Round and Round

После того, как Гарри виделся с Луи в павильоне, оставшись там, кстати, до самого вечера, но так и не дождавшись конца съемок, он не получал никаких приглашений или предложений встретиться. Они переписывались целыми днями, и, хоть инициатором их бесед почти всегда был Гарри, он просто знал и чувствовал, что Луи тоже нравится их переписка. Но, как Стайлс только ни пытался, тонко или не очень, намекнуть Томлинсону на встречу, он совершенно никак не реагировал, переводя тему или вообще не отвечая на очередное сообщение. Гарри был обижен. Конечно, Гарри был обижен, хотя, пожалуй, не следовало бы – Луи был актером и, вероятно, занятым человеком, и ему определенно не было дела до молодого фаната, но Гарри все равно чувствовал тянущее чувство в груди, которое он называл обидой, хотя это самое чувство скорее походило на тоску по этому невероятному человеку. Как он ни боролся со своим неугомонным сердцем, то все равно отбивало бешеный ритм, стоило парню только задуматься об актере или о чем-нибудь, с этим актером связанном. Гарри ждал пару недель, а потом Луи просто перестал отвечать. Вероятно, Стайлсу не стоило так уж волноваться, потому что, во-первых, Луи был взрослым человеком и мог сам решать, что и как ему делать, а во-вторых, в его жизни уж точно были люди, которые позаботились бы о нем, и Гарри в список этих людей явно не входил. Ему хотелось, естественно, хотелось знать, куда пропал актер, и что является причиной такого затишья, и поэтому, не желая даже рассматривать возможность того, что Луи просто потерял интерес, что было, пожалуй, слишком самоуверенно, Гарри обратился к источникам. Он знал пару-тройку людей, чьей жизненной целью было следить за актером и выкладывать информацию о его передвижениях в интернет, и кудрявый в первую очередь обратился к ним, надеясь просто успокоить свои нервы знанием местоположения Томлинсона. Каково же было удивление парня, когда он не увидел… ничего в новостях этих людей. То есть, он рассчитывал хотя бы на несколько сообщений, но там не было ничего, что датировалось бы датой позже, чем полторы недели назад. Гарри старался не думать ни о чем плохом, делая из увиденного вывод, что последнее место, куда прибыл Томлинсон и где, видимо, остался – его загородный дом, в котором раньше актер не проводил слишком уж много времени. Парень выдохнул со спокойной душой и перевел все свое внимание на школу, друзей, личную жизнь, но, как сумасшедший, хватая телефон и видя там новое сообщение, он жаждал увидеть заветное имя. Гарри не хотел влюбляться в Луи Томлинсона, но то, что происходило, происходило само по себе, и парень не мог поделать абсолютно ничего. Парень не понимал, о чем именно он думал, когда ехал в этот самый дом, и на что он вообще рассчитывал, но в одно утро он просто сел в машину матери и выехал из гаража, включая какую-то веселую песню и не думая ни о чем, лишь бы не передумать в последний момент. Единственное, что стояло у него перед глазами, помимо бесконечной дороги, - тот человек, что играл перед камерой некоторое время назад и притягивал к себе взгляд Гарри, те стальные глаза, то хрупкое тело. Почему-то, и Стайлс сам не понимал, почему, ему хотелось думать, что такой Луи был только перед камерами, что его глаза никогда не становились стеклянными в обычной жизни, и он всегда был таким же мягким и уютным, каким он был в маленьком кафе на углу улицы, когда пил горячий кофе из громадной кружки и практически мурлыкал от удовольствия. Ему просто хотелось думать, что Луи чаще был котенком, которым он представал перед Стайлсом, а не тем безжизненным бездушным существом, которого он играл. Гарри оказался перед огромными воротами слишком быстро, слишком быстро припарковал машину и слишком неожиданно уже стоял у входа, не решаясь нажать на кнопку. Он не думал, что его пустят, а