Сказание о белой вороне

Прошлое лучше не помнить. Будущее лучше не знать. Авелин идёт по битком набитому коридору, прямиком в зал совещаний. Стук ее каблуков отскакивает от стен, потому что сотрудники тут же замолкают и расступаются перед ней, только завидев. Они смотрят на нее, как на хищника, что в любой момент может напасть, но это понятно. С утра в лифте она уже слышала, как волшебники шептались о том, что Корнелиус находится в весьма скверном настроении и даже успел уволить парочку сотрудников. Дверь открылась сама, впуская не только вейлу, но и толпу самолётиков над ее головой. Они тут же приземлились на стол, раскрываясь, перед своими адресатами. Авелин села по правую руку от Кингсли, не забыв кивнуть вечно серьезному Скримджеру и потерянному Пию. — Зато теперь мы знаем, что за бумаги выносил наш белобрысый змей, — тихо произнёс Бруствер, вчитываясь в письмо, что ему прислали. Корнелиус врывается в кабинет ураганом. Он так сильно нервничает, что его усики даже поддергиваются, как щетка, что чистит обувь. За ним неизменно следует Перси, записывая в своём дурацком блокноте чуть ли не каждое слово политика. Так же появляется Амбридж в костюме цвета жевательной резинки, от которого хочется блевать. Министр остервенело бросает на стол свежую прессу. — Как это могло произойти? — кричал Фадж и, сцепив руки за спиной, мерял шагами кабинет. — Массовый побег из Азкабана! Это просто неслыханно! Черноволосая взяла в руки «Ежедневный пророк», где на первой полосе вовсю безмолвно скалились последователи Темного Лорда в кандалах. Под каждой колдографией значилось имя и преступление, за которое этот человек был посажен в Азкабан. Взгляд зацепился за красивое бледное лицо блондина, что в отличие от остальных не кричал и не скалился, а лишь насмешливо смотрел прямиком в объектив. «Антонин Долохов, — гласила подпись под фотографией волшебника — Осужден за зверское убийство Гидеона и Фабиана Пруэттов». — Десять преступников и все сторонники Сами-Знаете-Кого, — отложив газету, усмехнулся Скримджер. Такое поведение просто-таки взбесило Министра. — Вам кажется это забавным, господин Глава Мракоборческого отдела? — подозрительно спокойно спросил Фадж, а затем стукнул кулаком по столу. — Вам кажется забавным, что убийца Сириус Блэк до сих пор на свободе? Или же вам кажется забавным тот факт, что он помог своей кузине и её друзьям сбежать из тюрьмы? Что именно вам кажется забавным? — Ничего такого, господин Министр, — скрипя зубами отвечает мужчина больше похожий на старого льва с густой гривой темно-желтых волос, тронутых сединой. — Я уже задействовал весь возможный ресурс мракоборцев для поимки сбежавших преступников. — Почему именно Блэк? — перестав рассматривать фигуру миссис Лестрейндж, спросила черноволосая. — Очевидно же, что им способствовал Сириус Блэк! — пискливый голос Долорес заставил поморщится. Авелин даже успела позабыть насколько он противный. — Он был первым, кто смог покинуть стены Азкабана! А кровные узы, что связывают его с Беллатрисой Лестрейндж… — Ах, да!.. Точно, кровные узы! Они-то всё и объясняют! — наигранно произносит Клер, смотря на покрасневшее лицо мадам. — Как же я могла о них забыть? Амбридж хочет сказать что-то, возмутиться, но Бруствер перебивает ее: — Я уже предупредил Министра мира магглов о возможных разрушениях, — переводит тему Кингсли и Авелин смотрит на него с благодарностью. — Конечно, будет намного лучше, если ещё это сделаете и вы, господин Министр. — Хорошо, — на удивление легко соглашается волшебник. — Пошлите ещё и дементоров на поиски беглецов! В кабинете наступает глухая тишина. Пий переглядывается с Руфусом, тот с Бруствером, а Кингсли с Клер. Выбирают на кого падёт тяжелая доля сообщить Корнелиусу неутешительную новость. Мистер Толстоватый тяжело вздыхает, глядя на недоуменное лицо Фаджа. — Дементоры больше не под контролем у Министерства. — Что?.. Дамблдор распивающий чай с Флёр в гостиной перед камином — это абсолютно не то, что хотела увидеть Клер, придя домой. Делякур заливисто смеётся с истории, которую