***
А уже 23 они сошли с поезда на Витебском вокзале, где Хель буквально за шкирку ухватили сестры. Грейнджеры лишь улыбнулись, глядя, как старшие песочили младшую. Досталось Долоховой за всё: и за редкие письма, и за кису, всё же проболтался Стас! Впрочем, спас её от Миры и Любы именно он, в компании с Хельгой. Оказалось, что генерал Соболев не забыл о своем желании познакомиться с внучкой, и теперь они едут к нему. Визит планировался коротким, ибо на носу главная ночь лета — Купала. Своего второго деда Хель помнила смутно, он скончался когда ей было года полтора. И вот сейчас смотря на этого статного мужчину, она и сама невольно вытянулась по стойке смирно. Насмешливый взгляд деда тем временем внимательно изучал черты её лица, в попытке найти сходство. — Вы позволите? — Вежливо спросила девочка. Мужчина уверенно кивнул, а Хель щелчком пальцев навела на себя морок. Теперь посреди рабочего кабинета, на первый взгляд, стояли две Хельги Соболевых. Оригинал в легком летнем платье, с неподдельным интересом рассматривала незнакомку. Всё же отличия были, и это даже не полевая форма образца «Цифра», это мельчайшие детали: нос у Долоховой был чуть длиннее и тоньше, а скулы выше. Соболева часто улыбалась, у её же дочери уголки губ были опущены вниз, выдавая необщительность и замкнутость. Ну, а главным отличием всё же был цвет волос… — Я давно хотела спросить… — тихо произнесла Хельга. — Это у тебя из-за Мастерства по Некромантии седина? — Нет, — жесткая усмешка до боли напомнила Архипа. — Я такой родилась. — Что же я сделала, чтобы так… — растерянно обернулась девушка к Долохову. — Стас, что ты мне не рассказал? Парень переводил взгляд с дочери на генерала, в надежде найти поддержку, но Хель его одним взглядом послала далеко и надолго, а Василий Аристархович сделал вид, что ему срочно нужно прочитать газету. Стасу ничего не оставалось, как глядя в глаза любимой девушки произнести два слова, о которых он боялся даже думать: — Ты умерла. Пережидать разборки будущей семейной пары Хель на пару с дедом отправились в гостиную, где расторопный Потаня уже накрыл чай. Долохова сбросила морок и потянулась к пирожкам с капустой, что бы там ни говорили, а нифига капуста с грудью не помогает. Долохова её в Академии пять лет хомячила, а как был второй с плюсом, так и остался. Поляков в свое время мимоходом заметил, что Хель уже ничего не поможет. Ему, впрочем, тоже не помогло. Долохова оказалась натурой не только злопамятной, но не лишенной фантазии. Наставнику правда, внушения хватило ненадолго. Но это уже совсем другая история… — Интересно, кабинет до руин разнесут? — Ни к кому не обращаясь, спросил генерал. — Кабинет? — Хмыкнула девочка. — Побойтесь богов, дедушка! Хорошо, если крылом дома ограничатся… Её слова подтвердились грохотом обвалившейся стены. Девочка же даже бровью не повела: кто переживал скандалы в семействе Долоховых, тот Третьей Мировой не боится. Генерал покосился на трещины, пронизывающие смежную с кабинетом стену, и только покачал головой, отпивая чай. — Не переживайте, — ухмыльнулась Хель. — На Купале помирятся. — Да я не за них переживаю… — Тяжело вздохнул Соболев. — Стол жалко. — Выживет, — хихикнула девочка. — Я на нём «Пламя Инферно» тренировала. — ЧТО?! — Подавился чаем почтенный колдун. — Да чего вы так все переживаете? — воздела глаза к потолку Хель. — Вот вас вообще не смущает, что я Мастер Некромант? Из чего вытекает, что я с разной нечистью и трупами общаюсь 80% своего времени. А уж сколько я зомби по разным кладбищам пинками разогнала, даже Лисов не скажет, он со счета сбился. А стоит мне упомянуть про проклятье Высшего Уровня, так все так удивляются… Ничего, что я, вообще-то, в роду последняя? И гонял меня Архип Степанович до кровавых чертиков перед глазами. Да, он меня Мэтру Шмидту отдал! — Этому труповоду? — Взревел Соболев, которого слегка ошарашило возмущение девочки. — Он что, никого получше найти не мог? — Не мог, — как-то обреченно отозвалась