«Everybody likes fairy tales from newspapers»*
To be, or not to be: that is the question: Whether 'tis nobler in the mind to suffer The slings and arrows of outrageous fortune, Or to take arms against a sea of troubles, And by opposing end them? To die: to sleep; No more; and by a sleep to say we end The heartache and the thousand natural shocks That flesh is heir to, 'tis a consummation Devoutly to be wish'd. To die, to sleep; To sleep: perchance to dream: ay, there's the rub; For in that sleep of death what dreams may come When we have shuffled off this mortal coil, Must give us pause: there's the respect That makes calamity of so long life; For who would bear the whips and scorns of time, The oppressor's wrong, the proud man's contumely, The pangs of despised love, the law's delay, The insolence of office and the spurns That patient merit of the unworthy takes, When he himself might his quietus make With a bare bodkin? who would fardels bear, To grunt and sweat under a weary life, But that the dread of something after death, The undiscover'd country from whose bourn No traveller returns, puzzles the will And makes us rather bear those ills we have Than fly to others that we know not of? Thus conscience does make cowards of us all; And thus the native hue of resolution Is sicklied o'er with the pale cast of thought, And enterprises of great pith and moment With this regard their currents turn away, And lose the name of action.-Soft you now! The fair Ophelia! Nymph, in thy orisons Be all my sins remember'd. **
Сладкая дрёма окутала мозг, утягивая за собой обратно, в сон. Клонила и манила, обещая воплотить любые фантазии и мечты в явь, только отдайся её силе, не противься, и ты узришь всю гамму чувств и эмоций. Но на Шерлока это не действовало. Его не притягивала параллельная вселенная. Именно поэтому он открыл глаза, упираясь взглядом в своё пустующее кресло. Чёрт. Осознание того, что произошло, било по вискам железным молотом, вышибая из головы последние рациональные мысли. Его организм сдался и, поддавшись, автоматически отключился на три часа, восстанавливая свои ресурсы. Это просто ужасно. Шерлок позволил себе проявить слабость перед соперником, позволил подсмотреть карты в середине партии. Как он мог?! И плевать, что это были потребности утомленного организма, что он сам виноват, не давая мозгу времени на отдых. Плевать, плевать, плевать. Он вскочил с кресла, взгляд упал на собственное отражение в зеркале. Слегка взъерошенные волосы, расширенные зрачки и, самое главное, что не давало покоя, расстегнутые пуговицы на рубашке. Что, чёрт подери, произошло?! Шерлок помнил, как Мориарти, хитро улыбаясь, обошёл его кресло и, остановившись за спиной, положил свои руки на плечи детектива. А потом — лишь туман, одурманивающий разум и уносящий из мира реальности. Чёртов Джим! Достав телефон, Шерлок сразу подметил, что его брали. Он всегда убирает устройство экраном вовнутрь. Кто мог по-наглому запустить свои руки под пиджак детектива, воспользоваться телефоном и вернуть его на место, предусмотрительно до этого перевернув? Единственный, кто мог позволить себе такую выходку, сидел ранее в комнате, напротив Холмса, и неспешно попивал чай. Конечно же, никаких следов своей деятельности Джим не оставил. Всё-таки он консультирующий преступник, значит прятать улики — одна из его важнейших задач. Как для Шерлока их находить. Два консультанта с противоположными взглядами на жизнь. Ну, почти. Джон появился в комнате не неожиданно, а нежданно. Лишь бы он не начал задавать глупые и никому ненужные вопросы, отвечать на которые не было никакого желания. — Что это, чёрт подери, было, Шерлок? — слишком спокойно начал Ватсон. Добром этот разговор не кончится. — А на что это было похоже? — решил вести свою игру Холмс. Джон на несколько мгновений замолчал, обдумывая