Награда за страх

Утратив связь с пострадавшей телесной оболочкой и самой явью, я левитировал в просторах своего подсознания будто в гравитации. Здесь в нематериальном бесформенном воплощении нет никакой боли. Неведомо кто пытался установить контакт со мной. Периодически я слышал женский голосок словно издалека, он что-то говорил, может звал к себе, но я не мог разобрать речь. Испокон веков люди гадают и разжигают насыщенные теориями споры, о том, что же ждёт каждого на том свете и существует ли он вообще, кто из служителей и проповедников какой-либо конфессии, преданно отстаивающие перед инакомыслящими идеалы своих мировоззрений, вере в которые они себя посвящают, или приверженцев и старателей науки, предпочитающие объективно устанавливать истину природных закономерностей, окажутся правы. Что же, пришла пора для себя рассеять сомнения, самолично разузнав о том потустороннем мире и процессе убытия туда.       И вот, предполагая последующий этап, так называемого, вознесения, нечто тащит меня словно со дна сквозь толщу вязкой как на болотах воды к поверхности. Я не мог сопротивляться, а оно лишь яро вытаскивало меня из недр комы, в овладении которой был. Уже чуть-чуть… чуть-чуть до того как ворочусь живым в свой погибший мир.       Я очнулся. Поморгав, дабы зрение после долгой отключки нормализовалось, с натяжкой из-за болевшей шеи замотал заклинивающей «башней». Я находился в сумрачном и по первичным меркам небольшом помещении. Из мебели были только кровать, на которую меня, собственно, любезно устроили, с тумбочкой у изголовья, на которой сложили мою верхнюю одежду, рюкзак, с разбитым дисплеем планшет и даже ножны с зачехлённым холодным орудием. В дальнем углу на рабочем столе с пультом горело трое мониторов, отображавших внутренность всё того же злополучного центра. Дверь в соседнюю комнату отворена, источающийся оттуда свет озарял рядышком прикрепленный на одной из бетонных стен деревянный стенд с различными фотографиями, записями и вырезками сохранивших свою актуальность даже в эпоху главенствующего по сфере вестей интернета газет, в чтение которых вдаваться в лом. Был я не один — из той самой комнаты доносилось кропотливая возня. Но звать виновника шума не собирался, поскольку поспешно ещё предполагать о его бескорыстных и благожелательных намерениях.       Сдергиваю с себя одеяло, скрывавшее под собой моё раздетое по пояс тело, частично обмотанное бинтами, и поднатужился слезть с постели — пружинный матрас заскрипел, но не беда, это не выдало меня. Затем, взяв нож неслушающимися подрагивавшими руками, с опорой на тумбу приподнялся и похромал к здешнему обитателю. От травм и долгого отбоя я словно одеревеневший, но при каждом движении твердая кора спадала с меня. Подкравшись, я был в дверном проёме, яркий режущий глаза свет заставил сощуриться. Плечом приложился к дверной коробке. Как только белизна развеялась, я застолбенел, увличив за кухонной плитой занятое вполне естественным бытовым занятием, то есть кулинарией, существо с белой шерстью, пушистым хвостом и торчащими треугольными ушками. Оно напевало какую-то мелодию. Голос, звучавший так же приятно, как музыка арфы, со своим тембром и высотой точно принадлежал молоденькой даме. Пока я в замешательстве, существо оборачивается и также окоченевает. Мимика лисы, судя по женственным очертаниям мордашки, ресницам, скромному, но ребяческому макияжу в виде светло-розовых кругляшков на щеках и заметно выпирающему из-под её майки бюсту, самки, выражало неподдельное удивление и кой-то мере испуг. Она с толикой присущих служанке манер в руках… или в лапах… не важно, держала перед собой тарелку с блюдом, от которого исходил пар. Интересно, насколько же комично выглядела моя шокированная с отвисшей челюстью рожа? Обычно в подобных до абсурда нелепых сценах в комедийных сериалах киноделы вставляют закадровый смех, который и сейчас уместен.       — Ээм… привет… — после неловкого молчания, приветливо улыбнувшись, робко сказала она, — ээм… как ты себя чувствуешь?       — Ты… — наконец язык мой оживился, — ты… ещё кто? — выдавил я.       — Оу… я… меня зовут Мангл, — запинаясь от волнения, с радушием ответила она.       — Ты… — с ножом, на который лисица то и дело переводила взгляд, я стал подходить к ней, — ты… что ты такое?       — Я… я… — Мангл, заикаясь, поддалась назад.       — Отвечай! — гаркнул я, дабы поторопить собеседницу с объяснениями, от чего та аж вздрогнула.       — Я робот… — сказала она, — по другому в вашей терминологии искусственный интеллект.       — Робот? Разве роботы могут выглядеть так… натурально? — засомневался я.       — Это правда, я завершённый образец проекта SIM серии ноль один, — тут же выложила она.       — Ноль один? То есть… ты первая в своём роде… — очевидная догадка.       — Да.       — Так… хорошо… значит… ты не относишься к остальным этим…       — Нет-нет, я не с ними, то есть… я должна быть с ними, но… во мне заложена совсем другая программа и…       — Давай короче! — снова вынудила она.       — Я не такая как они…       — И… значит это была ты… ты мне постоянно помогала… — прояснил я, на что лиса утвердительно покивала.       