Разные

       Лакки первым ворвался в новый для него дом, заливаясь счастливым лаем. Только за ним следом Роза аккуратно сунула голову в дверь, улыбнувшись оторопевшей матери:        — Мама, не бойся, это всего лишь мы!        — Ох, — ворчливо сказала Джекки, принимая объятья от дочери и целуя ее в ответ, — хвала Господу, я уж испугалась, что иноземные захватчики.        Она улыбнулась и Джону, а тот улыбнулся ей в ответ. Роза, побаивающаяся возможного напряжения между любимыми людьми, облегченно вздохнула, когда мама предложила ее возлюбленному присесть и стала хлопотать, готовя все к чаю. Зачем-то даже насыпала в вазочку шоколадных конфет с орехами, которые ела только она. По всей видимости, для антуража.        Малышу Лакки тоже перепало вкусненького. Он старательно грыз большую косточку, которой заботливая хозяйка квартиры отблагодарила его за звонкое приветствие. Роза знала — мама недолюбливает собак, но, заметив ее заинтересованный взгляд на поглощенного поеданием угощения хвостатого проказника, и блуждающую по ее лицу легкую улыбку, испытала облегчение и даже гордость от того, что маленькое пушистое чудо пришлось маме по душе.        — Никак не запомню, как вы его назвали? — она посмотрела на Розу, потом на Джона. — Все из головы вылетает.        — Лакки, мама, — улыбнулась Роза, заметив, что малыш ворчит на свою добычу, что никак не хотела подчиняться его маленьким зубкам, — Счастливчик.        — Хорошее имя. Я запишу. В последнее время многое забываю почему-то. Зато имена сериальных героев хорошо помню. Мне точно нужно поменьше смотреть телевизор.        Роза знала (и была уверена, что и Джон догадывается), что Джекки блефует. Ее мама была первоклассным бухгалтером, она до сих пор блестяще справлялась со всеми финансовыми делами магазина, и память у нее всегда, в том числе, и сейчас, была превосходная. Но ей, очевидно, просто не пришло в голову, с чего бы еще начать разговор, на какой позитивной ноте приступить к общению с человеком, к которому ушла жить ее дочь. Розу немного смущал этот блеф, он был плохо сыгран и мало продуман, но радовало то, что она стала сама идти на контакт. Надежда, что два ее любимых человека найдут общий язык между собой, перестала быть призрачной.        — О, хорошо, что торт с цельными орехами. Хотя я приготовила печенье, — продолжала она, как показалось Розе, слишком громко, и кивнула на вазочку, в которой было насыпано сахарное печенье с горкой.        — Как ты любишь, мама. Как твои дела? Мы вчера не созванивались, прости. Я замоталась на работе, пришла позже. Еще и этот ужасный дождь. Совсем забыла о времени, когда опомнилась, было уже почти одиннадцать.        — Составляла смету за квартал. Продажи упали. Плохо.        — Да, — вздохнула Роза, — в последний месяц с продажами совсем беда. Не знаю даже, почему.        — Милая, — мягко помешивая ложкой сахар в чашке, Джон посмотрел на Розу, затем на Джекки, — я же предлагал тебе попробовать заняться экипировкой для водителей. Продавайте шлемы и перчатки. Очки для мотоциклистов. Почему нет? Ты же знаешь, у меня довольно большой список клиентов, я мог бы направлять их к вам в магазин. Прости, но вещи, которые вы продаете в магазине, хоть и дешевые, качественными не особо назовешь. Извини, Джекки.        — Да я это и сама знаю, — пожала плечами Джекки, — нечего тебе извиняться. Закупка подорожала, с такой торговлей, как сейчас, мы не можем позволить себе покупать дорогую одежду. Выкручиваемся ширпотребом. Замкнутый круг. Но мне нравится твое предложение. Так и поступим.        Роза с удивлением взглянула на возлюбленного, затем на мать. То, что они пришли к взаимному согласию, чрезвычайно обрадовало ее. Когда Джекки впервые увидела Джона, не было никаких гарантий того, что они вообще хотя бы станут разговаривать друг с другом. Но они теперь говорили и даже соглашались. Это ли не исполнение большой мечты о мире в семье, которую Роза лелеяла последние несколько месяцев с тех самых пор, как матери стало очень не нравится присутствие мужчины в ее, Розиной, жизни?        — Хорошо, — кивнул Джон, по всей видимости, тоже довольный такой реакцией тещи, — тогда так и поступим. Роза, мне нужны будут ваши визитки.        — Я принесу завтра из магазина — кивнула она, наконец, отпивая уже слегка остывший чай.        Телевизор, все это время включенный, бормотал что-то о дешевых тампонах. Джекки его выключила, переводя снова взгляд на щенка. Лакки вертел головой, наконец, решив осмотреться, куда же его привезли.        — Очень милый щенок. Так быстро освоился. Впервые здесь, а зашел прямо как к себе домой. Удивительно. Совсем ничего не боится, да?        — На самом деле, — Джон покачал головой, тоже посмотрев на хвостатого воспитанника, — он обычно ведет себя куда более скромно. А сейчас что-то обнаглел. Не знаю, откуда вдруг такая смелость взялась в нем.        — Может быть, он узнал запах, которым пахнет моя одежда, — с улыбкой предположила Роза, — он любит меня нюхать.        Кроха, словно по команде, подошел к своей хозяйке, вертя хвостом, и она погладила его по голове. Недолго думая, Лакки улегся у ее ног, сладко посапывая. Теперь он таращился огромными глазами-бусинами вокруг, очень привлеченный сидящими на окне искусственными птицами.        — Роза всегда хотела собаку, — улыбнулась Джекки, — а я не разрешала. Боялась, что блохастая, еще и глистами наградить может. Да и где ее здесь держать?        — На самом деле, мама, — Роза внимательно посмотрела на мать с явным добрым лукавством, — тебя больше беспокоило, что пес меня покусает.        — А вот и нет! — притворно обидевшись, что дочь выдала ее секрет, фыркнула Джекки.        — А вот и да! — парировала Роза, тоже шутя. — Не спорь. Вспомни, что ты мне говорила всегда. Что ты не станешь мазать йодом мои колени, если эта хвостатая нечисть меня покусает или поцарапает когтями.        — Да ладно, я так говорила всего-то пару раз, — проворчала Джекки, — не слушай ее Джон, она специально на меня наговаривает. Вредная девчонка. Совсем отбилась от рук.        — О, — Джон с аппетитом отправил в рот кусок торта, — не волнуйтесь, я возьмусь за ее перевоспитание.        — Что? — Роза притворно возмутилась, слегка ударив возлюбленного по руке. — Ах ты сосиска! Не надо меня воспитывать!        — Будешь драться, я съем весь торт и тебе ни кусочка не оставлю, — угрожающе нахмурился он, отправляя в рот еще один кусок, чуть побольше, — вот увидишь, все съем, даже крошки.        Когда торт был съеден (совместными усилиями), Джон тактично вышел на балкон под предлогом, что ему необходимо покурить. Оставшись вдвоем, Роза и Джекки обменялись многозначительными взглядами. Джекки быстро убрала в раковину грязную посуду, сменив чашки на случай, если им еще захочется чаю, а затем вернулась на свое место, вопросительно посмотрев на дочь.        — Как он?        Роза рассказала ей о том, что Джона мучили эти ужасные приступы на прошлой неделе. Хоть ее и терзала боязнь того, что реакция мамы будет более чем негативной, но держать это в себе и скрывать от самого близкого человека она не могла. К счастью, Джекки отнеслась относительно неплохо к услышанной новости, и даже с пониманием. Никаких «Я же говорила!» или «Я предупреждала тебя!», даже без попыток прочесть нотации. Только печальный вздох и озабоченное: «Вот черт, что же с этим делать?».        — Не знаю, — пожала плечами Роза, — раз на раз не приходится. Мне очень хочется верить, что наши отношения идут ему на пользу, что спокойная жизнь помогает ему исцелиться. Он стал больше улыбаться, потихоньку снова начал слушать музыку. Смотрит мультфильмы, представляешь? Ему даже нравится. Думаю, они помогают ему отвлечься. Разгоняют его тараканов. Пришел в восторг от «Холодного сердца». Так тащится по этому их Снеговику, что даже купил брелок и повесил на зеркало в коридоре. Мы много гуляем и часто ездим кататься. Просто так вечером садимся в машину и ездим по городу. В кино ходим. Ему нравится ходить в кино, причем, у меня сложилось ощущение, что без разницы, на какой фильм. С собакой возится побольше моего, хотя инициатором взять собаку была я. В общем, все почти что хорошо. И даже приступы сократились…        — Но? — напряглась Джекки, чувствуя, что дочь замешкалась.        — Не прошли совсем. Несколько дней назад был последний, причем, такой сильный и долгий, что я уж думала, совсем его теряю. Не знала, как его вытащить оттуда, куда он уходил. В такие минуты мне становится по-настоящему страшно, — стремясь изо всех сил сдержать слезы, Роза взглянула в окно, где медленно садилось солнце, — что однажды он совсем уйдет, не вернется.        — Я говорила с миссис Пиггинс, соседкой, — Джекки ласково взглянула на дочь, — она дала мне номер телефона психолога, с которым работала ее дочь. Хороший специалист, я уже глянула рекомендации на его сайте и прочитала отзывы в Интернете. Реабилитация — это его профиль.        — Да, спасибо, — кивнула Роза, успокаивающе почесав за ухом встревожившегося внезапно питомца, — Дейв тоже пообещал мне помочь.        — А Джон? Ты говорила ему о психологе?        — Угу, — кивнула она, — не то, чтобы он очень протестовал, но ему не понравилась эта идея. Он считает, что безнадежен. Что полностью исцелиться ему уже не удастся. — Роза, — Джекки с сомнением взглянула на нее, прямо ей в глаза, — не обижайся, пожалуйста, но… может быть, это так и есть? Он прошел ад. Оттуда не возвращаются такими же, как прежде.        — Я понимаю, мама, — спокойно ответила Роза, — я знаю, что полностью реабилитироваться ему уже не светит, что он всегда будет жить с этой ужасной болью. Такое не забывается. Когда он мне рассказывает иногда, что пережил, у меня мороз по коже гуляет. Даже не знаю, каково было ему ощущать все это, вариться в этом аду. Но я хочу, чтобы хотя бы эти ужасные приступы ушли. Они высасывают из него силы и энергию. После таких ночей он весь день лежит пластом в кровати, почти не двигается и ничего не ест. А я не знаю, что делать. Хорошо хоть Лакки теперь есть, обычно он забирается к нему на колени и они играют вместе. Это его успокаивает.        — И что ты думаешь делать?        Роза пожала плечами:        — Пока он не особо сопротивляется идее снова посещать психиатра. Но, если такое произойдет, я поставлю ему ультиматум. Либо он идет на прием вместе со мной, либо я бросаю его.        — Жестко.        — Да, но я не вижу другого выхода. Ему нужна мотивация, чтобы лечиться, и, раз уж ради себя самого он этого делать не желает, возможно, захочет ради меня. Я очень на это надеюсь, во всяком случае.        Домой они явились только когда на небе загорались первые звезды. Малыш Лакки, все время в машине спящий на своем месте на заднем сиденье, так устал, что даже не счел нужным сопротивляться, пока Роза мыла ему лапы, разве что буркнул что-то пару раз для приличия.        Не ужинали, посмотрели вместе телевизор, какой-то глупый незапоминающийся фильм и ток-шоу Опры Уинфри для фона, пока играли в шахматы (Роза проиграла), и, быстро приняв душ, улеглись спать.        — Ты хочешь? — осторожно спросила Роза, запустив пальцы в его волосы, и, увидев сомнение в глазах любимого, облегченно вздохнула: самое большее, на что ее сейчас могло хватить, так это полежать у Джона на груди.        Тот покачал головой:        — Нет, если честно. Давай просто полежим. Можем поболтать, если хочешь.        — Я и болтать не хочу, честно говоря, — устало вздохнула Роза, — но спасибо тебе за этот вечер. Я очень рада, что у вас с мамой получается наладить контакт.        — Мы с Джекки взрослые люди, оба любим тебя, и, думаю, оба понимаем, что бесполезно пытаться тебя делить или ссориться из-за ерунды, — спокойно ответил он, укладываясь удобнее на бок, — хороший был вечер. Не забудь дать мне завтра ваши визитки.        — Ладно, — кивнула Роза, легонько целуя его в губы, — доброй ночи, милый.        — Хороших снов — отозвался он, клацнув выключателем.        Вскоре они оба мирно спали. Из соседней комнаты слышалось похрапывание Лакки.