«Каждый сам вправе положить предел своему путешествию, ибо никто не знает, где граница его мужества и какие напасти подстерегают на пути.» Джон Рональд Руэл Толкин.
Здесь, во Франции, было очень красиво, но совсем по-другому красиво, нежели в Англии. Париж был величественен по-императорски, а его королевский изыск каменным отпечатком лежал на каждом доме. Он был построен в ренессансном архитектурном стиле, едином для города. Но вот в магическом Париже каждый дом — сам себе король, воплощение пресловутого французского достоинства. Каждый дом так и кричал в своём немом восхищении собой же: «Посмотрите на меня! Посмотрите!». Впрочем, люди во Франции любили красоту во всех её проявлениях: в искусстве, в людях, в природе, в моде. Вообще, французы любят нарушать личностную дистанцию, брать за руку и говорить очень смелые комплименты. Забавно, но временами, Авелин сомневалась, где вейла, а где француз. Со школой проблем не было, хорошие рекомендации вкупе с влиянием верховной вейлы клана, в лице бабушки, сделали своё дело. Тем более, во Франции почему-то относились к волшебницам с кровью вейл с огромным уважением. Конечно, в Шармбатоне учились не только французы, что очень ободряло саму девушку, ведь ей не одной пришлось покинуть дом. В школе было действительно волшебно, Клер не знала, то ли это из-за того, что на тот момент мадам Максим занимала пост директора, то ли из-за того, что школа находилась во Франции и попала под влияние тех революций, но изыск был впитан во всё. Шармбатон был окружен восхитительными садами, которые чудесным образом возникли среди горного ландшафта. Чудесный огромный фонтан, что находился посреди школьного двора, обладал удивительными лечебными свойствами, ходили слухи, что это всё из-за того, что в самом фонтане находится философский камень, который Фламель спрятал. Кстати, то уважение, которое ученики испытывали к директрисе, более походило на всеобщее безумство, хотя таковым не являлось. Шёлковая голубая форма, вазы с цветами по всей школе, хор нимф и ледяные скульптуры в трапезной — всё это так и дышало пафосом, который раздражал до безумия первые полгода. На последнем курсе девушка часто перечитывала сказание о первой вейле, что имела слишком могущественные чары, такие сильные, что не поддавались управлению, а каждое существо, которое поддавалось её влиянию, сходило с ума от любви к этой вейле. Пока однажды она не встретила прекрасного юношу-маггла, который не поддался чарам, и всё же он полюбил её. Вот только человеческие сердца способны менять свой выбор в пользу других, вот и он, со временем полюбил другую, а она, сгорая от отчаяния, пообещала, что отомстит всему роду мужскому, и в тот же миг разорвалась на сотни белых птиц, что улетели, вселяя чары в прекрасных девушек. Так и родились вейлы. И всё же, что хотел сказать этим Дамблдор, дав эту книгу ей, Авелин не понимала. Единственное, что спасало от одиночества и тоски, кроме уроков, конечно, — письма Лили, которые рыжеволосая исправно отправляла раз в месяц. В них она жаловалась на Северуса, писала, что он очень изменился после внезапного отъезда Авелин, стал более грубый, скрытный и угрюмый. Рассказывала о приключениях «Мародёров», о том, что начала встречаться с Джеймсом и что с Северусом они больше не общаются после того происшествия на пятом курсе, что Сириус так и не обзавёлся постоянной возлюбленной. Потом, когда Лили окончила школу, писала об «Ордене Феникса», конечно, впоследствии в связи с войной такие письма прекратились. Но письма на бытовые темы вполне разрешались и приходили. Лили даже пригласила на свадьбу, рассказала, что беременна, затем писала, что назвала мальчика Гарри. Вот только ответа от Авелин, чаще всего, Эванс не получала. Писать было не о чем. Рождество 1979 года оказалось очень богатым на события: пророчество мадам Фойет было лишь началом, после него у Авелин ещё долго бежали мурашки по телу. Тихий семейный праздничный ужин превратился в траурную тишину и закончился раньше срока, после слов мадам Фойет: «Два оборота сделает зловредный косарь и произойдут перемены в мирах и годах. Затянется война на десятки лет. Оставит он не подвижный знак на чужом теле, что столь назойлив будет по отношению к двум равным и единомысленным. Спаситель один, но спасёт ли он?». Конечно, все понимали кто такой «косарь», но «спаситель»? После такого Авелин быстро откланялась под каким-то глупым предлогом и написала письмо с пророчеством Дамблдору. Вот только вечер на этом не закончился. Головная боль, которая уже неделю её мучила, вдруг и вовсе переросла в мигрень, во время которой в сознание начали врываться обрывки каких-то ужасных, страшных сцен, пока в итоге не сложились в одну цельную картину. Клер психанула, ворвалась в её спальню, предварительно поставив заглушающее заклинание, а уж затем последовал скандал: — Ты! Как ты посмела?! — кричала Авелин. — Я тебя ненавижу! Что ты со мной сотворила? — Скажи спасибо, мерзавка, что отдала тебе магию! — криком отвечала «любимая бабуля». — Убийца! Воровка! — направив на женщину волшебную палочку, в ответ кричала черноволосая. — Тебя в Азкабан нужно запереть. Сумасшедшая! — Да, как ты смеешь, отродье? — фыркнув, произнесла вейла и всё же стояла так гордо, что создавалось ощущение, будто Авелин была в чём-то неправа. — Сначала ты отобрала у меня магию, а затем заставила есть двадцатилетнего юношу, сердце человека, так за что же я должна быть тебе благодарна? — вкрадчиво произнесла Клер. — За годы самобичевания о том, что я не такая? За насмешки? За лживую любовь? За что? — За то, что разрешила твоему отцу жениться на моей дочери! — выкрикнула она и начала трансформироваться в горгулью. До чего же это противное зрелище! — А что? Ты думала, что твой отец всегда был таким богатым? А, Ави? — она противно, как птица, загоготала, пока девушка переваривала её слова. — Он прибыл во Францию беспризорным, бедным щенком! Если бы не Аврора, которая по уши влюбилась в Гидеона, я бы ни за что на свете не обратила внимания на такого нищего, к тому же ослеплённого местью, парня. Всё что у него было, это смазливое личико, титул, поместье