«Prisoner in the ward*»
Cross my heart and hope to die, Burn my lungs and curse my eyes. I've lost control and I don't want it back. I'm going numb, I've been hijacked, It's a fucking drag I taste you on my lips and I can't get rid of you. So I say damn your kiss and the awful things you do You're worse than nicotine**
Шерлок смотрел в серый потолок больничной палаты, намереваясь вновь погрузиться в чертоги, из которых последние два дня его не мог достать даже надоедливый брат. Перед глазами до сих пор стоял Джим, смотрящий с ненавистью и презрением. Детектив зажмурился и, потянувшись, уменьшил дозировку морфина, что не только угрожало его и так подорванному здоровью, но грозило помешательством. Зависимость никогда не переносилась настолько болезненно. Пока он не встретился вновь с Джимом. Сейчас, рассуждая здраво, детектив не мог понять, отчего же протянул руку, почему прикоснулся к руке врага и, наконец, что с ним происходит… Слишком много вопросов и пока ни одного ответа. Это сводило с ума, заставляло злиться и желать вновь перезарядить свой браунинг. И неизвестно, стрельнуть в стену или себе в голову, только на этот раз по-настоящему. По-настоящему, без игр и фальши, мозги прострелить, остановить раз и навсегда свой пульс, перестать быть… Наверное, каждого рано или поздно посещали такие мысли. И чаще всего, те, кто ещё в детстве задумался на этот счет, уже давно разлагаются и гниют под землей. Взрослые же относятся к этому порыву иначе: отбрасывают глупые мысли и идут в бар. Но Шерлок… Шерлок никогда не был таким, как все. Для него вся жизнь — игра, а люди лишь пешки, которые ходят по приказу игроков и, в случае чего, вообще исчезают с поля. Однако, произошедшие события перевернули его восприятие мира, где-то, глубоко внутри, лопнула какая-то ниточка, вызывая погром разрушающей силы. Сознание ускользало, мысли путались, а врачи надоедали своими стандартными расспросами о самочувствии. Хотелось покоя, чтобы, наконец, сложить воедино этот мудреный пазл, но брат, словно чувствуя это, лишь усугублял ситуацию своими частыми визитами и постоянно мельтешившим туда-сюда персоналом больницы. Шерлок уже успел убедиться, что это не здание Святого Варфоломея, скорее всего, он находится где-то на севере Лондона, в безлюдной и принадлежавшей брату или правительству больнице для особых личностей, вроде него или Мориарти. Мориарти. Имя раздавалось стеклянным звоном в голове, мешая спать по ночам своим голосом. — Прекрасно отыграл свою роль! Он, правда, подумал, что детектив помогал своему братцу? И после этого кто из нас дубина, Джим? Сейчас их последняя встреча казалось не больше, чем наркотический бредом. Его бред. Их бред. Два сумасшедших гения, подсевшие на иглу. Только у одного шприц был наполнен кокаином, а у другого — противником. И они часто менялись, менялись, чтобы чувствовать себя живыми, пытались отвлечься от легкого головокружения и странного чувства. Шерлок ссылался на послешоковое состояние, объясняя этим все свои действия, прикосновения, слова… Когда же он ловил себя на мысли, что чувствовал себя, примерно, так же и до спланированного и несовершенного самоубийства, то перекладывал вину на холодную погоду и вполне вероятную простуду, воспаление легких, да всё что угодно, только бы не соглашаться с диагнозом Джона и остальных. Это просто не может быть правдой. Это не должно быть правдой, да какой там правдой, это даже в теории звучит бредовее, чем знак «плюс» перед формулой закона Ньютона о силе притяжения. Ведь, будь оно так, то не было никакой гравитации, а мир улетел бы в бесконечный безграничный космос. Шерлок раскрыл глаза и посмотрел на больничный потолок, серый, тусклый, противный. Настолько приевшийся запах антисептиков и спирта сводил с ума, раздражая обоняние. Хотелось с каждым днём все больше выбраться на улицу, вдохнуть запах сигарного дыма и выхлопных газов. Хотелось выбраться из этого адского места, сесть в такси и вернуться… А хотелось ли возвращаться на Бейкер-Стрит? Шерлок