«Дружба между мужчиной и женщиной — это отношения либо бывших любовников, либо будущих.»
Северус стоял у калитки обвитой жасмином, медленно вдыхал свежий прохладный воздух, наполненный тонким ароматом этих цветов, прислушивался к пению птиц. На душе было на удивление легко и хорошо. Он наслаждался белыми цветами, что так и манили к себе. Зельевар не сдержался и сорвал один цвет. Неожиданно хлопнула дверь небольшого каменного дома, такого до боли знакомого. Это был дом Поттеров в Годриковой впадине, а на пороге коттеджа стояла никто иная, как Лили. Северус напряженно смотрел на рыжеволосую девушку, пытаясь прочитать на ее лице недосказанность. Она же только улыбнулась, но он понял все. Понял и со всех ног устремился к ней, желая обнять и поцеловать, но не решился ни на то, ни на другое, только лишь взял её руки в свои и заглянул в зелёные, точно цвета весенней травы, глаза, которые светились радостью. Снейп хотел было что-то сказать, но она покачала головой, при этом говоря: «Тссс!», и поднесла указательный палец к его губам, заставляя замолчать. Лили повела его вглубь дома. Женщина увлекала его куда-то, а он, ведомый ею, не обращал внимания куда шёл, только лишь смотрел на её распущенные, рыжие волосы, наслаждаясь их цветом, и оторвался только тогда, когда дверь захлопнулась за его спиной, а сама она уже стояла у окна. Солнце струилось за ее спиной, поэтому было трудно разглядеть, что она держала в руках, но видимо что-то очень ценное. Лили пела какую-то незамысловатую песенку. Её лицо светилось от радости, когда она глядела на свёрток, который держала в руках. Ребёнок. На её руках лежал, закутанный в шёлка ребёнок. Северус нахмурился и подошёл к Лили, которая улыбалась, смотря на спящего ребёнка, у которого на лбу красовался шрам в форме молнии. — Это Гарри, — тихо, со всей любовью, на которую была способна, прошептала женщина. — Возьми его, Сев! Лили протянула этот свёрток ему, положив на руки мужчины это крохотное существо. Зельевар испуганно глотнул воздух, крепко держа в руках ребёнка. Этот маленький человечек показался ему отчего-то родным, что заставило Снейпа ещё больше занервничать. Он не ожидал, что вообще что-то почувствует, а тут… шквал эмоций. Даже сердце забилось чаще. — Береги его, Сев, пожалуйста, — он испуганно переводил взгляд с румяных щёчек ребёнка на Лили, которая начала растворяться в солнечном свете. — Лили! Куда ты? — испуганно спросил Северус, понимая, что вновь теряет самую ценную женщину в мире. — Меня ждет Джеймс, Сев. Опять он. Опять Джеймс Поттер. Почему он? Она отвергает его снова и снова, и вот он опять теряет свою любовь… Проклятье! Лили ускользает от него, как вода сквозь пальцы, а он снова не знает, что, черт побери, с этим делать? Он чувствовал, что лишается ее в который раз, и это его пугало так же, как и в первый. Это вновь причиняло ему боль. Наполняло сердце дикими страданиями. А она… Она улыбалась и махала ему рукой, когда вдруг произнесла: «Спасибо вам!», и полностью растворилась в этом ярком солнечном свете. Вам? Мужчина обернулся. Там, в проёме стояла Авелин, она плакала, по её щекам катились слёзы, а из-за спины виднелись большие белые сложенные крылья. Если бы они не были выпачканы в крови и ошмётках обагрённой кожи, то он наверняка подумал, что она ангел, явившийся с небес по душу Лили. Но нет. Это была Ави. Его Ави, такая родная и близкая. Черноволосая подошла к нему и подняла руку. Легко дотронулась до его щеки, проведя по ней нежным ласкающим движением. Смотрела ему в глаза так, как будто видела перед собой возлюбленного. Аромат её жасминовых духов вновь окутал его. Она ничего не говорила, лишь мягко улыбалась. Мужчина блаженно закрыл глаза. — Давай, я отнесу его домой, — вдруг произнесла девушка, забирая из его рук младенца. — Пока, Северус, он не твоя забота, но это лишь «пока»… Клер выпрыгнула из окна. И на какое-то мгновение мужчине показалось, что она разбилась с ребёнком в руках, но вдруг перед ним Ави воспарила ввысь, крепко держа свёрток. Да, она летела. Летела красиво, плавно и мощно размахивая крыльями, рассекала воздух. Авелин летела, иногда поднимаясь выше, но потом мягко опускалась ниже. Как красив, как грациозен был её полёт… Его разбудил стук в дверь. Кто-то тихо, но настойчиво стучался. Звук доносился откуда-то из реальности, но Северус решительно не хотел просыпаться и понимать, кто и зачем его зовет. Ему впервые за долгое время было так хорошо, а этот кто-то, видимо, был против того, чтоб ему было хорошо. Однако стучащий оказался ещё и настойчивым, потому серия последовательных ударов воспроизвелась ещё раз, заставив зельевара недовольно открыть глаза. Первый же взгляд — на вторую половину кровати, которая, как оказалось, пустовала, впрочем, как всегда. Приснилось? Не может быть. Северус быстро поднялся, осматривая комнату, которую знал, как учебник зельеварения, и никаких следов вчерашней гостьи не было и в помине. Ушла с утра, а он и не заметил? «Сбежала, трусиха…» — мужчина невольно улыбнулся, представив себе эту комичную ситуацию. Стук в дверь уже совершенно назойливо повторился, действуя на нервы. Северус вышел из спальни, оказываясь в своём кабинете, в котором на столе стояли стаканы, наполненные огневиски. Лежали открытые надкусанные плитки шоколада, а в вазочке лежали кусочки засахарённого ананаса. При виде этого всего голова начала шуметь — последствия вчерашнего примирения. Открыв наконец дверь, перед его взором предстала никто иная, как Тильда Брушье, влюблённая глупая семикурсница с его факультета. У неё в руках была тарелка с медовыми кексами. Северус хмуро посмотрел сначала на девушку, затем на кексы, которые он ненавидит. — Профессор Снейп! — оживлённо воскликнула она, глядя на объект своего обожания, и тут же покраснела. Подумаешь, рубашка расстегнута немного больше, чем стоит, не стоит предаваться мечтам, девочка. — Доброе утро, Тильда, — равнодушно смотря на девчонку, произнёс Северус в своей обычной манере. — Почему вы не в Хогсмиде? Кажется, я не лишал вас такого права. — Нет, нет, что вы! Я не захотела идти в Хогсмид в такую погоду, — не решаясь поднять головы и посмотреть в глаза, произнесла семикурсница. — Вы не пришли на завтрак, а затем и на обед, и я решила, что что-то случилось, вот и подумала принести вам покушать. «Ваша преподавательница ухода за магическими существами с бутылкой огневиски случилась… Ну, а затем похмелье». Зельевар посмотрел сначала как-то снисходительно на девочку, потом уже с ненавистью на эти, чёртовы, кексы, которые она протягивала. Лучше бы в Хогсмид пошла! — Спасибо, но я не ем кексы, тем более для этих функций в школе специально находятся эльфы-домовики, а вы на него, мисс Брушье, хочу заметить, не похожи, так что советую поделиться ими с друзьями и впредь не заниматься такой ерундой, — жестко чеканил Северус, от чего на глаза девчонки наворачивались слёзы. Пусть лучше будет его тихо ненавидеть, чем жить в мире созданных ею иллюзий. — Лучше пойдите и почитайте книгу, а также рекомендую больше не следить за моим распорядком дня, Тильда, вы меня поняли? — Да, конечно, — вяло прошептала девушка, сдерживая слёзы обиды, так и не подняв головы и уже видимо хотела было уйти, но остановилась и подняла голову, смело смотря на мужчину, со слезами на глазах. — Я всё равно буду бороться за место в вашем сердце, профессор! «Маленькая, глупая девчонка! У меня больше нет сердца…». — Мисс Брушье, ещё пара таких выходок, и я сочту, что вас опоили любовным зельем и буду вынужден сообщить об этом вашим родителям! — раздражённо, но всё же сдержанно говорил зельевар. — Я вам просто не нравлюсь, да, сэр? «Кто-нибудь уберите эту назойливую барышню подальше! Желательно в лес, к кентаврам!». — Мне нет до вас никакого дела, мисс Брушье, — холодно бросил Снейп и закрыл прямо перед её носом дверь. Мужчина с облегчением выдохнул воздух и даже не попытался этого облегчения скрыть, провёл ладонью по волосам. Эта Тильда совсем свихнулась в этом году! Если в прошлом, она просто постоянно бросала на него взгляды и мечтала о поцелуях, то в этом году с ней было просто опасно находиться в одной комнате. Это уже переходит все границы! Хорошо, что она уже заканчивает школу. За дверью раздался звон разбившейся тарелки, который сразу же напомнил о вчерашнем выпитом алкоголе. Послышались удаляющиеся шаги. Видимо эта сумасшедшая наконец-то ушла. Слава Мерлину! Подойдя к полке с давно приготовленными зельями, Снейп быстро нашёл флакон с зельем от похмелья, которое было актуально у него, как раз лет пять назад, но сосуд был наполовину пуст, значит, Клер с утра уже тоже успела выпить его. Сегодня было тридцать первое октября. День годовщины её смерти. Ровно пять лет. Настроение совершенно испортилось. Зельевар стоял, держа в руках флакон, думая пить или не пить