в ужасном состоянии, эльф-домовик, защитный медальон, который как раз висит на твоей шее, и пара монет в кармане. Он не любил мою Аврору, а она сходила с ума по нему, как назло он был из тем мужчин, чары вейл на которых не действовали. Мне ничего не оставалось, кроме как заключить с ним договор: он женится на моей дочери, а я помогаю финансово. Это я его озолотила, после того, как он женился на моей Авроре. Конечно, потом его дела пошли в гору, он отказался от моих денег и даже искренне полюбил мою дочь, но потом родилась ты. Черноволосая девочка с невероятно могущественными чарами. Естественно, в семье не без урода, но…! Это Клер слышала впервые и была до глубины души удивлена, но виду не подала, иначе, всё пошло бы по плану этой сумасшедшей бабки. Наверняка, она всё это продумала давным-давно. — Но с такими чарами, что превосходят твои, не так ли? — насмешливо произнесла Авелин. — Ты меня боишься, да? Вейла вдруг начала оглядываться, превращаясь обратно в женщину. Закрывая лицо и хватая себя за голову, стремглав бросилась к выходу, но за шаг от ручки двери, внезапно замерла и со стоном попятилась назад, пока в итоге не очутилась загнанная в углу между стеной и шкафом. Вейле казалось, что оборотни со стеклянными глазами, точно под империусом, скалились, рычали. На краткий миг она решила, что эти животные вот-вот нападут на неё, как только Авелин даст им команду. — Неужели величайшей вейле современности страшно? Что? Оборотней в их животной сущности ты не в силах обольстить? — девушка злорадно улыбнулась и медленно подошла к бабушке, сокращая расстояние между ними. — В Шармбатоне у меня было свободное время, и я посвятила его изучению управления этими чарами, и хочу сказать, это весьма занимательно, — Клер села на корточки перед сжавшейся в клубок вейлой, которой казалось, что она находится в подземельях. — Оказывается, разговаривать с птицами весьма занимательно, они очень многое видят… Жаль, что в одиночку у меня не вышло научиться этому, — девушка вздохнула, — Но вернёмся к моим успехам — обольщение! Для него вы используете приворот или иначе гипноз с помощью взгляда и голоса, но я пошла дальше. Намного дальше. Думаю, ты знаешь о чём я говорю, — Авелин подняла за подбородок лицо женщины, которое сейчас вовсе не казалось прекрасным. — Я создаю иллюзию. Иллюзию любви, смерти — всего. Очаровательно, да? — Ты… как бы не старалась, — с трудом посмотрев в глаза Авелин, произнесла вейла. — Ты — белая ворона, и всегда ею будешь, что бы ты ни делала, тебе нет места нигде! Ни с нами, ни с волшебниками, ни с магглами! — Я не могу тебя убить по двум причинам: первая, потому что это незаконно, а вторая, потому что ты моя бабушка и из-за твоей смерти мама расстроится, — черноволосая брезгливо хмыкнула и отпустила подбородок вейлы. — Ты так сильно боялась потерять главенство в клане, так боялась моей магии, что сама себе создала врага в лице меня, так посмотри хотя бы иллюзию того, как пал бы твой клан, если бы я только захотела. Ее голубые глаза были распахнуты от ужаса, на лице застыла гримаса страха, а щеки озарились легким румянцем. Она кричала, кричала так, как кричат роженицы в потугах, но кричала от страха и ярости на Авелин. Глаза непроизвольно слезились от напряжения и превращали все, что окружало ее, в какую-то смазанную тусклую картину. Вейла отбивалась от своих же подопечных, звала на помощь, просила прощение и продолжалось это до тех пор, пока она не увидела свою смерть. Пока не увидела своё растерзанное тело, такое же растерзанное, как и у того паренька другими вейлами. Её убили свои же. Она чувствовала, что не может пошевелиться, что мороз расползался по её коже, а пристальный взгляд внучки, которая просто стояла в сторонке и наблюдала за этим, больше не казался человеческим, вейле казалось, что на неё смотрела сама пустота, в которой ворочалась неизведанная и непостижимая мощь. По телу шли судороги, боль терзала и сводила с ума до тех пор, пока она не перестала чувствовать совершенно ничего. - Я ухожу из этого хаоса, — жестко отчеканила Клер, развеяв иллюзию её «падения с Олимпа». — И куда? — найдя в себе силы, усмехнулась вейла, — Сбежишь в Англию к своему мёртвому папочке, беспризорница? — Все эти полгода «якобы работы» в министерстве, были для меня адом, потому я и отправила запрос на работу в заповеднике в Румынии. Позавчера они прислали мне приглашение, и я его приняла, — вейла молчала. Авелин восприняла это молчание за своеобразное прощание, — Что ж, прощай… бабуля. Клер почувствовала облегчение от звуков собственных слов. Теперь, когда они были произнесены, она порадовалась своему решению, потому что оставаться здесь, было что-то сродни пытки. — Надеюсь, драконы тебя сожрут! — вдогонку удаляющейся девушке крикнула женщина, злобно рассмеявшись. Чёртова старуха! Рождественским вечером 1979 года, Авелин покинула резиденцию вейл, порвала все связи с бабушкой и французским кланом. Впервые, за четыре года, выйдя из этой обители вейлы, она почувствовала облегчение от того, что стала свободна. Пять лет в Румынии прошли, как одно мгновение. Просто сказать, что там было очень интересно, занимательно и восхитительно — не выразить ничего из тех эмоций, которые она испытывала! Каждый день — новый дракон, и у каждого свои проблемы: то браконьеры, охотящиеся за кровью, печенью или яйцами дракона, то великаны поранили какого-то бедняжку, то просто подрались между собой. Но огромное удовольствие Авелин доставляло наблюдать за тем, как вылупляются маленькие драконы, для неё это было такое завораживающее действие, что она не знала, куда девать эмоции. Это было невероятно! Большая часть работников заповедника, считали Авелин ненормальной, потому что она пыталась приручить дракона. Как известно, - это было невозможно. И всё же изо дня в день, она приходила к самцу гебридского чёрного дракона, который попал в заповедник покалеченным и ужасно истощённым, как раз в день её приезда. Его украли, ещё в яйце, и нелегально вывезли из Шотландии в Польшу, где и растили ради развлечения, при этом, не забывая регулярно бить и недокармливать, ну, а если