Почти пять

Утро второй пятницы декабря изначально складывалось не очень удачным образом, учитывая тот факт, что кому-то «посчастливилось» этим утром встать не с той ноги. Размышлять на тему суеверия и прочих оправданий тому, почему произошло именно так у Пелагеи не было, потому как будильник тоже посчитал нужным устроить себе сегодня выходной и просто не прозвенел в нужное время. Для Таси это утро прошло весьма необычным образом, когда вместо привычной каши ей вручили какую-то булку, купленную по пути в сад в одной из многочисленных кофеен, и картонный стаканчик с вкуснопахнущим чаем, который до этого ей не доводилось пробовать. Её мама ограничилась только стаканом кофе и ненавистью к своему телефону, что так предательски промолчал, позволив им проспать. И если Тасин сад ещё мог подождать, пока все опоздавшие доберутся до места назначения, то Полина съемка ждать вовсе не планировала. Времяпрепровождение в пробках можно было назвать поистине прекрасным, потому что Тася, в отличие от своей мамы, брала от жизни всё, нисколько не огорчаясь, что опоздала и стала жертвой обстоятельств. Именно поэтому она молча жевала свою булку, запивая её чаем и надеясь, что пробка рассосётся ещё очень нескоро, дабы успеть в полной мере насладиться этим редким утром, полностью выпадающим из надоевшей повседневности. - Как думаешь, бабушка сильно обрадуется нашему появлению? - уточнила блондинка, резко разворачиваясь в обратную сторону на первом попавшемся перекрёстке. - А мы куда? - чуть не подавившись от неожиданности, спросила девочка. - А мы очень опаздываем, поэтому сад на сегодня отменяется... Побудешь у бабушки до вечера, а я тебя потом заберу, - пояснила она, пытаясь рассчитать время на дорогу от дома своей матери до места съёмки, куда добираться было значительно ближе. - А можно с тобой? Я буду себя хорошо вести, честно-честно, - клятвенно заверила её Тася, решив, что такой шанс упускать нельзя. - Я в твоём поведении и не сомневаюсь, но у меня дела, а бросать тебя на произвол судьбы я не хочу, - отозвалась Пелагея, нервно поглядывая на часы на своём запястье и стараясь не превышать допустимую скорость, которую сейчас очень даже хотелось превысить. - А что такое произвол судьбы? - поинтересовался детёныш, полагая, что дело именно в незнакомом словосочетании. - Без присмотра тебя оставлять не хочу... - усмехнулась Поля, в следующую секунду подрезав машину, что ехала, по её мнению, слишком медленно. В павильоне она появилась во взмылено-взвинченном состоянии на 10 минут раньше, чем нужно, сама от себя не ожидая такой скорости и опуская подробности того, как по пути сюда пару раз чуть не переломала ноги. На грим ушло минут тридцать с учетом причёски, и все эти полчаса девушка с ужасом прокручивала в голове своё сегодняшнее утро, до сих пор не понимая, почему не прозвенел будильник. Голова раскалывалась на части то ли от погодных условий, то ли от пережитых полутора часов, за которые успелось всё и даже больше. Подробности и причину своего визита к бабушке Тася рассказывала Светлане Геннадьевне самостоятельно, так как у мамы хватило времени только на то, чтобы буквально вручить ребёнка в руки и тут же уехать на лифте, двери которого ещё не успели закрыться. И разумеется, Ханова-(старшая) первым делом взялась за приготовление завтрака, дабы накормить внучку, которая упорно повторяла, что её кормили вкусным бутербродом из кафе, и есть совсем не хочется, но переубеждать бабушку было бесполезно. - Алён, ну, что за бред? Какая разница, будет пиджак сочетаться с твоим платьем или нет? Мы ж не на показ мод идём... - возмущался Дима, отчаянно пытаясь переубедить свою невесту. - Ну, тебе сложно? Причём тут показ мод? Почему нельзя просто красиво одеться? Мы и так никуда не ходим вместе, - проговорила девушка, обиженно надув губы. - Я напоминаю, что не ходим мы никуда только из-за тебя и твоего нежелания афишировать наши отношения, хотя уже давно пора это сделать... В конце концов, мы почти женаты, - отозвался он, надевая рубашку и догадываясь, что зря начал эту тему. - По-моему, это нормальное желание для человека, который