Спираль

       Зал вновь погрузился в тишину. Казалось, напряжённее, чем ранее, уже быть не может, однако каким-то образом каждый подобный "сеанс" оказывался всё более угнетающим, чем предыдущий. По ощущениям Аи, менялась сама структура тишины: от погружения в глубокое, но всё-таки жидкое море они перешли к утоплению в вязком болоте, смеси воды и грязи, чтобы в конце концов оказаться здесь — в некой твёрдой структуре, в которой напряжение можно было резать ножом. По крайней мере, ощущалось оно настолько тяжелым.        Не двигая ничем, кроме глаз, Ая оглядывала зал после признания Юги. Вокруг себя она видела целую гамму эмоций: страх, шок, растерянность, удивление, непонимание, разочарование... Да и сама она, пожалуй, выглядела не лучше: хоть она как Супер Журналист и привыкла к разным жутким зрелищам и шокирующим сенсациям, даже в её голове не сразу укладывалось сказанное Юги. Хошигума Юги — убийца? Та самая, с которой они провели столько времени? С которой столько дурачились, столько ломали голову над тем, как противостоять общему врагу, с которой столько выпивали, в конце концов? И этот позитивный, боевой человек — убийца? Это же...       — Ну что, раз уж у нас есть признание, голосуем что ли? — наконец, прервала мучительное молчание Сейджа.        Её беспечный комментарий звучал настолько инородно в этой атмосфере всеохватывающей тревоги, что казался не менее пугающим, чем само признание. Ну, или как минимум привлекающим внимание уж точно. Неудивительно, что взгляды присутствующих тут же обратились на Сейджу.        Та стояла, опершись на трибуну, и как-то даже скучающе поджимала губы. Сейчас она выглядела максимально равнодушной к смыслу сказанного — но Ая помнила, как ещё пару мгновений назад на её лице был такой же шок, как на лицах многих окружающих.        Тем временем её слова начали оказывать отрезвляющее действие на присутствующих. В частности Тенши, которая больше всего терпеть не могла Сейджу, подобралась, скрестила руки на груди и в привычной самодовольной манере хмыкнула.       — Совсем сдурела? — хмуро поинтересовалась она. — Очевидно же, что это о реальном содержании записки с тайной, а не об убийстве Мико! Хочешь нас всех угробить?        "А, правда?" — растерянно спросил кто-то — но этот вопрос остался без внимания за раздражённым хмыканьем Юги.       — Ясен пень, что я о тайне! — возмутилась она — и, не давая кому-либо вставить и слова, принялась искать что-то в кармане юбки, бормоча: — Если не верите, сейчас покажу...        А спустя пару секунд она уже с хмурым видом демонстрировала присутствующим клочок бумаги, с аналогичным которому у каждой были связаны болезненные воспоминания. "Хошигума Юги убила человека", — в этот текст складывался ряд ровных иероглифов, подкреплённый синей печатью академии "Пик Надежды". На этот раз никаких увёрток — записка выглядела абсолютно натурально. Подтверждая это впечатление, Шанхай кивнула и произнесла:       — Именно это послание было отправлено Хошигуме Юги-сан в качестве мотива.        Юги цокнула. Ещё пару секунд она дала окружающим порассматривать записку, а затем убрала её обратно в карман (Ая обратила внимание, как сжались её пальцы в этот момент) и, отвернувшись, тихо, но твёрдо объявила:       — Как бы то ни было, я бы ни за что не стала убивать Мико! Даже ради такого... нет, особенно ради такого.       — Ну-у, учитывая содержание тайны, мы не можем быть уверенными, — разумно заметила Сувако. В ответ на хмурый взгляд Юги она осторожно добавила: — Я имею в виду, если уже имеешь, так сказать, опыт, то во второй раз убийство — это проще. Не надо преодолевать уже преодолённые барьеры...       — Да что я вам, маньяк какой-то?! — вскипела Юги, заставляя Сувако, которой не посчастливилось быть её соседкой, и даже всегда невозмутимую Ёшику отшатнуться. Прекрасно видя, как обе испугались, она, однако, вновь схватилась за трибуну рукой и процедила: — Я. Не. Убивала. Мико.        Сейджа склонила голову набок.       — Чем больше ты это говоришь, тем менее убедительно это звучит! — прокомментировала она, привлекая к себе тяжёлый взгляд Юги.        В этот момент Акю, с самого момента признания Юги погрузившаяся в задумчивость, подняла руку и попыталась сгладить углы:       — Даже учитывая, что как минимум в этих записках куклам нет смысла лгать и Хошигума-сан сама всё подтвердила, с выводами спешить не стоит. Я имею в виду, — продолжала она в ответ на заинтересованные взгляды окружающих, — то, что Хошигума-сан убила человека, не делает её маньяком без каких-либо психологических барьеров, который легко убьёт любого, кто встал у него на пути. Мы ведь тут уже видели несколько примеров таких убийц поневоле, верно?        Так как недоумение на лицах некоторых присутствующих сохранялось, Сатори как Супер Психолог решила наконец-то высказать своё экспертное мнение.       — Хиэда-сан права: слишком многое зависит от обстоятельств, — согласилась с Акю она, полностью игнорируя мрачные взгляды Юги, недовольной её вмешательством. — Вспомните, пожалуйста, Каваширо-сан. Думаю, вы и без титула Супер Психолога согласитесь, что после такого случайного убийства она бы вряд ли решилась лишить кого-то жизни второй раз — скорее уж испугалась бы вдвое сильнее, чем до первого убийства, так как отвращение было бы усилено травмирующими воспоминаниями. Или у кого-то есть возражения?        Сатори окинула зал с невесёлой, но при этом какой-то самодовольной улыбкой. Многие поёжились после её слов: напоминание о Нитори оживило в их разумах картины прошлого суда. Видя, что атмосфера становится её тяжелее, Акю, также неуютно поправившая свою шаль, поспешила сменить тему.       — К тому же, не всегда то, что мы считаем убийством с моральной точки зрения, является прямым уголовным преступлением. Вспомните историю Хидзири-сан, например.        С этими словами она кивнула в сторону Бьякурен. Та склонила голову, подтверждая её слова.       — Всё верно, Хиэда-сан: для меня чувство вины за смерть моего уважаемого брата настолько же велико, как если бы я убила его своими руками, — произнесла она — и, подняв голову, добавила: — К тому же, если вы помните, я показывала свою записку, и там так и было написано — "убила". Полагаю, наши похитители с удовольствием выберут самую болезненную для нас формулировку, если представится такая возможность, — заключила она с невесёлой усмешкой.       — Тогда... — вдруг робко подала голос Май, молчавшая с самого признания Юги. — Тогда, возможно, мы не совсем правильно поняли тебя, Юги-тян?        И с надеждой взглянула на Юги, прижимая руки к груди.        Ая смерила Супер Танцовщицу задумчивым взглядом. Правда о Юги должна была достаточно сильно ранить Май, учитывая, как она успела сдружиться с Юги, так что теперь она хваталась за самый призрачный шанс вернуть всё как было. Впрочем, Сатоно в другой части зала не слишком от неё в этом отличалась: хоть её взгляд, когда она стояла, заложив руки за спину, был больше изучающим, чем полным надежды, желание верить в Юги в нём читалось достаточно легко. Как и беспокойство за Май, по которой новость, кажется, ударила сильнее.        Юги также считала все чувства обеих своих подруг-танцовщиц. Однако непохоже было, что она может их как-либо утешить: Супер Тяжелоатлет виновато усмехнулась и, покачав головой, произнесла:       — Нет, моя история не похожа на случай Хидзири или Нитори. В моём случае, — Юги опустила глаза в пол, — дело в пьяной драке.        Май моргнула.       — Пьяной драке? — растерянно переспросила она.        Юги кивнула, стараясь ни на кого не смотреть.       — Да. Однажды вечером я возвращалась из бара и ввязалась в драку с одним товарищем, с которым познакомилась там же за стаканом саке. Я даже не помню, из-за чего мы так сцепились. — Она невесело усмехнулась. — Но факт есть факт: когда я пришла в себя, он уже был без сознания, избитый моими руками. Я тогда мигом протрезвела и в панике позвонила тренеру. Дело замяли, и я сначала думала, что всё хорошо и что нам удалось договориться, чтобы он не доводил до полиции... А потом я узнала, что он просто умер в больнице. — Юги с мрачным видом опустила голову ещё ниже. — Как услышала, думала, что сама помру от вины. А тренер... — она зло скрипнула зубами, — он убедил меня молчать! Сказал: "Нечего карьеру гробить!" — эти слова она скорее выплюнула, чем произнесла, и с чувством заключила: — Если б я только могла что-то изменить!        Её рассказ лишил Май дара речи: танцовщица вроде и пыталась что-то сказать, открывала и закрывала рот, но в итоге ни звука не покинуло её горла. Она беспомощно взглянула на Сатоно. Та встретила её серьёзным взглядом и кивнула. Май также кивнула и опустила глаза. Немой диалог танцовщиц состоялся и решил судьбу их отношений с Юги.        Тем временем Сейджа развела руками и с усмешкой заключила:       — Вывод: бухло — зло. Не пей, если не хочешь вляпаться в историю, к которой не готов!        Её слова вызвали у окружающих неприязнь. Взглянув на Сейджу с отвращением, Тенши проворчала:       — Интересно, какая такая история у тебя...        Сейджа, уловив намёк на свою записку с тайной, одарила её невинной улыбкой.       — Не думаю, что хуже твоей, Камушек, — ответила она, заставив Тенши поперхнуться и покраснеть.        Краем уха слушая все эти пререкания, Ая не переставала наблюдать за Юги. Та стояла мрачная, но каждый раз, когда она отрицала свою вину в нынешнем убийстве, в её взгляде читалось обычное упрямство. Настолько ли Юги не хотела, чтобы за неё голосовали? Настолько ли боялась собственной смерти? Ая сомневалась.       — Вообще версия с Юги-преступницей, конечно, имеет место быть, — наконец, вступила в разговор она, — но я, если честно, не очень в неё верю.        Удивлённые и заинтересованные взгляды окружающих мигом обратились на неё. Санае прижала к себе планшет, который в течение всего суда не выпускала из рук, и растерянно поинтересовалась:       — Что именно вы имеете в виду, Ая-сан?        Краем глаза Ая поймала неверящий взгляд Юги и приподняла уголок губ в самоуверенной, но в чём-то ободряющей улыбке.       — В том, что этот план — не в характере Юги, и обстоятельства, при которых она убила человека тогда, это лишь подтверждают. Сами посудите, зачем ей душить галстуком или даже верёвкой? Она ж одной рукой может поднять человека и свернуть ему шею! Да и вообще, продуманный план — это, конечно, здорово, но Юги — человек импульса. Вспомните, как она руку перед первым убийством поранила...       — Конечно, Супер Психолог тут Комейдзи-сан, а не я, но я согласна с вашим психологическим портретом Хошигумы-сан, Ая-сан, — перебила её Акю. — Однако... — она бросила взгляд на смущённую подобными характеристиками Юги, — разве вы можете отрицать, что Хошигума-сан подделала записку, причём вполне себе продуманно? Мять её заранее в кармане, так чтобы все видели и потом не слишком удивились отсутствию печати, написать такой текст, что волнение во время его чтения можно списать на смущение из-за его содержания, а не нервозность от лжи...       — Вот именно — нервозность от лжи! — воскликнула Ая, подняв палец вверх и слегка напугав этим резким жестом стоящую рядом Тенши. — Юги прекрасно осознаёт, насколько сложно ей врать. Настолько, что она сделала всё, чтобы её нервозность выглядела естественно, и выдумала позорную для себя тайну.        Выслушав её, Райко вскинула бровь.       — И чего вы тогда предлагаете, Шамеймару-сан? Снова подозревать Хидзири-сан? — поинтересовалась она.        Ая слегка стушевалась.       — Ну, не совсем... — пробормотала она. — Хотя, конечно, мы встретились на расследовании в машинном отделении, так что бархат с занавеса, в теории, мог попасть туда где-то в это время...       — Ну уж нет! — возмутилась Когаса, фырча и сжимая кулаки. — Это не Хидзири-сама! И вообще, почему с Хидзири-сама аргументы, основанные на чувствах, не работают, а с Хошигумой-сан — работают?        Этот прямой вопрос Ае крыть было нечем. Стараясь скрыть смущение, она с кривой улыбкой отвернулась и произнесла лишь:       — Справедливо...       — Ну, в принципе, есть способ проверить, причастна ли Хошигума-сан ко всей этой истории, — вклинилась в готовый разразиться спор Акю. Когда всеобщее внимание переключилось на неё, она объяснила: — Нам надо просто взглянуть на ту самую записку о назначении встречи и сравнить почерк в ней с почерком Хошигумы-сан — который мы все видели во время вечера признаний в подделанной записке с тайной.        Ая быстро повернулась к Акю и, нахмурившись, смерила её долгим вопросительным взглядом. "Странно, — подумала она. — С её эйдетизмом достаточно вспомнить, как выглядели обе записки, чтобы сравнить, так почему она не сделала этого раньше? Как будто она не видела приглашения в машинное отделение... Но если это так, то тогда кто..."       — Эм, можно мне сказать? — робко подняла руку Санае. — Сравнение почерка — это, конечно, хорошо, но не совсем надёжно, если убийца пыталась писать изменённым, когда вызывала Тоёсатомими-сан на встречу. В вопросе с записками меня волнует кое-что другое. Что значит, — она покачала планшетом перед собой, — то послание с угрозой? "Прекращай пытаться узнать об организаторе, иначе следующей жертвой станешь ты"? Это... — она замялась и, опустив глаза в пол, тихо поинтересовалась: — Среди нас есть кто-то, кому невыгодно, если мы будем пытаться узнать, почему мы здесь? Среди нас есть... предатель?        Её слова выбили почву из-под ног у большинства присутствующих: шокированные и напуганные взгляды окружающих сошлись на Супер Жрице, и она ещё больше смутилась от подобного внимания. Впрочем, Ая смотрела на неё скорее напряжённо: говорить о существовании предателя так открыто сейчас, на суде, перед куклами, казалось гораздо более опасным, чем вечером обсуждать его за бокалом вина в столовой. Но дело было не только в куклах. Кинув на них опасливый взгляд и не прочитав никаких особенных эмоций, Ая вновь переключила внимание на одноклассниц и убедилась: для них подобная новость стала слишком внезапной.        Похоже, Акю также это осознавала. Взявшись рукой за трибуну, словно ноги резко перестали держать её без дополнительной опоры, она медленно, напряжённо подтвердила:       — Да, в нашей ситуации вероятность этого не просто ненулевая — она довольно высока. В конце концов, организатору удобно, когда среди невинных овечек есть пастушья собака...       — "Невинных овечек" — это ты хорошо сказанула, учитывая, какие у нас тут все солнышки... — с расслабленной усмешкой заметила Сейджа.        Остальные её позитивного настроя не разделяли. Им было неуютно уже от мысли, что они находятся под постоянным наблюдением кукол, но теперь, осознав, что слежка вполне могла всё это время идти изнутри, они лишились последнего оплота спокойствия. Многие после слов Санае стали тревожно озираться и вглядываться в лица окружающих, пытаясь по глазам прочитать, может ли та или иная одноклассница работать с организатором их убийственной игры. Постепенно их охватывала настоящая паника. Видя их настроение, Сатори нахмурилась.       — Да, вероятность существует — но пока это всего лишь вероятность, — удивительно спокойно произнесла она. Когда некоторые обратили к ней взгляды, полные растерянности, слабой надежды и даже мольбы (им очень хотелось, чтобы кто-нибудь опроверг страшную догадку), Сатори прикрыла глаза и невозмутимо заявила: — Что до меня, я считаю, что эта записка — не более чем нечто, напрямую связанное с убийством.       — Т-то есть, предателя нет? — робко уточнила Когаса, обхватив плечи руками.        Сатори покосилась на неё со снисходительной усмешкой.       — Я этого не говорила. Впрочем, — продолжала она, с невинным видом возведя глаза к потолку, — если эта записка действительно написана предателем, нам даже проще, не думаете?        Юги, следившая за ней с особенным напряжением, на этом моменте не выдержала и мрачно поинтересовалась:       — Что ты имеешь в виду?        Сатори одарила её загадочной улыбкой, но оставила без ответа. Вместо неё его дала Райко.       — Ну-у, в таком случае мы могли бы убить двух зайцев, — заявила она, скрестив руки на груди и задумчиво глядя в потолок. — Ведь если предатель — убийца, то, найдя убийцу в этом деле, мы найдём и предателя. И, — Райко серьёзно взглянула на остальных, — избавимся от него.        От подобного предложения у многих по спине прошли мурашки. Всё это звучало разумно и логично — но в то же время жутко, стоило только осознать, что речь о реальном человеке, а "избавиться" — это не просто выгнать из школы, а на самом деле, осознанно и едва ли не собственными руками убить...        Впрочем, не то чтобы они должны были сделать что-то другое с убийцей. Так, как они уже поступили с Нитори.        Чувствуя, что не вынесет этого напряжения и минутой долее, Май зажмурилась и явно громче и взволнованнее, чем хотела, спросила:       — Раз так, то мы же всё равно возвращаемся к необходимости найти убийцу Мико-тян, да? И ничего нового нам это послание не даёт? Получается, — продолжала она, открыв глаза и понизив голос, — это просто дополнительная улика, а в целом наши теории всё те же?        Акю с задумчивым видом потёрла подбородок.       — Не совсем, — произнесла она — и тут же поправилась: — То есть, с одной стороны, да, все улики по делу могут быть релевантны, но теперь нам важно принять во внимание и более глубинный слой. Мы думали, — серьёзно продолжала она, в ответ на недоумённые взгляды окружающих подняв палец вверх, — что мотивация убийцы — сокрытие своей тайны, следовательно, готовиться к убийству она начала сегодня после получения записки. Однако если записка — лишь предлог, а истинный мотив — избавиться от узнавшей слишком много Тоёсатомими-сан...        На этом Акю оборвалась — но и так было очевидно, к чему именно она клонит. И, подтверждая это, Сатоно, глядя в сторону и накручивая прядь волос на палец, уточнила:       — То есть, чтобы найти убийцу, нам стоит принять во внимание более давние подозрительные события?        Акю кивнула.       — Верно. И начать нам стоит... с вас, Ая-сан. Всё-таки именно вы проводили много времени с Тоёсатомими-сан и, насколько я понимаю, пытались найти выход, — объяснила она в ответ на недоумение некоторых присутствующих, при этом глядя только на невозмутимую Аю. Видя, что та сама прекрасно всё понимает, Акю уточнила: — Итак, не помните ли вы чего-нибудь подозрительного во время ваших встреч с Тоёсатомими-сан, Ая-сан?        Ая прикрыла глаза. Она действительно понимала, чего именно от неё хотят, — и речь не только о подозрительных моментах во время встреч с Мико. Нет, подняв веки и окинув зал взглядом, Ая ясно осознала: одноклассницы в волнении надеются узнать, были ли у их обсуждений какие-то результаты. И Ая была бы и рада рассказать остальным про планшет админа (в конце концов, её инстинкт журналиста заключался вовсе не в том, чтобы собирать информацию для одной себя), но...        Уж больно внимательно сейчас на неё смотрели куклы со своих мест.        Ая тяжело вздохнула. Вновь прикрыв глаза, она пожала плечами и, помолчав, начала:       — Да, на самом деле, кое-что подозрительное было. Иногда, встречаясь с Тоёсатомими-сан, — она медленно приподняла веки и серьёзно взглянула на остальных из-под ресниц, — я, да и она тоже, чувствовала, будто за нами кто-то следит. Наблюдает из укрытия. Вот только, — Ая со вздохом положила ладонь на бедро, — когда мы пытались поймать этого "шпиона", ему всегда удавалось ускользнуть. Как будто он очень, очень умел в подслушивании... Кстати, что интересно, — после недолгого молчания продолжала она, привлекая внимание задумавшихся было одноклассниц, — сегодня, в один момент расследования, я ощутила это знакомое чувство — чувство, что за мной следят. Это случилось, когда я была в вестибюле Спортивного корпуса.        И Ая во всех подробностях описала обстоятельства случившегося. Выслушав её, Когаса неуверенно заметила:       — Если там и правда был кто-то в красном, это могли быть Хиэда-сан, Кидзин-сан, Хошигума-сан, и, — она сглотнула, — Комейдзи-сан и Хорикава-сан, которые все носят красные юбки. А у Хорикавы-сан, к тому же, красные волосы... — совсем тихо добавила она, кивая в сторону соседки.        Сказав это, Когаса со смущённым видом опустила голову. Названные окинули себя взглядами, в то время как остальные с подозрением смотрели на них, пытаясь понять, кто именно мог следить за Аей во время расследования. Наконец, Тенши скрестила руки на груди и хмыкнула.       — Ну, что до нашего ходячего детектора лжи, она бы вряд ли смогла быстро убежать с места преступления! — насмешливо заявила она, косясь на хмурую Сатори. Затем она бросила взгляд на Акю и добавила: — Да и на каблуках, как у Хиэды, особо не побегаешь, тем более в её полуобморочном состоянии!        С этими словами она красноречиво постучала высоким каблуком собственного сапога по полу, точно демонстрируя, что уж она-то знает, о чём говорит. Акю смущённо кашлянула от такой характеристики. Сувако, до этого хранившая молчание, вставила:       — К тому же, где-то во второй половине расследования я пришла в столовую и встретила там Хиэду-сан с Аей-сан. Ая-сан, правда, в какой-то момент резко куда-то сорвалась — полагаю, как раз в Спортивный корпус? — но Хиэда-сан оставалась там до конца расследования. Уж в этом-то я могу поручиться.        Акю и Ая кивнули, подтверждая её слова. Затем Супер Журналист скрестила руки на груди и добавила:       — Ещё одну подозреваемую как минимум в этом деле тоже можно исключить: когда я поднялась на второй этаж корпуса, Юги была там с Сатоно-сан и Май-сан и явно никак не смогла бы проскользнуть мимо меня. К тому же, — продолжала она, после подтверждающего кивка от Супер Танцовщиц вновь переключая внимание на гимнастку, — вы, Сувако-сан, тогда в столовой сказали одну интересную вещь. Что до убийства у Спортивного корпуса ошивалась некая "подозрительная личность", с которой вы снова столкнулись перед приходом в столовую в дверях Жилого корпуса, верно я припоминаю? Эта личность случайно не?..        И, не договаривая, Ая устремила взгляд на ту, чьё поведение достаточно давно казалось ей странным. И, судя по тому, как на ту же личность направила свой мрачный взгляд Сувако, она не ошиблась в догадках.        А новоиспечённая подозреваемая, которая как раз в этот момент невозмутимо ковыряла в ухе, так и застыла в своей нелепой и не очень приличной позе. Когда взгляды присутствующих сошлись на ней, она пару секунд стояла в ступоре — а затем наконец-то опустила руку, лишь чтобы аккуратно взять края своей и без того (чересчур) короткой ярко-красной юбки и окинуть её таким взглядом, точно видела впервые. После этого она убрала руки в карманы толстовки и, подняв глаза на Аю, расслабленно поинтересовалась:       — Ты решила мне дело пришить только исходя из моих прогулок и цвета юбки, который мог тебе приглючиться, а, Аяя?        