его сам. Хотел, чтобы кто-то додумался до ответа?       Дин встрепенулся и нервно поинтересовался:       — Снова я?       — Хм. — Ал скользнул по нему взглядом и покачал головой. — Нет. Уж прости, Дин, но тебе бы он не доверил искать ключ к логической задачке. Ассоциации — да, у тебя в голове огромный запас неструктурированной информации…       — Чего?       — Хаос, — вздохнул Марк.       — …и воображение достаточно богатое, так что с этим ты точно должен справиться. Но логика — нет. Прости, не твоё. Он бы не дал тебе ключа.       Как и всегда в таких случаях, Дин лишь пожал плечами, спокойно принимая критику, и спросил:       — Кому тогда?       «А ведь неплохие черты для лидера, — неожиданно для себя самого задумался Марк. — Никогда не обижается на замечания и прислушивается к ним. Но как только кто-то теряет веру, сразу говорит, чтобы в нём не сомневались. И делает всё как надо».       Ал снова задумался, на этот раз — вслух. Кому-то явно надоели лишние дурацкие вопросы.       — Рей писал это задолго до создания «Феникса». Он не мог знать, какие люди будут в его окружении. Разве что его друзья из старой знати, но… Рей никогда не доверял им важной информации. А, быть может, просто не доверял? Иногда мне кажется, что его заместители знали о ситуации даже меньше нашего. «Громоотвод»… Вряд ли. Дин, вся эта идея с отрядами появилась сразу?       — Примерно через полгода. До этого у нас было слишком мало людей, по отрядам делить некого.       — Тогда элитный отряд приближённых отпадает тоже, — с явным удовлетворением кивнул Ал и задумался снова. — Да и рисковать он не мог. Дал бы подсказку одному человеку — да пусть даже нескольким! — и где гарантия, что их не убьют? Это если опустить мысль, что, если бы он рассказывал что-то одним, и не говорил другим, это бы выглядело подозрительно. Рей так сберёг свои тайны только потому, что все думали, что никаких тайн нет. Он же белый, прозрачный почти, что он мог скрывать? Рей всегда делал информацию общедоступной, быстро оповещал отряды обо всех якобы важных событиях. А потом у него ещё и появилось карманное трепло в виде Марка, которое не затыкается и вроде как разбалтывает всё важное.       Дин расхохотался, а энергетик только сидел и пытался переосмыслить подобную наглость. Кажется, Марк зря решил, что Ал, погружённый в работу, совсем не замечал насмешек и о мести даже не думал.       — Вот только мало кто знал, что как раз важное Марк сохранял в тайне, — не обращал на них внимания Ал, пустившись нарезать круги по комнате. — Все думали, что он делился самыми пикантными слухами — а они почти не отличались от официальной информации, которую Рей вливал в народ. Разве что распространялись быстрее. Так у всех появлялось ощущение, что Рею нечего скрывать… Нет, он не пошёл бы на такую глупость, как дать ключ отдельным людям.       Дин вопросительно вскинул брови.       — Думаешь, выбалтывал всем?       Радостная улыбка на лице Ала слегка озадачивала.       — Именно! Ведь он наглец, тот ещё наглец, и такой манёвр вполне в его духе... Не говорить никому и в то же время сказать всем. Или, скорее, всем новеньким, которые, не зная истоков, не могли правильно применить эту информацию. — Тут экстрасенс снова задумался. — Я даже не удивлюсь, если он замаскировал ключ подо что-то, что не вызывало вопросов. Подо что-то привычное и бытовое. То, что не удивило бы новичка… История войны или... Инструктаж? Ведь правила для всех одни, и никого бы не удивило, что Рей говорил всем новеньким одно и то же… Или?       Марк уже открыл было рот, но не успел. Ал замер, словно в него стоп-чары влетели: не завершив шага и даже рот не закрыв. В его глазах появилось что-то новое. Понимание… и испуг?       — Вот только не говори, что ты запомнил его инструктаж дословно, — осторожно попросил Марк.       Ал моргнул, словно удивившись чужому голосу в его зоне комфорта, и деревянным тоном отозвался:       — Память… Хорошая. И слышал… много раз. — Он напряжённо посмотрел на Дина и куда тише, чем до этого, заговорил. Голос у него слегка дрожал. — «Есть у нас здесь семьи, которые всегда имели куда больше силы, чем все остальные. У вас бы такие назвали знатью. И были бы правы — эти семьи на самом деле держали в своих руках власть, наследственные способности… да те же деньги. Сила любила их и даже в условиях кризиса одаривала довольно щедро. Появилось подозрение, что такая «знать» стягивает излишки силы для себя и, если ничего не сделать, она постарается отсрочить исцеление магического фона планеты. Ведь это так приятно — быть сильнее, не прикладывая никаких усилий»… Рей никогда не опровергал это. Просто упоминал, что такая мысль есть, и…       Чувство использованности Марку не нравилось, это правда. Но чувство, что ты был не только использован, но и втянут в какие-то дворцовые интриги, оказалось гаже в разы.       Дин глухо застонал и прикрыл глаза ладонью.       — Да старой знати-то зачем было в эти игры играть?       — Сила.       — У нас всегда было много силы! А дефицит её не добавлял, а наоборот.       — Он увеличивал разрыв между вами и населением. Быть самым сильным среди просто сильных опаснее, чем сильным среди беззащитных. — Ал тяжело сел в кресло. Задорная искорка первооткрывателя в его глазах угасла. Так мог бы смотреть ребёнок, который загадал желание на один день стать взрослым, чтобы проникнуть в интересный и цветной мир, в котором можно смотреть телевизор после двенадцати, получать много денег и покупать что захочется, но вместо этого столкнулся с извечными проблемами и ответственностью. — Но ты прав, всё не может быть так просто. Если уж кто-то породил такие неприятности, значит, цель того стоила. Это должно быть что-то значимое, заметное… — Ал моргнул. — И дефицит — тоже проблема заметная. Слишком яркая. Население от него в ужасе, знать пытается разобраться, что стало причиной, и никто не обращает внимания на то, что происходит под самым носом.       Марк мог только растерянно слушать, пытаясь связать факты. А Дин, опытный, выросший в этом мире подводных камней и интриг, привыкший к ним — он только нахмурился и по-деловому переспросил:       — Думаешь, дефицит был прикрытием? Для чего?       Растерянный, напуганный новыми неприятными открытиями Ал слабо улыбнулся.       — Это уже новый вопрос. Я уверен, что он правильный, но здесь мы ответа не найдём. Я только… только думаю, что, раз дефицит начали искусственно, значит, его точно можно остановить. Потому что даже старой знати невыгодно, чтобы сила исчезла совсем. Скорее уж ей было бы выгодно предстать перед народом спасителями, мол, решение найдено, мы решили проблему для вас. Всемирная любовь, признание, укрепление позиций на мировой арене… Особенно это полезно в условиях, когда появилось столько несогласных. Да хотя бы в виде тех же Молний.       — Всё интереснее и интереснее, — хмуро проронил Марк. — И не поймёшь, о чём жалеть. То ли о том, что вообще в это ввязался, то ли о том, что начал задаваться вопросами.       Он был готов к тому, что сейчас, вот сию минуту, Ал примет позу. «Да как ты можешь!», это точно будет. «Мы ищем правду, понятно, что она будет неприятной» — вариативно, но в общем смысле энергетик не сомневался. «Вечно ты всем недоволен» — очевидный и вполне рабочий вывод. Ни разу ещё не подвёл.       Марк так скрупулёзно отобрал для Ала реплики, что почти обиделся, когда тот отошёл от текста.       — Согласен, — тихо сказал экстрасенс и отвёл взгляд. — Такое чувство, будто пытаешься выплыть из зыбучих песков. Когда ты уже и света не видишь, и вперёд совсем не двигаешься, но продолжаешь барахтаться.       Марк прикусил губу.       В этих словах скрывалось что-то. Чёрное и зыбучее отчаяние.       Почти просьба о помощи.       Зашифрованная под обычную жалобу на жизнь так же, как зашифрованы были записи Рея: вроде без особых хитростей, но так, что понять можно разве что интуитивно.       — Ты плохо выглядишь. — Очевидно, Дин тоже почувствовал что-то.       — Не высыпаюсь, говорю же.       Впрочем, неудивительно, они же побратимы. Кому ещё друг друга чувствовать, как не им? Хотя, насколько Марк знал, с момента смерти Рея эти двое друг от друга закрывались. И если с Дином было всё понятно: стихийник никогда не любил, чтобы его жалели, то чего внезапно вспомнил о личном пространстве Ал…       Тоже появилось, что скрывать?       Когда Марк выскользнул из своих мыслей и поднял голову, Ал смотрел на него с ужасом.       — Слушай. — От Дина такая мимическая игра тоже не укрылась, и теперь он выглядел порядком встревоженным. — Ты так выглядишь уже давно. И я не про внешний вид, хотя синяки под глазами и правда украшение так себе. Я о том, что ты себя странно ведёшь. И говоришь, и двигаешься по-другому. Как будто…       — Как будто боишься, что тебя за пару неправильных слов побьют, — поделился Марк наблюдениями.       Ал осторожно отложил блокнот Рея подальше. Двигался он неторопливо, словно пытался отсрочить разговор — или давал себе время подумать. Выглядело это очень по-детски, но напрягало порядочно.       — Ну ты-то побить можешь, — всё-таки отозвался Ал с улыбкой.       Попытка свести всё в шутку провалилась с треском.       — Мы, кажется, обсудили вообще все проблемы, — продолжил Дин, и Ал с силой сжал пальцы на подлокотниках, как преступник на допросе. Словно он искал опору. — Ты столько рассказал о Дееноре и его Хранительстве, о Марке и его прошлом, теперь вот — о Рее, мне зачем-то помогал. И как-то так получается, что с твоей помощью все со своими проблемами разобрались. И все после смерти Рея оправились, кроме тебя самого.       — Глупости, он всё-таки не мой брат.       — Но я как раз перестал вздрагивать от его имени. — Марк видел, чего стоила эта выдержка, но промолчал. Потому что и правда, всё могло быть гораздо хуже. — А ты — нет.       — Да с чего бы? — продолжал отбиваться Ал, и в его коротких фразах, выплюнутых с явной претензией на насмешку, Марк видел агрессию прижатого к стене безумца. Пока ещё слабая, она постепенно набиралась мощи и уже пощипывала кончики пальцев морозными иглами.       — Ты его уважал.       — Да его даже Деенор уважал, пусть и не любил.       — И вы были близки.       Ал, кажется, готов был расхохотаться.       