Громоотводчики

Я не призываю тебя делать поспешных выводов. По-своему твой отец прав. У него есть дело, которому он служит. Но подумай на досуге: можно ли, гуманно ли ради каких бы то ни было целей калечить и уничтожать живых людей? И поинтересуйся, если будет время и желание, чей это лозунг: «Цель оправдывает средства»… Сергей Волков, «Маруся»

      — Фэнтези? Ты вот сейчас издеваешься, да?       Ал выдернул у приятеля книгу из рук быстрее, чем тот успел прикрыть чересчур характерную обложку сборником ЕГЭ-шных заданий. Взметнувшиеся листы печально покачивались — должно быть, прощались. И ещё неизвестно, на сколько — в последнее время Ал, словно забыв, как он сам совсем недавно жаловался на экзамены, буйствовал и проявлял просто небывалую социальную активность. С него бы сталось книгу забрать даже не «пока ЕГЭ не сдашь», а до тех самых пор, пока они со Славой не окажутся в списках зачисленных в МГУ.       Если подумать, то Ал и сам себе удивлялся. Кто бы знал, что всего одна неделя давным-давно заслуженного отдыха способна так восполнить, казалось бы, совершенно исчерпанные силы? Всего-то стоило подхватить острый тонзиллит, напортачить со своевольно назначенными антибиотиками и в результате проваляться с галлюцинациями. Зато поднявшись на ноги и поняв, сколько времени он упустил, Ал с фанатичностью маньяка погрузился в учёбу, пытаясь утянуть туда же и окружающих.       И проблема этих самых окружающих была не в том, что Ал обратил на них своё пристальное внимание, а в том, что они отчего-то считали, что могут сопротивляться. Тот же Славик, например, искренне надеялся, что эта блажь скоро пройдёт, не зацепив его.       Наивный.       — Я уже почти дочитал, — попытался было надавить на жалость Слава, но Ал, нахмурившись, постучал костяшками пальцев по насыщенно-синей обложке, на которой оглядывался через плечо человек, что, судя по одежде, долго и вдумчиво пытался закосить под ковбоя.       — «Извлечение троих»! — с пафосной издёвкой продекламировал Ал название и громко хлопнул книгой об стол. Но, едва заметив, что явно воспрянувший духом Слава уже потянулся к ней, тут же снова забрал томик. — Кинг? Попаданцы? Тебе больше делать нечего? На филфак МГУ тоже с Кингом поступать собрался? Ты хотя бы приблизительно помнишь, сколько баллов по литературе тебе нужно набрать? Или, может, подскажешь, сколько заданий в ЕГЭ посвящены этим твоим дурацким… Попаданцам?       — Раза в два больше, чем ты думаешь, — попытался было отшутиться Славик и снова дёрнулся за книгой.       Ал мягко шагнул в сторону, повернулся на опорной ноге и аккуратно придержал одноклассника за запястье, не давая рыпнуться.       — «Ноль, в степень возведённый, нолём и остаётся»! — нараспев продекламировал он и тут же грозно обрушился с вопросом. — Чья цитата?       — Понятия не имею, — проворчал в ответ Славик, изо всех сил стараясь не двигать ещё не вывернутой, но близкой к тому рукой.       — Станислав Ежи Лец, польский писатель и поэт, знать надо.       — Его нет в ЕГЭ!       — Кинга там тоже нет!       Помолчали.       — Ладно, сдаюсь, — вздохнул Слава и показательно придвинул к себе сборник заданий. Свет электрической лампы мягко огладил яркую обложку-триколор, сверкнул на ней, как на глянцевом журнале. Славик, тоже уставший, с заметными мешками под глазами, что только углублялись с течением дней, явно пытался явить собой сюжетную скульптуру «Смирение и отчаяние». — Давай уже, добивай меня. Ты же за этим пришёл?       — Догадливый, — сумрачно хмыкнул Ал и выскользнул за дверь.       Вернулся он минуты две спустя. Солидная стопка книг в его руках выглядела угрожающе. Она полностью закрывала лицо Ала, возвышалась над его макушкой, и сложно было сказать, каким-таким чудом она ещё не рухнула, как цены акций в «чёрный четверг» 1929-го. Когда вся эта громада тяжеловесно опустилась на стол, даже стопка прорешанных сборников с ЕГЭ-ными заданиями по всем предметам, покоящаяся там же, почувствовала себя слегка ущербной.       Чего уж говорить о Славе, которому, судя по лицу, резко захотелось выйти подышать и больше домой к Виленским не возвращаться.       — Это что за фигня? — с явной претензией поинтересовался он.       — Побольше уважения к русской классике, патриот, — не удержался от шпильки Ал и с заметной гордостью прихлопнул стопку книг ладонью. Радовался он так, что казалось, будто всю русскую классику написал он лично и теперь готовился к несомненному триумфу, что не мог не настигнуть его, когда правда откроется.       — А давай я её на расстоянии уважать буду?       — Так, я не понял, — с пока ещё плохо различимой, но с каждым словом набирающейся силы угрозой начал Ал, — ты мне говорил, что не можешь аргументов к сочинению придумать, просто чтобы пожаловаться? Делать, значит, ничего не хочешь?       — Нет, но…       — А раз «нет», так взял ноги в руки и читай, пока время есть, может, и набьёшь свою сотку баллов по литературе! И вообще, я для кого целый день шкафы потрошил?       — И за сколько я, по-твоему, это прочитаю? — Славик попытался было вытащить из стопки книгу потоньше, но вся колонна угрожающе накренилась, и он, поспешно выровняв её, решил не рисковать и взял то, что лежало сверху. — Постой, ты серьёзно? Мы не проходим «Братьев Карамазовых» в школе!       — В литературе можно ссылаться на любую классику, — с удовольствием выдвинул заранее заготовленный аргумент Ал. Иногда он думал, что людей вокруг удивительно просто просчитать. Несказанные слова были иксом в простейшем уравнении, а остальные данные формировались из контекста и характера говорящего. И Ал то ли переучился, то ли взаправду навострился находить этот самый икс раньше, чем собеседник хотя бы задумывался, что сказать, и всегда был готов к любому повороту диалога. Окружающие удивлялись и посмеивались, упрашивая перестать читать их мысли. Ал улыбался в ответ и совершенно серьёзно советовал учить математику. — Прочитать нужно максимум за три месяца. И не смотри на меня так, я крайние сроки называю.       — Допустим, — проворчал Славик, вдумчиво изучая корешки. — Ты нашёл полное собрание Достоевского? Убить меня хочешь? Стой, а Адама Смита ты зачем приволок, маньяк? Ещё и в оригинале?!       — Ой, а вот Смит мой, — спохватился Ал, аккуратно вытягивая томик из середины импровизированной башни.       — Ты совсем с ума сошёл… — простонал Слава и неожиданно наткнулся взглядом на очередной лишний том, а затем возмутился так, словно они с автором были заклятыми врагами. — Кант?!       — Ну, а почему бы и нет? Думаешь, плохо будет, если в сочинении начнёшь ссылаться на Канта? Да, он, конечно, не русский классик, но ведь это фигура с мировым именем, и он… Вот только попробуй сейчас про Кинга сказать!       — О, ну браво, Ал, ты всё наперёд просчитал и даже решил, как мне будет лучше! — Слава покосился на стопку книг, наткнулся на одну взглядом, предположительно, на «Идиота», и разозлился ещё сильнее. Ален хмыкнул. — Экстрасенсом заделался? Погадаешь мне на картах? Я хочу знать, на какой день эта подготовка меня убьёт.       — Не неси чуши, — проворчал Ал и показательно покрутил «Извлечением троих». Он держал толстую книгу двумя пальцами, словно опасаясь испачкаться в преобладающих на обложке сине-чёрных тонах. — И меньше такой ширпотреб читай. Тем более перед экзаменом. Тогда и про экстрасенсов думать перестанешь.       — Если я не буду разбавлять твой классический ширпотреб современным, то перестану думать совсем. В связи со смертью.       — Если ты не прочитаешь «мой классический ширпотреб» за месяц, то я дам тебе сдать ЕГЭ и действительно убью с особой жестокостью.       — Сосулькой заколешь? — хмуро поинтересовался Славик, и Ал не слишком натурально изобразил кровожадный оскал.       — Лучше! «Тихим Доном» атакую! Вряд ли ты сможешь после этого оправиться.       — Садист, — проворчал Слава и с видом великомученика поднялся, забирать любезно предоставленные другом книги.       — Пусть садист, зато живой, невредимый, перспективный, с отличным будущим и рядом с настоящими, а не надуманными, друзьями, — тихо шепнули на ухо, и Ал круто развернулся.       Книги падали на пол, шелестя страницами в бумажном шепелявом крике.       Славик не пошевелился, словно не заметив этого движения. И Ал, глянув на него с подозрением, неожиданно понял, что старый школьный друг далеко, очень, быть может, за миллионы километров. И только странное тонкое стекло, прозрачное, как слеза, позволяло увидеть его даже с такого расстояния.       Это стекло окутывало весь мир. Или же окольцовывало самого Ала, отрезая от привычной реальности?       В тот момент, когда Ален неожиданно понял, что это никакое не стекло, а тончайший, без единой проталинки, лёд, память вернулась рывком, пронзив сознание болью и страхом. Экстрасенс шарахнулся назад, но врезался лопатками в ледяной купол.       Укольчики холода пробежали по рукам, поцеловали голую кожу. Ал отдёрнул руки почти с брезгливостью и заметил, как ладони покрылись налётом изморози. И эта изморозь, похожая на хладный рассыпчатый шёлк, складывалась в тысячекратно повторяющееся слово «Escape». Ему советовали уйти? Или же приказывали? Причём уйти по-английски, не прощаясь, и, видимо, возвращаться домой. Сдавать ЕГЭ. По английскому.       Ал не мог не оценить сарказма.       — Знал, что тебе понравится, — с показным довольством протянул тот голос.       Его голос.       Не его голос.       — Собрался насылать на меня кошмары? Как низко, — презрительно бросил Ал, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.       Он не видел противника, не слышал его голоса, и только мерное похрустывание льда показывало, что он всё же был тут. Следил, как большой и сильный хищник, за загнанной в ловушку добычей, и не спешил нападать, предпочитая напитаться страхом.       Двойник изменился. Снова. Слишком уж много чувств закипало в его голосе, в том самом, что ещё двое суток назад даже искусственно подделать чужие интонации не мог.       — Кошмары? Твоя теперешняя жизнь — тот ещё кошмар, который твоя психика пытается и не может переработать! — голос сломался, но не как у переживающего половое созревание подростка, а как тонкий лёд под весом путника. Была в этом сломе опасность. Ведь уничтожался лёд под Алом, а внизу только вода, холод и тьма. — А я всего лишь показываю, чем ты мог и должен был заниматься. Ты забыл, обо всём забыл. Ты не хочешь думать, сколько чёртовых сотен раз твою фотографию вешали на столбы с подписью: «Вы не видели этого человека?», не желаешь понимать, какой стал для семьи потерей — не-е-ет, тебе гораздо больше нравится играть в героя и развлекаться с твоими псевдо-приятелями. Конечно, огневик с эмоционально неустойчивым расстройством личности, оборотень вообще без личности и гнида-энергетик с такой личностью, что лучше бы её не было — вот интересная компания, с ними за-а-апросто можно забыть о доме! И о том, что ты на самом деле обязан делать. Или ты думаешь, что родители так же, как и ты, слабак, пожали плечами и сказали: «Ну, такая судьба; надо будет — найдётся»? Посмотри в глаза Дину и пойми, что они чувствовали, когда ты взял и провалился сквозь портал!       — Я вернусь домой, когда закончу тут, — хмуро оборвал его Ал, и лёд захрустел громче.       — О да, будет очень весело, если ты вернёшься и узнаешь, что кто-нибудь из предков скончался от шока после твоего исчезновения, а второй этого не пережил, — ехидно добавил голос, казалось, прямо в голове.       Ал сжал пальцами виски.       — Решил моей совестью заделаться? Думаешь, тебе поможет, что ты у меня в сознании сидишь? Ты всё равно не часть меня. Поимей хоть немного совести, выйди сюда и действуй мне на нервы лицом к лицу — так я хотя бы смогу тебе врезать!       Это была бравада, отчаянная и не самая убедительная. Но Ал хотя бы пытался смотреть в глаза своему страху.       — Хочешь на меня посмотреть? — бархатисто хмыкнул голос, и ледяная тюрьма уплотнилась, отполировалась, превращаясь в сплошное зеркало. Куда не глянь, везде был один Ал, растерянный, храбрящийся, в белой одежде похожий на ворону, перекрасившую перья. Стало жутко. — Ну так смотри. Я есть ты, ты есть я. Хочешь кому-то врезать? Вспомни, кто из нас бросил дом и семью, и подумай ещё раз, кто на самом деле этого заслуживает.       И некуда было уйти: мышцы обращались в лёд, забивались застывшей водой поры кожи, болело закованное в стылую броню тело. Примерзала одежда, сосульками повисали волосы, осколками щерился чёрный фон. Вокруг царил такой сводящий с ума холод, что Ал готов был кричать — и из крика этого, из отчаянной надежды на спасение вполне мог родиться ледяной феникс с горящими смолой глазами.       Мороз крепчал, покрывая и плотный купол, и тело Ала сюрреалистичными узорами. Он рисовал ножами по живому телу, и кровь, стекающая из появившихся ранок, смерзалась, не успевая долететь до пола.       Лёд был снаружи, лёд был внутри, лёд был везде — и сейчас Алу безумно хотелось, чтобы его кто-то спас, помог вырваться из этого болезненного видения в алое пламенное поместье Дроссвелов, туда, где можно отогреться.       Но друзья его не слышали.       Его вообще никто не слышал, и крик рос, ширился в морозной пустоте, и не капала кровь, ведь она давно была вся ледяная, жестокая и колючая.       Ал готов был молиться кому угодно, кто сейчас обрушил бы потолок его комнаты, помогая проснуться. Он ждал любого розыгрыша от Марка, ожога от Дина, колючего комментария от Энди — чего угодно, что дало бы пробиться обратно к свету сквозь ледяной заслон подсознания.       — Ты ждёшь от них помощи? Всё ещё ждёшь? Они загонят тебя в могилу! — закричал голос, и стены зашатались.       Лёд крошился, откалывался от купола крупными кусками, отвесно падал на пол и дробился там в бриллиантовую крошку, обдавая лицо морозцем и осколками.       Осколки падали, ударяясь о голову, плечи и спину, крошили тело на такие же ледяные драгоценные камни. И ни рыпнуться, ни вдохнуть не получалось: вздохи только ускоряли обвал, словно купол разрывался от малейшего движения воздуха. Вот хохочущий ветер вокруг эту громаду никак не колебал, только подхватывал уже рухнувшие осколки и бросал их Алу в лицо, иссекая кожу и раня до крови.       — Зароют, закопают, улыбнутся и пойдут дальше — кому какое дело до дурака, который полез воевать за чужой мир?       Дроблёный лёд добрался до плеч. Ал уже не боялся дышать, он отчаянно хватался за кислород, понимая, что ещё немного, и его накроет с головой. Навечно — и никому действительно не будет дела. Никто даже не заметит, как никто не услышал его крика.       — Сколько можно играть во всепрощение? Сколько можно подавать своим палачам ножи? — вопрошал голос, вгрызаясь в сознание, ввинчиваясь в мозг, и Ал рвался, пытаясь уйти не только от боли, сколько от его колючих ноток. — Неужели так хочется подохнуть? Так понравился пример предыдущего идиота-идеалиста, павшего смертью глупых? Хочешь, чтобы последним, что ты увидел перед смертью, был проклятый синий свет?       И свет, синий свет, действительно пробился сквозь трещины, огладил волосы, растопил лёд и рванул за грудки куда-то, выдёргивая из темницы, ободрав кожу почти до мяса.       Вскрикнув, Ал рывком сел в кровати. По лицу как-то чересчур быстро по явно проторенным путям тёк холодный пот. Пальцы судорожно сминали одеяло. От рывка всё оно сбилось беспомощными складками у ног, и только стиснутые в ладонях углы его остались на своём месте. Сердце колотилось так, что становилось почти больно. Казалось, что это от его заполошного, истеричного стука приминались лёгкие, и вдохнуть не получалось.       — Что снилось? — с заметным интересом поинтересовалась справа. Сияние угасало, словно издеваясь. И отчего-то этот свет, проклятый синий свет, вызвал такую злобу, что Ал чуть было не швырнул в источник его тумбой.       Стоя в прямоугольном блике от раскрытой двери, Марк прислонялся плечом к столбику кровати и глядел на Ала с явным интересом. Тот прищурился.       — Что ты тут делаешь?       — Я не смог тебя разбудить. Ты отбивался, — энергетик попытался улыбнуться и разрядить неуловимо наэлектризовавшуюся атмосферу, но это не получалось у него категорически. — Нет, конечно, ты и раньше сопротивлялся побудке, но вот так самоотверженно — в первый раз. Так что…       Глаза у Ала неуловимо потемнели, словно грозовые тучи приблизились.       — Убирайся, — отрывисто бросил он, и Марк отшатнулся. — Убирайся, пока хуже не стало, слышишь?!       Он испугался. А Ал так и не понял, к Марку ли он обращался, или к тому сплошному больному месту, что сидело в его собственной голове.       Энергетик, окинув его непонимающим, почти обиженным взглядом, с рекордной скоростью испарился из комнаты.       — О-о-о, нашёл виноватого? — хохотнули в голове, и экстрасенс вздрогнул. — У тебя что, смены настроения? Сам же вчера просил его тебя разбудить, если они с Дином что-нибудь интересное найдут.       — Вот чёрт! — Ал аж подскочил, запнулся о свою любимую тумбочку, чуть не навернулся через стул и под оглушительный хохот двойника кинулся через комнату.       Добравшись до шкафа, пусть и с серьёзными потерями в виде рассечённого до крови пальца и дёргающегося глаза, Ал стал хватать первое, что видел.       — Я даже не буду говорить, что это не твой цвет, — отстранённо ответил двойник, и Ал выругался сквозь зубы, путаясь в крыльеобразных складках одежды и пытаясь выгрести из волн гладкой ткани. — Но ты, по-моему, это ещё и не той стороной нацепил.       И правда, он очень изменился всего за одну ночь. По крайней мере, явно разобрался в том, что такое сарказм.       Ал молча сдёрнул то, с чем пытался разобраться неоправданно долго, и привалился лбом к шкафу.       — Марк, — после десятисекундного молчания напомнил двойник, и Ал зажмурился.       В последнее время казалось, что он готов был провалиться в окружающую его черноту и никогда больше не выплывать. Лишь мысль о том, что наверняка займёт его место, заставляла снова упрямо стискивать зубы и бороться с невидимым, нематериальным, непобедимым врагом.       И экстрасенс справлялся.       То есть он хотел в это верить.       По крайней мере, до сих пор его взбесившаяся сила никому не причинила вреда.       Вот только эта постоянная, не прекращающаяся ни днём, ни ночью борьба выпитывала все силы, ближе подводила к пропасти. И заставляла слепо, отчаянно, безнадёжно желать передышки. Хотя бы часа тишины, чтобы восстановить резервы, снова взять себя в руки, поверить, что у него ещё остались силы.       — Решил доспать прямо тут? — хмыкнул ненавистный голос в голове, и Ал одними губами прошептал:       — Заткнись уже. Просто заткнись.       Вот только он замолчал бы, только добившись своего. И оба это знали.

