Разные

       Он появился неожиданно — выпрыгнул, словно чертик из табакерки. Дейв вздрогнул, резко тормозя, чтобы не очутиться под колесами автомобиля, явно бросившегося к нему наперевес.        — Ты с ума сошел.        Окошко неспешно открылось, сидящий в нем недавний знакомый улыбнулся уголками губ:        — Давай-ка поговорим, Дейв. Садись в машину.        Дейв с опаской оглянулся по сторонам.        Бежать было некуда, вряд ли кто согласился бы ему помочь, людей вокруг было мало, они находились в темном плохо освещенном переулке, каждый раз проходя который, чтобы скоротать дорогу домой, Дейв ругал себя за неосторожность. Прикусив губу, он сел в авто, старательно абстрагируясь от его владельца и отодвинувшись на самый край кресла.        — Добрый вечер — поздоровался, глядя на свои руки.        — Привет, Дейв. Не хочешь поговорить о нашей общей знакомой?        — Смотря, что ты хочешь знать о ней — пожал плечами Дейв.        — Я хочу знать, Дейв, — он облизал слегка потрескавшиеся губы, склонившись к самому его лицу, — долго ли ты будешь мечтать увести мою женщину у меня из-под носа. А еще я хочу поинтересоваться, так, из чистого любопытства, сколько еще раз ты пойдешь к Джекки Тайлер, чтобы подрассказать ей страшных историй о том, с каким негодяем связалась ее дочь.        — Я не…        — Ходил — кивнул Джон. — Ходил. Я следил за тобой последние три недели, ну, знаешь, наблюдал издалека. С того самого момента, как мы начали жить вместе с Розой, ты ее совсем в покое не оставляешь. Что такое? Дух соперничества проснулся?        — Ты мне не нравишься. Я пытаюсь защитить Розу.        — Что-то я никому не нравлюсь, — Джон усмехнулся, — и, главное, тому есть совершенно объективные причины: мама просто не готова отпустить дочь с мужчиной, который и на десяток лет не младше ее, а друг хочет стать любовником.        — Дело не в этом, — Дейв упрямился, качал головой, — ты мне просто не нравишься. Ты темный. Роза еще очень молодая, почти ребенок. Она доверчивая, и ей все кажется, что всем на свете можно помочь и всех спасти. Но ты ее уничтожишь, я это знаю. Ты мне не нравишься.        — Дейв, как по-твоему, я ее жестко насилую, или обходимся простой поркой? — совершенно серьезно спросил Джон, прикусив губу. — Ответь.        — Что?        — Так что там? Изнасилование или порка?        — Паясничаешь?        — А мне кажется, это ты этим занят, Дейв, — Джон на миг отвернулся, смотря в окно, где начинался дождь, затем снова посмотрел на собеседника, — глупо оправдывать собственную нерешительность моей, как ты изволил выразиться, опасностью. У тебя было много времени, чтобы завоевать ее сердце. Но ты ничего не делал. И не сделал бы. Я знаю таких, как ты — нерешительные хлюпики, притворяющиеся святыми, на самом деле все разрушающие. Ты, правда, думаешь, что, если настроишь против меня мать Розы, если мы с Розой расстанемся, у тебя будет хоть один шанс? Ты никогда не думал, что, нравься ты ей хоть немного больше, чем просто друг, у вас бы давно все сложилось и без твоего признания?        Дейв хлюпал носом, продолжая рассматривать свои руки.        — Короче так, Дейв. Завязывай с этим. Я не буду говорить Розе, что ты делаешь. Боюсь, ее очень расстроит, что тот, кого она считает другом, делает подобные вещи. Но, если я еще раз узнаю о чем-то подобном, я сверну тебе шею. Ты понял?        — Полагаю, это все? — хмуро откликнулся Дейв.        — Дейв, я все еще умею стрелять. Особенно — защищая то, что мне дорого. Запомнишь это?        — Я не забуду.        — Хорошо. Теперь — вали.        Дверь открылась, Дейв пулей выскочил из машины, почти бросившись бежать по темному переулку. Через мгновения взвизгнули тормоза.        — Роза! — с порога позвал Джон, развязывая ботинки. Обувь намокла от дождя и была заляпана, он беззвучно выругался. — Ты дома?        — Я на кухне!        Сунув ноги в тапки и взяв в руки грязные ботинки, он прошел прямиком в ванную, а потом вернулся к возлюбленной. Роза возилась с тестом, взяв ее за руку, он облизал тесто, улыбнувшись.        — Я решила испечь кексы — улыбнулась она. — Ты говорил, что тебе нравятся кексы.        — Да — кивнул он. — С изюмом.        — Еще орехи будут — сказала Роза, кивнув на стол, где стояла небольшая тарелка с орехами. — Будешь суп? Вчерашний, надо доесть.        — Уже наливаю.        Пока он насыпал еду, Роза внимательно следила за ним, что он делает, на миг забыв о тесте.        — Выглядишь устало.        — День был сложный.        — Ты часто задерживаешься? Я не упрекаю, просто хочу знать, часто ли такое бывает.        — Пару раз в месяц. Я тебя буду предупреждать. Когда много заказов, приходится задерживаться.        — Понятно. Спасибо, что позвонил.        Порезав хлеб, она придвинула тарелку, возвращаясь к тесту.        — У мамы выпечка всегда получается лучше. Не люблю печь.        — Ты можешь не печь.        — Просто захотелось сделать тебе сюрприз — она подсыпала сахара, размешивая по часовой стрелке.        — Спасибо.        Роза поцеловала его в висок.        — Ты почти не ешь.        — Аппетита нет. Пойду приму ванну.        — Точно все в порядке? — в голосе Розы послышались настороженные нотки. Он улыбнулся, кивнув.        — Да, все хорошо. Просто устал.        Едва очутившись в ванной, он бросился к заветному шкафу, доставая таблетки и залпом глотая сразу две. Черт. Этих приступов давно не было, кажется, месяца четыре назад последний. Не сейчас. Вообще больше никогда. Хорошо, что он уже давно научился чувствовать их приближение.        Нет. Не теперь. Десять проклятых лет с тех пор, как вернулся, он все ждет, когда они, наконец, прекратятся. Сейчас ждет, как никогда раньше. Появилась Роза, она не должна видеть эту его сторону. Она не должна гореть в его личном аду. С той самой минуты, как она впервые очутилась в его мастерской, внутри что-то ожило — что-то давно забытое. Приступов не было. Он даже стал надеяться, что они покинули его насовсем.        — Черт. Только не это — вздохнул он, капитулируя, включил воду и опустился на ванную, уставившись в одну точку и невидящим взглядом смотря, как течет вода.        — Эй, — прошептала Роза, проходя вовнутрь, — что с тобой?        Теплые руки, словно маленькие ветви, обвились вокруг его шеи, она оставила на щеках несколько легчайших поцелуев. Только теперь, когда она погладила его по щекам, он понял, что плачет.        — Прости — он уткнулся в нее лицом, — иногда я вдруг начинаю вспоминать весь этот ужас. Никак не могу от этого избавиться.        Роза быстро поцеловала его в волосы, прижимая покрепче к себе.        — Это прошлое, Джон. Его больше нет. Есть я. И мы вместе.        — Да. Я знаю, цветочек.        Роза сняла вещи и юркнула в ванную первой.        — Иди сюда. Тебе нужно расслабиться. Давай.        Он залез в ванную, опускаясь к ней на грудь и глубоко дыша. Нужно успокоиться. Все вроде бы прошло уже.        — Цветочек…        — Все в порядке. Я здесь.        — Ничего не случилось на работе?        — Нет. Ничего. Это привет война передает.        — Часто? — она повернулась на бок, кончиками пальцев гладя его по щеке.       — С тобой почти прекратилось.        — Что ты чувствуешь, когда это происходит?        — Не знаю, — он пожал плечами, — страх, панику. Я не знаю, что это за чувство и как его охарактеризовать. Но оно гадкое. Я его ненавижу.        — Это проходит?        — Я обычно пью таблетки. Они блокируют спазм.        — А основания для приступов есть? В смысле, может, они бывают, когда тебе плохо, или когда ты расстроен?        — Я не знаю, Роза — он покачал головой, кладя руку ей на бедро и поглаживая его. — Иногда бывает, если много работаю. Я стараюсь этого не делать. Но сегодня, видимо, не вышло.        Роза приподнялась. Легла сверху, обволакивая его собой. Ласково погладила по волосам, зарылась лицом в шею, щекоча жарким дыханием.        — Я с тобой. Здесь. Ты теперь не один и я от тебя не уйду. Когда у тебя в следующий раз будет подобное состояние, пожалуйста, думай об этом. Если я рядом — зови.        — Я всегда проходил через это один.        — Теперь все иначе, Джон, — она коснулась губами его виска, — ты не один. Теперь есть я. Потому, если ты почувствуешь нечто подобное, подумай обо мне.        Джон вздохнул.        — Иногда мне кажется, Роза, будто я тону во тьме. В огромной бесконечной тьме. И мне страшно.        — Всегда есть выход к свету, Джон. Для всех.        Она осторожно поднялась, вытираясь полотенцем, и застыла, явно ожидая, когда он присоединиться.        Впервые за последний час он улыбнулся по-настоящему счастливо. Прижав Розу к себе покрепче, сладко поцеловал, перебираясь губами к волосам, которые пахли шампунем и ванилью. Роза была теплой, ласково обняла его за плечи, погладив рукою по спине. Склонившись, осторожно провела языком по волосам на животе, пробуя их на вкус, погладила пальцами напрягшиеся вмиг бедра.        — Роза…        — Что?        — Я есть хочу.        Посмотрев на него, улыбающегося, как довольный кот, вылакавший молока, она рассмеялась тоже. Поднявшись и накинув халат, дала ему руку, проведя на кухню.        Эти чертовы таблетки всегда будили в нем зверский аппетит. Роза сидела напротив, пила чай и смотрела на него, улыбаясь.        — Цветочек, — погладив ее по руке, он подвинулся, — иди ко мне. Сядь.        