поймал себя на мысли, что променял бы недовольный взгляд и нотации друга на издевки и пикировки фразами с Джимом. Здравый смысл продолжал кричать, что это лишь бред, что всё пройдет, стоит лишь отключить аппаратуру и позволить мозгу работать самостоятельно, без стимуляторов. Возможно, именно после этого пропадут все мысли, надо только покинуть эту комнату и больницу, желательно, в целом. Стук каблуков обуви за дверью, и спустя минуту она открывается. — Сколько меня ещё будут держать? — недовольно протянул Шерлок, даже не посмотрев в сторону гостя. — Столько, сколько надо, братец, — добродушно отвечает политик и улыбается шире, отчего детектив непонимающе смотрит на лицо слишком довольного брата. — Что произошло? — чересчур резко, чем следует, спрашивает Холмс-младший. — Тебя это не должно волновать, — отозвался было политик, но под пытливым взглядом младшего сдался. — Хорошо. Через пять часов суд над Мориарти, и даже если ему удастся выбраться, то далеко не уйдет, — всё же поделился своей радостью Майкрофт, наблюдая за реакцией невольного слушателя. — У них на него ничего нет, — хмуро ответил Шерлок, что совершенно не понравилось старшему братцу. — Неужели ты переживаешь за Мориарти? — хмыкнул пренебрежительно он. — За твою отсталость в некоторых вещах, — ответил издевкой детектив, но замолчал и отвернулся, намекая столь проницательному родственнику, что не хочет его видеть. — Не натвори глупостей, — напоследок добавил Майкрофт и, поджав губы, вышел из палаты. Как бы ни хотел брат испортить все планы, он не сможет. Джеймс Мориарти опасен для города, для страны, для мира. Так порешили на недавнем конгрессе, который закончился для многих политиков и двух президентов весьма плачевно. И сейчас Шерлок просто не посмеет нарушить четкую цепочку, Мориарти необходимо устранить во что бы то ни стало, иначе угроза будет не только потенциальной, но и фактической. «Шерлок, ты всегда любил ходить на грани, лавировать средь крайностей, играть с лезвием, но на этот раз я должен защитить тебя. Ты потом ещё «спасибо» мне скажешь, поверь. Так будет лучше. Для тебя и для меня», — Майкрофт глубоко вздохнул и, бросив взгляд на часы, пошел к выходу, всё прямо по коридору. Осталось совсем немножко, и можно будет спокойно выдохнуть. Чуть-чуть, и вся эта бредовая история завершится. Так ведь? Но разве мы в конце пути?***
Шерлок силился погрузиться в чертоги, чтобы вновь предвидеть исход судебного разбирательства, увидеть зал, но не взволнованного Лестрейда и Джона в нём, а преспокойного Мориарти, которого пытаются обвинить в двух преступлениях, хотя все прекрасно знают, сколько смертей на его счету. Но некоторые уже смирились с неуязвимостью Мориарти, а некоторые продолжают биться в попытках усадить его хоть за какую-нибудь мелочь. Как это делает, например, инспектор, а Майкрофт так и не образумит своего любовника. Он же сам не настолько тупой, чтобы не понимать очевидного? Мориарти не поймать. Именно поэтому политик выбрал незаконный способ, он красиво подделает бумаги о несчастном случае, а Джеймса тем временем уже отвезут куда-нибудь за город. И больше никто ничего не услышит о гении преступности. Такой исход событий нисколько не радовал детектива. У него уже назревал план по спасению — что, простите? Неужели мозг настолько сильно пострадал от столь незначительной травмы, что окончательно поехал? — Мориарти, но он до последнего надеялся, что такого не произойдет. Все последние надежды разбивает удар молоточка судьи и громкий возглас: «Виновен!». Шерлок откидывает голову на подушку и смотрит сквозь пальцы и потолок куда-то, глубже в себя, желая утонуть в собственных чертогах. Можно, конечно, не предпринимать совершенно ничего и пустить на самотек, тем более, в тюрьме Джиму угрожает меньше опасности, чем под присмотром МИ-6, но это было неправильно. Неправильно как-то оставлять врага — да разве это уже вражда? У них странные отношения: что-то между враждой, дружбой и… и этот вариант был отброшен, как самый