***
На комме высветилось сообщение от Джейни — нужные детали должны были доставить через пару дней, правда, ехать за ними придётся в мастерскую, видимо курьеру опять не повезло. — Эти ребята мрут как мухи… — двойник недовольно вздохнул, выводя на экран схему комплекса. Прочесав коридор справа, и так не найдя там никаких зацепок, Тиму пришлось вернуться к развилке. Немного подумав, он достал старую карту, что совсем недавно висела в комнате, где его поджарило. — Ещё один? — он присмотрелся к грубому рисунку, на котором от пути к генератору, словно лопнувший капилляр, вился проход куда-то вбок. К потолку поднималось отчётливое эхо его шагов, обострившиеся инстинкты молчали, а пистолет в руках был едва тёплым. Отлетевший от неосторожного движения камушек отскочил куда-то в сторону, Тим свернул, в попытке следовать схеме на карте, и ухмыльнулся, когда та привела его к черному прямоугольнику двери, словно сотканному из темноты, за которым виднелся ход, уходящий куда-то вниз. Казалось, что этот лаз мордоплюи прорыли своими мощными когтями, настолько ненадёжно он выглядел, и спускаться в такую темень совсем не хотелось. И если бы не валявшийся на полу плоский солдатский жетон, что зазвенел, стоило случайно наступить на тот мыском сапога, Тим точно так и остался бы на месте. Чертыхнувшись, двойник достал фонарик и побрёл дальше, скользя лучом света по неровной дороге. С потолка и стен осыпались пыль и песок, тоннель простирался на удивление глубоко, и через какое-то время Тим понял, что воздуха уже не так много, как хотелось бы, и что надо бы возвращаться. Слишком холодно, слишком душно. Из-за гнетущей тишины чувства, что он старательно пытался в себе подавить, вновь отдались ноющей болью в солнечном сплетении. Почему всё должно было получиться именно так? Мысли его прервал едва различимый шорох, Тим насторожился. Под ногами странно захлюпало, запахло сырым мясом, от страха больше всего хотелось развернуться и убежать, и забыть про это ужасное место. Перед глазами замельтешили алые точки, Тим тряхнул головой и постарался придти в себя, осторожность в таких местах никогда не была лишней. Однако, вместо монстров его поджидало нечто иное — бездыханные тела солдат, в знакомой красной броне, на чьих мёртвых лицах застыло выражение невероятного ужаса. Искатель укутался в шарф, чтобы хоть как-то спастись от мерзкого запаха разложения, и бегло осмотрел мертвецов, в попытке понять, что же их убило. — Хм, — первому что-то перегрызло глотку, края раны были неровными, Тим прищурился, чтобы рассмотреть те поближе, и в ужасе отпрянул назад. Потому что в мешанине из засохшей крови и кусков кожи отчетливо можно было разглядеть… сорванный ноготь. Второй же, судя по тому, как тот посинел — захлебнулся странной белой пеной, что тянулась вниз, перепачкав подбородок и шею. Скверно, неясно, что с ними могло произойти? В тишине раздался приглушённый стрекот, Тим быстро принялся обыскивать чужие карманы. Как он и подумал — у одного из налётчиков был дробовик, только едва ли двойник сможет быстро вернуться назад с такой ношей. Выругавшись, он запихнул в сумку пару обойм с патронами и куцую пачку денег. Второй же солдат в окоченевших пальцах сжимал неплохой пистолет, но вытащить оружие не получалось никакими усилиями. — Бесполезно… — Тим раздосадовано вздохнул, переключившись на пару мелких кармашков прямо у чужой кобуры. Ещё немного патронов совсем не повредило бы, но вместо них внутри почему-то оказался… — Лед? — как раз в том кармане, где заклёпка была сорвана. Почему? По проходу пронёсся пронзительный крик, Тим встрепенулся и побежал прочь, доставая гранаты. К черту, не до этого! Нужно было возвращаться.***