Долохова. — Никто связываться не рискнул. Уж поверьте, ждать, пока враги либо приползут к моим ногам, либо их переедет КАМАЗ, меня научил именно он. — Полякова ты сама из-под КАМАЗа вытащила, — усмехнулся генерал. — Он не был мне врагом, — хмыкнула девочка. — Тяжело хорошо относиться к человеку, который ломал тебе кости, пинал ногами, орал до хрипов, хоть и для того, чтобы сделать тебя сильнее. С Алексеем мы квиты. Но это не значит, что я откажу себе в удовольствии набить ему морду его же методами. — Другого я и не ожидал, — хмыкнул Василий Аристархович. — Просто хочу напомнить, он единственный парень в семье. — Это пока, — многозначительно ухмыльнулась Хель. — Но убивать я его не буду. Так… Печень отобью, может по почкам пройдусь, а селезенка вообще не нужный орган… — Я хочу на это посмотреть… — Мечтательно протянул Соболев. — Я вам воспоминание пришлю, — вежливо пообещала Долохова.***
Как и предсказывала Долохова, Стас и Хельга угомонились к вечеру, когда по их души заявились Мира и Люба. Спорить с этими двумя ведьмами самоубийц не нашлось, и под их руководством вся молодежь переместилась на Буян. У девушек была насыщенная программа, они, перецеловав на удачу брата и жениха, отправили того на ристалище. Пока Стас будет соревноваться с парнями в силе тела и духа, девушкам необходимо собрать множество лекарственных и просто душистых трав. Список поделили на четыре части и разбежались в разные стороны, чтобы успеть быстрее. Хель предусмотрительно оставила себе маячок до поляны сбора, ибо с ней периодически случались приступы топографического кретинизма. Оставив угощение для Лешего и попросив у него разрешения на промысел, девочка смело шагнула в Заповедную Рощу. Солнце уже клонилось к закату, когда последняя травка из списка Миры была найдена. Хель облегченно вздохнула, и потянулась, ей нужно торопиться, иначе она не успеет искупаться до заката, а за это по головке не погладят. Она уже собиралась перемещаться по своей метке, когда её окликнули: — Стой, девица! Долохова не поверила своим глазам, нет, в том что она встретит здесь «старых» знакомых, она не сомневалась, но вид матерого следопыта… Лисов, а это был несомненно он, выглядел так, будто его через болото волокли, эпизодически окуная с головой. — Стою, — машинально ответила всё ещё офигевающая Хель. Шурик уже успел приглядеться на кого ему посчастливилось выбраться, и понял, что с девицей он поспешил. Девчонка с необычным цветом волос смотрела на него холодными черными глазами, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень изумления. Юному оборотню было стыдно признаваться, но он заблудился. А всё эта мерзкая заразиха, что растет на Лукоморских болотах, у неё есть поразительное свойство отшибать нюх даже самым матерым следопытам. Вот и мучился парень, не в состоянии разобрать ни один запах, не то что найти среди них свой. — Тебя на центральную поляну подбросить? — Пришла в себя Долохова. — Я там метку поставила, сама поблудить любитель. — Буду премного благодарен, — вежливо отозвался оборотень. — Позвольте представиться — Александр Лисов. — Хелена Долохова, приятно познакомиться, — девочка исполнила классический книксен. — Давай руку. — Да мне и метки хватит, — попытался отказаться Лисов. Всё же девочка ещё маленькая, вешать на неё груз, превышающий её собственный — преступление, и Александр не хотел стать причиной магического истощения. Девчонка же лишь закатила глаза к небу и, схватив Лисова за воротник, исчезла в вихре листьев. На поляне уже ждали только Хель и её явление с «сувениром» слегка переполошило родственников. — Вот, мимо проходила… — развела руками девочка, указывая на вписавшегося лбом в пень Лисова. — Хельга, глянь, он там живой? — Мимо, говоришь, проходила… — мрачно навис над ней Стас. — Ну, он сам попросил его подбросить, — невозмутимо пожала плечами Хель. — Если бы он брыкаться не начал, я бы его рядом приземлила, а так он сам в пень влетел. Ты же сам видел! — Видел, — признал