точнее, он думал, что его не пустят, но попытаться стоило, и если его примут, как сумасшедшего фаната – пусть: тогда он хотя бы точно будет знать, что он сделал все, что мог, и это прошло впустую. Вообще-то, не было ни одного подтверждения, что Луи действительно был в этом доме или даже в этом городе, и что сейчас он не отдыхал на каком-нибудь безлюдном побережье, но Гарри позвонил и стал ждать, как преданный пес, потому что им он, собственно, и был – постоянно мечтавший о Луи, перебиравший его достоинства в мыслях и грезивший о том, чтобы снова лишь оказаться рядом с актером. Тяжелая дверь, являвшаяся частью огромных ворот, открылась практически сразу, - хотя у парня закралось сомнение, что он слишком волновался, чтобы действительно заметить течение времени, - и оттуда выглянул лысый высокий мужчина в темных очках, весь вид которого говорил о том, что он очень много о себе думает, в реальности же, вероятно, не так много знача. Но самое главное, что дала Гарри открытая дверь, - это замечательный вид на двор у дома, где, развалившись под весенним солнцем на шезлонге, попивал какой-то напиток Луи Томлинсон. Он просто лежал там, словно погруженный в себя, приросший к светлой ткани, и впитывал все вокруг, такой грустный и отрешенный, что Стайлс просто стоял и смотрел на него, не в силах отвести взгляд и заставить себя не принимать это так близко к сердцу. Он все еще пытался справиться с дрожью от того, что просто видит этого человека, но потерянный взгляд Луи и его усталая поза вовсе не помогали, лишь подливая масла в огонь и заставляя Гарри заботиться о нем так сильно, как он только мог. Его поток нескончаемых чувств был прерван грозным голосом, который, как оказалось, все это время пытался выпытать у Гарри, что он хочет, а потом и вовсе прогнать с частной территории. И Гарри решил защититься, предпринимая жалкие попытки объяснить телохранителю свое положение: - Мы знакомы, я… - Пошел отсюда, фанатье, - Гарри пытался сказать что-то еще, но никто не собирался его слушать, и парень снова и снова удивлялся, насколько некоторые люди.. ужасны, и как обидно ему сейчас видеть Луи, но не иметь возможности обмолвиться с ним и словом, когда он услышал мелодичный выкрик с территории: - Пусти его. Гарри не знал, что именно выбило из него весь воздух – звук голоса актера, его разрешение войти или красота природы вокруг, но, когда парень сделал первый шаг во владения Томлинсона, он все еще не мог нормально дышать, и его глаза отчаянно бегали от Луи к громадному дому и снова к Луи. Актер окидывал его изучающим взглядом и ухмылялся, и вроде бы все было нормально, так же, как всегда, но Стайлс видел столько печали в его опущенных плечах, в его взгляде и даже в его голосе, что это было физически больно – ощущать эту грусть, витающую вокруг. - Что ты делаешь тут, котенок? – Томлинсон говорил с насмешкой и тем же детским озорством, что Гарри слышал раньше, но в этот раз у него не светились глаза, и было больше похоже, что Луи говорит с ребенком, а не является им. Стайлсу хотелось сделать что-нибудь, чтобы Томлинсон улыбнулся, как раньше, но вместо этого он лишь подошел ближе и стал рассматривать парня более пристально, замечая алкоголь в стакане и легкий запах туалетной воды актера. Он хотел ответить, но не знал точно, какую из причин его пребывания здесь назвать – их было много, но все они сводились к этому глупому ничем не обоснованному обожанию, и Стайлсу не хотелось показаться дураком в глазах актера. Но не успел он и рта открыть, как был прерван громким выкриком из-за его спины, сразу оборачиваясь и рассматривая молодого парня, идущего к воротам: - Позвони мне, Луи, я оставил номер в спальне, - Гарри не нужно было быть гением, чтобы понять, что именно делал здесь этот парень, который был действительно красив – светлые волосы, аккуратные черты лица и