***
Красная Площадь очень красива в Новогоднюю Ночь, это Хель всегда знала, но сегодня она казалась Необыкновенной. То ли люди, что окружали её, то ли сама атмосфера праздника так действовала, она не могла найти ответ и просто радовалась вместе со всеми. Признаться, она очень не хотела сюда идти, но против Миры и Любы была бессильна: если уж этим что-то пришло в голову, то остановить их невозможно. Причина же, по которой Хелена не хотела сюда идти, сейчас счастливо смеялась в объятиях Станислава. Хельга Соболева, в ближайшем будущем Долохова, её мать. Хель боялась тех чувств, что должны были проснуться при их встрече, но этого не случилось. Она и сама не могла объяснить, почему кровь отозвалась на отца, но проигнорировала мать. Стас поправил выбившуюся из прически девушки каштановую прядь и потянул в сторону родных, которые тоже успели встретить своих друзей. Хелен скользила взглядом по такому знакомому, но всё равно чужому лицу и находила там черты, что сейчас всё четче видела в зеркале. Овал лица, тонкий нос, даже редкая форма бровей, всё это она унаследовала именно от матери, да, даже густой водопад волос отличался лишь оттенком. И всё равно сердце молчало. — Хельга, позволь тебе представить, — Стас подвел девушку к Хелене. — Это импортное приобретение нашей семьи, прямиком с Туманного Альбиона. — Нет, ну ты реально нарываешься! — уже еле сдерживая себя, выдохнула младшая Долохова. — Вы такие чопорные британцы, что даже юмора не понимаете! — отмахнулся от неё Стас и копируя Бэрримора, сделал пасс рукой. — Овсянка, мисс! — Я предпочитаю крепкий черный кофе, с двумя ложками сахара и тосты с маслом, — ответила девочка, и вырвав пиалку из рук брата, подпрыгнув на месте, пристроила её тому вместо шлема. — В оригинале было «Овсянка, сэр!». Вот только на землю ей вернуться было не суждено, пусть Стас и пропустил кашей по голове, но вот поймать и запрокинуть её на плечо — успел. — Ну, всё Мелочь, ты допрыгалась! — после чего он направился куда-то в сторону. На все протесты и требования вернуть её на землю, этот гад лишь отвесил ей по пятой точке, не больно, но обидно. Закончилась транспортировка неожиданно — сугробом. Отплевываясь от снега, и кипя внутри, как Везувий в последний день Помпеи, Хель хрустнула пальцами. — Ну, ты нарвался! — Я боевых хомячков не боюсь! — заявил Стас, кастуя Очищающее на голову. — Вот прислал бы мне Сварог братца, мы бы с ним потанцевали, а тебя только на Вальс позвать могу. И протянул ей руку. — Так давай потанцуем, — прошипела уже белая от бешенства девчонка. — Только не Вальс. И не здесь. — Вы, что дуэль затеяли в Новогоднюю Ночь? — ляпнул кто-то из общих друзей. — Чокнутые Долоховы. — Да, вы что сдурели? — Воскликнула Мира. — Стас, угомонись уже, ведешь себя хуже ребенка! — Если сударыня так жаждет пригласить меня к станку, — отмахнулся Долохов. — Я просто не в праве ей отказать. Ставьте Полог и Круг. Присутствующие до этих слов честно надеялись, что всё это лишь шутка. Но, видимо по этим двум представителями уважаемого рода Долоховых действительно плакало Кащенко. Когда всё необходимые чары были произнесены, Хелена подошла к Мире. Она быстро расстегнула подарок декана и протянула сестре. — Подержи, пожалуйста. — К барьеру! — скомандовал однокурсник Стаса. Пятнадцать шагов, поклон, и в нарушение всех дуэльный правил, Хель тихо прошептала: — Ты можешь не бояться боевых хомячков, а как насчет Мастера Некромантии? Ответить ей Стас был не в состоянии, аура последние несколько мгновений сдерживаемая амулетом и силой воли хозяйки, обрушилась