От его ладоней, крепко стиснувших подлокотники кресла, вниз, к полу, с тихим хрустом начала прорастать корка льда. И вот тут-то Марк напрягся.       — Ал?..       — Да он не был близок вообще ни с кем! Поставил между собой и всем миром стенку из своего предназначения и никому не позволял и шагу за неё ступить. Даже тебе, Дин — а ты обо мне говоришь.       — И ты видел его смерть, — ровным тоном, словно все ответы пролетали мимо него, продолжил Дроссвел.       Он не замечал этого льда?       Этой внезапно прорвавшейся непроизвольной волшбы, которая, как известно, могла слепо кинуться на кого угодно, защищая жизнь и здоровье Носителя?       — Ал! — снова позвал Марк.       — Зачем ты вообще этот разговор начал? — повысил голос Ал, подрываясь с места. От резкого движения карты просыпались у него из кармана и легли на пол тузами пик, словно чёрные капли крови. — Я в полном порядке!       И в тот момент, когда он даже не сказал, а почти прокричал последние слова, Марк рванулся вперёд и поставил между ним и Дином щит-чары.       Десятки толстых ледяных копий, рванувшихся от экстрасенса со всех сторон, громко треснулись о барьер, разбиваясь и опадая на густой ковёр зимними листьями. А вот Марка слегка тряхнуло: не окажись тут защиты, всё закончилось бы куда печальнее. Потому что удар такой стихийной силы мог раздробить человеку кости безо всяких проблем. Срезать голову, как меч, и тогда уж очевидные проблемы возникли бы не только у Ала.       За спиной у Марка Дин медленно поднялся с места и подошёл ближе.       — В порядке? А ты уверен?       Ещё мгновение в глазах Ала полыхала незнакомая, пожирающая ярость. А потом экстрасенс моргнул, словно просыпаясь, и отшатнулся. Запнулся о коробку с дневниками, вздрогнул, оглянулся, снова глянул на барьер… Марк понимал, что он не играл — не такой уж Ал хороший актёр, подобное изобразить не смог бы. Но…       Почему-то он не спешил убирать защиту.       И Ал это видел. Его взгляд снова стал перепугано-беспомощным.       — Я не хотел. — Ал сказал это так тихо, что Марк едва разобрал. А затем экстрасенс упрямо помотал головой, словно с ним кто-то спорил, и повторил уже громче. — Дин, правда, не хотел!       — Верю, — медленно кивнул Дроссвел и сделал Марку знак убрать барьер. — Бывает. Вот только это — уже проблема. И…       — Это всё недосыпание, — одними губами ответил Ал, пятясь. В широко распахнутых смоляных глазах плескался страх. — Просто недосыпание. Ты прав. Это проблема. С ней нужно срочно что-то сделать. Пойду я, пожалуй. К себе, да.       — Ал, — снова уверенно позвал стихийник. Вот только экстрасенс вздрогнул, как от звука взведённого предохранителя, круто развернулся и выскочил из комнаты Дина, хлопнув дверью. — Да чтоб тебя!       — Догнать? — Марк моментально оказался у двери и выглянул в коридор.       Ал оказался в двух шагах. Очевидно, врезался в Энди, и теперь оборотень придерживал его за предплечье, не давая упасть. Или смотаться?       — Ал. Фон нестабильный, — бархатно подметил Энди.       Всё-таки чтобы не смотался.       — Какой сюрприз! — с прорывающимся отчаянием огрызнулся Ал, пытаясь вывернуть руку. — Отпусти.       — Глупостей натворишь.       — Я собираюсь пойти к себе и выспаться, какие глупости здесь могут быть? Максимум вещи раскидаю! Да и этого обещаю не делать, если уберёшь руки, в конце концов.       В тот момент, когда Марк уже хотел было крикнуть, чтобы Энди волок «добычу» обратно, разбираться с Дином, оборотень разжал руку. Но как только Ал попытался его обойти, снова заступил дорогу и вкрадчиво поинтересовался:       — А как настроение? Не хочешь на Землю?       — Я. Хочу. К себе, — отрывисто бросил Ал, отступая назад. Казалось, ещё секунда, и он бы попросту открыл портал, чтобы убраться отсюда поскорее.       И плевать даже, что амулета у него больше не было!       Энди задумчиво посмотрел на него, склонив набок косматую голову, а затем сам обошёл экстрасенса и направился к дверям комнаты Дина. С самым нейтральным лицом он сначала отодвинул Марка от ручки, а затем запихнул обратно в комнату.       — Какие новости?       — Ал взбесился, — хмуро отозвался Дин, а затем задумчиво почесал в затылке и спросил уже совсем другим тоном. — Ты часом не в курсе, что с ним может быть?       — Я не уверен.       — А из-за недосыпания такое может происходить? — влез Марк, который всё ещё считал, что поймать и вернуть Ала было самой умной идеей.       Энди повернул к нему голову и на мгновение задумался.       — На кошмары жалуется?       — Откуда знаешь?       — Эмоции говорящие. — Он неопределённо пожал плечами и сел в кресло подальше от яркого света. — Может быть. И кошмарам есть из-за чего появиться. Может, это просто нервное. И скоро пройдёт. Будем надеяться.       — Но ты не уверен, — мрачно подметил Дин, усаживаясь напротив него. — И почему эмоции-то говорящие? Что ты почувствовал?       На этот раз Энди не думал. Пожал плечами и отозвался просто, как и всегда, словно это было само собой разумеющимся:       — Страх. Очень сильный.       — Такой может быть из-за ночных кошмаров? — нахмурился Дин, и оборотень пристально глянул на него.       — Хороший вопрос.

