Ночь полна сюрпризов...

Мозг вскипает, плавится и превращается в липкую жижу, стекая по стенкам моей головы зловонной смесью. Одурманенный болью, я тихо рычу, до крови разгрызая губы, в бесполезной попытке перекрыть одну боль другой. Тяжелые вдохи и шумные хрипы. Я понемногу схожу с ума, ощущая, как одичавший зверь внутри меня, мечется по клетке, врезаясь массивными лапами в металлические прутья. Гнев, ярость и раздражение. Блять, как же я ненавижу весь мир, за его гребанную несправедливость. Какого черта, именно со мной происходит эта хрень? Госпожа Удача, все же, ты еще та стерва. Надеюсь, что ты когда-нибудь захлебнешься в собственной, божественной крови и моя ненависть прожжет твою кожу насквозь. Сделай одолжение и просто сдохни. Полная темнота. К ней невозможно привыкнуть, но в ней можно раствориться, отбрасывая мысли в сумрачную бездну и оставляя в голове лишь безграничный вакуум. В очередной раз, придя в сознание, я пытаюсь привстать, опираясь на собственные руки, но чертова слабость в локтях, подгибает их и я вновь падаю на пол, сквозь стиснутые зубы, матеря собственное изнеможение. Отвратное ощущение беспомощности, пробирается в сознание мерзкими лапками, подкидывая дров в жаркий огонь моей ярости. Я, блять, ненавижу себя за то, что не могу подняться с пола, но этот гнев лишь добавляет мне упорства и я вновь пытаюсь привстать, плотно стискивая зубы, чтобы не зашипеть от боли. Кажется, подбородок и шея уже измазались кровью, но уж на это мне точно плевать. В данный момент, я хочу доказать себе, что я не гребанный слабак и, хотя бы встать на ноги в состоянии. Тяжело дыша, я пытаюсь рассмотреть предметы, которыми захламлен подвал, в надежде отыскать среди металлолома и всякого мусора, находящегося рядом со мной, что-нибудь, за что я мог бы ухватиться, таким образом, обретая опору, без которой мне точно не получится подняться. Но я вижу лишь черную пелену, будто мне вырвали глаза. Именно в такой момент, я понимаю, что если каким-нибудь образом ослепну, просто снесу себе голову, ведь, практически, нет более беззащитного человека, чем тот, который ничего не видит. - Блять, - раздраженно протягиваю хриплым голосом. Опершись спиной о маленькую кучку влажного от сырости картона, я пытаюсь прощупать руками рядом находящиеся предметы, но, кроме чертовой пустоты, которая меня уже порядком заебала, ничего не чувствую. В этом затхлом месте я бывал от силы пару раз, так как этот подвал у нас не используется, поэтому, даже по памяти, я не в состоянии предположить, что и как тут лежит. Потерев лицо шершавой ладонью, я чувствую на коже засохшую корку грязи, и липкую кровь, которую я еще сильнее размазываю по подбородку и щекам. Опустив руку и закрыв глаза, я пытаюсь хотя бы предположить, сколько времени нахожусь тут, но в голове все рябит и плывет, отказываясь давать мне четкие ответы на вопросы. Мне кажется, что не прошло и пары часов, с тех пор, как меня кинули в подвал, но, в тот же момент, создается ощущение, будто я провел тут целую вечность. Блять, я не удивлюсь, если эти придурки забыли про меня. Спирит, же, навряд ли, будет напоминать им о моем еле живом теле валяющимся в подвале, даже по истечению двух суток. Могу поспорить, что для нашего чертового лидера я сейчас не более чем нежеланная проблема, поэтому, сомневаюсь, что он будет способствовать тому, чтобы меня поскорее достали отсюда. Спирит ненавидит неповиновение и, судя по всему, я перешел некую грань его терпения, когда согласился на бой с Джеком. Хотя, даже если бы и знал, что все так обернется, все равно не отказался. Черт, как же я скучаю по старому, сдвинутого на всю голову, Спириту. Я прекрасно помню, каким он был до того, как занял пост лидера. Будучи еще в основе, Спирит творил все, что вздумается, совершенно не ограничивая себя рамками и не стараясь хоть бы как-то скрыть свою кровожадность. Наш прошлый лидер, Аарон, даже и не пытался его сдерживать, понимая, что такого монстра, как Спирит, было невозможно держать в клетке, иначе он, рано или поздно, вырвался бы оттуда и, сорвавшись, перегрыз всем глотки. Аарон часто грозился, что вышвырнет Спирита из группировки, за его поступки и поведение часто балансирующее на грани сумасшествия, но, в тот же момент, все знали, что Аарон этого не сделает и все эти слова сплошной треп. Было в Спирите нечто такое, что невозможно было рассмотреть за ширмой его характера, больше напоминающего одно сплошное психическое расстройство. Тогда для всех нас он являлся мудаком, которого боялись даже товарищи по группировке, нутром чувствуя нестабильность его поведения и желание причинять боль, самыми извращенными способами. Казалось, что с каждым днем его крыша все сильнее едет и сознание взрывается вспышками яркого фейерверка, в предзнаменовании того, что, со временем, Спирит окончательно сойдет с ума, наконец-то переставая различать реальность и свои больные фантазии в которых он без конца калечит людей. Я плохо знал Аарона, но, точно так же, как и все остальные, видел его желание сделать Спирита лидером группировки после своей кончины, так как в последние месяцы своей жизни, он стремительно сгорал от лейкемии, но все равно больше думал о группировке, а не о себе. Наверное, Аарон смог рассмотреть в парне