Спираль

       Спустя двадцать минут Ая вновь сидела вместе со всеми в столовой и пустыми глазами глядела перед собой. В её голове крутилась лишь одна мысль: "Они знают — значит, они замешаны!" И, охваченная этой мыслью, она с трудом воспринимала окружающую действительность. Впрочем, в этом смысле она была похожа на остальных одноклассниц.        Атмосфера в столовой царила крайне напряжённая. Кто-то, как Ая, совсем потерял связь с реальностью, кто-то мрачно опустил глаза, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, а кто-то наоборот — всячески искал зрительного контакта, будто надеясь получить поддержку от одного намёка на понимание на лицах окружающих. Каковы бы ни были оттенки их тревоги, одноклассниц объединяла одна мысль: никто не хотел находиться здесь. Причём это относилось как к академии в целом, так и к столовой в частности. Однако они были здесь, в столовой — и виной тому была Супер Президент студсовета, Тоёсатомими-но Мико.        Именно Мико, когда все только хотели разойтись на проверку комнат, настоятельно попросила собраться в столовой — а когда Мико хотела, она умела быть... убедительной. Настолько, что никто не решился (по тем или иным причинам) проигнорировать её призыв. И теперь она стояла во главе стола, хмуро оглядывая присутствующих и то и дело ловя на себе нетерпеливые, даже раздражённые вопросительные взгляды в ответ.        Наконец, Мико, очевидно, решила, что выдержала достаточно долгую паузу, и, сделав глубокий вдох, ясным голосом начала:       — Итак, вам должно быть интересно, по какой причине я попросила вас собраться здесь снова. А дело, на самом деле, простое... — Мико упёрлась обеими руками в столешницу и, смерив всех суровым взглядом исподлобья, поинтересовалась: — Вы понимаете, что означает этот мотив?        Несколько человек вздрогнуло от её вопроса. Другие ниже опустили головы. На вопрос никто отвечать не спешил, и Мико ещё раз окинула столовую взглядом. Наконец, Когаса не выдержала этой давящей тишины и плаксиво выкрикнула:       — Что наши тайны раскроют всему миру — что ещё может означать этот мотив?!        Мико взглянула на неё и со вздохом покачала головой.       — Вы правы, Татара-сан, но лишь на поверхностном уровне, — заговорила она — и вдруг, взглянув прямо на сидящую рядом с Супер Модельером Бьякурен, объявила: — Но это значит и большее: если похитители не боятся раскрыть наши тайны общественности, то они не боятся привлечь её внимание к нашему исчезновению.       — Хотите сказать, что тогда нам не стоит рассчитывать на полицию? — с невесёлой усмешкой уточнила Бьякурен, прекрасно понимая, на что именно та намекает.        Мико кивнула.       — Возможно, они уверены, что по-настоящему хорошо нас спрятали... — проговорила она, отводя взгляд, — и тут же мотнула головой. — Но на самом деле это не единственное, что может следовать из данного мотива.       — О, и что же ещё может из него следовать? — с лёгким удивлением поинтересовалась Райко, склонив голову набок.        Мико одарила её мрачным взглядом и закусила губу, но ничего не сказала. Вместо этого она многозначительно покосилась в угол помещения — туда, где находилась камера наблюдения.        Многие проследили направление её взгляда, и на лицах большей части присутствующих отразилась задумчивость, граничащая с непониманием. Ая также некоторое время рассеянно смотрела на камеру... и вдруг её лицо прояснилось осознанием. Широко распахнув глаза, она взглянула на Мико и в неверии пробормотала:       — Вы ведь не думаете, Тоёсатомими-сан, что эти камеры... не просто для наблюдения за нами?        Мико одарила её болезненным взглядом, в глубине которого читалась вина. Ая сглотнула, чувствуя, как в груди нарастает тревожность.        Тем временем несколько человек переводили недоумённый взгляд с Аи на Мико. Наконец, Сувако решилась осторожно спросить:       — Что вы имеете в виду, Ая-сан?       — Д-для чего ещё нужны камеры, как не для наблюдения? — вторила ей Санае, с взволнованным видом прижимая руки к груди.        Ая одарила их двоих тяжёлым взглядом и мрачно усмехнулась, так что гимнастка и жрица поёжились от плохого предчувствия. А журналистка прикрыла глаза и объяснила:       — Ну, пожалуй, я выразилась не совсем точно. Камеры могут быть нужны для наблюдения за нами — вот только наблюдателем может быть не организатор, а кто-то... извне.        Хмурая складка между бровей многих одноклассниц лишь углубилась от непонимания, куда она клонит. Пара секунд — и они резко побледнели. Борясь с заплетающимся языком, до смерти напуганная Рейсен кое-как выдавила:       — Т-то есть... вы хотите сказать... ч-что внешний мир...       — ...смотрит на наши потуги выбраться, как на шоу? — беззаботно подхватила Сейджа — кажется, вообще единственная в этом месте, кого ничуть не напугал нынешний мотив. Поймав на себе несколько возмущённых взглядов, она усмехнулась и подёрнула плечами.        Райко, бывшая в числе тех самым недовольно смотрящих, отвернулась и, хмыкнув, заявила:       — Ну, если внешний мир состоит исключительно из Сейдж, то да, такое возможно — но давайте не будем забывать, что буквально полчаса назад вы же, Шамеймару-сан, перечислили тех, кому наши судьбы небезразличны. Они бы уж точно не стали сидеть сложа руки, знай они, что именно тут происходит.        Ая на это криво усмехнулась.       — Вы недооцениваете жестокость аудитории, Хорикава-сан... — пробормотала она.        