рассказывает директор. Стоит признать, что смотрятся эти двое весьма гармонично. — Не знала, что вы говорите по-французски, — произносит черноволосая, нависая над парочкой, застывшей с чашками чая в руках. — Добро пожаловать домой, мисс Клер, — говорит волшебник, поправляя свои очки-половинки. — Не хотите чаю? — Нет, благодарю, — вейла встречается взглядом с Флёр и кивает ей в сторону кухни. Девушка всё понимает и под каким-то ничтожным предлогом уходит восвояси. — Ваш домовой готовит отменный чай! — Именно из-за чая вы решили скрываться от министерства в моем доме? — устало выдыхает женщина. — Что вы здесь делаете, Альбус? — Скрываюсь от зорких глаз правоохранителей, — невозмутимо отвечает директор, а затем хлопает по дивану рядом с собой. — Присядь, дитя. — Почему мой дом? Почему не Гриммо? — плюхаясь на диван, допытывается вейла. — Не хочу лишний раз давать повод слугам Воландеморта что-то подозревать. — Конечно, ведь меньше резонанса вызовет именно тот факт, что Старший помощник министра укрывает у себя директора Хогвартса! — Не переживайте, это всего лишь на пару дней, — наконец отставляет чашку он. — Затем я отправлюсь странствовать. — И куда, естественно, не скажите, — качает головой вейла, — Гарри здорово вас подставил. Наверняка Фадж сейчас распивает шампанское, — усмехается Клер, вспоминая злорадство на лице Долорес. — Он смог раскусить «великий замысел Альбуса Дамблдора»! — Да, думаю именно так, — соглашается директор. — Завтра все газеты будут пестрить именно такими заголовками. — Удивлена, как он не убил вас на месте, — смеётся женщина вместе с Дамблдором. — Я тоже, — улыбка спадает с лица мужчины, а взгляд опять становится тяжелым. Хоть Директор и был с ней откровенен, но не рассказывал абсолютно всё. — Хагриду и мадам Максим не удалось договориться с великанами. — Я бы напротив удивилась, если бы эта идея увенчалась успехом, — пожимает плечами она. — Как и в прошлый раз, они будут на стороне Тёмного Лорда. — А вейлы? — хоть вопрос и был каверзный, но однажды он должен был прозвучать. — Нам нужна любая поддержка. — Старуха всё еще жива, как и я, — неутешительно произносит черноволосая. — Вы уже придумали, как убьете меня? — Скажем так, я всё ещё в процессе, — неоднозначно отвечает мужчина. Это был один из тех вечеров, когда бывшие одноклассники собирались в штаб-квартире на площади Гриммо, чтобы не дать своему другу сойти с ума в четырех стенах. В такие вечера они обычно вкусно ужинали, да вспоминали школьные годы, иногда обсуждали текущую информацию и слушали музыку. Когда они набили животы до отказа, то Сириус сбежал гонять Кикимера куда-то наверх; Римус уселся в кресле, вычитывал что-то в пергаменте, который ему дал Кинглсли, а Авелин, недалеко от оборотня, выбирала пластинки, которые было бы приятно послушать. Неожиданно, в этой идилии, послышался голос Поттера: — Сириус! Люпин от неожиданности подскочил на месте и оглянулся. Сама Клер испугалась не меньше. Мальчишка, точнее лицо Поттера из горящих углей, смотрел на них из кухонной печи. — Гарри! — воскликнул он с видом крайнего удивления. — Откуда ты… что случилось, с тобой все в порядке? — Да, — сказал Гарри. — Я просто хотел… то есть я… мне нужно кое о чем поговорить с Сириусом. — Я позову его, — сказал Люпин, поднимаясь на ноги. Он все еще выглядел крайне озадаченным. — По-моему, он наверху, ищет Кикимера, — тот, похоже, опять спрятался на чердаке. И Люпин поспешил прочь из кухни, оставляя ее с «избранным» наедине. Это было крайне неловко, так как раньше они особо не общались. Авелин даже не знала, чем он увлекается еще, не считая квиддича. Спустя минуту-другую Люпин вернулся. За ним по пятам шел Сириус. — В чем дело? — взволнованно спросил он, отбрасывая с глаз свои длинные черные волосы и садясь около печи на пол, чтобы оказаться на одном уровне с Гарри. Люпин тоже стал на колени, в его глазах светилось беспокойство. — У тебя все нормально? Может, тебе нужна помощь? — Нет, — сказал Гарри. — Со мной ничего такого… Я просто хотел поговорить… об отце. Сириус