то, чего никто не видел и, сейчас, все понимают, что он не прогадал. Но, все равно, мне больше нравился прошлый Спирит. Напиваясь крепким алкоголем и обдолбываясь наркотой, он присутствовал на всех сходках, первым выходя на бой. Временами, Спирит еле стоял на ногах, из-за одурманенного метом разума, но, неизменно, побеждал ломая кости и выбивая зубы противникам. Да, Спирит обожал драться на сходках и эти бои всегда были невероятно зрелищными и вызывали бурю невнятных эмоций, щекочущих нервы адреналином. Спирит уже давно не дерется на сходках, поскольку статус лидера этого не позволяет, но легенды о них ходят до сих пор. Мне часто вспоминается один случай. Поскольку группировка «Детика» находится в тех районах, где живут только чернокожие, естественно, детиканцами являются негры. Спирит ярый расист и на сходках с «Детикой» он был единственным, кто заставлял взрываться толпу от гнева и восхищения не только тем, что, с легкостью побеждал детиканских основных, но и тем, что с отчетливым отвращением в голосе кричал прошлому лидеру детиканцев, что негры низшие существа и мерзкие животные. Естественно, Спирит нарывался и, однажды, добился того, что несколько детиканцев, ночью, пробрались в наш район и напали на Спирита, когда он, как всегда, бухой, бродил по улицам. Но, несмотря на то, что Спирит был пьянее некуда и с трудом стоял на ногах, постоянно раскачиваясь из стороны в сторону, парень им, без особого труда, надрал задницы. Вместе с Парсли, от которого все и услышали первую часть этой истории, они притащили их в наше убежище, где привязали к деревьям и, нажираясь ромом, кидали в детиканских ублюдков дротиками. Спирит не переходил через грань дозволенного, ведь, если члены враждующей группировки пробрались на чужой район и их поймали, правящая там группировка могла делать с ними все, что угодно. Но черт, я никогда не забуду удовольствия на лице Спирита в тот момент, когда в его руках оказались те парни. Волосы растрепаны, на губах веселая и беззаботная улыбка, а в глазах безграничная радость. Если не считать того, что в тот момент, он собственноручно убивал, выглядел Спирит вполне как обычный парень, радующийся победному хоумрану любимой команды по бейсболу. Я тогда был еще молодым и на это действие смотрел с омерзением, слипшимся с осколками страха. Не буду скрывать, Спирит в тот момент меня пугал и когда он дротиком выколол одному из парней глаз, я чуть не блеванул. Я многое повидал на улицах города, но никак не мог предположить, что, однажды, в своей дрянной жизни повидаю человека, который с упоением будет калечить чужое тело, наслаждаясь каждой новой раной, болезненным хрипом и ужасом в глазах жертвы. Спирит истинный палач. Да, в те времена он был еще той мразью и конченным ублюдком, которому в пору было стать маньяком, по ночам ищущим себе жертв в темных переулках и расчленяя их в каких-нибудь укромных уголках, но от его злорадной улыбки всегда веяло жизнью, а в глазах виднелся всплеск эмоций. В то время, если тщательно подобрать момент, со Спиритом хотя бы можно было поговорить. Хоть у нас это не поощряется, но Спирит ввел меня в курс дела работы группировки и показал, как правильно обходиться с клиентами. Но я был вспыльчивым мальчишкой. Беспризорной дворнягой, бросающейся на всех подряд. Поэтому, вполне логично, что, однажды, меня избили и забрали весь товар. За такое мне грозило строгое наказание, но Спирит меня прикрыл. Если бы не он, возможно у меня бы сейчас не было бы несколько пальцев или передних зубов. Тогда Спирит одновременно отталкивал своей жутковатостью и притягивал харизмой. Но… Это было давно. Теперь Спирит стал совершенно другим. Заняв пост лидера, он, какое-то время, еще держал свой привычный темп жизни и это сказалось огромной потерей для группировки. Спирит слишком резко поменялся, будто в его голове что-то щелкнуло, заставляя шестеренки его характера крутиться в обратную сторону. Первым делом, он перед зданием убежища, повешал двух парней из основы. Спирит не идиот и он прекрасно видел, что Ланс и Ноа против решения Аарона и Спирита на месте лидера они не хотели видеть. Поэтому, таким своим действием, парень показывал, что неповиновение будет строго караться и всех, кто пойдет против него, ждет один и тот же исход. Он лично их убьет, поскольку, теперь, как лидера, его не ограничивало правило о запрете убивать своих товарищей. После этого Спирит слез с наркоты, стал меньше пить и выстроил вокруг себя стену высокомерия. Его глаза изменились. Они покрылись толщей льда и наполнились безразличием. Вместе с этим, парень закрыл внутри себя свою жажду крови, за которой, оказывается, скрывались ум и хитрость, благодаря, которым он смог поднять группировку на новый уровень. Наверное, именно это Аарон рассмотрел в Спирите. Ухмыльнувшись своим воспоминаниям о старом и «добром» Спирите, от которого в новом Спирите осталось лишь чертовски ужасное умение водить машину, я вновь закрываю глаза. Как же мне хреново. Все тело ноет и кожа горит, а по позвоночнику бежит тянущее давление. Мне жутко холодно и больно, но хуже всего то, что в этом затхлом месте, мне уже не остается ничего другого, кроме как окунаться в собственные размышления, извергаемые моими желе подобными мозгами. В чем смысл