и подбирая правильные слова. — Это было похоже на то, что ты спасал Мориарти, благодаря которому чуть не умер я, ты, твой брат и половина жителей Англии. — Но все же живы, — пожал плечами детектив, отчего-то тут же теряя желание продолжать этот бессмысленный разговор. — Живы, к счастью, но не все! Сколько было пострадавших во время подрыва той старушки?! — Всего двенадцать человек! Боже, Джон, что же ты не плачешь у них на могилках? Старуха сама была виновата, раз начала описывать Мориарти. Это и оказалось её роковой ошибкой. — Ты так легко об этом говоришь! Шерлок, люди погибли! — Кто бы мог подумать! — детектив не подсознательно скопировал интонации своего бывшего врага, только на этот раз драматизма было меньше из-за отсутствия звуковой волны от препятствий. Ватсон ошеломлённо промолчал, качая головой. Он не хотел переходить эту черту, но друг не оставляет выбора. — Шерлок, прости, я не хотел, чтобы до такого доходило, но, — он виновато посмотрел на руки, — я не могу рисковать. Пойми меня правильно, Шерлок, но в последнее время на Бейкер-Стрит стало опасно, особенно для Рози. Я собираюсь переехать с ней. — Куда? — Шерлок безразлично смотрел на друга. Он старался блокировать все чувства и эмоции, пользуясь маской безразличия. Джон задумался на некоторое время, всматриваясь в холодные глаза детектива. — Не знаю, — неуверенно начал он. — Может, к сестре съездим, она давно не подавала вестей и Рози ещё не видела… Шерлок пробурчал что-то в роде «как скажешь», непонимающе осмотрелся вокруг себя, кивнул собственным мыслям и пошёл к себе в комнату. Надо обдумать все произошедшее.***
Король криминального мира развалился на диване и полулежа смотрел на экран телевизора. Молоденькая журналистка вещала об опасности для граждан страны, выдвигая свои теории относительно освобождения одного из самых опасных преступников. — Деточка, да ты мне льстишь. Продолжай, — самодовольно ухмыляясь, сказал Мориарти. Он потянулся и, упав на спину, откинул голову на подлокотник дивана. В голове возник образ Шерлока, из-за которого мурашки пробежали по всему телу. Джим был уверен, что тот сейчас, мягко говоря, негодует по поводу такого провала в идеально продуманном плане. — Ты не ожидал, что твой организм впервые подведет тебя да, милый? — продолжал монолог преступник. — Просчё-ё-ёт, — протянул он. — Надеюсь, ты не обиделся, что я так быстро тебя покинул. Я бы с удовольствием остался, но твой братик не одобрил бы эту идею. Ты же и сам всё это прекрасно понимаешь, Шерлок! Понимаешь, что наша игра зашла слишком далеко. Этот наркотик не рассчитан на повторное употребление, нет, он как вирусное заболевание, как эбола, которую клетки тоже сначала принимают за жизненно необходимый белок, а потом все органы начинают отмирать. С этой иглы не слезть, Шерлок, я пытался, поверь, но ломка начинается, если не через сутки, то через двое. Себ говорит, что это нормально, что все через это рано или поздно проходят. Как тогда твой Джонни или другая половина человечества ещё не сошли с ума? Он уставился в потолок невидящим взглядом, когда до ушей донеслась странная реплика, привлекшая внимание консультанта. — Но что же объединяет великого детектива Шерлока Холмса и преступника, известного под именем Мориарти? Джим нехотя повернул голову к экрану, не спеша переключать канал. Всё та же журналистка говорила за кадром, в то время как оператор навел камеру на распахнувшуюся главную дверь здания суда, из которой только что вышел Шерлок, прикрывая лицо воротником пальто. Следом за ним появился и сам злодей-консультант, пытаясь так же скрыться от надоедливых тележурналистов, начавших задавать свои вопросы в три раза громче, когда увидели звёзд нового выпуска и красной полосы на ближайшую неделю. — Правда ли, мистер Холмс, что Вы поспособствовали досрочному освобождению мистера Мориарти? — в