и Люпин обменялись изумленными взглядами. Черноволосая заинтересованно уставилась на лицо из камина, что выглядело подавленным и весьма обеспокоенным. Гарри сразу же принялся рассказывать о том, что увидел в Омуте памяти. Это был день, когда Джеймс Поттер в очередной раз решил поиздеваться на Северусом. Когда он закончил, Сириус и Люпин некоторое время хранили молчание. Потом Клер негромко, но с садистским удовлетворением сказала: — Давайте, расскажите мальчику правду про Джеймса! — Авелин! — гаркнул Блэк на женщину, которая обиженно отвернулась к граммофону. — Вы тоже там были, мисс Клер, — не понятно к чему клонит Гарри, но Римус его перебивает: — Я бы не стал строго судить твоего отца за то, что ты видел, Гарри. Ему же было всего пятнадцать… — Мне тоже пятнадцать! — с горячностью воскликнул Гарри. — Послушай, Гарри, — миролюбиво сказал Сириус, — Джеймс со Снейпом возненавидели друг друга при первой же встрече — такое бывает, ты ведь можешь это понять! Я думаю, у Джеймса было все, чего так хотелось Снейпу: его любили товарищи, он прекрасно играл в квиддич — да ему вообще удавалось почти все! А Снейп был типичный замухрышка, странный малый, который с головой ушел в изучение Темных искусств, тогда как Джеймс — что бы ты о нем теперь ни думал, Гарри, — всегда терпеть не мог Темные искусства. Авелин хмыкает, но в разговор больше не влазит. Сириус бросает на нее убийственный взгляд и она собирается уйти на кухню, чтобы не слушать то, как друзья Джеймса обеляют его. Потому что у нее своя правда, свои идеалы и свои пороки. Однако Гарри продолжает допытываться и черноволосая понимает, что беседа ее затянула. — Да, — сказал Гарри, — Но на моих глазах он напал на Снейпа без всякой причины, только потому… ну, только потому, что ты пожаловался на скуку, — закончил он с извиняющейся ноткой. — Мне тоже гордиться нечем, — быстро ответил Сириус. Люпин покосился на него и сказал: — Послушай, Гарри, ты должен понять одну вещь: в школе твой отец и Сириус всегда и во всем оказывались лучшими — многие просто души в них не чаяли, и если порой это слегка кружило им голову… — Римус хочет сказать, что они были ещё теми заносчивыми и харизматичными засранцами, — вставляет свою лепту Авелин, натянуто улыбаясь хмурому взгляду Блэка. А вот Люпин улыбнулся. — Он все время взъерошивал себе волосы, — с болью в голосе сказал Гарри. Сириус и Люпин рассмеялись. — Я и забыл об этой его привычке, — с нежностью сказал Сириус. — А со снитчем он баловался? — жадно спросил Люпин. — Да, — ответил Гарри, непонимающе взирая на просветлевшие от воспоминаний лица Сириуса и Люпина. — А я… мне показалось, что это выглядит немножко по-идиотски. — Конечно, это выглядело по-идиотски! Мы все тогда были идиотами! — решительно воскликнул Сириус. — Хотя… к Лунатику это относится в меньшей степени, — честно добавил он, посмотрев на Люпина. Но тот покачал головой. — Разве я когда-нибудь говорил вам, чтобы вы оставили Снейпа в покое? — спросил он. — Разве у меня хоть однажды хватило духу сказать вам, что вы зарываетесь? — Все равно, — сказал Сириус, — Иногда ты заставлял нас стыдиться самих себя… это было уже кое-что… А однажды Ави, то есть мисс Клер, надрала нам зад! — Да, это как раз было на озере, — мягко улыбается женщина и кивает, вспоминая тот день. — Нас потом заставили отбывать наказание у Флитвика. — У тебя всегда была привычка защищать ущербных, — произнес Сириус. — А еще, — упрямо продолжал Гарри, решив выложить все, что занимало его мысли, раз уж он здесь очутился, — Он все время поглядывал на девочек у озера — надеялся, что они на него смотрят! — Ну конечно, он всегда вел себя как осел, если Лили была поблизости! — пожал плечами Сириус. — Стоило ей оказаться рядом, как он уже не мог перестать выламываться! — Почему она вышла за него замуж? — спросил Гарри, чувствуя себя очень несчастным. — Она же его ненавидела! — Вовсе нет, — сказал Сириус. — На седьмом курсе она стала гулять с ним, — сказал Люпин. — Когда у Джеймса малость поубавилось спеси, — сказал Сириус. — И когда Лили