жизни? Какая суть наших действий? Зачем мы вообще живем? Подобная хрень постоянно лезет в голову и мне смеяться хочется от этой гребанной философии засевшей в моем сознании. Да нет никакого смысла жизни. Просто мы какого-то хера родились и совершенно не важно, что мы делаем, ведь рано или поздно умрем. Но, перед смертью можно немного развлечься. Почему бы и нет? Наверное, это и есть наш своеобразный смысл жизни. Хорошенько надраться, избить кого-нибудь и выспаться там, где упадешь. Идеальная жизнь. Я не вздрагиваю, но лениво поворачиваю голову, слыша хлопок двери и громкие шаги. Щурясь, я прикрываю глаза и пытаюсь рассмотреть того, кто идет ко мне. Из-за яркого света, глаза режет миллионом острых иголок и я вижу лишь размытый силуэт приближающийся ко мне. - Нихрена себе. Так ты еще живой? – грубый голос с веселыми нотками, гремит в подвале жутким басом. Я сразу узнаю Парсли и слабо улыбаюсь, понимая, что я ему просто невероятно рад, хотя еще пару минут назад желал мучительной смерти абсолютно всему живому. - Я не собираюсь сдыхать из-за каких-то царапин, - смеюсь, но голос осипший, будто я скурил три пачки «Капитана Блека». Несколько раз кашляю, ощущая, как в груди жжет и горло дерет так будто в него раз за разом впиваются острые крючки. - И как ты себя чувствуешь? – интересуется Парсли, садясь на корточки рядом со мной. - Отлично. Только, капец, как напиться хочу, - мямлю, отталкиваясь рукой от картонных коробок. Толстовка пропиталась их влагой и меня уже трясет от пробирающего холода. Поэтому вполне логично, что я хочу согреться алкоголем. - Тогда, у меня есть для тебя подарок, - Парли ухмыляется и толкает меня в грудь бутылкой, из-за чего я чуть опять не падаю, с трудом сумев удержать равновесие. – Я у молодых отобрал ром. Конечно, я почти все выпил, но тебе там немного осталось. - Да нихрена себе. У меня, что сегодня день рождения? - я фыркаю, цепляясь слегка подрагивающими пальцами за выпуклое горлышко бутылки. Несколько глотков и я вновь хрипло кашляю, чуть не выблевав это пойло, вместе со своими внутренностями. Ужасная мерзость, но я пью опять, понимая, что алкоголь помогает мне притупить боль. - Идти можешь? – мужик окидывает меня оценивающим взглядом и хмурится. А мне смеяться хочется от вида его сосредоточенного лица. - Сомневаюсь, - бормочу. Ног я уже не чувствую и даже пальцами не могу пошевелить. – Но попробовать стоит. Только подожди немного. Мне нужно прийти в себя. Некоторое время я молча сижу, вливая в глотку алкоголь. Несколько капель стекает на губы и их начинает жечь адским пламенем. Чертова боль. Как же она мне надоела. Хочется поскорее покурить травы и, хотя бы на время почувствовать легкость. Потом будет хуже, ведь болезненные ощущения нахлынут с новой силой. Но, блять, какая разница? Я заслужил хотя бы пару часов блаженного состояния. Правда, спайс я курить больше не рискну. Этой дешевой дряни у нас хоть завались и ее, при желании, легко можно найти, но я не придурок, чтобы гробить свой мозг. Спайс – это русская рулетка. Когда куришь его, ловишь нереальные глюки и мозг уносит вдаль, но каждый раз ты играешь с судьбой, ведь, покурив спайса, можешь больше не прийти в нормальное состояние. От него плавятся мозги, похуже, чем от другой более крепкой наркоты. У нас в группировке, есть несколько человек, чьи мозги сгорели. Умалишенные придурки теперь ведут себя как шизофреники. Говорят всякую чушь, постоянно дергаются и совершают бредовые поступки. Им просто не повезло, ведь, могу поспорить, что куря эту траву, они думали, что их пронесет. - Парсли, как дела с группировкой? – интересуюсь, вертя в руках уже почти опустевшую бутылку. После того, как мое сознание более-менее прояснилось, я неоднократно задумывался о том, что творится за пределами этого чертового подвала, поэтому сейчас не теряю возможности выведать у Парсли хотя бы какую-нибудь информацию. – И какого хрена полисы заявились на сходку? - Хрен его знает, почему они приехали на сходку, - мужик пожал плечами, злостно скривившись. – Спирит пару раз ездил к ним в участок, намереваясь там всех разъебать, но эти мрази, неожиданно, осмелели, - Парсли сплюнул на землю. – Происходит какая-то жуткая хрень, - мужик опять покачал головой и, шумно выдохнув, вплел пальцы в свои запутанные волосы. – Курт умер. Когда полисы кинулись на нас, Джон и Фил смогли убежать. Но вот Курта Джек побил слишком сильно. Я видел, что он трепыхается на земле и хотел помочь ему встать, но, в суматохе, наши же молодые его и затоптали. - И что? – новость о смерти Курта меня совсем не огорчила. Я ненавидел этого ублюдка и, в принципе, смотря на то, как Джек его избивает, прекрасно понимал, что принадлежность Курта к группировке скоро подойдет к концу. Или он сдохнет, или его выгонят на улицу, где Курт тоже долго не прожил бы. Но я понимаю стремление Парсли помочь Курту убежать. У нас слабакам не сочувствуют и, если бы Курт умирал от обычных ранений, полученных в драке, ему бы не помогли. Но, перед полисами мы всегда становились одним целым и старались помочь друг другу. Правда, молодые еще тупые и в тот момент спасали только себя. - А то, что смерть Курта принесла нам уйму дерьма, - Парсли фыркнув. Встав на ноги, он начал ходить из стороны в стороны, мельтеша передо