зелье? Мазохизм нынче был не в чести, потому, откупорив пробку, сделал глоток. Боль постепенно, довольно быстро проходила, возвращая зельевару холодный разум и внимательность — не было флакона с умиротворяющим бальзамом. Его стащили. И единственным человеком, кто мог его взять, была только его вчерашняя гостья. Зачем он Авелин? Клер стояла у полуразрушенного коттеджа, в котором жило не одно поколение Поттеров. Конечно, большая часть дома устояла, но вот правую сторону верхнего этажа снесло полностью, видимо таковым было последствие отражённого заклятия Волан-де- Морта. Дом основательно обвил плющ, и территория вокруг него заросла высокой, по пояс, травой. Небольшой раньше сад буйно разросся, а сам коттедж обветшал еще сильнее и покосился. Одним словом, требовал немедленного ремонта, починки, но никто не смел к нему прикасаться. От него за версту несло такой тёмной магией, что, наверное, даже у самого опытного мракоборца перехватило бы дух от этого. Сейчас это был мемориал, своеобразный памятник тем ужасным событиям, которые пережил лишь один человек. И имя ему — Гарри Поттер. Пока что маленький мальчик, не представляющий никакой опасности, но это лишь пока. И не ясно, спасёт ли он или же, наоборот, окунёт в пучину ещё большего зла этот шаткий мир. А может быть и такое, что это не он спаситель. Хотя шанс и маловероятен. Почему они доверились Петтигрю? Почему Сириус убедил их довериться этой крысе? Они же хотели сделать хранителем Блэка! Да и вообще, как произошло так, что Сириус, эгоист до мозга костей, уступил своё место этому подхалиму? Он же недолюбливал Питера, так как же, Салазар подери, это произошло? Что-то не сходилось. Причём совершенно. У девушки возникло такое впечатление, будто Сириус или был под империусом, или кто-то очень влиятельный убедил его это сделать. Но чтобы Блэк добровольно уступил место «хранителя» Петтигрю — исключено! К тому же, почему они подрались на маггловской улице? Конечно Сириус в своей импульсивности мог зацепить обычных людей, когда бросался заклинаниями, но чтобы использовать бомбарду при магглах. Нет… Сириус не глупец и не мог быть предателем, а вот Петтигрю — вполне, но он мёртв. Авелин держала в руках букет оранжевых лилий, предназначенных для могилы Поттеров, до которой ещё не дошла. Она нервничала. Мысли сумасшедшим потоком крутились в голове — одна сразу же заменяла другую и так по кругу. Она нервничала. Досадливо закрыв глаза, Авелин медленно поворачивала голову из стороны в сторону, разминая затекшую шею. Клер хорошо помнила, когда так волновалась в последний раз. Это как раз был день смерти Поттеров, когда получила письмо от Северуса. Тогда она тоже напилась, правда, была одна, и никто не видел этого позора, никто не видел её слёз, той немой истерики. Девушка выдохнула и уже хотела было взяться за ржавую калитку, которая должна была привести в действие чары, но почему-то не взялась, вместо этого полезла в карман джинс и достала флакон с умиротворяющим бальзамом, который позаимствовала у Северуса (ладно, нагло стащила, но собиралась вернуть остаток, если бы он остался). Сделав небольшой глоток, в голове моментально всё прояснилось, руки перестали трястись, она смогла спокойно взглянуть на дом, но стыд и страх никуда не делся. Жаль. Только прикоснувшись к калитке, перед Авелин моментально возникла, как будто выросла, вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и мокрой травы. Золотые буквы, которые медленно высвечивались на деревянной доске, гласили: «Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттер. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для магглов, был оставлен в неприкосновенности, как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью». Вокруг этих золотых, аккуратно выведенных строк, было множество чужих росписей, подписей вечными чернилами, кто-то просто вырезал свои инициалы, а многие даже оставляли целые послания этому особенному мальчику, в которых всячески желали ему удачи и вообще поддерживали его. Авелин усмехнулась столь милому виду вандализма, который царил на этой вывеске, и, посмотрев ещё раз на жуткий дом, в который так и не решилась зайти: уж слишком он был запятнан чёрной магией (да и вообще, он не мог быть безопасен в силу своей разрушенности), и побрела в сторону кладбища. Туда, куда, собственно, она первоначально и направлялась. Найти нужную могилу не составило труда. В сумерках их белое мраморное надгробие словно светилось, так что прочитать вырезанные в камне слова было легко:«Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года Лили Поттер. 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года Последний же враг истребится — смерть».
На могилах в стеклянных вазах стояли цветы, которые выглядели довольно свежими, значит, Поттеров кто-то уже до неё посещал. Черноволосая стояла и, молча, смотрела на эту двойную могилу. Руки вновь начинала пробивать знакомая дрожь. Воспоминания туманом заволокли девушку, но страшнее всего было то, что Лили до сих пор стояла перед её глазами такая живая и тёплая. Её рыжие волнистые волосы были небрежно рассыпаны по плечам, а яркие зеленые, точно изумруды, глаза смотрели с таким пониманием, такой добротой, что хотелось завыть волком от безысходности. «Лили… прости меня!». Рука уже целенаправленно полезла в карман за бальзамом. Глоток — и всё прошло, истерика быстро уступила место холодному разуму, который в тот же час напомнил, к чему может привести чрезмерное употребление этого успокаивающего зелья. Конечно Авелин понимала, что она не виновата в смерти Поттеров. Она бы не смогла остановить Волан-де-Морта, но совесть упрямо шептала, что если бы Клер не пряталась, то, возможно. помогла бы им хоть чем-нибудь или даже смогла бы уговорить Северуса отказаться от решения пойти в «Пожиратели смерти», или стать «хранителем» вместо Петтигрю. Но нет, она отсиживалась сначала во Франции, а потом в Румынии, пока её друзья воевали и погибали за свободу от этого тирана. — Мне так жаль, Лили, что мы встретились только сейчас, — тихо прошептала девушка, тупо глядя на надгробие. — Извини, что не приехала на свадьбу, думаю, ты поняла, почему я отказалась. Лили, я бы просто не сдержалась! И пошла бы искать его, а найдя, осталась бы с ним, тем самым став не на ту сторону, а убивать собственных друзей… Я не сделала бы этого. Просто не смогла бы, лишить жизни людей, которые мне дороги. Нужно было возвращаться обратно в школу. Там, наверняка, в скорости уже должен был начаться пир в честь Хэллоуина, а она, как профессор, обязана была присутствовать на нём. — Наверное, случись со мной такое, ты бы тоже присматривала за моим ребёнком, поэтому, я хотела тебе сказать, что… — черноволосая глубоко вздохнула и закрыла глаза, говорить пусть даже с могилой, было отчего-то тяжело. — Я присмотрю, насколько это будет возможно для меня, за Гарри и… Северусом. Знаю, хоть вы и поссорились тогда, но ты всё равно продолжала волноваться о нём и считать его другом. Мы обе любим его и… Тихий хлопок аппарации заставил замолчать девушку и обернуться в поисках создателя этого звука, коим оказался Снейп в своей неизменно чёрной мантии. Он несколько секунд всматривался в лицо подруги, а затем перевёл взгляд на надгробие, позади девушки. «Лили…». Пара шагов и он поравнялся с Авелин и, также как и она, смотрел на этот белый и холодный мрамор. Душу, словно в тиски взяло, но мужчина всячески держал маску. Нельзя поддаваться горю вновь. Клер же в это время села на корточки, ставя букет оранжевых лилий в свободную вазу, и что-то тихо шептала цветам, от чего те, как будто ожили и похорошели. — Вы были близкими подругами? — неожиданно спросил мужчина, из-за чего Авелин на секунду замерла. — Нет, — усмехнувшись, произнесла девушка и встала на ноги рядом с парнем. — Наши отношения нельзя описать никак. Ни о какой страстной женской дружбе, речи и не могло быть, ведь женщины, любящие одного мужчину — всегда конкурентки. И, тем не менее, мы доверяли друг другу практически всё, она мне даже в большей степени, чем я ей. Северус удивлённо посмотрел на подругу, даже не скрывая (что было удивительно!) своего изумления. Почему-то он не надел свою обычную гримасу безразличия и надменности. В его глазах горело непонимание происходящего, а сам он не мог поверить в то, что услышал. То есть Авелин любила… Поттера? Этого наглого, противного мерзавца? — Ты была влюблена в Поттера? — мужчина невольно и сам поразился бесцветности своего тона. Теперь уже пришёл черёд девушки удивляться. Ей на мгновение показалось, что всё, что произошло с Северусом за последние годы, печальным образом отразилось на его рассудке. — Нет! Как тебе это вообще в голову пришло? — возмущённо воскликнула черноволосая и, развернувшись, хотела уйти прочь с кладбища. В её глазах полыхал огонь. — И Блэка я тоже не