поссорилась с… — СИРИУС! — вскрикивает Авелин, понимая насколько близко они очутились у границы раскрытия настоящей личности их агента, что находился в тылу у врага. Сириус осекается, сам понимает, какую ошибку чуть не совершил. — Когда он бросил задирать людей ни с того ни с сего, — подхватил заминку Люпин. — И даже Снейпа? — спросил Гарри. — Ну, — уклончиво сказал Люпин, — Снейп — это особый случай… Он ведь никогда не упускал возможности пальнуть в Джеймса каким-нибудь заклятием — ты же не стал бы требовать от своего отца, чтобы он безропотно это сносил! — И мама спокойно мирилась с этим? — Честно говоря, она не слишком много знала, — пояснил Сириус. — Сам понимаешь, Джеймс не приглашал Снейпа на свидания вместе с ней и не насылал на него заклятий прямо у нее на глазах… Сириус нахмурился, видя, что Гарри все еще не убежден до конца. — Послушай, — сказал он, — У меня никогда не было друга лучше, чем твой отец, и он был хорошим человеком. В пятнадцать лет многие кажутся идиотами. Он перерос это. — А ты — нет, — смеется вейла. — До сих пор с Северусом грызёшься. — Ну ладно, — хмуро сказал Гарри. — Просто я не думал, что мне когда-нибудь придется пожалеть Снейпа. — Кстати, — сказал Люпин, и между бровей у него пролегла тонкая морщинка, — тебе, наверное, сильно досталось от Снейпа, когда он узнал, что ты залез в Омут памяти? — Он сказал, что больше никогда не станет учить меня окклюменции, — равнодушно ответил Гарри. — Как будто мне очень хо… — Что? — закричал Сириус так громко, что Гарри с испугу подскочил и набрал полный рот золы. — Ты это серьезно, Гарри? — живо спросил Люпин. — Он перестал давать тебе уроки? — Ага, — кивнул Гарри, удивленный такой неоправданно бурной реакцией. — Но это неважно, мне плевать — честно вам скажу, это даже облегче… — Я отправляюсь к вам и поговорю со Снейпом, — твердо заявил Сириус и действительно стал было подниматься на ноги, но Люпин схватил его и удержал на месте. — Если кому-то и надо поговорить со Снейпом, это должен быть я! — твердо сказал он. Клер закатила глаза. Эти мужчины так редко думали о последствиях, что быть с ними в команде становилось просто опасно. Черноволосая тяжело вздохнула, понимая, что решение этой проблемы легло на ее плечи, ведь Альбус странствовал. — Нет, — не соглашается с мужчинами Клер, удерживая на месте обоих. — С профессором Снейпом поговорю я. Во-первых, вы никак не объясните своё присутствие в школе, во-вторых, вас он даже не выслушает. — Ладно, — соглашается Блэк, сжимая руки в кулаки. — Пусть будет по-твоему.  — Но в первую очередь, Гарри, тебе нужно вернуться к Снейпу и сказать ему, чтобы он возобновил уроки, — он не имеет никакого права их отменять, и если Дамблдор узнает… — Я не могу сказать ему это, он меня убьет! — возмущенно воскликнул Гарри. — Вы не видели, какой он был после того, как вынул меня из Омута памяти! — Уроки окклюменции должны продолжаться, Гарри, — сурово сказал Люпин. — Нет ничего важнее этого, ты меня понял? Ничего! — Ладно, ладно, — сказал Гарри, совершенно сбитый с толку и вдобавок сильно раздосадованный. — Я попробую… попробую сказать ему что-нибудь… только не… Он умолк, потому что вдалеке послышались чьи-то шаги. — Кикимер спускается к нам? — Нет, — оглянувшись, сказал Сириус. — Наверное, это кто-то с твоей стороны, Гарри. — Тогда я пошел! — торопливо воскликнул он и вытащил голову из печи на кухне родового замка Сириуса. Некоторое время они не то что не разговаривали, а даже не двигались. Каждый думал о своем. Первым с места сдвинулся Сириус. Он встал с колен, и уперев руки в боки, продолжал смотреть на тлеющие угли. Римус вздохнул, он опять хмурился, отчего его лицо сильнее начал искажать шрам. — Римус, мне кажется тебе пора, — отстраненно говорит Блэк. — Нимфадора тебя заждалась. — Я… — Люпин обеспокоенно оглядывается на подругу, мол, может мне не стоит этого делать, но Авелин лишь тихонько кивает головой. — Хорошо. Я завтра зайду. — Ави, подойди ко мне, — повернувшись торсом к волшебнице, произнес мужчина, когда Люпин ушел. По его поведению, было