бредовый, — на произвол судьбы. Холмс не сомневался, что рано или поздно король преступности вырвется и начнет мстить. А этого, отчего-то, не хотелось совершенно. А если этот придурок опять застрелится? Только на этот раз по-настоящему. И что потом делать? Смириться и вернуться на Бейкер-Стрит? Увольте. Оставалось лишь понадеяться на Джима, а также на бездомных, которым скоро, через Уигинсона, передадут указания и вознаграждение. Оперативность важна как никогда, иначе всё может пойти к чёрту. Ведь это Джим! Непонятный, нереальный, разный Джим, твою мать, Мориарти, который навсегда останется неразгаданной загадкой. Потому и будет интересным. Всегда. Всегда будет захватывающим дух, доводящим до дрожи в коленках и пальцах, до эйфории и экстаза. Состояние, которое начинает всё больше и больше напоминать наркотический бред, когда чувствуешь иглу в вене, капли на коже и удовольствие. И это, как самый настоящий наркотик, вызывает зависимость. Хочется больше, сильнее, острее. Именно этого не хватало Шерлоку столько лет, именно этого ему не хватает сейчас, когда с их последней встречи прошло уже больше недели. Героин? Морфий? Кокаин? А может, криминальный-консультант? Новый, отдельный от всех, вид наркотика, что вызывает не только галлюцинации и удовольствие, но и дрожь по телу, напряженность в каждой мышце, непонятный жар по коже и сумасшествие. У него была ломка. Кончики пальцев подрагивали, веки едва заметно начали тяжелеть, желая унести прочь от реальности детектива, в тот мир, в котором наркотик сочился по венам с бешеной скоростью, ударял в виски, затуманивал разум и мягко окутывал пеленой коматозного состояния. Наконец Шерлок сдался и, закрыв глаза, отправился в небытие, в царство, где его ожидал лишь один король. — Что тебе надо здесь?! — рыкнул голос из чертогов, испепеляющим взглядом смотря на Холмса. А, может, и не ожидал… — Вообще-то, это ты в моей голове, — хмыкнул сыщик, но сделал шаг ближе к консультанту, что сидел сейчас в своём дорогущем костюме на каменистом берегу Темзы. Здесь был найден труп охранника из галереи. Мозг любил отсылки к их общей игре и часто восстанавливал локации, особенно ему нравилась встреча в бассейне и падение с водопада. — Вообще-то, — писклявым противным голосом передразнил Мориарти, недовольно кривясь, — это ты в моей голове. — О чём ты? — Шерлок вопросительно посмотрел на своего горе-собеседника, отчего тот перестал кривляться. Злодей-консультант поднялся на ноги и, отряхнув пиджак, посмотрел на детектива прямо. — Повтори, — громче, чем нужно, приказал он. И именно приказал, а не попросил Джим, смотря в упор на сыщика. — Не буду я повторять, ты и так слышал, — фыркнул недовольно Холмс и тряхнул головой, откидывая назад волосы, что лезли прямо в глаза. Мориарти на секунду завис, умиляясь про себя, но совсем скоро вернулся на землю. — Ты хочешь сказать, что это твои чертоги? — Джим поднял палец и слегка им покрутил. — Да, я только что лежал в палате, а сейчас стою посреди галечного берега. Тем более, время… — хотел было удариться в пояснения детектив, но консультант прервал его резким движением. — Я понял, — рыкнул вновь он. — Не настолько тупой, как твой Джонни, — он задумался, покусывая нижнюю губу и хмурясь с каждой секундой лишь сильнее. — Думаешь, где на этот раз пистолет найти? — презрительно хмыкнул Шерлок, не сводя горящих от интереса глаз с противника. — Ага, думаю, как тебя утопить проще, — глухо и неохотно отозвался Джим, явно обдумывающий что-то. Шерлок решил не мешать консультанту и, развернувшись, зашагал ближе к реке. Хотелось глубоко вдохнуть, наполнить легкие кислородом до отказа, но, к сожалению, чертоги не обладали столь развитыми способностями. Он чувствовал запах, характерный для этого места, улавливал нотки уличного фаст фуда и разлагающегося мусора, что гнил в воде или на берегу. Холмс не заметил, как сзади подкрался Мориарти, словно кот, он шел тихо и до невозможности легко по галечному пляжу в своих дорогих туфлях с каблучком. Детектив не