Ая хмыкнула: она прекрасно понимала, что, при всей её подозрительности, Кидзин Сейджу ей так просто не сбить с толку. Именно поэтому Ая вздохнула и, покачав головой, ответила:       — Нет, не только. Начнём с того, что эти передвижения были не единственными у вас сегодня, Кидзин-сан. Другой подозрительный момент — тот факт, что именно вы с Комейдзи-сан каким-то чудом оказались в вестибюле Жилого корпуса, где должна была находиться записка — и где её в итоге по какой-то мистической причине не оказалось. Далее, на суде вы проявили очень уж хорошую осведомлённость о наших с Тоёсатомими-сан передвижениях. Наконец, чёрный волос на месте преступления...       — Это тот-то, который ты сама называла "так себе уликой"? — ехидно перебила Сейджа.        Ая поперхнулась воздухом и осеклась. Конечно, она действительно считала, что волос — крайне ненадёжная улика, и надеялась просто сбить Сейджу с толку, но то, как легко та её подловила, не могло не сбить с хода мысли её саму. "Да уж, нелегко будет прижать её и выбить признание!.." — подумала она, напряжённо глядя на Сейджу — ту самую Сейджу, которая так нагло послала ей зашифрованное послание во время расследования и так невозмутимо улыбалась ей сейчас.        Именно поэтому...       — А вообще ты совершенно права, Аяя, — вдруг беспечно заявила Супер Художница, закидывая руки за голову.        Ая, да и не она одна, опешила.       — Пардон? — переспросила она, растерянно хлопая глазами.        Сейджа смерила её скучающим взглядом — а затем её зубы обнажились в самодовольном оскале.       — Угадала ты, говорю! — повторила она — и, тут же подавшись вперёд, со смехом воскликнула: — Это действительно была я! Следила за вами с Мими-тян — я! Записка с угрозой — тоже я! Всё — я!        И, раскинув руки, безудержно расхохоталась.        Пока она смеялась, остальные смотрели на Сейджу со смесью неверия и ужаса. Конечно, все догадывались, что она — взбалмошная, что она — себе на уме, что она — бедовая, но... Даже несмотря на всё это, в глубине души никто не хотел верить, что она — предатель. Что она, даже она, работает на врага, сливает ему всю информацию о них... Однако же это её поведение во время вечера тайн... Неужели, именно этот секрет она хотела скрыть от остальных? Или же её целью было просто саботировать их командную работу?..        Некоторое время все присутствующие стояли в ступоре, не зная, как им и реагировать. Наконец, Рейсен сглотнула и, так как Сейджа до сих пор не сказала этого прямо, сдавленно уточнила:       — Правильно ли я понимаю, Кидзин-сан, что вы хотите сказать, что вы — предатель?..        Сейджа, пару мгновений назад прекратившая хохотать и теперь любопытно оглядывающая остальных, довольно улыбнулась и кивнула.       — Именно! — подтвердила она.        Едва она произнесла это, губы Санае задрожали.       — В-вы... Да как вы могли, Кидзин-сан?! — в ужасе воскликнула она, дёрнувшись в сторону Сейджи — и тут же застыв с прижатыми к груди руками. Пару секунд она испуганно смотрела на неё — а затем дрожащим голосом поинтересовалась: — Почему вы вообще это делаете?..        Сейджа одарила её долгим внимательным взглядом... а затем невозмутимо пожала плечами и просто ответила:       — Потому что это весело?        Санае моргнула.       — ...Что? — раздалось сразу с нескольких сторон.        Сейджа прикрыла глаза.       — Что слышали! — отозвалась она. Затем она открыла глаза и снизошла до пояснения: — Разве вы не понимаете? Из этой игры нам самим не выбраться: если бы они могли, копы уже давно бы нас нашли и освободили! Но не-ет, этого не происходит — вместо этого организаторы показывают нам, что они не боятся заявить миру о наших тайнах — и, следовательно, о нас у них в плену. Мы — у них как на ладони! Я уже давно это поняла, — спокойно продолжала она, вновь убирая руки в карманы толстовки, — и решила просто наслаждаться происходящим. Внести в него живость. Вот почему вскоре после смерти Нит-тян я предложила куклам, — она мотнула головой в сторону судейского стола, за которым хранили молчание Шанхай и Хорай, — свою помощь. А они и дали мне задание — последить за парой заговорщиц, а затем, когда они подошли слишком близко к тайнам этого места, намекнуть, что так делать — ата-та!.. Ну и убить Мими-тян, когда она не послушала, — заключила Сейджа, пожимая плечами.        Тенши выслушала её с раскрытым ртом. Когда Сейджа замолкла, Супер Ювелир ещё пару секунд тряслась в молчаливой злобе — а затем не выдержала и истерически воскликнула:       — И это, по-твоему, "весело"? Да ты же полная...        Кто именно Сейджа "полная" по мнению Тенши, присутствующие так и не узнали, ибо её голос потонул в общей какофонии негодования. Смешанное со страхом, оно всё это время копилось за плотиной их самообладания — но после признания Сейджи, наконец, перелило за край и вылилось бурным потоком криков, ненависти, вопросов, оскорблений и обвинений... У пленниц академии наконец-то появилась фигура, на которую можно было излить всю ненависть к врагу, — и они с радостью воспользовались возможностью выпустить свои негативные эмоции. А Сейджа просто стояла и с ухмылкой их слушала...        Из всего поднявшегося шума (за которым куклы наблюдали с удивительным равнодушием) лишь чудом Сейджа расслышала вопрос, заданный Акю на пределе её голоса.       — И всё-таки как именно вы совершили это убийство?! — выкрикнула она, пытаясь перекричать общий гам.        Сейджа повернула к ней голову и снисходительно улыбнулась.       — Ну как — "как"? — самодовольно переспросила она. Видя, что она наконец-то заговорила, многие прекратили кричать и, заинтригованные, напряжённо вслушались в её признание. Сейджа развела руки и продолжала: — Всё началось вечером, когда Мими-тян предложила раскрыть тайны. Я специально подгадала момент, чтобы испортить всем малину и устроить раскол — и чтобы сломать Мими-тян. Я надеялась, что она после такого сдастся, но потом подслушала, что у них с Аяя всё в силе, и поняла, что придётся действовать жёстче. Я знала, где именно они встречаются, и подкараулила Мими-тян там — и задушила. Затем воспользовалась софитами, чтобы сделать вид, словно она повесилась. Но я знала, что этого мало, и потому решила подставить Рен-Рен: пока я убегала через ход за сценой, чтобы не столкнуться с Аяя, я на пути подкинула её брюлики, которые нашла на земле перед этим.        Когаса сердито запыхтела, услышав, как её творение называют пренебрежительным "брюлики", но Бьякурен опередила её возмущения, осторожно поинтересовавшись:       — А записка и галстук? И как вам удалось поднять пресс?        Сейджа небрежно подёрнула плечами.       — А, записка... — скучающе повторила она. — Ну, её я тоже подготовила заранее и бросила на улице у Жилого корпуса, чтобы сбить всех со следа. Что до пресса, это на самом деле просто, если хоть немного уметь и желать работать с техникой... Кстати о технике, — Сейджа оживилась. — Я, между прочим, ещё в одном подготовилась: я по дороге в Творческий корпус увидела, как Юу-тян заходила в Спортивный, и решила сломать ей возможное алиби — то есть, автомат с напитками. Всё с согласия наших куколок. Ну а потом, во время расследования, пронаблюдала, как Аяя попадается в мою лову...       — Ложь.        Все присутствующие, в том числе сама Сейджа, вздрогнули оттого, каким ледяным тоном была произнесена эта фраза. Когда первичный шок прошёл, они принялись искать источник звука — и очень скоро обнаружили его. В конце концов, кто ещё, как не Ая с её убийственно холодным взглядом, мог сейчас произнести что-то таким образом?..        