Дома было не намного теплей, чем снаружи, да и следы бойни не придавали комнатам очарования и уюта. Отогнав невесёлые мысли, Тим устроился в серверной и попытался перенастроить вновь включённый генератор, с головой уйдя в процесс. Под размеренный гул кулеров мысли текли вяло, пальцы слушались плохо и почему-то казались онемевшими. От неприятной пустоты в голове его отвлек стук. Ну конечно, вот и источник его бед, стоит совсем рядом, одетый в его, Тима, футболку и брюки, и от этого вида лёгкие словно расширились от притока горячего воздуха. Сирена громко постучал краем планшета о стену, привлекая внимание. — Что с тобой? — — Хм? Ничего? — Тим заправил назад прилипшие ко лбу волосы, и растерялся, когда парень прикоснулся тыльной стороной ладони к его лицу. — Ты горишь! — — Что? Нет, я в порядке! — он кашлянул и отвернулся, будто сам себе противореча. Нет-нет, не может у него быть никакого жара, тем более, когда основной радиатор выключился и тепла на обогрев здания почти не осталось. Тим растёр ладони, продолжая колдовать над приборной панелью. — Холодно немного, только и всего. Руки почему-то дрожали, он то и дело промахивался, не попадая по виртуальной клавиатуре. А когда дело дошло до отладки, в глазах почему-то задвоилось. Двойник мотнул головой и проморгался, вздрогнув, стоило устройству коротко пиликнуть. — Странно… — он нахмурился, наблюдая за заполнением шкалы загрузки. Сирена зачем-то подхватил его под локоть. — Эй, я в порядке, что ты… Двойник замолчал, распробовав на губах соль. Случайная догадка заставила его посмотреть вниз, где алели свежие кровавые капли. Дышать почему-то становилось все сложней и сложней, казалось, что объем лёгких сокращался с каждым последующим вдохом. — Что… происходит? — Тим оперся спиной о стену, стараясь не упасть. В поле зрения мелькали красные пятна, от привкуса металла во рту тошнило. Перед глазами внезапно возникла вытянутая тень, сфокусировавшись, искатель смог прочесть яркие буквы на электронном дисплее. — ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ? — — Н-ничего, ничего такого, — он попробовал перевести дыхание — не вышло. С тихим стоном он опустился на пол, оттягивая ворот футболки. И прямо перед тем, как окружающее пространство заволокла темнота, он осознал страшную вещь. Ампулы. Две ампулы, что он вколол себе почти одновременно. Как он мог про это забыть?***
— Лови! — кричит Бредли, соседский мальчишка, с которым Тим так мечтал подружиться. Он все время смотрел на него свысока, подшучивая над дурацкими очками и скучными книгами. Только вот теперь настал его звёздный час — за несколько дней до окончания каникул все разъехались по домам, и тот решил дать ему шанс. Тим положил на траву потрёпанную книгу и приветливо улыбнулся, вытягивая худую, веснушчатую руку вперёд. Задорно ухмыльнувшись, сосед замахнулся и пасовал, но почему-то время вокруг будто замедлило свой ход, пасторальная картина, напротив, рассыпалась в прах за долю секунды. Зелень, шелест травы и запах прогретого дерева и солнца сменились космической пустотой и изрытой кратерами холодной землёй, а бейсбольный мяч — отсвечивающей оранжевым гранатой. На месте Бредли теперь закованный в тяжёлую броню солдат, кровь и сукровица покрыли едва ли не каждый видимый участок его тела, и улыбался он — подобно заправскому маньяку. Тима отбросило взрывом, горячая волна рвала мышцы и сухожилия, а боль была настолько сильной, что он резко пришел в себя.***