мной. – Скорее всего, полисы просто решили к нам приебаться. Редко, когда после сходок все оставались невредимыми, но, сейчас, этих мразей судя по всему, не ебет кто, когда и в каких количествах умирал. Тогда они застали нас на сходке и обнаружили около нас труп. Спирит, как обычно, пытался дать им денег, но они не желают ничего слушать. Короче, это какой-то пиздец и даже Спирит не может понять, какого хрена происходит. Полицейские даже не пытались словить всех. Они взяли двенадцать наших и шестнадцать ипритовцев, дав остальным уйти. Теперь, еще и улицы кишат патрулями. Такое впечатление, что нас пытаются запугать. - Бред, - говорю на выдохе. Мне не нравятся слова Парсли и я солидарен с ним в том, что это полный пиздец. В действиях полисов нет никакой логики и единственный нормальный вывод Парсли уже озвучил. Скорее всего, нас пытаются запугать. - Я тебе об этом и говорю, - кивнул Парсли. – Спирит пытается вытащить наших, но, судя по всему, это гиблое дело. Походу, даже тот ублюдок из верхов решил, что лучше забить на это дело. - Почему-то я этому не удивлен, - презрительно хмыкаю. Я ненавижу этого ублюдка, которого Спирит насмешливо называет нашим деловым партнером. Поскольку наш лидер, желая избежать утечки информации, ничего толком не рассказывает и поэтому, нам неизвестно настоящее имя этого человека и то, кем он являемся, но, по большей степени, всем на это похер. Главное, что я знаю, это то, что он является какой-то шишкой и в обмен на деньги и наркотики, помогает нам с некоторыми проблемами. Например, он, по возможности, вытаскивал наших из участков, но на этот раз или он забил на нас хер, или это даже ему не под силу. Откинув в сторону опустевшую бутылку так что-то она со звонким стуком упала на пол, но, судя по всему не разбилась, я все же решаю вновь попытаться встать на ноги, но главной причиной такого моего рвения было не желание поскорее убраться отсюда, а то, что мне жутко хочется ссать. Теперь, когда алкоголь слегка притупил боль, встать немного легче, хотя я все равно кряхчу и матерюсь сквозь плотно сжатые зубы. Конечно, я мог бы и потерпеть, но ощущая жуткую злобу к этому гребанному подвалу, я решаю помочиться прямо на коробки, на которых только что лежал. Да, блять, я выжил. В жопу этот гребанный подвал. Парсли фыркает, наблюдая за моими действиями, и, после того, как я убираю член обратно в трусы и застегиваю ширинку, он лишь кивает мне, таким образом намекая, чтобы я следовал за ним. Идти тяжело и я очень сильно хромаю, но ступни уже давно онемели и только это помогает мне более-менее ровно передвигаться. Разве что на лестнице Парсли все же придерживает меня за локоть, чтобы я не полетел к чертям вниз и не расшиб себе голову. Выбравшись из подвала, я опять щурюсь, от яркого дневного света и кривлюсь из-за чертового шума. Каждый звук для меня, сродни топору, врезающемуся в голову, а в убежище неизменно кипит жизнь и многие придурки вовсю орут о чем-то споря. Проходя по холлу, вслед за Парсли я ловлю на себе заинтересованные взгляды молодых. Даже, кажется, слышу гул шепота, но на этом внимания не заостряю, размышляя лишь о том, как упаду на свою кровать и хорошенько просплюсь. - Мне понравилось то, как ты дрался с Джеком. Ты молодец, - говоря это, Парсли хлопает меня по плечу из-за чего я шиплю от боли и смотрю на парня злым взглядом. Скорее всего, Парсли услышал весь этот гребанный шепот и таким образом попытался меня приободрить, но я не баба и в утешении не нуждаюсь, поэтому на слова мужика ничего не отвечаю. Поднимаясь по лестнице, больше не полагаюсь на поддержку Парсли, но дрожащими пальцами, с силой, цепляюсь за перила, еле переставляя ноги и гневно сверлю взглядом группу молодых, выворачивающих из коридора второго этажа. У меня глаз дергается от того, что они загородили нам дорогу, но, к счастью, Парсли хватает лишь раз гаркнуть на них своим грубым басом, как молодые тут же расступаются, давая нам возможность пройти. Поднявшись на третий этаж, я ковыляю по узкому коридору, чувствуя как под ботинками скрепит песок, под которым уже практически невозможно разглядеть лоскутов рванного ковра. Безразличным взглядом скольжу по первым комнатам. Там живут те, кто только недавно перешел в ряды шестерок и у них еще не испарилась привычка закрывать дверь на ключ, чтобы избежать пропажи своих жалких пожитков. По нашим правилам, у молодых нет личных вещей и если шестеркам или основным что-то приглянулось, они легко могут это забрать. Поэтому, молодым не остается ничего другого, кроме, как прятать свои вещи, надеясь, что их не отберут. Поэтому, переходя в ряды шестерок, они еще какое-то время боятся за свою собственность. Я живу в самом конце коридора и дверь в мою комнату, как всегда, немного приоткрыта. Толкнув ее рукой, так, что дверь с грохотом ударилась об стену, я заваливаюсь в комнату и тут же, сделав еще несколько шагов, падаю на кровать, забив на то, что одеяло подо мной валялось бугром и в лицо впилась застежка какой-то кофты, которую я ранее кинул на подушку. - Я принесу тебе что-нибудь пожрать, - говорит Парсли, прежде чем уйти, а я немного поворачиваю голову и лениво оглядываю комнату, понимая, что за эти пару дней чертовски соскучился по ней. На трухлявом кресле, с ненавистной