***

      — Снова ругаться пришёл? — поинтересовались тут же, стоило Алу шагнуть за дверь.       — Ага, — ухмыльнулась тьма глубоко внутри него.       — Нет! — поспешно выпалил Ал, испугавшись собственных мыслей. Или не собственных, а силы. Хотя, если сила была часть мага, значит, всё-таки своих? Кажется, он сходил с ума. Судя по тому, как смотрели на Ала остальные громоотводчики, они думали примерно о том же. — Извиниться. Ты просто очень неожиданно голос подал, напугал. А мне и так кошмар приснился, вот и…       — А то я не понял, — фыркнул Марк, не отрываясь от словаря.       То, что он не начал обращать на Ала повышенное внимание и язвить, было однозначно хорошим знаком. Видимо, Марк не злился. Неудивительно: наверняка о дурных снах он мог рассказать больше многих.       — Срываешься из-за кошмаров. — Глубокий голос Энди раздался из-за спины. Ал отшатнулся, чтобы не загораживать проход, но оборотень в комнату не зашёл. Так и стоял в рамке двери и глядел пристально. — Давно?       Ал против воли почувствовал раздражение. Как будто его здесь в чём-то подозревали. Все, даже Дин.       — Это единичный случай.       — Агрессии после кошмара — единичный, — поправил его Энди. — А сами кошмары? Или яркие сны? Часто снятся?       — Заставь меня сейчас занервничать и поверить во всякие теории заговора, и будут часто. — Даже сильно захотев, Ал не смог бы сказать, его это были слова, или их снова вложила ему в голову незримая рука двойника. Только заметив, что Энди нахмурился, Ал быстро отвернулся, пересёк комнату и сел на диван рядом с Дином. Тот и бровью не повёл — то ли снова забыл, что теперь ему нужно решать все конфликты, то ли просто не хотел этого делать…       Ал искренне завидовал его умению абстрагироваться. Очень бы против двойника помогло. Ведь он даже сейчас умудрялся портить настроение. Стал видимым для Ала и теперь расхаживал по комнате, придирчиво разглядывая узор на обоях. Ал следил за ним краем глаза, заранее подозревая свою силу в чём-то нехорошим.       Из всех галлюцинаций, что у него были, эта запросто могла получить звание самой навязчивой и дикой.       — Как продвигается? — спросил Ал, чтобы немного отвлечься.       На лице Марка чётко виделась досада.       — Со скрипом уничтожаемых нервов. Честное слово, Ал, если я найду ещё хоть одну отсылку к Азатону, Азатонским исследованиям, Азатонским Храмам, я просто… — энергетик перевернул страницу дневника. На мгновение его взгляд замер, словно зацепившись за что-то на листе. Мгновение, и Марк захлопнул старый блокнот, застонав: — Семнадцать!       — Семнадцать упоминаний нашёл?       — И это мы ещё не всё просмотрели, — хмуро подтвердил Дин. — И я согласен, такое чувство, будто Рей хотел у себя в архивах воссоздать «Историю Империй», только неуклюже зашифрованную. Все эти пространственные мешки и Азатонские Храмы уже и правда приелись.       На слово «храм» у всех четверых уже выработался своеобразный условный рефлекс. Услышал — морщись и стони в голос. Даже Энди, который в ситуации с дневниками едва ли мог помочь, всё же крутился рядом достаточно часто для того, чтобы возненавидеть Азатон всем сердцем.       — Бесполезные дневники, — ворчал между тем Марк, — бесполезная трата времени, бесполезный Азатон… И особенно бесполезные Храмы!       В голове что-то щёлкнуло.       — Мозг включился? — обрадовался двойник, оборачиваясь. — А я думал, тумблер уже давно перегорел…       Ал не обращал на него внимания, ухватившись за новое слово.       Польза.       Новый вопрос, который он почему-то не задавал раньше.       — А зачем, кстати, Азатонцы столько Храмов понастроили? Религиозные очень были?       Дин нахмурился. Ещё бы: в этом удивительном мирке и слова «религия» не знали. Если подумать, там и слова «храм» не было.       Всё дурацкое заклятье-переводчик! Оно легко сопоставляло языки, подстраивалось под говорящего, с искажениями, но всё же передавало даже манеру речи… И, когда требовалось перевести, допустим, на раитарское наречие какое-нибудь слово, которого в этом языке не было, чары сами подбирали максимально близкий аналог.       Ал привык полагаться на знакомое слово «храм», сразу представляя для себя церковь, где люди пытались докричаться до Бога. И экстрасенс как-то совсем забыл, что на Миноне верили в Силу и её законы — но никаких высших материй в этом мире и близко не признавалось.       Это было просто слово. Слово, преобразованное из какого-то другого умным магическим переводчиком. Оно никак не могло означать место поклонений и молебен, но… Что тогда? Зачем азатонцы выстроили эти «Храмы» по всему миру? Почему старались спрятать ото всех в чащах и пустынях?       Это было что-то важное. Что-то такое же значимое, как религия. Возможно, столь же сильно воздействующее на людей. Что-то, связанное с контролем? С устрашением? То, что помогло бы сдержать массы народа в узде?       То, что в конце концов не сработало, не помогло Империи устоять.       Что-то, что эту Империю пережило.       Марк с Дином изредка переглядывались, словно спорили о чём-то.       — Глупый вопрос? — предположил Ал.       — Скорее, злободневный.       Он не ожидал, что отвечать ему снова возьмётся Энди. И когда в последний раз оборотень так часто принимал участие в разговоре?       — Храмы. Никто не знает, зачем их строили.       — Оп-па, — подозрительно радостно прокомментировал это двойник. — В этом прекрасном мире знают только, зачем нужно ломать и уничтожать. О том, на кой ляд вообще кто-то что-то строил, у минонцев даже предположений нет.       Его сила несла бред.       Ал и сам не понял, когда именно разозлился и повернулся к Дину.       — Издеваетесь? Как можно за два тысячелетия-то не разобраться…       — Как-то можно было.       — Вы вообще сами-то вопросом этим задавались?       — Я тебе больше скажу. Вокруг идей Азатона и его странного наследия всегда царила шумиха. То молодёжь начнёт исследование, то кто-нибудь из уже матёрых теоретиков покачает головой и начнёт разбираться сам. — Дроссвел развёл руками. — В нашей семье это ерундой все… то есть почти все занимались. Но ответов пока что мало. Насчёт тех же Храмов, ты видел их? Без окон и дверей, но полые внутри. Совершенная коробка из стен, в которую никто никогда не заходил, потому что нет ни смысла, ни возможностей. Вот как-то и получается, что эти Храмы просто… есть.       Ал нахмурился.       — А телепортироваться внутрь?..       — Пробовали. Пустое помещение с узорами на стенах.       — Это вряд ли убежище — во-первых, там нет входа, выхода и мест, где можно хранить припасы. Во-вторых, Рей мне рассказывал о системе обороны Империи, и скрытые лежки там предусмотрены не были, — принялся загибать пальцы Марк. Алу в последнее время приходилось привыкать к мысли, что кое-в чём их энергетик был в разы подкованнее Дина. Например, в истории Минона. И в общей теории магии. И, пожалуй, в местной литературе. А, ещё…       Ладно, Алу в последнее время приходилось привыкать к мысли, что их энергетик почти во всём подкованнее Дина.       — И Храмы — уж точно не место поклонения. Азатонцы если кому и поклонялись, то только себе перед зеркалом. Самовлюблённые были типы, почти как эти вот аристократишки.       — Аристократишки, с которыми ты состоишь в прямом родстве? — флегматично уточнил Дин, не поднимая глаз от блокнота.       Марк скривился. Это была одна из причин, почему энергетику не нравился его новый статус: теперь нельзя было беззастенчиво кидаться грязью в старую знать, всё равно комья попадали на него самого.       — В семье не без урода.       — Думаю, Рей тоже вспоминал эту фразу, когда на тебя смотрел.       — Почему-то мне кажется, что Рей эту фразу вспоминал, когда смотрел на них обоих, — поделился наблюдениями двойник. — Какая жалость, в семье одни уроды.       Ал не удержался и хихикнул.       — Смешно стало?! — тут же нашёл новую мишень для метания словесных дротиков Марк.       — Нет, что ты, — вздохнул экстрасенс и кинул укоризненный взгляд на ухмыляющегося двойника. — Просто представил, сколько ещё мы можем вот так переругиваться. Давайте вернёмся к теме и чуть её сократим. Я понял, вы понятия не имеете, зачем азатонцы стоили свои Храмы. Сам Рей по этому поводу что-нибудь говорил?       А про себя он подумал: «Прекрати паясничать! Ты меня позоришь».       — Больше всех себя позоришь ты сам, причём уже довольно долго, — тут же среагировал двойник.       Слушать о том, как глупо было оставаться в этом мире и какая страшная гибель из-за друзей его ждала, Ал желанием не горел. И поэтому как можно быстрее переключился на речь Марка:       — …и о правилах поведения за столом, и о секретах охоты на вургулов, и о теории мистического влияния цифр…       «Что за бред?» — задал Ал вопрос в пространство.       — Привыкни уже. Ваш энергетик тоже чутка ненормальный. Не в первый же раз чушь несёт.       Всё-таки он никак не мог привыкнуть, что с некоторых пор пространство имело свойство отвечать.       — …и даже о книжных новинках есть! — между тем продолжал психовать Марк. Оба экстрасенса, то есть Ал и его альтер-эго, смотрели на него с заметным подозрением. — А о дурацких Храмах там ни слова! Нет, то есть слова, конечно, есть, но ничего вразумительного. Никаких теорий и мыслей. Просто Храмы вечно проскальзывают мельком. Даты раскопок, «был в Софэрстерде, возле которого располагается Азатонский Храм», «обратил внимание, что леди Еррен выглядит древней, как первый найденный Азатонский Храм»… Не верю, что говорю это, но, кажется, я начинаю ненавидеть мертвеца. И павшую Империю. И вот это вот всё.       — Гляди-ка, даже Марк уже задолбался и хочет всё бросить.       Ал помассировал пальцами виски и зажмурился.       — Хватит. — Энергетик замолк. Двойник тоже, но, скорее, потому, что задумал гадость. Всё-таки на приказы Ала, ровно как и на его просьбы, он плевал с высокой колокольни. — Давайте вернёмся к записям. Пожалуйста.       — Как скажешь, — прошипел в ответ Марк и ногой подпихнул к нему коробку. — Выбирай, к каким именно, и погнали. И вообще, почему ты не можешь просто немного погадать и сразу выдать нам решение задачки?       — Потому что он фиговый экстрасенс, — не преминул поделиться двойник.       Ал только сильнее прикусил губу, чувствуя, как снова накатило раздражение.       Он не мог вот так просто, по собственному желанию, проникать в прошлое живых, мёртвых и не родившихся. И в будущее — тоже. Это как бы не так легко, как наверняка навоображал себе Марк.       В конце концов, Ал колдовал всего полгода! И всё это время, между прочим, считался в магии уверенным середнячком. То, что Рей умер, никак не могло повысить его уровень колдовства.       И то, что вокруг раскинула свои зыбучие пески безвыходная ситуация, тоже не могло.       Если Марку так хотелось, он мог попробовать погадать сам! Ал бы даже карты ему предоставил!       Ледяная ярость поднималась из чёрных глубин. Двойник улыбался, подходил ближе…       Дин захлопнул блокнот и предупреждающе глянул на энергетика, словно что-то почувствовав. И в эту же секунду Энди от души хлопнул Ала по плечу. Да так, что тот поморщился…       И вынырнул на поверхность.       — Прекрати. — Смотрел оборотень на Марка, но Ал почему-то знал — обращались к нему. — Для всех это стресс. Станет только хуже. Если начать делать глупости. Но ты не будешь их делать, да? Ты же не такой.       Ал закрыл глаза и медленно выдохнул.       Энди открывался для него с новой стороны. Медленно и почти незаметно. Его поведение менялось в мелочах. Да, оборотень всегда старался помогать друзьям. Его поддержка, поддержка без обещаний и громких слов, иногда была мимолётна, как утренняя дымка. Она даже не замечалась, а ощущалась на подсознательном уровне.       Энди приходил, чтобы вместе помолчать. Чтобы выслушать. Чтобы усмехнуться в ответ на постоянные жалобы о проблемах и этим указать на их никчёмность и надуманность.       Он приходил и протягивал руку не раньше и не позже необходимого. Никогда не шёл на опережение, никогда не опаздывал. В этом проявлялась его животная натура. Чуткий и настороженный, Энди всегда оставался в роли наблюдателя. Выжидал момент, чтобы хладнокровно и уверенно подставить плечо в самый правильный, самый нужный момент.       Не зря ведь Рей ценил его. Никогда не хвалил, конечно, прекрасно понимая, что оборотню это и не нужно — к чужому мнению он относился, по меткому замечанию Марка: «Как настоящая собака. Задрал бы над этим мнением лапку, если бы не был воспитанным».       Сейчас Энди бессловесно остановил Ала именно в «момент истины» — в этом оборотень оставался безукоризненно точен, к счастью. Новым качеством для оборотня было то, что в последнее время он всё чаще отходил от роли наблюдателя.       Он не бросал случайный взгляд, а следил за Алом. Планомерно. Осознанно. Когда экстрасенс говорил с кем-то, он не переводил взгляд с говорящего на говорящего, а продолжал разглядывать Ала. Постоянно ловил его в коридорах. Не встречал, а именно ловил, словно шёл по запаху. Вечно спрашивал о состоянии, о снах, о мыслях. Порой его вопросы были настолько точными, так метко били по больному, что Ал начинал его побаиваться.       А ещё — в его присутствии Энди прекратил улыбаться. Искренне, по крайней мере. Только смотрел внимательно и мрачно, как на больного с опасным диагнозом, который в любой момент мог распрощаться с жизнью.       В один момент Энди из просто понимающего и поддерживающего стал сдерживающим и слишком понимающим. Вот как сейчас. Глупо даже думать, что слова «ты ведь не такой» могли относиться к Марку.       Потому что Марк как раз такой. Он — насмешник и язва, который обожал делать глупости. Стопроцентный холерик, который нашёл, как безопасно выпускать свою агрессию. В выборе между «оскорбить раздражающего человека» и «убить его же» Марк всегда предпочитал первое, хотя и второе мог исполнить без проблем. Большинство окружающих это понимали и на шуточки энергетика предпочитали не реагировать. Часть считала Марка дебилом и не реагировала на него в принципе. Остальные, пусть и обижались, всё же смертельных козней в ответ не строили, предпочитали всыпать и забыть. С таким подходом натворить чего-нибудь непоправимого Марк не мог и с радостью этим пользовался.       А вот Ал натворить дел мог всего минуту назад. И Энди знал это. Знал наверняка, как и то, что нужно говорить и делать, чтобы остановить его.       Ал же знал только то, что его двойник прямо сейчас, в эту секунду, воспылал к Энди обжигающе холодной ненавистью.       — Умеет влезть не вовремя, сволочь, — шелестел он, распаляясь. — Умрёт первым.       — Мы в прошлый раз выяснили, что за дефицитом стоит старая знать, — выпалил Ал как можно быстрее, чтобы переключить внимание. «Громоотвода», двойника или своё собственное — этим вопросом лучше не задаваться. — Давайте начнём с записей, которые связаны с ней. Скорее всего, там ещё подсказки есть.       Энди пристально глянул на него, словно убеждаясь, что Ал никого больше не хотел убить, и беззвучно отошёл. На первый взгляд — далеко. На самом деле — на расстояние одного широкого прыжка.       Марк вздохнул.       — Их десятки.       — Подсказок? — «растерялся» Ал.       Ум — величайшая из вещей, что даны человеку. Но иногда, чтобы спасти ситуацию, нужно побыть дураком. Вот и сейчас хмурый, как ноябрьское небо, Марк смешливо фыркнул и уже почти весело заметил:       — Если бы! Записей об аристократии — десятки. Куча фамилий. Упоминания о всех членах Кругов. Куски клятвы наследника знатного дома…       Ал помотал головой.       — А это-то зачем? Я повторяю, у Рея была эйдетическая память. Что он, не мог слова клятвы запомнить?       На этот раз расхохотался Дин.       — Что?       — Да так. — Марк снисходительно улыбнулся и начал копошиться в коробке с дневниками. Затем, выудив один, поновее, снова свалился на диван. — Если я правильно помню, клятва страницы три занимает.       Дин скривился.       — Три с половиной.       — Но основная проблема даже не в этом. Там такие речевые завороты, что Пушкин бы удавился.       — У Пушкина вообще-то очень лёгкий и приятный стиль, — машинально заметил Ал.       — И ты удавись, — тут же посоветовал Марк, перелистывая страницы дневника. — В общем, в этой клятве местами очень сложное произношение.       Ситуация понятнее не стала.       — Три с половиной страницы текста Рей вполне мог выучить. Думаю, ему бы дня на это хватило. И что значит «сложное произношение»? Если у тебя с ним проблемы, это же не значит, что у Рея тоже. Раитарский, вообще-то, его родной язык!       Марк ухмыльнулся.       — Я вот тебе сейчас скажу одно слово на твоём родном русском языке, которое когда-то учил как скороговорку, и потом мы вернёмся к обсуждению.       Ну, в принципе, экстрасенс и не сомневался, что Марк когда-то долго работал над своей дикцией. Болтологию энергетик считал чуть ли не искусством, его уникальная и крайне неприятная способность молоть языком часами, не запыхавшись, явно вырабатывалась с детства.       Ал скрестил руки на груди.       — Удиви.       — Гексакосиойгексеконтагексапараскаведекатриафобия.       Энди случайно сбил локтем вазу. Ал с усилием прикрыл рот.       — Закрыли тему.       — На-а-адо же, я наш золотой мозг переспорил!       — Да я даже спорить с тобой не хочу, маньяк. — Ал с сомнением покосился на дневник Рея. — И что, там тоже есть такие выкрутасы?       — В клятве наследников? Да полно. И куча сложных конструкций с трудным произношением, которые к тому же стоят близко. — Марк широко улыбнулся. — Хочешь послушать, как это в оригинале звучит?       Дин закатил глаза и выпрямился. Абсолютно лишнее: теперь уже никто не следил за его осанкой. Но каждый раз, как речь заходила о старой знати и её традициях, Дроссвел всегда выпрямлял спину и гордо расправлял плечи. Скорее всего — машинально. И наблюдать за этим было больно.       Всегда больно видеть, как кто-то хватается за то, чего уже давно не существует, и задыхается в своём рухнувшем прошлом.       Ал не заметил, когда именно Марк сдёрнул с него заклятье Понимания. Он осознал, как что-то изменилось, лишь когда Дин заговорил. И разница сразу стала видна.       Разительная.       Нет, у Дроссвела не менялся голос. И интонации оставались знакомыми. Вот только детали, особенности говора, которые Ал раньше подмечал с трудом, углубились, стали более явными и благозвучными. Манера чуть растягивать гласные, понижение тональности голоса при произнесении шипящих, почти полное отсутствие звонких звуков — раитарское наречие завораживало. Ал не понимал слов, но почему-то улыбался, вслушиваясь в непривычные звуки.       Ал не знал, с каким языком сравнить то, что он слышал. Всё же полиглотом он не был. Одно мог сказать точно: с немецким не было почти никаких совпадений. И с английским — тоже.       Это вообще не было похоже на язык. Ал даже не мог отличить отдельные слова и фразы. Всё, что он мог представить, закрыв глаза — звук, с которым песок и камни перетирались друг о друга под водой.       Это ощущение рассеялось, словно кто-то щёлкнул пальцами. И вместо незнакомых, убаюкивающих напевов чужеродной речи Ал услышал вполне осмысленное:       — …в альянсы не вступать, любых связей с другими семьями, кроме как оговоренных, избегать. Клянусь улучшать созданное до меня, но никак его не приумножать, не вводить нового и не расширять влияние семьи без разрешения Круга…       — Стой, почему? — спохватился Ал, который до этого просто слушал с открытым ртом.       Дин непонимающе покосился на него.       — Почему клялся? Потому что без этого мои права наследника могли бы оспорить и ввести опеку.       — Нет-нет. — Марк, судя по лицу, понял, о чём говорил Ал, но помогать не собирался. Ни ему, ни Дину. — Почему такая формулировка? Какие альянсы? Почему нельзя расширять влияние? Кроме здравой формулировки «ну куда ж больше-то», потому что человек всегда находит, куда. И главное — почему со знатью-то общаться нельзя? Я бы ещё понял, почему нельзя с простыми людьми, но тут-то вы одного статуса…       Энди в стороне только фыркнул:       — Противовес.       — Вот именно, — кивнул Дин. — Сам подумай, Ал. Знатные семьи — сборище самых сильных магов мира. Причём сборище богатое и имеющее влияние. Сильнее одной отдельной семьи — только объединение других семей. В этом объединении есть свои правила, которые поддерживают гармонию, не дают начать ссориться, ущемлять соседей и отыгрываться на простых людях. Если одна семья решает бунтовать, её тут же задавливает массив остальных. Вот только если семей-заговорщиков станет две, три, четыре, если возникнет другой альянс, то устранить его будет уже гораздо тяжелее. Каждый новый перебежчик ослабляет Круг и отбирает у него средства подавления, делает борьбу более кровопролитной. Да, далеко не у всех семей, как у Дроссвелов, наследная способность — боевая. Но ведь можно нести смерть и без боя. Представь, что пойти против Круга решилась бы семья Лаангренов. Они были жизнюками и помогали разбивать целые сады там, где раньше выживали только… камни? Прекрати работать на всеобщее благо они, и целые города останутся без питания. Другие — без воды. Отвернись от Круга семья Хантонна́, и всё, Круг беззащитен. А ещё — пространственные аномалии, проклятья, поглощающие районы, и ядовитые местности, которые раньше были окружены их барьерами, начнут распространяться и поглощать города. Взбунтуются Гартенны, и телепортация между городами станет невозможна — простые люди и даже знать будут заперты и полностью лишены мобильности. Но если со всем этим ещё можно как-то бороться, потому что у каждой семьи есть не только сила, но и слабость, то представь, что будет, если взбунтуются несколько. Не Лаангрены, Хантонна и Гартенны по отдельности, а все вместе. Это будет не просто хаос, а кровопролитная война — такие уже были раньше. Поэтому и ввели такие правила. Нас ограничили — и это, на мой взгляд, правильно. Пока был Круг, каждый знал, что он должен, что он может, чего категорически нельзя, что за это будет — и что должно находиться под твоим крылом. Это же главный закон ворожея. — Заметив, что Ал снова растерялся, Дин тяжело вздохнул и продекламировал. — «Сила мага определяется тем и только тем, сколько ответственности он готов на себя взять».       — Многовато правил для властителей мира, — протянул двойник напевно.       Ал промолчал. В памяти всплыло бледное лицо Деенора, пронзительные голубые глаза, горящие фанатизмом, и сбивчивый шёпот: «Он ведь терпеть не может, когда его что-то ограничивает. Всё, что говорит «нельзя». Всё, что говорит «ты должен»…       И к чему он это вспомнил?       — Ал, — выдернул его из рассуждений голос Энди. — Откуда эта тревога?       Двойник скривился:       — О, теперь он будет контролировать каждую твою эмоцию? Отгонять все негативные? Надо же! Первый в мире волк-наседка. Прямиком из-под Чернобыля.       Мысленно на него пришлось цыкнуть. А потом Ал улыбнулся, радуясь тому, что на этот раз вышло искренне, и покачал головой.       — Нет, Энди, всё в порядке. Просто неприятная ассоциация возникла.       — Сам ты ассоциация.       — Какая?       Говорить о том дне и обо всём, что с ним связано, Ал всё ещё не хотел, и потому отмахнулся:       — Пока неважно. Скорее всего, она вообще не имеет смысла. — Он повернулся к энергетику, который всё так же от нечего делать крутил в пальцах блокнот, и спросил. — Там после этого отрывка из клятвы есть ещё какие-нибудь записи?       Марк скептически покосился на заполненные убористым почерком страницы.       — Полно. И… О!       — Что там? — разом среагировали Ал с Дином.       — Дежавю там. «Сила мага определяется тем и только тем, сколько ответственности он готов на себя взять». — Он читал с листа, старательно подражая манере Дина. Это должно было выглядеть смешно, но Ал насторожился. — Вообще весь блокнот выглядит сборником цитат. Кстати, странным сборником, тут некоторые друг другу противоречат.       Руки сами собой сжались в кулаки.       — Например, — хрипло попросил Ал и сам удивился своему голосу. Тело само реагировало на близость разгадки.       Если их путь по следам мертвеца был восхождением, то Ал уже занёс ногу, чтобы взобраться на следующую ступеньку.       Если падением в пропасть, то он пролетел мимо очередной площадки, за которую можно было ухватиться.       Марк непонимающе поглядел на него, а затем вздохнул и стал неторопливо читать, позволяя вдуматься в суть:       — «Мало кто понимает, что на самом деле скрывается за словами "огонь всегда стремится к доминации". Пробовали ли вы остановить пожар, просто захлопнув дверь в комнату, где он бушует? Если пробовали, то могу только принести вам свои соболезнования: очевидно, остаться без дома было довольно неприятно. Огонь не был бы собой, не попытайся он вырваться из комнаты и пожрать всё, до чего ему хватило мощи дотянуться. Закрыв дверь перед его силой, вы просто раздразнили чудовище и сделали его злее. Так и настоящие огневики терпеть не могут, когда перед ними возникает преграда. Водный маг предпочёл бы её обойти, земляной — сесть рядом и ждать, покуда проблема рассосётся сама, воздушник пролез бы к цели через любую щель. Но огневик… Огневик, чтобы доказать, кто тут главный, сломал бы и преграду, и то, на чём она держалась, и тех, кто воздвиг её. Дай огневикам волю, и они уничтожили бы весь мир разом — единственное, что их сдерживает, так это осознание, что на обгоревшей и неживой планете они погибнут тоже. Впрочем, если бы речь шла не о выживании, а о роли владыки вселенной, то любой огневик с радостью бы изничтожил пару планет за право командовать другими. Огневики импульсивны. Они — дети, которые всегда хотят самые дорогие игрушки. Их можно переубедить, сказать, что вон та игрушка — не самая лучшая и вообще их не достойна, но ограничить, просто сказав «ты не получишь желаемого» нельзя ни в коем случае. Нельзя и нагружать их ответственностью — гордые ей поначалу, огневики быстро поймут, что и этот своеобразный атрибут силы и статуса их тяготит. В момент, когда ответственность тоже представится огневику мешающей ему преградой, он отринет её, не задумываясь, и распалится от этого только сильнее».       — А, я знаю, откуда это. «Учебник для молодых пламенных» Укко Вакннер. Из пролога, кажется.       — О, ты когда-то читал книжки, Динка? Даже до пролога дошёл?! Ещё и запомнил что-то?       — Да эту книгу огневикам вместо сказки на ночь читают. Понятное дело, я запомнил.       Ал слышал их голоса словно бы издалека.       Отмечал тему, запоминал каждое слово, но при этом совершенно не осознавал их. Не осознавал он и того, что уже две минуты сидел, невидящим взглядом уставившись в пустой угол комнаты.       Потому что это был ответ.       Не самый приятный.       Нет, ужасный. Наверное, из-за своей предсказуемости.       И почти не зашифрованный. Рей снова преподнёс им решение на блюдечке. Аккуратно расфасовал подсказки, расставил их в хронологическом порядке — только иди и собирай. Даже гадать не пришлось — и особо шевелить мозгами тоже.       Ал не сразу понял, что начал смеяться, обхватив себя руками, а все остальные сидели и молча смотрели на него, не решаясь ни прервать, ни подхватить этот приступ внезапного веселья.       Наверняка парни восприняли это очередным приступом. Новым намёком на то, что Ал не контролировал сам себя, мог как разозлиться, так и расхохотаться без причины. Экстрасенс бы с радостью объяснил им, что конкретно сейчас причина всё-таки имелась.       Вот только успокоиться он и правда не мог.       — Ал, ты… — осторожно позвал Дин, но Энди тут же перебил его.       — Он в порядке.       Экстрасенс глубоко вдохнул и запустил пальцы в волосы. Боль чуть отрезвила, и он негромко попросил:       — Марк, посмотри, там должно быть что-то ещё. Есть же?       — Ты ведь уже всё понял, зачем продолжаешь себя и их мучить? — скучающим тоном уточнил двойник.       «Не всё. Это не ответ, а только его часть. Мотивы Рея…»       — Низменные. Основанные на желании повыделываться... Ну и немного на жажде лёгкой наживы.       «Мы этого не знаем наверняка».       — Мы знаем достаточно, чтобы предположить. Как долго ты ещё будешь цепляться за враньё?       Он снова провоцировал. Называл вещи своими именами, обращал внимание на то, что сам Ал предпочитал задвинуть в тень — неудивительно, что в присутствии двойника экстрасенс постоянно был раздражён. И ладно бы тот бесил его один на один. В пустой комнате можно было побить мебель или покричать в подушку — выпустить гнев без риска кого-нибудь угробить. Но здесь, в кругу друзей, любая вспышка была потенциально опасна.       Поэтому Ал каждый раз с усилием успокаивался.       Поэтому старался отвлечься.       Поэтому внимательно слушал Марка, с разных сторон глядел на головоломку, которую уже разгадал, и отыскивал новые и новые детальки. На отведённые им места они становились уже без усилия.       — …ещё несколько фраз. — Марк перевернул страницу. — Записано как цитата, но я не знаю, откуда.       Ал подумал, что Рей-то вполне мог записать собственные мысли под видом цитаты. Он мог оформить в виде списка любимых фраз хоть весь альбом — подозрений бы это не вызвало. По словам Дина, Рей, когда не дрался, предпочитал проводить время в тренировках и чтении. Книги были его верными спутниками по непростой жизни. Рей даже не читал их, а проглатывал, запоминал накрепко. По несколько раз в неделю его видели с новыми томами. Поэтому, если бы кто-то посторонний прочёл этот дневник, он бы не удивился, увидев среди знаменитых и хорошо известных народу цитат что-то незнакомое. В конце концов, мало ли в какой из сотен книг Рей нашёл ту или иную странную фразу?       — Ну-ка.       — В остальных хоть смысл был. А тут…– Марк пожал плечами. — «Слабейшие и, напротив, самые опасные всегда вылетают раньше остальных. И если первым попросту не хватает сил, чтобы удержаться на гребне, то вторые не видят опоры исключительно из-за собственного сияния. Гартенн сиял. Гартенн вышел из игры».       Вопреки ожиданиям, в этот момент вскинулся Дин.       — Гартенн? Иннрик Гартенн?       — Кто-то известный? — спросил Ал, но у Марка.       Он уже привык, что Дин на все вопросы об аристократах независимо отвечал: «Что я, всех помнить должен?» и крайне редко мог сказать хоть что-то вразумительное. Марк зато, наученный Реем, чаще всего мог предоставить информацию достаточно полную и для того, чтобы ответить на вопросы Ала, и для того, чтобы унизить Дина.       Вот только тут система дала сбой.       — Впервые о нём слышу, — фыркнул энергетик. — То есть Гартенны — фамилия достаточно известная. Первый Круг, пространственники. Они спонсировали все Агентства Телепортации, прибыль от транспорта получали единолично. Очень богатыми были. А, и считались наследниками Азатона, на том и сделали себе имя. — Ал сделал себе зарубку в памяти. — Но вот имя Иннрик слышу впервые. Сомневаюсь, что это кто-то значимый.       — Смотря для кого, — резонно заметил Дин.       На этот раз Ал повернулся к нему.       — С чего ты вообще взял, что речь об этом человеке?       Дин не думал. Вообще ни секунды. Просто усмехнулся и развёл руками:       — Ассоциация. Ты сам сказал, что ассоциации, причём именно мои, могут стать ответом. — Безусловно, приятно, когда твои слова запоминают. Куда хуже, когда их начинают обращать против тебя. Впрочем, Ал ни мгновения не сомневался, что Дин прав. — Просто… Если Рей говорит о Гартенне, то только об Иннрике.       — Да кто это? — не выдержал Марк. Энди тяжело вздохнул.       — Совесть Рея.       — О. — Двойник оскалился. — Очередной невинно убиенный?       — В точку. — Дин сказал это бодро и даже чуть улыбнулся. Всё это выглядело так фальшиво, что Ал скривился, «предвкушая» очередную неприятную историю. — Я не совсем в курсе ситуации, да и самого Иннрика, если честно, даже в лицо не помню. Но Рей очень часто говорил о нём. Особенно когда ему было плохо — а после падения старой знати плохо ему было почти всегда. Да и до неё…       — Только меня бесит его болтливость? — с преувеличенным интересом вопросил двойник, обходя кресло, в котором устроился Дин, по кругу. Ал напрягся.       — Пожалуйста, вернись к теме.       Дин резко замолчал. Но затем, глянув почему-то на Энди, а не на Ала, кивнул и продолжил:       — Иннрик был чуть старше Рея. Его отец подхватил какую-то заразу и умер буквально за несколько часов — Иннрик стал главой своего дома очень молодым. По сути, он ничего и сделать не успел, хотя вроде бы чего-то там начинал. Он на одном из приёмов что-то там не поделил с Реем. Потом у них была дуэль, Иннрика покалечили, а через пару дней он покончил с собой. Рей после этого долго был в депрессии и вёл вот как раз этот дневник.       Это было не совсем то, что ожидал услышать Ал.       Абсолютно не то.       — Как интересно, — гаденько протянул двойник. От его понимающей ухмылки мороз шёл по коже. А, может, и не только из-за неё. — Так твой кумир уже давно этим занимался: пытался угробить как можно больше молодых магов.       Ал мысленно с удовольствием послал его и прикрыл глаза, откинувшись на спинку диванчика. Смотреть на этот прекрасный мир у него уже не было сил.       Потому что, какой бы отвратительной ни была деталь с этим Иннриком, она прекрасно вписывалась в найденное Алом решение.       — Ладно. Хорошо. — Пусть глаза у него и были закрыты, Ал точно знал: на него снова посмотрели, как на психа. Вряд ли кто-то понял, что хорошего в том, что из-за Рея молодой парень покончил жизнь самоубийством. Но его опять не перебили. Как раз потому что псих. — У меня только один вопрос прямо сейчас есть.       — «Что я тут делаю»? — предположил двойник, и Ал… Рад был бы с ним согласиться.       Но не мог.       Ему уже не важно было, за что он дрался, какие идеалы на самом деле отстаивал и по чьи костям шёл. Он уже не мог не то чтобы сойти с этого пути, а даже просто оглянуться.       Потому что Рубикон был перейден.       И пути назад нет. Да и не было, по сути, никогда.       — То есть со всем остальным ты уже разобрался? — мрачно уточнил Марк, как будто это его задевало. — Вот так запросто, за пятнадцать минут?       — Ну не все же тут как ты.       Ал с усилием, но не переменился в лице от этой внезапной реплики.       — Не со всем, но… Скажем так, часть ответов уже нашёл.       — Ну здорово. А если бы я не спросил, мы бы так об этом и не узнали? Или что? Ал, уже у тебя секреты?       — Ага, один есть, — расхохотался двойник.       Шутником оказался, сволочь. Ал испепелил его взглядом. Экстрасенс слишком поздно понял, что с ненавистью смотреть поверх плеча Марка ему не стоило.       «Сейчас же прекрати всё комментировать!»       — Сказал же, — борясь с подступившей агрессией, процедил сквозь зубы Ал, — ещё один вопрос. Не хватает ещё одной детали. Может, двух. Разберусь — смогу ясно и коротко рассказать всё вам. Не нравится — разбирайтесь сами. — Он разозлился. Всё-таки вышел из себя, попал в поток — и поток потащил его, с силой ударяя о невидимые камни при попытках сопротивления. Ал всё ещё осознавал, что говорил — и видел, как шевелились губы двойника, словно он нашёптывал, что сказать дальше. — Я не нанимался разгадывать за вас загадки этого мерзкого мирка. И уж тем более отчитываться за это. Не смей делать вид, будто я тебе что-то должен, а то…       Энди, который до сих пор стоял в стороне и глядел в пол, казалось, не слушая, едва заметно кивнул. Двойник рывком развернулся к нему, явно пытаясь понять, что будет на этот раз, желая остановить. Но то ли им всем повезло, то ли Энди действительно знал больше, чем показывал, но пользоваться старой схемой он не стал. Не пошёл к Алу, чтобы вырвать его в реальность правильными словами и жестами. Он вообще больше ничего не сделал, только подал знак.       А в голове Ала словно шлюзы открылись. И злость, ярость, желание размазать энергетика ровным слоем по этому самому кабинету — всё это уполовинилось. Не исчезло, конечно: просто разделилось на две равные части, одна из которых тут же хлынула куда-то. На смену им пришли чужие: горечь, боль, тревога и усталость, скорее эмоциональная, чем физическая. Ал зачем в кресле, с силой сжав подлокотники, словно стараясь удержаться.       Когда неодолимое желание кого-нибудь убить превращается в мечту тихо сдохнуть самому, сразу осознать это сложно.       — Хитрый уродец, — то ли гневно, то ли восхищённо пробормотал двойник, но Алу уже не было до него дела.       Потому что он прекрасно знал, какое значимое событие произошло только что.       Дин снова открылся.       Дроссвел заблокировал их связь побратимов сразу же, как Рея не стало. Теперь ему вполне хватило на это и силы, и отчаяния. До Ала время от времени долетали только отголоски его эмоций, слабые, едва заметные, похожие на лёгкие вибрации камня в пещере. Обвал, который погребал под собой друга, был далеко, до него было не добраться — Дин предпочитал стоять под ним один, не желал принимать ни от кого помощь.       Но он открылся, чтобы помочь самому. Потому что прекрасно знал: эмоции побратимов тут же перемещаются, разделяются пополам — и ослабнут вдвое. Каким бы ни был сильным гнев, после такого с ним можно будет бороться.       Прекрасно знал…       Или ему подсказали.       Ал пристально посмотрел на оборотня, а тот внезапно усмехнулся и бархатно обронил:       — У тебя были вопросы. Задавай.       Двойник расхохотался снова и искренне зааплодировал. Ал знал: он и не подозревал, что оборотень мог так изысканно насмехаться.       Задавать вопросы? Ал про себя хмыкнул и даже задумался над формулировкой. Что-то вроде: «Энди, а откуда ты знаешь, как нужно успокаивать ненормальных, которые хотят поубивать окружающих»? Или чуть более изысканное: «Догадываешься ли ты о том, что моя крыша некоторым образом укатила на лето на юга и вернуться не обещала»?       Одной этой репликой Энди и насмехался, и в очередной раз намекал на свою осведомлённость в чём-то — и предлагал поговорить. Не сейчас, естественно. Но предлагал. Причём так, что заинтересовался даже двойник. А уж он-то оборотня теперь действительно ненавидел — хотя и восхищался им.       Но перед тем, как снова вернуться к скрытым в дневниках Рея тайнам, покрытым пылью и грязью, он сделал вид, что пытался сформулировать вопрос — а сам послал Дину максимально тёплую мысль:       «Спасибо тебе».       «Что с тобой происходит, Ал?» — откликнулся Дин так быстро, словно действительно ждал хоть слова от побратима. Ал чувствовал его тревогу. Сейчас её было больше, чем чего бы то ни было. И тревожился Дин за него — как будто своих хлопот стихийнику было мало.       Марк был не прав, когда говорил, что «братское отношение» ему даром не нужно, вполне достаточно было сохранения дружбы. Категорически не прав. Дин к ним ко всем относился как к братьям — даром не сдалось ему это родство по крови, и на общих предков он плевал. Близких людей Дроссвел мог найти в ком угодно — и делал всё, чтобы помочь им.       Ал не хотел думать, воспринимал ли Дин их троицу как замену семье, которую потерял и что он будет делать, когда «Громоотвод» разлетится по разным мирам. Прямо сейчас они были командой и поддержкой друг другу.       И двойник мог сколько угодно повторять, что Рей мол был подонком и циничным моральным уродом, который умер в гонке за властью. Что сторона, на который так гордо полыхал «Феникс», была далека от звания «светлой». Что Ал, оставаясь в «Громоотводе», наступал на горло всем своим принципам и уже сам поступал бесчеловечно. Это не меняло сути и не меняло окончательного решения.       Ал перешёл Рубикон. Перешёл уже давно.       И теперь ему было наплевать на идею, на мораль, на наслоения добра и зла — он был на той стороне, где были его друзья. И не мог улететь, пока эта сторона не одержала победу.       И что было сильнее? Влияние двойника, который считал, что всё знал, или искреннее стремление самого Ала отдать жизнь за друзей? На этот вопрос экстрасенс знал ответ. И не сомневался — он правильный.       Добро и зло меняются местами, если сменить акценты. Изменить точку зрения. Ал выбрал свою светлую сторону — и точно знал, что она сильнее. А, значит, как бы ни было трудно, он найдёт решение и загонит своё чёртово раздвоение туда, откуда оно откололось.       «Ничего такого, с чем бы я не разобрался», — мысленно заявил Ал, и от задора, с которым он послал эту мысль, даже Дин на миг опешил и улыбнулся.       — Да, к вопросу, — всерьёз приободрившись, заговорил Ал.       Ощущения от восстановления искусственно ограниченной связи были феерическими. Ал чувствовал такой прилив энергии, словно его подключили к сети питания. Вскочив, экстрасенс заходил по комнате, всей спиной чувствуя удивлённый взгляд Марка и радостные — Дина и Энди.       — Ты сказал, что Гартенны — наследники Азатона. Как это возможно? Вы же все хором говорили, что Империю изничтожили вместе с её мудрецами, наследием — просто стёрли с лица земли! Как старую знать! Так откуда тогда…       Как бы ни были громоотводчики удивлены его поведением, тут они поморщились. Все трое.       — Что?       — Не сравнивай уничтожение старой знати с падением Азатона, — попросил Дин.       Марк, который только и делал сегодня, что косячил и выводил Ала, кажется, решил реабилитироваться. Потому что его замечание было до безумия логично и сразу отвечало на множество вопросов:       — Легко убить несколько сотен аристократов, запертых в одном месте, где нельзя телепортироваться и даже восстановить резерв. Совсем другое дело — выкосить огромное государство, которое почти полтора материка по площади занимало. Понятное дело, кто-то выжил, но в основном… У тебя такое лицо, как будто ты вообще ничего не знаешь о падении Азатона.       — Логично. Ты же жил в то время, должен помнить, — будничным тоном заметил двойник.       Он снова пытался вызвать раздражение, но Ал лишь отмахнулся от него. Хотя вопрос ему, конечно, не особенно понравился. Особенно его формулировка.       — Да откуда? Вы, конечно, постоянно об этой Империи говорили, но меня это как-то никогда не касалось. Да, конечно, было интересно. Мог бы — сам бы взял книгу и прочитал. А так…       Дин потянулся и аккуратно взял в руки «Историю Империй». Ал почувствовал чужую нежность, как свою — казалось, что от одного взгляда на эту книгу Дину становилось то ли легче, то ли хуже, то ли всё вместе. Потому что о Рее, конечно, напоминали многие вещи. Но ни одна не была таким же воплощением его характера, его щитом.       В этот момент стихийник коротко глянул на Ала, словно вспомнив, что тот мог чувствовать его эмоции. На мгновение у Дина сделалось своеобразное лицо. Ал не сомневался, что сейчас он снова опустит «железный занавес» и отгородится, но Дроссвел только вздохнул и погладил пальцами книгу, как домашнего любимца.       — Не смотрите на меня, как на побитого ребёнка, — не поднимая глаз, попросил Дин. И Ал, оглянувшись, осознал, что не он один пялился на него с участливым выражением лица. — Рассказывай.       И Марк начал:       — Азатон был… Специфической империей. Вообще-то правителями там были люди мирные. Они могли бы считаться скорее учёными, и нужно им было то же, что и всем учёным: проникнуть в тайны Силы, пространства и времени. Но чтобы заниматься своими исследованиями, неплохо бы отказаться от всего остального. То есть желательно не работать, не готовить, домашними мелочами не заниматься, и при этом всегда иметь деньги на работу, а ещё — подопытных. И Азатонцы решили себе такие условия обеспечить. Они все до единого были пространственниками. Через какое-то время они склонили на свою сторону временщиков и ураганом прошли по миру. Абсолютно мобильные, азатонцы избегали осад и объявлений войны: сразу оказывались в столицах и с минимальной кровью покоряли территории и народы. Я бы сказал, теми ещё расистами были эти гады: считали, что время, пространство и, возможно, умение покорять форму силы могут дать абсолютную власть. Но ведь жить как-то надо, что-то кушать опять же. — Почему-то, даже если Марк описывал исторические события, он рано или поздно приходил к теме еды. Удивительно. — Поэтому они захватывали всех остальных магов как рабов, пользуясь тем, что спрятаться от них все никто не мог. Считалось, что верхушка Азатона неуязвима, и несколько десятков восстаний рабов это вроде как доказывали.       