попытке перекричать остальных, задала свои вопросы девушка. — Что Вас объединяет? Как долго он жив и отчего эта новость скрывалась от всего мира? — продолжала спрашивать она, даже когда два консультанта скрылись в машине. — Можно ли считать, что Мориарти встал на правильный путь, — девушка повернулась к камере, — или известный детектив-любитель так и остался лжецом, всегда сражаясь рука об руку с преступником? И в данном случае неизвестно, в каком именно смысле стоит воспринимать людям эту информацию, — на экране крупным планом показался фрагмент из снятого материала, где камера сумела поймать руки консультантов. — Какие отношения связывают этих двоих и можно ли теперь доверять излюбленному народом детективу? — заметив в дверях Джона, девушка, как и остальные журналисты, взорвала мозг и без того бедного Ватсона своими вопросами. — Доктор Ватсон, — обратилась она, — что Вы можете сказать о случившемся? Джон, извиняясь, покачал головой и постарался пробраться через всю эту толпу. За ним последовал и инспектор Скотланд-Ярда, пытаясь не материться лишний раз. — Доктор Ватсон, — меж тем продолжила девушка, — решил оставить эту ситуацию без комментариев. Что же произошло в зале суда, раз люди из ближайшего окружения мистера Холмса выходят из помещения с поседевшими волосами? Чего ожидать Лондону? Спокойствия или начала новой войны? Оставайтесь с нами, и Вы узнаете ответы на все вопросы. Передаю слово тебе, Уолли. С вами была Ханна Стоун. До скорых встреч. Мужчина с новостного канала, попрощавшись с журналисткой, больше не поднимал темы насчет нежданного выхода Мориарти из-под охраны, решив рассказать о погоде. — Последняя партия, мой милый? — глухо спросил Джим, подмечая, что уже сидит на диване и напряжён до кончиков пальцев. — Всё как в тот раз. Три снайпера, три пули, одна жертва… Но на этот раз не будет симуляции, не будет побега от реальности, от проблемы. От нашей последней проблемы. Ты никогда не узнаешь её суть, ни за что. Время сыграть, на кону жизнь и смерть. Что выберешь ты? О, сколько человек поднимали этот вопрос! Быть или не быть — вот в чем вопрос… Знаешь, что я выбрал бы, поставь ты мне этот вопрос ребром? Мориарти помолчал, опустив задумчивые глаза, и всё-таки ответил: — Tú mo daor…******
В комнате царила напряженная, по мнению одного, и привычная, по мнению другого, тишина. Мужчины смотрели друг на друга испепеляющими взглядами, сражаясь каждый за свое слово. — Я не возьмусь за это, — повторил в очередной раз детектив. — Отчего же? Шерлок, прекрати вести себя как ребенок! Дело имеет государственную важность. — Оттого и не возьмусь, — парировал он, легкомысленно махнув рукой в сторону двери. — Ты закончил? Через пару минут вернётся Джон, и мне придется выслушивать еще и его тираду по поводу новостных заголовков. — Раз уж ты затронул эту тему, — по голосу политика нельзя было понять, как именно относится он к этой ситуации. — О, только не начинай, — мученически простонал сыщик, закатив глаза. Но брата уже нельзя было остановить. — Шерлок, я не собираюсь, в отличие от твоего доктора, пытаться научить тебя нравственности. Как ты уже понял, отсутствие моральных качеств у нас в крови, потому я не вижу смысла сотрясать лишний раз воздух и обременять себя пустой тратой драгоценного времени. Я задам тебе один-единственный вопрос, услышав ответ на который, с удовольствием покину это захолустное местечко и оставлю тебя тет-а-тет с правильным до мозга костей доктором, не мешая тебе стрелять по стенам, а ему продолжать бессмысленные и никому ненужные речи. — Слушаю, — немного помолчав, ровным голосом ответил детектив, склонив голову набок. Политик тоже продолжил не сразу, взвешивая слова, составляя вопрос так, чтобы вредный брат ответил, как можно точнее. — Какую цель ты преследовал, когда подстраивал своё последнее самоубийство на