В глазах двоилось, в ушах стучало. Во рту поганый привкус металла, пропитал все горло и язык, будто насквозь. Тим попытался встать, хотя бы приподняться, но не вышло — тело, хоть и казалось лёгким — жутко непослушно. Что-то пришло в движение, перед собой он увидел всполохи бирюзового, почувствовал, как холодная корка покрыла лоб и шею. Неужели его опять вырубило? Как же глупо. Краем глаза он заметил оставленный чуть поодаль прямоугольник грубого устройства. На тёмном фоне он едва способен различить обрывки фраз, смысл которых ему малопонятен. Там было что-то про непрекращающееся деление? — Ох? Ты всё ещё здесь? — голос звучит слабо, тихо, и Тим сам не до конца понял, зачем говорит именно это. — Сказал же, что можешь ид… идти. Всё тело прошибло спазмом боли — сердце, легкие, желудок — некая неведомая сила будто смяла в один липкий, пульсирующий ком. Окружающий мир показался мутным из-за застлавших глаза слёз. — Прости из-за меня ты… — происходящее неправильно, этого не должно быть. — НЕ МОГУ ПОМОЧЬ, СЛИШКОМ БЫСТРО — — Всё хорошо, — он попытался улыбнуться, но лишь залился сухим кашлем. Отдышавшись, он обессилено упал назад. — Бывало и хуже. Сирена отрицательно кивая, и проговаривал одну и ту же фразу, так часто, что Тим даже смог её разобрать. «Прости» — К твоему сведению, — Тим провёл рукой по чужой бледной щеке, которая почему-то оказалась мокрой, — я прикончил стража Хранилища. Так что это всё мелочи. Просто надо… отоспаться, как следует. …А то, что он был не один, и контрольный выстрел он сделал лишь из чистого везения, сирене знать не нужно. Тот отрицательно кивнул, что-то сипло проговорив одними губами, но на то, чтобы разобрать слова сил не осталось. Тим попытался сжать его руку, но даже это, кажется, не получилось. — Всё… — «будет хорошо». Да, наверное, он хотел сказать именно это, возможно не только, но от нестерпимой боли, что стянула внутренности, остатки какой-либо осознанности его покинули.***
Сны потеряли всякий смысл, обратившись в размытые цветные образы. Ещё было нечто ужасное — чудовище, пожирающее его изнутри и снаружи — огромное, тёмное и злое, жуткий гибрид из тварей Пандоры и Элписа. Чем больше он спал, тем большие куски оно отъедало, и в конце концов он даже не смог ходить — тварь проела дырки в голенищах, бёдрах и икрах, и ноги просто подломились под его весом. Что-то пыталось сдержать это существо, опутывая блестящими, покрытыми инеем нитями, но зверь вырывался, от злости словно разрастаясь ещё сильней. В конце концов тот, кажется, пожрал даже окружающий пейзаж, потому что вокруг остались лишь темнота и пронзительный холод. Подняться, убежать — не получалось, как бы он не пытался. Чернота сочилась из ран, смешиваясь с кровью и мясом, совсем рядом раздался довольный рев. Охотник наконец нагнал свою жертву, из огромной клыкастой пасти капала зловонная слюна. Раззявив рот, чудовище громко рассмеялось, и рывком опустилось вниз, но… Что-то изменилось. В последний момент оно удивлённо осмотрелось, втянуло ноздрями воздух и… заверещало, трескаясь, будто стекло от мощного удара. Сквозь прорехи полился ослепляющий золотой свет, заполняя собой окружающее пространство, и внезапно всё стало намного проще, легче и лучше. Потому что вместо света или темноты, реальность поглотила звенящая пустота.***
Это было… странно. Наверное так. Комната вокруг не была ему знакома. Секундой позже он осознал ещё одну вещь, от которой было немного… не комфортно. Он не знал, как его зовут. А ещё кто он, и где находится. Но ему было тепло, место, где его оставили — казалось мягким, уходить отсюда совсем не хотелось. В голове приятно плыло. Он моргнул, кажется, слишком долго, потому что свет из окна перестал быть оранжевым и стал чёрным, а потом он моргнул опять — и тот стал белым. А ещё рядом материализовался, как по волшебству, новый элемент интерьера. То, что тот был живым человеком он понял лишь когда незнакомец коснулся рукой его лба. Внезапная прохлада