А Ая всё это время слушала Сейджу с чувством, что что-то глубоко не так. Это чувство было знакомо ей с расследования, но теперь оно достигло апогея. По какой причине Сейджа так легко признала себя предателем, хотя аргументы в пользу этого были откровенно шаткие? Почему она создала то послание в "любовном письме" для Сатори? Что значило это её "Поиграй со мной!" и её взгляд тогда в лифте? Ая чувствовала, что здесь всё не так прямолинейно, но никак не могла ухватиться за какое-нибудь противоречие в словах Сейджи, чтобы убедить в этом всех остальных — они-то с радостью приняли эту версию и набросились на неё, как голодные собаки на кость.        И вот ей наконец-то это удалось. И теперь Ая точно не отступится.        Завладев всеобщим вниманием, в том числе и Сейджи, с любопытством наблюдающей за ней, Ая облизнула губы и с лихорадочной улыбкой повторила:       — Это ложь, Сейджа-сан. Вы, конечно, могли видеть, как Юги заходит в Спортивный корпус, — но автомат был сломан до этого, когда она ещё не вышла; это подтверждает рассказ Май-сан и Сатоно-сан. Хотя, конечно, вас до убийства у Спортивного корпуса видела Сувако-сан, так что сломать его могли действительно вы. Но! Простите, но именно из-за этого автомата, я не верю, что вы работали с куклами.        Ая перевела дыхание и окинула зал взглядом. Одноклассницы растерянно или заинтригованно наблюдали за ней, но они её не волновали — её внимание приковывали куклы, точнее — Хорай. Та самая Хорай, которую она нашла в таком странном состоянии во время расследования и которая теперь так нервно отводила взгляд. Ая усмехнулась.       — Дело в том, что во время расследования я наткнулась в вестибюле Спортивного корпуса на Хорай, — продолжала объяснение она, расслабленно опираясь на трибуну перед собой. — Она ходила, как сломанная, и бормотала странные вещи. Что-то про "благоустройство", "но и препятствовать" и "но это важнее". Верно ли я припоминаю... Хорай-сан?        С этими словами она вновь повернулась к куклам и одарила Хорай пронзительным взглядом. Та вся сжалась под ним и испуганно закрыла голову руками.       — Д-да, верно! — подтвердила Хорай — и тут же получила подзатыльник от своей напарницы, сердито шипящей ей что-то про достоинство представителей администрации.        И пока пара кукол решала отношения между собой, одноклассницы смотрели на Аю, многие — в откровенном недоумении. Наконец, Май склонила голову набок и растерянно поинтересовалась:       — И что это всё значит? Автомат сломала всё-таки Сей-тян?        Ая кивнула.       — Да, его сломала Сейджа-сан — но! — она подняла палец вверх. — Вовсе не с разрешения администрации. Вспомните, пожалуйста, какова должность Хорай-сан?       — Глава комитета по благоустройству, — без промедления ответила Акю — и, кивнув сама себе, произнесла: — Понимаю, к чему вы ведёте, Ая-сан: как представитель администрации, Хорай-сан не могла допустить порчу имущества — но, если это было сделано в связи с убийством, для них оно, вероятно должно быть приоритетнее.       — Значит, Хорай сломалась потому, что в ней случился конфликт двух обязанностей — беречь школьное имущество и поддерживать учениц в стремлении к убийству? — уточнила Райко.        Ая кивнула.       — Именно, — подтвердила она. — И в этой ситуации она столкнулась с тем, что совершенно обычная ученица ломает автомат. И, раз так, Сейджа-сан, не объясните ли, к чему был этот цирк с "признанием" в предательстве? Какие цели вы преследовали?        С этими словами Ая одарила Сейджу цепким взглядом. Сейджа стойко вынесла его — её довольная улыбка даже не дрогнула при виде такого сурового выражения. Несколько секунд она не двигалась — а затем подняла руки в сдающемся жесте и с невинным смехом заявила:       — Подловила, Аяя! Всё верно, всё, что я вам наговорила о предательстве, — полне-ейшая туфта-а! То есть, — продолжала она, в то время как глаза многих присутствующих поползли на лоб, — я сказала некоторые вещи правдиво — в основном насчёт своих фактических действий, типа поломки автомата, слежки и записки — но то, что я работаю с организаторами этой игры? Пф, увольте — я терпеть не могу правила в любом виде!.. Вы и правда купились на всё, что я только что наплела? — снисходительно поинтересовалась она.        Многие стали отводить глаза, не до конца понимая, что именно им чувствовать. Ая вроде и объяснила, в чём именно Сейджа врёт, да и сама художница это признала, но... но в то же время уж больно хорошо предательство ложилось в её характер. Да и то, что она говорила...        Наконец, Юги, вся трясясь от переполняющих её эмоций, прямо спросила:       — Но если ты не предатель, то какого о́ни вообще устроила всю эту клоунаду?!        Сейджа с невинным видом склонила голову набок.       — В смысле какого о́ни? Так это ж очевидно — не хотела упускать такую возможность навлечь на себя всеобщую ненависть! — заявила она и, усмехнувшись, добавила: — Я, знаете ли, обожа-а-аю, когда меня ненавидят.        Тенши, вся красная от гнева, воскликнула:       — Да эта больная над нами издевается!..       — Но если вы не предатель, — осторожно вклинилась в разговор Санае, — то зачем тогда на самом деле сорвали мероприятие с раскрытием тайн?        Сейджа одарила её скучающим взглядом, от которого Санае не могла не почувствовать себя ребёнком, не понимающим какую-то очевидную вещь. И, подтверждая это впечатление Супер Жрицы, Сейджа прикрыла глаза и объяснила:       — Так поэтому же — я решила, что это лучший способ навлечь на себя всеобщую ненависть. И вообще, — продолжала она с самодовольной ухмылкой, — это было весело!        Ая подозрительно прищурилась. Всё это время она чувствовала, что, хоть Сейджа и говорит правду, при этом она очень, очень многое недоговаривает. И, не в состоянии больше выносить эти недомолвки, Супер Журналист спросила прямо:       — И всё?        Сейджа одарила её любопытным взглядом. Некоторое время она молчала — а затем загадочная улыбка, возникшая на её лице, ясно показала, что впечатление не обмануло Аю... и что Сейджа поняла, что Ая всё поняла. Отворачиваясь, Супер Художница вновь пожала плечами и заявила:       — Касательно вечера откровений с Мими-тян — да, абсолютно всё. И, если вы думаете, что я просто очень-очень хотела скрыть какую-то страшную тайну... — на этих словах Сейджа принялась искать что-то в кармане своей толстовки — и уже мгновение спустя торжественно объявила: — Взгляните сами — моя записка с тайной! Та-да!        С этими словами она вытянула руку перед собой и продемонстрировала одноклассницам... чистый лист.        Окружающие растерялись. Неужели Сейджа настолько сумасбродна, что надеется одурачить их обычной белой бумажкой? Да, конечно, по размеру она походила на записки, присланные куклами, но... Но кто вообще мог в такое поверить?        Однако когда некоторые уже раскрыли рты, чтобы всё это высказать, Бьякурен, находящаяся к Сейдже ближе всех и напряжённо вглядывающаяся в белый лист, подняла ладонь в останавливающем жесте и попросила:       — Погодите минутку, пожалуйста!.. Тем, кто находится далеко, возможно, не видно, но хоть те, кто достаточно близко, прошу, обратите внимание на угол записки, где должна быть печать администрации. Видите?        К ней прислушались даже те, кто вряд ли мог что-либо разглядеть: щуря глаза и до боли напрягая зрение, они старательно всмотрелись в лист ещё раз. Лишь после этого они осознали: там же, где на их записках с тайнами находилась печать администрации, красовался знакомый синий круг. И, судя по впечатлению тех, кто оказался достаточно близко к Сейдже, эта печать полностью совпадала с той, которую поставили куклы на их собственные записки для подтверждения их подлинности. Таким образом, они могли убедиться: "записка" Сейджи настоящая.        Однако не все были готовы мириться с подобным исходом.        