крыше? Полный ненависти взгляд и полнейшая тишина служила ответом на прозвучавший вопрос. — Я не уйду, пока не получу внятного оправдания твоим бессмысленным поступкам, — серьёзно добавил Майкрофт. Шерлок подозревал, что такой вопрос возникнет в головах близких ему людей, но отчего-то вслух спросил лишь брат. И, главное, построил вопрос таким образом, что увильнуть от ответа было тяжело. — Пытался избавиться от скуки, — пожал плечами детектив, следя за каждой мышцей лица, оставаясь спокойным и непоколебимым до конца. — Ты чуть не умер со скуки в больнице, — констатировал Майк и повторил свой вопрос. — Я ответил тебе, — упрямо молчал младший брат, хмыкнув. Дверь на первом этаже раскрылась и послышались отголоски перешептывания миссис Хадсон и Джона. — Тебе пора, — он указал на дверь. — Был рад свидеться и так далее. Когда детектив вновь посмотрел на старшего брата, то едва ли не растерялся. В глазах напротив, что с самого детства были холодными и беспристрастными, появилось что-то человеческое. На губах показалась не любезная фальшивая улыбка, а грустная и настоящая. Машина, работой которой всегда восхищался — тихо, конечно же — детектив, неожиданно дала сбой в системе. Шерлок нахмурился и вопросительно поднял бровь. Майкрофт, словно очнувшись, едва заметно тряхнул головой, собрался, напустив маску безразличия, что стала всё чаще спадать в последнее время, и подошел к двери. — Шерлок, безразличие — не преимущество. С этими словами он кивнул на прощание и спустился с лестницы, столкнувшись там с Джоном. — Не трогайте его сегодня, доктор Ватсон, — посоветовал политик и, простившись, вышел из дома 221В по Бейкер-Стрит. Оставалось лишь надеяться на остаток рациональных мыслей брата, навязчивость доктора и неимоверную и вечную скуку. Игнорируя нравоучительные лекции своего друга, Шерлок глубоко задумался, размышляя насчет дела, которое поднес ему Майкрофт, как на блюдечке с голубой каемочкой. Человек из правительства (один из секретных агентов, скорее всего) предъявил информацию о массовом теракте. Неизвестно ничего, кроме как отдельных оборванных фраз из диалога. Конечно, все слова закодированы, потому не несут в первоначальном варианте никакой информации. И именно из-за этого к делу привлекли Шерлока — знаменитого детектива с Бейкер-Стрит. Эндрю Айерс, тридцать шесть, туристы, смерти. Лишь эти слова были обнаружены и услышаны агентом до того, как он не умер довольно быстрой и легкой смертью, получив несколько пуль в грудь навылет. Одна, самая первая, попала в сердце и прекратила долгие страдания не слишком осторожного разведчика. Долго думать не надо, чтобы понять, что смерти будут человеческие и наверняка многочисленные. Теракт? Возможно, именно он. Но где и когда? Об этом и попросил узнать братец, надеясь предотвратить очередные проделки преступников. «Я смотрю, ты расшалился», — хмыкнул в мыслях детектив, обращаясь к королю преступности. Шерлок достал телефон и, немного повозившись на различных сайтах, смог определить место действия. Эндрю Айрес француз, а еще, между словом, он является главным доцентом памятника культуры Maison de Verre. Париж. «Ты что-то начал повторяться, Джим». Но причем тут тридцать шесть? Вот над этим надо хорошенько подумать. Порешив так, Шерлок, продолжая не замечать негодующего друга, автоматически попрощался с ним и скрылся в своей комнате. Ватсон лишь оскорбленно фыркнул и, немного потоптавшись, тоже отправился к себе.***