мне до тошноты цветастой обивкой, ворохом лежит моя чистая одежда, а на полу, около него, виднеется пакет, в который я складываю грязное тряпье. На столе, полно пустых бутылок, пепла, окурков и объедков. В шкаф я складываю всякий хлам, который может пригодиться, но пока что полезного в нем было ровно нихуя. Этого хлама уже было настолько дохрена, что хлипкие дверцы не выдерживали и постоянно открывались. Пришлось подпереть их стулом. Поскольку, заниматься в убежище особо нечем, а спиваться в край я не хочу, решил найти себе небольшое хобби и, собирая старую технику, пытался ее починить. Поэтому, в углу около шкафа лежал старый проигрыватель, микроволновка с испорченным нагревательным элементом и массивная мясорубка с неработающим моторчиком. Дом. Милый, блять, дом. Парсли вернулся через пять минут и принес мне нагетсов и подгоревшей картошки. Готовят у нас молодые и в их же интересах, чтобы еда получалась вкусной, но на этот раз, за плитами, точно стояли какие-то безрукие ублюдки. Не еда, а полное дерьмо. Но я все равно, изнуренный голодом, съедаю все до крошки. От меня жутко воняет и тело чешется от грязи и засохшей крови, но я даже думать не хочу о том, чтобы встать с кровати и пойти помыться. Вместо этого я закрываю глаза и, игнорируя желание Парсли еще немного поговорить, засыпаю. Черт, как же классно лежать на кровати, а не на твердом полу в затхлом подвале. Вот, что на самом деле является истинным блаженством. *** Проснувшись, я еще долгое время неподвижно лежу с закрытыми глазами, уткнувшись лицом в сбитую подушку. Яркий свет, от которого не спасают даже плотно закрытые веки, раздражает и шум разговора, доносящийся ко мне из коридора, будоражит еще не проснувшийся разум тихой яростью. Хочется крикнуть, чтобы те, кто шумит умолкли нахрен, но горло дерет и мне сложно даже дышать. Поэтому я просто лежу, не в состоянии хотя бы сменить позу и, в принципе, еще бы долго валялся на кровати, но почувствовав, как по мне что-то ползает, я все же приподнимаюсь на ослабших руках и затуманенным взглядом оглядываю кровать. Видя, что по простыне бегают особо осмелевшие тараканы, переползшие сюда со стола, где они отлично питались засохшими объедками, я тихо ругаюсь и уже собираюсь смахнуть этих мелких тварей на пол, но быстро передумываю. Тело ноет настолько сильно, что у меня нет никакого желания делать лишние движения. Тем более, тараканы, уловив мои движения, сами убегают прочь и я, сонным взглядом, наблюдаю за тем, как они разбегаются в разные стороны, пытаясь найти укромное место, где можно спрятаться. Еще некоторое время я неподвижно сижу, смотря немигающим взглядом на пол. Перед глазами жутким вихрем проносятся обрывки воспоминаний, но сосредоточиться на них нереально. Такое впечатление, что где-то глубоко в моем сознании, взрывается фейерверк. Красочных вспышек я не вижу, но чувствую, как голова норовит расколоться на части от гулких хлопков. Ощущения схожие с теми когда ты просыпаешься после жуткого перепоя и тело пробирает от мерзкого похмелья. Но, естественно, после рома, который мне дал Парсли, так тошнотворно тащить не может. Единственный нормальный вывод, который приходит в мою отяжелевшую голову, так это то, что у меня поднялась температура, пока я проводил свой короткий, но не самый приятный «отпуск» в подвале, лежа на холодном полу. Я прикасаюсь тыльной стороной ладони ко лбу, пытаясь проверить свою догадку и еле заметно ухмыляюсь, понимая, что температура действительно поднялась и на кожу ладони переползает жар с моего лица. Но, в принципе, судя по ощущениям, температура не критично высокая и на нее можно забить хер. После некоторых алкогольных отравлений бывало намного хуже, но я все еще жив, а, значит, и тут не загнусь. Растрепав ладонью перепутанные волосы, я сонно зеваю и снимаю с ног ботинки, после чего отбрасываю их в сторону, понимая, что позже нужно будет эту обувь на что-нибудь обменять. Выглядят они неплохо и с этого можно возыметь выгоду. Бинты немного сползли и местами прилипли к ступням из-за засохшей крови, поэтому сдираю их с тихим шипением. Ноги опухли и немного посинели, но я могу шевелить пальцами, а, значит, все не так уж и плохо. Наверное. Сейчас главное хорошо промыть раны и обработать спиртом. Стянув с себя толстовку, я расстегиваю ширинку на штанах и, встав с кровати, снимаю их вместе с трусами. Оказавшись полностью голым, я медленно и очень аккуратно марширую в сторону двери, за которой находится небольшая ванная комната. Я всего лишь шестерка, но в группировке уже пиздец, как давно, поэтому, с годами сумел урвать себе комнату с отдельной ванной комнатой. Тут, главное, быть проворным и если кто-то не вернулся после сходки, а его комната являлась лакомым кусочком, нужно побыстрее ее занять и, по возможности, изобразить хотя бы немного скорби, пока будешь перебирать вещи прежнего владельца, чтобы понять, что выбросить, а что оставить себе. Ну это если больше нет никого другого, кто бы тоже захотел заселиться в освободившуюся комнату. В таком случае Спирит решает кому она достанется. Кроме меня было еще несколько претендентов на это место и, черт, мне повезло, что Спирит соизволил отдать эту комнату мне, ведь многие живут по двое, а то и по трое в одной комнате. Поскольку