не хочет, чтобы его обсуждали на публике и говорили, подходит он тебе или нет, - фыркнула она, вполне спокойно отреагировав на такое его заявление. - Имей ввиду, после свадьбы я не стану снимать кольцо и продолжать делать вид, что ничего не произошло, - предупредил Билан, действительно собираясь рассказать о своём новом статусе после свадьбы. Смысла скрывать существование той единственной, которую он все-таки сумел найти к сорока годам, Дима не видел, а поводов для приписывания себе новых романов давно не давал, отчего мнение поклонников разделялось на три группы: либо он счастлив и скрывает, либо несчастен и страдает, а в третью относились те, кому было просто всё равно. Алёна же думала, что, как только все узнают об их отношениях, всё очень изменится и не в лучшую сторону. Чего именно она боялась, объяснить было сложно, но по-прежнему была категорически против совместных появлений на публике, игнорируя Димины приглашения на различные мероприятия, где чёрным по белому прописывалось «плюс один». Об их личном пространстве и семейном очаге в целом она пеклась не хуже Пелагеи пару лет назад, когда та придавала этому всему слишком много значения. Обед с родителями, плавно перетекающий в ужин, был назначен на пять часов вечера, по времени больше подходя под полдник. Избежать какого-то нелепого официоза в одежде Диме так и не удалось, потому что, по мнению его невесты, они должны были сочетаться друг с другом, словно это уже репетиция свадьбы, а на обычная встреча с родителями. Впрочем, спорить с ней было так же бессмысленно, как и объяснять, что ничего такого официального это мероприятие в себе не несёт. Сам ресторан был такого типа, где каждый стол ограждён и находится на расстоянии нескольких метров от другого, чтобы гости могли наслаждаться общением исключительно в своей компании, не отвлекаясь на присутствующих или не переживая, что их могут увидеть и узнать, как это было в их случае. Вечер проходил за семейными разговорами, в которых Дима принимал непосредственное участие, так как избегать заданных вопросов получалось слишком плохо. Родители жаждали знать всё и даже больше, отчего молчанию за столом было просто некогда повиснуть. Вскоре они подошли к самой главной теме, о которой Алёна могла говорить часами, тем самым избавив своего жениха от участи постоянно что-то говорить, дабы не казаться незаинтересованным в общении. Тема свадьбы была настолько животрепещущей для девушки, работающей в этой сфере, что теперь её, казалось, уже не остановить. Когда телефон неожиданно зазвонил, ему это было очень на руку, потому как выйти из-за стола получилось быстро и без объяснений, а вот разговор с абонентом, желающим услышать его в ту секунду, явно не предвещал ничего оптимистичного. - Да, привет... - ответил мужчина, выйдя почти на улицу только для того, чтобы остаться в полной тишине. Но в ответ не послышалось такого же приветствия, с которого она так или иначе предпочитала начинать их разговор прежде, чем в очередной раз изливала душу. А через несколько секунд он услышал всхлип на том конце, хотя бы убедившись в том, что со связью нет никаких проблем, а вот с собеседницей, похоже, очень даже есть. - Поль, ты плачешь что-ли? - Ты занят? - совершенно не своим голосом спросила она, снова всхлипнув. - Ну, не особо... Что случилось-то? - пытаясь понять причину такого странного начала разговора, уточнил Дима. - Я больше так не могу... - окончательно сдаваясь и начиная открыто рыдать, отозвалась Пелагея. - Успокойся, пожалуйста! Я сейчас приеду, слышишь? Успокойся... - проговорил он, быстро догадавшись, что по телефону добиться ясности не получится, а случилось, судя по всему, что-то очень сильно действующее на нервную систему его подруги. Стремительно вернувшись за стол, он даже не успел что-либо придумать, чтобы уехать по какой-то веской причине, отчего ограничился фразой: «Мне нужно срочно уехать, я потом всё объясню!». Кинув на напоследок что-то вроде: «Извините», Билан чудом не врезался в идущего навстречу официанта, когда спешно покидал зал ресторана. В ту секунду его совсем не волновало, что он