Однако многие тут же с готовностью поддержали мысль Райко: никому не хотелось верить, что прямо сейчас камеры транслируют их ужас, страдания и отчаяние всему миру, а тот равнодушно за ними наблюдает — или, что ещё хуже, наблюдает с интересом, как какое-то шоу. Нет, такого пленницы принять не могли.        В столовой поднялся гвалт. Все так настойчиво пытались спорить с идеей Мико и Аи, что уже даже перестали слушать друг друга — им важно было лишь высказаться самим, самим разбить эту страшную "теорию", доказывая в первую очередь себе, что они вовсе в неё не верят, — и заодно добавляя ноты в общий шум, заглушающий растущие с каждой секундой тревоги.        Сидя во главе стола, Мико мрачно наблюдала это в течение нескольких секунд. В отличие от Аи, она не спорила с одноклассницами, давая им немного выпустить пар. Наконец, она почувствовала, что время пришло. Встав с места, она ударила ладонями по столешнице и громко, властно выкрикнула:       — Тишина!        Звук её голоса заглушил все прочие, заполнив собой помещение. Все резко затихли, так что от прежних криков осталось лишь глухое эхо в углах, и испуганно взглянули на Мико. В глазах Аи же, помимо всего прочего, читалось уважение. "Вот это я понимаю — прирождённый лидер..." — подумала она, глядя на Мико.        Тем временем Супер Президент студсовета с ледяным спокойствием осмотрела столовую. Убедившись, что никто не собирается с ней спорить, она удовлетворённо кивнула и, откашлявшись в кулак, твёрдо заговорила:       — Я понимаю ваше нежелание верить в подобную возможность. Я, как и вы, не хочу и думать, что кто-то по ту сторону камер может получать удовольствие от вида наших страданий, — и тем более не хочу верить, что этот кто-то — большая часть... ну, если не мира, то Японии. Однако, — продолжала она, болезненно сведя брови на переносице, — учитывая, на что способны эти куклы, нам ни в коем случае нельзя отбрасывать худшие из возможностей. Поэтому, — заключила она, одарив окружающих серьёзным взглядом, — давайте просто будем держать в голове, что такая вероятность есть.        Окружающие притихли. Теперь, когда они немного подостыли, в словах Мико они смогли увидеть логику и не нашлись, что возразить. Лишь Тенши, которая в принципе дольше всех успокаивалась, сделала слабую попытку, почти робко начав:       — Но наши семьи...        Мико тяжело вздохнула. От необходимости дальнейшего спора её освободила Акю: до этого хранившая мрачное молчание, она вдруг осторожно заметила:       — На самом деле, есть способ транслировать нашу "убийственную игру" без привлечения внимания наших близких. Возможно, — продолжала она, когда окружающие с тревогой взглянули на неё, — она транслируется не на весь мир, а лишь определённому кругу лиц. Возможно, организаторам, возможно, кому-то с ними связанному и желавшему подобного... "развлечения". — Акю сглотнула, буквально физически выражая неприязнь к идее таких "развлечений", но тут же покачала головой. — В любом случае, они не составляют весь мир — но, судя по тому, в каких сносных условиях нас держат, их влияния вполне хватит на то, чтобы, узнав наши тайны, они могли их распространить по тем же СМИ...        С каждым словом Акю окружающие становились всё мрачнее. На упоминании СМИ их тревога и вовсе достигла пика — и кто-нибудь обязательно бы сорвался, если бы их предусмотрительно не опередила Мико, ударив кулаком в ладонь и неожиданно взбудораженно воскликнув:       — Но отчаиваться рано! Они хотят толкнуть нас на убийство, заставив бояться огласки наших тайн, — но у нас всё ещё есть, чем им противостоять! Сделать так, чтобы мотив потерял всякий смысл, чтобы нам было нечего бояться и пропала всякая необходимость прибегать к убийству — зато появилось бы время на поиски альтернативного способа выбраться!        Мико говорила с воодушевлением, убедительно, как и положено настоящему политику — под конец даже позволила себе уверенно улыбнуться. Судя по тому, как смотрело на неё большинство окружающих, её ораторские способности на них подействовали: на их лицах отразился слабый проблеск надежды. Однако кое-кто сумел за фасадом красивых слов разглядеть и более пугающий смысл...        Бьякурен вдруг нахмурилась и, подняв взгляд на Мико, неожиданно прохладно осведомилась:       — Погодите, Тоёсатомими-сан, а как именно вы собираетесь... "лишить мотив смысла"? Вы случайно, — угрожающе продолжала она, когда Мико одарила её холодным взглядом, — не предлагаете нам раскрыть наши тайны здесь, чтобы они перестали быть тайнами?        Надежда, появившаяся было в глазах окружающих, тут же погасла, сменившись ужасом. Все теперь смотрели на Мико не как на потенциальную спасительницу, а как на мучителя уровня кукол, хотя та пока не подтвердила предположения Бьякурен — как, впрочем, и не опровергла. Даже Ёшика, на чьём лице крайне редко можно было увидеть что-то, кроме безразличия, подняла напряжённый взгляд на Супер Президента студсовета.       — Тоёсатомими-сан... — слабо начала она.        Мико наградила её быстрым холодным взглядом — и Ёшика тут же прикусила язык и, низко опустив голову, кивнула, словно одно это выражение уже было для неё приказом.        А вот другие так быстро смиряться были не намерены.        Под недовольный ропот окружающих Бьякурен склонила голову набок и, не сводя взгляда с Мико, заметила:       — Вы правда считаете, что раскрытие душ одноклассницам как-то поможет нам предотвратить убийство? Между прочим, далеко не каждому хватает духу признаться в чём-то даже самым близким, не говоря уж о том, чтобы сделать это перед толпой ещё малознакомых лю...       — Однако нам придётся переступить через свой стыд, если мы хотим выжить! — раздражённо перебила Мико и язвительно добавила: — Когда речь идёт о жизни и смерти, смущение как-то отходит на задний план, не думаете, Хидзири-сан?        Некоторые вздрогнули от её вспышки эмоций и затихли. Однако Аю было не так просто запугать: она ухватила в словах Мико один момент, который слишком сильно шёл вразрез с тем, что мучило её всё это время. Воспользовавшись понижением уровня громкости в столовой, Ая подалась вперёд и заметила:       — Вы говорите про стыд, Тоёсатомими-сан, но не думали ли вы, что, возможно, у кого-то тайны могут быть опаснее для них самих и окружающих, чем, например, какой-нибудь факт, что Санае-сан не девственница?        На этих словах Санае, бывшая в числе всё ещё возмущающихся, резко покраснела и гневно взглянула на Аю.       — В-вы что себе позволяете, Ая-сан?! — воскликнула она, едва не вскакивая с места. — Боги не простят вам подобной клеветы!        Ая ответила ей насмешливым взглядом.       — О, то есть, вы хотите сказать, что между вами с Овари-куном ничего не было, Санае-сан? — с вызовом поинтересовалась она и, подперев лицо рукой, ехидно уточнила: — Или мне лучше сказать "Макото-куном", как вы называли его наедине?        От последнего замечания покраснело не только лицо Санае, но и её уши и шея. Пару секунд она широко распахнутыми глазами глядела на Аю — и, наконец, кое-как выдавила:       — О-откуда вы знаете?..        Ая на это ничего не ответила — но её многозначительная улыбка говорила лучше любых слов. Санае сглотнула и торопливо отвернулась, лишь чтобы встретиться с сочувственным взглядом сидящей рядом Сувако.        Тем временем Мико явно не заинтересовалась подобными сплетнями. Окинув одноклассниц твёрдым взглядом, она сухо объявила:       — Что бы вы там себе ни думали, нам надо сделать всё, что в наших силах, чтобы предотвратить новое убийство и выбраться отсюда целыми. Если у вас есть план лучше моего, — Мико криво улыбнулась и положила руку на сердце, — я открыта к предложениям.        Она ещё раз оглядела столовую. Все молчали, уже даже не пытаясь хоть как-то возражать. Тогда Мико сделала глубокий вдох и, примирительно разведя руки, продолжала:       — Я понимаю, насколько тяжело раскрыть окружающим свою тайну, но на самом деле в этой ситуации можно даже найти плюсы. Если мы правы и наши тайны в любом случае дойдут до общественности, то мы будем готовы к этому: либо раскрыв всё сами, либо уже имея опыт встречи с последствиями в виде всех присутствующих здесь.       — А почему вообще моя тайна должна быть кому-то раскрыта? — недовольно поинтересовалась Тенши, скрестив руки на груди и откидываясь на стуле.       — Может, если её не раскрывать сейчас, то она просто навсегда останется тайной... — пробормотала Когаса, отводя взгляд.        Мико нахмурилась... а затем поджала губы.       — Вы надеетесь, что произойдёт новое убийство и освободит от необходимости исповеди? — прохладно осведомилась она, заставив Когасу вздрогнуть, и решительно тряхнула головой. — Нет, нельзя всегда трусливо отсиживаться в стороне и надеяться, что беда пройдёт мимо. Рано или поздно надо встретиться со своими страхами. Рано или поздно всё тайное станет явным.        Объявив это, Мико окинула столовую победоносным взглядом. Все молчали, чувствуя давление от её слов. Она будто призывала их показать себя с лучшей стороны — но в то же время у многих возникло чувство, что это — всего лишь благовидный фасад для копания в их грязном белье. Ая потрясла головой.        Внезапно тяжёлое молчание прорезал тихий насмешливый голос.       — Вы говорите о благородных вещах, Тоёсатомими-сан, — с лёгкой издевательской улыбкой проговорила Сатори, — но ничто не помешает кому-то для вида согласиться и солгать о содержании записки.        Услышав её голос, Райко заметно оживилась.       — О, но ведь у нас есть ходячий детектор лжи в вашем лице, Сатори-сан! — с деланным удивлением воскликнула она.        Сатори скосила на неё скучающий взгляд, но ничего не ответила.        Мико скрестила руки на груди и кивнула.       — Верно, Комейдзи-сан, — на удивление легко согласилась она. Но тут же её лицо озарила самодовольная улыбка, и она продолжала: — Вот только эта проблема как раз легко решаема, и для этого, — она покосилась на Райко, — вовсе не надо прибегать к помощи кого-либо. Достаточно, — Мико развела руками, — просто показать всем эти записки! Так, чтобы ни у кого не возникло повода сомневаться.        Услышав подобное заявление, многие растерянно моргнули. Это звучало логично, но... У них возникло чувство, что их лишили последней соломинки, за которую они могли бы ухватиться.        Юги, до этого хранившая мрачное молчание, хмыкнула.       — Думаешь, мы эти записки в карманах носим, поближе к сердцу, что ли? — хмуро поинтересовалась она.       — Специально, чтобы всем показать, ага! — вторила ей Тенши.        Мико тяжело вздохнула.       — Именно поэтому я сейчас собиралась предложить всем сходить за записками, чтобы через пять минут снова собраться тут, — устало проговорила она.        Многие одарили её недоверчивыми взглядами. Мико прекрасно видела их и вновь вздохнула.       — Послушайте, я делаю это не потому, что такой монстр и хочу выведать все ваши секреты, — проговорила она, возводя глаза к потолку. — Просто в данной ситуации я не вижу иного выхода. К тому же, — продолжала она с большим воодушевлением, — по сути мы впервые получили реальный шанс противостоять врагу: вспомните прошлый мотив, когда мы только и могли, что ждать и надеяться или подчиниться. Теперь же мы реально можем нарушить их планы! И это, — Мико вскинула кулак, — и есть наша борьба!        Остальные выслушали её с робкой надеждой на лицах, смешанной с сомнением. Даже Бьякурен, первой возразившая Мико, казалось, колебалась. Наконец, байкер одарила президента студсовета скептическим взглядом и спросила:       — И вы готовы сделать первый шаг в этой борьбе, Тоёсатомими-сан?        Мико скосила на неё задумчивый взгляд... а затем вдруг торжествующе улыбнулась. Уверенно кивнув растерянной Бьякурен, она потянулась куда-то к карману юбки... и, под наблюдением широко распахнувшей глаза Бьякурен, вытащила оттуда бумажку. Спустя пару секунд Мико стояла в полной одноклассниц столовой, во главе большого белого стола, и, держа в вытянутых руках развёрнутую записку с печатью, с серьёзным видом объявляла:       — Я готова покаяться в том, что именно я убедила дядю во время предвыборной кампании сделать вид, что он поддерживает идеи мирного урегулирования беспорядков в районе Хоккай; именно я привела к кровопролитию и именно я сломала Шинки Горо карьеру и жизнь!

***

       Некоторое время спустя все, подчинившись Мико, в третий раз за этот вечер пришли в столовую. Ая не могла сказать точно, что именно её в этой ситуации удивляло больше: что никто не проигнорировал предложение Супер Президента студсовета (разве не проще было бы остаться в комнате, если действительно не хочешь раскрытия своей тайны?) или что Мико оставалась так... спокойна, находясь совсем рядом с Бьякурен.        Ведь Ая прекрасно знала, что именно в районе Хоккай находится бывшая школа Супер Байкера, которую та так старательно защищала.        Знали это и ещё как минимум два человека помимо Аи: Когаса, подопечная Бьякурен, с каким-то новым, непонятным выражением посматривала на ту, по чьей вине, несомненно, пережила достаточно горя; Акю же, как всегда осведомлённая, переводила напряжённый взгляд с Мико на Бьякурен и Когасу и обратно. Байкер же хранила внешнее спокойствие, которому некоторые могли лишь завидовать.        Ая не видела лиц всех, но точно знала, что многие после признания Мико смотрят на неё либо со страхом, либо с настороженностью. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: трудно доверять человеку, чьи советы привели к трагедии. Однако своим признанием Мико доказала: сейчас она готова пойти на всё, чтобы их всех защитить. Многие понимали это при всём своём отвращении к ней.        Мико же, убедившись, что все на месте, скрестила руки на груди и начала:       — Итак, я готова признать свою ошибку. Я прекрасно понимаю, что меня нельзя ничем оправдать за это, — она покосилась на Бьякурен и Когасу; последняя тут же отвела глаза, — но ещё я понимаю другое: как бы ни было ужасно моё прошлое — оно уже в прошлом. Сейчас же у нас настоящее, в котором нам нужно признать подобные и, может, худшие прегрешения, если мы хотим выжить и получить шанс на искупление. Именно поэтому, — она оглядела присутствующих, — я спрашиваю вас, дамы: кто-нибудь готов выйти вперёд и открыться? Или же, — Мико невесело улыбнулась, — будем как в школе, когда спросят?        Сейджа усмехнулась.       — Ну-у, технически мы и есть в школе... — заметила она.        Акю тяжело вздохнула. Кутаясь в свою шаль, она отвела взгляд и пробормотала себе под нос:       — Я всё ещё сомневаюсь, что это хорошая идея...        После этих слов на какое-то время повисла тишина. Не поворачивая головы, Ая наблюдала за одноклассницами. Справа от неё Бьякурен сохраняла каменное спокойствие, особенно выделяющееся на фоне нервозности Когасы подле неё. Слева Ая видела, как Санае нервно заламывает руки, выделяясь на фоне неподвижных спортсменок. Когда же она смотрела вперёд, Ая встречалась глазами с удивительно расслабленной, даже ухмыляющейся Сейджей — в этой ситуации та смотрелась настолько неестественно, что от неё хотелось побыстрее отвести взгляд. Если Ая переводила его вправо, он падал на мрачную, статичную, как каменная статуя Ёшику или взволнованную Акю; если же она выбирала смотреть влево, перед ней представала вся сжавшаяся Рейсен, или хмурая Райко, или нервно барабанящая по столу пальцами Тенши, или же сжимающая руки на предплечьях Сатори. Все казались в равной степени встревоженными, и признаваться явно никто не спешил.        Внезапно совсем рядом с Аей раздался тихий вздох. Ая вздрогнула и невольно повернулась на его источник: им оказалась Санае. Супер Жрица всё держала руки в молитвенном жесте, но на её лице было новое выражение — выражение решимости. Ая удивлённо вскинула бровь. А Санае повернулась к Мико и с серьёзным видом заговорила:       — Знаете, Тоёсатомими-сан, я согласна с Хиэдой-сан... но я всё равно готова сделать по-вашему и раскрыть свой секрет. Я вижу, Тоёсатомими-сан, — продолжала она со смягчившимся выражением, когда Мико улыбнулась ей, — что боги на вашей стороне... Нет, не так, — поправилась она. — Вы сами излучаете ауру, близкую к божественной, — так что я точно знаю, что вашему плану можно довериться! Именно поэтому...        