Песнь Цирцеи

      На короткий миг он провалился в знакомую уже вязкую темень, но затем все его существо обдало невыносимым жаром и выкинуло прямиком на жёсткое, горячее и шершавое. Кисти рук неприятно засаднили, он попытался встать, однако… — Эй Лилс! Сломать ему ноги? Голову заложило от резкой болевой вспышки: возле левого бока что-то очень нехорошо треснуло, на языке появился вкус соли. Тимоти попытался открыть глаза, защититься, сорваться с места, наконец — но не мог. Руки были связаны, заломлены за спину, а все поле зрения заполонила собой грязная мешковина. — Нет. Люди должны увидеть, как он умрёт. «Лилит?» — двойник дёрнулся, что было сил, когда осознание, что именно сейчас происходит, оглушило пощёчиной. Внезапно мир взмыл вверх, а самого его откинуло на что-то твёрдое. Грубая ткань, липнувшая к лицу, исчезла — от притока воздуха горло свело спазмом. — Как?.. — вытолкнул он в приступе кашля. — Что происходит? В плывущем перед глазами мареве появились очертания людей, но даже в полубреду Тимоти узнал бы ту тройку, что пред ним предстала. Огромная гора мускулов; затянутая в кожу долговязая фигура с птицей на плече; и впереди — одернутый пламенем образ, так и пышущий презрением и ненавистью. Сирена медленно подошла к нему, с каждым шагом татуировки на её руке становились ярче, а что до взгляда — будь тот оружием, Тимоти уже несколько раз был бы мёртв. Та остановилась на расстоянии нескольких вдохов и прошипела: — Я могу отрезать от тебя кусочек за кусочком, часть за частью, — кожу головы оцарапали острые ногти, волосы дёрнуло в сторону с такой силой, будто с Тимоти пытались снять скальп. — Прижечь. И отрезать. Прижечь. И отрезать. Ещё и ещё. Медленно. Пока ты не сдохнешь. — Люди ждут, — подал голос снайпер. — Или решила оставить все себе? — Жадина! — Брик скрестил ручищи на груди. Несколько показавшихся вечностью секунд Лилит не сводила с него испепеляющего взгляда, пока не отпустила — приложив перед этим о стену. В ушах отозвалось тяжёлым звоном, из носа потекло что-то тёплое. — Заприте дверь! — скомандовала сирена. — Ты делаешь это для себя, или для всех остальных?.. — послышался удаляющийся голос снайпера. — Не твоё дело. — Может, и не моё. Но на него многие точат зуб. Что мешает кинуть на крышу гранату? — Морди прав, Лилс. — Как… — та выдохнула. — Предложения? — Могу постоять на стрёме, пока все не соберутся, — спокойно протянул Мордекай. — Но с тебя бухло. Ненадолго повисло молчание. По другую сторону лачуги, где его держали в плену, можно было расслышать гвалт голосов, смех и даже редкие хлопки выстрелов. «Готовятся, как ко дню наемника…» — пронеслось в голове. Насколько же эти люди его ненавидели? Его? Его лицо? Неважно — судя по всему для них всё одно. — Ладно. Пришлю кого-нибудь, как будет готово, — нехотя пробубнила сирена. — Класс. А я останусь с Морди! — Нет, ты пойдёшь со мной. — Что, зачем? — Нужна твоя сила. Помост весь шатается. — Ну-у, все так спешат. Я бы на их месте тоже… Глубоко внутри заверещал голосок паники: на этот раз у него нет никаких шансов. Тогда, около года назад, он спасся при помощи клона и так вовремя подвернувшейся канистры с керосином — сейчас же заветный модуль остался где-то бесконечно далеко, а вокруг были лишь кое-как сбитые вместе доски да пыль с пустотой. Ни выпирающего гвоздя, чтобы медленно разрезать путы, ни ножа в сапоге, ни забытого кем-то в спешке пилотопора. — Черт… — Тимоти попытался выровнять дыхание. Мысли хаотичным роем сменяли одна другую. Что делать? Молить о пощаде? Попробовать заговорить зубы охраннику? Что-что-что?! Тут в голове вспыхнула метафорическая лампочка — и редкий чернёный пистолет вновь оказался у его ноги. Только вот… — Как мне это поможет? — обречённо прошептал он в никуда. Конечно, можно попробовать стянуть сапоги, и нажать спусковой крючок пальцем ноги — но так он скорее застрелится, чем избавится от верёвок. — Бесполезно. В сердце медленно закрадывалось отчаяние — как быстро и бесславно заканчивается его новая роль. Он так и не увиделся с Джейни, не смог сбежать в другую галактику, а… сирена? Выживет ли без него Риз? Без навыков, без знаний или связей тот угодит в пасть злобной пандорской фауне, или