приятна, он улыбнулся и зажмурился от удовольствия. А потом, приоткрыв один глаз, присмотрелся, чувствуя, как шестерёнки в голове постепенно возобновляют свой ход. — Настоящий… — благоговейно выдохнул он, и потянулся к щеке незнакомца, чтобы проверить свою догадку. Потому что в бредовом мареве тот казался галлюцинацией. Он ухватился за холодную ладонь, чтобы понять все окончательно, и приложил ее к своему лбу. — Держи так, п-пожалуйста. — в горле сухо, разговаривать больно. Не хотелось отдавать его руку, слишком уж было хорошо, а сквозь дрёму просачивались обрывки воспоминаний, от которых все стало чуточку понятней. Вспыхнули несколько ярких образов — росчерк улыбки, тихий смех, задорный блеск глаз. Нет, они точно знакомы, но откуда? Он помнил и другие подробности, только вот не было понятно — вымышленными те были или нет. Но человек смотрел на него с… волнением, да, так это называлось, и от этого почему-то стало очень хорошо. Как же было приятно это волнение. Сам факт того, что это чувство, эта эмоция, была вызвана им самим, приводила в восторг. Это неправильно — подумал он — но почему же тогда так приятно? — Я… я ведь знаю тебя, да? Тот забавно нахмурился, будто недопонимал что происходит. — Кажется я забыл. Как тебя зовут? Яркие символы на тёмном фоне казались полной бессмыслицей, они дрожали, меняли цвет, а стоило прикрыть глаза — снова проявлялись, отпечатавшись на внутренней стороне век. От этого неприятно, чуточку страшно, так что пришлось сфокусироваться, пришлось вчитаться, чтобы понять, что всё это значит. Но, так не хотелось. Голова почему-то начала болеть, однако, вместе с этим символы упорядочились, обретя, наконец, значение. — Риз? Хм-м, — он повторил слово ещё раз, пробуя то на языке, как экзотическую сладость. — Мне нравится, как оно звучит! Внезапно рука человека стала ещё холоднее, а голубые татуировки, что опускались вниз, на плечо и шею, ярко засветились. В голове чуточку прояснилось, дышать стало проще. — Ваау, ты… вроде как волшебный? — заворожённо проговорил он, наблюдая за яркими завитками. Человек заулыбался, и не улыбнуться в ответ было почти невозможно. Да так, что мышцы заболели. — Ты такой… такой… — нужные слова растерялись, рассыпались по полотну разума как мраморные шарики, а рот будто вмиг заполнился сахарной ватой. Опять ему показали какие-то символы, заточенные в зелено-чёрном прямоугольнике. — Ты в по-ряд-ке? — он задумался и разулыбался ещё сильней — Да. Да, как я могу быть не в порядке? — Он коснулся ладонью чужой щеки. Гладкая. Краем зрения заметил, что левый рукав «Риза» пустовал, что плеча и руки не было. Как же странно. — Т-тебя кто-то обидел? — с нажимом промямлил он, нахмурившись. — По-кажи мне его! Я его… Гадкое чувство зудело в подкорке — отдавалось болезненными спазмами в синапсах. Он вспомнил — желание другого человека — опасного, злобного — то было липким и мерзким. Запятнать что-то дорогое, взять силой, и от этого хотелось вцепиться в глотку любому живому или не живому существу, что посмеет к ним приблизиться. — Т-тот уб-людок… отобрал твою руку, да? Я убью его. — Максимально уверенно проговорил он. «Риз», напротив, мягко упёрся ладонью ему в грудь и замотал головой, но… но он точно знал, что что-то не так, было тревожно, страшно и мерзко. — Он хотел… с тобой… — он скрипнул зубами, — не дам! — Он мертв. Успокойся. Сколько пальцев ты видишь? — Он попробовал убрать от глаз спадающие вниз волосы, но руки не слушались, а вопрос показался глупым, неуместным. И, разве у людей бывает по семь пальцев? — Хм, м-много? Я… я как-то странно себя чувствую. — В голову пришел вопрос, что он задавал себе с самого начала, возможно, стоило спросить? — Эй, ты знаешь… как меня зовут? Что-то я забыл. …забыл почти всё, и сонная дымка, что притупляла его чувства, развеивалась с каждой секундой все больше, а на её месте возникала смутно знакомая, пугающая пустота. Он уловил фантомные запахи сырости, металла, и пепла, с которыми в мозгу возникло что-то злое, как отрывок из фильма ужасов, что преследовал в кошмарах. Имя. Звучное, хлёсткое, простое. Его? Или не его? Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечо, а новое имя, что возникло на тёмном экране, странным образом успокоило. Тим. — Не самое оригинальное имя, — он тихо рассмеялся. — Твоё мне нравится больше. Собеседник вздохнул, осматривая его лицо — внимательно, пристально, провёл подушечками пальцев по щекам, заглянул в глаза. На что-то это было похоже, как же это называлось? Ах да. Забота. И теперь, глядя на этого «Риза» хочется улыбаться, а внутри всё сводит приятной истомой. Нет, это наверняка не просто так, они точно знакомы. Что же… он вытянул свои руки — нет, он слишком смуглый, чтобы они были братьями. И… разве его кожа всегда была такого цвета? Но что тогда? Что это могло быть? Парень? Ох, это слово, сама эта мысль отдавала такой теплотой в груди. Может, даже больше? Он с надеждой вытянул левую руку — нет, кольца не было. Стало как-то грустно. Он посмотрел ещё раз, пошевелил пальцами. Кольцо так и не появилось, и от этого было жутко обидно. Ведь человек напротив был таким красивым, что жениться на нем казалось не такой уж и плохой идеей. «Тим» улыбнулся собственным мыслям. — Прости, я плохо помню. Мы… живём вместе? В замешательстве, его собеседник на какое-то время задумался, а потом пожал плечами. И кивнул. — То есть, ты мой парень? Реакция последовала странная, тот лишь сипло рассмеялся и отпечатал в ответ: — Конечно, а ещё я мэр Пандоры! — — Вооу, повезло же мне! — он глупо хохотнул, — з-знаешь, ты… ты… та-кой красивый! И ему не верилось, потому что Тим попросту не мог понравиться кому-то такому. Нагромождение воспоминаний, что его ошалелый мозг пытался разобрать, роились бьющимися о стенки черепа насекомыми. От мелькнувшей на краю сознания мысли, что это ложь, ему физически стало плохо. Буквально — в груди словно разорвалась осколочная граната, а в голове между полушариями невидимой рукой мучитель прокручивал острый нож. Из горла вырывался не то всхлип, не то крик, Тим поднёс к лицу руки, чтобы прикрыть рот, но вместо этого со всего маху попал себе по носу. Перед глазами замелькали красные точки, человек напротив тревожно вздрогнул и дотронулся холодными пальцами до его переносицы. «Риз» качнул головой, и во взгляде его читалось неодобрение. Тиму от этого захотелось застрелиться. Буквально, только вот пистолета под рукой не нашлось. Буквы на экране, внезапно возникшем перед глазами, кружились в странном танце, и разобрать их невозможно. — Т-ты ведь меня не бросишь? — всхлипнув протянул Тим, беря знакомца за руку. В уголках глаз вопреки его воле собралась влага, а сдерживать чувства — непосильная задача. — От того, что я такой… — мм, как же найти нужное слово? — Н-неправильный? Неправильный, ненастоящий, чья-то испорченная копия. Но чья? — Пожалуйста не уходи, ты такой… — Так не хочется отпускать, Тим притянул теплое тело к себе, уткнулся плечо, чувствуя, как мокнет ткань у его щек. — …Волшебный, а я такой обычный. Не знаю, чем я тебе понравился, но… не уходи! Отпускать не хочется, и смотреть наверх тоже не хочется, потому что от потери контакта он попросту умрёт, потому что всё, что связывало его с зыбкой реальностью — этот человек, и потеряв единственный ориентир, он скорее всего просто исчезнет. Потому что когда про себя он помнил так мало — все чему он мог довериться — это щемящая