вздрогнул, когда совсем рядом, у правого плеча, раздался голос преступника. — Шерлок, — глухо, на грани слышимости, прошептал он, силясь заглянуть в глаза детективу. Последний же, ощущая на себе чужой взгляд, повернул голову, столкнувшись с тёмными, чуть ли не черными, глазами. — Это мои чертоги, — он сделал долгую паузу, а потом, схватив за плечо и развернув к себе лицом, закричал: — Вон! Шерлок попытался сдержать на лице маску спокойствия, хотя, честно говоря, его пугало искаженное злостью лицо злодея-консультанта. — А ты попробуй заставить, — нагло ухмыльнулся он, наблюдая за тем, как Мориарти перестает смотреть на него исподлобья, вопросительно и удивленно поднимая брови и хлопая ресничками. — Во-о-от как… — протянул он, улыбаясь. Эмоциональной устойчивостью Джим никогда не мог похвастаться, возможно, именно это делает его таким запоминающимся и… вселяющим страх, ведь с его работой иначе нельзя. Запугает до смерти, а потом, хлопнув по головке, отправит восвояси. — Детка захотел поиграть по-взрослому, — он ухмыльнулся, вновь меняясь в лице. Сунув руки в карманы дорогих брюк, он склонил голову к плечу и оценивающим взглядом пробежался по лицу Холмса, задерживаясь на губах. Джим сделал шаг ближе, слишком близко, как по мнению Шерлока, но так он позволял делать только ему, только Джиму. Соприкосновения пиджаков, глаза в глаза, подёргивание пальцев, ощущение, что вселенная вокруг рассыпается на миллиарды песчинок, ускользая и развеваясь по ветру. Мориарти поднял руку и, скользнув ею по чужой руке, оставил ладонь на плече детектива, всматриваясь в его лицо. Шерлок старался не втягивать воздух слишком глубоко, пытался не показать своей растерянности и ошеломления, в этих вещах куда больше разбирался Джон. Джим ощущал мягкость пиджака, его тонкую ткань, а также белую легкую рубашку под ним. Он чувствовал тепло тела, чужое дыхание, едва касающееся его пальцев, и таял. Таял с каждым новым вдохом и выдохом, таял от абсурдности, от неизбежности, от… реальности. Мориарти перестал ухмыляться, а улыбка его стала больше похожа на оскал. Он до боли сжал плечо Шерлока и, дернув того на себя, прошипел прямо в ухо: — Угодил братику? Он оттолкнул от себя детектива и скривился, смотря на ту руку, которой касался черного пиджака. — Джим, — Холмса как будто ударило током. Он решил подумать об этом позже. — Думаешь, я бы сдал тебя своему брату? — А что тебе мешает вновь обрести славу и имя великого героя всей Англии?! — в неправедном гневе кричал злодей-консультант, яростно жестикулируя. — Я никогда не гнался за славой, — припечатал Шерлок, надеясь, что оно так и есть. — И не хотел тебя засудить. Мне интересно само расследование, а не поимка преступников. Я могу отправлять за решетку твоих шестерок, но не тебя. — Отчего же? — по-настоящему заинтересовался Мориарти. «А действительно, почему же?» — промелькнула мысль в голове. — Я не настолько глуп, чтобы вновь потерять тебя, — слова сами слетели с языка, и только после этого Шерлок задумался над их смыслом. Нельзя злиться и терять контроль в присутствии Джима, чёрт! — Что, прости? — спустя несколько минут понимания и переосмысления услышанного переспросил консультант. — Хотя, можешь не повторять, мне наскучили твои бредни. Хватит флиртовать. — Ты повторяешься. — А ты притворяешься, — пародировал нервно Джим. Ему надоела эта игра. До чертиков перед глазами, до глухих ударов об стену, до кровоточащих ран, а все потому, что хотелось… верить. Верить в правдивость всех действий, слов, мыслей… Хотелось, наконец, уткнуться носом в его грудь, чувствовать чужое сердцебиение, пить с утра кофе не в одиночестве на кухне, а под теплым одеялом с другим человеком. Да только это все звучит так, словно это мысли обычного, заурядного человека. Но иногда хочется чего-то… нормального. И каждый раз, останавливаясь на этой мысли, Джим понимал, что никогда такого не произойдет. Они не такие, как все. У них не может быть нормально, никогда. Потому придется продолжать игру кошки-мышки, бегать друг от друга по всей стране и встречаться в чертогах, находясь под кайфом или ломкой. — Мне наскучил это фарс, — устало протянул Джим и, нащупав в руках пистолет, снял его с предохранителя. — Счастливо оставаться! Очередной выстрел, очередной труп, очередная пустота.***