любила, так, на всякий случай. — А кто тогда? — в его голосе сквозила насмешка, перемешанная с горечью. «Ты, всегда только ты… Боже, я ненормальная!» — подумала девушка, но вслух не произнесла ни звука, лишь задумчиво посмотрела на зельевара, который, в свою очередь, смотрел на оранжевые лилии, которые стояли на могиле. Северус ещё три года назад понял безысходность своей участи, понял, что каждое мысленное прикосновение к Лили, каждое прикосновение к местам, где она ходила, где дышала его возлюбленная, беспощадно терзают его сердце. Понял, что не сможет больше выдержать этой гибельной участи, которая загонит его в могилу раньше, чем он выполнит своё обещание, данное Дамблдору (или всё же Лили?), поэтому и перестал навещать этот проклятый город. Три года он не видел её могилу, хотя она так часто снилась ему. И вот теперь он опять смотрит на этот белый мрамор, скрестив руки на груди, и что-то непонятное притягивает его к этой могиле, да с такой силой, что нельзя пошевелиться, а в голове так и всплывают воспоминания, как он держал её бездыханное тело и ревел белугой. Могучий Мерлин… Этот ад вновь начинал разгораться с невиданной силой в душе. Ужасная тяжесть этого горя вновь начала давить на плечи. Всё бессмысленно… «Я её убил!» — вновь возникает эта проклятая истина в голове у мужчины, пока костяшки пальцев, сжатых в кулаки, начинают белеть, а глаза пожирают эти надписи на белом мраморе. — Северус… — рука Авелин как-то отчаянно хватает его руку, заставляя обратить на девушку внимание. — Выпей, прошу! Медленно, с нечеловеческим напряжением, он повернул голову, смотря на подругу с невыносимой тоской в глазах. Она протягивала ему тот самый флакон, который пропал. Авелин обеспокоенно смотрела на этого полуживого человека перед собой. Вздохнув, она откупорила бальзам и поднесла к его губам, но он не обращает на это внимание, просто смотрит на неё. Некоторое время он глядел сквозь Авлин, полностью поглощенный своими мыслями. Она пристально смотрела в его глаза, в которых, молниеносно сменяя друг друга, мелькали разные эмоции: боль, горечь, страх и, наконец, ярость. Это страшно, очень страшно, когда человек смотрит на тебя и не видит. «Ну зачем он пришёл?». — Северус! Милый! Ну прошу…! — она хватает его рукой за шею, немного наклоняя к себе и пытаясь влить эту бесцветную жидкость. — Северус Тобиас Снейп, ты должен выпить это! Звучит, наверное, слишком надрывно и истерично, потому что мужчина выходит из этого страшного оцепенения. Он делает один глоток, прищуривает глаза и надменно смотрит на неё, а после и вовсе забирает флакон. — Совсем с ума сошла? Так много пить этой дряни? — возмутился зельевар. — А если бы я допустил ошибку? Уснула бы навек? — Но ты же не допустил ошибку, — пожав плечами, отвечает она, натыкаясь на его лукавый взгляд. — Нужно идти, Северус. Хэллоуинский пир неизменно начался в полночь, так что девушка даже успела переодеться во что-то более тёмное и мрачное, всё же праздник! Большой зал, как всегда в Хэллоуин, был украшен парящими тыквами, свечами и летающими под потолком летучими мышами, кажется, за двенадцать лет никто не собирался менять декорации для этого праздника. Между столами, переговариваясь, продвигались приведения замка, даже полтергейст Пивз не поленился и сделал очередную пакость, умудрившись надеть когтевранцу на голову тыкву. Играла какая-то гармоничная инструментальная музыка во время пира, и вроде бы было всё так спокойно, и трапеза подходила к концу, так что Авелин даже позволила себе расслабиться и взять кусок торта, слушая ненавязчивый рассказ Минервы, который, в свою очередь, внимательно слушала Помона. А вот Северус как-то хмуро посматривал на своих подопечных, которые радовались празднику. «Пытается их загипнотизировать? Высосать радость? Дементор что ли?». — Дорогие ученики! — встав со своего места, произнёс Альбус. — Надеюсь, вы уже все поели, потому что я приготовил вам небольшой сюрприз, — перед учительским столом выехал шкаф… Что за…? — Сегодня для вас будет играть группа: «Скелеты в шкафу»! Со столов мигом пропала вся еда с тарелками и прочими приборами, и даже с учительского стола пропало всё. А из шкафа выскочили скелеты, держа в руках музыкальные инструменты. Дети взревели. Начался какой-то хаос. Они сдвинули столы в одну сторону, прыгая от счастья. А вот скелеты начали прыгать перед учительским столом и орать какую-то песню, а дети вместе с ними. «К чёрту сюрпризы, верните мне мой шоколадный торт!». — Альбус! Старый интриган! — неожиданно воскликнула Минерва, однако её фразу услышали лишь Стебель с Клер. — Коллеги, нам пора! Профессор МакГонагалл с профессором по травологии, растворились в толпе, усмиряя учеников. А Авелин посмотрела на зельевара, который тоже посмотрел на неё в тот момент и слегка кивнул головой, после чего встал и растворился в толпе так же, как и женщины. Девушке ничего не оставалось, кроме как последовать примеру других профессоров. Толпа сходила с ума. Девчачьи лица в слезах, растрепанные мужские головы, одним словом, — сумасшествие. Музыканты вдруг резко замолчали. Толпа взорвалась, аплодисменты перешли в синхронный топот. Стоял бешеный рев. После небольшой паузы, раздался громкий и продолжительный волчий вой. Вся публика затихла в предвкушении. А затем вновь начала подпевать прыгающим костям солиста. Это было странно. Учителя же перестали пытаться угомонить детей, поняв, что это бесполезно, потому просто стояли вокруг этой толпы, наблюдая за тем, чтобы никто не подрался и не стал бросаться заклинаниями, а вот Дамблдор куда-то смылся. Наверное, почувствовал опасность, исходящую от Минервы, которая искренне хотела его «поблагодарить» за такой сюрприз. Спустя час прослушивания этой музыки и воплей молодёжи, Авелин не выдержала и вышла во двор, попутно разогнав целующуюся в коридоре парочку. Было одновременно смешно и горько, ведь она и сама когда-то пряталась с парнем в школе от учителей, а теперь ходит и гоняет учеников. Выйдя и облокотившись на колонну, она чувствовала холод ночи, который нежно ласкал кожу. Быстрей бы зима… — Мисс Брушье, — раздался холодный голос Снейпа, который вышел во двор, а за ним тем временем шла какая-то девушка, которая каждый раз поглядывала на зельевара, сидя за столом. — Вы настолько глупы, что действительно думали, что я не распознаю зелье, которое вы добавили в мой напиток? Неделю отработок, даже не у меня, а у нашего лесничего Хагрида, поверьте, с ним я договорюсь, уверен, он будет счастлив, если кто-то поможет убрать ему помёт Клювокрыла. — Почему я вам не нравлюсь? — капризно воскликнула девчонка, топнув ножкой. — Поцелуйте меня! «Мерлинова борода! Северус, а меня ещё и упрекал за применение чар!». Кажется, повернувшись к ней спиной, он закатил глаза и хотел было уйти, но она схватила его рукав мантии и дёрнула на себя, заставив того остановиться и со злостью посмотреть на девушку, что так нагло себя вела. Наверное, если бы не Чарли, который так не вовремя (а может и вовремя!), поздоровался: «Добрый вечер, профессор Клер!», Снейп бы точно прикончил эту шатенку на месте, причём каким-нибудь непростительным. — Вам не нравится музыка? — спросил паренёк, тряхнув своей рыжей копной, отчего Авелин не смогла сдержать улыбки. — Скорее я не люблю вопли, а вот музыку даже очень, — ответила девушка и, не сдержавшись, потрепала его по голове. Какой же он милый. — Почему ты не спишь? Третьекурсники уже должны быть в кроватях! Авелин боковым зрением наблюдала за мужчиной, которого до сих пор держала за ткань эта девчонка. Прилипла же к нему, как сорняк! Снейп что-то ей сказал такое, из-за чего та психанула и пошла с кубком в их с Уизли сторону. — Я как раз туда направлялся… — Профессор Клер! — перебив Чарли, воскликнула Брушье, за которой направлялся как-то спешно Северус, — Это вам! Может повезёт! — протянув кубок, сказала девушка. — Мисс Клер, не смейте! — грозно воскликнул Северус, предупреждая. — Чарли, иди спать, — чувствуя приближающуюся бурю, сказала Авелин, но мальчик не двинулся с места. — Иди! — Да, профессор… — нехотя ответил паренёк и ушёл со двора, постоянно оглядываясь назад. — Что это, мисс? — недоверчиво рассматривала напиток женщина. — Смею предположить, что тут любовное зелье, которое вы подлили в кубок профессора Снейпа, причём низкого качества. И, не получив взаимности взаимностью, вы решили отомстить своему декану, напоив меня зельем? — Я…- растерялась слегка девочка. — Я видела, как вы на него смотрите и как он смотрит на вас! — И что же вы видели? — вкрадчиво спросила Авелин, пока Северус хмуро смотрел на девушек, не пытаясь им помешать, потому что почувствовал, что черноволосая начала использовать свою магию, которая невидимыми сетями окутывала всё вокруг, стараясь приблизить любое живое существо к своей создательнице. — Давайте