***

      — Ты чуть не убил его!       Вокруг Ала никого не было. Наглухо закрытые шторы и двери не пропустили бы даже свет, вздумай он заглянуть в эту обитель пряного безумия — что уж говорить о ком-то живом?       Вот только экстрасенс обращался не к внешнему миру. Он кричал во мрак внутри себя.       И мрак отвечал ему.       — Не смог удержаться. Ты так забавно паниковал, совсем забыл о контроле… Снова слишком хотел, чтобы Дин замолчал, но своими силами не справлялся. Пришлось помочь. Ну грех же не подарить вам выброс адреналина. А что именно тебя так возмущает? Слово «чуть»?       Это снова не звучало, как вопрос. Ровные интонации делали это безумное предположение похожим на утверждение, и это… пугало.       — Ты, кажется, нас путаешь.       — О как! А мне думалось, все проблемы от того, что тебе показалось занятным нас сделать двумя разными созданиями.       Мысленно послав двойника в неоправданно забытый немецкий ад, Ал немного успокоился. Настроения это не улучшило, но хотя бы немного прочистило мозги. Так что пообещал он уже почти спокойно:       — Я не дам тебе никого из них убить.       Ал бы многое отдал за право не сомневаться в собственных словах.       Его двойник был… Как дикое животное. Он чувствовал страх и неуверенность, становился сильнее и злее за их счёт. Если, конечно, хоть на миг допустить, что это безэмоциональное создание вообще способно было злиться. Оно было жестоко и невинно, как топор палача: отсекая головы, он руководствовался приказом и больше ничем.       Ал не хотел думать, кто в таком случае был настоящим убийцей.       Изморозь простлалась по ковру ровной гладкой дорожкой, описала круг, замыкая комнату в невидимую клетку. Ал прикрыл глаза, когда вихрь колких снежинок ударил по лицу…       И провалился снова.       В чёрной-чёрной реальности его подсознания жило чёрное-чёрное порождение льда и изломанной души. Ждало гостей, но, оголодав, ловило и утаскивало их на нижние уровни подсознания само.       — Зачем тебе всё это нужно? — не выдержал Ал, оборачиваясь. Чёртов двойник стоял позади него, сухо улыбаясь, и выглядел, как человек (что и само по себе бесило), который столкнулся с уникальным образчиком непроходимой тупости и сейчас не знал, что с ним делать.       Мимика у него вообще была не слишком выразительной. Но, кажется, только была, потому что теперь, когда это существо заговорило, взгляд у него действительно резал без ножа.       — Думаешь, мне… — он запнулся, а затем решительно кивнул, словно наконец-то договорившись с чем-то внутри самого себя. Ал давно заметил, что ему тяжело давались местоимения «я», «мы» и прочие их производные. Каждый раз двойник всё же решался их произнести, и всё меньше задумывался с каждым новым днём. — Думаешь, мне что-то нужно от тебя?       — Не верю в деяние без мотива.       Уголки бледных губ чуть приподнялись.       — Попробуешь предположить? — Доппельгангер шагнул вперёд, и Ал машинально отшатнулся. Ал не боялся, нет. Он хотел верить, что это всего лишь иллюзия. Но не мог. Его повергал в шок факт: зеркальное отражение приближалось к нему, говорило с ним, могло коснуться, могло убить. Всё, как в плохом ужастике — в страшной сказке.       Двойник остановился, снова задумался, а затем в очередной раз лучезарно улыбнулся:       — Если догадаешься, я оставлю тебя в покое.       — Вот так просто?       — Вот так просто. Обещаю. — Ледяной двойник приложил к груди обе ладони, немыслимым образом переплёл пальцы. Ал знал этот жест — так давали ритуальные обещания на Миноне. Сила тихонько заворчала, вбирая принесённые слова, отпечатывая их на страницах прошлого, настоящего и будущего. — Ну?       Ал беспомощно глянул на двойника.       Мыслить логически, когда на тебя смотрит твоя же ожившая, жаждущая крови сила? Строить причинно-следственные связи, чтобы понять скрытые мотивы собственного зеркального отражения? Делать выводы перед лицом того, что медленно сводило его с ума?       Чёрт, просто мыслить?       Невозможно.       Нет, конечно, являйся этот двойник настоящей частью Ала, а не рождённой жестокой, злой, чёрной силой иллюзией, тогда можно было бы сделать пару предположений. Но этот клон, двойник, плод больного воображения или больного же мозга — Алом он не был. Двойник не был даже живым — просто очередной дух, призрак, кошмар, созданный экстрасенсорикой, чтобы его сломать.       Просто очередной способ давления на неподатливого Носителя. Пусть и более жестокий, чем предыдущие. Ал слишком упорно сопротивлялся Силе. Сила выдвинула тяжёлую артиллерию. Вот так вот просто.       Когда Ал всё же поднял недоумевающий взгляд на двойника, то увидел, что тот нахмурился, но продолжал кривовато улыбаться. Ал хорошо знал это выражение: сам порой глядел так, когда смертельно разочаровывался в ком-то и остро хотел уйти, чтобы не портить собственное впечатление о человеке ещё сильнее.       Бред.       Это существо выглядело так, словно Ал его очень обидел.       Ну нет. Вот уж жалеть злую иллюзию, которая пыталась убить Марка (и плевать, что бессмертный!), запереть самого Ала в бессознательном, которая с радостью прикончила десятки человек — это последнее дело.       — Ну так что? — хмуро бросил двойник, словно неожиданно решив покончить с этим всем побыстрее.       — Не знаю, — выдохнул Ал, отворачиваясь. Поворачиваться спиной к двойнику не хотелось, но и смотреть на собственное отражение, которое ничего не повторяло, а предпочитало жить своей жизнью, становилось невыносимо. — Я не знаю, какие могут быть мотивы у колдовской силы с маниакальным психозом.       — С маниакальным психозом? — медленно и очень тяжеловесно переспросил двойник.       — А то с чем же ещё? Думаешь, я не помню, насколько тебе нравилось видеть, как вокруг умирают люди?       Повисшую тишину нарушал только тоненький хруст льда. Ал, опустив глаза, увидел, как промерзал и покрывался паутинчатой изморозью несуществующий пол.       — Хорошо. Ладно. — Слова доппельгангера укололи дыханием мороза. Ал поёжился. — То есть ты даже не хочешь попробовать понять меня. Не выдвинешь ни одной версии?       — Это тебе так нужно?       Такое чувство, будто его заставляли играть. На чужом поле и по чужим правилам, которых он, кстати говоря, не знал. И Ал не знал, хорошим ли решением было впутываться в эту игру.       Признаться, Ален действительно мог поломать голову, перебирая более или менее реальные варианты мотивации этого… существа. Мог попробовать прочитать его мысли — или, как выразился двойник, просто понять его. Но и то, и другое, и третье казалось ошибкой, ловушкой, злой шуткой.       И он тоже решил отшутиться.       — В плохих фильмах такие, как ты, обычно приходят, чтобы захватить чужое тело.       До сих пор Ал не знал, что чужая злоба могла быть такой осязаемой. Казалось, её можно зачерпнуть ладонями и растереть прямо по душе, как мазь из пчелиного яда.       — Зачем мне твоё тело? — рыкнул двойник, казалось, прямо перед лицом Ала. Экстрасенс вздрогнул и шагнул назад, отчаянно борясь с желанием протереть глаза. Потому что перед ним, ровно как и справа, и слева, не было никого — и ничего. А голос, яростный, кусачий, как февральский мороз, снова сместился — Ал едва не отшатнулся, когда увидел бледные пальцы на своём плече. — У меня есть кое-что получше.       — Гомицидомания*? — не удержался Ал, и хватка двойника тут же стала куда болезненнее.       Одна рука двойника осталась на его плече, а вторая неожиданно легко поднялась и сделала несколько пассов. И мир дрогнул, восприятие изменилось — Ал увидел, что он стоял посреди своей комнаты в поместье. И прямо перед его носом, подчиняясь движениям руки этой жуткой силы, парили несколько книг. Сзади послышался тихий смешок, и двойник, явно издеваясь, почти мягко выдохнул:       — Твоя сила. Ну что? Теперь страшно?       И теперь действительно было страшно.       — Ты ведь так напуган, что не можешь контролировать не только эмоции, — всё напевал и напевал голос, и комната вращалась, стлалась под ногами бархатом, и воздух обволакивал, приглушал звуки. Ал как будто вляпался в собственное мягкое внушение — он мог осознать это, но не в силах был ничего сделать. — Куда ещё магией-то управлять? У тебя и раньше было плохо с контролем — и тоже из-за страха. Боялся навредить, боялся убить, боялся проиграть и сделать что-то не так. Боялся, что над тобой посмеются и ты уже не сможешь ничего исправить. Уже тогда ты был никудышным магом. А что ты можешь теперь? Тебя не слушаются даже способности, которые ты по полгода оттачивал!       Воздух плыл.       И в воздухе плыли книги.       Ал, как зачарованный, протянул к ним руку, посылая мысленный приказ и с отчаянием чувствуя, что сила действительно не собиралась. Её потоки, вольные, весёлые, чётко ощущались под кожей, горячили кровь — им наплевать было на неуверенные приказы того, кто и сам в свою силу не верил.       Всё было как в первый раз. Как тогда, когда Рей просил его проявить эманацию, дозваться до чего-то, чего Ален в себе попросту не ощущал. Но если тогда Ал хотя бы доверял Рею, надеялся, что он, в случае чего, поможет, то теперь верить оказалось некому и не во что. Сила не вставала на дыбы, даже чтобы защитить его — ведь, по сути, обороняться было не от кого. То существо, что отравляло ему жизнь, беззастенчиво воровало резерв и подрывало уверенность в себе, было осколком силы самого Ала. И, чисто теоретически, вреда причинить не могло.       Физического.       Эмоционально Ал уже был убит им.       И, может, магия была бы рада ему помочь. Вот только не могла же она защищать Носителя от самой себя?       — Сконцентрируйся, — издевался двойник, наблюдая за тем, как чуть подрагивала вытянутая вперёд рука Ала. — Эмоциональная цепь «ты — объект», ну же. Помнишь, как учил Рей? — Он ухмылялся. Разом давил на все больные мозоли. — Или, может, хочешь порадовать его, поуправлять предметами без рук?       Ал зажмурился, хрипло, рвано дыша.       Ведь он ничего не делал. А чувствовал себя, как загнанный зверь.       