Роза послушалась, быстро поцеловала его в шею.        — Расскажи мне, как прошел твой день.        — Обычно, — улыбаясь, она пожала плечами, — клиенток было не очень много, но покупки крупные. Дейв весь день рассказывал анекдоты. Он умеет меня смешить, жаль только, не понимает, что я все равно с ним не буду.        — Он идиот.        — Скорее, раздолбай, — она улыбнулась, — он вообще не плохой парень. Не будем о нем.        — Хорошо. Начнет распускать руки — скажи мне, я его поколочу.        — Обещаю — Роза рассмеялась, отправив ему в рот кусочек бекона. — Допивай чай с кексами быстрее.        — Ты меня торопишь?        — Я бываю очень нетерпелива.        Роза была забавной. Умной и забавной. Пожалуй, это нравилось ему больше всего.        Она предпочла кормить его кексами с рук, он принимал их, как дар. Такой флирт ему нравился.        — И как тебе?        Поцеловав ее, он довольно кивнул:        — Очень вкусно.        — Да. Спасибо.        Ему оставалось всего несколько глотков, но Роза нетерпеливо потянула его за руку.        — Потом допьешь. Идем.        Он рассмеялся:        — Но я хочу чаю.        — А надо хотеть меня. Идем.        Она еще никогда не была так нетерпелива. Обычно она сама позволяла брать себя, их ласки постепенно становились все более откровенны, ей нравился медленный темп и спокойный ритм, который он задавал. Но теперь она явно решила покомандовать, взять верх.        Потому, когда она толкнула его на кровать, он с любопытством стал следить, что же она предпримет дальше. Роза сняла халат и нырнула к нему в объятья. Теперь он узнал обычную Розу. Она подняла на него взгляд, в котором вопрос смешался с любопытством и неловкостью.        — Научишь меня?        — Роза, тебе необязательно это делать.        — Но я хочу попробовать. Пожалуйста.        — Хорошо.        Роза устроилась удобнее, позволяя ему запустить пальцы ей в волосы.        Ее вовсе не нужно было особо направлять, она откуда-то точно чувствовала, что ему нужно. Начала медленно с осторожных прикосновений, чуть робких, перешедших в короткие отрывистые поцелуи. Когда она провела языком по стволу, он втянул воздух в легкие, ерзая на месте.        — Продолжать?        — Пожалуйста.        Роза нырнула снова, ее прикосновения стали увереннее, дольше, его удовольствие — куда острее.        — Открой рот, Роза.        Она сделала это раньше, чем он успел закончить свою просьбу. Роза знала, что делать, похоже, ей самой это нравилось. Она становилась все настойчивее, как человек, который распробовал вкусности.        Он сам плохо понимал все, что происходило дальше, кроме того, что превратился в сонм ощущений и звуков, а еще — что он шумно дышит, и его сердце колотится, как безумное. Она немного кусалась, но не настолько, чтобы он мог на этом концентрироваться.        — Было очень плохо, да? — Роза переплетала свои пальцы с его и смотря на него так, будто извинялась.        — Было хорошо.        — Я все выплюнула.        — Ну и что?        — Но я хотела тебя попробовать.        Он улыбнулся, гладя бархатную кожу ее спины. Роза делала все без всякого стеснения, все, чему она училась, что пробовала с ним, ей было интересно. В ней не было ни капли манерности и наигранности, она была самым искренним созданием, которое ему доводилось встретить. Он был восхищен.        — Роза, расскажи мне о своем детстве. Какой ты была? Что тебе нравилось? У тебя были любимые игрушки? Я еще не знаком с этой стороной тебя. Мне бы хотелось познакомиться.        — Мама говорила, что я была бунтаркой. Не слушала ее. Я помню, что мне нравилось играть на улице и кататься на велосипеде. Любимой кукле я оторвала руки, потому что хотела посмотреть, из чего она сделана. Ты знаешь, что я ненавидела школу?        — Правда? А я был отличником. Закончил школу с медалью.        — Нет, — улыбнувшись, она покачала головой, — я терпеть не могла учиться. Мне нравилась гимнастика. Я тебе уже говорила, что выиграла бронзу на соревнованиях. Наверное, самое большое достижение в моей жизни. Мама злилась на меня за то, что я не пошла учиться дальше. Но я не могла. Все эти учебники и прочий бред меня бесили.        Он вздохнул, втягивая ноздрями ее запах, будто она могла исчезнуть. Теплое прикосновение ее пальцев к щеке вызвало у него улыбку.        — Ты мне потом тоже расскажешь о своем детстве, а сейчас спи.        — Я отключаюсь.        — Хороших тебе снов, любимый.        — И тебе, цветочек.        Роза аккуратно накрыла его одеялом, коснувшись губами родинки на спине.        — Джон, всегда есть дорога к свету. Для всех — последнее, что он услышал, прежде чем отключиться совсем.