будет говорить своей невесте, вернувшись домой, потому что куда больше волновало состояние Пелагеи. И вот тогда был очень удобный момент для того, чтобы, наконец, правильно расставить приоритеты и понять для себя одну простую вещь: состояние Пелагеи важнее, чем оправдания перед любимой девушкой. До обеда всё складывалось очень даже хорошо, не считая утреннего переполоха, последствия которого Поля убирала по возвращению домой, попутно заправляя кровати. Съемка прошла успешно, так как опоздание получилось миновать, а проблем от этого опоздания успешно избежать. После обеда ситуация тоже несильно изменилась, потому что ничего существенного не произошло за то время, что она ходила по магазинам в поисках чего-нибудь, что могло бы поднять настроение и убить время до ещё одной встречи. И только уже совсем вечером, когда девушка вот-вот собиралась забрать ребёнка от мамы, ей в голову зачем-то пришла идея в очередной раз за день пролистать ленту одной из социальных сетей. До определенного момента в этом не было ничего необычного, а фотографии сменялись одна за другой, после чего ей «посчастливилось» наткнуться на фото, где её бывший муж в компании их когда-то общих друзей сидел рядом с какой-то девушкой явно не в качестве друга. По крайне мере, так показалось Пелагее, когда его рука, лежащая на плече той девушки, спокойно её обнимала. И учитывая тот факт, что после их последнего разговора на кухне, ей больше не доводилось видеться с ним лично, ревность охватила Полю в полном объеме, забрав возможность адекватно рассуждать и здраво мыслить. Различные эмоции на её лице говорили о многом, а психологи наверняка нашли бы этому какое-то своё объяснение. Она была убеждена, что его это незначительное: «Я тебя услышал» выражалось именно в этой руке, что без зазрения совести обнимала уже кого-то другого. Другую. До предстоящей истерики у неё едва хватило сил и времени, чтобы позвонить матери и попросить о том, чтобы Тася осталась у неё до завтра, потому что видеть маму в таком состоянии ей было вовсе не обязательно. Светлана Геннадьевна, разумеется, согласилась, предварительно попытавшись выяснить у дочери, что случилось, но попытка успехом не увенчалась. А потом ей снова захотелось взглянуть на эту несчастную фотографию и добить себя окончательно, потому что в голове что-то в одночасье щелкнуло, и нескончаемый поток слез полился из глаз. И единственным человеком, которому она могла позвонить в тот момент, был Дима, а все остальные варианты автоматически исключались. Ей даже не пришлось просить его приехать, потому что он всё прекрасно понял сам, отчего она вновь убедилась, что нисколько не ошиблась в выборе при использовании функции «звонок другу». Неуверенно переступив порог квартиры, Дима, к своему удивлению, никого не обнаружил в коридоре, но был точно уверен, что за эти полторы минуты с момента, когда она открыла ему дверь внизу, с Пелагеей ничего не могло случиться. - Поля! - позвал он, закрыв за собой входную дверь. Она показалась в прихожей буквально через несколько секунд, беззвучно выплыв из-за поворота с опухшим от слез лицом и с чересчур обреченным взглядом. - Обнимашки? - усмехнулся мужчина, разведя руки в стороны и попытавшись хоть как-то разбавить эту унылую атмосферу. И несмотря на то, что весело ей ни капли не было, она уверенно нырнула в его объятия, крепко обнимая и пытаясь найти в нем какое-то спасение. - Что у тебя опять случилось? - Пойдём, - ограничившись одним словом, ответила блондинка, покорно дождавшись, пока он разденется и пройдёт в гостиную следом за ней. Полупустая бутылка вина на журнальном столике говорила о многом, благодаря чему добрую половину Полиных эмоций и действий можно было смело сваливать на неё. Забравшись на диван и поджав колени, она за секунды отыскала в телефоне причину своего нынешнего состояния и протянула его Диме. - Банкет, я так понимаю, тоже по этому поводу... - внимательно присмотревшись и заметив её мужа на фотографии, хмыкнул он. Протянув ей обратно телефон, он никак не ожидал, что через мгновенье тот с грохотом неслучайно ударится об пол, но все равно выживет