на него мощной волной, вышибая дух и наводя почти животный ужас, и парень судорожно вздохнул. Ему только что очень четко намекнули, что избиение младенцев отменяется. Танцевать будут по-взрослому. — Нихрена себе… — хором выдали стоящие в кругу. — Щас кто-то огребет. — Ты знала? — тихо спросила Мира у сестры. — Даже предположить не могла, — честно ответила та. — Он действительно нарвался. — Ему полезно, — помолчав, одновременно произнесли близняшки. Хельга в ужасе наблюдала за Долоховыми, эти двое казались ей отражением друг друга, точно выверенные движения, гибкие фигуры действительно танцуют, шаг — атака — поворот — щит — перекат — атака — снова шаг — уклонение. Если бы она не была так напугана, то уже давно заметила бы, что они не целятся друг в друга, а лишь обозначают следующий маневр. Сама Соболева почему-то больше боялась за младшую, хотя и понимала, что она ведет. Эти десять минут растянулись для девушки в бесконечность, она даже не сразу поняла, почему они замерли. — Беру свои слова назад, — выровняв дыхание, произнес Стас. — Я не буду приглашать тебя на Вальс. — Это ещё почему, — сама Хелена тоже тяжело дышала. — Мне есть, с кем потанцевать на балу, — ответил Долохов. — А вот у барьера… — Принято, — кивнула девочка, протянула ему руку. — А теперь пошли кутить! — пожав руку, Стас потащил её из круга. Они уже ушли из Александровского Сада, когда Мира тихо спросила у Любы: — Как ты думаешь, сказать ему, что по очкам, она его сделала? — Запомни эту мысль, — подумав, предложила сестра. — Они же не в последний раз… Компания прогуляла до самого утра, множество мелких подарков и сувениров уже не умещалось в карманах и часть из них пришлось нести на руках. Дверь открывали долго и тихо, не желая разбудить старших. Мира и Люба пошли первыми, а уже за ними потянулись едва стоящие на ногах Стас и Хелена. Они уже почти проскочили к лестнице, когда из зала раздался шелест газеты и бодрый голос деда: — Как «потанцевали»? Всевозможные свертки полетели на пол, ибо их владельцы машинально вытянулись по стойке смирно, четко развернулись через правое плечо и промаршировали до довольного генерала. — Задание выполнено! — Хех, — выдал генерал, глядя на внуков. — Догадались всё-таки. — Методы внушения за Вашим авторством описаны в методичках любого Военного Вуза нашей страны, — четко ответил Стас. — Тем более, что вы их на нас практикуете, едва мы с горшков встаем, — добавила Хель. — У Вас есть замечания? — Свободны, — махнул рукой генерал. — Как новости будут, сообщу. — Садист, — мрачно подумал Стас, обращаясь к сестре. — Профессионал, — согласилась та, маршируя на выход. Впрочем, знания строевой подготовки они демонстрировали ровно до тех пор, пока не скрылись с глаз деда, по лестнице они уже поднимались, обнимаясь с перилами. — Я вижу пароль, я знаю ориентир… — выдохнула Хель, когда они добрались до третьего этажа. — Всё, не будить, не кантовать, при пожаре можно не выносить! — Сладких снов, — пожелал Стас, уже зайдя в свою комнату. Пока младшее поколение отсыпалось после ночной гулянки, генерал принимал поздравления и репетировал речь, но об этом позже… Нормальная жизнь в особняке началась только утром третьего января, когда почти все обитатели дома собрались за завтраком, не хватало только матери и отчима Стаса, которые, прихватив Грейнджеров, умотали в Санкт-Петербург. В этот день все по традиции собирались устроить набег на ярмарочные площади, а Хелена пыталась договориться со своей жабой. Всё дело в том, что сейчас в стране кризис, деньги обесцениваются, точного курса