Интрига более менее иссякла. Я в бессилие переварить всё скопище навалившейся информации, сочетающий в себе полноту странностей и чепухи, лишь вздохнул.        — Вот, я тут… приготовила тебе поесть, — сообщила Мангл, — мне то употреблять еду нет необходимости, а вот ты наверное голоден, присаживайся, — сказала она и, попросив, кивнула в сторону укрытого чистенькой скатертью стола.       Восхищаясь в душе гостеприимной заботе хозяйки, я безмолвно решаюсь принять приглашение, ведь соблазн утолить голод весьма велик, а кормёжка очень аппетитна, чтобы так запросто от неё без терзаний отказаться. Прохожу за стол и пытаюсь, претерпевая боль и кряхтя, занять место.       — Ой, — увидев мои мучительные старания пристроиться на табуретке, она кладёт тарелку и кидается ко мне, — позволь помогу.       — Нет! Не подходи! Я сам! — потакая собственной гордыне, наотрез сказал я.       Мангл послушно отстранилась. Я же с мнимым мелочным триумфом усаживаюсь. Лисица скептически ухмыльнулась на мои надменные капризы и села напротив, облокотившись на стол. Сменив нож на заранее приготовленные столовые приборы, стал жадно заправлять бак порцией жареной отбивной и румяной картошки, наплевав на нормы этикета. И откуда такие запасы? Зачем они ей, учитывая отсутствие у неё потребности употребления пищи. Вкус у сытного угощения по сравнению с той стряпней, которой я питался последние месяцы, божественный. Повар однозначно удостоен похвалы. «Ну, как тебе? — вдруг спросила она, пристально наблюдая за моей трапезой, — просто… я уже давно не готовила, боялась, что без должной практики, получится… не так съедобно, — со стеснением объяснилась лиса, — я ещё думала, вдруг с мясом прогадаю или что ты вообще вегетарианец…» — всё не унималась болтушка.       «Что это значит? — мысленно поражался я нестандартному поведению робота, — она не должна себя так вести, не должна так разговаривать». Обосновать это как притворство я не способен, а моих примитивных познаний в робототехнике и кибернетике недостаточно, чтобы ставить вердикты. Создатели Мангл не ограничились лишь присвоением ей базовых навыков общения, а словно наделили характером, пониманием и приверженностью моральной нравственности. Но не только это подмечало её уникальность. Время от времени, пережевывая стрепню, я исподлобья посматривал на лисицу, точнее на её совершенную сексапильную фигурку и плавно виляющий хвост. Её будто специально сконструировали для взрослых утех в борделях. Какой живой она казалась, а её манеры настолько очеловеченными. Самопроизвольно с причудами похотливого извращенца и закипающими гормонами я воображением обнажал её торс. Ну, а чего ещё ждать от мужика после около года отшельничества без интимной близости?       «Ну, так как тебя зовут? — любопытствовала назойливая, — у тебя же есть имя?» — давно уже мне не задавали подобного вопроса, покуда некому было. Видимо, она совсем заскучала по такой банальной прихоти как поболтать, посему так ко мне без устали пристаёт. Я молчал.       — Может… расскажешь откуда ты родом или… расскажешь…       — А может хватит?! — грубо перебил Мангл я, — не знаю чего ты конкретно добиваешься, но мне не нужна дружба с роботом, — растолковал я, — как я вижу, у тебя всё лады с системой и ты придерживаешься первой директивы, а мне этого вдоволь, так что теперь… ты исполняешь мои приказы и точка, имя моё тебе необязательно знать. Усекла? — выделил интонацией вопрос.       — Да… — поникнув от моих слов, сказала лиса.       Не то чтобы я испытывал к ней и к роботам в целом презрение, нет, от них есть прок, я не закостенелый консерватор и согласен сопутствовать прогрессу, который уже застрял в тупике, но и симпатией к ним я не проникаюсь даже хотя бы как к домашним питомцам. И если я хочу вычленить из союза с этой домохозяйкой перспективы, то мне проще видеть в ней ту, кем она является, а не ту, кем она хочет предстать.       — Так… теперь слушай, — начал я, сконцентрировав её внимание на моём дальнейшем разъяснении, — сама понимаешь, что в таком состоянии я ничтожен, поэтому мне придётся переждать здесь, дабы здоровье своё подправить, а ты занимаешься тем, что у тебя хорошо получается, — намекнул я, показав на свою уже пустую тарелку, — мне не мешаешь, разговорами не донимаешь. Ясно?       — Почему ты так? — с разочарованием насчёт меня спросила лисица.       — Потому что ты… всего лишь робот, кучка железок с микросхемами под слоем синтетики и искусственной шерсти, — хлестко и жёстко отточил я, — так что хватит симуляций.       — Да что ты… ты… — пожелала высказаться в ответ на моё хамство лиса, подскочив со стула, — я… не знаю как объяснить это… не знаю, что двигало мной, но вы… люди… обычно называете это чувствами, — словно навзрыд говорила машина, — и они есть у меня, и… я переживала за тебя, а ты… — в окончании своей нахлынувшей истерики она убежала и заперлась в ещё одну комнату.       Я обидел её? Забавно. Мы будто переживающая кризис супружеская пара, ссоры у которой уже обиходность. Во что же выльется из наше совместное сожительство?