учесть, что это одна из самых агрессивных пород, то не трудно догадаться, что долго он не выдержал и съел своих мучителей. Потом, конечно, забрался в лес, где жевал оленей, пока драконоборцы не поймали его, и не отправили в заповедник, где, собственно, девушка и встретила этого тридцатифунтового чёрночешуйчатого красавца, обиженного на людей, впрочем, Авелин его не осуждала: она и сама была на них обижена. Каждый день девушка варила ему драконий тоник, чтобы следы от хлыста заживали. Учила новые заклинания, например, заклинание, которым можно было остричь когти дракона или как превратить его чешую в кожу. С приездом в драконий заповедник, её любимой книгой стала не «Сказание о первой вейле», а «Люди, которые любят драконов», слишком много полезной информации в ней содержалось. Ещё Клер начала писать свою книгу: «Дракон Северус. Путь от заточения до свободы», пусть звучало сыро и наивно, но она собиралась издать книгу про жизнь гебридского чёрного дракона. И, да, она назвала его Северус, но что поделать, если они были так похожи? Чёрная чешуя напоминала волосы старого друга, а чёрные перепончатые крылья — мантию парня. К тому же, его недоверчивый, чуть агрессивный характер дракона, был так похож на Снейпа. Она невольно замечала, как пристально этот дракон смотрит на неё пурпурными глазами, и, чёрт подери, ей был знаком этот взгляд! Конечно, она скучала по другу, даже не смотря на то, что Лили писала, что он стал Пожирателем смерти, но Авелин всё же защищала его. Считала, что на то были свои причины. А коллегам, кстати, понравилось это имя. Первого ноября тысяча девятьсот восемьдесят первого года сова Клер Сильва, которая должна была доставить ответ от Лили, принесла письмо, написанное явно не Эванс. Черноволосая всегда с нетерпением ждала писем, а когда они приходили, боялась их. В этот раз было ещё страшнее, ведь адресат не указал своего имени, но этот аккуратный почерк Авелин знала ещё с первого курса, и принадлежал он человеку, которого она любила все эти годы — Северусу Снейпу, великолепному зельевару, невероятному волшебнику и Пожирателю смерти. Открыв конверт дрожащими руками, она достала вчетверо сложенный лист. С замиранием сердца, девушка разворачивала бумагу, а развернув, увидела несколько строк, написанных Северусом:» Узнал твою сову. Ави, он их убил, а я её не спас, хотя сам и предал. И Дамблдор тоже не смог, а она смогла. Она его убила. Убийца, предатель, лжец, а также известный тебе, как Принц-полукровка.»
Авелин сидела к Адаму спиной и держала письмо обеими руками близко у глаз, и обе ее руки дрожали, сама же она невероятно побледнела, да так, что её кожа стала белой, как снег. Казалось, что это какая-то статуя, застывшая в весьма странной позе. — Милая, — лёгкий поцелуй в висок. — Что-то случилось? — Неважно, — бесстрастно бросает Клер. — Так... привет из прошлого. Не спешить, но и не растягивать, как мочало, иначе у него вновь начнутся вопросы. Конечно же, он интересовался ее прошлым. Но Адама никогда не удивляло то, что он не получал от черноволосой никакого ответа. Он действительно расспрашивал ее, будучи любопытным и желая знать все о женщине, которая теперь принадлежала ему. Сущность возлюбленной, которая так интересовала его, была непонятна мужчине. Однажды, она сказала, что ему не нужно это, не нужно знать больше, чем он знает сейчас. Мало ли что там могло быть в её прошлом. Главное, какая она в настоящем. — Почему ты мне никогда не рассказываешь о своём прошлом? — его руки с лёгкостью обвиваются вокруг талии, заключая её в объятья крепкого драконоборца. — Единственное, что я знаю — так это то, что ты англичанка и на четверть вейла, которая переехала к бабушке во Францию, а затем сбежала работать в Румынию. А мы ведь между прочим обручены. Опять вопросы. Если серьёзно, то это её порядком раздражало, но она не могла винить его за любопытство. Они всё же обручены. — Адам, давай не сегодня, — девушка легко выпутывается из кольца его рук, аккуратно складывая важное ей письмо. — Ты будешь не против, если я переночую у себя дома? Волшебник огорчённо вздыхает, слыша эти стальные нотки в голосе, которые не терпят отказа. Вопрос чисто риторический. Клер всё уже решила. Она вообще очень болезненно воспринимает ущемление её свободы. — Конечно, — мягко улыбается парень, проводя рукой по своей блондинистой шевелюре. — Опять пойдёшь к своему Северусу? Это имя вновь откликается болью в сердце девушки, но она быстро отворачивается, натягивая на себя вязаную кофту. Спустя столько лет, она всё ещё чувствует эту сильную боль, её сердечная рана болит гораздо сильнее с каждым вздохом. Глупая книжка приобретает всё новые краски. — Я скоро начну ревновать тебя к дракону! — продолжает Адам, заливаясь хриплым смехом, ему определённо нужно меньше курить. Девушка не смеётся, и парень мигом замолкает, глядя на невесту. — Кто этот «Принц-полукровка»? Успел прочитать. Авелин замирает на пороге, поражённая таким вопросом. Он с тревогой заметил, как грусть в её взгляде на секунду вспыхнула чуть ярче, будто его слова сделали ей больно, но она улыбнулась и еле-еле слышно произнесла: «Друг. Просто друг», а затем быстро скрылась за дверью. Уже дома, сидя перед камином, в котором ярым пламенем перед ней полыхали её воспоминания, она заливала огневиски пустоту смешанную с болью. Не зная, что написать в ответ, девушка в немой истерике отбросила перо, заляпав ковёр чернилами. Можно было бы написать банальные слова утешения, но они не помогут. Да и Северусу утешение не поможет. Дьявол! В какой момент жизни всё пошло не так? Что она сделала неправильно? Почему её друзья мертвы? Почему она не срывается с места и не едет в Англию утешать их? Почему она сидит и ничего не предпринимает? «Да кому ты там нужна сейчас?» — противно напоминает второе «я». — «Дамблдору? Уже бороться не с кем. Тем более, чем ты поможешь? Загипнотизируешь их? Смешно. Северусу? Не глупи... Лишь живое напоминание о хороших временах, когда Лили Эванс, его любовь всей жизни, была жива». Девушка разом осушает стакан, ползёт за пером, а после черкает на бумаге фразу, которую Снейп ей сказал, когда умер её отец:«Мой дорогой друг, Мне жаль… Твоя недовейла.»