убежище официально считается заброшенной гостиницей, тут уже давно отключили воду, газ и электричество, но, естественно, группировка с этими проблемами справилась. Воду мы качаем из колодцев, благодаря автоматической насосной станции и напор регулируем с помощью реле давления. С электричеством намного сложнее, но предыдущие лидеры группировок, постепенно установили в этом месте несколько мощных стационарных электростанций, работающих на дизеле. С газом решили ничего не делать, так как даже готовят у нас на электрических плитках. Благодаря всему этому, наше убежище более чем приспособлено к жизни и мы на себе можем ощутить все блага общества. Зайдя в ванную, я прохожу мимо умывальника, по краям которого виднеется черная плесень, взбираюсь в душевую кабинку и поворачиваю рычаг с горячей водой. Опустив голову я жду, когда на макушку и плечи упадут первые капли воды, но слышу лишь продолжительный и гулкий шорох, доносящийся из крана. Громко ругаюсь, бью по крану и более настойчиво, резкими движениями, ворочаю рычаг, но никакого результата не добиваюсь. - Ну блять… - бормочу, чувствуя, как по венам начинает течь ярость и виски сдавливает. Ненавижу, когда утро начинается с явных проблем, ведь я прекрасно знаю, что, в таком случае, паршивое настроение будет преследовать меня целый день. Еще несколько раз я раздраженно дергаю за кран, но даже с холодной водой явные проблемы. Ее просто нет. Выйдя из ванной, хватаю с кресла первые попавшиеся шорты и натягиваю их, после чего, обуваю шлепки и выхожу в коридор, прищуренным взглядом, смотря на тех, кто там все это время шумел. Нарушителями тишины оказались Джонатан и Алан. Две шестерки живущие в соседних комнатах. Какого-то хрена, они решили потусить около подоконника, расположенного прямо напротив моей комнаты. Краем глаза замечаю у них в руках порно журналы и тлеющие сигареты в пепельнице когда-то давно сделанной из банки из-под консервов. - О, Гарет, - воскликнул Джонатан, повернув голову в мою сторону. – Блять, ну у тебя и рожа. Такое впечатление, будто ты отлизал бабе, у которой… Блять, как это называется? – Джон повернулся к Алану надеясь, что парень подскажет ему забытое слово, но Алан точно не собирался ему помогать. – Короче, у которой кровь между ног пошла. - Отсоси, придурок. Нехер другим навязывать свои мерзкие фантазии, – прищуриваю взгляд и показываю средний палец, своим скривленным выражением лица выказывая насколько омерзительным мне кажется его предположение. И без его замечания знаю, что у меня весь подбородок в засохшей крови из-за того, что я несколько раз разгрыз себе губы и размазал кровь по лицу. – Какого черта нет воды? - На первом этаже прорвало трубы, поэтому воду перекрыли, - отвечает Алан. Он кинул на меня мимолетный взгляд и опять опустил голову, листая журнал и похотливым взглядом осматривая голых телок в нем. – Сейчас вода есть только в левом крыле и то только на первых двух этажах. Починят минимум через неделю. Спирит вообще… Дальнейшие слова Алана я не слушаю. Возвращаюсь в свою комнату и зло пинаю стул, тут же шипя от боли, чувствуя, как с ран на ступне опять начинает идти кровь, из-за чего кожа тут же скользит по резиновой поверхности шлепанца. Взяв с кресла какую-то тряпку, я выливаю на нее воду из почти опустевшей бутылки и яростно тру лицо, стараясь не задевать губы. За эти пару дней у меня немного отросла щетина, поэтому, своими манипуляциями я добиваюсь еще и колкого раздражения на коже. Полностью кровь не получается смыть, но выгляжу я уже не так уебищно, и мне это подходит. После этого я натягиваю на себя футболку и беру из ванной комнаты свое полотенце, мыло и бритву. Выйдя из комнаты, зло захлопываю дверь и прохожу мимо Джонатана и Алана, которые все еще тусуются в коридоре. Ступни печет, но я стараюсь идти ровно, желая не выдавать своего истинного состояния и не показывать слабость. Многие смотрят на меня и даже оборачиваются. Многим я еле заметно киваю в знак приветствия, а некоторых, желающих заговорить со мной шлю нахер. Настроение настолько паршивое, что, кажется, будто из моих ушей вот-вот пойдет пар и мозг вскипит, но я стараюсь успокоить себя тем, что вечно вся эта хрень, напоминающая черную полосу в моей и без того мрачной жизни, длиться не может. Сейчас я помоюсь, поем и еще немного посплю. После этого мне станет лучше. Главное, пока что не попадаться на глаза Спириту. Было у меня некое терзающее нутро чувство, что он все еще находится в том состоянии, при котором легко может отправить меня в мир иной. Но, судя по всему, этот день обещает быть таким же хреновым, как и предыдущие. Спустившись на первый этаж я иду по холлу, направляясь к выходу и, обернувшись, вижу, что на диванах разместились некоторые парни из основы. Если быть точнее, это Бойц, Фред и Фил. Кажется, они играли в карты на деньги и, судя по напряженному лицу Фреда, он проигрывал. Увлеченные азартной игрой, они не обратили на меня никакого внимания и, поскольку мне тоже было похер на парней, я уже вскоре отвернулся и продолжил свой путь. Вот только, я далеко не сразу заметил еще одного человека сидящего на кресле немного поодаль от Бойца, Фреда и Фила. А зря. Пиздец, как зря. Спирит выделяется и даже в огромной толпе сложно не обратить на