Всю ночь Шерлок убил на расследование дела, предложенного любезным братом. На самом деле оно оказалось довольно-таки незаурядным, но, в связи с врожденным упрямством и непослушанием, браться не хотелось. Особенно из-за того, что этим попросил заняться Майкрофт. Тем не менее, к пяти утра детектив осознал, что не просто готов раскрыть это дело, сказав правильный ответ агентам брата, но и сам хочет побывать на месте будущего преступления, изучить его полностью и постараться самостоятельно поймать преступников, которыми, по его мнению, являлись сербские пешки Мориарти. Именно поэтому в дорожную сумку была сложена сменная одежда и зарядное устройство, а в карман пальто отправились телефон и привычное увеличительное стекло. Холмс всегда путешествовал налегке, иначе будет затруднительно бежать от террористов. Ближайший рейс до Парижа был перенесен на десять часов утра по причине снегопада в Лондоне. Но Шерлок решил не тратить времени впустую, решив кое-что проверить в лаборатории у Молли. Он осторожно, чтобы никого не разбудить, вышел из квартиры, поправил воротник излюбленного пальто и остановил такси. — Больница Святого Варфоломея, — назвал он адрес еще сонному кэбману, который пытался проснуться с помощью купленного в автомате стаканчика с кофе, валявшегося сейчас у салонного подстаканника. Шерлок пропал в своих мыслях, раздумывая над тем, что Джим стал повторяться. Опять Париж? Опять взрыв? Это очень странно. Теракт точно будет, и будет он довольно скоро, вполне вероятно, что через день или два, потому что предупреждение о таких событиях всегда приходит с опозданием, если вообще не постфактум. По сути, должны подрывать одну из самых известных достопримечательностей, раз повсюду будут туристы, но причем тут тогда современный памятник Айерса? «Будь я на их месте, я бы подорвал Эйфелеву башню, в конце-то концов», — фыркнул недовольно Холмс, подметив краем глаза, что они скоро прибудут на место назначения. Шерлок расплатился с таксистом и собирался уже скрыться в полумраке еще спящего Бартса, как его окликнули по имени позади. Он постарался не закатывать глаза и, натянув фальшивую любезную улыбку, скопированную у брата, повернулся к приближавшейся Хупер. — И тебе привет, Молли, — он чисто автоматически отметил бессонную ночь девушки, проведенную в компании дешевого алкоголя, розовый чуть надорванный краешек книги, торчащий из сумки, отсутствие макияжа, лишь блеск на губах, а волосы собраны в хвост и прикрыты легкой шапкой. — Что-то случилось? — поинтересовалась девушка робко, чуть ссутулившись в плечах. — Хотел проверить влияние цианистого водорода на омертвевшие клетки кожи, — задумчиво произнес детектив, вспоминая свое последнее исследование. — Эксперимент или какое-то дело? — она прошла в здание, а в след за ней зашел и Шерлок. — Чисто из любопытства, — он пожал плечами и направился к лаборатории, в которой его уже ждала синильная кислота. Шерлок опомнился спустя два часа и сорок пять минут, мимолетно глянув на наручные часы. Хотелось продолжить эксперимент, наблюдать в микроскоп за химической реакцией, но на международные рейсы нужно было приезжать за два часа, чтобы пройти таможенный контроль. Разочарованно вздохнув, он отодвинулся от стола и посмотрел на Молли. Если бы девушка не была столь влюбчивой и сентиментальной особой, она бы давно уже нашла себе парня, вышла за него и жила бы счастливой семейной жизнью. Но Хупер перечитала сопливых бульварных романов, где главная героиня скромная и добрая девушка, в которую влюбляется парень ее мечты, и все заканчивается счастливым концом и морем слез. Перебор, дорогая, это лишь иллюзии. Любовь — это опасный недостаток. И Ирэн, и Эвр это подтвердили. Если первая собственным примером, позволив сантиментам одержать над собой верх, то вторая показала это на людях. Дэвид застрелился ради любимой жены, а Молли устроила целую драму перед тем, как сказать нужные Эвр слова. Но и сама сестричка показала свои чувства, когда рассказала про убийство друга детства. Что с девушками не так? Они постоянно устраивают огромные трагедии из-за пустяков. Слишком много эмоций. — Напишешь мне, пожалуйста, что стало с клетками через полчаса? — попросил наконец Шерлок, вставая из-за стола. — Да, конечно, — девушка тут же оживилась и подскочила с места. — А ты куда? — слегка озадаченно спросила она. — Надо бежать, — отмахнулся Холмс и, попрощавшись, скрылся за дверью лаборатории.***