Единственное, что не давало совсем отчаяться — то, что книги всё же парили в воздухе, направляемые его телекинезом. Сомнительное достижение, но хоть какое-то. Не хватало ещё, чтобы экстрасенса подвела самая первая открывшаяся у него способность. Та, что в своё время заставляла по-детски восхищаться, чувствовать себя причастным к большому и прекрасному миру магии.       — Не-не-не, — расхохотался двойник. — Ложных надежд у тебя и так предостаточно. Я не собираюсь давать тебе ещё одну.       И раньше, чем Ал успел огрызнуться, он щёлкнул пальцами — книги, словно потеряв опору, ссыпались вниз.       Внутри что-то оборвалось.       — Ты даже поднять и удержать пару лёгких томиков не можешь. Уже и в этом тебе нужна моя помощь. Что, всё ещё веришь, что сильный маг? Что нужен тут? Что получит Дин, если снова оставит тебя прикрывать ему спину? Какое заклятье его прикончит? Первое? Или всё-таки ты сам под него кинешься, чтобы сделать хоть что-нибудь, а Дроссвела добьёт вторым? Мне продолжать, или ты уже и сам понял, что в нынешнем состоянии ты ещё бесполезнее, чем ра…       Скрипнула, открываясь, дверь.       Двойник вздрогнул, обернулся — и растворился в воздухе. Он не исчез до конца, конечно — Ал чувствовал присутствие этого ментального паразита каждую минуту, каждую секунду — и ненавидел их за это. Сейчас двойник попросту скрылся из глаз, словно кто-то, кроме самого Ала, мог его заметить.       Ал облегчённо выдохнул и обернулся.       — Энди. — Оборотень кивнул, подтверждая очевидное. Ал не успел порадоваться компании, как слова начали вырываться против его желания. — Ты что тут забыл?       — Проверяю. Ты так резво сбежал. Чем занимаешься?       Пока Ал решал, что ответить, двойник определился за него.       — Тренируюсь. — Рука как бы сама по себе указала на книги, сваленные на пол неаккуратной кучей.       «Прекрати сейчас же!» — мысленно взвыл Ал, силясь вывернуться из невидимого захвата.       Его пытались отволочь в темноту и бросить там. А тело и материальный мир оставались впереди, там, куда не дотянуться. Зато дотягивался тот, другой.       — Здесь? Не в зале?       — Я вроде как уже не новичок. Мне не нужен зал… И присмотр тоже, Энди.       Оборотень прислонился плечом к стене, всем своим видом демонстрируя, что никуда уходить он не собирался. И смотрел до того внимательно, что экстрасенс невольно задумался — а правда ли всё, что творил двойник, было невидимо? Или зрение Энди было настолько хорошим?..       Ал чувствовал, как вскипала вокруг чернющая ярость. Ядовитая и страшная, она не принадлежала ему, а текла по несуществующим венам двойника. И не было времени удивляться, как быстро он научился испытывать сильные эмоции, как мало времени ему потребовалось, чтобы прибрать к рукам управление этим телом. Всё, о чём Ал думал, это как бы не дать своей силе вылиться в мир.       Энди, конечно, сильный. Очень. И живучий.       Но если вся та тьма, что сейчас готовилась к броску, прольётся, то утонет даже он.       «Вот что ты собираешься сделать?! — Приходилось кричать в пустоту, надеясь, что двойник прислушается. — Убить его решил? Покалечить?»       — Как получится, — с предвкушением отвечала темнота. Сейчас Ал так нервничал, что даже не боялся её. И не боялся своего кривого, осколочного отражения во мраке. — Он же явно что-то задумал, ты видишь это? Играет у нас за спиной. Он бы так не скрывался, если бы не хотел навредить. И он перебьётся. А что? Опять заявишь, что не позволишь мне?       «Я ничего тебе не сделаю», — с усилием, но признал Ал.       — Потому что не сможешь.       «Потому что не смогу, да. Вот только после этого никто нас на Землю, как тебе хочется, не выкинет. Дин и Марк заставят… Я не знаю, пройти обследование, запечатать силу, принести Клятву, что я больше никого не убью — что угодно сделают, но они не пустят это на самотёк. И уж точно не скажут: «Кажется, он неадекватный. Ну ладно, пусть катится в другой мир»! Убьёшь его — и мы застрянем здесь надолго, так и знай!»       Тьма пульсировала в такт заполошному сердцебиению.       — Ну как скажешь, — после паузы длиной в жизнь прошелестел двойник.       Свет ударил по глазам, и Ал едва не отвернулся.       Он снова чувствовал своё тело, кусачую прохладу и силу, перетекающую по венам. И даже ощущение притаившегося где-то в мозгу двойника уже не так сильно сводило с ума.       Возвращение себя было таким приятным, что Ал искренне улыбнулся и пожал плечами.       — Как раз сам вспоминал, как вы с Реем меня в самом начале обучения контролировали. Жутко бесило. А через минуту ты заходишь, сразу такое чувство дежавю… — Зелёные глаза смотрели с прищуром. И Ал готов был поклясться, что видел в них тревогу. — Что-то случилось?       Энди тяжело вздохнул, а потом скупо улыбнулся в ответ.       — Возможно, что и нет. Не забивай голову. Идём лучше. Объяснишься перед Дином. За побег. И вообще! Их с Марком лучше не оставлять вдвоём. А то они уже начали обсуждать теорию инопланетян. Как раз когда я уходил.       — Чего?! — искренне возмутился Ал и вылетел в коридор. Энди, чуть помедлив, направился за ним.       И вроде всё было нормально, и вроде как обычно. Вот только тихий голос двойника глубоко внутри намекал, что чёрная полоса его жизни ещё не закончилась.