вернётся в стерильные лаборатории Гипериона — теперь уже навсегда. — …Так и не услышал его голос, — грустно прошептал Тимоти. Наверняка звучал тот красиво. А может, как в старых сказках, Риз когда-то умел петь и пением своим заманивать заблудившихся путников в лапы смерти. Горло оцарапало смешком — пожалуй, Риз скорее собьёт с толку и убьется сам. Что-то болезненно сжалось в груди — сейчас больше всего хотелось вернуться домой, в старую, пусть и нелёгкую, но знакомую жизнь. Отмотать время вспять, застыть в том моменте, когда сирена был так близко и смотрел с такой нежностью — и остаться там навсегда. …Мысли его прервал оглушающий рёв, доносившийся, казалось, со всех сторон одновременно. В спину ударила волна жара, из щелей меж досок повалила густая тёмная пыль. Тимоти встрепенулся, когда услышал звук шагов близко-близко. — Что это блять такое… — чуть слышно проговорил Мордекай. — Сал? Откуда эта дрянь? — Лилит и Таннис разбираются. Сказали сменить тебя. «Сальвадор?» — Что? — Ай-яй, не знаю, amigo. Из этой херни живность полезла — на вкус хуже гиперионцев. — Лжешь. — Я?! Посмотри в эти глаза! Разве они могут лгать? — Хм-м. Ну, случись что — сам расхлебывай. — Расслабься. От меня не сбежит! «Не нравится мне все это» — подумал Тимоти. Будто вторя его мыслям, дверной замок тихо кликнул и в комнату зашёл низкорослый Искатель. Когда-то двойнику не повезло столкнуться с дуэтом Сальвадора и Крига — закончилось все потерей прорвы денег и неделей на Ансиновских регенераторах. С той поры Искатель ничуть не изменился, даже приветствие выбрал до боли знакомое — удар в живот со всей силы. Тимоти согнулся напополам, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Сквозь красную пелену, на миг застлавшую глаза, он увидел серебристый блеск ножа. В подбородок впились мозолистые пальцы, заставив поднять голову вверх. — Из твоего лица, сученыш, выйдет отличная пицца. Тимоти поморщился от смрадного дыхания и попытался вырваться, но тщетно — ещё один удар по и без того изувеченному животу выбил из него весь дух. — Бля-я-ть, какой же ты урод, — как ни в чем ни бывало продолжил Сальвадор. — Другое дело я! — А у вас потрясающая самооценка! Фигуру Искателя накрыла тень — через багряное марево та показалась Тимоти воплощением самого страшного кошмара — концентрированным, всепоглощающим Ничем. …Со скрипучим, механическим голосом. — Тварина, уебищ… — Очень приятно познакомиться. В лицо брызнуло густой жижей. Последовавший за этим мокрый, протяжный хрип заставил все внутри содрогнуться. — Откуда… у тебя… Звук повторился: казалось, что в плоть раз за разом впивался огромный мясницкий тесак. Только вот, когда зрение чуть восстановилось, двойник увидел, как Ничего сжимало в руке оружие совершенно неуместное. Серп. Из того же чернёного металла, что и подаренный редкий пистолет — но поверхность была неровной, будто проржавевшей. А череда алых символов, её усыпавших, почему-то пробудила глубоко внутри холодный ужас. Тимоти зажмурился в попытке хоть как-то огородиться от происходящего кошмара. — Ну-ну, голубчик, вы чего? — прострекотало совсем близко. — Держитесь. Помните, дома ждёт ваша зазнобушка. — Заз… — он нахмурился. Это что, ругательство такое? — Что? Внезапно путы, стягивающие запястья и грудину исчезли. Двойник медленно поднялся, вытирая залитые кровью глаза рукавом. У ног лежала бесформенная груда мяса, из центра которой вызывающе торчал синий хохолок волос. — Хм-м. Уложено бронебойно. Света стало чуть больше, и Ничто приобрело более знакомые черты — высокой фигуры в чёрном с фуражкой на голове. Осознание захлестнуло волной спокойствия, заставив где-то глубоко вспыхнуть искру надежды. — В-вы… — Кто же ещё, товарищ Лоуренс? — комиссар сдержанно улыбнулся. — Я думал… — он потёр лицо ладонью. — Это же мой кошмар. Почему? — Скоро поймёте. Стены лачуги задрожали от мощного, полного первобытной ярости рёва. — Есть одно местечко поспокойнее, — человек в чёрном кивнул в прореху выхода. — Предлагаю пойти туда. И поскорее. — Но зачем?.. — План, голубчик, план! — Какой… план? — Тимоти растеряно уставился в чужие глаза. Слух обожгло механическим смехом. — Разнести здесь все к чертям собачьим! Ну же. За мной!