Санае прикрыла глаза и сложила руки на коленях. Затем она сделала глубокий вдох, выудила из кармана листок бумаги — и, продемонстрировав его всем присутствующим в вытянутой руке, объявила:       — Да, для меня это очень личный вопрос, но я готова признаться: у меня в средней школе действительно были отношения с Овари Макото-куном. Конечно, жрице не положено думать о мальчиках, — Санае неловко усмехнулась — и тут же решительно покачала головой, — но мне стыдиться нечего: Макото-кун — честный и благородный человек, и я рада, что знала его.        Говоря это, Санае слегка краснела — однако на её лице было выражение гордости. Впрочем, её смущение в итоге усилилось, когда она осознала, что некоторые одноклассницы смотрят на неё с умилением, и её рука с запиской дрогнула. Однако она подавила порыв спрятать её — подавила, лишь чтобы повернуться к Ае и, продемонстрировав содержание Супер Журналистке, с кривой улыбкой заметить:       — И да, чтобы удовлетворить ваше неуёмное любопытство, Ая-сан: всё было чинно и прилично, как и положено подросткам в средней школе, а не то, что вы там себе надумали!        Ая даже опешила от подобного внимания к собственной персоне. Впрочем, её журналистский инстинкт быстро взял верх, и уже в следующий миг она с готовностью читала записку. "Кочия Санае встречалась с Овари Макото", — гласило послание Санае. "А ведь эти слова про богов — бред чистой воды, — подумала Ая, кивая Санае и вежливо улыбаясь ей в лицо. — Я просто уже раскрыла твою тайну — вот тебе и не было страшно признаваться..."        В этот момент Ая пожалела, что у неё кого-то столь же болтливого не оказалось. Тогда бы рассказывать свой секрет было проще.        Мико удовлетворённо кивнула.       — Как видите, справиться с внутренними демонами и со стыдом — задача вполне посильная для учениц "Пика Надежды". В конце концов, нас сюда избрали как лучших. И, как лучшие, мы можем преодолеть свои внутренние барьеры ради общего дела. Ну, кто ещё готов приблизить нас к маленькой победе над кукловодом?        Ответом ей было молчание. Инициативы Санае оказалось явно недостаточно для того, чтобы вдохновить остальных.        Мико нахмурилась. Сколько бы она ни буравила взглядом одноклассниц, все упорно уходили в себя, делая вид, что её не замечают. И тогда, понимая, что иного выхода нет, она тяжело вздохнула и, повернувшись к ближайшему человеку справа, обратилась с просьбой, граничащей со спокойным приказом:       — Мияко-сан, тогда начнём с вас.        Ёшика, на которую пал её выбор, вышла из своего пугающего оцепенения: она вздрогнула всем телом и, подняв голову, беспомощно взглянула на Мико. В её глазах читалась какая-то мольба — но Мико отвечала ей лишь безжалостно сухим выжидающим выражением. Тогда Ёшика опустила голову и поджала губы.       — Я... я... — тихо выдавила она, всё ещё чувствуя на себе испытующий взгляд Мико.        На неё было жалко смотреть: хоть лицо её было по-прежнему безэмоционально, его цвет стал бледнее на пару оттенков, а плечи ссутулились — последнее, впрочем, она поспешила исправить, едва осознала. Но всё это выглядело так вымученно, так жестоко, что Когаса, не отводящая от неё взгляда, едва не плакала.       — Мияко-сан... — одними губами пробормотала она, вкладывая в имя Супер Поэта болезненное желание защитить.        Однако сама Когаса была слишком робка, чтобы сделать этот шаг. Именно поэтому она была одновременно напугана и счастлива, когда за неё его сделала Бьякурен, прекрасно расслышавшая слова своей подопечной и видевшая её взгляд на Ёшику.       — Если вы так хотите пойти по определённому порядку, я готова быть первой, — спокойно объявила она и, когда Мико растерянно обернулась к ней, с улыбкой добавила: — А затем пойдём по этой стороне стола. Не возражаете, Тоёсатомими-сан?        Мико не смогла сдержать своего удивления и несколько секунд шокированно смотрела на Бьякурен в упор. Сама Супер Байкер оставалась холодно-спокойной — настолько спокойной, даже равнодушной, что это пугало, так сильно это состояние не походило на её обычную мягкую доброту. Впрочем, Когаса, на которую благодаря действиям наставницы пала судьба быть второй, вовсе не казалась удивлённой — наоборот, она смотрела на Бьякурен с искренним восхищением, словно увидела какое-то редкое великолепное явление. Впрочем, при всём при этом Супер Модельер не забывала поглядывать на Ёшику, явно удивлённую поворотом событий, с видом "Видите, какая Хидзири-сама замечательная!"... и дрожать.        В последнем Ая была с ней солидарна: ведь подобный порядок означал, что её собственная тайна раскроется очень скоро.        Наконец, Мико смогла взять себя в руки и, напряжённо глядя на Бьякурен, кивнула. Супер Байкер прикрыла глаза и тихо вздохнула.       — Что ж, — начала она, протягивая руку к карману, — моя тайна сформулирована лаконично, и формулировка позволяет разные трактовки. Поэтому, — она вытянула бумажку перед собой и открыла глаза, — мне стоит пояснить, что подразумевается под тем, что "Хидзири Бьякурен убила своего старшего брата Мёрена".        Когаса вздрогнула и подняла на Бьякурен испуганный взгляд. Остальные также смотрели на неё с неприкрытым шоком, но Супер Байкер сохраняла невозмутимость.       — Да, в каком-то смысле это правда... — продолжала она. — По крайней мере, с моей личной точки зрения. А также с эмоциональной, пожалуй. Однако с законодательной говорить такое абсолютно неверно. Ведь я послужила косвенной причиной смерти моего уважаемого брата. Речь идёт о том самом кровопролитии в Хоккае, о котором говорила Тоёсатомими-сан. — Бьякурен покосилась на Мико, заставив ту неуютно подёрнуть плечами. — Если кто-нибудь помнит эту историю, речь идёт о расстреле буйных демонстрантов. В числе толпы в тот день был мой брат — но исключительно потому, что я уговорила его попытаться успокоить их. Брат объяснял мне, что это бессмысленно, что они не станут слушать... но я настояла. Я говорила, что он, как лидер мирной ветви, может их остановить и спасти... — Бьякурен отвела полный боли взгляд и горько усмехнулась. — А в итоге он погиб сам. Из-за того, что не хотел расстраивать наивную глупую девчонку, хотя прекрасно знал, чем всё может закончиться.        Бьякурен помолчала. Никто не решился как-то комментировать её историю — однако некоторые украдкой поглядывали на Мико, ожидая её реакции: в конце концов, по сути её действия навредили не абстрактным людям из некоего района, а лично Бьякурен. Однако Мико хранила молчание, а на её лице было непроницаемое выражение, так что никто не мог сказать, какие именно чувства в ней пробудило услышанное.        Наконец, тяжёлое молчание нарушил тихий вздох Бьякурен.       — Вот и всё, что я могу сказать. Вы довольны, Тоёсатомими-сан? — с невинной улыбкой поинтересовалась она, взглянув прямо на Мико.        В данной ситуации подобная ремарка выглядела откровенной издёвкой, горькой, но очень ядовитой. Мико ничего не ответила; вместо этого она отвела взгляд и равнодушно произнесла:       — Следующий.        В том, что лепетала нервная Когаса, громко шурша измятым листком в руках, Ая не разобрала ни слова. Кажется, это было что-то очень глупое и стыдное, но совершенно безобидное — собственно, как и ожидалось от Супер Модельера, которая и мухи не обидит. Или речь шла о мелком воровстве?.. Ая не разобралась хорошенько — её журналистские инстинкты чуть ли не впервые в жизни заглохли на фоне реальной проблемы.        Она следующая.        Да, как ни стыдно было этого признавать, Ая буквально оцепенела от мысли, что уже пару минут спустя ей придётся раскрывать то, что она, несмотря на свою любовь к публикации абсолютно любых новостей, предпочла бы забрать с собой в могилу. Ведь так было бы лучше для всех. Ведь на это недвусмысленно намекнула она...        А момент истины неумолимо приближался...       — Следующий, — предсказуемо и одновременно внезапно объявил спокойный голос Мико.        На голову Аи словно упала гильотина. Она вздрогнула и нервно сглотнула. Взгляды одноклассниц были прикованы к ней, и в некоторых Ая ясно читала сдержанное любопытство. Они словно спрашивали: "Что именно может скрывать Супер Журналист?" — спрашивали, одновременно не ожидая ничего особенного от той, кто готов был тут же растрезвонить каждую узнанную мелочь, на ходу ещё и приукрасив истину. "Какая жалость, что это неправда..." — подумала она, нервно улыбаясь.        Деревянными пальцами Ая развернула клочок бумаги, и чей-то чужой голос, почему-то слишком похожий на её собственный, зачитал:       — "Шамеймару Ая видела Хакурей Рэйму уже после её исчезновения".        И больше ни слова. Ая, на чьём лице застыло непроницаемое выражение, не намеревалась как-либо комментировать это откровение. Впрочем, остальные и без её слов правильно расценили сказанное.       — Погоди, Хакурей Рэйму? — переспросила Райко, вскинув одну бровь, и уточнила: — Та самая девочка-детектив, которой все пророчили поступление в "Пик Надежды"?       — Да, она ещё пропала полгода назад, так что ни живой, ни мёртвой её ещё не нашли! — вторила ей удивлённая Тенши.       — Да уж, по телику только о ней и трубили тогда! — прокомментировала Сейджа, закинув руки за голову. Затем она одарила Аю заинтересованным взглядом и с усмешкой заметила: — Любопытные у тебя рандеву, Аяя!        Ая промолчала. Мико же смерила её растерянным взглядом.       — Но если вы видели исчезнувшую Хакурей-сан, почему не обратились в полицию, Шамеймару-сан? — недоумённо поинтересовалась она.        Ая тяжело вздохнула.       — Потому что она сама попросила, — коротко ответила она — и тут же замолчала, явно не желая дальше объясняться.        Санае всё это время смотрела на неё с плохо скрытым волнением. Незадолго до того, как исчезнуть, Рэйму много бывала в их школе и допрашивала разных учеников, в том числе саму Санае, так что к ней успели привязаться. Именно поэтому то, как резко она перестала появляться на радарах, шокировало всех и заставило беспокоиться.        Санае закусила губу, а затем покачала головой и с чувством проговорила:       — Видимо, Рэйму-сан нашла что-то действительно опасное, раз решила скрываться...       — Кстати, если слух о том, что она копала под компанию Ибараки, — правда, в этом есть смысл, — заметила Райко, задумчиво глядя в потолок.        В этот момент неподалёку от неё раздался громкий скрип отодвигаемого стула. Райко и сидящая рядом Рейсен одновременно вздрогнули и обернулись на источник звука: им оказалась Сейджа, с невозмутимым видом вставшая из-за стола. Видя, как она направляется в сторону выхода, Мико возмущённо воскликнула:       — И что вы делаете, Кидзин-сан?!        Сейджа остановилась и одарила её ленивым взглядом через плечо... а затем оскалилась.       — О, не думай, Мими-тян, я не собираюсь сбегать с нашего корабля! — заявила она и, под наблюдением Мико пройдя мимо Рейсен, Райко, Тенши и Сатори, опустилась на свободный стул с краю стола, прямо рядом с Супер Психологом (к величайшему неудовольствию последней). Затем Супер Художница развалилась на месте и, закинув ноги на стол, объявила: — Я просто решила, что хочу немного приблизить свою очередь, но не хочу волонтёрствовать. Какие-то проблемы, капитан?        