просто нет. Да и сама Долохова конкретно лопухнулась. Перед вылетом Хелена забегала в Косую Аллею, и обменяла в Гринготтсе все фунты на галеоны, которые к её большому несчастью в России не принимали, а если и принимали, то по безбожному курсу. Так что она попала в ситуацию, когда деньги есть, а потратить их возможности — нет. Из мрачных раздумий о нелегком финансовом положении её вырвал звонкий голос Стаса: — Слушай, а ты вообще улыбаться умеешь? Что за тяжелые думы в этой прекрасной головке? Просчитываешь варианты захвата мира? — Нет, поводов научиться не было, — покачала головой Хель. — А думаю я, как захватить Валютный Рынок. — Какие-то проблемы на Фондовой Бирже? — удивился парень. — Зачем тебе валюта понадобилась? И в каких количествах? — Курс рубля к галлеону — грабеж средь бела дня, — мрачно отозвалась младшая Долохова. — Твоей стипендии не хватит. — А зачем тебе галлеоны понадобились? — хмыкнул братец. — Да, и я не уверен, что ты осведомлена о размере моей стипендии. — Галлеоны-то мне, как раз нафиг не сдались, — ответила Хелена. — Просто вся наличка у меня в них. И я не думаю, что твоя стипендия, сильно превышает мою. — Если тебя интересуют рубли, то это не проблема, — отозвалась Мира. — В столовой стоит малахитовая шкатулка. Бери, сколько надо. Она привязана к банковскому счету, специально для нужд учащихся. — А на мою стипендию не зарься, — добавил Стас. — Да куда уж мне, — хмыкнула девочка. — У тебя уже есть, на кого её тратить. — Конечно, есть, — согласился Долохов. — Так что, в темпе «Presto» девочки. А то опять три часа собираться будете, а крайним опять буду Я! — Да собрались мы уже, собрались! — с редким единодушием отозвались все три сестры. — Тогда чего сидим, кого ждем?***
Начали они с Манежной Площади, здесь Хель прикупила друзьям открыток, матрешек, не удержалась и всё же прихватила им по буденовке, представляя её на Малфоевской голове. Не обошлось и без Тульских пряников, и деревянных ложек, расписанных под Хохлому. Пробежавшись по ЦУМу девочка оптом закупилась письменными принадлежностями и не устояла перед желанием купить черную косуху. Вроде и понимала, что вряд ли её когда-нибудь наденет, но азарт семейства Долоховых оказался до безобразия заразен. Станислав тихо бормотал проклятья на головы родственниц, едва успевая уменьшать покупки. Разорив Манеж, компания двинулась на Арбат, где к ним присоединилась Хельга с подружками. Там они вдоволь покатались на каруселях, потанцевали под уличных музыкантов, Хель даже прикупила пластинку группы «Кино» и взяла автограф у Кипелова. Следующим пунктом программы была Сухаревская Площадь, на которой компания разбежалась по лавкам, кому-то не хватало ингредиентов, кто-то за талисманами побежал. Сама же Хель целенаправленно пошла трясти пожилого аптекаря с уже знакомой фамилией — Хейфец. Дедушка её однокурсника был типичным евреем, за определенную цену он мог и любимую тёщу продать, и ядерную боеголовку найти. Станислав же вздохнул спокойно и, подхватив под ручку свою девушку, не спеша двинулся вдоль торговых рядов. — А ты не боишься сестренку одну на Сухаревке оставлять? — спросила Хельга. — За ярмарку переживаешь? — усмехнулся парень. — Она же здесь первый раз, — озабоченно произнесла девушка. — А если влипнет куда? — Без этого никак, наследственное, — отшутился Долохов. — Станислав, я серьезно, — возмутилась Хельга. — Так и я не шучу, — спокойно отозвался парень. — И вообще, чего ты так за неё переживаешь, не пять лет всё-таки! — Сама не знаю… — призналась Соболева. — Когда я её вижу, то чувствую