подумаем, я, давняя знакомая мистера Снейпа, после двенадцати лет разлуки с другом рассматривала то, как он изменился, это действительно со стороны выглядит очень подозрительно. И можно вполне принять за любовь, я вас не осуждаю, мисс. Её завораживающий бархатный голос лился, как самая искусная музыка, заставляя слушать его, идти к нему, поклоняться ему. Как-то раньше он слышал, что редкие тембры женского голоса способны даже свести с ума и вот теперь сам был близок к этому. Её необыкновенно чувственный голос буквально затопил собой всё вокруг, пленил своими волнующими интонациями, в нём слышались таинственные звуки пробуждающегося рассвета, шепот нежной любовницы и мудрой наставницы одновременно. — … я и сама когда-то любила мужчину старше себя, — блеф, откровенная чушь. — Поверьте, ни к чему хорошему это не привело, когда возлюбленный старше, вкусы у вас обоих слишком редко совпадают. А уж если учесть, что он профессор, занудный сноб и зельевар, к тому же зацикленный на редких ингредиентах, зачем он вам, мисс? Вы красива, молода, и вас жаждут привлекательные парни. Тильда не отрываясь смотрела в её глаза, но и Авелин делала то же самое, однако при этом заговаривала зубы. Черноволосая знала, что если в глазах девчонки, в её невозмутимой голубой эмали зрачки начнут расширяться, то тогда она точно попадет в её клубок чувств и сможет управлять ими в правильном направлении. Тильда перестала комкать рукав, полностью лишившись сомнений, вот и всё — мышка попала к кошке в лапы. Черные точки в голубизне ее глаз начали расти, заполняя непроницаемым мраком все пространство радужной оболочки. Славно… — Ты не любишь профессора Снейпа, ты просто очень-очень сильно его уважаешь, да? — спокойным, тихим голосом давала указания черноволосая, маскируя их под вопросы. — Да, я не люблю профессора Снейпа, — механичным голосом ответила Брушье, пока Северус хмуро продолжал дырявить подругу взглядом. — Просто очень-очень сильно его уважаю. — Вот мы и разобрались в твоих чувствах, дорогая, а теперь иди спать. Ты очень устала, — произнеся это, Авелин тут же прервала зрительный контакт, а к Брушье, потерянной и вдруг вновь получившей свою волю, вернулся собственный рассудок. — Извините, я очень устала, — пролепетала она, удивлённо глядя на двух профессоров, которые сверлили друг друга взглядами. — Я пойду. — Давно пора, мисс Брушье, — холодно произнёс зельевар, продолжая смотреть на Клер. — Не смотри на меня так, Северус, иначе я пойду и верну её истинные чувства, а потом скажу, что всё так и было, — попыталась перевести всё в шутку Авелин, но Снейп явно не собирался этого делать. — Это почти, что империус, Авелин! — осуждающе произнёс он, метнув в неё грозный взгляд. — Брось! Это и близко не империус! Это гипноз, Северус, такой же, как я использую для обольщения, на него просто чуть больше чар уходит, — фыркнула Авелин, понимая, что ему нужно пояснить. — Они лишаются воли лишь на время зрительного контакта, пока я корректирую их чувства, но память остаётся. Девочка будет помнить всё, даже эту манипуляцию, но воспримет это, как разговор по душам. Что тебе вообще не нравится? Я тебя избавила влюблённой ученицы! Мог бы и спасибо сказать! — Твоя «коррекция», как ты выразилась! — так холодно бросил зельевар, что у Авелин пробежали мурашки по коже. Да как смеет? Она же ему помогла! Авелин вдруг резко подалась вперед, обняв за шею, притянула его к себе, и прошептала на ухо: — Или ты жалеешь, что на одну фанатку стало меньше, а, Северус? — ядовито и в то же время как-то сексуально шептала она, обжигая его ухо горячим дыханием, от чего у мужчины пробежала дрожь по телу. Чёрт! — Это так забавно управлять нестабильными чувствами таких подростков! Их эмоции — это клубок разноцветных ниток, натянутых в разной степени, и когда дотрагиваешься к одной из них, видишь самые сильные мысли или фантазии, связанные со страхом, счастьем, похотью или любовью. Ха… Друг мой, знаешь, сколько там похоти было? — риторический вопрос. — Конечно, знаешь… Тебе, наверное, нравилось читать мысли этой неумёхи, где ты её берёшь за учительским столом, да? Лицо его оставалось непроницаемым, взгляд — спокойным и холодным. Ни один мускул не дрогнул в его лице при её словах, будто слова эти не были неожиданностью для него. Когда Авелин замолчала, он только на короткое мгновение отвел свой взгляд, который почти сразу же вновь впился в её лицо. Черноволосая, как будто вместо него, начала заливаться краской, как только осознала, что только что наплела парню, которого держала за шею, которого так хотелось поцеловать. — Авелин, кто тот парень, которого вы с Лили любили? Клер замерла, перестав дышать, широко открыла глаза и покраснела ещё больше. А через секунду уже пришла в себя и отпустила мужчину. Потёрла ладонями лицо и выдохнула. Северус кожей чувствовал смятение, мятущееся по её телу волнами. — Пора разгонять детей по спальням, профессор Снейп, — резко перевела тему девушка. Когда Клер подняла глаза на Северуса, она увидела, что он смотрит на неё насмехаясь, слегка приподняв правую бровь. Во взгляде его читался явный интерес, которого раньше и в помине не было. «Бежать, иначе сгорю со стыда!» — билась в её голове мысль. — «Только бежать некуда…». — Вы правы, мисс Клер. «О чём он? О том, что бежать некуда или пора идти?». Авелин натянуто улыбнулась и пошла в Большой зал. Словно завороженный, он смотрел на женский силуэт, который удалялся. Он смотрел ей вслед, испытывая внезапное и страстное влечение. Ему даже не хотелось, чтобы она обернулась, нет! Он не отрывал глаз от ее фигуры и без конца повторял про себя: «Мы друзья, просто друзья, да?..». После того инцидента во дворе, они избегали друг друга всеми правдами и неправдами, хотя и оба делали вид, что это не так. Они всё так же садились рядом за столом, говорили о какой-то ерунде, а потом разбегались, делая вид, что им нужно проверить работы учеников. Несколько раз сталкивались в коридоре, но бормотали лишь неубедительную отговорку, почему нужно спешить. Авелин любила его, но любила не так, как раньше. Теперь ей было мало про себя в глубине души обходиться своей любовью, оставаясь в тени. Ей хотелось быть «его женщиной», хотя Авелин и понимала, что нужно довольствоваться малым, потому что его любовь к чужой жене, к Лили, никуда не делась и спустя пять лет после её смерти. И чем больше времени проходило, тем чаще Клер задавалась вопросом: «Всегда ли она была такой неуверенной в себе рядом с Северусом?». Время близилось к Рождеству, которое она решила провести в своём доме вместе с Мари, которая как раз возвращалась на праздники в Лондон. Школа украсилась нарядной ёлкой и праздничными огнями, особенно пуффендуйцы старались. Дети были одновременно и счастливы, и нет, всё же сдачу и написание финальных работ, никто не отменял. Ещё и какие-то шутники, как назло, развесили по всей школе омелу, под которой целовались все парочки, и ведь не запретишь — традиция! Даже несмотря на то, что мистер Филч постоянно снимал её, кто-то вешал всё обратно. Вообще, в воздухе витало ожидание чуда. И хотя Авелин уже не ожидала ничего такого в своей жизни, потому что все чудеса, какие могли быть, уже сбылись, но все-таки в итоге тоже поддалась влиянию этой предпраздничной атмосферы и украсила свой класс елочными игрушками, которые выдал бурчащий завхоз, зелеными ветками ели и китайскими фонариками, а рождественские открытки повесила на каминной доске. Конечно, была одна проблема. Кто-то каждый день вешал веточку омелы над дверью её класса, которую она каждый день снимала. Однако её усилия были тщетны, потому что этот кто-то обладал таким же упертым характером, как и она, потому и вешал омелу обратно. Это был последний её урок перед Рождественскими каникулами, который она вела у третьекурсников. Занятие уже заканчивалось, но дети все еще продолжали писать проверочную работу. Некоторые из них уже сдали свитки. Другая же часть учеников писали, потому что вдохновение, видимо, пришло к ним слишком поздно и сейчас у них были действительно грандиозные идеи о том, как описать единорога и его волшебные свойства. Авелин сидела и смотрела в окно, думая о том, что нужно всё же сходить в Косую аллею и купить сладости с вином, чтобы приготовить глинтвейн. Дети доносили ей свои свитки с контрольными работами, пока за окном шёл пушистый снег. — О каких магических существах вы хотели бы узнать больше? — неожиданно задала вопрос профессор, тем самым заставив детей отвлечься. Дети молчали и испуганно переглядывались между собой, как будто она сказала, что их отчислят, а потом начали оживлённо шушукаться между собой, как-то заинтересованно поглядывая на Авелин. Наконец, несколько человек подняли руки вверх. Клер кивнула Норме, которая тут же затараторила: — Извините, профессор Клер, но нам бы хотелось