***

      — …его я не знал, понятное дело. Да и твоего… Ну, нашего деда я тоже не видел никогда. Точнее как, дед был из основной ветки, Дроссвелом. А бабушка — безымённая. — Ал резко тормознул у приоткрытой двери и, обернувшись к Энди, показал ему международный знак «пикнешь — убью». Оборотень и до этого ступал тихо, почти беззвучно. Теперь же он остановился, и даже Ал не мог уловить от него хоть звук. А ведь стоял рядом. Неудивительно, что за дверью в комнату Дина их не услышали тоже, и Дроссвел продолжил вдохновлённо рассказывать. — Я о ней много слышал, хотя она магичкой и не была. Говорят, очень красивая была, все удивлялись, что она пошла в науку. Сам понимаешь, она была безымённой в шестом поколении, значит, должна была выйти за Дроссвела, чтобы счёт пошёл заново. В этом отношении у неё как бы не было выбора — но бунтарство у твоей семьи в крови. Она вроде как сказала, что хочет закончить какое-то там исследование, а уже потом «уходить в это болотце». Вот как-то так и получилось, что дед её пару лет точно ждал, пока она не закончит книгу. Над ним, как говорят, потешались — а потом резко перестали, когда бабушка закончила свой труд. Рей тебя частично по нему учил — блестящая работа о накоплении массивов силы в живых и неживых предметах, а также — почему это невозможно сделать в пустой области.       Ал задумчиво улыбнулся и перевёл извиняющийся взгляд на Энди. По лицу оборотня, как и всегда, невозможно было прочесть, не злился он или уже готовился свернуть тебе шею. Поэтому экстрасенс поспешил пояснить:       «Прости. Я просто не хотел их отвлекать, раз уж тут такой разговор».       Вопреки ожиданиям, Энди лишь усмехнулся согласно.       «Им давно пора было поговорить», — послал он мысль в ответ.       Марк с Дином в последнее время общались подчёркнуто по делу, если общались вообще. Марк любое слово Дина в свой адрес воспринимал как «проявление особого братского отношения». Дин, который иногда бывал довольно тактичным, это понимал. Но так как он был тактичным, а не терпеливым и тем более не спокойным, предпочитал с Марком вообще не говорить — это оказалось проще, чем каждый раз объяснять: «Придурок, я тебя и раньше по имени называл, не надо делать такое лицо, словно я предложил тебе половину наследства!»       Всем безумно хотелось, чтобы всё было по-прежнему. Ал со своей стороны пытался вразумить Дина. Дин вразумлялся, вот только основная проблема исходила не от него. Поэтому Ал, немного подумав, к Марку подослал Энди и надеялся, что до энергетика в конце концов дойдёт хоть что-нибудь, кроме его параноидальных идей.       Страннее всего было то, что Марк с Дином тоже не особенно радовались новому барьеру между их дружбой. Иногда оба срывались, в один момент начиная перешучиваться совсем как раньше. Но минуту или две спустя до кого-нибудь из них (если не до обоих сразу) доходило, что теперь так делать «не положено», и два идиота снова замолкали. Энди был прав — им давно пора было поговорить. Со свидетелями или без, возможно, на какое-то время поссорившись, но поговорить. Обсудить границы. Выяснить, кто был больше нужен каждому. Да, Марк терпеть не мог «любимчиков», баловней и людей на особом положении. Но он и сам, как и Дин недавно, потерял семью — возможно, именно братская поддержка была ему необходима.       Ал не хотел знать, к чему они пришли сейчас. Братья они или приятели, для Ала оба точно оставались пустоголовыми друзьями. И он был рад, что Марк с Дином всё-таки перестали поглядывать друг на друга настороженно. И, судя по тому, что Дин затронул щекотливую тему их общей семьи — пришли к соглашению.       — Серьёзно? — Ал не видел лица Марка, но его голос звучал восторженно. Да, точно помирились. Что же, хорошо, что хоть кто-то в их отряде мог решить все свои проблемы обычным разговором. — Помню эту книгу. Я ещё удивлялся, откуда у Рея издание с автографом автора — книга-то под старину была сделана, я думал, она старая.       — Ну, не новая. — В голосе Дина слышались смешинки. — Лет пятьдесят назад она была написана. А вот прадед твой, который как раз по линии безымённых — он был не теоретиком, а практиком. Если память не изменяет, он как раз один свой эксперимент и не пережил — его на куски разорвало. Или нет… Ты извини, я мало знаю — это Рей у нас семейной историей интересовался… И просто историей тоже. А я все эти биографии читал и учил, только когда не успевал убежать. Но я помню, что он считался самым сильным пространственным магом столетия — у вас эта сила передавалась в веках, почти как у настоящих аристократов. Редкая семья, не поцелованная силой, может так же сохранить специфику своей наследной магии. В твоей семье почти каждый был пространственником, только изредка эта сила чередовалась с энергетической магией. Не знаю, почему гены прадеда его дочери не передались, и она родилась без сил… Генетикой я тоже не интересовался.       — Чем ты интересовался в принципе?       — Тем, чтобы не дать Рею интересоваться историей. И генетикой.       — Кажется, ты был ужасным братом.       — Я был ребёнком. Это так называется.       — А то Рей сразу взрослым родился.       Ал про себя усмехнулся.       За дверью помолчали, а затем Дин заметил уже тише:       — Вот уж точно, он тоже был ребёнком. Дольше, чем положено.       — Ты часом родственников не перепутал? А то ты мог. Сам же сказал, в семейном древе ты профан. Запутался, так сказать, в корнях.       Марк фыркнул. А Ал даже из-за двери уловил, как медленно, просачиваясь сквозь щели, утекало из комнаты весёлое настроение Дина, словно его выдувало ветром. И даже попытки Марка скаламбурить не исправили ситуацию.       Впрочем, это-то как раз считалось нормой. Каламбуры Марка, как правило, если и «исправляли ситуацию», то только в худшую сторону. Так сказать, корректировали курс на Ад.       — У меня не настолько всё плохо с памятью. — Не нужно было видеть Дина, чтобы представить его усталую улыбку. Она как бы говорила: «Мне уже некомфортно в этом диалоге, и я очень хочу его закончить, но не буду этого делать, потому что воспитанный». — Иногда мне кажется, что у всего, что Рей делал, мотив был совсем не такой, как нам может показаться. В конце концов, когда он всё это начал, ему был двадцатник. Или даже меньше — и думать не хочу, во сколько Реюшка в это ввязался. В то время он был именно ребёнком. Обиженным. И готовым пойти на всё, что угодно, чтобы отомстить тем, кто мешал ему жить. Он жутко недолюбленным был, вот и делал глупости назло родителям.       — Рей?!       В первое мгновение Ал сомневался, что этот вопрос задал не он. По крайней мере, с языка рвалась та же реплика. Спасибо, что Марк выпалил её первым.       Ответный смешок Дина был слегка грустным, заметно обречённым и очень, прямо-таки до дрожи осенним.       — Рей каждую минуту своей жизни оставался великолепным братом — но хорошим сыном он не был никогда. Честно говоря, больше всего я боюсь, что всё, что мы делаем, вся эта война, окажутся не большим, чем очередная гадость, сделанная Реем назло семье.       Ал осторожно, стараясь не производить лишнего шума, отступил назад.       «Знаешь, я думаю…»       Энди кивнул, не дослушав.       «И ты прав. Идём. Не стоит их слушать. Нам, конечно, и так всё потом расскажут. Но сейчас нужно быть не здесь».       Совсем не здесь.       Ал зябко кутался в мантию и думал о том, что, по мнению его криокинеза, прямо сейчас, сию секунду, экстрасенсу нужно быть на Земле. Остаться там и никогда её не покидать. И эта тварь, это чудовище, порождённое больным израненным осколками сознанием, могло пойти на многое, лишь бы доказать свою мнимую правоту.       Даже притвориться, что магия Ала была ему подвластна.       Вот только забрать силу у мага можно было, только убив его — Ал хорошо усвоил этот урок. И сейчас, когда он был не один, а паника отступила, он мысленно смеялся над своей доверчивостью. Проклятый доппельгангер мог только контролировать экстрасенсорику, потому что больше подходил ей. Но и он сам был всего лишь нематериальным порождением магии. Почти альтер-эго, только не имеющее непосредственно к Алу никакого отношения. Ну, то есть, в это хотелось верить.       Так или иначе, никакой контроль не мог заставить силу не прийти на помощь Носителю, ровно как никто не мог отобрать её. Можно было вздохнуть спокойно, но у Ала не получалось.       Он старался и не мог выбросить слова своей силы из головы. Они оказались страшнее любой угрозы. Потому что кое в чём они с двойником и правда были похожи. Если Ал очень чего-то хотел и был уверен, что поступает правильно, а на пути к цели перед ним выростала преграда, которую он просто не учёл… Ал никогда бы не отступил, сказав, что ему не перебраться.       Он бы сделал выводы и в следующий раз подготовился лучше.       И двойник не отступился бы тоже. Даже если бы ему пришлось нарушить все до единого законы магии.