Шерлок вышел из больницы и с удовольствием вдохнул, наконец, полной грудью тот кислород без примесей спирта и стерильности, пропитанный городским смогом, запахом уличной еды и мусора, а также никотина и опасности. Преступной опасности, которую стоит еще выкрасть из лап правосудия. Незаметно, отвлекая, вытащить прямо из-под носа преступника, на котором и держится весь криминал Великобритании и не только. Он единственный мог здраво управлять своими людьми, контролировать преступность в стране и рассылать по всему миру, именно он был пауком, сидящим в центре паутины. Без него всё это тут же падет, образовывая черную дыру, в которую утянет не только преступников, но и обычных горожан, что мирно прогуливаются вдоль улиц, некогда окроплённых кровью. А вы думали, что все так просто? Шерлок посильнее запахнул пальто и, уткнувшись носом в еще тёплый воротник, пошел к машине, которую вызвал любезный братик, надеявшийся на благоразумие и порядочность младшего. И можно ли после такого ошибочного мнения считать его самым умным человеком? В каждом Холмсе есть свои недостатки, пробелы в знаниях, которые тех нервируют. Скептицизм. Критическое недоверие ко всему и всем, кто рядом. Нет, положиться можно только на себя одного, никто не подведет тебя, если ты будешь к этому готов. Хочешь жить — умей вертеться, уж тем более, если находишься в таком грязном и лживом обществе, как политическая верхушка. Либо ты, либо тебя. И тут уже не важен глагол, не важны действия, ведь на чистоту надеяться глупо, потому приходится лавировать по морю фальшивых улыбок и штампованных вопросов, ответы на которые никого не волнуют. Сейчас нельзя положиться даже на семью, недоверие просочилось в вены, стучало в висках, ожидая очередного обмана от собственной тени за спиной. Сумасшествие. Навязчивое желание, которому не было сил противиться, хотелось сдаться и утонуть в неге, что окутывала сладкой пеленой со всех сторон, медленно и верно утягивая на дно. Оно топило, убивало, но продолжало соблазнять снова и снова, наслаждаясь проигрышами, вкушая победу во время очередного прихода в чертоги, в притон, на места преступлений. Эта война сулила летальный исход с самого начала, она слишком сильна и велика, а противиться нет ни желания, ни сил. Лучше отдаться ненормальности, чем до конца жизни помирать от скуки, жить обычной жизнью, не чувствовать огня от азарта и не побеждать в битвах людей, проигрывая собственному разуму. Одиночество. Тет-а-тет со своими демонами, раз и навсегда. Уж это точно не было самым заветным желанием, но разве кого-то волнует чужое мнение? Изоляция от всего мира, замкнутость не только в себе, но и в четырех стенах, предательство семьи, самого родного, что есть. Желание лезть на стены возрастало, хотелось мстить за все те годы, что были наполнены ночными кошмарами, голосами в голове, галлюцинациями и лихорадкой, пробирающей до кончиков пальцев до сих пор. Никто не спрашивал, просто взял и запер, словно птицу, в клетке, обрубив крылья. Кровь стекала по перьям, но ее видели лишь выдуманные образы, которые с годами стирались из памяти. Антея не обратила внимания на детектива, лишь вежливо поздоровалась, набирая сообщение боссу. Она привыкла к своей работе, выполняя ежедневные рутинные задания, которые должны быть выполнены идеально и по регламенту. Такова её задача: следить за всем и уведомлять мистера Холмса, на которого она работала последние лет восемь-девять. Шерлок сел рядом с девушкой и, скупо ответив на приветствие, уставился в окно, едва ощутимо прикасаясь костяшками пальцев к губам. Машина плавно выехала на дорогу и, спустя минут пятнадцать, влилась в общий поток торопящихся автомобилей. Как Шерлок и думал, больница находится на северной