не понятно, что у него на уме. Она приближается к нему так же, как к зверю — с опаской. И не зря, потому что Сириус тут же хватает ее за подбородок и поднимает лицо вверх, заставляя смотреть прямиком в его серые глаза. — Мы оба знаем, каким был Джеймс. И в отличие от твоего угрюмого увлечения, он никого не убил и не изнасиловал. Поэтому ты не смеешь очернять образ Джеймса в глазах Гарри. Ты меня поняла? Знала ли она обо всех злодеяниях, которые совершил Снейп? Нет, определенно, нет. Она слышала о том, что творилось в те года, но никак не хотела связывать Северуса с этим бедламом. Хотя однажды Малфой вскользь упоминал какую-то рыжую ведьму. — Да, — произнесла женщина, все еще смотря в глаза напротив. Сириус ослабил хватку и через несколько мгновений, нехотя, отпустил. Он сделал шаг назад, запустив пятерню в свои длинные волосы. — Налей мне огневиски, я замерзла. Они опять напиваются и танцуют. Под песни Фрэнка Синатры руки волшебника благополучно сползают с талии на пятую точку. Прижимают женское тело к себе. Авелин закрыла глаза, и он крепко прижался к ней лицом, опьяняясь запахом ее волос, кожи. Это был ночной воздух вперемешку с ароматом жасмина.  — Когда все это закончится, — шепчет на ухо он, — Я хочу создать семью. — Отличное желание, — Клер отстраняется от Блэка, садится в кресло. — Я тоже когда-то мечтала об этом. — Когда все это закончится, мы можем воплотить наши желания вместе, — не теряет возможности Блэк. — У нас будут очень красивые дети. — Сложись все по-другому, я бы согласилась, — улыбается черноволосая. — Наплевала бы на Северуса, Чарльза, войну, но это лишь сладкие мечты. — Сладкие мечты… — задумчиво произнес Блэк. — Знаешь, когда мы разрабатывали план по спасению четы Поттеров… Спасению, ха! Он разревелся у меня на плече и говорил, что его жизнь похожа на сладкие мечты, чем на жизнь. Потом правда пришел Дамблдор и убедил нас, что Хранителем должен быть Питер. Очарование Фиделиуса — уникальное заклинание, но, Господи, если бы я его не послушал тогда! Авелин не могла поверить своим ушам. Она потрясенно смотрела на волшебника, что сам уже чуть ли не рыдал, вспоминая те злощастные дни, и не могла поверить в то, что услышала. Паззл в ее голове собрался в одну целую картинку. Оставалось лишь услышать признание от виновника сего действа. Вскорости находится повод съездить в Хогвартс. Розовая жаба, почувствовав абсолютную власть над юными школьниками, принялась изводить и неугодных ей профессоров. Амбридж напала на дом Хагрида, однако лесничий разобрался с нападавшими и подался в бега так же, как и его шеф. Фадж не обратил бы на такое происшествие и внимания, но в результате боя пострадала попавшая под огонь людей Амбридж профессор Макгонагалл, которую госпитализировали в больницу Святого Мунго. Потому Корнелиус не мог отказать Клер в поездке. Ему нужно было удостовериться в том, не поднимут ли родители волну недовольства. — Вы считаете, что это нормально, Долорес? — сквозь зубы спрашивает вейла, находясь в обители зла, что пытает непрерывным мяуканьем кошек. — Вы же знаете, что Министру сейчас не нужны скандалы… — Именно поэтому я и решила устранить возможных предателей министерствм, — улыбка расползается на ее рыхлом лице. — Мои методы — методы министерства. Если вы не согласны с ними, то вы, получается, не согласны с политикой Министра. — Я прибыла по просьбе Министра, — фыркнула черноволосая. — Только для того, чтобы убедится в отсутствии жалоб, а их нет! — Долорес встает из-за стола, как бы показывая, что Авелин уже пора. — Министр, как и вы, можете быть спокойны. Хогвартс в надежных руках. — Не сомневаюсь, — вставая из-за стола, произнесла женщина. Авелин стояла перед дверью его спальни, которую освещал одинокий фонарь. Она все никак не могла решиться постучать в нее. В сотый раз занеся кулак над дверью, рука замирала в нескольких дюймах от деревянной поверхности, а затем безвольно падала вниз. В определенный момент она взяла себя в руки и убедила, что переступит через свою гордость и поговорит с мужчиной. — Не