него внимания. А вы часто встречали огромных и массивных альбиносов, от которых за версту веет неприятной и даже жуткойватой агрессией? Лично я, за всю жизнь, не видел никого подобного нашему лидеру, поэтому, белые волосы и бледная кожа у меня начали вызывать неприятное ощущение опасности. Вот и сейчас, когда я мимолетно, краем глаза, скользнул по расплывчатому белоснежному силуэту, будто там находился настоящий призрак души не сумевшей найти покой и обреченной вечность бродить по миру, я невольно сжимаюсь и замедляю шаг. Резко повернув голову, понимаю, что мои опасения сбылись и на том кресле разместился никто иной, как наш лидер. На нем нет кофты, и татуировки выбитые на рельефном торсе, выделяющихся ключицах, массивной шее и подкачанных руках, хотя бы немного разбавляют бледность кожи Спирита. Если бы не они и не серые штаны, Спирит казался бы некой диковинкой. Будто на белом листе бумаги пытались нарисовать человека, но обведя карандашом лишь контуры, забили хер и не стали его разукрашивать. Вальяжно развалившись на кресле, Спирит одной рукой подпирает голову, а второй держит книгу, скользя своими серыми глазами по строчкам. Это еще одна, непонятная многим, черта характера Спирита. Он, блять, читает книги. При чем, делать он это стал после того, как занял пост лидера и я неоднократно видел его за этим занятием, благодаря чему успел понять, как дико это выглядит. Дайте белому медведю книгу и картина, примерно, будет одна и та же. Я бы не сказал, что мы тут все неучи, но чтением книг не увлекаемся. Разве что, парни читают порно журналы, ну или рассматривают там картинки как это сегодня делали Алан и Джонатан. Смотря на Спирита, у меня в голове лихорадочно проносятся обрывки того, как он пару дней назад избил меня и, хоть я и хочу заглушить свой страх, он все равно волнами хлещет в моем сознании, растормашивая чувство тревоги. Черт, в этом весь Спирит. Как бы ты не хотел построить в своей голове крепость спокойствия, она расшатывается и норовит рухнуть в любой момент, погребая под собой здравый разум, всякий раз, когда этот парень, чем-то смахивающий на полярного медведя, оказывается рядом. А все потому, что я не понаслышке знаю о том, на что он способен и как бы не старался себя успокоить, прекрасно понимаю, что Спирит гребанный псих и если у него в голове что-то щелкнет - меня уже ничто не спасет. Я не ссыкло, но, блять, все равно пячусь назад, желая убраться отсюда до того, как Спирит меня заметит. Ноги сами несут назад, но я все равно не отрываю взгляда от нашего лидера. Когда перед тобой бешенный зверь, ты будешь осторожен и постараешься не отводить от него своего взгляда, чтобы наблюдать за каждым движением и знать, когда опасность достигнет своего пика. Вот только, у Спирита слишком сильно развиты инстинкты и даже несмотря на сосредоточенность на книге, он чувствует, что на него смотрят и уже вскоре поднимает голову. Словно в замедленной съемке, я наблюдаю за тем, как его белые волосы, до этого упавшие на лицо, теперь скользнули к вискам и взгляд жестких серых глаз окинул холл, останавливаясь на мне. - Иди сюда, Гарет, - глубокий голос с ощутимой хрипотцой возникшей в следствии множества выкуренных сигарет, взбирается в голову и скребет мое сознание, но я беспрекословно слушаюсь и иду к Спириту сильнее сжимая в руке полотенце и мыло с бритвой. Парни за столом, наконец-то, замечают мое присутствие, но их заинтересованность моей персоной ограничивается лишь парочкой коротких взглядов, после чего они опять возвращаются к игре. У меня нет желания подходить к Спириту слишком близко, поэтому я оставляю между нами несколько метров расстояния, после чего смотрю на него из-под лба, пытаясь понять, что меня сейчас ждет. Спирит не зол, но это не повод расслабляться. С ним всегда нужно быть настороже. - Ты облажался, - изрекает Спирит. Он кладет книгу на подлокотник кресла и встает, после чего подходит ближе, преодолевая расстояние между нами. Но его шаги неторопливые, а движения расслабленные. Практически ленивые. Мимо воли улавливаю терпкий аромат одеколона, утопающий в удушливом запахе горького сигаретного дыма. Спирит почти не пьет и завязал с наркотой, но курит столько, что могу поспорить, скоро у него вместо легких будет два угля. – И я, блять, зол на тебя, - шипит парень, но в гнева в голосе не слышно. Спирит поднимает руку и указательным и большим пальцами сжимает мой подбородок. Я вижу, что его внимание заострилось на моих искусанных губах, все еще покрытых засохшей кровью, поэтому против воли я их облизываю, замечая, как его веки, обрамленные белыми ресницами, еще сильнее опустились. – Тебе теперь запрещено ходить на сходки с «Ипритом». Сотворишь еще какую-нибудь хрень и… Нет, я тебя не вышвырну из группировки, но сделаю так, что ты больше жить не захочешь. Понял? – не смотря на то, что Спирит все еще держит мой подбородок, я с трудом, но киваю, хотя в свой взгляд пытаюсь вложить как можно больше неприязни. Я не идиот и со Спиритом спорить не собираюсь, но возникшей ненависти к нему это не отменяет. – Хорошо. И ты теперь работаешь с Фредом, - рычит Спирит, после чего, не дав мне малейшей возможности возразить, поворачивает голову в сторону парней. – Фред, с этого дня ты отвечаешь за этого тупого