окраине города и, скорее всего, принадлежит одному из приближенных лиц Майкрофта, вероятно, леди Смолвуд, что вместе с братом отвечала за последние операции детектива. Да и за крышей наблюдение вело её подразделение, следовательно, спасение жизни Шерлока висит именно на ней. Становится все веселее и веселее! Зеленая табличка, встретившаяся по пути, гласила о направлении к центру Лондона и разветвлении дорог на Элстри и Эджвар. Значит, они сейчас ехали по трассе А41, рядом с которой расположена компания по разработке программного обеспечения, откуда пришло рекомендательное письмо для Джима-из-IT для Бартса. Всё продумал, чёртов гений! Мысли сами по себе возвращались к его скромной персоне, увешанной дорогущими камнями из Тауэра. «Приходи, поиграем. Тауэр-хилл. JM x» Сообщение само проскочило в памяти яркими красками, напоминанием о завершении их игры, о падении на землю, о выстреле в голову, обо всем и сразу. Только в тот раз Джим сам собирался попасть под суд, заранее устроив и продумав все варианты развития событий, а сейчас он попался, и необходимо было его спасти. «Но зачем?» — твердил непонимающе разум. «Так надо, это часть игры», — упрямо возражал другой голосок в голове, не желая вспоминать глупые слова Джона. — Мой друг не может полюбить преступника. «Твой друг не может никого полюбить, Джон», — презрительно отозвался Шерлок, противный писклявый голосок протянул откуда-то изнутри: — Ты в этом уверен, милый?***
Машина остановилась на Бейкер-Стрит, Антеа, попрощавшись, кивнула головой и написала сообщение политику, а Шерлок, не сказав ни слова, вышел из автомобиля и задумчиво посмотрел на дверь перед собой. Какова вероятность дипломатического выхода из ситуации, столкнувшись после очередного самоубийства с Джоном? Не более тридцати девяти и трёх десятых процента. Ничего хорошего ожидать не стоит. Шерлок аккуратно повернул ручку двери и вошел в дом, отрезая себя от внешнего мира. На втором этаже были слышны голоса Джона, миссис Хадсон и… Лестрейда? Вот кого-кого, а полицейского Холмс не ожидал встретить. Не хотелось начинать с ним беседу, иначе это может плачевно кончиться либо для Грега, либо для Шерлока, либо для коврика миссис Хадсон. Мягко ступая, детектив поднялся и замер у самой двери, прислушиваясь. Хозяйка квартиры сидит на диване и рассказывает про Рози, ничего интересного, Джон в своём кресле, иногда добавляет реплики, но в основном молчит, инспектор посреди комнаты, стоит ближе к столу и чуть левее правого окна, смотрит на всех, постукивает носком туфель, значит, ждет чего-то или нервничает. Возможно, и то, и то. Собирается сообщить что-то важное? Суд над Мориарти был несколько дней назад и, как гласили заголовки газет, что лежали на пороге, СМИ не обошло стороной эту новость. Легко можно составить хронологическую цепочку произошедшего, но сейчас его куда больше волновало другое. — Она такая привереда! — продолжала вещать миссис Хадсон, улыбаясь. — Прям как наш Шерлок! Два самых недовольных человека на нашей улице. — Поверьте, когда он узнает, что Мориарти посадили, будет счастлив, — доверительно сообщил инспектор, поймав непонимающий взгляд в ответ. — Отчего же? — неловко улыбаясь и поглядывая украдкой на Ватсона, поинтересовалась вдова. Шерлок не удержался и, толкнув дверь, вошел в комнату. — Потому что игра началась! — провозгласил он, наблюдая за удивлением друзей. — Ах, Шерлок! — вскрикнула хозяйка. — Не смей меня больше так пугать, негодник! — она пригрозила ему пальцем, держа руку на сердце. Лестрейд лишь покачал головой, проведя рукой по седым прядкам на голове. Джон подскочил с кресла и, вновь недобро смотря на детектива, подошел ближе. — Что… это… было?! — разделяя каждое слово, прошипел Ватсон, сурово смотря на Холмса. — Теперь это не имеет значения, — легкомысленно отмахнулся детектив, понимая, какое пламя пробуждает. — Тебя принудили вновь к суициду, Шерлок, это, чёрт возьми, имеет значение! — сорвался на крик доктор. Малышка проснулась и заплакала, а миссис