куча татуировок на накаченных руках. Его тело облегала светлая, почти прозрачная футболка, а в темных глазах было столько похоти, что от него будто веяло сексом настолько сильно, что Гарри мог почувствовать запах страсти вокруг. Луи проводил парня взглядом и, когда тот скрылся за воротами, лишь неясно кивнул, улыбаясь своим мыслям и откидываясь на спинку шезлонга. - Ты этим здесь занимаешься? – тихо спросил Гарри, и, возможно, в его голосе было больше ревности и обиды, чем он мог себе позволить, но, казалось, Томлинсон не заметил, лишь отпил из стакана и, шумно сглотнув, ответил: - Я могу спать, с кем захочу и сколько захочу, - он улыбнулся еще шире, но это была не та счастливая улыбка, это скорее была какая-то маниакальная ухмылка, словно он хотел большего, хотел повторить все то, что вытворял с тем блондином, и Гарри не узнавал того человека, с которым пил кофе. – Это, знаешь ли, один из громадных плюсов моей привлекательности. - Ты такой скромный, - прошептал Стайлс и нахмурился, пытаясь понять, с кем он разговаривает и куда этот человек дел его Луи. Тот Луи Томлинсон, которого видел сейчас Гарри, был больше похож на того, что стоял перед камерами в темном павильоне. На того, что был холоден и жесток. Но он все еще был тем Луи, которого обожал Стайлс, и это пугало, потому что Гарри вовсе не нравился этот человек перед ним, но он все так же готов был свернуть горы ради него. Этот человек был потерян и одинок, и Гарри хотелось заполнить эту пустоту вокруг него, ему хотелось укрыть Луи от всех напастей, что преследуют его повсюду, но он просто стоял и смотрел на него и не мог точно понять, что расстраивает его больше во всей этой ситуации. - А ты такой разочарованный, - усмехнулся в очередной раз актер, и в его голосе было столько желчи, неприкрытого раздражения, и Стайлс злился на него, злился на себя, что вообще приехал сюда, злился на все вокруг, и ему хотелось разбудить Луи от его странного состояния, потому что это был не тот Луи, и Гарри никогда за всю свою жизнь, за все время фанатизма не видел своего кумира таким.. разбитым. Возможно, Гарри драматизировал, и профессия его мамы, которая была семейным психологом, немного влияла на его мировосприятие, но он видел человека, и он хотел ему помочь. В этом не было ничего плохого или запрещенного. - А у тебя сердце разбито, - прошептал он в ответ, и, если быть честным, он совсем не хотел говорить этого и надеялся, что Луи не услышит его, потому что люди не любят, когда им указывают на их внутреннее состояние, но он сказал, а Луи вздрогнул и резко повернулся к нему, и Гарри понял, что действительно сказал это зря. - Ты ничего не знаешь обо мне и моем сердце, котенок, - он говорил так спокойно, и в его голосе звенела сталь, такая отталкивающая и холодная, и это милое прозвище вовсе не было таким же теплым, как раньше, что Гарри был очень не уверен, стоит ли ему оставаться здесь, но Луи в то же время был требователен, и он определенно хотел доказать что-то Стайлсу. Он смотрел прямо в зеленые глаза, и Гарри было страшно, потому что глаза актера были стеклянными, и это было действительно пугающе – смотреть в них так близко и не видеть там абсолютно ничего. - Я знаю кое-что о людях, и я могу утверждать… - Не смеши меня, Гарри! Что ты вообще можешь знать о чувствах? – он смеялся, и Гарри чувствовал себя маленьким ребенком рядом с всезнающим взрослым, и, хоть разница в возрасте была невелика, а Стайлс возвышался над сидящим актером, он хотел сжаться под этим взглядом и просто убежать, потому что Луи был ужасен, и Стайлсу не хотелось знать эту сторону кумира, которая разбивала его собственное сердце, это он мог утверждать точно. - А ты? Знаешь ли, беспорядочный секс вовсе не прибавляет тебе мудрости, - парню просто хотелось сказать что-нибудь, что вернуло бы Луи обратно, сделать побольнее, лишь