Тенши, которая, кажется, больше всех здесь ненавидела Сейджу, скрестила руки на груди и, хмыкнув, заметила:       — Выглядит убедительно, если забыть, с кем мы имеем дело!        Райко на это не сдержала усмешки.       — О, вы настолько не хотите верить Сейдже, Хинанави-сан? — дразнящим тоном поинтересовалась она, склонив голову набок.        Тенши одарила её хмурым взглядом исподлобья.       — Ага. И вам не советую так просто доверять Супер Художнице, — ответила она — и, подавшись вперёд, ехидно заключила: — Мало ли что она там могла намалевать!        В зале раздалось сразу несколько смущённо-удивлённых возгласов: даже после случая Юги многие и не додумались рассмотреть возможность, что записку можно подделать, тем более — так. Напряжённые взгляды окружающих вновь сошлись на Сейдже. Та лишь усмехнулась, но защищаться никак не стала. Однако...       — Вы слишком усложняете, уважаемые ученицы, — внезапно заявила Шанхай. Когда присутствующие, уже успевшие забыть о том, что куклы вообще могут говорить по собственной инициативе, резко обернулись к ней, она покачала своим судейским молотком и объявила: — Как представители администрации, мы с Хорай официально заявляем: записка в руках Кидзин Сейджи-сан — именно та записка, которая была прислана ей после объявления мотива.       — П-подделку печати мы бы точно не смогли оставить без внимания так, как попытку выдать другую записку за послание от администрации... — вставила Хорай, стараясь ни на кого не смотреть. Однако от всеобщего внимания ей было не скрыться, поэтому она в конце концов не выдержала и добавила: — После сегодняшнего суда пункт про подобные подделки обязательно будет внесён в школьные правила... если, конечно, правила ещё будут необходимы... — совсем тихо заключила она, прежде чем окончательно замолкнуть.        От подобного напоминания о возможности неблагоприятного исхода многие поёжились. По их спинам прошёлся холодок — и даже не от самой мысли о массовой казни, а от осознания, что они вообще могут предпочитать жить по правилам здесь. Как будто они уже успели сдаться и смириться...        Чувствуя упаднический настрой присутствующих, Сатоно поспешила вернуть остальных к обсуждению — за ним хотя бы можно было отвлечься от мрачных мыслей.       — Это, конечно, хорошо, что записка подлинная, но что она вообще значит? — поинтересовалась она, склонив голову набок.        Ая одарила её задумчивым взглядом, а затем перевела его на Сейджу, со скучающим видом плюющую в потолок. Губы журналистки искривила знакомая самодовольная улыбка.       — Думаю, я могу ответить на этот вопрос, Сатоно-сан, — заявила она. На вопросительные взгляды окружающих она объяснила: — Вы не забывайте, что Сейджа-сан — одна из самых скандальных личностей в мире искусства. Что бы она ни натворила, какую бы норму ни нарушила, с кем бы ни связалась — про неё известно буквально всё. В первую очередь потому, что она сама же об этом сразу растрезвонивает.        Май моргнула.       — То есть, чистая записка означает, что у Сей-тян тайн в принципе... нет? — осторожно уточнила она.        Сейджа самодовольно кивнула.       — Агась! — радостно подтвердила она, заработав не один неодобрительный взгляд. Очевидно было, что у многих бы нашлось, что ей высказать по поводу её стиля жизни (ибо даже у самых скандальных личностей здесь были какие-никакие рамки приличия), но...       — Погодите! — взволнованно воскликнула Санае, махнув рукой. — Но не может это наоборот быть доказательством того, что она работает на организаторов? Я имею в виду, не станут же они давить на своего подручного?       — Вау, а ты сегодня упорная... — с расслабленной усмешкой пробормотала Сейджа — но её голос практически заглушил наивный вопрос Когасы:       — Но если бы Кидзин-сан была предателем, тогда это и было бы её тайной, нет?        Рейсен на это с кривой улыбкой отвела взгляд.       — Не думаю, что у них столько чести, чтобы это не укрыть... Думаю, Кочия-сан права насчёт давления, — произнесла она. Чуть помолчав, она добавила: — Только если предатель не предал нас поневоле — скажем, из-за шантажа...       — Да какая вообще разница, из-за чего там предают?! — нетерпеливо перебила Тенши и, хмыкнув, заявила: — Крыса — в любом случае крыса!        После её слов повисло неловкое молчание. С одной стороны, у многих было что возразить — но с другой, находясь в ситуации, где эта самая "крыса" загоняла их глубже в убийственную игру и всё больше отдаляла от привычных жизней, даже самые наивные и верящие в других не рискнули спорить.        Наконец, Акю тяжело вздохнула и, с усталым видом положив ладонь на лоб, заметила:       — Предатель или нет, нам сейчас в любом случае надо найти ту, кто убил Тоёсатомими-сан. Предлагаю оставить обвинения и попытки понять мотивы до этого момента.        Сатоно возвела глаза к потолку.       — Ты, конечно, правильно говоришь, Акю-тян, но что мы сейчас можем сделать? Мы, кажется, только кругами ходим и ничего не понимаем!       — Если вся эта паника с Сей-тян была впустую, то, мы, похоже, вернулись к тому, с чего начали... — заметила Май — и, тяжело вздохнув, пожаловалась: — У меня уже голова пухнет от этих запутанных рассуждений!        Тенши смерила её снисходительным взглядом.       — Бедня-яжка! — саркастически протянула она, хотя сама явно понимала ситуацию не лучше.        Видя эти пустые издевательства над окружающими, Бьякурен тяжело вздохнула. Устало потерев переносицу, она предложила:       — Раз уж мы не можем доказать вину или невиновность ни одной из нас с Хошигумой-сан — которые, кажется, были главными подозреваемыми до всей этой истории с предателем? — давайте попытаемся вернуться к последней улике, которую мы до этого обсуждали?       — Да, кстати, — вступила в разговор Рейсен, — если это не Кидзин-сан забрала ту записку с угрозой из вестибюля, то кто? Или, — осторожно продолжала она, — это всё-таки её работа?        Тенши фыркнула.       — Да наверняка она её просто так спрятала, чтобы нас побесить! — заявила она.        Сейджа на это с невинной улыбкой возвела глаза к потолку и заложила руки за спину.       — Вы так ничего и не поняли... — пробормотала она и с расслабленным видом покачала головой.        Юги, до этого напряжённо хмурившая брови, неожиданно хмыкнула и подняла голову.       — А может, это всё-таки реально была не Сейджа? — вдруг спросила она. На заинтересованные взгляды окружающих она пояснила: — Насколько я помню, Ая упоминала, что в вестибюле было два человека — Сейджа и, — Юги взглянула прямо на подозреваемую, — Сатори. Учитывая, как Сейджа трубит направо и налево о своей любви к Сатори, я не удивлюсь, если она просто смотрела, как Сатори забирает записку...        В ответ на её испытующий взгляд Сатори, молчавшая большую часть суда, с тяжёлым вздохом закатила глаза.       — Не хватало мне ещё, чтобы меня обвиняли в краже несуществующей записки... — проворчала она.        Райко, стоящая через одно место от неё, встрепенулась и одарила Сатори заинтересованным взглядом. Некоторое время она молча смотрела на Супер Психолога — а затем вдруг с какой-то понимающей улыбкой многозначительно переспросила:       — "Несуществующей", говорите?        Бьякурен, некоторое время переводившая задумчивый взгляд с одной из присутствовавших в вестибюле на другую, внезапно склонила голову набок и с прояснившимся лицом спросила:       — Кстати, Комейдзи-сан, вы ведь и на этот раз знаете преступника, верно?        Сатори быстро повернулась к ней: Бьякурен смотрела внимательно, терпеливо ожидая ответа. Губы Сатори тронула удовлетворённая улыбка.       — Да, вы всё верно поняли, Хидзири-сан, — произнесла она — тем самым подтверждая не только очевидный смысл вопроса, но и то, ради чего Бьякурен его задала. Супер Байкер благодарно улыбнулась. Взаимопонимание явно было достигнуто.        Но если Бьякурен и Сатори поняли друг друга, это вовсе не значило, что их поняли остальные.        Юги пронаблюдала их диалог со вскинутой бровью. Когда Сатори договорила, Супер Тяжелоатлет перевела недоумённый взгляд с неё на Бьякурен и, после короткой попытки проникнуть в тайный смысл их обмена любезностями, с лёгким раздражением в голосе заметила:       — Ну да, Сатори ещё в прошлый раз выпендривалась, что всё до всех поняла, так что и теперь наверняка "всё знает". И?        Короткая пауза — и тишину зала прорезал громкий хлопок.       — Так вот в чём дело! — почти радостно воскликнула Акю, стоящая со сложенными ладонями. На недоумённые взгляды окружающих она объяснила: — Если подумать, разве вы, зная, что есть ответ к загадке, которую вы разгадали, не захотите его проверить? А у нас как раз есть такая возможность в лице Комейдзи-сан!       — То есть, Кидзин-сан догадалась, кто убийца, уже на том этапе расследования? — задумчиво уточнила Сувако. На её лице сейчас было удивительно сосредоточенное выражение.        На этот раз в ладоши хлопнула Сейджа.       — Верно-верно! — с невинной улыбкой подтвердила она — и тут же поправилась: — То есть, я не прямо-таки догадалась — но у меня был один весо-о-омый повод подозревать кое-кого. Ну я и пошла с ним к Сат-тян в вестибюль общаги. — Сейджа прищурилась, и её улыбка приобрела жутковатый вид, когда она добавила: — Впрочем, сейчас, после моего выступления ранее, думаю, убийцу подозревают ещё как минимум два человека, верно?        С этими словами она обвела зал многозначительным взглядом, от которого у многих пошли мурашки. Возможно, и у тех, о ком она говорила?..        Тем временем паззл в голове Аи, внимательно слушавшей всё это обсуждение, наконец-то сложился. Вернее, не до конца — но теперь она как минимум ясно осознала, чего добивалась Сейджа всеми своими трюками в течение расследования. И, как Супер Журналист, Ая не могла не поделиться своими догадками с остальными.       — Значит, Сейджа-сан, — заговорила она, — вы как минимум в первой половине расследования каким-то образом узнали, кто именно убийца, и решили устроить ей ловушку?        На лицах многих отразилось удивление.       — Ловушку? — переспросила Санае, растерянно моргнув.        Ая кивнула.       — Да. Но в ловушке не было бы смысла, если бы она подтвердила личность преступника только для самой Сейджи-сан. Поэтому ловушка была двуплановая. Во-первых, чтобы сбить с толку преступника, когда это понадобится; это, видимо, случилось здесь, на суде. Во-вторых, чтобы приманить кого-то из расследующих, втянуть её в "игру" — чтобы она своими действиями дала более надёжную почву её уликам. Сейдже-то самой никто не поверит, даже с поддержкой Супер Психолога. И этим кем-то, — Ая вздохнула, — стала я. Я первой примчалась на место обнаружения "улики" — а вместо неё получила зашифрованное послание "Поиграй со мной!" и последующую слежку. И сломанный автомат с напитками.       — Кстати, зачем было его ломать? — не выдержала и полюбопытствовала Май.        На этот вопрос ответила сама "подозреваемая".       — Чтоб Аяя точно заметила, — спокойно, словно само собой разумеющееся, пояснила Сейджа — и тут же ухмыльнулась и добавила: — Ну и чтоб у меня была отмаза от ваших теорий про предателя в виде куколки.        С этими словами она кивнула в сторону Хорай, на что та вся сжалась, боясь очередного удара от Шанхай. Ая же смерила Сейджу долгим взглядом — и в конце концов криво улыбнулась.       — Рада, что вы наконец-то это подтвердили... — пробормотала она — и, откашлявшись в кулак, продолжила уже громче для всех: — В общем, Сейджа-сан приманила меня запиской... которой, скорее всего, никогда не существовало, как и сказала Комейдзи-сан.        Когаса растерянно моргнула.       — Это как?.. — недоумённо поинтересовалась она.        Ая вскинула руку.       — А легко: можно было написать в списке улик, будто она была, в то время как на самом деле ничего с самого начала и не было. Я, к сожалению, додумалась до этого далеко не сразу, но это очень хорошо объясняет, почему Акю-сан с её эйдетической памятью не вспомнила ни намёка на записку в вестибюле, который она незадолго до этого проходила...        Внезапно Санае высоко подняла руку на манер девочки-отличницы.       — Вопрос! — воскликнула она. — Если эта улика была ложная, то, получается, буквально кто угодно мог написать в списке что угодно и мы не можем верить ничему из улик?        Хоть она и выглядела комично в такой позе, ни её серьёзное, взволнованное выражение лица, ни тем более сама ситуация не располагали к смеху. Наоборот, едва она задала свой роковой вопрос, присутствующие обернулись к ней с растерянными лицами... на которых очень, очень быстро стал различим испуг, нет, ужас.        О да, ужас: ведь, если Санае права, получается, что они сейчас находятся в такой ситуации, когда абсолютно любое, даже самое твёрдое их предположение может быть ложным. Просто потому, что улики, на которые они опираются, — не более чем набор нулей и единиц в коде планшета, а не реальный факт. И, возможно, всё это долгое время суда они только и делали, что обсуждали совершенно пустые "сведения", ни на шаг не приблизившись к реальной убийце... А время суда тем временем текло, и куклы продолжали смотреть на них своими холодно-голубыми глазами, готовые в любой момент объявить голосование... И ничего уже не исправить...        Буря грозила разразиться в любую секунду. Ая пошатнулась и, схватившись за трибуну перед собой, чтобы не упасть, зажала рот рукой. "Спокойно, Ая... — говорила себе она, в то время как по её лбу уже стекали капли холодного пота. — Ты, в конце концов, Супер Журналист! Это твоя работа — среди лжи находить реальные факты! Неужели, ты позволишь чему-то подобному выбить тебя из колеи? Кто если не ты, в конце концов?!" С последней мыслью Ая подняла глаза и быстро оглядела зал.        Напуганные и шокированные личности вроде той же Когасы, Май или Тенши её занимали мало — гораздо больше её интересовали те, кто в течение расследования старательно двигал обсуждение вперёд. В этом деле самыми активными были Супер Писательница и Супер Байкер, и только на их собранность она ещё имела слабые надежды. К сожалению, эти самые надежды не оправдались: Бьякурен стояла с видом, словно на неё только что вылили ушат ледяной воды, и только и могла, что потерянно смотреть на Санае (давно уже виновато закусывающую губу после своего выступления); Акю же, хоть и пыталась держать лицо, не сильно в этом преуспела — подрагивающие губы слишком хорошо выдавали её волнение. Как и бледные, точно её блузка, пальцы, крепко сжимающие шаль на плечах.        В такой ситуации не стоило рассчитывать на кого-то другого.        Именно поэтому Ая, поколебавшись, разжала пальцы, впивающиеся в трибуну, и, оттолкнувшись, выпрямилась, в движении убирая руку от лица. Поймав на себе несколько растерянных взглядов, она сделала глубокий вдох и чистым, громким голосом твёрдо произнесла:       — Ошибаетесь, Санае-сан. Да, вы сделали дельное замечание насчёт того, что не стоит доверять всему, что написано в уликах, и случай Сейджи-сан нам это показал, но...        Ая перевела дыхание, буквально физически чувствуя на себе вес чужих взглядов — взглядов, полных недоумения, недоверия и в то же время какой-то слабой надежды. Зная, что не может их всех подвести, она уверенно продолжила:       — ...