придурка. Слыша слова Спирита, Фред поднимает на нас немного удивленный взгляд, но молча кивает, ведь, он, как и я, не смеет возражать Спириту. В этот же момент я замечаю, как Бойц ехидно ухмыляется. Ну конечно, он меня ненавидит, а в данный момент Спирит еще сильнее меня унизил и значительно снизил мою роль в группировке. Наверное, его мерзкая сущность сейчас вовсю ликует. - Можешь идти. И, блять, вымойся уже. От тебя воняет, - Спирит убирает свою руку и пальцы брезгливо вытирает об штаны. Он любит чистоту и, сколько я его знаю, в каком бы состоянии парень не был, всегда хотя бы раз в день мылся, из-за чего Спирит опять-таки, выделялся среди остальных парней, большинство которых не особо любили водные процедуры. Но, при этом Спирит, даже став лидером, никогда и никого не упрекал за грязь, поэтому раз даже он сказал, что мне нужно вымыться, я пришел к выводу, что от меня действительно не на шутку воняет. Не желая больше и секунды находиться рядом со Спиритом, быстрым шагом ковыляю через холл. Я раздражен и немного зол, но эти жгучие чувства перекрывает несуразная дрожь, все еще оставшаяся в моем теле после слишком близкого присутствия Спирита. Для себя я решаю, что всячески постараюсь его избегать, надеясь, что рано или поздно он угомонится. В конце концов, я до сих пор не понимаю с чего он так обозлился. Мало того, что Спирит избил меня, так еще и перенаправил к Фреду. Черт, хуже придумать нельзя. Для того, чтобы попасть в левое крыло, мне приходится выйти на улицу и обойти здание, так как коридор там перекрыт и на дверях весят цепи. Посмотрев на безоблачное небо, понимаю, что солнце только недавно встало, а значит, скорее всего, я проспал почти сутки, хотя есть мне практически не хочется. Меня ужасно морозит и я уже жалею, что не надел хотя бы толстовку и штаны. Поэтому, несмотря на боль, ускоряю шаг, желая поскорее добраться до входа в здание. Я решительно направляюсь к месту, где раньше был спортзал, ведь там есть раздевалка с душевыми кабинками и, зайдя в здание, не медля иду к нужному месту. Промаршировав в раздевалку, я снимаю с себя одежду и кидаю ее на скамейку, после чего иду в душевую, взяв с собой только мыло и бритву. Первым делом, я промываю ступни, вымывая из ранок песок. Вода теплая, но меня пробивает до дрожи. Жутко морозит, будто я покрылся коркой льда, но я настойчиво вымываю ступни и, намыливая ладони, стараюсь смыть кровь. После этого полностью вымываюсь и бреюсь, но из-за того, что мои руки дрожат, я несколько раз порезал щеку. Намыливая тело, на правой руке, прямо на вене, замечаю небольшое покраснение. Это меня немного удивляет, так как я редко колюсь и, в последний раз баловался шприцами несколько месяцев назад. Поглаживая подушечкой пальца это покраснение, я невольно вспоминаю подвал и одну из своих галлюцинаций. Тогда мне казалось, что Спирит именно в это место мне, что-то вколол. Но, естественно, при мысли, что Спирит действительно мог прийти ко мне и вколоть что-то я тихо посмеиваюсь. Полнейший бред. Хрен там он бы стал мне помогать. Тем более, мне тогда вообще много чело мерещилось. Например, как он укрывал меня пледом, что само по себе уже выходило за грань понимания. Но, естественно никакого пледа около меня не было. Поэтому и эту красную точку я принял за обычную ранку. Приводя себя в порядок, я еще мою шлепки, после чего одеваюсь и иду обратно, на этот раз специально заходя в здание через боковой вход, больше не желая сталкиваться со Спиритом. Вернувшись к себе в комнату, я роюсь в ящиках тумбы и нахожу там пузырек со спиртом, после чего выливаю его на ноги и бинтом обматываю ноги. Перебрав свое тряпье, переодеваюсь в брюки и синюю толстовку. Мне не хочется есть, но я все же выхожу из комнаты, чтобы пойти на кухню и хотя бы через силу поесть чего-нибудь, что сможет дать мне сил. Удачно складывается то, что в комнате Джонатана как раз идет уборка. Ею и стиркой у нас тоже занимаются молодые и, поскольку мне не очень хочется, чтобы меня будили тараканы ползающие по кровати, я прошу у Джонатана, чтобы он потом перенаправил молодых ко мне. Я чувствую себя гребанным трусом, потому что опять избегаю заходить в холл, где, скорее всего, еще сидит Спирит и чтобы попасть на кухню, делаю огромный крюк, спускаясь вниз по пожарной лестнице. Это пиздец, как сложно, но лучше так, чем опять видеть бледную рожу Спирита от которой у меня каждый раз пробегают мурашки по коже. Холодильников у нас нет и еду мы храним в небольшом подвале, расположенном под кухней, поэтому, чтобы раздобыть еды мне приходится спускаться туда, после чего я опять возвращаюсь к себе все тем же путем. У меня в комнате уже вовсю шуршат молодые, поэтому, пока они убирают там, я сижу на подоконнике и спокойно поглощаю еду, а когда малолетки уже собираются уходить, я говорю, чтобы они не забыли забрать пакет с грязными вещами и постирали их. Дальнейшую часть дня я валяюсь в кровати. Укутавшись в одеяло, мирно сплю и, к счастью, когда просыпаюсь, чувствую себя немного лучше. Вот только, когда ко мне, ближе к вечеру, приходит Фред и говорит, чтобы я уже в час ночи стоял около главного входа, так как поднакопилось работы и ему сегодня еще нужны люди для вылазки, я мысленно матерюсь, но, естественно, отказаться не могу.