бы снова услышать ту теплоту в голосе, но, пожалуй, он выбрал слегка неверный путь, перейдя в наступление, и Луи встал с шезлонга, все еще не сводя с Гарри леденящего взгляда и подходя чуть ближе. - Не будь таким наивным, Гарри. У меня достаточно денег, чтобы сходить к квалифицированному психологу, если мне это нужно, - он закусил нижнюю губу и осмотрел парня с ног до головы таким ужасающим взглядом, что Стайлс почувствовал себя под прицелом, и крышесносный запах Луи вовсе не способствовал спокойствию, которое было сейчас так нужно. - Перестань осматривать меня, словно я добыча, Луи, - Гарри не был уверен, было ли у него право говорить что-то подобное и указывать актеру, но ему было так плохо от происходящего, что просто хотелось, чтобы все это закончилось. - Почему же? – Луи хищно улыбнулся и подошел еще ближе, сокращая расстояние до минимума, щурясь и наклоняя голову именно так, как больше всего нравилось Гарри. – Ты думаешь, я просто так выделил тебя среди всех тех фанатов? Не представляешь, как я был бы рад поставить тебя на эти идеальные колени в моей спальне, взять тебя за эти идеальные волосы и использовать, наконец, твои идеальные губы по назначению. Гарри трясся и пытался вдохнуть, но это не особенно получалось, и ему было действительно страшно под этим взглядом. Голос Луи был холодным и неприятным в эту секунду, и кудрявый очень хотел отмотать время назад и не ехать сюда вовсе, чтобы не узнать эту сторону Томлинсона, а главное, чтобы не узнать эту сторону себя, потому что, наряду со страхом, ему нравилось то, что говорил Луи, как он смотрел на Гарри, и как от него пахло похотью в этот момент. Стайлс никогда не думал, что в актере есть столько жестокости и жажды, но большим открытием было то, что все это было в нем, и где-то глубоко внутри ему очень хотелось, чтобы Луи выполнил все, о чем говорил. Но Гарри сразу отмахнулся от этих мыслей и попытался сосредоточиться, потому что ситуация принимала странные обороты. - Не все в этом мире сводится к сексу, Луи, - он старался говорить уверенно, но голос дрожал, и он пытался собрать всю свою выдержку, чтобы противостоять близости актера. - Ты ошибаешься, - Томлинсон снова смеялся над ним, и Гарри никогда не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас, и все, чего ему хотелось, - это просто закрыть глаза и оказаться дома, забыть обо всем или начать с начала, но ему просто нужно было выбраться из этого омута. - Нет, это ты ошибаешься. Ты одинок, и это душит тебя, - это была последняя здравая мысль в голове Гарри, и, если сейчас Луи ответит, он просто не сможет сказать что-то в опровержение, потому что это все отбирало у него слишком много душевных сил, и он чувствовал себя бессильным и попросту измученным. Но Луи не отвечал. Глаза Луи бегали по лицу Гарри, словно он пытался найти, что сказать, но так и не мог, и это радовало Стайлса, но в то же время огорчало, потому что он видел, что попал в точку – это было именно то, что беспокоило Луи: он был одинок, но никто не хотел замечать этого, и кудрявый не мог простить себе того, что на этом прекрасном лице появилось столько боли. Он ждал хоть слова от актера, но тот лишь развернулся и быстро скрылся в доме, даже не оборачиваясь на гостя, и Гарри облегченно выдохнул, поправляя кудри и футболку, все еще тяжело дыша и стараясь успокоиться. Он осмотрелся и решил, что, пожалуй, ему стоит действительно поехать домой и обдумать все что произошло, потому что вряд ли Луи захотел бы видеть его здесь. Вообще-то, Луи вряд ли бы захотел видеть его где угодно после произошедшего или слышать что-то от него, но единственное, что волновало Гарри в ту секунду, - это вопрос: хотел ли он сам видеть Луи, хотел ли он сам слышать о нем что-то. Томлинсон показал ему ужасную и страшную свою сторону, но самым страшным было то, что Гарри хотел.