больше узнать о вейлах, — ну, этого от ученицы факультета Слизерин, она и ждала. — Хорошо, — не слишком радостно произнесла она. — Будут вам вейлы, но учтите, выглядят они в своём истинном облике жутко. — И нунду! — крикнул Эван Смит с последней парты. — Мой отец говорил, что они довольно кровожадные, а их дыхание может убить целую деревню! — Это легенды африканских племен, не более, — фыркнула женщина. — Драконы! — оживлённо воскликнул Чарли Уизли. — Я читал о них, они чудесны! Видимо, Чарли очень нравились драконы, потому что он говорил о них с таким энтузиазмом, что Авелин невольно удивилась. Профессор усмехнулась тому, что видела в этом мальчике. Чарли как будто отражал её саму. В детстве она тоже, так же как и он взапой читала о драконах, о магических существах. Родителям только и оставалось, что подавать всё новые и новые книги. Северус же скептично смотрел на Авелин, когда она начала всё меньше варить с ним зелья и всё больше помогать Хагриду ухаживать за Клювокрылом и табуном фестралов. — После каникул, я собиралась начать изучать с шестым курсом драконов, — сделала паузу девушка. — Поэтому кому интересно, буду рада видеть в три часа по вторникам у хижины Хагрида, конечно, если у вас нет других уроков в это время. Улыбка медленно сползла с веснушчатого лица Уизли, видимо урок у них всё-таки был в это время. Он сел за парту, что-то черкая в свитке. Конечно, допустить, чтобы ученики прогуливали уроки — нельзя, но и закапывать их интерес в могилу тоже плохо. «Нужно что-то придумать…». Авелин вдруг посмотрела на остатки драконьего тоника, который она варила для образца шестикурсникам. Тоник — это зелье, зельеварение вёл когда-то Гораций Слизнорт. Точно… Клуб «Слизней»! Авелин хотела в него попасть, увы, не успела. А почему бы ей не создать такой же клуб только с любителями магических существ? «Нужно поговорить с директором!». Клер собиралась поговорить с Альбусом после ужина, однако он не присутствовал на нём, тогда пришлось обратиться к Минерве, которая была отчего-то, не в настроении. Как оказалось, министерство решило ввести какие-то новые критерии для оценивания знаний учеников, и именно поэтому Дамблдор отправился прямиком туда, чтобы оспаривать необходимость этих критериев. — Ох, как же мне надоели эти бюрократы! — возмущалась МакГонагалл за ужином. — Я была твоего возраста, когда работала в министерстве. О, небо! Какие же это были кошмарные годы! А эти их антимаггловские убеждения! Кошмар! — Да, мне тоже не по душе работа в министерстве оказалась, — усмехнулась Авелин, вспоминая те полгода сидения на одном месте. — Собственно, это и была одна из причин, из-за которой я отправила запрос на работу во всемирный драконоведческий заповедник. — Ужасное место! — всё продолжала женщина. — Дорогая, ты что-то хотела спросить у Альбуса? Может я смогла бы тебе помочь? — Возможно, — уклончиво ответила Авелин, гоняя по тарелке кусочек буженины. — Очень много детей хотят знать чуть больше о магических созданиях и, — помедлив, продолжила девушка. — Я подумала, может сделать что-то типа клуба «Слизней», только не для «избранных» увлечённых зельями, как у Горация, а для всех кому нравятся магические существа. Я могла бы устраивать дружеские вечера, где отвечала на любые вопросы и рассказывала о собственном жизненном опыте общения с разными существами. Закончив свою речь, она посмотрела на заместителя директора, которая лишь задумчиво кивнула. По её выражению лица было неясно, понравилась ли эта идея ей или нет, а вот за спиной раздался насмешливый голос Снейпа. — Как благородно, мисс Клер, создать клуб для посредственности, — присев рядом с Авелин, совершенно беспардонно бросил мужчина. — Извините за опоздание, коллеги. Мистер Сименс слишком долго убирал последствия своего утреннего бездарного зелья. — Ну, не всем же быть такими одарёнными в зельеварении, как вы, мистер Снейп, куда уж нам, простым магозоологам, до ваших великих рецептур, — очаровательно улыбнулась ему Клер, но он, как будто и не заметил этого. — Ох, мисс Авелин, не стоит так воспевать зельеваров, мы всего лишь знаем, как разлить по бутылкам известность, как заваривать славу и даже как закупорить смерть, — как ни в чём бывало, произнёс Северус, накалывая на вилку немецкие сосиски. — Да вы сама скромность, профессор, — хмыкнула черноволосая, а затем добавила, чуть приблизившись к зельевару: — Но поверьте, если вам вдруг встретится китайский огненный шар, то не думаю, что вы успеете добраться до ваших флакончиков с зельями, когда вы увидите всю его мощь. Северус надменно хмыкнул, а вот МакГонагалл восприняла это действие за поражение и как-то заговорчески подмигнула девушке, хитро улыбаясь. Видимо, эта перепалка остроумием между Клер и Снейпом, показалась ей неприязнью между молодыми людьми, которую она и сама испытывала к мужчине. — Я поговорю с Альбусом об этом на каникулах и пришлю вам сову с его ответом, уверена, что он поддержит такую затею, — ласково улыбнулась девушке Минерва и презрительно покосилась на Снейпа, которому, видимо, было действительно всё равно. — А как дела на личном фронте, дорогая? У тебя появился молодой человек? Авелин подавилась клюквенным соком, который как раз пила в тот момент. Она не ожидала такого вопроса совершенно. Клер медленно подняла глаза на женщину, которая явно неспроста задала такой вопрос. Что-то было не так. — Никак, — аккуратно, с опаской произнесла девушка, замечая, как Снейп улыбнулся уголком рта. Интересно, это он с того, что отношения — никак или из-за её тона? — А что? — Просто кольцо на твоём пальце очень похоже на обручальное, — Клер облегчённо выдохнула и покрутила украшение, которое не снимала уже как пять лет. — Вот я и подумала… — Благодарю за ужин, — перебив Минерву, произнёс Северус и тут же скрылся в коридоре, видимо, он не особо жаждал второй раз слушать историю про Адама. — Я бы в такого не влюбилась! — неожиданно произнесла МакГонагалл, глядя вслед Снейпу. — Он наверняка из тех мужчин, которым невероятно трудно угодить, к тому же такой нервный! Скорее всего и в еде очень привередлив. Искренне не понимаю, что в нём находят женщины! А его студенты? Вы видели, как они вокруг него крутятся? Он для них идеал! «Отчётливо помню одну особу, крутящуюся возле него!». — Да-да-да! — подтвердила профессор Стебль, направив вилку в сторону стола Слизерина. — Они его обожают. И во всём подражают. Такие же высокомерные, как и их декан. — Не слишком торопись, дорогая, — положила свою руку Минерва на руку Авелин и тихонько похлопала. — Не слишком торопись с выбором, Авелин! С твоей внешностью, ты вполне можешь позволить себе быть разборчивой. — Конечно, — мягко улыбнулась в ответ девушка. Вот уже две недели ее мучила бессонница. Когда усыпляющие зелье закончилось, она долгими ночами без сна включала свет у своей кровати и читала, читала… Но той ночью, ей захотелось свежего воздуха, потому она не нашла ничего лучше чем пойти в Астрономическую башню, а когда пришла, запрокинула голову и умиленно посмотрела на звезды. Хотелось обнять небо, увы, это было невозможно. Где-то вдалеке ухала сова. Замёрзнув окончательно, она слезла с подоконника, и, обогнув телескопические приборы, пошла в свою комнату, думая о том, как теперь будет приятно окунуться в объятья мягкого и тёплого одеяла. Картины бурчали, когда она шла по коридорам, в свою очередь, Авелин раздражало то, что картины вопили: «Выключи свет! Выключи!». — Насколько мне известно, леди не ходят сами по ночному замку, Ави, — раздался мягкий, тихий, без какой-либо насмешки, голос из тьмы коридора, когда она была уже практически возле своей комнаты. Ещё бы один поворот, и она сидела бы себе на кровати и читала бы какую-то глупую книгу под названием «Встречи с вампирами». — А настоящие джентльмены не следят за леди, сэр, — пожала плечами она и посмотрела на парня, вышедшего на свет её палочки. — У меня бессонница, а зелье закончилось, так что я решила прогуляться. — Почему не взяла у мадам Помфри зелье сна без сновидений? — вопросительно подняв бровь, строго, как будто у ученицы, спросил он. — Или не зашла ко мне? «К тебе? Уволь! Ещё сболтну лишнего!». Авелин честно собиралась зайти в больничное крыло и взять зелье, но… почему-то не зашла. Сначала собиралась купить в Хогсмиде, но как-то не срослось. — Понятно, — лукаво произнёс Снейп и вдруг, взяв её за руку, потащил совершенно в другую сторону. В принципе, она понимала, куда он её тащит, но зачем-то всё равно спросила: «И куда ты меня ведёшь?». «В кабинет директора, буду жаловаться, что наша профессорша, подаёт плохой пример ученикам — бродит по ночам» — фыркает Северус, а черноволосая решает больше ничего не спрашивать, вдруг ещё на отработку отправит. В кабинете было ожидаемо холодно, мрачно и промозгло, потому Авелин, уже не спрашивая разрешения, сразу