потребность защищать. Когда вы устроили свои «танцы», я за неё боялась больше, чем за тебя. — Логично, она же маленькая. — Нет, ты не понимаешь… — растерянно произнесла Хельга. — В какой-то момент я была готова выставить самый мощный щит, несмотря на то, как сильно бы он тебя отбросил. И только фамильная честь не позволила мне это сделать. А что ты вообще о ней знаешь? — Она единственная дочь моего дяди Антона, — ответил Долохов. — Признаться, я даже не спросил — кто её мама, знаю только, что из русских эмигрантов. Воспитывали её приемные родители — обычные врачи: Джин и Роберт, отличные люди, кстати. Если бы не проснувшиеся дары, то мы о ней и не узнали бы. А так, дед сорвался в Англию, но вернулся один. До сих пор не понимаю, почему он не забрал её домой. Кстати, ты заметила, что она говорит по-русски без толмача? — А разве кулон на шее — это не он? — озабоченно спросила Хельга. — Нет, это другая игрушка, — усмехнулся Стас. — Неужели ты так сильно переживала, что прозевала явление Некроманта народу? — Что? — девушка встала, как вкопанная. — Ты серьезно? — Абсолютно, — серьезно ответил Долохов. — Она меня одной энергетикой чуть в брусчатку не вкопала. — Не заметила, — честно призналась Соболева. — Зато я заметила, что мы с ней похожи… — Чем? — удивился Стас. — Ты просто на меня не смотрел, когда я девчонкой была, — усмехнулась Хельга. — А вот я смотрела, знаешь, как я ненавидела свои густые брови и лошадиное лицо? — Даже не представляю, — хмыкнул парень. — Значит, у нашего утенка есть шанс превратиться в лебедя? — Шут ты гороховый… — покачала головой девушка. — Ладно, пойдем уже, а то сейчас всё раскупят! А вот предмет их разговора сейчас получала настоящее удовольствие, всласть торгуясь со старым евреем. — Ефим Яковлевич, таки не надо делать из меня блондинку! — возмущалась девочка. — Я уже и так почти! — Деточка, таки «Навьи Кувшинки» по тысяче! — не сдавал позиций продавец. — И то исключительно потому, что вы девушка! — Да вы дядя, издеваетесь! — парировала она. — Они же прошлогодние! Им красная цена сотня! — Таки, если вы найдете свежие, — хмыкнул еврей. — Я вам эти бесплатно подарю! — Таки придется рассказать Яге, как вы прибыль накручиваете, — выдержала удар Хелена. — Как думаете, она обрадуется? Ну, хорошо — двести. — А может, Яга Веевна мне сама цены нашептала? — продолжил нападение торговец. — Хорошо, восемьсот! — Ага, конечно, так вас Стражница в Заповедный лес и пустила! — став в позу, заявила Хель. — Двести пятьдесят! — Пока вы все Новый Год отмечали, — повторив позу девочки, отбил еврей. — Я за ними самолично в Навь ходил. Семьсот пятьдесят. — Ой-вей, таки вы Некромант? — притворно изумилась Хель. — В Праздники завесу преодолеть… Двести шестьдесят! — У нас, торговцев свои тайные тропы, — усмехнулся еврей. — Не каждый Богатырь пройдет. Семьсот! — Да ну нафиг! — пошла Ва-Банк Хелена. — Сама схожу! — Таки вы слишком юны для таких прогулок, барышня! — сдался Хейфец. — И только по этой причине — пятьсот! — Укатали Сивку лихие горки, — раздался голос Миры за спиной Хелены. — Малышка, ну таки зачем ты разоряешь старого бедного еврея? — Скучно мне, — честно призналась девочка. — А вы уже всё купили? — Ага, даже яблочки молодильные, — кивнула Люба. — Ты представляешь, всего пятнадцать рублей штука! — Вот так и знала, надо было сразу к Рабиновичу идти, — сокрушенно выдохнула Хель. — К этому старому скряге? — взвыл Хейфец. — Берите уже по двести пятьдесят! Вам сколько? — Десятка хватит, — мило улыбнулась младшая Долохова. В целом каникулы пролетели быстро и