Восстания рабов?       Судя по лицу, двойник тоже оценил такой поворот.       — Тоже мне, Великая Римская империя!       — Даже если рабам удавалось добиться элемента неожиданности и напасть, в игру вступали временщики и обращали минуты вспять — и всё, восстания удавалось подавить на корню. А потом были карательные меры, и бунтовщики на какое-то время успокаивались. Падение Азатона началось с того, что рабы не только поняли, что начинать нужно с повелителей времени, но и смогли это провернуть. А потом уже они заблокировали места, откуда можно было телепортироваться, и стали забивать господ. Пространственники сильны, только когда бой проходит по их условиям. Выскочить из портала и ударить мечом — это они могут. Но забери у них свободу манёвра, и ты поймёшь, что они не бойцы и даже на защиту не способны. Неудивительно, что их перебили. Вот только, конечно, не всех. Из когда-то своей страны пространственники бежали семьями — десятками и сотнями людей. Кто-то сумел уйти из городов, другие сами притворялись рабами и помогали убивать товарищей — это было что-то безумно кровавое. Азатон действительно уничтожили, срезали на корню — но это не означает, что истребить сумели каждого. Ты сам сказал про старую знать — но ведь и из знати кое-кто выжил. Вон, например, сидит, лыбится. — Дин тяжело вздохнул. — Хотя, конечно, у рабов была цель — растоптать всё, связанное с Империей. Они и Храмы уничтожили многие, и города, а потеря архивов Азатона — трагедия до учёных до сих пор. А с временщиками вообще…       — Никогда не видел временщиков, — задумчиво пробормотал себе под нос Ал, но его услышали. Марк — потому что близко сидел, а Энди… Ну, тут догадаться не сложно.       — Никто не видел.       Ал только перевёл взгляд на оборотня, как Дин хмыкнул:       — Кроме Азатонцев и их рабов, понятное дело.       — Сейчас считается, что, раз пространство — это Первооснова, значит, время тоже. — Это Ал знал. В своё время теория Первооснов казалась ему самым страшным наказанием — теперь же Ал разбирался в ней достаточно свободно и прекрасно понимал, что имел ввиду Марк. — Просто редкая. Настолько, что её пока не обнаружили ни в одной специальности. С самого падения Азатона в этом мире больше не рождалось ни одного временщика — если бы время действительно было Первоосновой, такого бы не случилось. Всё-таки Первооснова — это всего лишь одна из форм, которые может принимать Сила — совсем уничтожить её нельзя, даже если перебить всех Носителей.       — У Рея была теория, что временщики были одной семьёй. — Дин снова ласково погладил толстый том у себя на коленях. — Аристократами в нашем понимании. Сложно сказать, как они сумели победить смерть и стать поцелованными, да и почему получили такую необычную силу — управлять временем. Но это многое объясняет. Потому что поцелованных силой вполне можно убить, и далеко не факт, что когда-нибудь ещё хоть кто-то сможет заполучить себе такую же уникальную силу. Во всяком случае, если временщики были семьёй, то понятно, почему они оказались в одном месте и дали себя перебить — скорее всего, их просто слишком быстро накрыли в их собственном доме.       Стихийник задумчиво посмотрел на «Историю Империй» и стал машинально, но осторожно переворачивать плотные страницы.       — Когда Азатон пал, пространственники не просто оказались разделены. Их было настолько мало, что, даже собравшись вместе, они бы уже не смогли так плодотворно и моментально переноситься в любую точку мира. Всё-таки пространственная магия требует огромных затрат — да, азатонцы придумали десятки способов, как их сократить, но сути это не меняло. Затраты есть затраты, и их требовалось много. Связи у них друг с другом не было, желания подставляться рабам снова оказалось ещё меньше — вот каждый и выбрал свой путь. Кто-то ушёл в другие города и страны, и там скрывал свои силы, как мог. Другие оставались на родине, но прятались ещё надёжнее. Третьим удалось добраться в самые отдалённые места, где пространственников не презирали — там у них была другая жизнь, но таких оказались единицы. Они жили. Заводили семьи. В веках многие из ни утратили чистоту силы — способности избранников затмили их способности, и наследие в виде пространственной магии затерялось через пять-десять столетий. Другие были осмотрительнее и силу свою берегли как могли — вот Гартенны из таких. Всё-таки, когда прошли годы и злость на Азатон у народа улеглась, бывшие рабы стали думать головой. На Миноне нет других видов транспорта, кроме телепортации, нет ездовых животных, корабли слишком часто тонули — моря тут штормят ужасно. Со временем потребность в перемещениях по миру стала очень острой — а Гартенны, которые появились как бы из ниоткуда и смогли очень ловко настроить связь между городами, доказали, что без них никто не справится… Они сделали себе имя в считанные дни — Рей говорил, что это самая быстрая история подъема знатной семьи в истории. Да, конечно, Гартенны не были бойцами, как и все азатонцы. Но сам факт, что они наследники этой империи, делал их сильными. В связке с любой другой семьёй они уже представляли нешуточную угрозу. Хорошее оружие они делали совершенным — просто потому что в силах были доставить его точно туда, куда нужно, невзирая на мнение соперника. Сам посуди, какое влияние давал им статус наследников Азатона.       Двойник молчал. Почему-то молчал, хотя вроде как старался давить на мозг каждую секунду — если не словами, так хоть постоянным мельтешением перед самым носом.       Должно быть, он чувствовал то же самое, что и Ал.       Азарт.       Потому что они стояли на финишной прямой.       Экстрасенс был прав: этот вопрос стоило задать. Задать до того, как делать выводы. Потому что он сразу высветил новые детальки, которые Ал не замечал до сих пор.       Последние детальки.       Только с ними головоломка, которую Ал уже почти решил, чью тяжесть почти ощущал в дрожащих руках, стала бы целой.       — Значит, говоришь, звание наследника Азатона сразу давало привилегии, — медленно, подбирая слова, переспросил Ал. Нельзя было сейчас случайно подарить Марку очередной несвоевременный намёк и снова ввязаться в выяснение отношений. — А если его не обнародовать? Если прикарманить наследников Азатона себе и никому о них не говорить, хранить как секретное оружие? Знатные семьи пошли бы на такое?       — Пф. — Дин ухмыльнулся. — Да они бы за такое секретное оружие перегрызлись. А статус… Марк правильно сказал, обнародованный, он бы принёс свои плоды — но ниша семьи пространственников уже была занята Гартеннами. С ними конкурировать — себе дороже. А вот неожиданный для всех козырь в кармане — совсем другое дело. Почему ты спрашиваешь?       Ал помотал головой, отмахиваясь от этого вопроса, как от насекомого, кто ползало по странице книги и мешало её читать.       — Ты, когда задумаешься, противный до невозможности, — любезно сообщил Дин. Вот уж кто становился противным только в хорошем настроении. — О чём размышляешь хоть?       — Думаю, как азатонцы позволили себя истребить, — честно отозвался Ал. Он увидел, как открыл рот Марк, и помотал головой. — Нет, я слышал, что ты сказал! Просто… Если так подумать, то мы с азатонцами немного… Похожи, что ли. Я ведь тоже не умею в классическую атаку. А с защитой всё ещё хуже. Но я об этих минусах прекрасно знаю и пытаюсь хоть как-то с ними бороться.       — Ага, — флегматично подтвердил Дин, без интереса перелистывая страницы «Истории Империй». — За спиной у меня стоишь. Это сразу решает все твои проблемы.       — Кроме твоего неприятного присутствия рядом, — моментально огрызнулся в ответ Ал.       — Ну хоть кого-то ты можешь поставить на место без моей помощи. Растёшь, детка.       У него, кажется, начал дёргаться глаз. Нет, нервы точно нужно подлечить.       Стараясь не обращать внимания ни на Дина, ни на двойника, Ал ровным тоном подтвердил:       — Да хоть так. Это тоже решение — в безопасном месте я могу колдовать так, как мне комфортно, и приносить максимально много пользы.       — «Ноль, в степень возведённый, нулём и остаётся», — расхохотался двойник. Ал вспомнил, как в сегодняшнем кошмаре сам же отбрил ей якобы Славика, и настроение пропало тут же.       — К чему ты клонишь? — переспросил Марк, который, конечно, и не догадывался о том, что скрывалось за внезапным молчанием экстрасенса.       — Да к тому, что азатонцы тоже наверняка о своих минусах знали! Сам подумай. Ты — властитель огромной Империи. Под твоим началом — тысячи километров и миллионы людей. Из них девяносто процентов — рабы, что желают твоей смерти и постоянно поднимают восстания. И только жалкий остаток верен тебе — но эти маги не в состоянии ни атаковать, ни защищаться — только создавать порталы и аномалии. Как ты будешь обеспечивать безопасность? Страны и, главное, свою?       — Мне правда нравится, когда ты начинаешь говорить, что «своя безопасность — самое главное», — тут же включился двойник. — А после этого снова с завидным постоянством пытаешься сдохнуть в чужом мире.       У Ала уже был разряд по его игнорированию.       Дин пожал плечами, опустил взгляд… И замер, словно вляпавшись во внушение.       Если бы книги, конечно, умели накладывать внушение. Хотя кто этот Минон знает?       — Ребят, — внезапно тихо пробормотал Дроссвел. — Я не знаю, как Ал это делает, но, судя по всему, мы на верном пути.       Марк даже вставать не стал, просто распался синим туманом. Мгновение — и он уже стоял за креслом Дина, заглядывал стихийнику за плечо, и удивление ширилось в синих глазах. А секунду спустя идентифицировать их выражение Ал уже не мог: на смену шоку пришли слишком тесно перемешавшиеся восхищение, горечь и злость.       Ал не успел задать вопрос. Марк, отведя взгляд, сказал:       — Тут написано «Азатон копил силы для войны». Странно, раньше этой надписи в книге не было… Пару месяцев назад так точно.       Словно кто-то толкнул Ала в спину — то проснулась интуиция.       В последнее время она выключилась совсем, сразу после того, как свела экстрасенса с его двойником. Ал боялся, что это чёртово раздвоение блокировало его интуицию, и теперь был просто счастлив, что ошибся.       Шестое чувство тогда знало, какой вопрос нужно задать:       — Где написано?       Марк уверенно ткнул пальцем в зеленоватый лист.       — Да вот тут, прямо под знаком имперской юны. Ну, помнишь такой хитровыделанный значок? Мы его видели, когда обвиняли Рея… Ну, в предательстве.       — Не мы, а ты, — оскалился Энди…       А в голове Ала что-то разбилось.       — Та юна, которую ты видел ещё на здании в Мариинтэрде? — осторожно переспросил он, подходя ближе. Должно быть, в этот момент у него сделалось странное лицо, потому как Марк неожиданно шагнул назад.       — Ну… да, та.       — Та, которую увидел только ты? — продолжил допытываться Ал. Сердце колотилось, как сумасшедшее. — Сразу перед тем, как вырвалась волна силы, которую опять же почувствовал только ты?       Дин абсолютно не понимал, о чём речь, но Алу сейчас было на него плевать. Очередная деталь разгадки, вряд ли последняя, ничего не понимала тоже и только хлопала синющими глазами.       — Да та, та! Что с тобой, Ал?       Проще было один раз показать, чем сотню, тысячу раз объяснять.       — Не дёргайся, — предупредил Ал и быстрее, чем Марк успел их всех послать, потянул его за руку к книге.       Рей слишком часто говорил про большое прошлое Марка «и тех, кто был до него».       Про его древнюю кровь.       Да, на крови Марка он бы мог создать заклятье. Привязать его к человеку и не бояться, что послание не дойдёт до адресата. Потому что, в отличие ото всех вокруг, Марк был бессмертен.       Алая капля упала на зеленоватую бумагу, точно в центр аккуратно выведенного символа имперской юны.       Марк зашипел и выдернул руку. И тут же, конечно, начал возмущаться над ухом (точнее, под ухом):       — Совсем сдвинулся?! Ал, какого чёрта вообще…       — Кстати тот же вопрос, — пробормотал Дин, который, в отличие от того же Марка, прекрасно видел, как скользнувшая вниз капелька крови открыла новые вынесенные на поля карандашные строки. Совсем немного, словно Рей был ограничен во времени или месте. Впрочем, понять, почему записка оказалась такой короткой, было совсем просто. Чтобы прикрыть её чарами, много сил не надо. Распиши Рей тут поэму, фон вокруг неё стоял такой, что нашли бы её гораздо раньше. Впрочем, даже сомневаться не приходилось — Рей и в нескольких словах мог сказать всё и даже больше. — Ал?       — Я на всё отвечу, только переведи.       До сих пор материвший его на чём свет стоит Марк сунулся к книге — и тут же принялся материть уже Рея. И нельзя сказать, что его удивление не было оправданным.       — «Резервуар с режимом накопления чистой силы», — тоном, полным скепсиса, продекламировал Дин. Он уже открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, а потом поджал губы и промолчал.       Ал, конечно, не хотел лезть ему в голову. Это получилось само.       Второй строкой, выхваченной из плетений заклинания каплей древней крови, были написаны слова: «Нет ничего невозможного. Удачи, парни». И пусть от этого щемило сердце, про себя Ал признавал: такие своеобразные извинения Рея были не лишними. Потому что по его милости им сейчас придётся разгребать столько проблем, что и подумать страшно.       А ещё Алу прямо сейчас нужно было наконец-то раскрыть карты. И он почти ненавидел старшего Дроссвела за то, что тот негласно взвалил эту роль на него.       — Что-нибудь понял? — Нейтральный до холода тон Дина подстегнул.       — Понял он, — проворчал Энди, который до сих пор наблюдал за их вознёй с титаническим спокойствием. — Травмировать не хочет.       Умел же он в нескольких словах сформулировать все страхи, что грызли изнутри.       Дин устало прикрыл глаза.       — Ал, мой брат развязал гражданскую войну, был поводом для самоубийств мальчишек и, судя по всему, использовал нас всех нас только в погоне за влиянием в обществе. Как ты думаешь, может что-то оказаться ещё неприятнее?       Да, в отношении гадких новостей Дин уже был подкован и принимал их с достоинством. Или, скорее, руководствуясь жутко оптимистичной поговоркой «сгорел сарай — гори и хата».       Вот только Ал справедливо считал, что у него были все шансы огорчить побратима ещё сильнее. И, пожалуй, не только его. Сам Ален до сих пор не впал в истерику, наверное, только потому, что он уже впал в апатию.       — Ладно. Давайте по хронологии, чтобы всем сразу было понятно, в насколько громадную яму мы свалились, — жизнерадостно предложил он и сел на старое место — на диванчик спиной к окну. Жутко хотелось снова схватиться за карты, но Ал пока себя пересиливал.       Громоотводчики переглянулись и тоже опустились кто куда. Дин вообще не вставал, как будто полагал, что с их образом жизни перед получением любой новости лучше быть как можно дальше от опасности рухнуть куда-нибудь. От переизбытка чувств.       — Азатонская Империя пала. — Судя по лицам, никто не ожидал, что «по хронологии» Ала брало начало так далеко. Но никто уже даже спорить не хотел. В трёх парах глаз экстрасенс видел только усталое смирение. — Пространственные маги разбежались кто куда. Одна семья долго, наверняка куда больше пяти веков, хранила чистоту своего дара, старалась, чтобы чужие силы не перебили его. Это было их наследие, которое, конечно, скорее тяготило. Думаю, семья с радостью согласилась, когда огненный знатный дом предложил ей статус безымённых и полную защиту в обмен на верность и сохранение секрета. У «тайного оружия» появился хозяин.       Марк прикрыл глаза и мрачно сообщил:       — Я уже даже не удивляюсь, если честно. Это поэтому я вообще юну в тот раз увидел?       — И почувствовал силу, — кивнул Ал, заметно расслабляясь. Всё-таки спокойно принимать неадекватные известия научились все они. — Члены твоей семьи хранили традиции пространственников — но они знали кое-что ещё. То, что азатонцы на самом деле подозревали о возможном восстании — или даже наверняка знали, что оно будет. Они готовились к войне — но как воевать, если в бою ты ничего не можешь? Да и хотелось ли азатонцам, относительно мирным исследователям, воевать вообще? Я уже говорил, мы с ними похожи — у нас общая слабость. Я попытался найти простой и действенный путь — азатонцы в своё время решили поступить так же. Они надеялись выжечь несколько городов своих рабов заранее — или, может, нанести массовый удар по их армии, я не знаю. Понятно только то, что они начали возводить Храмы… Или не совсем Храмы, а, скорее, резервуары для силы. Понятное дело, если бы на карте начали возникать точки силы, в которых плескалось много энергии, это бы сразу заметили. И азатонцы поступили умнее. — Ал прикрыл глаза. Линии событий выстраивались перед ним, как строки решённого уравнения. — Они спрятали в Храмах, под Храмами, вокруг Храмов — пространственные аномалии, которые не смог бы почуять никто, кроме сильного пространственного мага. В них, в этих аномалиях, накапливалась сила, просто вырываясь из окружающего мира и засасываясь, как в чёрную дыру. Выбраться обратно сила уже не могла. Она как бы не уходила из этого мира, но находилась в изолированном состоянии. Как в кармане. Сами ведь знаете, с пространственной магией всегда так. Даже если ты находишься в портале, ты как бы внутри и вне мира — тебе нельзя там даже навредить. Чего уж говорить о целых аномалиях?       Дин заволновался.       Он ещё не понял масштаба проблемы, но уже интуитивно чувствовал, что ничего хорошего не услышит. И Ал рад был бы его успокоить — вот только нечем было. И он, вздохнув, тихо продолжил — а что оставалось?       — Азатонцы наверняка надеялись ударить первыми, истребить врага массовым ударом чистой силы, но что-то случилось, и рабы оказались быстрее. Они расправились с временщиками, и теперь даже нагнать упущенное время не получилось. Я думаю, азатонцы даже активировать свои Храмы, чтобы они начали выкачку сил из мира, не успели. Их истребили, а Храмы остались забытыми и ненужными — никто не знал, для чего они построены. Никто, кроме твоей семьи, которые в один прекрасный день просто рассказывают Дроссвелам всю правду. — Тут был один из многих моментов, о которых Рей не говорил прямо и на которые даже почти не намекал — была вероятность ошибки. Но Ал почему-то верил, что это не существенно. Он передавал информацию прошлого по воле будущего — он не мог ошибиться слишком сильно. Впрочем, он предпочёл предупредить, кивнув Марку и Дину. — Я могу ошибаться. Может, просто так вышло, что ваши прадеды случайно нашли где-нибудь Азатонский Храм, разрушенный не настолько, чтобы потерять свои свойства. А дальше с безымённым случилось то же, что было с тобой, Марк: он почувствовал родственные силы. Может, ваши предки сами разобрались, как активировать Храмы. Ты сам сказал, Дин: прадед Марка считался сильнейшим пространственным магом того времени — ему бы хватило мощи пробудить старую аномалию.       Дин молчал. Но глаза его горели.       Он тоже уже не удивлялся. Но ему было больно. Должно быть, Дроссвел уже догадывался, что сейчас ему предстояло разочароваться во всей своей семье, не только в Рее.       — Зачем им было это нужно?       — Рей уже ответил. — Нужный блокнот, повинуясь усталым движениям пальцев, взлетел над коробкой. — В ваших правящих Кругах были слишком жёсткие правила. Те, кто составлял их, не учли, что огневики терпеть не могут подчиняться. Что они предпочтут сломать всё, что их ограничивает. Что нельзя запирать дверь в комнату, где бушует огонь, если хочешь сохранить дом. — Дин отвёл взгляд. И железный занавес, ограждающий его эмоции и мысли, рухнул с громким лязгом — Ал слышал рокот от него, прокатившийся по всему подсознанию. — Я не знаю, чего они хотели. Может, единоличной власти. Может, им не хватало влияния. А, может, изменения чересчур жёстких правил — судя по тому, что я слышал от тебя и Рея, у вас там был чуть ли не законный террор. Так или иначе, ваши прадеды прекрасно понимали, что бросаться против Кругов, даже если твоя способность — боевая, а прямо в руках есть великолепное секретное оружие — самоубийство. По крайней мере, бросаться в открытую. И они решили отвлечь внимание.       Дин горько усмехнулся.       Он уже понял. Оценил перспективы и варианты. Не удивительно: пусть этот Дроссвел и остался светлым солнечным ребёнком, он привык разбираться в интригах и хитросплетениях взаимоотношений аристократов.       Вот только Ал, даже не чуя его эмоций, видел, насколько Дину противно было всё это слушать. И насколько ему не хотелось давать всему этому оценку. Но он дал:       — Это… Умно. Они искусственно создали дефицит, потому что это вызвало панику и агрессию у населения. Поцелованным пришлось успокаивать простых магов и разбираться в причинах, в то время как эти двое…       — Поняли, что провалились, — хмыкнул Энди.       Ал кивнул, про себя удивляясь такой проницательности оборотня.       — В общих чертах — да. Раз они не сменили режим, значит, что-то пошло не так. То ли ситуация оказалась не такой радужной и удобной, как они надеялись, то ли дефицит напугал даже их, но они попытались всё исправить. Вот только пространственные аномалии — слишком опасные вещи, чтобы вот так просто играть с ними. Ваши предки поняли, что они больше не контролируют дефицит. Сила активированных Храмов оказалась разрушительной — магия исчезала с чудовищной скоростью, а обнулить действие не получилось. Тогда ваши предки начали экспериментировать над аномалиями — и во время очередного опыта твой прадед, Марк, погиб. Я не сомневаюсь, что оставшийся в живых Дроссвел был бы рад проводить исследования дальше, чтобы хоть когда-нибудь уничтожить эти аномалии: его явно напугало то, что они наделали. Но дефицит никого не пожалел. Твоя бабушка, как говорил Дин, родилась без сил — ровно как и все последующие безымённые твоего рода. Дефицит вырвал из них энергию, как и из многих. Семья Дроссвелов осталась без поддержки пространственных магов, которые могли бы обернуть действие Храмов вспять.       — А обратиться за помощью к другим аристократам мои предки не могли, — мрачно подхватил Дин, тут же подтверждая то, о чём Ал до сих пор только догадывался. — Потому попросить помощь означало признаться. Признаться не только в том, что Дроссвелы начали дефицит, но и в том, что они планировали заговор. Такое не прощали. Еннеры истребили бы всю мою семью — ни один глава нашего дома не пошёл бы на такое, даже для всеобщего блага.       — Но и отступать никто не хотел. Желание исправить всё, что они натворили, стало навязчивой идеей ваших предков. Ваши бабушка и дедушки пытались разработать хотя бы теорию, раз практика-пространственника у них не было. Но, очевидно, не получилось. Жизнь прошла, а Храмы продолжали выкачивать силу из мира, как огромные резервуары с насосами. И тогда уже твой отец, Дин, принялся искать способ всё исправить. Его брат-безымённый тоже жил без сил и ничем помочь не мог, хотя, несомненно, о проблеме знал. Я не знаю, что было бы дальше, не сложись всё до крайности неудачно для твоей семьи. — Ал криво усмехнулся. — Родился Рей, и…       Да, Марк уже устал удивляться. Но у Дина всё ещё получилось. Глаза у него стали огромными.       — Он поздно получил силы, — пробормотал Дин, чтобы тут же со стоном повторить. — Он поздно получил силы! Все думали, что он не будет магом, что дефицит повлиял на него. Что…       — Что это расплата — дефицит ударил по тем, кто его начал. — Про себя Ал подумал: да, занятно было бы, вернись всё таким внушительным бумерангом. Но в жизни так не случилось. И кто знает — по счастью, или такой исход оказался хуже в разы. — Тут ваш отец медлить уже не мог. Жертвой дефицита стал его единственный сын, род приходил в упадок, общественное недовольство росло, возникла организация Молний, в любой момент кто-то мог узнать про Храмы… А его безымённые, решив спасать своего нерождённого ребёнка, попросили отправить их в другой мир. Твой отец лишился последней поддержки — и надежды решить проблему своими силами. Нужно было срочно что-то делать. И тогда Арран Дроссвел решился на то, чего так боялись его предки — стал искать помощи на стороне. И вот здесь на сцене появляется Иннрик Гартенн. Молодой, неопытный, только-только взявший на себя роль главы дома, не привыкший к постоянным интригам и наверняка тщеславный — Гартенн был идеальным вариантом. Сомневаюсь, что его сложно было обработать или что он догадывался, во что играл на самом деле. Для него это была гонка за властью — и он в ней проиграл. Потому что уже в то время Рей, в отличие от того же Иннрика, прекрасно понимал, что происходит, и имел на это своё мнение.       — Хочешь сказать, ты понял мотивы Рея?       Ал понимал это недоверие. Честно говоря, он и сам не был уверен в части своих выводов. Намёки, оставленные Реем; подсказки, заботливо разложенные перед ними в ряд… Насколько они были честны? Сколько личных мотивов и переживаний были скрыты за сухими и логичными доводами, на которые ссылались эти старые дневники?       — С мотивами Рея сложнее всего, — вынужден был признать очевидное Ал. Он очень старался игнорировать настойчивый шёпот двойника, вкладывающий прямо в голову это своё «ещё бы, ты ведь и в собственных мотивах разобраться не можешь». — Может, потому что то, что я прочитал… Слишком обезличено. Эти дневники показывают образ мыслей робота, не человека. Только и речь что о выгоде и достижении цели. Всё это было для него важно, но ведь… Было и другое. Здесь и слова нет об этом. Как будто Рей старался скрыть всё, что действительно его волновало. От нас или от себя — я не знаю. Может, я не верю просто потому, что после всего верить словам Рея в принципе… Сложно. Именно поэтому у меня некоторые проблемы с восстановлением картины событий за этот период.       — Не оправдывайся, — неожиданно мягко посоветовал оборотень, подходя ближе. Ал удивлённо воззрился на него, не веря, что это и правда Энди. — Никогда не оправдывайся. Ни перед нами. Ни перед собой. Просто расскажи нам, как это видишь ты. Вряд ли ты ошибёшься.       Высшей степенью одобрения от Энди была улыбка. Возможно, ещё кивок. Когда оборотень внезапно начинал говорить, да ещё и дружелюбно, явно пытаясь ободрить на словах, Ал терялся. Подвох, конечно, не искал, это же Энди! Но напрягался порядочно.       — Ну я же не психолог в конце концов.       — И даже не хороший экстрасенс. — Это замечание было настолько в духе двойника, что Ал не сразу понял, что говорил вообще-то Марк. — И всё же, ты почему-то понимал его. Лучше многих. Поверь, не только мне казалось, что Рей старался держать тебя подальше только для того, чтобы не влез ближе, чем требуется.       Дин тоскливо улыбнулся.       Ал понимал и его тоже. Он видел, насколько тяжело давался Дину любой разговор о брате, и не собирался растягивать эту ментальную пытку. Поэтому, прикрыв глаза для сосредоточения, Ал принялся быстро и чётко высказывать все свои мысли по этому вопросу.       — Рей давно знал, что путь, на который он встал, его убьёт. И, тем не менее, с радостью пошёл по нему. Я говорю — с радостью, потому что я был там. — Взгляд Дина обжёг — а потом стихийник спешно сделал вид, что разглядывал потолок. — Рею хотелось уйти красиво. Ровно как ему хотелось контролировать всё и вся. Он терпеть не мог замечаний. Он в прошлом передрался на дуэлях чуть ли не со всей аристократией. Но начиная эту гражданскую войну, выходя против всех, Рей, по сути, делал почти всё то же самое, что планировал сделать его отец — различия были в мелочах. Например, Рей не собирался играть в открытую. И привлекать посторонних он тоже не хотел. И к Молниям относился серьёзнее. Я не думаю, что это — такие различия в идеологии, ради которых нужно было истребить и знать, и собственную семью. Больше всего это, каждая мелочь в поведении Рея, похоже на попытку выделиться. Показать всем — и самому себе, конечно, — что он не бесполезен. Что он силён. Что он может, в конце концов! Может справиться один. А ему очень нужны были эти доказательства. Сам-то он в себя не верил.       На лице Марка — скепсис. Энди скрестил руки на груди и усмехнулся, словно удивляясь тому, что он сам недавно предложил Алу сыграть в психолога. Это всё могло бы смутить, вот только то, что пальцы Дина на миг вцепились в подлокотники, было знаком куда более красноречивым. Он пока не сбился.       — Сами подумайте. — Редко этот призыв срабатывал, но Ал всё равно пытался. — Он — ребёнок, которому с детства говорили, что он не оправдал надежд. Он — провал и катастрофа, угроза дому, родителям, силе и бог знает, чему ещё. Его называют слабым, ни на что не способным. Возможно, ограничивают. Он чувствует себя в опасности дома. Ему хочется вырваться из клетки, потому что там он не свободен. Но в то же время в большой мир идти страшно — за много лет мысль о том, что ты никчёмен, приживается. И тут — столько странностей вокруг, которые, кажется, не замечает никто кроме него. Большая и подлая игра, которую затеяла его семья. Молнии как угроза аристократии… И это дурацкое пророчество, которое говорит, что он может сделать что-то значимое. — Дин болезненно поморщился, словно ему зашивали рану. Операция неприятная и крайне болезненная, но без неё никак. — Он! Значимое! Да это реализация всех желаний Рея. А то, что значимое означает «ценой жизни»… — Ал тяжело вздохнул. — Он всё равно не верил, что его существование кому-нибудь нужно. Или даже не так — вряд ли он верил, что не мешает одним своим присутствием целой планете. Но верил в другое и видел другое. Понимал, что игра, которую затеял его отец, будет стоить жизни семье. Потому что Гартенн, судя по всему, был придурком. И, возможно, трусом. С него сталось бы сдать Дроссвелов вашей верхушке сразу же, как он понял бы, во что его на самом деле втянули. Или ваша семья сама выдала бы себя — тайное не могло не стать явным. Так или иначе, это означало бы конец вашего дома. Ты сам сказал, заговорщиков у вас не прощали. Твоей семье не помогло бы то, что она старалась устранить дефицит и спасти людей. Возможно, вас бы убили безболезненно, но на большее послабление вы и рассчитывать не могли. И вот это уже было тем, чего Рей допустить никогда бы не смог.       Ал не знал, почему, но он чувствовал, как с каждым новым словом в нём крепла броня уверенности.       Он не ошибался.       Сейчас — точно нет.       Про Рея можно было говорить многое. Лицемер, манипулятор… «подлец», добавил бы Ал ещё полгода назад, тот Ал, для которого чёрное и белое в некоторых вещах никак не могли смешаться, особенно если речь шла о принципах.       Теперь Ал то ли вырос, то ли сломался, и вокруг него в принципе не было ни чёрного, ни белого. Только серое наслоение чужих мотивов и истин. Только расплывчатые очертания недосягаемых целей. Только дымчатый оттенок той самый абсолютной правды, своей для каждого.       Судить или оправдывать Рея Ал не хотел. Просто теперь, спустя столько времени, экстрасенс понял и принял: при жизни Рей мог совершить много дурных поступков. Но было также и то, чего их Дроссвел не сделал бы никогда.       — Ему было плевать на себя. — В памяти ровной чередой пронеслись встрёпанные медовые волосы, синяки под глазами, постоянная усталость и тот факт, что Рей отказывал себе даже в отдыхе, лишь бы… Ал вздохнул и посмотрел на Дина. — И родителями он готов был пожертвовать. Но тебя бы Рей на заклание не отдал. Он надеялся, что гражданская война для тебя окажется безопаснее, чем заигрывание с Гартеннами и со старой знатью. Рей устранил всех, кто мог бы оказать на тебя в будущем какое-то давление, а также — всех, кто хоть что-то мог знать об Азатоне и пространственных аномалиях. Его планом было не забрать себе как можно больше влияния — он хотел, чтобы дом Дроссвелов выстоял и не боялся за свою судьбу… — он проглотил своё «неважно какой ценой». Потому что и правда — неважно. Ставки были сделаны уже давно, и ни сам Ал, ни Дин — ни один феникс не мог ничего с этим поделать. Оставалось только решить, уходил ты с поля, разочаровавшись, или продолжал драться за чужую мечту. — Больше того: ты, Дин, должен был получить даже больше власти, чем до войны. Во-первых, как победитель. Во-вторых, как тот, кто спас Минон от дефицита. Не зря же он тебе эти записи оставил. Чтобы ты смог этот дефицит устранить… когда-нибудь. Он хотел, чтобы ты перестроил этот мир, изменил систему. Сделал её такой, чтобы и ты, и ваш дом могли чувствовать себя в безопасности. Дефицит он тоже считал вторичной проблемой, ему было плевать на то, что миллионы людей рождаются без сил и не могут найти себе места в этом мире. Он мог позволить себе такое отношение, потому что ты силён, Дин. Потому что по тебе он не ударил. Оставаясь самым сильным, ты сможешь сделать всё, что нужно. А помощь тебе в этом, помощь своему дому он считал тем значимым, за что умереть как раз не жалко. Единственное, чего я пока не понимаю, это место Молний во всём этом. Они не идеологические враги, как нас убеждали всё это время: идеей Рея никогда не было избавление от дефицита. И Ористаллы тоже аристократы, которые, возможно, знали что-то ещё. Или тоже хотели влияния? Я не знаю. Но не сомневаюсь, что Рей знал.       — Только я вот прямо сейчас вспомнил, как вы его предателем называли? Можно сказать, вы втроём впервые были правы на его счёт. — Ал чуть не подпрыгнул.       Нет, он и раньше знал, что о тактичности его двойник ничего не слышал… Но это уже перебор!       Алу просто сказочно повезло, что прямо сейчас никто из громоотводчиков не обращал на него внимания. Каждому было, что обдумать, и это был далеко не вопрос странностей экстрасенса.       — Ну и? — негромко спросил Дин.       Кто-то, кто знал его хуже, мог бы подумать, что так стихийник просил продолжить рассуждения. Или выражал сомнения. Вот только Ал даже сейчас ощущал побратима, как продолжение себя. И он точно знал, к чему Дин клонил.       Судя по тому, как неубедительно Марк с Энди включили дурачков, они это тоже прекрасно знали.       — Ну и, думаю, Рей был больным на голову, — попытался резюмировать вышесказанное Марк.       — И не поспоришь.       Дин только улыбнулся.       — Знаешь с какого возраста я это понял?.. А ещё он, кстати, всеми вами пользовался. И да, что-то мне подсказывает, что роль Молний в этой истории может оказаться такой же неожиданной.       — Неожиданнее факта, что у Реюшки, оказывается, было полтора ведра комплексов? — заинтересованно уточнил двойник, подпёр ладонями голову и уставился на Дина. Кажется, принимать участие в беседе ему жуть как нравилось. И плевать на то, что слышал его один Ал. — Ну-ну.       — Это если забыть о том, что дерёмся мы, оказывается, совсем не за то, во что все верили. — Ал глянул на него возмущённо. Дин, поймав этот взгляд, усмехнулся. — Как бы вы тут ни строили обиженные рожи, я должен спросить.       — Что именно? — не выдержал-таки Марк. — Не хотим ли мы повозмущаться произволом власть имущих и улететь на Землю, оплакивать то, как подло нас использовали? Или хочешь узнать, принципиально ли нам бороться только во имя света, добра и печенек? Я тебя умоляю, Динка. — Он хлопнул оборотня по плечу и объявил за двоих. — Мы не идейные.       И в эту минуту все посмотрели на него.       Даже не посмотрели. Громоотводчики на него попросту пялились, будто экстрасенс был туповатым и вот вообще никак не понял, к чему они так ненавязчиво клонили.       Ал поморщился:       — Что? Я тоже.       — Тоже не идейный? — Марк закатил глаза. — Когда смеяться?       — Ал, правда, — вмешался стихийник, который смеяться как раз не намерен. Весь бред, что он сказал и только собирался говорить, был настолько серьёзным, что оставалось только досадливо морщиться. — Ты же хотел улететь домой.       — Не я.       — И для тебя наверняка противно будет воевать за чужой… политический вес. Это ведь неправильно.       — Дроссвел, я ему об этом чёрт знает сколько талдычу, — сокрушённо помотал головой двойник. — Сможешь убедить, буду вечно благодарен тебе. На расстоянии.       Ал знал, что это провокация. Прекрасно понимал, что злиться нельзя: двойник этого и добивался. Даже сильному до безумия, ему всё равно чего-то не хватало, чтобы захватывать тело и сознание Ала, когда он полностью спокоен. В его ледяные ловушки экстрасенс попадал, лишь когда эмоции брали верх над разумом. Злость, страх, злость и страх — это было тем, чего теперь приходилось всеми силами избегать. Для Ала любое из этих чувств было билетом в один конец.       Честное слово, он понимал это. Но ничего не мог с собой поделать.       — Вот не надо на меня так смотреть, будто я прямо сейчас встану и начну читать вам лекцию о морали, — раздражённо бросил Ал. Он очень старался, чтобы это прозвучало не как претензия, а потом только выдохнул с досадой. Скрывать злость и совсем отказаться от неё — разные вещи. И, судя по тому, как сверкнул улыбкой его криокинез, он тоже это прекрасно понимал. — Я не перебежчик, в конце концов.       Он обращался к двойнику, но парни, разумеется, этого знать не могли.       — А этого никто не говорил. Просто интересно, как давно тебе стало всё равно, на чьей стороне правда.       Как давно? Хороший вопрос.       Может, с тех пор, как Рей улыбнулся и сказал, что Ал ему глянулся, и этим заклеймил? В конце концов, его судьба была решена уже тогда. Он глянулся — и его никто не собирался отпускать. При этом, конечно, не удерживая силой.       Или всё было не настолько плохо, и Ал потерял свои принципы в тот момент, как впервые пошёл на диверсию с «Громоотводом», окунулся в их мир, а выплыть уже не смог?       Каков шанс, что Ал потерял дорогу домой и прошлого себя, когда увидел своих друзей не всесильными богами, на которых можно только молиться, а обычными людьми, нуждающимися в помощи? Людьми, которые ошибались — и гордо платили по счетам? Людьми, бок о бок с которыми было приятно жить — и за которых не страшно умереть?       Или же это кулон на его шее тянул Ала вниз, а теперь окончательно разбил все его моральные устои, все эти чёртовы «правильно», «неправильно» и «нужно»?       Ведь Ал был громоотводчиком. До мозга костей, с начала и до конца. И это было не просто названием отряда.       Громоотводчик — это задорное, боевое слово было титулом. Знаком отличия. Боевым кличем взмывающего в небеса Феникса; криком боли обречённого вечно умирать и воскресать Марка; гневным рыком оборотня, что, как скала, в любой ситуации защищал своих.       Громоотводчик — знак, что тебя приняли в дружную, но странную семью. Знак, что тебя закроют спинами, не задумываясь, и никому не позволят до тебя добраться. Знак, что и ты поступишь так же, спасая любого из друзей.       Громоотводчик — идеал, к которому не стыдно стремиться. То, ради чего ты будешь ползти, окровавленный, по камням, по самой сложной дороге, будешь рвать сухожилия, стремясь вырасти над собой — лишь бы соответствовать отряду.       Громоотводчик — саркастическая ухмылка будущего. Обещание проблем, что посыплются на твою голову, стоит только склонить её и принять свой огненный кулон.       Громоотводчик — звание, которое требовалось заслужить — и которое само по себе служило наградой.       Громоотводчик — клятва самому себе, что никогда не сдашься.       Если ты имел глупость назвать себя груздём, то твоё место определённо в кузове. Он — твоё инвариантное будущее, которое ты выбрал раз и которое не в силах изменить. Так и Ал, раз гордо расправив плечи, встав на один уровень с элитой, с громоотводчиками, надев свой потом и кровью заработанный кулон, больше не отвечал за своё будущее. Он уже сделал выбор — и теперь раз и навсегда мог идти только туда, куда вёл его непобедимый огонь. А там уже будь что будет. Выиграют они, проиграют, умрут или доживут до старости — не важно.       Всё-таки они — громоотводчики. И они раскачали это колесо. А значит, будут драться до конца. И какая разница — с кем и за что? Пока сердце билось и кулон жёг грудь, остановиться они не могли. Никто из них.       — Я могу принести тебе ещё одну клятву верности, если ты мне не доверяешь, — негромко сказал Ал, поднимая взгляд. Дин едва заметно улыбнулся. — Хочешь? Хочешь, ещё раз повторю, что я остаюсь здесь?       — А как же правда? — чуть растягивая гласные, хмыкнул Дин.       И у Ала был ответ.       Такой же, какой когда-то был у Рея.       — Давай победим — и напишем свою правду, в которую все поверят.       Победителей не судят.       И победителей помнят.       Жаль только, что в его искренний порыв всё равно никто не поверил.       — У Рея отлично получилось, кстати, свою правду написать, — хмыкнул Марк и пакостно улыбнулся. И можно было на него злиться, вот только Ал прекрасно знал: энергетик всего лишь разрядил обстановку. Не слишком ловко, но уж как умел. Точнее, экстрасенс очень старался сделать вид, что он не злился, но получалось у него так себе.       Нервы были ни к чёрту.       Он злился на Рея, который устроил им столько проблем. На Марка, который не придумал, как разрядить обстановку в другую сторону, хотя бы бытовую — обсуждать дела уже не было сил. Даже на Дина он злился, который заставил его открыться, высказать всё, что он думал. Который заставил по кирпичикам разбирать стенку возможного недоверия. Пора бы, пожалуй, и самому начать носить с собой флакончик успокоительного. И ещё что-нибудь — для снов без кошмаров.       Дин снова нахмурился, видимо, вспомнив, из какой лужи вранья им ещё придётся выгребать.       — Обманывая нас всех? О да, он отлично постарался. Ну, что хорошо — хуже уже быть не может!       Бледные пальцы сжали плечи Ала, и Криокинез насмешливо пропел:       — О-о-о, ты гляди какой наивный! А ведь это он ещё не знает, что ты крышей поехал. Как думаешь, стоит открыть мелкому глаза?       — Заткнись, — коротко рыкнул Ал и сбросил с себя его руки. — Какого же чёрта ты вечно влезаешь со свои ми дурацкими комментариями туда, куда не просят?! Клянусь, если ты не перестанешь болтать не по делу, я найду способ от тебя избавиться, и делай тогда что хочешь!       Он почти сразу понял, что где-то серьёзно просчитался.       Ох, ну да. Он же это вслух сказал.       Дин не ответил ничего, но смотрел так, что стало ясно: не услышит объяснений — с ушей не слезет. Ну точно, вслух. Энди же поднял голову и смотрел в упор, не мигая, ввинчиваясь зелёными глазами Алу в висок, как приступ мигрени. Почему-то его внимания экстрасенс боялся больше всего.       — Ал? Ты чего это?       — Да, мне, кстати, тоже интересно, как ты будешь выкручиваться.       — В последнее время ты какой-то психованный, — с непривычной для него меланхолией подметил Марк и стал проверять заточку ножа. «Проверял» о подлокотник кресла, и вот это уже было привычно.       Всего этого было много.       Постоянное присутствие чёртового двойника за спиной, который вечно управлял его руками, продолжал каждый удар, делая его смертельным, действовал на нервы. Подозрение со стороны друзей, которые, кажется, начинали его бояться. Всё выясняющиеся и выясняющиеся неприятные подробности из биографии Рея, в которого когда-то Ал искренне верил. Вечное давление со стороны Молний, которые теперь были ближе, чем когда-либо…       Слишком много.       Ал не выдерживал.       Словно кто-то толкнул его ледяными руками в спину, и экстрасенс сорвался.