Хадсон, словно забыв про старость, поторопилась успокоить дитя. — Всё было вовсе не так. — А как?! Может, поведаешь нам всем эту интересную историю о самоубийстве, пистолете, суде и, в конце концов, о Мориарти? Мы все давно ждём объяснений, Шерлок, что, твою мать, происходит?! — Джон был в бешенстве. Давно мир не видел его в таком состоянии. — А что-то происходит? — детектив не смог удержаться от иронии. — Да! Куча непонятной фигни, понять которую я бы хотел с превеликим удовольствием! — Джон, некоторую информацию ты не сможешь понять в принципе, так устроен твой мозг, ты тратишь память на ненужные вещи, число которых увеличилось в три раза после рождения Рози, но сейчас не об этом. По моим расчетам, через минуту мой брат позвонит Вам лично, Грег, если не передумает делиться этой информацией с полицией, ведь та не позволит осквернить любого человека, будь он даже преступником мирового уровня. О, как же я скучал по Вашему мятному чаю, миссис Хадсон! Можно чашечку? — Шерлок, словно потеряв всякий интерес к рядом стоящим, потянулся к чайнику и заварил себе горячего напитка в кружке, что стояла ближе всех. У Джона уже начался нервный тик. — Сядь, — скомандовал неожиданно Ватсон, сурово и строго смотря на детектива. Последний же непонимающе посмотрел на друга, но всё-таки выполнил столь необычную просьбу. — А сейчас рассказывай всё с самого начала. — Какого именно начала? — продолжал издеваться Холмс. — С крыши. Шесть лет назад. Нам всем будет интересно послушать, что там, черт возьми, произошло. — Вы уже слышали про мое чудесное спасение, которое Андерсон и «Пустой катафалк» воспевают до сих пор, — устало отмахнулся Шерлок. Препираться расхотелось. — Нет, мы хотим узнать, что случилось с Мориарти, и как он смог выжить, — вмешался инспектор. — Ты лично утверждал, что он прострелил себе голову у тебя на глазах, так почему же я видел его у тебя в палате?! — В какой палате? — тут же вклинился Джон, удивленно смотря на полицейского. — Больничной. Взяли с поличным, успели спасти его, — кивнул на Шерлока, — от смерти. Этот псих же с легкостью мог отключить капельницы, расстроившись, что патрон оказался холостым. — Он не был холостым, — Шерлок скривился, — его вообще не было, боже, неужели Майкрофт не объяснил этого? — А как же кровь? — непонимающе нахмурился Лестрейд. — Знания анатомии и острое лезвие в дуле, — хмыкнул Шерлок, довольно улыбнувшись. Детский трюк, который в очередной раз спас от смерти. В прошлый раз это был надувной батут, а сейчас обманка на уровне школьника. — Сукин сын… — прошипел инспектор и, проведя вновь пятерней по седым волосам, откинул голову. — Ты хоть представляешь, что чувствовал Майк, когда узнал от своей секретарши, что ты застрелился? Он же всё бросил и первым же рейсом отправился к тебе! — И правильно сделал, оставаться в Париже было опасно. В первый раз Мориарти снизошёл до милости, но от него такого можно больше не ожидать. Особенно сейчас, — он красноречиво посмотрел на полицейского, отчего тот потупил голову. — Он преступник, его место за решеткой. — Это слишком наивно даже для Вас, Лестрейд, пытаться засадить человека, по разуму равного мне. Мало того, как Вы сами заметили, он преступник мирового уровня, думаете, поднять мятеж не в его силах? В текущих обстоятельствах ему понадобится чуть больше времени, чем на выполнение другой задумки. — Какой же? — наконец подал голос Джон. — Как понимаю, Майкрофт не решился делиться этой информацией с представителями закона, надеясь, что сможет незаметно выкрасть Мориарти. Что ж, это в его стиле. Но мой милый брат не учёл, что я решусь делиться этим с вами. — Не томи, что ты задумал, Шерлок? — инспектор был в нетерпении. — Сегодня состоится повторный суд, на котором Мориарти освободят, — выждав недолгую паузу для придания драматичности, ответил детектив. — Что? — изумился Джон. — Почему? Шерлок глянул на часы, встал с кресла и направился к себе в комнату, но остановился на полпути и бросил через плечо: — Потому что там буду я.