в этом неравном бою. - Ты сегодня немногословна, - подметил Билан, приземлившись рядом с ней. - Просто сразу начинаю рыдать, когда говорю... - отозвалась Пелагея, шмыгнув носом. - А ты не рыдай! - парировал он, взяв в руки бутылку и посмотрев на количество оставшегося вина, - А алкоголизм - это вообще не выход... - Да какой там алкоголизм? - невольно рассмеялась она, не сразу поняв, что он просто-напросто пытается её развеселить, - Я почти не пила... - Ага, все алкоголики так и говорят поначалу. Первая стадия - это отрицание проблемы, - выдал мужчина, совсем углубившись в психологию и алкоголизм. - Моя проблема, к сожалению, заключается не в алкоголизме, - невесело усмехнулась Поля, поднявшись на ноги, - А ты чего, кстати, весь при параде, в пиджаке? Я тебя всё-таки оторвала от чего-то важного? - Да неважно, - отмахнулся он, решив не возлагать на неё ко всему прочему ещё и чувство вины за то, что она действительно оторвала его от чего-то важного, - Я всё равно уже здесь... Склонив голову на бок и недоверчиво посмотрев на него, она уверенно направилась в сторону балкона, без труда проскользнув между ёлкой и стеной и оказавшись возле балконной двери. - Ты далеко? - непонимающе наблюдая за её действиями, уточнил Дима. - Воздухом подышать, - пожала плечами блондинка, повернув ручку двери и мгновенно впустив в комнату холодный воздух. - В одном свитере и с зажигалкой в кармане, - направившись следом за ней, пробубнил он, - А ты сегодня все вредные привычки на себе пробуешь? - А ты чё такой правильный стал? - возмутилась она, выдыхая дым ему прямо в лицо. - Это просто ты неправильная, - возразил Билан, наблюдая за ней, - Вся такая примерная мать и тут на тебе... - Примерная мать, ага, - кивнула она, закатив глаза, - Примерная мать смогла бы объяснить своему ребёнку, почему Дед Мороз не может сделать так, чтобы родители снова были вместе, а я не могу... Я не могу ей врать, представляешь? - Так скажи ей правду, - предложил он, зябко передернув плечами, - Вот кто-кто, а твоя Тася точно поймёт... - Понять-то, может, и поймёт, а вот примет ли? Я же все пять лет говорила ей, что врать - нехорошо, и вдруг выдам, что Деда Мороза не существует, а воспитатели передали мне твоё письмо. - Врать и недоговаривать - разные вещи. Можно сказать ей правду частично, и тогда всё обойдётся без жертв... Отыскав в его словах долю своей правды и мысленно пообещав себе ещё вернуться к этой теме в более трезвом состоянии, Пелагея потушила сигарету и поёжившись от холода, быстро прошмыгнула обратно в гостиную. Заметно протрезвев то ли от холода, то ли от небольшого количества выпитого вина, которое не успело ударить в голову так сильно, чтобы вытекающие последствия оказались непоправимы, она уже чувствовала себя гораздо лучше, и здесь, вероятнее всего, сыграло роль присутствие Димы. Он же упорно продолжал гнать прочь идиотские мысли, что посещали его голову с завидной регулярностью, явно чего-то добиваясь. Он заранее придумывал оправдание для своей будущей жены, что наверняка обижается на него за подобную выходку, но поступить иначе было просто нельзя. Нужно быть бессердечным и равнодушным, чтобы не отреагировать на этот «крик о помощи» в виде истерики по телефону. Нужно быть не Димой, чтобы не придать значения такому звонку и со спокойной душой вернуться за стол. И ничего сверхъестественного он не сделал: всего лишь приехал и был рядом. А разве нужно что-то ещё? Разве она просила бОльшего? Разве она вообще чего-то просила? На часах было около одиннадцати вечера, когда бутылка вина сменилась на горячий чай с шоколадными конфетами Таси, потому что никто, кроме неё, в этой квартире не ел сладкое. Специально отключив телефон, Дима старался не думать о том, что будет потом, дабы не огорчать себя раньше времени. Он обязательно выкрутится, но чуть позже, когда покинет пределы этой квартиры. А пока её хозяйка сидит напротив него и не хочет, чтобы он уходил, можно не думать об этом и просто наслаждаться. - Тебе уже пора, наверно? - с заметной грустью в голосе, уточнила Поля, забирая пустые чашки и относя их на кухню. - Да мне уже