Сейджа посмотрела на Мико с вызовом. Та проглотила все свои возмущения и, старательно игнорируя эту откровенную провокацию, деревянно кивнула.       — Как скажете, Кидзин-сан, — холодно ответила она и, вновь переведя взгляд на противоположную сторону стола, уже обычным тоном сказала: — Спасибо, Шамеймару-сан. Следующий!        Ая рассеянно кивнула, не сводя взгляда с Сейджи. С одной стороны, она была в каком-то смысле благодарна, что та предотвратила дальнейшие размусоливания темы, которые, возможно, навредили бы Рэйму или, что хуже, самой Ае. С другой же... у Аи в этот момент возникло крайне нехорошее предчувствие, так и трубящее о грядущей катастрофе.        Однако, как она ни напрягала слух, она не могла расслышать того, что происходило в дальнем углу стола, и лишь напряжённо кусала губы.       — Ты ведь что-то задумала, верно? — тихо осведомилась Сатори у своей крайне нежеланной, но (стыдно признать!) интригующей соседки.        Сейджа растянула губы в загадочной улыбке.       — Читаешь мысли, Сат-тян! — шепнула она в ответ и, негромко посмеявшись, заявила: — Не волнуйся, тебе понравится! Не представляешь как я рада, что в этот момент ты будешь рядом!        Улыбка Сейджи буквально ослепляла. Сатори смерила её неприязненным взглядом и отвернулась... но тут же быстро кивнула.        Их диалог остался никем не услышанным за парой признаний спортсменок в нечестной игре: Сувако со стыдом открыла, что в начале карьеры поддалась уговорам тренера и одобрила план организации допингового скандала для соперницы, а Май с Сатоно рассказали, что их на первых соревнованиях продвигал покровитель, — у этих двоих даже тайна была общая, настолько они были близки. Наконец, дошла очередь до Юги, всё это время как-то непривычно молчаливой...        Юги на обращение отреагировала не сразу. Видно было, что она нервничала: в течение всего разговора она не отрывала взгляда от столешницы и держала руку в кармане юбки (судя по всему, то и дело её пальцы комкали листок), а её лицо выражало какую-то рассеянную хмурость. Мико пришлось дважды позвать её по имени, чтобы получить хоть какую-то реакцию, — только тогда Юги слегка вздрогнула и подняла глаза на окружающих. Все смотрели выжидающе, и она неловко рассмеялась.       — Ребят, ну что вы так на меня уставились, я не знаю... — пробормотала она с кривой улыбкой. Затем она отвела взгляд и со вздохом проговорила: — Я понимаю, что надо открыться, просто... Мне очень стыдно за то, дайте ещё пару секунд.        Юги быстро вдохнула и выдохнула. Затем она дрожащей рукой вытащила из кармана свою записку — до безобразия измятый, практически затасканный листок бумаги с оторванными краями. "Да уж, сильно она мусолила его..." — подумалось Ае, которую возня Юги наконец-то вывела из своеобразного транса. А Юги, всё ещё не осмеливаясь взглянуть на одноклассниц, даже чуть краснея, продемонстрировала всем содержание...        "Стоп, — подумала Ая, вглядываясь со своего места в чуть кривоватые иероглифы. — Мне кажется, или здесь что-то не так?.."       — Я до сих пор стыжусь того, как сбежала с боя с Ибуки-сан, — тем временем тихо объявила Юги, и румянец на её щеках стал чуть ярче. — Я ведь, знаете ли, тогда не лежала ни с какой травмой — менеджер просто придумал предлог, чтобы я не позорилась...        "Хошигума Юги сбежала с боя с Ибуки Суйкой", — действительно гласила записка Юги. Вот только Ае до сих пор казалось, что с ней что-то не то. Почерк? Или... "А ведь у неё слишком удобно оторван уголок, в котором должна бы находиться печать..." — осознала Супер Журналист.        Однако, похоже, никого это не смутило. Ни один из комментариев, прозвучавших после признания Юги, не касался подозрительности её записки... и Ая тоже решила промолчать. "Стоит держать это в голове..." — подумала она, глядя на то, какое облегчение отразилось на лице Юги, когда Мико наконец-то произнесла заветное "Следующий!".       — О, наконец-то я? — спросила Сейджа, отрываясь от разглядывания своих ногтей.        Сейджа огляделась: все смотрели выжидающе, не зная, что именно может скрывать такая скандальная личность, как Супер Художница. Что-то хуже того, что известно публике? Или же наоборот — какую-то невинную сторону, слишком выбивающуюся из образа бунтарки? Многим было стыдно признать, но тайна Сейджи пробудила в них искреннее любопытство, несмотря на все обстоятельства её раскрытия.        Сейджа самодовольно ухмыльнулась. Она убрала ноги со стола, лишь чтобы закинуть одну на другую и обхватить колено обеими руками, нагло взглянула Мико прямо в лицо и без капли стыда объявила:       — Я с нетерпением ждала этого момента откровений... чтобы сказать: я не собираюсь раскрывать никакой тайны!        В следующие пару секунд окружающие могли наблюдать, как меняется Мико в лице: уверенная серьёзность уступила место растерянности, затем — бледности, чтобы в итоге кожа Мико покраснела, а черты — исказились гневом.       — В-вы!.. — начала было она, но была перебита наглым:       — Что, думала, все будут плясать под твою дудку, а, кэп? Сожа-а-алею: я не в их числе!        И Сейджа с совершенно бесстыдным видом оттянула нижнее веко и высунула язык. Мико затряслась от негодования.       — Да вы понимаете, что вы говорите?! — воскликнула она и, взмахнув рукой, продолжала: — Вы делаете то, чего от нас хотят организаторы: сеете недоверие! Неужели вы не понимаете, что молчание сейчас может привести к новому убийству?!       — Ну так я только за, — невозмутимо пожала плечами художница. И пока Мико открывала и закрывала рот, не зная, что сказать на подобную наглость, Сейджа насмешливо продолжала: — Да, это игра по правилам. Но правила у неё, что ни говори, достаточно необычные и увлекательные, чтобы меня развлечь! С нетерпением жду новой возможности посмотреть, как вы пытаетесь выжить... а, ну и как Сат-тян сразу видит преступника и смотрит на вас, как на идиотов, а Кава-тян пытается её подловить!        Сейджа хихикнула, на что Сатори с Райко синхронно фыркнули... и переглянулись, лишь чтобы в тот же момент с выражением досады на лицах отвернуться.       — Но разве в случае провала ты не умрёшь вместе со всеми, Сей-тян? — робко уточнила Май.        Сейджа на это лишь развела руками, но загадочно промолчала.        Тем временем Санае, которая уже некоторое время тряслась от негодования, наконец-то взорвалась и воскликнула:       — Но если вы с самого начала не собирались раскрывать своей тайны, какого о́ни вы не сказали этого сразу?!        Сейджа в ответ смерила её снисходительным взглядом. На её вопрос ответила Сатори.       — О, цель Сейджи — вовсе не скрыть свою личную жизнь, — проговорила она, косясь на Супер Художницу. — Нет, для пущего эффекта ей нужно было, чтобы до её заявления хотя бы несколько человек свою тайну раскрыли...        Санае настолько растерялась от такого объяснения, что совсем потеряла дар речи и только и могла, что растерянно хлопать глазами.        Сейджа воспользовалась повисшей паузой, чтобы встать с места и, окинув столовую последним насмешливым взглядом, заявить:       — Ну а теперь, пожалуй, я действительно пойду. Счастливо оставаться на тонущем кораблике!        И, махнув рукой, она развернулась и пошла прочь из столовой.        Когда дверь за ней захлопнулась, некоторое время в помещении висела тишина. Все были настолько шокированы и оглушены случившимся, что просто не знали, что и думать. Наконец, Мико выдавила улыбку и произнесла:       — Что ж, Кидзин-сан поступила крайне неразумно, так что теперь мы знаем, кого точно опасаться. Я думаю, мы можем продолжа...       — С чего бы? — вдруг насмешливо перебила её Райко.        Мико растерянно моргнула.       — Простите? — переспросила она.        Райко, искоса глядя на неё, вздохнула и покачала головой.       — Знаете, Тоёсатомими-сан, мне кажется, если даже один отказался участвовать во "всеобщей" акции — это полный провал, уж простите.       — Это почему ещё? — почти обиженно поджала губы Мико.        Райко загадочно улыбнулась и кивнула направо. Мико взглянула в ту сторону... и встретилась взглядом с крайне хмурой Тенши. Та же, увидев, что внимание "лидера" сосредоточено на ней, хмыкнула.       — Вы и правда думаете, что я стану кому-то что-то рассказывать, когда вот эта ненормальная разгуливает по школе с чистой совестью? — высокомерно поинтересовалась она и, мотнув головой, отрезала: — Нет, я ни слова не скажу, раз Сейдже за это ничего не было!        Мико вздрогнула, точно на неё вылили ведро холодной воды.       — Н-но... — начала было она, но была перебита Тенши, резко вставшей с места.       — Если вы, Тоёсатомими-сан, не можете заставить Сейджу говорить, — начала она, указав на Мико пальцем, — то меня тем более не заставите! Я с самого начала чувствовала, что это какая-то чушь, зачем я только пришла... — сокрушённо проговорила она, выходя из-за стола.       — Хинанави-сан! — возмущённо крикнула Мико Тенши в спину — но была заглушена звуком ещё двух отодвигающихся стульев. Когда она взглянула на его источник, то встретилась со скучающими взглядами Райко и Сатори.       — Уж простите, Тоёсатомими-сан, но я солидарна! — заявила барабанщица, направляясь к выходу. Сатори же не удостоила её даже словесным прощанием — лишь махнула рукой, уходя.        Мико хотела было остановить их, но всё было тщетно: их примеру последовала Рейсен, а затем, после некоторых колебаний, Ёшика с Акю. Эти трое уходили с виноватым видом, но в глазах Супер Медсестры читалась неожиданная твёрдость и уверенность в своём решении. Поэт с писательницей же шли вместе, и Ёшика напоследок вежливо поклонилась, а Акю уже в дверях пробормотала:       — Простите, Тоёсатомими-сан, но теперь в этом действительно нет смысла...        И двери столовой закрылись за теми, кто унёс свои тайны с собой. Остались лишь те, кто по тем или иным причинам открылся.        Некоторое время они сидели, не зная, что думать и как реагировать. Наконец, Юги также поднялась с места и, буркнув: "Ну что, теперь уже делать нечего...", ушла. За ней последовали Супер Танцовщицы, а затем и все остальные стали потихоньку расходиться.        Мико стояла на месте, застывшая и не знающая, что делать. Она могла лишь с непроницаемым лицом наблюдать за тем, как её попытки организовать всех идут прахом.        Наконец, в столовой осталась лишь она да Ая. Та, впрочем, тоже уже встала, готовясь уйти, но в последний момент остановилась. Ей было крайне неловко просто оставлять Мико в таком состоянии, но она понимала: помочь ей сейчас нечем. Одарив Супер Президента студсовета сочувственным взглядом, Ая виновато улыбнулась и констатировала:       — Вынуждена согласиться с Хорикавой-сан, Тоёсатомими-сан: это был полный провал... До встречи.        И, не говоря больше ни слова, Ая пошла к выходу.        Оставляя всё ещё не пошевельнувшуюся Мико наедине со своим поражением.