Самолет приземлился в аэропорту Руасси — Шарль-де-Голль — лидирующем аэропорту Парижа. После перелета конечности неприятно тянуло, а спать захотелось лишь сильнее. Шерлок вышел на прохладную улицу Парижа, закинув дорожную сумку на плечо. Он уже не в первый раз оказывается во Франции, но в столице еще не бывал. Ему неинтересны туристические туры и бессмысленные достопримечательности, которые фотографируют приезжие. Для Холмса нет определения красоты, он может оценить искусство, его изящество, но не восхищаться увиденным, нет, потому и не видел смысла тащиться в столицу, в эпицентр сборища разносортных людишек с фотоаппаратами и изумленными выражениями лиц. Он нашел глазами ближайшее такси и, натянув на себя любезную улыбку, сел в машину. — Вonjour monsieur****, — тягучим и приятным голос поздоровался водитель. — Bonjour, je peux aller à l'Hôtel des Saints-Pères, s'il vous plaît? ***** — спросил Шерлок без намека на свой английский акцент, который мог проскальзывать в более сложных языках. — Bien sûr, monsieur******, — мужчина завел автомобиль и выехал на основную трассу. Париж в январе представлял собой грязно-серую хлюпающую под ногами кашу и порывистые холодные ветра, что срывали шарфы с шеи и царапали оголенную кожу лица молоденьких француженок, проклинающих необходимость выходить на работу в столь отвратительное время года. На асфальт, затопленный бесчисленными лужами, продолжали падать капли с небес, а также стекать ручейками с водопроводов. Не сказать, что холодно, всё-таки плюс три градуса на улице, но, по причине повышенной влажности и холодного воздуха, создавалось ощущение невыносимого мороза. Собственно, погода в Лондоне была не лучше, потому Шерлок лишь поежился и, расплатившись с таксистом, вышел из нагретого теплым воздухом салона автомобиля на улицу, где творился сплошной хаос, дурной кошмар синоптиков. Кудрявые темные волосы детектива тут же взвились, а морозный ветер пробрался под полы пальто, доводя до дрожи в пальцах и крупных мурашек на плечах. Шерлок нахмурился, повел плечами и поспешно зашел в отель, в котором решил остановиться на ближайшие двое суток. Он порешил, что больше ему и не пригодится. Двух дней на расследование почти раскрытого дела хватит уж точно. Можно даже позволить себе чашечку горячего классического шоколада и вечер под теплым одеялом в обнимку с ноутбуком, который был закинут в сумку в последний момент. Но это только в том случае, если за сегодня он успеет проверить памятник Айерса и уточнить место теракта. Всё-таки что-то здесь не чисто… Шерлок мотнул головой и решительным шагом направился к двери в теплый и достаточно уютный отель, в котором решил задержаться до вечера, найдя бессмысленным тащиться так рано на будущее место преступления. Надо смешаться с толпой, а если ее нет, то что делать? Придется ждать, а пока можно погреться и насладиться тишиной и полнейшим одиночеством. Можно не только подумать, но и обдумать происходящие события, слова, собственные действия и переосмыслить услышанные реплики. Первым в голову забрался Джон со своими словами об отъезде. Он вправду решил уехать с Бейкер-Стрит к сестре, которая не вспоминала его много лет? Тем более, отвезти к ней свою дочь, которая еще слишком мала для путешествий, особенно к незнакомой женщине-пьянчужке. «Джон, что за глупость и, как ты сам говоришь, безрассудство?». Да и чем его перестала устраивать квартира 221В? Много опасности? Джон, что с тобой творит отцовство?! Ты же жил этой самой опасностью! Военный, который так и не смог отпустить войну, не смог забыть произошедшее когда-то, не смог жить без нее, а сейчас он собирается уехать незнамо куда, лишь бы быть подальше от