***

      — Я психованный?! — моментально психанул Ал, рывком поднимаясь с диванчика. Энди неуловимо напрягся, готовясь, в случае чего, вмешаться. Но человечек успокоился сам: пару раз моргнул, словно просыпаясь, и тяжело рухнул обратно.       — Вот об этом я и говорю. — Очевидно, острота лезвия всё ещё оставляла желать лучшего, потому как Марк нахмурился и продолжил «точить» нож. На Ала он не смотрел, но говорил именно с ним. — Что тебя теперь-то так нервирует?       — А что, думаешь, нечему? — медленно распаляясь, переспросил Ал и отложил карты, хлёстко хлопнув колодой по обивке дивана. Оставив руки свободными, экстрасенс стал с издевательской неторопливостью загибать пальцы. — Рея убили, — Дин поморщился, — наши связные и разведчики, думая, что, раз мы далеко и их не видим, пытаются найти способы обойти клятвы, потому что кому-то хватило ума раздраконить своих же людей… — Дин поморщился снова и оторвался от изучаемого блокнота. Пока что он молчал, явно давая Алу высказаться, но по хорошо ощутимой от него волне раздражения Энди понимал, что это ненадолго. — Наши враги оказались совсем не бандой идейных фанатиков, а сильной аристократической семьёй — а, ну и, конечно, мощнейшими экстрасенсами по совместительству. И да, к слову, каждый из этой чёртовой семейки сильнее меня, в гробу видал оборотническую невосприимчивость; они знают Дина, как облупленного — а один из них, плюс ко всему, одним своим присутствием заставляет Марка потерять последние мозги и кидаться на него с ножом! — Энергетик смешливо вскинул брови, но тоже промолчал и осторожно потрогал большим пальцем лезвие ножа. — Благодаря ему же Молнии теперь знают, где находится ваше супер-пупер защищённое поместье, и мне интересно, сколько времени им понадобиться, чтобы придумать, как эту дурацкую защиту снести. Мы на положении осаждённых и чёрта-с-два что-то с этим сделаем. Потому что просто выйти и подраться стенка на стенку у нас сил не хватит. Высылать диверсионные группы — пытались, у нас давно не было столько жертв, поздравляю вас, господа! — Ал отвесил шутовской поклон. На этот раз Марк с Дином поморщились синхронно. Дин — потому что лишние жертвы всегда ему претили. Марк же, скорее, оттого, что в одной из таких групп был и он, причём был единственным (по теперь понятным причинам) выжившим. Ал же, понижая голос, продолжил перечислять. — Даже если бы мы с вами вышли вчетвером, чтобы попробовать что-то сделать самим, мы бы провалились. Потому что Дин, чёрт, получил огроменный подарочек в виде сил Рея, которыми он пользоваться совершенно не умеет, тебя, Марк, выпускать страшно, потому что в предыдущие три раза всё закончилось тем, что ты озверел и попытался вот-прямо-сейчас выполнить свою дурацкую Клятву, а у меня самого открылась потенциально опасная и совершенно меня не слушающаяся способность. А Энди… — оборотень удивлённо дёрнул ушами, и Ал на мгновение задумался, после чего с неудовольствием признал. — Да. Ладно. У Энди всё хорошо, и с силами, и с нервами, и с настроением — скорее даже замечательно, и это бесит, если честно. Плюс это не все наши проблемы, а только самые крупные за последние две недели — спроси ещё раз, Маркуш, что меня нервирует!       Последние слова он почти прокричал, снова поднимаясь на ноги. Энди подорвался тоже, но довольно быстро понял, что был тут не нужен: Дин вскочил и теперь стоял перед Алом, скрестив руки на груди. Молчал. Честное слово, именно молчал — Энди и не знал, что даже люди могли придержать лишние слова! А здесь они и правда были не к месту. Дину, чтобы донести мысль, вполне хватило взгляда. Его глаза говорили: «Хранитель Пламени осуждает тебя» — или что-то похожее, оборотень был не слишком силён в интерпретациях человеческой мимики.       Ал же понял всё, потому что, отдышавшись (ещё пару мгновений назад он хрипел, как хворающий марафонец после забега), отвернулся и буркнул:       — Ладно. Согласен, погорячился. Извини.       Марк, наконец, закончил и со вторым ножом тоже, отложил оружие и глянул на ледяные иглы, замершие в паре сантиметров от его правого виска.       — Да чего ты, нормально всё, — осклабился энергетик, снова обретая свою извечную язвительность. — С кем не бывает, в самом-то деле? К тому же, я ведь бессмертный. Со мной вполне можно психануть, в процессе пару раз грохнуть, и всё нормально будет: я ж оживу. Извинишься — и совесть уже чиста, тем более что жертв не будет. Да, Ал?       Экстрасенс моргнул.       — Я так не...       — Думаешь, — отрезал Марк, выразительно глянув на лёд. Его острые грани переливались в лучах осеннего солнца. — И не надо заговаривать нам всем языки. Никто и не говорит, что проблем у нас нет. Но мы пытаемся их решать. А ты только ходишь вокруг, советуешь, а со своей маленькой прохладной проблемкой ничего не делаешь.       От него резко и остро потянуло раздражением. Энди чихнул, и Ал вздрогнул от неожиданного звука. Кажется, он сбил ему все мысли, потому что, когда экстрасенс заговорил, речь его была не слишком уверенной.       — И что… То есть как… Нет, всё-таки что ты мне прикажешь делать с этой «прохладной проблемкой»?       Дин, убедившись, что Ал окончательно успокоился, предупредительно глянул на него исподлобья и снова забрался с ногами в своё кресло.       Марк издевательски ухмыльнулся.       — Да как обычно. Это всего лишь новая способность. Научись пользоваться, и дело с концом — надеюсь, хотя бы после этого ты перестанешь трепать нам нервы?       — Она меня совсем не слушается! Так раньше никогда…       — Ага, с телепатией тебе было гора-а-аздо легче. Если я не ошибаюсь, ты от неё чуть не сдох. Раз пять.       Энди усмехнулся, тихо порыкивая в знак согласия. Ал беспомощно оглянулся на него, а затем снова перевёл взгляд на Марка.       — С ней мне помогали.       — То есть тебе опять нужно, чтобы всё разжевали и в рот положили? — с деланным участием уточнил Марк.       Энди представил, как кто-то пережёвывает лёд, и мысленно поморщился. Дин столь усиленно делал вид, будто его тут нет, что ожидаемо привлекал к себе кучу внимания.       — Нет, но…       — А в чём тогда проблема? — огрызнулся Марк, да так правдоподобно, что Энди невольно задумался, не могло ли у их мелкого быть оборотней в родне. — Хочешь учителя? Оглянись вокруг, не делай вид, что у тебя нет ни одного приличного стихийника, который в состоянии показать тебе базовые фишки!       В этот момент на Дина глянули все трое, и Дроссвел, поняв, что прятаться за блокнотом — не лучшая идея, категорично заявил:       — Нет. Я завязал! Никаких учеников. И мастер-классов — тоже. К тому же, я огневик. Он мне противоположен. Пусть ищет кого-нибудь другого! Что, у нас ни одного ледяного в «Фениксе» нет? Попроси хотя бы ту же Хоттену!       — Она с отрядом не в поместье, — перебил Марк, и по губам его скользнула знакомая гаденькая усмешка.       — Так, хорошо. А Ратллен? — не сдавался Дин.       — Проклят, над ним Мелла колдует. Не думаю, что в ближайшие неделю-две парниша нам чем-то поможет.       — Акнес?       — Не шути так, парню двенадцать лет. Чему он может научить? Тем более, мы его вернули на Сийар с неделю назад. Попытаемся выудить обратно, он как минимум удивится.       — Наатера?       — Убита.       Дин округлил глаза.       — В смысле? Давно?       — На неделе, — лаконично отозвался Марк, старательно выстраивая на лице сокрушённое выражение. На взгляд Энди, это было совершенно лишнее действие: все присутствующие Марка знали достаточно, чтобы различить фальшь.       — И откуда ты всегда всё знаешь? — проворчал Дин, снова пытаясь уткнуться в блокнот. — Сколько тебе вообще нужно времени, чтобы сунуть нос во все дела организации?       — Научись общаться с людьми, тоже много чего интересного узнаешь, — не остался в долгу энергетик, и Дин удивился ещё больше.       — Это ты мне говоришь? Ох, Пламя. Ребят, вы тоже это слышали?       — А ну не переводи тему, — зашипел Марк и, поймав за рукав мантии притихшего грустного Ала, заставил его подняться с диванчика. — Бери и учи.       Теперь сдерживаемой злостью несло и от Дина тоже. Правда, заметить это можно было и без эмпатии: эмоции Дин выражал крайне ярко. Вот и сейчас он захлопнул блокнот и откинул его себе за плечо, погодя сбив с полки изящную статуэтку. Серые глаза недобро сузились.       — Только через мой труп. Поняли?!

***

      — Ещё раз увижу эту стойку — выброшу тебя в окно, Ал, так и знай!       Экстрасенс покорно чуть переставил ноги и вздохнул. Ему не нравилась вся эта идея с учительствованием Дина уже ровно два часа и двадцать две минуты. Не нравилась настолько, что даже предложение выйти в окно казалось на её фоне довольно соблазнительным.       И плевать, что третий этаж.       От странных рекомендаций Дина и вечных реплик двойника, что комментировал то его самого, то Дроссвела, уже страшно болела голова. Больше всего сейчас хотелось встать в стойку родом из айкидо, категорически забракованную Дином, и действительно дать выкинуть себя на улицу через ближайшую дыру в стене. Останавливало только то, что Ал понимал: окно — не худшее, что с ним случится, если он начнёт намеренно бесить своего, прости господи, учителя.       — Хорошо! Как тогда стоять?       — Легко, свободно и, желательно, не на этой планете, — тут же посоветовал двойник.       Алу стыдно было так думать, но он понимал: это хотя бы предложение. Конструктивное даже. Попроси, и это чёртово раздвоение приведёт аргументы, начнёт грамотно защищать свою точку зрения — и, пожалуй, даст корректные советы. От Дина такого ждать не приходилось. Хотя бы потому, что все его «лекции» выглядели как…       — Да какая разница?! Главное — не так!       Что же, вот так и можно поверить, что Ал с двойником похожи. Фейспалм, по крайней мере, был общим. Различие было только в том, что криокинез искренне забавлялся.       А вот Ал уже готов был выть от отчаяния.       — Если стоять можно как угодно, — он вложил в голос как можно больше возмущения, чтобы показать, что он вообще думал по поводу таких рекомендаций, — то почему нельзя так?       Ал снова без усилия встал в стойку миги ханми и замер так.       Рей всегда много внимания обращал на положение тела в процессе волшбы. И далеко не потому, что сказывалась профдеформация из-за его собственной специальности. Напротив, он считал, что именно Алу нужно всегда тщательно подбирать стойки из-за того, что магом он был средним и с трудом обращался к силе, а в некоторых положениях это сделать проще. Из-за того, что, как маг разума, погруженный в волшбу Ал плохо контролировал собственное тело, и нужно было просчитать всё: чтобы при падении он не убился, чтобы в случае опасности тело сработало само, без команды разума, и с помощью знакомых стоек и разученных шагов смогло уйти «на автомате».       Стойки родом из айкидо ему очень нравились. Для этого было три причины. Первая: для магического мира они были нетипичны. Вторая: их можно было использовать как для волшбы, так и для того, чтобы перейти в ближний бой. И третья: Ала уже не нужно было учить им. Он был айкидокой двенадцать лет, он выгрыз себе чёрный пояс — да Ал мог в любом состоянии принять правильную позу, не задумываясь. И этим они избегали проблем в духе: «Как ставить пятки, насколько сильно сгибать колено, какое расстояние между ногами, где центр тяжести».       И тут — на тебе. Дин, только увидев стойку Ала, взъярился и заявил, что её нужно забыть. Ага, в течении тридцати секунд, «время пошло».       — Ты слишком хорошо её знаешь, — всё-таки соблаговолил пояснить этот… этот… Двойник усердно подсказывал слова, но Ал очень старался за ним не повторять. Хотя со многим был согласен, да.       — Это проблема?       — В твоём случае — да. Ты знаешь, в каком положении должны быть эти твои ноги и эти твои руки, ты знаешь, как и куда будешь шагать, если тебя атакуют, а ещё — что станешь делать, если захочешь атаковать сам. У тебя в голове — сотни каких-то абсолютно не нужных сейчас формул. Ещё ничего не произошло, а ты уже стараешься продумать, что будешь творить!       — Ну да, некоторым людям свойственно сначала думать, а потом делать.       От неожиданности Ал вздрогнул и глянул на двойника с подозрением. Это был первый раз, когда реплика криокинеза прозвучала не как попытка оскорбить весь мир и экстрасенса в особенности. Даже больше: двойник его как будто пытался защитить. И, кажется, осознав это, он тоже удивился. По крайней мере, выглядело всё именно так: пусть с мимикой у него ещё были определённые проблемы, Ал уже неплохо наловчился понимать его.       Хотя, конечно, лучше бы ему жилось и без этого навыка, и без этого двойника.       — Лучше палить во все стороны бездумно? — тоскливо спросил Ал.       — Между прочим, это норма для стихийников. — Улыбка на лице порядком разозлённого Дина выглядела дико. — Один из моих учителей на первых занятиях всегда говорил что-то вроде: «Главное сейчас — научиться зажигать огонь одним лёгким волевым усилием. А уже куда ты будешь палить — не так важно. Хоть мне в голову, главное, научиться делать это, не задумываясь».       — В голову? — Ал свёл руки вместе и прицелился. — Мне нравится. Не двигайся!       Он не шутил бы так, если бы за два часа этой, с позволения сказать, тренировки смог бы хотя бы изморозью пальцы покрыть, как просил Дин. Но лёд, если и прятался где-то глубоко внутри, никак не ощущался и слушался только двойника. А тот ничего не делал, чтобы помочь, и только метал насмешки, как дротики.       На Але уже не было живого места от них.       Глянув на него, Дин всё-таки смягчился и доброжелательнее заметил:       — Это тебе не экстрасенсорика, где каждое действие нужно продумывать для своего же блага. Стихийная магия… Проще, что ли? Это даже не мысленный приказ, а чистая эмоция. Попробуй обратиться к ним.       Ал, для которого «обратиться к эмоциям» означало примерно то же самое, что «связать себя по рукам и ногам и поддаться двойнику», тут же скривился.       — А без этого никак?       — Никак.       — Ладно, тогда расходимся.       Хохот двойника даже разозлить не смог.       Дин тяжело вздохнул, и вот он, кажется, был близок к тому, чтобы взорваться. Но дыхательные методики Рея в очередной раз спасти поместье от обгорания. А Ала — от выхода из окна, да.       — Именно поэтому Рей даже не старался тебя учить пробуждать Первоосновы. Ты уже привык к сложностям и колдовать без них не можешь. Стихийная магия, наоборот, простая — ты поэтому и базовое заклятье сплести не можешь.       Ал фыркнул.       — Как будто ты знаешь, почему он меня этому не учил. — Первым хмыкнул двойник, и только потом — Дроссвел. Ал нахмурился. — Или... Вы что, меня обсуждали? Дин?!       — И в кого ты наивный-то такой? — грустно вопросил небеса двойник.       — Ну естественно, — не стал отпираться Дин. Ценить этого человека можно было как минимум за его убийственную честность. — И Марка, и Энди, и меня — Рей, если ещё помнишь, руководил и нашим отрядом тоже. Он нашу работу планировал, основываясь на силе и слабости каждого. А так уж получилось, что твои слабые места лучше всех знаю я. Вот со мной он это и обсуждал.       Не только поэтому, конечно, но Ал сделал вид, что поверил в такое объяснение целиком и полностью.       Право слово, не его дело, почему спокойно братья Дроссвелы могли общаться только «по работе».       — Он тоже считал, что ты слишком долго думаешь перед ударом, — как ни в чём ни бывало продолжал Дин. — Правда, он списывал это на твою магию разума — ну и на неопытность, конечно. Я ещё предложил ему попробовать пробудить твои Первоосновы. Но Рей сказал, что, во-первых, на это уйдёт много лет, если делать всё правильно. И, во-вторых, пусть стихийная сила и даст тебе пространство для нормальной атаки и нормальной защиты, ты не сможешь с ними правильно обращаться. По той же причине — слишком много думаешь, никогда в бою не расслабляешься. Сейчас ещё и контролируешь себя плохо. И, — Дин с сомнением поглядел на Ала, а затем внезапно широко улыбнулся, — кажется, вообще не понимаешь, что я хочу до тебя донести.       — Понимаю, — буркнул Ал. Настроение уже ушло в минуса, и поддерживать внезапное веселье побратима не хотелось. Конечно, здорово, что Дин снова улыбался. Ещё лучше, что он больше не хотел отправить Ала в полёт из окна. Но это вообще никак в его теперешнем положении не радовало. — Ты хочешь сказать, что в бою никогда не думаешь, а палишь наугад. И тебе сильно везёт, что ты пока никого из нас не угробил. — А вот на кривую ухмылку и сарказм Ала хватило. — Это, кстати, я и раньше замечал.       Дин вместо ответа плавно повёл рукой, и насыщенно-синий огненный след протянулся за его пальцами, оставляя тёплую волну в воздухе. А затем, глядя в глаза Алу, стихийник сделал такой жест, будто бросал кто-то за спину — и его огонь распался яркими искрами, сгустками горячей силы. Сияющие и какие-то неуловимо весёлые, они двигались вокруг огневика в порядке строгого хаоса, то огибали рослую фигуру, то слепо тыкались о кожу и тут же гасли. И казалось, будто Дин стоял, обсыпанный звездопадом.       Огоньки падали. Гасли. И зажигались снова, возникая из ниоткуда, как будто даже сам воздух вокруг Дина мог вырабатывать чистое пламя.       — Это странный совет для экстрасенса, но. — Дроссвел усмехнулся и развёл руками. — Пока я с тобой мучаюсь, учись думать как стихийник.       — Ты же сказал, вы не думаете.       Огненная плеть на мгновение свилась вокруг ног Дина, но почти сразу рассыпалась новым потоком искр-звёзд. А Ал, который в последнее время уже привык постоянно мёрзнуть и кутаться в свитера, невольно потянулся к теплу.       — Мы не думаем, когда нужно использовать силы, — подозрительно доброжелательно поправил Дин. — И даже когда не нужно, но просто… Хочется. Наверное, это потому, что мы любим свою силу. Мы связаны с ней больше, чем обладатели каких-то навороченных и сложных специальностей. Просто потому что наша мощь, наша стихия — это мы сами. Эмоция, помноженная на силу — это и есть наша магия. Сиюсекундная вспышка, мгновение — и смерть. Мы не колдуем на века, не стараемся оставить где-то в этом мире что-то грандиозное — нам это не нужно. Мы живём мгновением, которое создаём сами. Теми эмоциями, которые испытываем здесь и сейчас. — Даже двойник молчал, кажется, слегка напуганный таким мягким напором. Эта речь была последним, что Ал ожидал услышать от обжигающего Дина.       Сравнивать стихийника с огнём было так же глупо, как пытаться сопоставить стол и стол. Или зеркало и зеркало. Стихия и была их сутью… Но Ал всё равно сравнивал. Потому что когда-то Дроссвелы были лишь осколками стихии. И в их паре Дин как раз опалял. Даже если он искренне хотел помочь, он старался именно прижечь рану. Секундная боль для выздоровления — так этот стихийник понимал помощь. Обогреть и повести за собой в их паре предпочитал Рей. И, видит Сила, у него это получалось.       Сейчас это удавалось и Дину. Ал чувствовал себя заворожённым — и огорошенным одновременно. Ведь он привык, привык к такому трюку — но в исполнении другого человека. Привык настолько, что даже Рею уже давно не удавалось настолько его заговорить, усыпить бдительность, заставить забыть обо всём — и просто греться ласковым огнём.       И просто слушать.       Дину удалось. Наверное, потому, что Ал не ожидал этого от него.       — Для того, чтобы добиться желаемого, у нас есть только несколько простых плетений, — продолжал Дин почти вкрадчиво, беззвучно вышагивая по залу. Казалось, само поместье намеренно глушило его шаги. — Несколько — на всю специальность. Даже если мы сильно захотим, много комбинаций с ними не придумаем. Зато каждое из них можно понять и принять; с каждым познакомиться как можно ближе. Прочувствовать их. Только затем, чтобы использовать их интуитивно, но уверенно. Я знаю, тебе это сложно. — Ал вздрогнул, почувствовав ладонь на плече. — Ты же — Носитель специальности, которая прямо-таки заставляет мага придумывать себе как можно больше сложностей. Сколько плетений в экстрасенсорике? Больше трёх сотен? Неудивительно, что нужно быть осторожным и подбирать каждое под ситуацию. Но ведь в твоём профиле, в подчинении, их меньше, так? Столько? Пара десятков? Попробуй вспомнить ощущения. Вспомни, что чувствуешь, когда берёшь кого-то под полный контроль, когда в куски рубишь чужую волю. Ты всегда делаешь это уверенно, никогда не думаешь. Тебе хватает одного взгляда! Потому ли, что ты много рассуждал до этого?       Ал машинально помотал головой.       Он знал, зачем Дин спрашивал. И правильный ответ тоже знал.       Направляя своё сознание на подавление чужого, Ал и правда не думал. Выключал инстинкты, избавлялся от лишних сомнений. Позволял силе вести себя — с удовольствием позволял.       Потому что эту часть своей силы, самую аморальную, самую неприятную при описании — именно её Ал почему-то любил.       — Стихийную силу нужно прочувствовать так же, — уловив его состояние на каком-то высшем, сверхсознательном уровне, продолжил Дин, выходя в центр зала. Огонь бутонами зрел в его расслабленных ладонях, гибко обвивался вокруг опущенных рук. — Думать о ней просто не нужно. Стихия — сила. Самое первое и самое честное её воплощение. Тебе должно быть приятно обращаться к ней. Экстрасенсорика подозрительна — а стихия никогда не врёт. Она не умеет — и ты это знаешь. Она — то, чему можно довериться, даже если она выглядит агрессивной. Она как сама эмоция, которую не подделать. Да, я понимаю, ты можешь сказать сейчас об актёрах или прирождённых лжецах, которые покажут тебе любую эмоцию на выбор, только успевай челюсть подбирать. Но ведь то, что они показывают эмоцию, не означает, что они её испытывают. Со стихийниками по-другому. Кто-то может сказать, что мы — несдержанные. На самом деле мы — мастера контроля. Каждый хороший стихийник знает от шести техник вызова каждой эмоции. Но, даже вызывая их, мы не врём. Это ещё один секрет стихийников — потом я расскажу тебе ещё не один десяток их. Суть в том, что, если мне нужно будет разозлиться, я разозлюсь по-настоящему, даже если повода нет. И если понадобится успокоиться за секунду, я могу это сделать — и это тоже не будет игрой. Мы жонглируем собственными состояниями, но не для того, чтобы естественно сыграть их. В каждое из них мы погружаемся с головой, ни на секунду не теряя контроля. Именно поэтому наша сила честна. Нужно ударить? Пожалуйста, но ты должен действительно этого хотеть. Верить в себя. Не бояться. Отдаваться чувствам полностью, но в то же время держать их в кулаке. Если ты не будешь честным прежде всего с собой, ты не сможешь даже льдинку создать.       В памяти вставал тот день: хмурое низкое небо, страшно-одинаковые, безликие Молнии — и оглушающее желание, чтобы все они умерли. Неважно, как, неважно, от чьей руки — Ал так хотел остаться в одиночестве, что готов был каждого уничтожить самостоятельно.       