весело, и вот уже завтра Хелена должна была покинуть Москву, чтобы вернуться в Туманный Альбион. Но одно дело она так и не сделала, хоть и очень хотела, но всё откладывала и откладывала, вот и деваться больше некуда. Ну, разве что признаться деду, что она спасовала и свалить этот разговор на него. — Мелочь, привет! — хлопнул её по плечу Стас. — Чего опять хмурая, аки Лондон в ноябре? — Поговорить надо, — всё же решилась Хелена. — Наедине. — Пошли в библиотеку, — отбросив маску веселого идиота, произнес Станислав. Там их уже ждал горячий самовар и поднос с пирожками, Хель вдруг отметила болезненный факт — Стас сел в её любимое кресло. — Ты ведь у деда уже спрашивал, откуда я такая взялась, — скорее утвердительно, чем вопросительно, произнесла она, стараясь не смотреть в глаза. — Спрашивал, — согласился тот. — Он сказал, что ты сама расскажешь. — Расскажу, куда я денусь… — обреченно ответила девочка. — Меня зовут Хелена Станиславовна Долохова, я родилась 18 декабря 1995 года. Мои родители: старший лейтенант ФСБ Станислав Ярославович Долохов и целитель-педиатр Хельга Харальдовна Долохова, в девичестве — Соболева… Она долго рассказывала, а затем и показывала, всё же Легилименция великая вещь. Стас перелистывал воспоминания, как книгу, подолгу задерживаясь на различных моментах, что-то спрашивал, где-то уточнял. Маленькая ведьмочка становилась всё старше и в какой-то момент он понял, что она его больше не увидит. Было что-то в глазах того уставшего мужчины, в котором Стас с трудом узнавал себя, что-то кричащее, что он уже не вернется. Он смотрел, как его дочь растет, вот она закончила Смольный, а вот и первые курсы Дурмсманга. А вот она уже получает первые офицерские погоны, не узнать родную Академию он просто не мог. Вот не стало в её жизни жениха, а вот и тот последний день… Перед глазами Стаса всё поплыло, и он понял, что Хелена плачет. Она сидела неподвижно всё это время, слезы катились по мраморно белому лицу, но сейчас их стало слишком много, чтобы удержать зрительный контакт. Парень быстро пересел на диванчик рядом с девочкой, и крепко её обнял, позволяя разрыдаться ему в рубашку. А Хелен, впервые в жизни обнимая родного отца, просто не могла сдержать слез, она пыталась ему что-то сказать, но выходили лишь сдавленные хрипы. Стас утешающее гладил её по голове, обещая, что всё будет хорошо. Они ещё долго тихо переговаривались, когда Хель успокоилась, и лишь когда она нещадно начала клевать носом, будущий отец, не терпя возражений, фактически за шкирку отволок её в спальню. Убедившись, что девочка заснула, Стас покинул родовое гнездо. Ему многое предстоит обдумать. А ведь права оказалась Хельга, девочка и правда на неё похожа, особенно когда была старше… Провожали их всей семьей, приемных родителей еле оторвали от Веры Борисовны, с которой они успели запланировать несколько совместных проектов. Бабушка расцеловала на прощание всех. Стас же обнимал Хель дольше всех, и когда им уже настойчиво намекнул дед, что пора закругляться, быстро произнес: — Мы тебе с Хельгой подарок купили, он тебя в Лондоне встретит. Обещай, что будешь пользоваться им так часто, как только получится? — Обещаю, — согласилась девочка. — Посадка на рейс 569 Москва-Париж-Лондон заканчивается. Пассажирам просьба пройти на выход. — Ну, полетели? — Роберт подхватил сумку девочки. — Спасибо за гостеприимство! — Ждем в гости на летние каникулы! — хором произнесли Долоховы. Серебристый аэробус стремительно набирал скорость, оставляя Москву по правому борту. Впереди Хель ждал второй семестр в Хогвартсе.