же зажгла камин. В прошлой раз, она не обратила внимания на письменный стол, за которым работал Снейп, однако он поражал размерами и красотой. Стол был огромен, сделан из красного дерева и украшен изящной резьбой. — Что ты будешь делать на Рождество? — смотря на спину зельевара, спросила девушка, пока тот искал другой флакон зелья, потому что его личный лежал на тумбочке. — Проведу его с матерью, скорее всего, это её последнее Рождество, — как ни в чём не бывало, сказал парень. Как будто у него не мать умирает, а аквариумная рыбка. — Чем она больна? — Драконья оспа, заболела пару лет назад, после смерти отца, — равнодушно, словно это его совершенно не беспокоило, ответил он. Как можно держать эмоции под контролем, когда происходит такое? — Сыворотка не особо помогла, но я немного замедлил действие болезни. — Ты действительно гений, Северус, — грустно улыбнулась черноволосая и приняла из его рук зелье. — Что ж, в таком случае, не буду тебя приглашать к себе. Устрою с Мари девичник. — Ты не будешь устраивать Рождественский приём? — нахмурившись, лишь самую капельку удивлённо, спросил парень и оперся о стол. — Всё-таки наследница семьи де Клер вернулась. — Нет уж, увольте! Мне этих пафосных сборищ хватило и во Франции! — возмутилась Авелин, вспоминая эту разноцветную, постоянно меняющуюся толпу в доме. — Тем более для этого столько всего нужно сделать, а у меня нет ни времени, ни желания. В комнате повисла неловкая тишина. Они никогда не надевали маски друг перед другом, наверное, это была их высшая форма доверия друг другу. В глазах собеседницы он увидел нечто такое, чему не мог дать объяснение. Какая-то непонятная угасающая надежда с нежностью любовницы была в её взгляде. Невольно вспомнился разговор с матерью: «Может, уже познакомишь меня со своей подругой, про которую ты рассказывал? Авелин, кажется, так её зовут? — невзначай говорит мать, откладывая книгу и пристально смотрит на сына, который закатав рукава и надев фартук, медленно помешивал овощи, попутно смотря в кулинарную книгу. — Это первая девушка, которая смогла приблизиться к тебе после смерти Эванс, тем более, сколько лет вы с ней уже знакомы? Я тоже хотела бы её узнать. Мне же нужно быть в курсе с кем общается мой сын, тем более я скоро умру, и кто-то, кроме Люциуса должен присматр… — Я не нуждаюсь в присмотре, мама, — сдержанно говорит парень, чувствуя, как раздражение начинает расти. — Если ты решил провести всю жизнь отшельником, — фыркнула Эйлин, кинув выразительный взгляд на сына. — То хочу тебя предупредить, мой дорогой сын, что одиночество в неверной пропорции ведёт не к самопознанию, а к самобичеванию и ничего хорошего тебе не принесёт. — Мама, прошу, не начинай, — терпеливо говорит Северус, помешивая шипящие овощи. — Она обычная девушка. — Я от тебя отстану, Северус, но… — конечно, как же без её знаменитого «но»? — Но только если ты пригласишь её на Рождество. Сделай одолжение своей матери, в конце концов-то! — Да, хорошо… — спорить с Эйлин бесполезно. Она слишком уперта. — Я приглашу, но ничего не обещаю!». Возвращаться к волновавшей обоих теме не имело смысла, потому что вновь слова так и останутся невысказанными. Авелин ещё раз взглянула на Северуса, чуть сильнее сжав в руках сосуд с зельем в руке, и пошла в сторону выхода. А что тут было сказать? — Ави, — так тихо, нежно и отчаянно звучит его голос, что она замирает, схватившись за ручку двери. — Приходи на Рождество, думаю, мать будет рада гостям. Неожиданно. Слишком неожиданно. Клер почувствовала, что ее напускная бравада несколько поубавилась. Она бы солгала, сказав, что не хотела принять приглашение. — С меня имбирные пряники, индейка и сидр, — посмотрев на него через плечо, ответила девушка. Идя по тёмным, ночным коридорам замка в свою спальню, Минерва МакГонагалл вовсе не ожидала встретить Дамблдора, вешающего на дверь класса рождественскую омелу, которую они каждый день с мистером Филчем всячески пытались убирать, но этот кто-то, как оказалось, Альбус, постоянно вешал её обратно. — Альбус? — удивлённо произносит МакГонагалл, когда видит, как директор вешает омелу ночью. — Что ты делаешь? Мы же… мы.! А ты.! — Разве это не прекрасно, когда повсюду царит любовь и волшебство, Минни? — спросил мужчина, приобняв подругу за плечи. — Рождество для того и создано, чтобы сближать самые холодные и отверженные сердца, ты так не считаешь? — О ком ты? — непонимающе покосившись на друга, спросила она. — О людях, Минни, о людях… Еще поднимаясь по лестнице, черноволосая почувствовала, как упоительно приятно пахло чем-то вроде картофеля. Снейп приостановился перед дверью, чтобы хоть немного успокоить разыгравшееся сердце, его бешеный стук. И тут же услышал, что с той стороны двери кто-то подошел. «А может уйти? Какая глупость, но как-то неудобно… хотя меня и пригласили. Нет-нет- нет! Прочь сомнения!», — думала Авелин, гипнотизируя старую, дряхлую дверь. Где-то в механизме раздался щелчок и дверь открылась. На пороге стоял Северус в белоснежной рубашке с закатанными рукавами и выглядел довольно официально, в отличие от Авелин, которая надела голубое шерстяное платье. — С Рождеством! — искренне сказала она и протянула бутылку сидра 1898 года, которую неожиданно нашла в винном погребе дома. — Как и обещала. — Заходи, — как-то устало говорит Снейп и всматривается в кромешную темноту за её спиной, как будто кого-то высматривает. «Чего это он? После войны привычка?!». Она перешагнула через порог и ступила на скрипучий деревянный пол дома. У входа лежал далеко не новый, но чистый половичок, который закрывал доски. Дом, между прочим, был бедный, тесный и темный. Войдя в маленький зал, полный ветхой, пошарпанной мебели, которую сейчас было принято называть «антиквариатом». В мрачной комнате, стояла совершенно не вписывающаяся в атмосферу украшенная ель. Авелин сразу же увидела в большом кресле у камина женщину. Элегантно одетая, она была специфически красива и смутно знакома, с чёрными, как крыло ворона, волосами, едва тронутыми сединой на висках. Как только женщина взглянула на Ави, недовейла сразу поняла, кто она, поскольку сходство было поразительное, если бы не её болезнь. Женщина, покрытая зелёно-фиолетовой сыпью, которая очень ярко контрастировала с её волосами и худощавой фигурой, вязала носки. Услышав, что кто-то зашёл в комнату, она подняла голову, отрываясь от своего занятия, и довольно приветливо улыбнулась. — Мама, позволь тебе представить мисс Авелин де Клер, — сказал Северус отчётливо официальным тоном. — Авелин, это моя мама миссис Эйлин Снейп. — Добрый вечер, мисс Клер! — поспешно сказала женщина, отложив недовязанный носок в сторону, и встала, немного тяжело и с отдышкой. — Добрый вечер, миссис Снейп, — легко улыбнувшись и немного склонив голову в знак почтения, ответила девушка. — Прошу меня простить, болезнь никому не идёт на пользу, — женщина подошла к гостье. — Какое удовольствие наконец познакомиться с вами, Авелин. Северус мне о вас рассказывал. — И мне очень приятно, миссис Снейп, — пожав протянутую руку женщины, ответила девушка. — Зовите меня Эйлин, — задорно улыбнувшись и подмигнув Авелин, женщина посмотрела на сына, который в свою очередь, смотрел в окно. — Северус, не стой столбом! Открой шампанского! Леди хотят выпить! Северус недовольно посмотрел на мать, но не сказал ни слова. — Я помогу! — тут же выступила девушка, уже шагнув по направлению к Снейпу. — Не стоит, Авелин, — бархатно тихо и в тоже время оглушительно громко произнесла женщина, а Авелин поняла, откуда у её друга взялся этот тон. — Уверена, что мой сын в силах справиться с бутылкой шампанского, не так ли, Северус? Клер нервно оглянулась на друга, который, казалось, был зол на мать, и протянула сумку с индейкой и пряниками, после чего он всё же пошёл на кухню. Эйлин уселась в мягкое пухлое кресло и жестом указала на другое, находившееся, напротив, в которое девушка и плюхнулась. — Пока он будет возиться на кухне, мы сможем поболтать наедине, — легко сказала Эйлин, возвращаясь к своему занятию. Миссис Снейп была… скажем так, женщиной своеобразной. Она была одновременно любезная, мягкая, жёсткая, экспансивная, исполненная энтузиазма и крайне сдержанная, казалось, ее терзают какие-то мрачные мысли прошлого или же она вынашивает честолюбивые мечты. И, тем не менее, Авелин чем-то она понравилась. Эйлин была настоящей. — Ты очень красива, дитя, красивее тебя, я ещё не встречала девушек, — как-то странно улыбнулась женщина, не отрывая взгляда от носков. — Однако твои глаза выдают грусть, которая кроется в душе. — Красота не гарантирует счастье, — ответила Авелин, смотря на ель. — Да, это так, — тяжело вздохнув, понимающе кивнула женщина и посмотрела на девушку. — Насколько мне известно, ты начинала учиться в Хогвартсе, а потом уехала во Францию. — Это