всё более интригующих событий. Они завязываются, словно клубок нитей, в неизвестную фигуру, и никогда не знаешь, что окажется в итоге: аккуратный шелковый шар или виселичная петля-удавка. Некстати вспомнилось собственное поражение в новой партии. Надо же было так умудриться и сломаться на глазах у собственного врага, проявить запретную слабость. Больше всего Шерлока интересовали расстегнутые пуговицы на рубашке. Если раньше он не придавал особого внимания сальным шуточкам, то по итогам последних событий пришлось переосмыслить поведение, как и Джима, так и самого себя. Все его непристойные, но не выходящие пока что за рамки приличия, намеки, глумливые улыбки и нарочито томный и усталый взгляд черно-карих глаз… Всё это можно представить и в новом свете. Флирт? Не просто предложение поиграть в кошки-мышки на краю пропасти с пистолетами в руках, но и… что-то, выходящее за рамки игры, за рамки их привычной партии? Новый уровень? Полное сумасшествие… Шерлок мотнул головой, желая навсегда избавиться от этих мыслей. Они лишь ведут игру, не совсем честную и правильную, но игру, и не стоит поддаваться на провокации со стороны соперника. Это лишь способ поставить на колени, унизить до такой степени, чтобы было противно смотреть на собственное отражение, заляпанное грязью позора. «О, нет, мой дорогой, эту партию я не позволю тебе выиграть так просто. Можешь сколько угодно играть, я давно оценил твои актерские способности, но сейчас ни они, никто другой тебе не поможет. Это лишь наша с тобой игра, не втягивай лишние пешки, они нам не нужны. Как ты сказал? Только ты и я? Всегда здесь, всегда вместе? Хорошо, Джим, я принимаю эти правила». Шерлок задумчиво посмотрел в окно, из которого была видна часть знаменитой Эйфелевой башни, что находилась в нескольких кварталах от отеля. Улица не манила, а наоборот, отталкивала от себя своим неприятным и совершенно незнакомым видом. Детектив поморщился и, развернувшись, упал на кровать, только сейчас поняв, что он вымотался. Не столь от недосыпа или перелета, сколько от быстроты происходящих событий. И самое главное, ему нравилась та спираль, что затягивалась с каждой секундой все туже и туже. Он ждал, когда она наконец, как пружина, выпрямится и стрельнет, со стремительной скоростью развивая события. Он ждал, он любил это, называя все происходящее игрой. Но она ли это?***
Вечер оказался гораздо теплее морозного утра, в основном благодаря тому, что ветер приутих, а дождь и вовсе перестал крапать с небес. Деревья едва заметно покачивались, наклоняя свои тонкие ветви. В воздухе стоял приятный и свежий аромат озона, смешивающийся с легким шлейфом французских духов и разносортных эфирных масел, которые продавали в магазине напротив. Девушки, несмотря на погоду, цокали по асфальту каблучками сапожек, сильнее кутались в элегантные пальто серого и черного цветов. Мужчины же ходили в деловых черных костюмах, иногда даже забывая про пальто. Но стоило выйти за угол дома, как показались туристические автобусы и группы с экскурсоводами. Яркие, пестрые пятна неоновых курток и разноцветных резиновых сапог портили ту изящную серость города, которая украшала и привлекала внимание многих людей, как творческих, так и обычных путешественников, и обывателей. Шерлок вышел из отеля и первым делом направился к памятнику Айерса, который был как-то причастен к намеченному теракту. Противные туристические фирмы и щелкающие фотоаппараты надоедали с первых минут нахождения на улице столицы, именно поэтому детектив предпочитал рабочие районы или, хотя бы, отсутствие достопримечательностей. В Лондоне он знал множество путей обхода групп с флажками и удивленными глазами, а на новом месте приходилось ориентироваться чуть ли не наугад. В очередной раз обогнув прибывших из Японии, он свернул в переулок, решив сократить путь через дворы, но наткнулся