но ведь не про все же улики, которые мы успели обсудить, мы знаем только из планшетов. Лично я, например, активно участвовала в расследовании и многое видела своими глазами, как тот же сломанный автомат и Хорай. Да и даже если вы решите не верить мне в этом, то уж насчёт улик из актового зала вам придётся мне довериться — потому что их я нашла не одна, а в присутствии свидетелей и других расследующих! Верно, Мияко-сан, Инаба-сан, Акю-сан, Хорикава-сан, Комейдзи-сан?        Называя имена одноклассниц, присутствовавших во время исследования местоположения трупа Мико, Ая медленно обводила зал взглядом, задерживая его на каждой из перечисленных. Те подтверждали её слова кивком: Ёшика — медленным, Рейсен — робким, Акю — уверенным, Райко — энергичным, Сатори — коротким. Также в процессе Ая успела поймать благодарную улыбку Супер Писательницы.        Многим её слов было достаточно, чтобы немного успокоиться. Однако, видя, что некоторые ещё не до конца убеждены, Бьякурен, одной из первых облегчённо выдохнувшая, с ободряющей улыбкой произнесла:       — Шамеймару-сан абсолютно права: даже если убийца что-то запутает в списке улик, у нас всегда остаётся то, что мы своими глазами видели...        Было ли дело в её особенно мягком тоне или в целом сыграла свою роль харизма религиозного лидера (особенно на фоне вероятного недоверия к кому-то с титулом "Супер Журналист"), но после слов Бьякурен немного расслабились и успокоились даже самые напряжённые из одноклассниц. В обычной ситуации Ая могла бы и обидеться, что к её словам (выражающим, между прочим, абсолютно ту же мысль, притом конкретнее!) прислушиваются меньше, чем к словам буддистки, но...        Но тот факт, что кто-то, кроме неё самой, озвучил эту мысль, окончательно помог всплыть наружу и оформиться подозрению, которое невольно отошло на задний план за всей суетой ещё очень, очень давно в ходе обсуждения. И теперь, осознав это, Ая не смогла думать ни о чём другом.       — Кстати, Акю-сан, — вдруг обратилась она к Супер Писательнице, перебивая кого-то другого (и даже не обратив внимания кого именно). Когда Акю одарила её вопросительным взглядом, Ая, серьёзно смотря ей в лицо, взволнованно поинтересовалась: — Правильно ли я понимаю, что записку с приглашением нашли не вы и вы её ни разу в глаза не видели?        Все, кто хотел что-либо сказать, резко захлопнули рты и взглянули на Аю с искренним недоумением. Какой смысл был вспоминать эту записку сейчас?        А вот Акю, судя по её выражению, всё поняла.       — Значит, эту улику внесли в список не вы, Ая-сан? — уточнила она ровным тоном, в то время как в её глазах блеснул огонёк осознания.        Губы Аи растянулись в торжествующую улыбку. Она, возможно, поняла ещё далеко не всё — но теперь наконец-то осознала, каков был главный трюк убийцы — и на что была её ставка в этом деле.        К сожалению, подобного нельзя было сказать об остальных.       — А вы уверены, что сейчас самое время обмениваться любезностями? — хмуро поинтересовалась Тенши, закатывая глаза.        Ая усмехнулась и перевела взгляд на неё.       — Учитывая, что они напрямую относятся к делу — самое что ни на есть! — важно заявила она, поднимая палец вверх. На недоумённо вскинутую бровь Тенши и ещё пары человек она выпрямилась и объяснила: — Дело в том, что во время расследования я не особо задумалась о том, кто именно мог найти такую, несомненно, важную улику, как записка, а просто приняла её существование как данность. Однако сейчас мы выяснили, что ни я, ни Акю-сан, от которой можно было ожидать чего-то подобного, её ни разу не видели. Тогда кто же был той внимательной умницей? Кто нашёл записку, куда она её дела — и почему она даже не предложила остальным взглянуть на неё, когда Акю-сан заговорила про проверку почерка? Готов ли кто-нибудь признаться, что это она внесла ту улику в список? — возвысив голос, спросила она у всех присутствующих сразу. Реакции не последовало. Ая ухмыльнулась. — Вот именно. Ведь этот человек — убийца собственной персоной!        Последнюю фразу Ая буквально выкрикнула, на эмоциях даже хлопнув рукой по трибуне. В этот момент её речь подхватила Акю.       — А если записки никогда не было, — решительно заговорила она, всего на секунду позволив бровям болезненно сойтись на переносице, — то не было ни приглашения Тоёсатомими-сан в машинное отделение, ни фальшивой записки, чтобы скрыть реальное место преступления — только ложные данные о ней! Следовательно, то, на чём строились наши теории, — ошибочно. И я очень сильно подозреваю, что Хошигума-сан бы скорее подделала записку, а не внесла её только как улику, учитывая ту историю с вечером тайн, — добавила она, покосившись на Юги.        Сатоно и Май не сдержали улыбок.       — Да, Юги-тян не слишком-то хороша с техникой! — отметила Сатоно.       — Собственно, именно поэтому она так не любит автоматы с напитками! — хихикнув, добавила Май.        Юги на это смущённо отвела глаза и издала какой-то нечленораздельный звук, отдалённо напоминающий "Угу".        После этих слов в зале суда повисла тишина. Присутствующим понадобилось некоторое время, чтобы осознать главную мысль: судя по всему, их основные теории только что разбились об одну фальшивую улику. И теперь, в этой новой ситуации, они совершенно не понимали, что делать. Неужели они всё-таки снова оказались на самом первом шаге?..        Наконец, тишину прорезал тяжёлый вздох.       — Это всё, конечно, замечательно, но кто же тогда всё-таки убийца? — устало поинтересовалась Юги, которая была уже не в состоянии выносить все эти интеллектуальные игры.        На её вопрос ответила та, от кого практически никто этого не ожидал.       — А та, — вдруг с недоброй усмешкой заговорила Райко, — кто первой попытался отвлечь нас от этой мнимой записки на другую и кто до убийства громче всех кричал, что ни за что не поверит в существование предателя, — а на суде при этом первой же ломанулась обвинять в этом Сейджу и вообще предложила мысль о нём. Лицемерие, резкое изменение мнения... или же попытка свалить свою вину хоть на кого-то, когда особенно прижало? Вы, думаю, сразу задумались о чём-то подобном, когда она высунулась, — Райко окинула зал взглядом и по очереди остановила его на двух личностях: — Сейджа, Мория-сан?        Взволнованные взгляды присутствующих сошлись на упомянутых Райко девушках. И если Сейджа ответила на всё лишь загадочной улыбкой да пожатием плеч, то Сувако...        Сувако молчала, кажется, почти всю вторую половину суда. Такая тишина была естественной для какой-нибудь Ёшики — но от Супер Гимнастки прежде было больше... участия. Прямо как в случае Райко. Теперь же Сувако стояла, мрачно глядя в пол, и сжимала-разжимала кулаки опущенных вдоль тела рук. По её сосредоточенному взгляду было очевидно, что её занимают какие-то тяжёлые мысли, но не было ясно, связаны ли они со словами Райко или же она не услышала их вовсе. Окружающие, охваченные непонятным волнением, только и могли, что ждать её действий, затаив дыхание.        Наконец, когда некоторые уже открыли было рот, чтобы позвать её, Сувако резко вскинула голову и заговорила.       — Да, я действительно задумалась, — медленно произнесла она, оглядывая остальных и в то же время глядя как бы сквозь них. — Задумалась в тот самый момент и с тех пор не переставала думать. И чем дольше я думала, — Сувако сглотнула, — тем больше я находила деталей, подтверждающих мои опасения. Теперь же, когда сказали про трюк с запиской, я уверена окончательно.        В этот момент её взгляд остановился на одном человеке и резко приобрёл осмысленность. А с ней — смесь отчаяния и боли. Да, именно с болью Сувако и задала свой вопрос, вбивающий последние гвозди в крышку гроба её веры... и её отношений с этой девушкой.       — Почему, Санае-тян?.. — только и спросила она.