так, после смерти моего отца мы уехали… Моя мама очень сильно любила папу и из-за случившегося не могла больше находиться в этой стране: ей всё напоминало о нём. Она уехала обратно на Родину, во Францию, а я вместе с ней, — подтвердила девушка, опустив подробности, которые должны умереть вместе с ней. Пусть все считают её семью обычной, ничем не примечательной, конечно, насколько это возможно. — В этом наша беда, мы, женщины, слишком любим мужчин, которые того не достойны, — грустно вздохнув, она посмотрела на рамку с фотографией, где была изображена молодая, улыбающаяся Эйлин в обнимку с каким-то красивым парнем, наверное, это был её супруг. — Это отец Северуса? — кивнув в сторону фото, спросила Клер. — Да, это Тобиас, мой муж, он умер восемь лет назад, — задумчиво произнесла женщина. — О мёртвых, конечно, нельзя говорить плохо, но он был ужасен. После заключения брака, его как подменили. Думала, он изменится, но нет. Я его ненавидела, хотела развестись, но не могла, потому что любила. Вот такие мы, женщины, противоречивые. Да и мальчика лучше растить с отцом, только теперь я осознаю, какую же огромную ошибку сделала, что не ушла от него. Мы жили в такой нищете, да ещё и он все деньги спускал на алкоголь. Я счастлива, что он умер. После его смерти, смогла вздохнуть спокойно, и Северус, я думаю тоже. Она замолчала на какое-то время, думая о чём-то своём. — Не повторяй моих ошибок, Авелин, — похлопав по руке девушки, лежащей на подлокотнике, произнесла Эйлин. — Если он начинает себя вести так пренебрежительно к тебе, уходи от него сразу же, даже если это будет мой сын. «Всё так очевидно?». — Вы… — удивлённо произнесла Авелин, но волшебница продолжала: — Знаешь, а я ведь хотела девочку, — хохотнув, произнесла женщина. — Нет, Северус, конечно, чудесный сын, и я его люблю, но, наверное, из-за Тобиаса и того, что он родился не девочкой, я не смогла ему дать всей той любви, что он заслуживает. Мне стыдно перед ним, но я ничего не могу поделать. «Мерлин… как же всё запущено!». Естественно, Авелин знала и видела по Северусу, что его семья неблагополучна и бедна, но чтобы мать открыто признавалась в том, что недолюбила собственного сына — это слишком. Тем более, зачем она ей это всё говорит? Ерунда какая-то! Признаваться во всех своих грехах абсолютно чужому человеку. Или всё так плохо?.. Или она чего-то не понимает? — Ещё и эта грязнокровка Эванс, — фыркнула женщина. — Я не одобряла такого выбора, конечно, она была хорошей, милой девушкой, но эта его помешанность на ней… Она разбила ему сердце, вышла замуж за Поттера, а потом умерла. Они возвели её, чуть ли не в лик святых, а она была стервой. Бедный, бедный мой мальчик. «Да, но и Северус не должен был делать из неё смысл жизни…». — В таком случае и я стерва, Эйлин, — хмыкнула Авелин и сняла кольцо с пальца. — Я не вышла замуж за очень хорошего парня, с которым мы два года планировали свадьбу. Но вам ли не знать, как шатки чувства? Стоит лишь одному дорогому человеку написать и всё. Все твои десять лет выдержки и попытки забыть его идут прямиком к черту, как плотину сломали… Их интимная беседа резко оборвалась, потому что в гостиную вернулся Северус. Открыв пробку, он разлил игристое шампанское. Едва дыша, Клер взяла напиток, ошеломленная откровениями миссис Снейп. Встав вместе с остальными, чтобы выпить в честь праздника, девушка словно в трансе подняла бокал. — С Рождеством! — торжественно сказала женщина, после чего последовала звонкая серия ударов бокалов. Рождество проходило хорошо, было довольно весело. Индейка получилась на славу, а вот сидр был не очень, и, тем не менее, это не испортило атмосферу. Каждый делился своими историями, которые случились в жизни, в основном забавными, как никак, светлый праздник! Эйлин рассказывала о своей школьной жизни в Хогвартсе, про то, как она была капитаном команды Хогвартса по игре в «плюй-камни». Северус молчал, лишь иногда мягко улыбался, смотря на увлечённую рассказом подругу, и подливал шампанское. Когда часы пробили двенадцать раз, вежливо напоминая о празднике, они ещё раз чокнулись, пожелав друг другу счастливого Рождества. Эйлин спохватилась, говоря о том, что устала и хочет спать, она попрощалась с Авелин, потрепав девушку по голове, и ушла со словами, что молодёжь должна продолжать праздник. Одним словом, душевно получилось, хотя и несколько странно. — Не хочешь ещё шампанского? — раздался голос друга, спускающегося по лестнице, который видимо уже проводил мать до кровати. — Нет, спасибо, — повернувшись к нему, ответила Клер и подняла бокал, как бы показывая, что тот ещё полон. — Будешь не против, если я налью себе скотча? — уже наливая спиртное в стакан, спросил мужчина. — Не люблю шампанское. — Девчачье пойло? — хихикнула черноволосая, сжимая в руке флакон. — Северус, подойди, пожалуйста. Он отпил виски. Напиток обжег ему пищевод и взорвался в желудке словно бомба, из-за чего он на мгновенье поморщился, а затем сделал пару шагов к ней, останавливаясь за её спиной и глядя на улицу поверх её головы. От неё по-прежнему пахло жасмином, который окутывал нежными нитями фантазий. Снейп положил голову на её плечо, закрыв глаза. Авелин слабо улыбнулась, смотря на эту сцену в отражении на стекле окна. — С Рождеством, Северус… — тихо прошептала она, зная, что парень её услышит, и подняла руку с флаконом на уровень его глаз. Он лениво посмотрел на флакон, однако увидев кое-что интересное, оживился и взял его из рук девушки, сразу же открывая и нюхая. — Это… порошок рога Румынского длиннорога, — удивлённо произнёс парень, смотря на девушку, которая улыбалась, явно зная, что он хочет сказать. — Последние лет семь, даже чёрные торговцы не продают его за неимением материала. Как ты провезла его, он же в списке запрещённых материалов? — Я же драконолог, мне этот порошок нужен был для изучения восстановления популяции Румынского длиннорога, — хихикнула Авелин. — По крайней мере, так думает министерство. Снейп покачал отрицательно головой, усмехаясь, и аккуратно поставил на стол флакон. — Спасибо, — неловко произнёс парень, думая о том, что не подготовил ей подарок. — Северус, а давно тут висит омела? — озадаченно спрашивает девушка, смотря наверх, где над окном висела ветка омелы с жемчужными ягодами. — Не знаю, — в тон ей честно говорит мужчина, потому что никогда не обращал внимания на эту рождественскую мишуру, которой мать украшала дом в последнее время. — Мы стоим под омелой, — тихо говорит девушка, и поворачивается к нему лицом, залитая румянцем, но с озорной улыбкой на устах. — Ты в курсе, что означает эта традиция? Они же… друзья? Ох, уж этот знак вопроса! Мерлинова борода… Он пристально смотрит ей в глаза, будто хочет убедиться, что всё это правда. Мужчина готов был поклясться, что видел трепетание жилки на ее шее. Он с трудом удерживал себя, чтобы не коснуться и не погладить это место своим пальцем. Её губы… и почему взгляд так упрямо возвращается к ним? «У меня просто давно не было женщины!» — упрямо твердит его мозг. — Ави, ты не пони… — начинает было он тираду, но черноволосая слишком быстро подносит указательный палец к его губам, заставляя замолчать. — Ты можешь хоть разок поддаться атмосфере, а не мозгу? Если Северус начнет думать, если она начнет думать, они оба найдут причины, почему им не стоит этого делать. Хотя бы раз, один единственный раз, девушка хотела отбросить все причины и поддаться чувствам, а не мозгу. Это пугало. Пугало обоих. Клер казалось, что она бросается в темную пучину чувств, причём её чувств, а не его. И ее сердце бешено билось о ребра, соглашаясь с этим чувством. Ну почему только он вызывает в ней такую гамму эмоций…? Неуверенно, но твердо Авелин сменила палец на губы и осторожно поцеловала, словно опасаясь, что он воспротивится этому, но нет. Он не отстранился и даже ответил. Авелин упустила момент, когда обхватила руками его шею. Он отстранился от нее на секунду, проклиная себя за потерю хладнокровия, когда почувствовал, как она дрожит. И, черт побери! В следующее мгновение его рот безжалостно впился в ее губы. Положив ладонь ей на затылок, он прижал ее к стене и целовал с такой страстью, что она чуть не задохнулась от наслаждения. Руки сами собой заскользили по его плечам, шее, пальцы зарылись в волосы. Она провела языком по его губе, прильнув к нему сильней, и выгнулась, когда его сильные руки обвились вокруг нее. Мужчина спустился к её шее, покрывая ту горячими поцелуями, которые вызывали волну мурашек и желания. Авелин вновь требовательно прильнула к его губам, попутно расстегивая пуговички на рубашке, когда в дверь неожиданно постучали. Они быстро отскочили друг от друга, раскрасневшиеся и тяжело дышащие. «Салазар подери того, кто припёрся!». — Нужно открыть, — тяжело дыша, говорит Авелин и смотрит на парня, который