В тот момент он не только хотел этого — он осознавал своё желание. И принимал его.       Потому что был зол?       Или потому что был разбит?       А когда он призвал свой лёд на поляне у поместья?       Тогда он понимал, что нужно сделать хоть что-то, что угодно, но не позволить Деенору навредить Марку. Чувство страха за друга, тоже искреннее, как сама Сила.       И какая разница, почему двойник потом врал, когда говорил, что его волнует только безопасность Ала? Когда он дрался, он уж точно был искренен, как ребёнок. Сказал — ненавижу, и он ненавидел. Настолько, насколько мог.       Пытаясь покорить Первооснову в обход него, Ал не был уверен, что ему вообще хотелось иметь дело с этой силой, с этим чёрным льдом, который был как бы антиподом всего, во что Ал верил всю жизнь. Два часа назад он стоял и слушал Дина просто для того, чтобы никто не упрекнул его в бездействии. Ну, и чтобы Марк не цеплялся, а то сил уже никаких не было. Но хотелось ли ему на самом деле почувствовать, как назреет холод на кончиках пальцев, как чёрные стрелы сорвутся в полёт, подчиняясь его и только его воле? Хотелось ли ему этого минуту назад, или он всё же боялся результата ещё до того, как он появился?       А сейчас — хотел?       Ал глубоко вдохнул и на выдохе закрыл глаза.       — Поздравляю, мы сдвинулись с мёртвой точки, — несколько секунд спустя раздался довольный голос Дина.       Ещё полгода назад Ал бы поскорее открыл глаза, чтобы посмотреть, что у него вышло, получилось ли выполнить задумку. Теперь же он понимал, что это и не нужно. Право, он и так в точности знал, какой именно ледяной кристалл вырос в сложенных ковшом ладонях, интуитивно чувствовал каждую его острую иглу.       Ал открыл глаза лишь затем, чтобы полюбоваться, как солнце играло в аккуратных точёных гранях, а затем усилием воли заставить кристалл рассыпаться хрусткими обломками.       Дин стоял неподалёку и улыбался так, будто сбылось то, во что он… верил, конечно, верил, но опасался, что долгожданное чудо случится ещё очень не скоро.       — Всё получится, Ал, — негромко пообещал Дин.       И оба знали, что говорил он не только о покорении льда.       Дверь распахнулась с таким грохотом, что даже двойник вздрогнул. В любой другой момент Ал бы присмотрелся к нему, пытаясь понять, с каких пор его реакции начали всё больше очеловечиваться и как далеко это зайдёт. Но сейчас ему было интереснее, почему их решились прервать. Всё-таки чуть больше двух часов назад Марк клялся и божился, что ни один гад в зал не зайдёт. Да, так и сказал: «Даже через мой труп не пройдёт». У Ала были все основания ему верить, кстати.       И вот теперь этот самый маг, через труп которого перешагивать строго не рекомендовалось, стоял и пялился на них с какой-то отчаянной надеждой.       — Парни, скажите мне, что у вас есть результаты!       Выражение его лица было Алу хорошо знакомо. Так возбуждённо Марк выглядел только когда задумывал какую-то феерическую пакость.       — Основной принцип он понял. — Ал был настолько доволен, что даже не стал возмущаться, что Дин отвечал за него. Всё-таки без него ничего бы не получилось. Да и Дин, как опытный стихийник, наверняка правильнее оценивал их успех. — И создавать лёд по своей воле он вроде как смог. В боевых условиях пока ещё не работали.       — И чем это вы занимались тут столько времени? — предсказуемо заворчал Марк, который, очевидно, ожидал, что Ал за пятнадцать минут научится возводить Зимние дворцы изо льда. И врагов в них же закатывать.       Энергетик дёрнулся и недовольно зашипел от тычка в спину.       — Отстань, — рыкнул на него оборотень и внимательно глянул на Ала. Неизвестно, что он увидел, но на хмуром лице прорезалась клыкастая улыбка. — Молодец.       — Стараюсь. А что случилось?       — Тебе понравится! — Когда у Марка была такая пакостная улыбка, Ал точно знал — ничего из сказанного энергетиком ему точно не понравится. — «Неуловимые» прислали…       Дин поморщился, сразу растеряв свой заряд позитива.       — Вы опять? — искренне расстроившись за побратима, разозлился Ал. — Донесения разведчиков — это здорово, да. Но мы-то заперты и выбраться не сможем! Так какая разница, сколько удачных моментов для атаки мы упускаем? Ударить-то всё равно не получится. Вот и зачем бередить душу? Нет, конечно, если бы донесение было с Земли или Сийяра, тогда другое дело. Нам же куда проще переместиться в другой мир, чем в другой… — Ал запнулся. — Город.       Ему даже пояснять причину внезапного молчания не пришлось. Громоотводчики замерли разом, как будто осознание ударило по ним одновременно, врезалось в макушку в тот же момент, как психанул Ал.       Простое, как апельсин, решение.       Они не могли пересечь границу осадного кольца Молний обычным порталом. Точнее, могли только в одну сторону, да и то — собрав для Марка силы чуть ли не со всего «Феникса», но даже так энергии для обратной телепортации ему бы не хватило.       И они не могли прорваться с боями, потому что Молний, что день и ночь дежурили только у барьера, уже было больше, чем бойцов «Феникса», запертых в собственной клетке.       Но почему-то о варианте, что можно открыть портал в другой мир, а уже оттуда, выждав нужный для перезарядки амулета часик, переместиться в нужный город, никто и близко не подумал.       Это же было…       Слишком просто. Вот точно как стихийная магия. Именно поэтому Ал и не додумался.       — Так что там передали «Неуловимые»? — слабым голосом переспросил Ал.       Марк глянул на него дикими глазами. Переглянулся с Дином…       Выдавив сквозь хохот что-то вроде: «Только попробуй им что-то сказать без меня», энергетик запрокинул голову, а в следующую секунду уже распался на миллионы синих искр и просочился сквозь стенку. Только влажной свежестью успело пахнуть в лицо.       Ал устало вздохнул и посмотрел на Дина.       — Как ты там говорил? Не придумывать себе сложностей? Я запомню.       С характерным выражением «я-уже-устал-удивляться» на лице стихийник собирался что-то ответить, но отшатнулся, когда аквамариновая пурга снова влетела в комнату, ударилась об пол и мгновением позже собралась во встрёпанного и жутко довольного Марка. Энергетик раскрутил на пальце тот самый телепортирующий артефакт, что всегда бережно хранился Реем и доставался только в случае, когда нужно было выдернуть из-под удара иномирного Носителя.       Тот самый, с которого начался путь Ала. Похожий то ли на красную спираль, то ли на водоворот алой крови.       — Младшего братишку Деенора видели в Айрэ-Ванаре. Судя по всему, наш ненаглядный паучок связался с подпольщиками «Сферы» и теперь ставит ультиматумы. Ну, вы понимаете, раз мы заперты и совсем-совсем никуда выйти не можем, значит, проиграли, и теперь опасность представляют только другие подпольные организации, которые Молнии тут же начали запугивать. — Новый оборот амулета вокруг пальца. — Как насчёт навестить его? Не знаю, как у вас, а у меня есть к этому типу пара вопросов.       — Младший Ористалл? — как-то нехорошо оживился Дин. С тех пор, как он узнал, кто именно стал причиной смерти Рея, Дин стал почти ровно относиться к Деенору. К Вилу, или как там его, стихийник воспылал тихой, почти незаметной, но оттого не менее жгучей ненавистью. — Мне нравится такой план. Оставите гада мне?       — Много захотел, Динка. Уверен, что это птица твоего полёта?       — В самый раз захотел. Или думаешь, что только тебе можно кого-нибудь из Ористаллов завалить?       — Предлагаешь поделиться? Одного — мне, другого — тебе?       — Вам, людям, лишь бы неубитых магов делить, — проворчал Энди.       — Пока неубитых.       Марк усмехнулся. Несмотря на иронию, он явно радовался тому, как ожил их Дин.       — Какой энтузиазм! Ну договорились.       Ал покосился на двойника, который следил за разговором с явным интересом, и подумал, что это неплохой способ его выгулять. Вряд ли, конечно, он стал бы добрее, напав на кого-нибудь из Молний, но вдруг его жажда крови хоть чуть-чуть бы притупилась? Ну хоть на время?       — Ну и чего мы ждём? — воодушевившись, почти весело бросил экстрасенс…       Марк нахмурился, разом перестав улыбаться. Амулет он больше не крутил, и теперь тяжёлая спиралевидная подвеска беспомощно болталась на чёрной цепочке.       И Дин нахмурился тоже. Энди — нет, но ему, как правило, и не нужно. А ещё — именно он высказал то, что наверняка думали все остальные:       — Уверен, что не хочешь на этот раз остаться здесь?       — Упс, тебя списали, — с искренним удовлетворением заметил двойник. Что же, у него были все поводы для радости: парни не могли бы придумать что-то, что ещё больше бы подходило его планам. — Как это чертовски непредсказуемо: осознать, что ты резко стал лишним. В конце концов, ты же сейчас никого не можешь загипнотизировать и отследить, а значит, больше не нужен. Эй, Ал, оцени, как с тобой наигрались!       — Я себя контролирую, — очень стараясь не паниковать и не слушать его, заявил Ал.       — А свой лёд?       — При чём тут это?       — То, что у тебя один раз в тепличных условиях получилось его создать, не означает, что в бою будет так же. — Казалось, что Марк ждал поддержки. Хоть от кого-нибудь. От Энди она была, правда, больше моральная. А вот Дин только отводил глаза и, судя по всему, ничью сторону принимать не собирался. Как будто то, что его слово, слово лидера, станет последним, Дроссвелу очень не нравилось. — Ты сейчас на положении новичка. Изучаешь новую силу. Вот вспомни, Рей же не выпускал тебя в поле, когда ты только-только учился управлять телекинезом! Это было для тебя же опасно.       — А ещё тогда телекинез был единственной моей способностью! — огрызнулся Ал.       Да, сейчас, злясь и понимая, что у него было право злиться, Ал чётко ощущал в себе новую холодную силу. Знал, что он смог бы ухватиться за неё, рвануть, вытащить в мир, заставить кого-нибудь замолчать. Но и мозг выключился не до конца. То есть Ал делал всё, чтобы он не выключился. Понимал: если потерять контроль сейчас, его точно никуда не возьмут. Ещё очень долго.       Он успокоился. С усилием, но успокоился. Пообещал:       — Всё будет хорошо. Криокинез и близко не изучен, согласен. Так я и не буду им пользоваться! У меня и без него способностей предостаточно. Буду помогать по возможности. Спину прикрывать, ага. — Он посмотрел на Дина, но стихийник делал вид, что ничего не слышал.       — Уверен, что сможешь это обеспечить? Не хотелось бы, чтобы вышло, как в прошлый раз.       Ал, как ужаленный, развернулся к Марку.       — В прошлый раз я тебя спас! И не надо делать вид, что всё пошло не по плану из-за меня. Если такой перестраховщик, я сейчас на тебя гипноз кину — тоже никуда не пойдёшь. Будем вдвоём сидеть и смотреть в окошко.       Марк сощурился.       — Не посмеешь.       — Спорим?       — Прекратили. — Ал замолк сразу. Моментально. Потому что только этого и ждал. А вот Марк чуть замешкался, и Дин бросил на него усталый, недовольный взгляд. — Ал, тебе и правда было бы безопаснее остаться в поместье.       — Вы не справитесь без меня! — с нажимом повторил Ален, улыбаясь про себя. Он уже знал, что Дин его не оставит здесь. Но и показать Марку, что его мнение попросту отбросили, Дроссвел не мог. И потому тянул время. Делал вид, что позволял Алу себя переубедить. Такая нелепая игра была всё же лучше, чем бесполезные попытки пробить стену головой, и потому Ал подыгрывал. — Ористаллы — экстрасенсы. Вы уверены, что хотите драться с ними на условиях, когда им вообще нечего противопоставить? Когда никто не может снять с вас гипноз — и это как минимум? Да и не факт, что этот Вил всё ещё один. Они вообще редко одни ходят. Пока мы долетим, он может хоть постоянную армию собрать. И вот тогда вам любой лишний человек поможет.       — Заметь, сам себя назвал лишним. — Ал мысленно шикнул на двойника, и тот почему-то действительно затих. Хотелось бы всё-таки знать, что он задумал на этот раз, но времени не было.       Потому что Дин, кивнув, тихо скомандовал Марку:       — Открывай портал.       Энергетик скривился, но тоже не стал подрывать и без того шаткий авторитет Дроссвела.       Тяжёлый амулет впечатали в стенку, и алая сила заполоскалась вокруг, разбрасывая частички энергии, похожее на капли крови. Кровавая спираль снова раскрывала перед ним свою пасть. Шагая в непроглядный водоворот портала, Ал не понимал, почему его захватывала не только ностальгия, но и странная ноющая боль.       Как будто в глубине души он жалел, что когда-то давно он так же шагнул в эту распахнутую пасть.

***

      Улица была пустынна. Но даже с ней, абсолютно пустой, мёртвой, этот маг умудрялся сливаться. Незаметный, как движение воздуха. Блеклый, как неприкаянная тень человека.       — Всё хорошо. — В интонациях звучала только пепельная усталость. Над тонким запястьем мага вращалось переговорное заклятье высшего уровня. Такое могло бы связать говорящих даже из разных миров, игнорировало все барьеры, кроме запрещающих любую связь, и стоило целое состояние. Точно такие же были запечатаны в амулетах громоотводчиков. — Да, конечно, ушёл. Потому я и говорил, что начинать нужно со «Сферы». Они осторожны и очень нас боятся. Думаю, даже будь они уверены, что я один на много сотен километров, всё равно бы не напали на меня. Вот от той же «Дуны» я бы не ушёл, они принципиальные. И им было бы всё равно, что с ними самими случилось бы потом. — Усталость всё ширилась и ширилась. Маг чуть наклонил голову, прислушиваясь к ответу — длинные волосы укрыли лицо, словно стремясь сделать его ещё незаметнее, скрыть из глаз. — Как мы и ожидали. Меня выслушали, но прямого ответа не дали. Просят ещё времени. Они откажут, Дей. Нам не верят. Не скажу, что без оснований… Да. Я помню, зачем всё это делается. А сферовцы помнят, какой трюк провернул младший Дроссвел, когда почти год был якобы мёртв, а потом внезапно снова появился на поле боя. Теперь все ждут похожего финта от Дроссвела старшего. А те, кто не ждут, уверены, что он вообще не умер. Если помнишь, Рейнольд успел распустить слухи, что он непобедимый, бессмертный и Сила знает, какой ещё. И в это верят. И в младшего Дроссвела верят. Все считают, что, раз «Феникс» не сдался, значит, они все ещё чувствуют себя победителями. Но, думаю, если мы сможем продержать их в одном месте ещё хотя бы месяц, «Сфера» будет наша. «Остриям морока» я бы не доверял, а «Дуна»… Хорошо, что ты всё-таки прислушался и не отправил кого-нибудь к «Дуне». Я не знаю, чего ждать от этих подпольщиков, но уверен, что ничего хорошего.       Амулет на груди нагрелся, но ещё раньше по небу пробежала сеточка замкнувшихся силовых потоков, насыщенно-синих и лучше всяких экстрасенсов предвещающих неприятности.       Заклятье в руке мага мигнуло и осыпалось частичками разорванных плетений. Изголодавшийся по чистой силе ветер подхватил их и развеял в воздухе быстрее, чем воздух зазвенел от напряжения.       — Дей?.. — Маг резко развернулся и чуть отвёл руки назад, когда собравшийся из синего тумана Марк положил ладонь на нож.       — Как-то вы однобоко смотрите, — оскалился энергетик, и в воздухе запахло злорадством. — Всё «Дуна» да «Дуна»… А, между прочим, от «Феникса» вы бы тоже не ушли.       Движение экстрасенс заметил сразу. Не так быстро, как Энди, но довольно скоро для человека. Когда из иллюзии слитно шагнули Ал и Дин, он сразу повернулся так, чтобы видеть всю троицу. А затем, остановившись на мгновение, повернулся ещё чуток, чтобы не оставлять незащищённой спину. Наверняка он уже понял, где мог ждать его Энди, и не желал оставлять ту сторону непросматриваемой.       Профессионал.       И, тем не менее, он был напуган.       — Как вы здесь оказались? — напряжённо бросил он, отступая ещё на шаг назад и прижимаясь спиной к стене дома.       Он походил на дикого зверя, который жался к прутьям своей клетки, но при этом готов был умереть, не сходя с этого места, лишь бы не поддаться. Уж Энди точно знал, как опасны были такие звери, которым уже ничего не оставалось, кроме этой клетки. Когда его семью поймали, два десятка таких прижатых к стене существ перебивали охотников сотнями, пока ещё могли стоять.       И пусть прошло много лет, пусть сменилась эпоха, вечный закон оставался всё таким же: даже загнанным в угол, дерись.       — Да вот, забежали пообщаться, — ласковым чудовищем оскалился Марк. В одной руке нож, в другой — заклятье. Энергетик готов был чуть больше, чем ко всему.       — Именно, — кивнул Дин. И оборотень успел заметить, как вздрогнул Ористалл, услышав его голос.       Таким злорадством, как от Марка, от Дроссвела не разило — Энди вообще сомневался, что кто-то другой, кроме их энергетика, мог так фонить. Дин был собран. И лёгкой добычей стоящего перед ними мага точно не считал.       — Пришли сказать, что вы совсем совесть потеряли. Вербуете сторонников прямо в огненных городах? Тут живут далеко не храбрецы, но даже они от такой наглости разозлились. Сами заблокировали все портальные пути, показали Марку, где проходят каналы силы, чтобы легче было кинуть запрет на любую связь… Даже Агентства Телепортации сейчас не работают. — Дин показательно развёл руками, и воздух дрогнул от жара в его пальцах. Искра, и иссиня-чёрные огоньки затрепетали на ветру. — Так что побудешь пока без помощи своего семейства, как там тебя…       Губы мага дрогнули. Как будто, несмотря на критичность ситуации, ему вдруг стало смешно.       — Вил. — Представился маг, настороженно глянул на Ала. Вздохнул. — А ты долго не продержишься.       Ал, как и обещал, стоял строго за плечом Дина и вёл себя прямо-таки пай-мальчиком. Энди искренне радовал его ровный, почти нейтральный фон, никак не раздражающий чувства. Вот только первая же реплика этого Вила показала, насколько хрупким было это спокойствие. Ал вздрогнул, быстро глянул куда-то в пространство, и только затем ответил:       — Кто бы говорил. Не меня тут к стене прижали. — Уверенности в его голосе не было.       Энди знал: и не должно быть. Это было добрым знаком. А вот то, что даже посторонний заметил, что с их экстрасенсом не всё в порядке — плохой.       Алу срочно нужно было помочь. Ещё бы перестал делать честные глаза и бегать от него, как ребёнок.       В очередной раз обведя их взглядом, Вил опустил глаза. Вот его фон теперь был абсолютно спокоен. Страх исчез, трансформировавшись в смирение. Как при таком настрое можно драться, Энди не представлял. Но того, что он видел, того, что чувствовал, хватало для понимания: этот человек не сдался. И, кажется, был опаснее, чем они думали.       — Ну это с какой стороны посмотреть, — мягко заметил Вил. Сочувствие пробивалось в его голосе, хотя его явно пытались приглушить. Ористалл прикрыл глаза. — Даже моя ситуация не настолько безвыходная. А вот у тебя… Я отсюда чувствую твоё безумие. И мне жаль, правда. Надо было послушаться Дея. Мы бы помогли.       Огонь в ладонях Дина оглушительно взревел, как будто неподалёку взорвалось здание. Его голодный рёв заглушил слова — и вовремя. Ал не менялся в лице, только ниже пригибал голову, словно его осыпали ударами, да в его фон толчками вливалось отчаяние.       Дин был абсолютно прав, что прервал этот странный диалог.       — Я так понимаю, сам ты слушаться голоса разума не будешь.       В ответ Вил только улыбнулся.       — Хочешь, чтобы я пошёл с вами добром? Я не перебежчик, Дин. И ты прекрасно это знаешь.       «Дин». Не «Дроссвел». Даже не «мальчишка», как к нему презрительно обращался Деенор. Вил почему-то звал их стихийника по имени, тепло, почти дружески выделяя это слово.       Никто, кроме него, и близко не мог почувствовать, какие эмоции вкладывал экстрасенс в эту реплику. Никто не видел его сожаления и странной досады. Но Марк, словно уловив что-то неладное, схватился за второй нож, напрягаясь, а Дин замолк, как будто внезапно засомневавшись. Но, справившись с первым замешательством, Дин всё-таки твёрдо бросил:       — И прекрасно. Потому что ты нам не нужен. Хорошего от тебя не жди. И поправь, если я ошибаюсь. Даже если мы заберём тебя силой, твой сумасшедший брат не остановится. И на шантаж не купится.       — Ты бы пошёл на шантаж? Не верю, — вскинул брови Вил, а потом чуть пожал плечами. — Не купится. Зря потратите время. Деенор знает, что и как нужно делать. Решите шантажировать его — он только разозлится, и мягким с вами он уже не будет. — Экстрасенс вздохнул и явно привычным жестом отвёл волосы с лица. Медленно, почти насмешливо закрепил их несколькими заклятьями, чтобы не лезли в глаза. И тихо, грустно улыбнулся. — Всё спросил? Давай уже перейдём к стадии, когда вы начнёте меня убивать. И то будет не так… неприятно.       Он был странным. Даже страннее, чем обычные люди.       И гораздо сильнее многих из них.       Вил уже доказывал это в бою. И доказал теперь. Потому что Дин сомневался. Молчал. Всматривался в него, напряжённо, будто раз за разом пытаясь вспомнить что-то важное.       Он медлил. И Вил решил за него.       Раньше, чем Энди успел среагировать, экстрасенс хлестнул рукой воздух. И тут же стало видно, что он не терял времени даром. Пока они говорили, экстрасенс уже подготовился: от пробитых пальцев тянулись серебристые нити. И сейчас они уверенно метнулись к Марку.       Как будто этот тип не помнил, что было в прошлый раз.       Как будто не сделал выводы.       Вил казался слишком умным, чтобы попросту забыть, как легко Марк выпутывался из его силков при распадах. Все инстинкты твердили об опасности, и Энди рявкнул вместе с ними:       — Осторожно!       Марк отскочил в сторону, а «нити», кинувшиеся на него, распались в воздухе облаком мастерски сплетённой иллюзии. Настоящие же уверенно ударили по Алу, пробивая кисти рук. Энди припал к земле, пропуская удар над собой, и, обращаясь в прыжке, рванулся вперёд. Где-то за спиной жахнуло знакомым призрачным морозцем — Дин призвал себе меч и помог Алу вырваться. Вот только кровью пахло очень сильно, да и с больными руками их горе-экстрасенс был не особенно хорошим бойцом.       Рядом свистнул воздух. Энди отклонился чуть вбок, давая Марку место. И правда, энергетик появился сразу вслед за своим заклинанием. «Прыгнул» вплотную к Вилу, игнорируя пространство для заклинаний и прочие условности.       Потому что все помнили: дай ему место, и этот экстрасенс порешает всех. И только в ближнем бою ему было тяжело против двоих, троих, четверых…       Жаль только, что их лучшего игрока, мастера ближнего боя, с «Громоотводом» больше не было.       Энди ударил. Почти моментально перетёк в форму человека — к чему беречь резерв? Полоснул выпущенными когтями — они заскрежетали по металлу. Ещё удар — Вил аккуратно уклонился, и уже Марк едва успел отскочить от размашистой атаки. Снова тонкий свист — нити промахнулись, но одна царапнула по щеке, чуть не выбив глаз. Зато Марк сбоку ругнулся, оступился — оборотень и понять не успел, когда энергетика швырнуло в него, а затем по спине ударило заклятье от Дина.       