старайтесь, — прозвучал голос Северуса сбоку. — Меня там нет. — А вас нигде нет! — озлобленно шипит она, ведь злость просто накатывает волной. — Ты не имел права этого делать! Какого Салазара ты творишь? — Поговорим в кабинете. Здесь небезопасно. Северусу не надо объяснять о чем идет речь. Он тут же взмахивает волшебной палочкой, открывая дверь. В два шага преодолевает разделявшее их расстояние, не забывая при этом схватить Клер за руку и потащить за собой. Но вейла не намерена подчиняться ему, она сопротивляется его натиску, хватается одной рукой за лутку и достает свою волшебную палочку, тут же приставляя ее к его горлу. — Никуда я с тобой не пойду! — Не веди себя, как ребенок! — тут уж взрывается мужчина. — Да кто бы говорил! — так же темпераментно отвечает женщина, но палочку опускает. — Мальчишка должен уметь сопротивляться, а ты перестал его учить! Неужели ты не понимаешь, что подставляешь нас всех? Всё может полететь в Тартарары! — Всё и так летит к Салазару в подземелье! — шумно выдыхает волшебник. — О чём ты? — хмурится она, пока меж ее бровей залегает складка. — Он успел залезть в слишком личное… — Джеймс и Лили — это уже прошлое, а в нём нет ничего личного, — машет головой женщина и хочет продолжить, но Северус перебивает ее: — Ты тоже прошлое? Я так не думаю… — его черные, как туннели, глаза, мерцающие и завораживающие изменились. — Я не должен был говорить такие вещи тогда, в доме Блэка. Святая Помона, я даже не верил в то, что говорил. Смотрел на окружавших тебя мужчин, понимал, что они в сотни раз лучше для тебя, чем я, и ревновал, как мальчишка! Мне хотелось, чтобы в тот момент, тебе было так же больно, как и мне. Он говорил правду, но не просил прощения, не искал оправданий. Он словно безропотно ждал ее приговора. А Авелин не знала, что ответить, лишь ощущала стоявшей себя у краю бескрайной бездны и ей опять хотелось окунуться в ее темные объятия. Однако позволить себе этого она не могла. Черноволосая уходит, оставляя Северуса стоять одного посреди плохо освещенного коридора и, не оборачиваясь, слышать звук её отдаляющихся ровных, уверенных шагов. Ей казалось, что все, что сейчас здесь произошло, было не с ней, а просто привиделось. Но в голове вновь и вновь проносились сказанные им слова, будто стараясь донести до нее свой смысл. Авелин глубоко вздохнула и, решив, что на анализ произошедшего сейчас нет времени, зашагала по коридору быстрее и покинула подземелье. В попытках переключится, Клер напрашивается на дежурство с Тонкс. По правде говоря, она надеется, что лёгкий характер аврора вернёт ее в тонус. Ведь племянница Сириуса ко всему относилась с долей юмора и сарказма. Но когда они встречаются, то серый цвет волос Нимфы говорит всё за неё. От Авелин не могли скрыться все эти нити, что начали образовываться между этими двумя. — Римус опять завел свою шарманку? — вместо приветствия. — Ага… — подавленно доносится в ответ. Дежурство оканчивается тем, что они, две заплаканных клуши, сидят на полу в архиве и шмаркаются в уже закрытые уголовные дела. Нимфадора рассказывает, что этот мешок с блохами упорно не реагирует на её твердые заявления о том, что ей глубоко плевать на его пушистую проблему, и что она любит именно бедного, немолодого, но очень порядочного и умного оборотня Римуса Люпина. -…и я ведь вижу, что он любит меня тоже! — в очередной раз шморкается в чьё-то дело она и всхлипнув замирает. Какое-то время она молчит и затем поворачивается к подруге. — Здесь твоя фамилия… Написано, что Антонин Долохов наслал свое фирменное проклятие на Гидеона де Клера. Вейла не спрашивает, она забирает протянутый ей свиток, нанося очищающее заклинание на него. И закрывает глаза, словно сама боится прочитать то, что прочла Тонкс. Проходит секунда-другая прежде, чем её взгляд впивается в одно простое предложение:

«Гидеон де Клер, аврор 1-й категории, поражен фирменным проклятием Антонина Долохова во время дуэли в кафе «Горбин и Бэркес». Умер в фамильном особняке «Кастижо де Клер», испытав сильную боль, доводящую до потери сознания».