В Висконсине не говорят о погоде

      В пятницу их класс пораньше отпустили с биологии. Дуглас взял из шкафчика учебник испанского и сидел в рекреации, повторяя неправильные глаголы. Дирк и Мартин задержались на тренировке, и он обещал подождать их, чтобы вместе пойти на ланч.       — Привет, Фостер, — Сэлем, проходя мимо, не проигнорировал его, как делал это обычно. Дуглас тут же пожал ему руку и убрал с диванчика рюкзак, чтобы парень мог сесть рядом. Он порывался съязвить что-то насчёт того, что можно было бы позвать его и не по фамилии или сказать что-то ещё более мерзкое, но воздержался.       — Ты сегодня в настроении поболтать? — спросил он, откладывая таблицу. Неправильные глаголы, да и вообще испанский язык, интересовали его мало. За годы изучения он по-прежнему оставался в классе для начинающих. Правда, последние тесты он завалил, а портить средний балл за семестр не хотелось, поэтому приходилось всё-таки открывать учебник.       — Пожалуй, да.       — Надо же. Ну что, рассказать, как у меня дела?       — Нет. Это неинтересно. Хочу посмотреть твой плейлист, — неожиданно выдал он. Дуглас недоумённо вскинул брови, но всё же протянул ему свой старенький плеер.       — Ты веришь в то, что музыка что-то говорит о человеке? — поинтересовался он.       — Едва ли, — задумчиво закусил губу парень. — Может быть, в какой-то мере. Но сейчас я просто хочу узнать, что ты слушаешь, — в подтверждение своих слов он стал листать его не такую уж и обширную музыкальную библиотеку.       — А взамен покажешь свои рисунки?       — Нет, — категорично ответил он, предварительно задумавшись. — 50 cent? Серьёзно?       — "In Da Club" — классный трек. И всё-таки, может, передумаешь насчёт рисунков? Это было бы честно.       — Нет. Обмен неравноценный. Твоя музыка скучная. Снуп Дог, Алиша Киз… это есть в плеере у всех, кто хоть раз включал MTV. А рисунки — это личное, — абсолютно серьёзно заявил он.       — Иногда я слушаю Бадди Холли, — признался Дуглас. Он почему-то почувствовал, что парню это будет интересно. — И знаешь, что ещё… у меня есть сборник песен Бэкстрит Бойз.       — Как же немужественно, Фостер! Так и знал, что у тебя нет вкуса, — в очередной раз поддел его Сэлем. Но Дуглас понял, что этими словами только расположил его к себе.       — Да ладно. Держу пари, тебе они тоже нравятся. Я просто вижу у тебя в комнате плакат с лучшим фото Ника Картера!       — Ты отвратительный, — рассмеялся Сэлем.       — Серьёзно? — передразнил он. — Кстати. Дарла попросила меня отвезти их со Стейси в Милуоки в субботу. Погуляем где-нибудь, а потом можно пойти в клуб. Поедешь с нами?       — Ты думаешь, мне настолько нечего делать в выходные?       — Как знаешь, — пожал плечами парень.       — Дуглас, ты здесь? — Мартин подошёл к нему, закидывая на плечо спортивную сумку. — Пойдём, а то не успеем на ланч. Мне жизненно необходим отвратительный тако.       — Плеер отдам потом. По дороге к Милуоки, — как ни в чём не бывало ответил Сэлем.       Эта поездка показалась ему настоящим глотком свежего воздуха. Дуглас с особым удовольствием рассекал по шоссе, а затем по центральным улицам города в поисках парковки. На самом деле, эти прогулки напоминали ему о тех годах, когда они ездили сюда с родителями. Точно так же они прогуливались вдоль Риверволк, восхищаясь масштабностью деловых кварталов. Тогда ему казалось, что столица штата — настоящие бетонные джунгли. Раньше они часто приезжали сюда на автобусе вместе с Дирком и Питом, катались на скейтах по набережной у озера Мичиган, спускали деньги на игровые автоматы или газировку. Позже с ними стал ездить Мартин и тогда прогулки стали другими: этот парень знал, где можно достать алкоголь и травку, даже если удостоверение личности показывает, что тебе далеко не восемнадцать.       