согласно кивает и исчезает в коридоре. Снейп был готов поклясться, что убьёт того, кто притащился к нему в такую пору. Да и вообще, кому не сидится дома с семьёй в праздник? Ответ напрашивался сам собой — тот, у кого её ещё нет или тот, кого она задолбала. На пороге стоял его чистокровный скользкий друг. Длинноволосый, сероглазый блондин, ростом метр восемьдесят три, обладатель мужественного античного профиля и совершенно неотразимой улыбки, конечно, когда улыбался. Он был одет, как всегда, с иголочки, по последней моде, он часто говорил, что одежда — это декор души. — Люциус, — бесстрастно говорит мужчина и смотрит на нежданного гостя выжидающе. — Что-то произошло? — Северус, мой мрачный друг, — манерно растягивая слова, произносит Малфой, рассматривая растрепанного, глубоко дышащего мужчину. — Ты отклонил моё приглашение. Я был обеспокоен. — Я же писал, что собираюсь провести Рождество дома, леденяще спокойным тоном произнес мужчина. Малфой пристально смотрел на друга, который был несколько растерянным. Он не пускал его в дом, что было, пусть не удивительно (Снейп никогда не отличался гостеприимностью), но всё же подозрительно. — Может, ты меня уже впустишь, мы выпьем немного скотча и пойдём, развлечёмся? — блондин уже хотел было зайти, но Северус отрицательно покачал головой. — Не сегодня, Люциус. — Что… — требовательно, немного повысив голос, начал было волшебник, но шаги послышавшиеся из глубины дома, заставили его умолкнуть. — Северус, всё в порядке? — прозвучал женский голос из коридора. «Ох, нет…». Малфой удивлённо взглянул на друга, а затем, уже заинтересованно, за его плечо вглубь дома, где в интимной темноте сначала показалась стройная фигурка девушки, а затем и её лицо. Эту девушку, он бы узнал из тысячи других, только она обладала такой притягательной магией. Её лицо было прекрасно, и блондин, как загипнотизированный, глядел на ее распухшие от поцелуев губы с немного размазанной ярко-красного цвета помадой. Авелин вдруг иронично усмехнулась, увидев Малфоя. Ему казалось, что в этой улыбке было сокрыто что-то порочное. Его безумно тянуло к ней. Это магия вейл, да? — Мисс Клер! — одновременно удивлённо и радостно произнёс мужчина, как-то томно растягивая слова. — Какая приятная неожиданность! Я не знал, что вы приехали. Северус, почему ты не сказал мне об этом? — Не счёл нужным, — холодно отчеканил зельевар. — Наш общий друг, Авелин, как всегда, слишком холоден, — не теряя времени, мигом взяв девушку под руку, Люциус повёл её в гостиную. Снейпу ничего не оставалось, как захлопнуть дверь и пойти вслед за ними. — Хотя бы принял вас Северус радушно? Если бы я знал, что вы приедете, то бы встретил вас лично, Авелин. — Я не хотела шумихи, поэтому о моём приезде знают немногие, — отмахнулась девушка, очаровательно улыбнувшись Люциусу. — Я вас понимаю, Авелин, — ну, да, конечно. — Однако я надеюсь, что вы примете моё приглашение на Новогодний приём в Малфой-Меноре. — Как мило с вашей стороны, мистер Малфой, но я, пожалуй, откажусь, — сладким голосом протянула Авелин, беря в руки свою сумку. — Прошу меня простить, джентльмены, но я устала, так что пойду домой. — Вы не останетесь и не выпьете с нами? — внезапно схватил её руку мужчина, и поднёс к губам. Он нежно поцеловал ее ладонь, и, перед тем как выпустить руку, сжал ее пальцы. — Смею надеяться, что вы всё же примите моё приглашение, я пришлю его совой. Снейпа раздражало поведение Малфоя. Каждый раз, когда перед ним появлялась симпатичная чистокровная волшебница, Люциус превращался в обольстителя, конечно, зельевар не обращал никогда особо на это внимание, но когда это касалось Авелин, ему было неприятно смотреть на то, как Малфой вьётся вокруг неё. Не то чтобы он ревновал ее, хотя по-своему он ее любил, и его самолюбие вовсе не было уязвлено при мысли о таком сопернике, потому что знал Люца, но он опасался решительного характера Клер, которая в любой момент могла сделать всё, что душе угодно. — Люциус, — раздражённо бросил Северус и выхватил руку подруги из плена, грозно взглянув на друга, сказал Клер: — Я тебя провожу. — Надеюсь, до встречи, мисс Клер! — улыбаясь, попрощался блондин. — До свидания, мистер Малфой, — кивнула девушка, чувствуя, как руки Снейпа на талии подталкивают её к выходу. Забавно, он пытается её выпроводить. Она надевала пальто, завязывала перед зеркалом шарф, пока он молча смотрел на неё, и ему, конечно, не впервые захотелось выкинуть Люциуса за шкирку из дома, но только в этот раз он был так близок к этому. Ему хотелось снять этот дурацкий, нелепый жёлтый шарф (эх, пуффендуйка!) с её лебединой шеи и продолжить начатое. Черноволосая обернулась, чувствуя его неподвижный взгляд на себе, какое-то время лицо ее было неподвижно. Она просто смотрела на него, пытаясь понять, о чём же он думает, но это было тщетно. — Прости, я не знал, что он придёт, — тихо произносит Снейп, сложив руки на груди и облокотившись плечом о стену. — Знал бы — не открыл. — Всё было чудесно, Северус, — искренне улыбаясь, говорит девушка, поправляя лямку сумки, — Не переживай, — она легонько запечатляет поцелуй на его щеке и открывает дверь, впуская холод и снег в дом. — Пока. Он провожает взглядом её фигуру, ровно до тех пор, пока она не исчезает, доходя до ближайшего горящего фонаря, только после чего зельевар закрывает дверь и возвращается в гостиную, где, усевшись в кресле, его чистокровный друг спокойно попивает огневиски из его запасов. Люциус пристально смотрит на Снейпа и ухмыляется непонятно чему, пока тот наливает и себе порцию горячительного. — Рождество наедине со всей семьёй было невероятно скучным, слушать истории отца в тысячный раз никому уже не хотелось, поэтому Цисси с Драко после полуночи сразу же пошли спать. Ну, а я решил заглянуть к тебе и занять чем-нибудь, но не знал, что тебя уже заняли в более приятном деле, чем я мог предложить. Прости, что помешал. — О чём ты? — бесстрастно спрашивает зельевар и делает глоток, пока его друг закатывает глаза и встаёт на ноги. — Не делай из меня идиота! — фыркает Малфой и подходит к другу, оттягивая край воротника рубашки, где внутри красовался след помады. — Когда ты, тяжело дышащий, открыл дверь, я несколько удивился, но потом заметил эту красную помаду на воротнике, следовательно, ты явно не отжимался. С губ помаду вытер пока шёл открывать дверь. Потом выглянула наша многоуважаемая мисс Клер с распухшими от поцелуев губами и немного смазанной красной помадой, да ещё и этим очаровательным стыдливым румянцем на щеках. Это очевидно, Снейп! Северус ничего не отвечает, абсолютно равнодушно смотрит на друга, а затем лишь немного пожимает плечами и осушает полностью стакан, отчего Люциус хмыкает и вновь садится на диван. — Не обвенчайся я тогда с Нарциссой, определённо предпочёл бы Авелин де Клер, — он произносил её имя так, как будто смаковал самый изысканный десерт. — Она невероятно красива, богата, умна, горда, а какая у неё кровь! Я рад, что эта «милая пташка» теперь на нашей стороне, мне всегда хотелось получить её в наши ряды, а Тёмному… — Она не на нашей стороне, — резко обрывает браваду Малфоя Снейп. — Авелин сама по себе и мы сами по себе. — Так вы не вместе? — Мы друзья! — говорит Северус тоном, не терпящим возражений. — Да, то же самое я говорил и о Цисси, когда мы учились в школе, а теперь её фамилия не Блэк, а Малфой, нашему с ней сыну пять лет и ты его крёстный, — звонко рассмеялся блондин. — Поверь мне, Северус, друзья не целуются друг с другом, и не смотрят так, как она на тебя. — Ты навыдумывал себе слишком много, Люц, — хмыкает мужчина. — Признай, ты идеалист. — Ни в коем разе, мой мрачный друг, — не соглашается блондин и чуть тише продолжает, — Когда Тёмный Лорд возродится, ему очень понравится такая «пташка» в его рядах, поверь мне. Так что держи её поближе к себе и помни, что влюблённой женщиной легче управлять. Сказать Малфою, чтобы тот не вмешивал Авелин во всё это? Наоборот, это разогреет его интерес, и он втянет её в этот кромешный ад. Уколоть его, и спросить, почему он не затащил во всё это Цисси? Мало того, что обидится, так ещё и начнёт за верёвочки дёргать. Салазар подери… — Как только тут начнётся опять война, Авелин опять сбежит во Францию, не сомневайся, — спокойно произносит мужчина, чтобы убедить друга в этом. — Сам же говорил о её уме, крови, богатстве. — Да, пожалуй, ты прав… — задумчиво отвечает волшебник и хочет что-то добавить ещё, но взгляд зельевара говорит о том, что он больше не хочет говорить на эту тему. Снейпа откровенно начинал напрягать этот разговор, ему хотелось поскорее все закончить и лечь в кровать. Наверное, это отразилось у него на лице, потому что Малфой, который действительно довольно не плохо, как он считал, знал этого парня, вдруг переменился и в скором времени покинул Паучий тупик.