без разницы, - едва слышно, хмыкнул он. - Блин, снег опять пошёл, - застыв напротив кухонного окна, констатировала она. Свет на кухне горел ровно на половину, как всегда по вечерам последние пару месяцев. Ей казалось, что это придаёт какую-то атмосферу ещё большего тепла и уюта, которого и так был явный недостаток, если приглядеться. Гирлянда горела в каком-то своём режиме, а огоньки на ней то появлялись, то медленно угасали, совсем исчезая. И в связи с тем, что свет горел ровно на другой половине кухни, его отражения в окне она просто не увидела, зато сразу почувствовала дыхание прямо за своей спиной. Уложив руки ей на плечи, Дима неуверенно подступился ещё ближе, не зная, как она отреагирует на подобное. Заметно расслабившись и выдохнув, она сама прислонилась к нему спиной, отчего его руки невольно перекочевали с плеч на талию. Наверное, это вполне можно было объяснить тем, что он просто-напросто не знал, куда их деть, и не нашёл ничего более логичного, но объяснения ему пригодятся не здесь, а дома, и не перед ней, а перед Аленой. - Спасибо, что терпишь меня, - развернувшись к нему лицом, сказала девушка, - Что приезжаешь и не оставляешь одну... Я очень ценю это, Дим... И вместо тысячи слов он молча приник к её губам, вовлекая в поцелуй и вновь не найдя в своей голове ничего логичнее. Вряд ли мозг в тот момент отвечал за его действия, потому что сердце, отстукивающее чечетку, говорило об обратном. - Извини, - ответил Билан, оторвавшись от неё, когда кислорода стало катастрофически не хватать им обоим, а голова начала кружиться. Дав ему и себе буквально несколько секунд, чтобы хотя бы немного восстановить дыхание, она без зазрения совести сама приблизилась к его губам, настойчиво целуя. - Извиняю, - пожала плечами Пелагея, глядя на него снизу вверх и невинно хлопая ресницами. Они смотрели друг на друга с полным непониманием происходящего, когда продолжения хотелось обоим, а рискнуть не решался никто, боясь переступить черту дозволенности раньше времени. Что-то нещадно било его по вискам, отчаянно повторяя: «Ты скоро женишься, идиот! Остановись! Опомнись!», а он хотел быть идиотом в ту секунду и не хотел останавливаться. Ему хватило четырёх секунд, чтобы всё понять по её взгляду и сделать вывод. Проверить себя на понимание её взгляда и сделать шаг: либо оступиться и упасть, либо пойти дальше. Следующий поцелуй получился рваным и с переливами, под которым подразумевался то яркий свет освещённой части кухни, то гостиная, где горела только лампа, то абсолютно темный коридор. И за время этого пути кто-то из них мог одуматься и действительно остановиться, пока не поздно, о чем на самом деле подумала Поля, но говорить об этом было не в её интересах. Ей до ужаса хотелось сделать больно бывшему мужу, что тоже не скучал в одиночестве, как выяснилось несколько часов назад. В её спальне пахло теми же духами, что были на ней, а свет по-прежнему был слишком приглушённым, словно так и задумывалось изначально. Словно она заманила его сюда исключительно для этого, заранее все продумав. Едва ощутимо касаясь губами её шеи, он беспрепятственно блуждал руками по телу под её свитером, теряя остатки самообладания и совести, если таковая вообще имелась. - Дим... - с трудом для себя и для него отступив назад, прошептала блондинка, - А как же Алёна? И вот её совесть ей просто-напросто не позволила промолчать и сделать вид, что он такой же свободный, как она. - Не надо, Поль, не сейчас, - оборвав её одной фразой и дав понять, что и сам всё прекрасно понимает, но пока не осознает, ответил Дима и снова притянул её к себе. Растворяясь в объятиях и охотно отвечая на поцелуи, она расстегивала его рубашку, верхние пуговицы которой ещё сегодня утром застёгивала Алёна, окончательно уламывая его на этот долбанный пиджак, что сейчас лежал где-то на диване в гостиной. Стянув с Пелагеи свитер, что только мешал последние несколько минут, он окончательно потерял рассудок, полностью растворяясь в ней и больше не думая о последствиях и о том, что будет ждать его по итогу. А рубашка тем временем приземлилась на пол, там и оставаясь...