теплота в груди и слепая вера, и чувство, что крепло с каждой секундой. — Ты ведь не уйдёшь? — Тим решился наконец проговорить эту фразу, боязливо приоткрыв один глаз в ожидании реакции. Парень застыл в немом изумлении. Но, покраснев ещё больше, он лишь кивнул. — Правда? — Тим почувствовал, как расплывается в улыбке — Ч-черт, я так рад! Ты такой замечательный! И красивый, и добрый, и кожа у него была мягкой, пахла чем-то знакомым и вкусным. Тим не сдержался, прикоснувшись носом к ключице, втягивая воздух. Хорошо. Буквы на экране прыгали с места на место, понять, что было написано, не было сил. — Про… — он нахмурился и отодвинул планшет в сторону, — не хочу! Лучше буду смотреть на тебя. — Ты такой красивый, — он хохотнул. — Очень. Очень. Собеседник смущенно, тихо рассмеялся, чуть отодвигаясь. Но Тиму это только на руку. Он улыбнулся в ответ, положил раскрытую ладонь к основанию чужой шеи, как вдруг в мозг вклинился образ — жуткий до дрожи; как этими же руками он схватил почти такую же шею; выжал из неё жизнь по капле. Тим судорожно втянул воздух от ужаса и отшатнулся, едва не свалившись с кровати. И с трудом поднялся, держась за чужие холодные плечи. И теперь этот… Риз так близко, и от взгляда его — весёлого, и немного высокомерного — так хорошо, хорошо и привычно, и тепло. Тепло разлилось волной по внутренностям, от сердца к лёгким, и даже воздух будто стал слаще, а время, напротив, замедлило свой ход. Привычная логика мира не работала, обдумать то, что происходит не получалось, как бы он ни старался. Потому что сейчас был лишь этот человек напротив, от которого пахло прохладой и домом, от которого все внутри схватывало в приятной истоме, и к которому хотелось прикоснуться, прочувствовать, что он не мираж и не плод воображения. Перед мысленным взором сама собой проявилась картина, что висела в холле где-то очень далеко, и давно — та, где девушку в длинном платье с геометрическим узором целовал нависающий над ней любовник. И на короткий миг, это показалось отличным планом. Тим придвинулся ближе, положил ладонь на чужое плечо, чтобы ненароком не упасть, а второй провел по мягкой щеке, вверх, наблюдая, как от этого простого жеста кожа у бледных скул окрасилась розовым. И… этот человек явно хотел ему что-то сказать, наверное, что-то про «мне надо бежать», или «у меня полно дел», и всякую другую мэрскую чушь. Но Тиму все равно, потому что в первый раз с момента пробуждения он оказался расторопней. Настолько, что успел коснуться мягких губ до того, как прозвучало первое слово. И чувство это приятное, привычное, такое… правильное, что Тим не останавливался, лишь бы продлить его хоть на секунду. Целовал ещё, и ещё, и ещё — мягко, едва касаясь, совсем не так как нужно, чтобы сломать и подавить. — Ч-черт, я н-наверное постоянно это говорю, но ты так мне… нравишься, — человек… Риз… покраснел до кончиков ушей, и это выглядело так мило, что не поцеловать его опять казалось самой большой ошибкой в жизни. — Очень, — черт, наверное он никогда от этого не устанет, — очень. Тим пытался поцеловать все, до чего он мог дотянуться — нежную кожу век, переносицу, впадинку между бровями, где залегла глубокая морщинка, скулы, щеки, и губы конечно же, и не один раз. Не хотелось прекращать, хотелось опуститься ниже, попробовать на вкус голубоватые завитки. Но ему резко, нестерпимо захотелось спать, а глаза «Риза» почему-то засветились ярким, холодным светом, который с огромной скоростью поглотил все пространство вокруг. Мир обратился в размытое цветное пятно, дышать почему-то стало тяжело, то единственное, что держало его на грани небытия и реальности, растворилось окончательно, и остался лишь холод, что струился по венам.