И пусть для кого-то это письмо сквозило безразличием, но Авелин знала, что он поймёт. Он поймёт её! И он понял. Через пару-тройку дней ей пришло письмо, в котором был ответ, заключавшийся всего в двух словах: «Мне тоже». Спустя два года, 1984 год, сентябрь. — Авелин! — злой голос Адама, заставляет девушку отцепиться от дракона и слезть с него. — Нам нужно поговорить! Да, мерлинова борода, она приручила дракона! Всё же щепотка заботы, щепотка ласки и два мешка могущественной магии вейл творят чудеса! Этот черночешуйчатый красавец доверился ей, конечно, это заняло больше года и подарило несколько новых шрамов, но всё-таки у неё получилось. Чего греха таить? Она упивалась этим превосходством перед всеми остальными в заповеднике и этой властью над драконом. Она смогла сделать то, что остальные были не в силах. Северус недовольно скалится на Адама, яро выдыхая пар. — Прости, дорогой, — девушка, потянувшись, похлопала по шеё дракона, который вопросительно на неё посмотрел своими фиолетовыми глазами. И столько интеллекта было в них, что Авелин искренне не понимала, почему драконов относили к полуразумным существам. Очень свободолюбивые и агрессивные, но умные. — Мне нужно идти. Дракон недовольно покосился на блондина, но всё же улёгся, давая напарнице возможность слезть с него, пока остальные начали окружать его, заковывая в кандалы, которые так не любил Северус и начинал всех направо и налево поливать недюжинной порцией огня. — Ты что-то хотел? — как ни в чём не бывало, спросила Авелин, снимая с себя перчатки. — Нам нужно поговорить, Авелин, — сказал парень, беря её за руку и запихивая в кафе, которое находилось поблизости. Его серьёзный тон не сулил ничего хорошего. Как и ожидалось, никого в кафе, кроме официантки и повара, в самый разгар утра не наблюдалось. Они сели за столик у окна, который больше всего нравился волшебнице, потому что можно было наблюдать за Северусом. — Авелин, — в который раз произносит её имя он, чтобы хоть как-то привлечь к своей персоне внимание. — Ты не продлила контракт? — Нет, — пожав плечами, отвечает девушка, всё так же не сводя своего взора с дракона. — А что со свадьбой? Ты уже год переносишь её дату, Авелин! — девушка, наконец-то, отрывается от окна, поджимая губы. Адам шумно выдыхает и откидывается на спинку стула, — Ты изменилась, после того письма. Избегаешь меня. Вздрагиваешь от моих прикосновений и всё время проводишь с драконом этим, будь он неладен! — парень резко хватает её руку с обручальным кольцом, при этом, неотрывно смотря ей в глаза, как будто ищет ответа. — Я добрый человек, но не идиот! Скажи, намерены ли мы с тобою пожениться? — Насколько я помню, у нас была такая идея, — в её голосе звучало безразличие и некоторое раздражение. — Конечно, если у тебя появились какие-то планы… — Проклятье, Авелин! Неужели ты не можешь сказать мне честно?! — воскликнул парень, проведя рукой по волосам. - Думаешь, я не ничего не вижу?.. У нас секса не было пол года! Мы живём как брат и сестра. Скажи мне уже кто он!? Клер вздрогнула под яростным взглядом этих серых глаз. Волшебник был на грани. — У меня никого нет, кроме тебя, — сказала девушка в замешательстве глухим голосом. - Не знаю, что со мной произошло… — Зато я знаю! Это твоё прошлое, которое ты так тщательно оберегаешь ото всех здесь. Я не совал свой нос в него, но оно сует свой нос в наше настоящее! — побледневшая Клер, хотела уже что-то сказать в свою защиту, но Адам был быстрее. — Он написал тебе одно письмо пару лет назад, и после этого ты резко переменилась. Кто он? Кто этот Принц-полукровка? «Северус Снейп, человек, которого я любила и люблю, вот только он меня — нет». — Мой старый друг, ещё со школы, — говорит девушка и видно колеблется, не зная, продолжать или нет. — Пожиратель смерти, профессор в Хогвартсе, Мастер зелий и… — И твоя первая любовь, да? На друзей так не реагируют! — он лукаво улыбается, явно довольный тем, что смог хоть как-то разговорить её. — Ты... Горгона, как это глупо! Ты до сих пор его любишь? — Это очень сложно! — взрывается Клер и качает головой, снимая резинку со своего хвоста, и отпуская волосы. - Невозможно объяснить! — Я пойму, продолжай. — Ты такой чудесный! Я люблю тебя, поверь! Но он… — она запускает пятерню в волосы. — Но Северус… я всегда его любила, и всегда выбирала его, а он любил другую. Тогда-то я и сбежала во Францию. Какая же это была ошибка! Три года, как в тюрьме под надзором всего магического общества, а ещё эта ненормальная старуха… — Северус? — Адам удивлён. Она назвала дракона в честь него. Он качает головой. — Любовь не очень-то разумна. Авелин усмехается и вновь переводит взгляд на уже спящего дракона в клетке. Быстро он. - Я частично вейла, ты знаешь об этом, но не совсем обычная, - она дергает резинку в своих руках под пристальным взором. - Моя магия более могущественная, в сравнении с моими кузинами, поэтому я смогла приручить дракона, но за всё в этом мире нужно платить. Я долго не могла понять зачем Дамблдор всучил мне ту книгу, но когда мне пришло от него письмо тогда, то всё в моей голове разом прояснилось - я не могу полюбить никого так же, как люблю его. Не знаю, то ли я такая дура, то ли пророчество сбывается... — Ты что-нибудь ему говорила? — мягко спрашивает парень, снимая с себя бриллиантовый перстень. — Нет, — чуть дрожащим голосом говорит черноволосая. — Он в любом случае не принял бы мои чувства, я же не Лили Эванс… то есть Поттер. Тем более, я не хотела им мешать. — Лили Поттер? — драконолог усмехается. Ох, сколько всего нового он узнал за какие-то двадцать минут. — Мать Гарри Поттера? — Да, она самая, — слабо улыбается девушка. — Можно сказать, моя подруга и любовь всей его жизни. Уверена, даже после её смерти, он всё ещё любит её. С ним всё всегда было сложно, Адам. По её щеке скатывается одинокая слеза, которую черноволосая мигом смахивает. И почему даже мысли о нём вызывают такие сильные эмоции? — И как такую замечательную девушку можно не любить? — улыбаясь, произносит парень, кладя на стол кольцо перед ней. — Ты за меня