на тупик. — Чёрт подери! — выругался он, нахмурившись. Возвращаться в шумную толпу не хотелось, как и перелазить через трехметровую стену из белого кирпича. Рядом, из мусорных баков, вылезла кошка, настороженно смотрящая на детектива. Она принюхалась и фыркнула, спрыгивая на мокрый асфальт, отчего тут же дернулась в сторону, надеясь избежать контакта с водой. Кошка, по-видимому смирившись, медленно подошла на своих истощавших лапках к детективу и настороженно принюхалась вновь. Шерлок не решился пугать бедное животное, которому и так несладко живется. Он рассматривал исхудавшее тельце, грязную и слипшуюся черную шерстку, на которой в некоторых местах была видна запекшаяся кровь. Её голодные серо-голубые глаза и черные тонкие, как две пластины, зрачки притягивали. Они не сводили друг с друга взгляда, слегка настороженного и откровенно изучающего. Шерлок пожалел, что не носил с собой ничего съестного. Главное, пакетик кокаина в кармане лежал, реактив цианистого калия лежал, увеличительное стекло тоже было, а вот съедобного — ни крошки. Да и нет в этом ничего удивительного, ведь сам Холмс мог не есть неделями. Кошка решила первой разорвать тишину и тихонько мяукнула, подкрадываясь ближе. Шерлок не знал, что делать в такой ситуации: взять животное на руки и купить ему еды или сначала купить еды, потом вернуться и накормить. Но в первом случае он, вполне вероятно, мог получить множество царапин, а во втором — опустевший переулок. Детектив, раскрыв ладонь, медленно опустился на корточки, стараясь не пугать животное. — Тише, — прошептал он на грани слышимости, не сводя пристального взгляда с дикого животного. — У меня нет с собой еды, — удивляясь, что говорит это, он нахмурился, — но ты не должна меня бояться. Кошка вновь мяукнула и подошла ближе, несмотря на всю свою дикость. Она может показаться доброй и мягкой, но в любой момент можно ожидать острых когтей, вонзающихся в глазное яблоко. Такая же, как Джим. Эти двое создавали обманчивое первое впечатление, пряча под шерсткой коготки, на которых уже полным-полно крови. Ты можешь наблюдать за ленивыми и медленными движениями, элегантной, несмотря на слипшуюся между собой шерсть, походкой, но не смей прикасаться руками, иначе останешься без них. Смотреть, но не трогать. Животное неожиданно вздрогнуло и, посмотрев в сторону выхода из переулка, напряглось. Она выгнула спинку и зашипела, когти показались из-под намокших лапок, а зрачки стали еще уже. Шерлок тут же повернул в голову, но не заметил никого. Медленно поднявшись, он собирался нащупать в кармане пистолет, но запоздало вспомнил, что летел в другую страну и еще не успел обзавестись здесь оружием. Он мысленно выругался и пообещал больше не забывать свой излюбленный армейский браунинг. — Выходите, — уверенным голосом сказал он, краем глаза подмечая, как кошка постепенно начала отодвигаться к бакам. Ответа не послышалось, равно как и любых других действий со стороны неизвестного. — Не стоит стесняться, — хмыкнул детектив. В тишине переулка он расслышал, как некий взвел курок на, скорее всего, пистолете. — Jetez l'arme à feu et sortir*******. Выждав минуту, Шерлок, так и не получив ответных действий, настороженно шагнул вперед. Никакой реакции. Глубоко вздохнув и попрощавшись с мыслью о спокойном вечере под одеялом, он сделал еще несколько шагов вперед, стараясь не шуметь. Бежать некуда, а значит, остается надеяться на эффект неожиданности и победу в рукопашном бою. Но только успел об этом подумать детектив, как из-за угла резко показалась мужская фигура с вытянутым в руках пистолетом. Прогремел выстрел. Последнее, что Шерлок успел почувствовать, так это немоту в области груди, плавно растекающуюся по всему телу. В глазах потемнело, а конечности перестали слушаться. В голову пролез дурманящий туман, мысли исчезли, вылетели и забылись в пустоте.