Сейчас воспоминания отступили на второй план. Он видел перед собой всё тот же город, но без прежнего его лоска. Они заглянули и в порт: там по-прежнему швартовались корабли и яхты, вдали различалась гружёная баржа, направлявшаяся куда-то на восток. Но было во всём этом что-то впечатляющее: в шумном и бесконечном транспортном потоке, индустриальной архитектуре с её безликими фасадами и редкими, затерявшимися среди них верхушками часовен.       К вечеру они отправились в клуб на окраине города. Это было популярное место среди местной молодёжи. К тому же, там наливали всем без разбору и ставили неплохую музыку — то, что нужно, когда тебе только семнадцать. Некоторое время они просто сидели в дальнем углу, выпивая коктейли и текилу и разговаривая, в основном о школе. Вскоре Дарла воскликнула «Да это же Майкл Джексон!» и утянула подругу на танцпол, неловко задвигавшись под "Billie Jean". Дуглас заметил, какая она была в этот вечер красивая, в простом светлом платье и с аккуратно уложенными волосами. По ней было видно, что она не та девушка, которая часто бывает в клубах. В её движениях прослеживалась неуклюжесть, придающая ей странное очарование. Он подумал, что не будь Дарла подругой его детства, непременно бы познакомился с ней сегодня.       Вскоре Сэлем сказал, что хочет закурить, и Дуглас вышел вслед за ним на улицу. Свежий воздух приятно охладил разгорячённое лицо. Он заметил, что у Сэлема щёки тоже покраснели: может от жары, но скорее — от алкоголя. Дуглас давно не бывал в клубах: в Бостоне ему было не до того, а в Форт-Аткинсоне главным мероприятием были школьные танцы. На них они с Питом ходили разве что ради шутки, но это успело наскучить им ещё в средней школе.       Из клуба то и дело выходили люди, причём иногда такие пьяные, что еле держались на ногах. Некоторые, наоборот, только приезжали и парковали машины где-нибудь поблизости. Они прошли на задний двор, заваленный картонными коробками. Дуглас смотрел вдаль: на возвышавшееся здание городской мэрии, на дома, покрывшиеся к ночи сонмом ярких огней. В эти минуты Милуоки казался ему потрясающим.       Сэлем щёлкнул зажигалкой, и Дуглас тут же ощутил резкий запах табака, который на дух не переносил. Он смотрел на парня, не отрываясь. В сумраке и тусклом свете уличного фонаря его лицо казалось ему ещё красивее.       — Будешь? — Сэлем протянул ему пачку. Видимо, пристальный взгляд он расценил как намёк на то, что у него хотят стрельнуть сигарету.       — Я не курю, — ответил Дуглас и почему-то улыбнулся. Он опёрся о холодную кирпичную стену и смотрел в небо. Оно было затянуто низкими облаками, и только изредка на нём мелькали звёзды. Ночь была очень холодная, но безветренная и тихая. По широкому проспекту изредка проезжали машины; с воем пронеслась «скорая помощь» по направлению к испанскому кварталу. Музыка завывала донельзя громко, так, когда ты будто бы ощущаешь этот всеобъемлющий, глубокий звук. Даже сквозь толстые стены можно было различить, какая сейчас песня: всё начиналось с Майкла Джейсона, затем — Дэвид Моралес и Дестинис Чайлд.       — Может, теперь скажешь, почему я тебе не нравлюсь?       — Мы ведь уже говорили об этом.       — Тогда ты предпочёл моё общество логарифмам, — напомнил Дуглас.       — Знаешь, Стейси рассказывала о тебе, — неожиданно начал Сэлем. — Помню тот день, когда в школе узнали, что ты возвращаешься. Целое событие — все только о тебе и говорили, — произнося слово «событие» он изобразил пальцами кавычки. — Хотели знать, как ты сейчас выглядишь, изменился ли. Помню, что Пит Бёрнс и Мартин Левински были очень рады. А Дирк Робинсон немного скис…       — Наверное, боялся, что я вытесню его из команды, — ухмыльнулся Дуглас. — И что она говорила?       — Она сказала, что ты — человек, от которого можно ожидать чего угодно.       — Это плохо?       — Да нет, — пожал плечами Сэлем. — Я помнил тебя, если начистоту.       — Ты помнил меня? Надо же. Я не замечал тебя до отъезда. Кстати, в сентябре я пытался найти твои фотографии. Просмотрел все альбомы нынешних выпускников. Тебя там нигде не было.       — Меня там и не могло быть, — усмехнулся Сэлем. — Я остался на второй год.       — Так тебе уже девятнадцать, — зачем-то посчитал он. — И почему?       — Какая разница? Я на некоторое время забросил учёбу. Это было ещё два года назад.       — Это из-за твоей сестры? — текила совершенно не добавляла ему тактичности. Не то чтобы в трезвом состоянии это качество можно было ему приписать, но теперь язык окончательно развязался. — Из-за неё ты наглотался таблеток?       Лицо собеседника внезапно побелело. На нём теперь не было и следа от алкогольного дурмана. Даже затянутый поволокой взгляд так и излучал негодование, и Дуглас внезапно понял, что, как это часто бывает, сболтнул лишнего.       — Откуда ты это знаешь?       — Случайно вышло, — попытался оправдаться он.       — Ну что, теперь расскажешь об этом всей школе? — ядовито поинтересовался парень.       — Ты идиот? Зачем мне это рассказывать?       — А разве не так ты делаешь? Такой прекрасный шанс! Я ведь не договорил. Знаешь, что? Остин Катчер сказал мне, что ты превращал его жизнь в кошмар. И ещё я помню, как вы с Питом стащили дневник Пейшенс Барлоу и повесили его в холле.       — Да она ведь полная идиотка! Господи, мы после этого спали с ней на вечеринке. Ей всё равно.       История эта была давняя. В седьмом классе они с Питом действительно рылись в открытом шкафчике этой девицы, и обнаружили там обклеенную разноцветными наклейками тетрадку. Она, к их радости, оказалась дневником. Впоследствии Пейшенс Барлоу кляла Дугласа на чём свет стоит. Однако как-то раз он пригласил компанию ребят к себе в Бостон на выходные. Среди них была Пейшенс. Всего год спустя она снова была от него без ума и весь вечер не отходила от него ни на шаг. Он даже удивлялся тогда, что может так сильно кому-то нравиться. Он никогда не считал себя безумно красивым — по правде говоря, у него была обыкновенная внешность. Приятная, но ничего выдающегося. Тем не менее, уже тогда на него и на Пита обращали внимание по-настоящему привлекательные девчонки.       — Отличное оправдание. И есть ещё одна история. Та, от которой меня просто тошнит. Помнишь Джо О’Нила?       — Нет.       — А он тебя помнит. Как вы подкараулили его за стадионом. Как достали его завтрак — это же был сандвич, да? Напомнить, что дальше было? Каждый из вас наступил на него, а затем вы заставили Джо это съесть. Кто-то снимал это на камеру. Как ты назвал ролик, Дуглас? «Приятного аппетита»?       Эта история давно вылетела у него из головы. Тем не менее, сейчас он вспомнил этот случай, и ему стало по-настоящему стыдно. Такие шутки и впрямь имели место быть в его жизни раньше. Конечно, сейчас он понимал, насколько это низко. Этот неудачник Джо работал в службе доставки в пиццерии, и как-то раз его угораздило привезти Дирку остывшую пиццу в коробке, которая в придачу была мокрой и помятой. Дирк тогда приветливо улыбнулся, заверил, что всё нормально и даже дал ему чаевые. Но на следующий же день он решил, что испорченный ужин дорого обойдётся этому парнишке.       — Послушай. Я поступал хреново. Но это не значит, что я делаю так сейчас. Почему ты видишь во мне только плохое? Это всё было так давно.       — Да какая разница? Просто признайся, что потом расскажешь всем, какой я ебанутый. Всё, я пойду. Меня точно ищет Стейси, — севшим голосом произнёс он и собрался идти обратно ко входу в клуб.       Любой их разговор заканчивался одинаково, это Дуглас уже успел уяснить. Никто и никогда не обвинял его в лицемерии и подлости, и уж тем более — в лицо. Он привык к тому, что все вокруг хотят заполучить его внимание и, как правило, расположены к нему. Дугласу не приходилось по-настоящему бороться за симпатии тех, кто ему нравился — достаточно было минимума инициативы. Но сейчас тот, кто действительно заинтересовал его, почему-то не был в восторге от знаков внимания с его стороны. И это было слишком досадно: Сэлем говорил о нём так, будто человека хуже него не найти во всём штате. А он сам во время их словесных перепалок слишком часто ловил себя на мысли о том, как сильно хотел бы его поцеловать. И даже сейчас невольно подмечал все его жесты, то, как он стряхивает пепел, как закусывает губу, прежде чем ответить ему.       Дуглас не знал, что на него тогда нашло. Он схватил парня за руку, не позволив уйти, и оттолкнул назад к стене, тут же прижавшись к нему и накрыв его губы своими. Он сразу почувствовал, что чужие губы сухие и обветренные, а ещё на них по-прежнему оставался вкус текилы и сигарет. Некоторое время Сэлем просто позволял к себе прикасаться, не делая ничего в ответ. А затем всё же приоткрыл рот, позволяя углубить поцелуй и зарылся пальцами в чужие волосы. Дуглас запустил руку под ткань футболки и заметил, что на его прикосновение отреагировали дрожью.       — Ну так что? — прошептал Дуглас, когда парень мягко от него отстранился. Он ничего конкретного и не спрашивал, но ответ на свой вопрос всё-таки получил.       — Ты по-прежнему лицемерная дрянь, — безразлично ответил Сэлем.       — Но ведь тебе понравилось.       — Разумеется, нет. Я не Пейшенс Барлоу и не схожу по тебе с ума.       — Поверь, ты на неё совсем не похож, — ухмыльнулся парень. Обычно, когда он целовал кого-то, на это реагировали по-другому. Он поймал себя на мысли, что не может представить, чтобы Сэлем и впрямь потерял от кого-то голову. Они были знакомы всего месяц, но уже тогда Дуглас успел отметить, что он не слишком общителен, и приветлив разве что со Стейси и Дарлой. С ним у него вообще была своеобразная манера общения, состоящая в основном из издёвок. Но он даже и не возражал. Эти перепалки вносили в его жизнь разнообразие, которого ему теперь отчаянно не хватало.       — Текила плохо на тебя влияет, — вздохнул Сэлем, отходя от стены.       — На тебя тоже, — грустно улыбнулся Дуглас. — Ты становишься ещё более мерзким.       — Надеюсь, ты обиделся. Сделай одолжение, объяви мне бойкот. Конец дружбе.       — Я никогда не хотел быть твоим другом, — признался Дуглас.       Сэлем изумлённо вскинул брови и больше ничего не сказал. Затем, не оборачиваясь, скрылся за дверью в клуб. Дуглас некоторое время постоял на улице в одиночестве, прежде чем вернуться к друзьям. Этот вечер, на самом деле, выдастся не таким уж и плохим. Он решил, что обо всём этом успеет подумать потом. И не раз. А тогда он вернулся в душное помещение с гремящей музыкой, заказал себе очередной коктейль и познакомился с очередной девчонкой, которая была не против лизаться на заднем сиденье его машины.