никогда бы не вышла, а если бы и вышла, то жила бы съедаемая виной. Так что возьми его, сдашь наши кольца и купишь себе что-нибудь другое в память обо мне. Так будет лучше. — Ты слишком добр, Адам, — пробурчала девушка, залившись краской стыда. — Прости. Все эти годы… — Они были великолепны, Ави. Всё нормально, — встав, говорит парень. — Не вини себя. — Хорошо, — тихо произносит Клер, смотря в эти серые, тусклые глаза. Кажется, она разбила ему сердце. Было очень тяжело оставлять Северуса, хотелось забрать дракона с собой, но куда заберёшь тридцатифунтового красавца? В доме его не спрячешь, да и в карман не положишь. И самое обидное — он понимал, что она оставляет его. Смотрел на неё так тоскливо, осуждающе, но гордо, видно, держал марку. Сама девушка, протянув руку за решетку, сидела и гладила его, что-то рассказывая. И он слушал. Внимательно, надо сказать, слушал. Они прощались, и Авелин надеялась, не навсегда. По крайней мере, она обещала ему вернуться. — Знаешь, я ведь тоже не совсем человек, — ухмыльнувшись, сказала она. — Мы поладили только из-за моей магии. Не была бы я на четверть вейлой, ты бы меня съел, как и хотела бабушка. Дракон тяжело вздохнул, тем самым опалив её горячим дыханием. — Эй, приятель, аккуратнее, а то меня сдует! — засмеялась Авелин, проведя рукой по его рогу. — Ты в надёжных руках, поверь. Здесь все высококвалифицированные профессионалы и они тебя тоже любят. Будешь утопать в оленьих тушах, я же теперь не буду следить за твоим питанием. Встав на ноги, она улыбнулась, а дракон внимательно следил за её движениями. — Мне пора, иначе я опоздаю на самолёт, — девушка улыбнулась, и всё же не сдержавшись, опять погладила дракона. — Я буду скучать, Северус. Сначала был год путешествия по Дальнему Востоку, где она встретила замечательного Демимаску по имени Акура, которого ей всячески пытались продать, но обезьян и им подобных Авелин не очень любила, потому и отказалась, тем более следить за кем-то, кроме своей Сильвы (которая в общем-то сама за собой следила), Северуса (ну, если учесть, что он дракон, и это была её работа, то не считается) и карликового пушистика Нелли (особый уход за которой совершенно не требовался, так как она ела всё подряд), она не хотела больше. Потом на равнине в Индии она нашла стадо Рэ-эмов, кровь которых, кстати, купила потом на чёрном рынке. А в Тибете она встретила семью Йети, ужасно испугавшую её, ведь, как известно, они очень опасные и непредсказуемые существа, которые хоть и относились к разумным, договориться с ними было невозможно. Взрослые особи достигали роста в пятнадцать футов и с головы до ног были покрыты белоснежной шерстью. Йети пожирает все, что только попадается на его пути, собственно, потому Клер боялась, что сожрут и её. Однако они боятся огня, и, конечно, умелому волшебнику не составит труда отогнать их. Но когда ты видишь живого Йети, твой мозг сам собой отключается, всё-таки это не драконы, изученные вдоль и поперёк. Но их встреча оказалась довольно забавной, потому что не только Авелин рассматривала их, как живых экспонатов, но и они рассматривали её точно так же. Взрослые особи тыкали в неё пальцами, при этом что-то говоря детям. А девушка, всё же держала наготове палочку, готовясь в любой момент, в случае чего, послать на них Адское пламя. Но они ушли, скрываясь в буре. В Африке Авелин заехала в теперь уже её поместье, которое звалось «Вижжа де Клер» и находилось в Танзании, поместье было построено ещё во времена колонизации. Было забавно наблюдать, как хозяйка, без предупреждения наведавшись в один из своих домов, застала второго своего домовика Эллджера (который перешёл её отцу, а затем и ей, со стороны бабушки отца — Лаванды) в ванной комнате, совершенно расслабленным. — Эллджер! — возмутилась Авелин, после того, как эльф-домовик, вышел из ванной. — Я вовсе не против таких вольностей и очень даже за, ведь живём в одном доме! Но ты мог хотя бы закрывать дверь! — Юная Хозяйка, Эллджер очень извиняется! — эльф поклонился ей, выражая своё почтение и извинение одновременно. — Такого больше не повторится. Уверяю вас. — Конечно, — сложив руки в замке, ответила девушка. — Накорми меня, пожалуйста, и подготовь комнату, я ужасно устала с дороги. — Конечно, госпожа! — Эллджер был обычным эльфом, разве что немного избалованным Лавандой, которая провела свои последние годы, как раз в этом поместье. Бабушка Лаванда всегда кричала: «Домовик — это, прежде всего, твой друг, который сделает для тебя всё, а не слуга!». В отличие от отца, Авелин была согласна с этим. В Африке Авелин нашла Нунду, который сначала хотел кинуться на неё (кстати, передвигаются они действительно бесшумно), но потом, когда девушка пустила в ход свои магические способности, чтобы лучше рассмотреть животинку (а точнее, со страху), этот гигантский леопард ласкался как котёнок, тыкаясь в руку, чтобы его погладили. На острове Маврикий, она встретила диринаров. Это такие нелетающие птицы, которых магглы считают вымершими. Однако эти двухцветные, розово-голубые толстенькие с хохолком птички обладают удивительной способностью исчезать прямо на глазах, разлетевшись облачком перьев, и возникать вновь, но уже в другом месте. Своеобразный защитный механизм. На западе Африки было множество водяных Джиннов, которые скакали по воде, брызгая всех проходящих неподалёку. Вообще, шкодники они ещё те, не хуже полтергейста Пака. Последней остановкой в её маршруте по возвращению в Англию был Египет с его Сфинксами. Невероятно умные существа, которых открыли ещё древние египетские волшебники. Но, несмотря на всё это, Сфинксы опасны, конечно, если не разгадаешь загадку. Да и Министерство не позволяет их разводить. Летом, в июле 1986-го года, волшебница вернулась домой в Англию. «Кастижо дель Клер» был внушительным особняком викторианской эпохи, выстроенном в готическом стиле. Авелин вошла на территорию особняка через заднюю калитку. Был жаркий безоблачный летний день. Цвела белладонна, когда девушка проходила мимо неё, из-за зарослей выскочил гном, на мгновение замерев, а затем вдруг кинувшись на Авелин. Не медля, девушка бросила в него: «Остолбеней!», после чего кусачее существо упало. Буквально через секунду рядом с девушкой возник Хорлик, относительно молодой домашний эльф. — Хозяйка! — радостно воскликнул он, но затем увидел гнома, — Извините, не уследил! — пролепетал он и уважительно поприветствовал Авелин. — Доброе утро, Хорлик! — ласково улыбнувшись домовику, он села на корточки и расставила руки, как для объятья. — Не обнимешь свою подругу? Он, стесняясь, медленно подошёл к ней и, вздохнув с облегчением, осторожно обнял мисс Клер. Он говорил себе, что не должен плакать, но вдруг зарыдал от счастья — его госпожа дома! Хорлик облегчением понял, что она сейчас не видит его лица. Никто не должен видеть его лица в моменты слабости. Особенно мисс Клер. Он её любил больше всех. Юная хозяйка всегда обращала на него внимание и искренне интересовалась им, в отличие от других господ, которые предпочитали его не замечать. — Доброе утро, мисс! — вдруг поздоровался домовик, пытаясь перестать плакать. — Хорлик получил ваше письмо о приезде и вот вы тут! Спустя столько лет! — Ну, Хорлик, дорогой, ты чего? Всё же хорошо! — она улыбалась и гладила его по спине, пытаясь успокоить. Он скучал, видимо, слишком сильно. — Хорлик всё приготовил к вашему приезду, мисс! — успокоившись и отстранившись от хозяйки, сказал он и, щёлкнув пальцами, перенёс багаж, скорее всего, в её комнату. — Пойдём. Авелин повернула ручку боковой двери и из тёплого солнечного дня погрузилась в холод дома. Дрожь невольно пробежала по телу от перемены температуры. Девушка прошла через холл и открыла дверь в столовую, из которой открывался чудесный вид на сад и розы, которые буйно цвели белыми и красными бутонами. Чудесный запах кофе окутал девушку, и она не смогла его проигнорировать, повернувшись и ища источник этого великолепного аромата. На крепком дубовом столе стояло множество угощений, которые составляли традиционный английский завтрак: жареный бекон, сосиски, глазунья, бобы, тосты, грибы, помидоры, блинчики с джемом и, конечно, её любимый кофе с молоком. — Хорлик, ты чудо! — произнесла девушка, садясь за стол и накидываясь на еду, ведь действительно проголодалась. Домовик с наслаждением наблюдал за хозяйкой, стоя у дверей. — Позавтракай со мной! — неожиданно произнесла девушка. — Нет, хозяйка, что вы! Хорлик — домовой эльф, а домовые эльфы не смеют разделять трапезу с хозяевами, — отрицательно покачал головой домовик. — К тому же, вашей матушке не понравилось бы это. — Ей много, что не нравится из того что я делаю, — нахмурившись, произнесла Авелин, вспоминая последнее письмо матери, в котором она писала, что недовольна её путешествием и такой продолжительной ссорой с бабушкой. — Хорлик, раздели со мной завтрак, в этом нет ничего противозаконного! Или я тебе прикажу это сделать. — Благодарю, хозяйка! — произнёс эльф, усевшись за стол и ковыряясь в тарелке. Девушка рассказывала ему о своей работе в Румынии, о драконе по имени Северус, о путешествии по Африке и по Азии, про животных, которых встретила, про Элджера, а потом замолчала, спокойно попивая кофе. — Извините, мисс… — неуверенно сказал ушастик. — Что такое? — посмотрев на домовика, произнесла девушка. Он смущённо проговорил: — Это правда, что вы собираетесь продать дом? — Я думаю над этим Хорлик, — тяжело вздохнув, произнесла Авелин, поставив чашку на блюдце. — Просто этому дому нужна семья! Долгие семейные посиделки у камина, шумные трапезы, смех детей, любовь родителей. Авелин немного помолчала, глядя в никуда, а затем продолжила: — Мой дорогой дом… Ещё до того, как умер папа, я часто играла в саду, бродила у ручья, собирала великолепные букеты роз, которые раньше стояли в каждой комнате, собирала морковку для супа с грядки и срывала яблоки по осени. Есть в этом огромном доме такие укромные места, где целыми часами, спрятавшись от родителей, можно было читать книжки. Всю свою жизнь я жила мыслью, что когда-нибудь буду жить тут, но уже со своей семьей. Однако… — она осеклась и вновь замолчала, затем улыбнулась домовику. — Пойду, пройдусь. Спасибо за завтрак! В каждой комнате были богатые шторы из потускневшей парчи. Стены в комнатах были обтянуты шёлком, который уже давно должен был выцвести, но, благодаря особому уходу Хорлика, этого не происходило. Авелин зашла в гостиную. Там до сих пор стояло кресло, в котором её отец любил сидеть. Её глаза равнодушно скользнули по неподвижному портрету прапрадеда Эдварда над камином. В её доме ни один портрет не двигался, в отличие от кабинета Дамблдора, ведь Гидеон де Клер считал, что умершие, должны быть умершими. Черноволосая улыбнулась, вспомнив, что за портретом, её ждёт ключ от сейфа в Григоттс. Она взялась за раму, чтобы отодвинуть её, но портрет вдруг ожил и завопил: — Кто посмел потревожить самого Эдварда де Клера? — нахмурившись, спросил мистер Клер. Это было неожиданно. — Его наследница, сэр, моё имя Авелин Бланш де Клер, — присев в шуточном реверансе, ответила девушка, весьма удивлённая такой ситуацией. — Что ж, ответ на первый вопрос верен! — внимательно посмотрев на черноволосую, произнёс Эдвард. — Второй вопрос: Как звали человека, которой начал, но не продолжил наш род? Это как? Проклятье, уж лучше Сфинкса посадили! — Франциск де Клер, — вспомнив очередного дальнего родственника, произнесла девушка. — Он начал наш род, но погиб на войне, не оставив потомства, потому ошибочно считают, что его младший брат был основателем. — Вы, весьма не глупы, мисс! — да, всегда хотелось услышать это именно от портрета. — И последний вопрос: что ищет странник, сбившийся с пути? Она не раздумывала над этим вопросом. — Надежды на спасение. Портрет вновь замер, открывшись. Там, в стене, стояла деревянная шкатулка, которую Авелин, не медля, вытянула, закрыв дырку в стене портретом. Открыв резную шкатулку, девушка увидела записку и ключ. В записке было написано размашистым отцовским почерком: «Надеюсь, ты что-то найдёшь там и для себя». Просто и лаконично. В его стиле. Авелин улыбнулась, думая, что ей обязательно нужно будет на днях наведаться в банк и посмотреть, что же спрятано там, в сейфе, какие артефакты удалось