Вил пользовался ими, как живыми щитами.       Кружил в своей паутине, распускал стальные цветы. Управлял нитями, чуть прикрывал глаза, как маэстро, что наслаждался своей мелодией. Спокойный. Собранный.       Смирившийся.       Энди чувствовал: Вил точно знал, что проиграет. Рано или поздно. Израсходовав силы, подставившись — в его положении одного неверного шага будет достаточно. Но проиграет. И, тем не менее, дрался он так, будто всерьёз рассчитывал уложить на лопатки их всех.       И у него получалось.       Марк ругался, как… Как Марк. И дрался так же. Распадался, прыгал Вилу за спину, обсыпал его потоком заклинаний. Целился прямо в силовые потоки, стараясь перерубить их, заставить прекратить колдовать. А Вил… Действительно сделал выводы. Потому что в тот самый момент, как Марк начинал распад, он круто разворачивался и всей своей мощью нападал на Энди. То просто теснил, стремясь ранить, то каким-то неведомым образом заставлял чуть сместиться — прямо туда, где появлялся Марк.       Или туда, куда он начинал палить.       И минуты не прошло, а Энди осознал, что у него уже не получалось выпускать когти на левой руке — несколько заклятий Марка, посланных вроде бы метко, но попавших почему-то в него, эту возможность полностью заблокировали.       — Осторожнее, — рыкнул Энди, отступая на шаг.       Марк в этот момент с явным трудом уклонился от очередного смертельного удара и выставил перед собой щит. Вил криво усмехнулся — нити ударили со спины, заставили Марка приложиться о его собственный барьер. На синей поверхности остался кровавый след.       Несколько нитей изогнулись, словно им внезапно стукнуло в голову обвить ноги своего же хозяина. Вил вздохнул, небрежно тряхнул руками, словно сбрасывая чужое влияние, и ударил туда, откуда «прилетела» эта новая атака. Вот только на этот раз Дин обрубил его нити сразу, не давая приблизиться к экстрасенсу.       Энди краем глаза отметил, что руки Алу наскоро прижгли, и кровь уже не текла. А потом, проскочив мимо удавок из нитей, выдернул Марка из такой же. Энергетик был без сознания.       «Он знает, что со всеми сразу не справится, — раздался в голове уверенный голос Ала. Энди согласно кивнул и только оттащил Марка ещё дальше. Потому что металлический цветок захлопывался за их спинами, и нити окружали. — Старается вывести кого-нибудь из строя, чтобы ещё один из нас остался за ним присматривать. А с двумя он уже надеется расправиться без проблем».       «Ну тогда устройте ему проблемы, — мысленно рыкнул Энди — нить свистнула над ухом. — А я постараюсь этого в порядок привести. А то будет ещё сотрясение. Какое-нибудь. А Марк и без него достаточно странный».       Это было почти незаметно. Для тех, кто не знал, куда смотреть. Или тех, кто не обладал улучшенным оборотническим зрением.       Ал с Дином улыбнулись. Одновременно. И совершенно одинаково.       Они снова с двух сторон открыли дорогу своей связи побратимов. Пришли в то единственное состояние, где помешать друг другу, путаться у напарника в ногах невозможно. Потому что каждый чувствовал напарника, как себя самого.       Двуединая уверенность, пахнущая одновременно и ревущим пламенем, и утренним морозцем, исключительно порадовала Энди. Теперь можно было хоть немного отвлечься. Оборотень присел на корточки, положил руку на шею Марка, накрывая сонную артерию, и почти сразу почувствовал, как сила медленно потекла по руке вниз, сквозь пальцы выскальзывая из тела.       Вил отвлёкся от него. Может, ему и правда было тяжело учитывать возможности стольких противников, а, может, он просто правильно оценил слаженность движений Ала и Дина и решил переключить внимание на них. Сейчас экстрасенс стоял, снова прижавшись к стене, и почти не шевелился — только нити летали, сплетались в смертельные удавки, прорезали воздух, как пущенные меткой рукой кинжалы.       Ал едва заметно повёл руками — ножи Марка скользнули к нему. Мгновение — Вил чуть скосил глаза, и десятки нитей хлестнули, обвили рукояти, удерживая оружие на месте. Ещё секунда, и Ал с Дином уже отскочили в разные стороны — оружие, сменив хозяина, свистнуло мимо.       Вил не двигался. Этот человек старался менять своё собственное положение только когда задумывал какой-то очередной гадкий манёвр. Во всех остальных случаях шевелились только его вездесущие нити, пахнущие металлом и смертью.       Ножи летали туда-сюда, постоянно выдираемые экстрасенсами друг у друга. Вот только, если Ал действительно прилагал усилия, чтобы захватить контроль над ними, то Вил на оружие даже не смотрел. Просто и близко не позволял ему подлететь к себе, останавливал в воздухе и отправлял обратно — с сотнями нитей вместе.       Удар — Ал ушёл, описав ногами чёткий полукруг. Вил послал в него нити снова — и тут же Дин швырнул в него шаровую молнию с другой стороны.       Вил попытался провернуть тот же трюк, что и раньше — выждал до последнего, а затем ловко ушёл в сторону. Вот только и Ала, который стоял за его спиной и атаки видеть не мог, электричество не коснулось. Землянин даже голову не поднял, просто шагнул вслед за Вилом, стегнул воздух кистью — ножи, якобы случайно обронённые на землю, отвесно взмыли вверх, чуть не вонзившись под подбородок. Вил только сжал кулаки, и нити укрыли его стальным коконом, плотным куполом, закрывая и от лезвий, и от стихийной магии Дина.       Долгий выдох Ала был единственным, что нарушило тишину.       Они не переглядывались с Дином. Вообще друг на друга не смотрели. Просто одновременно чуть сместились в стороны. В руках Ала снова были ножи. Ладони Дина сжимали хищное и чёрное от жара пламя.       Солёное, как кровь и пот, напряжение повисло в воздухе. Всего на несколько секунд, но Энди знал: иногда эти мгновения пережить тяжелее, чем годы лишений.       А потом защита Вила попросту взорвалась, как будто он установил внутри бомбу и исчез. Миллионы осколков, обрывков нитей, похожие на короткие острые иглы, прыснули во все стороны. Дин закрылся барьером, Ал с удивительной скоростью шмыгнул за стену здания. С удивительной, но всё же с недостаточной — Энди чувствовал запах его крови.       Казалось, что Вил тоже её чувствовал. Или точно знал, кто из его противников в этот момент был беззащитнее. Неудивительно: экстрасенсы — парни головастые, к несчастью. Мгновение — и Ал оттолкнулся от стены, уходя от удара. Нити, всё такие же длинные и крепкие (уничтожена была едва ли половина) хлестнули рядом с его лицом, закрутились удавкой… Ал знакомо «нырнул», пропустил их над головой и, вместо того, чтобы отойти, напротив, шагнул вперёд.       Энди не успел пронаблюдать, как он сделает бросок. Под пальцами едва ощутимо изменился пульс, и он опустил глаза. Марк поморщился, словно от боли, и резко сел. Тут же, зашипев, вскинул руки к голове.       — Тихо, — рыкнул на него оборотень. Пусть Вил и был занят их проблемными побратимами, привлекать его внимание было ни к чему. — Сотрясения нет… Не должно быть. Уже. — Он перевёл взгляд на то, как Дин кружил, пуская во все стороны огненные стрелы, и пытался выпутаться из металлической ловушки из нитей, а Ал всё кружился вокруг Вила, уходя от ударов, приглашая в ближний бой. — Этот гад будущее читает. Тех, с кем дерётся. Он знает, что будет дальше. И успевает уйти. Поэтому мы в прошлый раз с ним справились. Когда ты распадался, у тебя не было будущего. Формально ты был мёртв. Он не мог тебя прочитать. Теперь нужно то же самое. Хочешь победить — не дай ему увидеть тебя.       Взгляд у Марка сфокусировался на пропахшей усталостью и силой пляске, что разворачивалась перед ними. Затем энергетик кивнул, замер, словно прислушиваясь к себе…       А распался поздно.       Ал особенно удачно провёл свой странный земной приём, избежал удара нитей, всех до единой, приблизился так, что при желании с противника можно было одним движением снять голову. На взгляд Энди — рискованно, чересчур. И странно, обычно Ал так не кидался вперёд, словно был уверен в собственном бессмертии. Это походило на прыжок веры, пусть и вроде как удачный, но слишком, слишком бездумный.       Энди бы такой оплошностью воспользовался.       Марк с Реем были в таком специалистами.       Ористалл не сплоховал тоже.       Вил тоже шагнул вперёд, словно вдохновлённый стилем Ала. Коротким движением ударил воздух ладонью — и кривой электрический разряд ударил Ала с такой дистанции, что уклониться было попросту невозможно.       Экстрасенса отнесло. Судя по разом изменившемуся фону, его вырубило, как технику без предохранителя от скачка напряжения.       — А обещал, что не будет подставляться, — проворчал Марк и сорвался с места.       Синий туман, не кружа, не распыляясь на половину улицы, единым ударом, пылевым ливнем рухнул на Вила сверху. Едва заметная пульсация, к которой Энди уже привычно присматривался, показала ему, что ещё несколько секунд, и Марк «соберётся» обратно. Вил тоже это заметил и отвёл руку — часть нитей встала стальной стеной, готовой поразить место, где, судя по всему, должен был возникнуть энергетик.       Энди оказался там же одним рывком и уже собирался ударить, благо, Вил, замерший в незаконченном движении, был прекрасной цепью. Вот только когти пробили не артерию, а иллюзию — а в лицо и грудь впечаталась очередь коротких электрических разрядов от Дина.       Спасибо невосприимчивости магов тела. За сегодняшний день не подводила только она.       — Прости, — зашипел Дин и замотал головой, пытаясь понять, куда делся настоящий Вил. Энди прикрыл глаза, стараясь уловить запах…       Первым почему-то среагировал Марк. Точнее, его нематериальное воплощение. Туман, вроде как начавший спрессовываться, внезапно закружился вихрем и ударил, в последний момент собираясь в Марка. Вил, сбросивший иллюзию, принял удар на чёртов щит из своих чёртовых нитей.       Они как будто бились в стенку головами, надеясь хоть немного её подвинуть.       — Он вообще не даёт мне подойти, — бессильно рыкнул наконец Дин, когда очередные его чары ушли в никуда, а его самого оттеснило к стене градом ударов.       И Энди прекрасно понимал, что он имел ввиду.       Они с Марком то и дело пробивались ближе. Навязать ближний бой Вилу было трудно: для человека он был невероятно ловок. Но всё же не невозможно. Сам Энди как-то задел его — один раз, но всё же. А вот Дина держало на расстоянии. На таком расстоянии, что им чуть ли не перекрикиваться приходилось.       Мечи вырывали у него из рук.       Заклятья Дина поражали то воздух, то Марка, который на ошибках вообще не учился. Энди, схлопотав стихийными чарами шестой раз, кое-как научился избегать их. Правда, Вил учитывал и это. Вот и приходилось выбирать, подо что больше не хотелось попасть: под удары Дина или всё же в объятия этих нитей.       Марк чуть в стороне фыркнул и снова распался.       Аквамарин взревел. Одуряюще-синяя энергия ширилась, пульсировала, заливала всё светом, запахом далёкого моря — и непроглядным туманом. Он и звуки искажал — Энди из-за этого лишь в последний момент умудрился уйти от удара нитями. Те забили по воздуху зло, почти истерично — слепо. И попасть под такой слепой удар было чревато даже для оборотня.       Оттуда, где стоял Вил, дохнуло жаром. В эту самую секунду туман снова слился воедино, и шатающийся Марк прижал руку к груди, словно ему внезапно стало тесно в клетке рёбер. То был знак «для своих» — энергетик был на пределе, распады уже не выходили так, как нужно. Чтобы добраться до Вила, в лучшем случае осталась пара попыток.       Отвлёкшись, Энди чуть не лишился головы. Он рухнул на землю в последний момент, и нити просвистели выше. Другие тут же ударили в землю, выбивая осколки. Оборотень откатился.       И понял, что доставалось так только ему и Марку, Марку и ему. Куда там откинуло бессознательного Ала, он точно не помнил, но чувствовал: Вил и так выдыхался, танцуя с ними тремя — сил на разборки с вражеским экстрасенсом у него не было. А сам Ал, кажется, «провалился» очень глубоко — Энди не чувствовал его эмоционального фона.       А вот Дин…       Он наступал. Поливал Вила ревущим пламенем, приближался, снова отступал под натиском металлических удавок, отмахивался от них — которым уже по счёту? — мечом. От него несло усталостью, злостью и непониманием.       Потому что Вил даже не пытался ударить его.       Экстрасенс рьяно защищался, прекрасно зная, что удара злющего Дина он не пережил бы. Он то скрывался за своими нитями, то снова демонстрировал чудеса ловкости, беззвучным быстроходным парусником лавируя между заклинаниями. И старался теснить стихийника, да — вот только его нити лишь угрожали, в реальности же и близко не нанося вреда.       Да, пугали короткими лживыми выпадами, от которых приходилось отшатываться назад.       Да, старались выбить оружие из рук.       Да, пытались перерубить чары в полёте.       И да, змеями обвивали ноги, чтобы красивым броском отшвырнуть Дина подальше.       Но ведь не могло это считаться за настоящую атаку, реальную попытку навредить.       Когда Дин всё-таки сумел приблизиться, Вил сам отошёл на шаг, отвёл глаза — и телекинезом взметнул пыль. На мгновение дезориентированный Дин получил несколькими заклятьями от Марка — они же и откинули его подальше. Энди едва успел увернуться от импровизированного снаряда имени Дроссвела.       — Да он издевается! — взвыл Дин, отплёвывась от пыли.       Энди скосил на него глаза. На стихийнике было в лучшем случае несколько царапин. От действий Вила серьёзно пострадала разве что его гордость.       — Скорее, не хочет драться с тобой, — покачал головой оборотень — и снова шарахнулся в сторону от волны нитей.       Пока что этого странного мага развлекал один Марк. Несмотря на усталость, двигался энергетик резво. И, словно поняв, что даже вездесущих нитей не хватало, чтобы достать этого вертлявого гадёныша, Вил начал отстреливаться от него ещё и короткими электрическими разрядами.       Молнии нежно-лазуревого, весеннего цвета были красивы. Голубые отблески скользили по блондинистым волосам, заливали электрическим светом улицу — на фоне вырвиглазно-насыщенной синий магии Марка они выглядели странными видениями. Как и сам этот маг не походил на человека, а на такой же тихий, незаметный, но смертельно опасный морок, так и его молнии, изящные на вид и цвет, жалились очень больно.       Ал, вон, до сих пор в себя не пришёл.       — Да что за семья такая?! — зло выдохнул Марк, когда, для того, чтобы уйти от града ударом, ему пришлось распасться и «прыгнуть» за спину Энди. — Они неадекватные, что старший, что младший! Обоим и тридцати нет, а они уже по одной Первооснове изучили!       Энди дёрнул его в сторону, вместе с Марком уходя от мощного электрического разряда. Сам Вил обернулся к подскочившему Дину — и снова пошёл танец, череда защиты и отступления без единого реального удара. И пусть Вилу явно было тяжело, пусть его дыхание сбивалось, а пальцы — уж Энди это видел издалека! — начинали мелко подрагивать, он всё равно не позволял себя ударить.       Запах крови жахнул по рецепторам так неожиданно, что Энди, который уже рванулся помогать Дину, остановился. И Дин тоже. Остановились вообще все, кроме Вила, который только шустро отскочил — и вообще на одном места старался не оставаться. Глубокую резаную рану на плече он тоже не забывал зажимать, но кровь всё равно сочилась сквозь пальцы и стекала по длинным повисшим нитям.       Ал нахмурился и поднял вторую руку на уровень плеч.       — А вот с меткостью надо что-то делать.       Вечерело.       Воздух был наполнен магией и почти звенел.       Отчего-то казалось, что глаза у Ала были бледно-голубыми, как талый лёд.       Дин с широким замахом ударил мечом. Вил уклонился, не глядя — он следил взглядом за Алом, и казалось, был напуган. Запах его страха, тоненький, прилипчивый, дразнил, пробуждал инстинкты, открывал второе дыхание. И настораживал.       — Да как ты… — едва слышно выдохнул Вил, продолжая отступать. Ал молчал, только вокруг его пальцев росли и крепли ледяные «когти». И казалось, что он совсем не удивлялся — а надо бы. Когда маг, продержавшись столько времени, так хорошо защищая себя в абсолютной тишине, внезапно давал себя ударить, это вызывало подозрения. — Что за трюк?       — Никаких трюков, — улыбнулся в ответ Ал.       Энди знал, что он врёт, ещё до того, как радужки Ала, до тех пор действительно голубые, внезапно сменили цвет, и экстрасенс швырнул свои «когти» в Вила.       Этот экстрасенс читал будущее за мгновения. Ему хватало секунды, чтобы увидеть, как и куда ударит противник — и ещё чуть-чуть времени оставалось, чтобы этого удара избежать. Но почему-то теперь, пусть и уклонялся Вил с привычной ловкостью, один из снарядов Ала чиркнул его по руке.       А Энди снова начал чувствовать эмоциональный фон Ала, который до сих пор казался не просто нейтральным — его вообще не было. Даже на периферии восприятия. Сейчас же собранность, напряжение и едва уловимое довольство угадывались вполне чётко.       Сила знает что творил этот экстрасенс. Но почему-то именно его безумства и подарили громоотводчикам ту возможность, за которую они так долго и безуспешно дрались.       Возможность подловить Вила на ошибке.       Глаза Ала снова поменяли цвет. Вил забеспокоился, он следил за тем, как землянин приближался, не отрываясь, словно знал, что его силы тут не помогут. Марк, криво усмехнувшись, распался. Это было последний «прыжок», который, судя по виду энергетика, он мог себе позволить.       Все знали: больше и не понадобится.       От огненного шарика Дина Вил уклонился так же легко, как и раньше. Но ничего противопоставить ледяным иглам он не смог. Лёд резал, мешал — блокировал движения, изморозью стягивал кожу. Покрывал толстым коконом нити, мешая их подвижности. Оставлял на теле Вила порезы, и кровь текла, с каждой секундой приближая неизбежное.       А когда Марк, появившись чётко позади экстрасенса, послал по заклятью с двух рук ему под колени, а потом ещё и запечатал ему силу, всё было кончено.       Энди бы соврал, если бы сказал, что он ни на минуту не сомневался в победе.       — Как и договаривались. Почти на блюдечке с голубой каёмочкой, — хрипло выговорил Марк. Руки у него так и светились заклинаниями. Да и Ал, снова подозрительно голубоглазый, стоял так, словно в любой момент мог пригвоздить Ористалла к земле десятков ледяных глыб — чтобы наверняка.       По мнению Энди, всё, что «на блюдечке», должно доставаться как-то проще.       Вил пристально смотрел на них, не двигаясь и едва-едва дыша. Он почему-то не боялся и взгляда не отводил — наблюдал, как Дин подходил ближе. Прекрасно знал, что будет дальше, но…       Снова это же странное, мрачное смирение. Смирение и усталость — больше этот человек не пах ничем.       — Для «на блюдечке» он слишком хорошо держался, — тоже отдал должное магу Дин. В пальцах затрещал электрический разряд, но Дроссвел почему-то медлил. Сомневался? Или всё ещё пытался что-то понять? — Мне жаль.       Судя по выражению лица, Марк готов был ему врезать. Ал не шевелился.       И только Вил почему-то улыбнулся.       — Мне тоже. Говорил же, надо было оставаться с нами.       Дин, который уже собирался ударить, остановился и погасил заклинание.       — О чём это т… — Он не договорил. Вил вскинул голову знакомым жестом — для всех экстрасенсов он был общим.       Быстрый.       Чёткий.       Отработанный.       Моментально устанавливающий зрительный контакт, чтобы больше его не вышло оборвать.       Марк было вскинулся, казалось, ещё секунда, и он поставит барьер, или кинется на Вила, или… Да что угодно. Но в этот момент Дин отшатнулся и зажмурился, как будто у него резало глаза, а по Энди шибануло столь мощной мешаниной эмоций, что он скривился точно так же.       Даже разобраться в этой внезапной волне не получалось.       Знакомая полынная тоска.       Ядовито-острый ужас.       Пенная, шипучая ярость.       Гадкое, как песок, понимание.       И Сила знает, что ещё. Оборотень перевёл взгляд на Дина. В последнее время Дроссвел был настолько скуп на эмоции, что оставалось только беспокоиться, не возникнет ли у него проблем с магией. Это Энди был эмпатом, который с радостью отказался бы от чувств, бьющих прямо в голову, без подготовки и предупредительных выстрелов в воздух. Он бы справился без них. Запросто. Стихийники же без эмоциональной подпитки колдовать вообще не могли.       Хотелось бы поблагодарить Вила за такую встряску для Дина. Но что-то подсказывало: это только к худшему. Слишком уж ошарашенное лицо сделалось у Дина.       Как будто он, всё время присматривающийся к Вилу, старающийся найти что-то важное, наконец нашёл это. И теперь не верил. И вообще жалел, что начал поиск.       Что-то вспомнил?       До чего-то додумался?       Или же проклятый экстрасенсишка успел внушить ему… да неважно что? Последнее, по крайней мере, можно было просто проверить. Чего мог желать обречённый на смерть маг в руках врагов? Только освобождения. Или хотя бы плена.       — Что будем делать с этим? — нарочно медленно спросил Энди. Дин перевёл на него трудночитаемый взгляд, и оборотень напомнил. — Ты хотел сам с ним разобраться.       Губы Вила тронула мало уместная в такой ситуации улыбка. Ну точно, внушил отпустить себя.       Вот только Дин поджал губы и коротко, хлёстко огрызнулся:       — Что за вопросы? Убейте его уже! Мы планировали короткую вылазку, а торчим здесь уже сила знает сколько и общаемся с врагом непонятно зачем.       Он развернулся и зашагал прочь так внезапно и так яростно, что оставалось лишь хлопать глазами от неожиданности. Даже Марк, который, получая такие приказы, никогда не мешкал (да и вообще для него не нужно было подавать команды перед убийством), заметно затормозил. Руки у него всё ещё светились дружественными чарами, из которых энергетик планировал сплести барьер, но так и не успел.       — Эм, ты уверен? — осторожно спросил Ал.       Энди коротко глянул на его глаза. Не из интереса. Просто чтобы убедиться. Подтвердить догадку. И ничего неожиданного не увидел.       Чёрные.       Удивлял их всё ещё Дин.       Услышав вопрос, он вздрогнул, словно его ударили, и почти зарычал:       — Да сколько раз вам нужно отдать приказ, чтобы вы его, наконец, выполнили?! — И, обернувшись, он одним коротким движением швырнул в Ористалла мощный электрический разряд.       Запахло палёным. Запах был неприятным и сильным настолько, что перебил все остальные. И Энди уже не мог сказать наверняка, что чувствовал Дин в этот странный момент.       Он мог только сказать, что в серебряных глазах стихийника были ярость и отчаяние.       А в голубых, застывших — страх.       — Если вы не откроете портал в течение десяти секунд и с первой просьбы, с вами будет то же самое, — негромко пообещал Дин, отворачиваясь.       И на этот раз его послушались тут же.