Однострочники с феста X-Men: First Class

Эрик возвращается год спустя. По крайней мере, Чарльзу кажется, что это именно возвращение, а не просто визит к бывшему… Кому? Были ли эти странные отношения дружбой или чем-то другим? Чарльз запрещает себе об этом думать. Потому что иначе жить станет просто не зачем. В комнате горит только маленькая настольная лампа. В руках у Чарльза не очередная научная статья, а просто старый приключенческий роман Жюля Верна. И молодой профессор зачитался им настолько, что не слышит ни звука открывающегося окна, ни тихих шагов по ковру. Он обнаруживает чужое присутствие только тогда, когда Эрик снимает шлем. Книга падает из рук. Чарльз поворачивается и смотрит на бывшего друга, не зная, что от него ждать и не решаясь прочесть его мысли. А Эрик смотрит на инвалидное кресло. Шлем выпадает из руки. Эрик делает два шага и опускается на колени. Его ладони ложатся на колени Чарльза. Телепат видит это, но не чувствует. — Прости меня, — шепчет Эрик. — Прости меня, — эхом повторяет Чарльз. Им обоим есть, за что просить прощения. Им обоим есть за что прощать. Эрик уходит на рассвете. Он выглядит настолько умиротворенным и спокойным, что Эмме нестерпимо хочется влезть в его мысли. Но она не решается делать это. Леншерр не может защититься от телепатии, но чувствовать ее он научился. А Чарльз, впервые за последний год спящий без лекарств и кошмаров, впервые за год проспавший завтрак, становится причиной паники среди обитателей теперь уже школы. Эрик возвращается к Чарльзу так часто, как только может. Они больше не играют в шахматы. Они разговаривают о книгах, о фильмах, о спорте, о звездах, о женщинах, цветах, домашних животных. Они ищут точки соприкосновения. Они узнают друг друга заново. Они учатся понимать и верить. Они, сами не замечая, создают свой собственный мир, мир только для них двоих. Создавать миры — занятие долгое и кропотливое. И продет не день, и не два, прежде чем Чарльз разрешит себе снова коснуться сознания Эрика одной-единственной мыслью - «Я люблю тебя.» А Эрик, привычно сидящий на ковре возле кресла, поднимет глаза, коснется пальцами виска и попросит в слух: — Прочти. И будет смотреть, как краснеет счастливый и смущенный Чарльз. А потом, улыбнувшись своей акульей улыбкой, тщательно и тщетно пряча страх, вину и неловкость за ехидством и колкостью спросит: — А ты, кхм... Ты только ноги не чувствуешь, или все что ниже пояса — тоже? Чарльз рассмеется, наклонится в кресле и поцелует свою самую большую ошибку и самую большую удачу. «Только ноги,» ответит он мысленно, не отрываясь от своего занятия.