собрать её отцу. Спустя месяц, она так и не сходила ни в Косую Аллею, ни в Гринготтс, конечно, ни в Министерство магии, зато пару раз наведывалась в Коукворт, в Паучий тупик (весьма мрачное местечко), но так и не решилась постучать в дверь, увидев горящий свет в окне дома, особенно заметив в окне два силуэта — наверное Северуса и какой-то девушки с каре. Интересно, кто она? Девушка или уже жена? Трусиха! С другой стороны, что она могла ему сказать, спустя двенадцать лет после своего внезапного (ну, не такого уж и внезапного) исчезновения и смерти Лили. Хорошо, позвонит она, откроет его женщина и что? «Привет, извини, что так поздно, но я тут решила прийти чайку попить с твоим мужчиной и вспомнить прошлое, но ты не переживай, несмотря на то, что я любила его все двенадцать лет, отбивать его не буду!» — Авелин усмехнулась своим мыслям, стоя перед его домом, и сложила руки на груди, не выпуская палочку. Она стояла в чёрном платье и чёрной шляпе, чтобы быть не такой заметной в свете еле-еле горящего фонаря. Был конец Августа. — Северус, эта фигура в чёрном, каждую неделю в одно и тоже время приходит и смотрит прямиком на наш дом, — произнесла Эйлин, тем самым отвлекая сына от прочтения какой-то очередной книги. — Кажется, это девушка, ты не знаешь её? Молодой мужчина, мигом отложив книгу, достал свою волшебную палочку и подошёл к окну, смотря на явно женский силуэт, стоящий под тусклым светом фонаря, который ещё немного и перегорел бы. Девушка нервно стучала рукоятью своей палочки по руке, потом резко опустила руки и сделала пару шагов по направлению к дому. Вновь резко остановилась и не менее резко выдохнула воздух. Развернулась на триста шестьдесят градусов и пошла обратно. Явно не Пожиратель смерти из его бывшей компании. Слишком много неуверенности в действиях. Кто она? И что ей тут надо? Можно было бы аппарировать рядом с ней или бросить «остолбеней» и спросить, почему она тут ошивается, но, смотря на это неуверенное создание, не хотелось его пугать ещё сильнее. Северус взглянул на подошедшую мать, которая тоже смотрела в окно, наблюдая за странными действиями девушки. — Может, пойдёшь, спросишь, что она хочет? — предложила мать и посмотрела на сына, который в свою очередь лишь кивнул, но не отрывал взгляда от волшебницы на улице. — Вдруг потерялась? Конечно, они оба знали насколько это абсурдная мысль, но Северус кивнул и спустился вниз, выходя из дома. Незнакомка, как назло, уходила прочь, но, услышав хлопнувшую дверь, остановилась. Какая-то паника накрыла с головой — ни повернуться, ни голос не подать, а все слова, которые она тщательно репетировала забылись. Проклятье! — Что вы здесь делаете? — всё тот же тихий, мягкий голос с нотками стали, вот только какой-то он уставший. Его шаги прекратились, кажется, он стоял в метрах трёх от неё. Ох, как же не вовремя стал ком в горле! — Я, кажется, задал вопрос. Повернитесь. Авелин усмехнулась такому тону. Прямо, как в старые добрые времена. Девушка повернула голову, глядя на Северуса через плечо, да так, что поля шляпы (спасибо за столь чудесный подарок, мам!), закрывали её лицо. А он вырос! Весьма привлекательный мужчина. Однако, терпения у этого мужчины, было мало, потому что он поднял волшебную палочку и сделал шаг навстречу, он совершенно точно собирался произнести какое-то заклинание. Потому Клер, стараясь не медлить, быстро трансгрессировала. Трансгрессию Авелин не любила: противное ощущение сдавленности со всех сторон сразу, ещё и удушье, после которого её ещё и мутило, а уж неожиданная трансгрессия была и вовсе адом! Потому что после неё у девушки практически всегда расщеп, и в этот раз она не миновала этого явления. Всё предплечье было разрезано до крови, конечно, не так плохо, как в первый раз, но всё же неприятно. Хорлик появился невероятно быстро и с криками: «Хозяйка! Хозяйка!», заставил выпить сначала экстракт бадьяна, а затем крововосполняющее зелье, мигом переместив Авелин в постель. Через пару дней рука была как новенькая, так что можно было трансгрессировать вновь, но домовик настоятельно уговаривал, чтобы девушка пользовалась его магией для передвижения. Тем вечером она не ожидала никого в гости, вообще, единственный человек знавший, что она в Англии и обещавший прийти в гости, была Мари Браун, но сейчас она находилась в Африке, как независимый журналист, освещавший очередной переворот в Министерстве магии то ли Уганды, то ли Зимбабве. Остальные или были мертвы, или сидели в Азкабане. Одним словом — «весело»… Кто ж знал, что так получится? Она окинула взглядом свою чистую и аккуратненькую спальню (которая только на первый взгляд такой казалась), где на стенах красовались картины, написанные её отцом. Живопись, ничего такого. С особой нежностью её взгляд зацепился за «Бухту Эльфов», куда они ездили каждое лето. Затем он остановился, сопровождаемый тяжелым вздохом, на семейной колдофотографии, где Авелин было десять лет. На следующий день после того, как они сделали эту фотографию, ей пришло письмо из школы магии волшебства. Это было такое хорошее время! Внизу прозвучал звонок на входной двери, повешенный ещё отцом, отвлекший её от созерцания своеобразного сокровища. Авелин аккуратно поставила фото на комод и поспешила вниз по лестнице. У двери уже стоял Хорлик. — Хозяйка, там какой-то мужчина с длинной и седой бородой, — оповестил подходящую к двери девушку домовик. — Очень похож на Альбуса Дамблдора. Звонок повторился, а после раздался и стук в дверь. Черноволосая поспешила открыть, всё же на улице шёл дождь. На пороге её дома действительно стоял профессор Дамблдор. Высокий худой с серебристыми волосами и бородой. Как сильно он постарел! Пожалуй, единственное, что не изменилось, так это голубые глаза, которые светились ярким светом из-под очков со стёклами в форме полумесяца. — Мисс Клер, добрый вечер! — первым произнёс мужчина. — Позволите? — Ах, да, конечно.! Добрый вечер, профессор, — отступая и открывая за собой дверь, пропуская гостя в дом, лепетала девушка. — Сюда, будьте любезны, сэр. Я не знала, что вы приедете, купила бы каких-нибудь сладостей и заварила бы чаю. Однако у меня есть чудесное эльфийское вино! — Да, пожалуй. Простите, если испугал вас, Авелин, — говорил Альбус, садясь на диван в гостиной. — Если быть честным, ещё двадцать минут назад я и сам не знал, что загляну к вам. — Видимо довольно интересная история с вами приключилась, профессор, — усмехнулась Авелин словам мужчины, разливая вино по бокалам, которые Хорлик заботливо приготовил и поставил на журнальный столик. — Благодарю, — беря бокал, произнёс Дамблдор, — Я был у Северуса, когда он сказал мне про одну волшебницу, что следит за его домом. Вы, должен признать, напугали Северуса и его мать, Эйлин. «Мать? Её зовут Эйлин? И почему я о ней не подумала? Это же дом его родителей…» — пронеслось в голове у девушки. — Как вы узнали, что это я? — спросила Авелин, хотя в принципе знала ответ на свой вопрос, она же расщепилась. — Остаточная магия, да? Альбус лишь кивнул. — Почему вы не сказали, что приехали в Англию? — спросил мужчина, пристально глядя на черноволосую. — Не знаю, — честно ответила девушка. — Наверное, не хотелось поднимать шумихи. — Или вы прячетесь от него? — Авелин лишь усмехнулась, не давая Дамблдору однозначного ответа. — Я слышал о ваших успехах, мисс Клер, в Румынии. Вы приручили дракона - это впечатляет. Врать себе смысла не было. Ей льстили эти слова. — Благодарю, сэр, — оставив вино на столе, произнесла девушка. — Это было долго и сложно, но, как оказалось, возможно. — Чем вы собираетесь заниматься в Англии, Авелин? — почему-то девушке казалось, что этот вопрос звучал немного иначе: «Вы помните о своём непреложном обете мне?». — Думала начать работать в Министерстве магии, — как же ей не хотелось там работать! Смотреть на эти высокопоставленные лица и лишь иногда на драконов. Конечно, с её состоянием, она могла не работать совершенно, если бы не мама с её возгласами, что она должна общаться с людьми хоть иногда. — А вообще, собиралась дописать свою книгу и опять уехать в Румынию. — Быть может, я смогу вас уговорить побыть профессором по Уходу за магическими существами, пока профессор Кеттлберн восстанавливается на источниках? — вдруг предложил директор. — Вы исполнили свой обет, сэр. Так что же? Это и есть ваша просьба, которую я должна исполнить? — вкрадчиво произнесла Авелин в надежде, что это так. — Нет, мисс Клер, это официальное предложение о работе, — лёгкая улыбка тронула его тонкие губы. — Северус, кстати, тоже сейчас работает профессором по зельеварению. — Это грязные способы, профессор, использовать мою слабость к этому человеку. Она слышала. Слышала всю эту историю из газет и сплетен. Только вот истинных мотивов там никогда не озвучивали. Так, краткое описание. — Северус крупно просчитался тогда, пойдя к «Тому-кого-нельзя-называть», — спокойно сказала девушка, потому что много думала по поводу этой ситуации, — А к вам? Он сам к вам пришёл тогда? — встав, потому что не могла больше сидеть, произнесла Авелин. - Просил её спасти, да? — Просил. — Боюсь представить, как он пережил её смерть. Лили ведь никто кроме него не просил спасти, да? Вы что-то взяли взамен, — утвердительно произнесла девушка. — Что? Обещание быть профессором зельеварения? — Он сказал, что отдаст всё, — так легко и спокойно проговорил Альбус, как будто покупал булочки у кондитера. Авелин шумно выдохнула. Идиот! Как можно пообещать всё? Под угрозой смерти нельзя это обещать, а он… — Видимо, вы не заключали нерушимый обет, раз Лили мертва, — девушка горько улыбнулась. — Это ведь не Сириус предал Поттеров, он не мог! Блэк скорее умер бы, чем предал своих друзей. Это известно всем, кто знал его хоть немного. — Вероятно, мисс Клер, я пытался его спасти, так же, как и Северуса по вашей просьбе, но мне не дали даже возможности подойти к нему, сразу упекли в Азкабан, — покачав головой, произнёс Дамблдор. — Я этого не знаю, увы. — Думаю, это Петтигрю, этот паршивый засранец, он никогда не имел собственного мнения, или Люпин, он же оборотень, а они все были с ним, — почти со злостью прорычала девушка. — Он ведь вернётся, да, директор? В пророчестве было сказано, что «два оборота сделает зловредный косарь». — Да, Авелин, война не окончена, вот только люди об этом пока не знают, — черноволосая уставилась в окно, смотря на звёзды, а спустя пару минут Дамблдор подошёл к ней, — Этот мальчик, её сын должен стать спасителем. Его спасла безграничная любовь матери, которой Волан-де-Морт был лишен, но он не умер, как полагают многие, — он молчал, впрочем, девушка тоже не говорила ничего. — Любовь — величайшая сила, которую познают немногие, но эта сила может одновременно и спасти, и убить человека. Ваша любовь спасала Северусу жизнь неоднократно, но вот его любовь к Лили убивает его, — девушка смутилась, залившись румянцем. — Не надо стыдиться своих чувств, дитя. Лучше дай им прорасти во что-то стоящее. Однако помни, что бывают раны, которые не способно залечить даже время: уж слишком они глубоки. Хотелось сказать, что она знает про такие раны, что жизнь её уже неоднократно таковыми наградила, впрочем, она тоже нанесла одну такую рану, но вместо этого перевела всё в шутку. Дамблдор как-то слишком пристально на неё смотрел, как будто читал мысли. Какая глупость! — Это вы меня так уговариваете согласиться на ваше предложение насчёт работы? — хихикнула Клер, а вот Альбус в ответ ответил ироничной улыбкой. — Что ж, профессор, я согласна. — Я рад, действительно рад, — произнёс мужчина, взглянув на нового профессора по уходу за магическими существами. — Вы вновь приняты в школу магии и волшебства Хогвартс. Поздравляю, мисс Клер. Будем ждать вас первого сентября. Авелин просто не могла не засмеяться. Всё-таки у Дамблдора было неплохое чувство юмора, хотя остальные называли это безумством. — Может, в этот раз я всё же эту школу закончу? Уже на пороге, когда Альбус уходил, он снова обернулся к девушке, которая вопросительно на него посмотрела. Он явно собирался сказать что-то другое, что-то такое, над чем, Клер задумалась бы ещё надолго. Но видимо, побоялся спугнуть и вместо этого он всего лишь произнёс: «Доброй ночи, Авелин!». И трансгрессировал, как только вышел за калитку.