Долохов, скривившись, разбитая губа кровоточила. — Ладно, беги переодевайся и купаться. А мы его либо реанимируем, либо закопаем… — Я тебя люблю, — тихо произнесла девочка, быстро обнимая парня за шею. — Ты же знаешь, да? — Знаю, — уже мягче отозвался Долохов. Но это не помешало ему выписать дочери профилактический подзатыльник, от которого она предсказуемо увернулась, и с хохотом рванула в сторону речки. — Каков диагноз? — Обернулся Долохов к невесте. — Жить буду, — мрачно отозвался подросток. — Ну и добре, — усмехнулся Стас. — Тогда пойдем, скоро костры зажгут. Хель не задумываясь сбросила пропылившиеся вещи, оставаясь в чём мать родила. По всему берегу стояли мощные чары отвлечения внимания, и даже если кто-то выйдет прямо на неё, то посмотреть ниже лица всё равно не удастся. Девочка с разбегу нырнула в воду, уж эту реку она знала, как свои пять пальцев. Вдоволь наплававшись, она вытерлась махровым полотенцем и переоделась в ритуальную белую рубаху, что для неё приготовили заботливые домовые. Четкого плана мероприятия у неё не было, ходить хвостом за старшими не было желания, да и у них свои забавы, вроде прыжков через костер и запусков венков. Глядя на опускающиеся сумерки, Долохова оглянулась по сторонам, и решила заняться тем же, чем и вся малышня — поискать цветущий папоротник. В прошлой жизни она его никогда не находила, вдруг в этот раз повезет? Пока дети и молодежь развлекались, в самом центре Заповедной Рощи собрался Великий Шабаш. Самые могущественные ведьмы, колдуны, шаманы, травники и прочие уважаемые представители колдовской братии решали вопросы насущные и предстоящие.***
— Нет, топографический кретинизм — это диагноз! — Мрачно констатировала факт Долохова. — Ну, только мне могло так свезти… Огненная река кольцом обхватывала небольшой холмик, на котором стояла девочка, всё сужая свободное пространство, постепенно выжигая кислород. — А как насчет моста? — Вежливо поинтересовалась Хель. Река на мгновение остановилась, словно оценивая шансы претендентки, но вот кольца разошлись, давая ночному воздуху наполнить легкие, а над бушующим огнем появился мост из черного железа. Он быстро нагревался, уже буквально через минуту до красна, а когда к его началу подошла Хель, он был уже раскален до бела. — Так вот ты какой… — благоговейно прошептала девочка. — Калинов Мост. Именно он был границей между Явью и Навью, мало кто мог похвастаться тем, что перешел Калинов Мост и вернулся обратно. На это способен только Некромант. Долохова, предвкушая свежие Навьи Кувшинки, уверенно хрустнула пальцами, и тихо пробормотала несколько слов. Берега реки пошли рябью, земля вспучивалась, отдавая свою добычу. Не один десяток богатырей и славных витязей полегли на этом месте, защищая наш мир от порождений Нави. — Мне нужно на тот берег, — властно приказала ведьма. Павшие воины молча выложили из своих тел дорожку, по которой Некромант прошла лишь слегка морщась от запаха жареной гниющей плоти. Стоило девочке ступить голой ногой на берег Нави, как она услышала тихий смех и аплодисменты. — Давненько у нас гостей не было… Скрипучий голос и костяная нога, что выглядывала из-под цветастой юбки, могли принадлежать только ей — Стражнице границ царства Смерти Яге Веевне. Некогда могущественная ведьма, проклятая за свою красоту, она бессменна на своем посту. Старуха на глазах преобразилась в молодую женщину и Хель поняла, что прокляли не голословно. — На Красну Девицу ты не похожа, — усмехнувшись, покачала головой Стражница. — Скорее на кабыздохлика чахоточного… Но сильна, это признаю. Да и смелости не занимать, не всякий богатырь осмеливается подойти к мосту, не то что ступить на него… Ну-ка покажись, да не трясись, аки лист осиновый, не обижу! Хель и сама не заметила, что её трясет крупной дрожью, видимо отходняк после перехода моста накрыл. — Нихрена себе за цветочками сходила… — потрясенно выдала девочка. — Вроде трезвая была… Яга в это время внимательно рассматривала гостью, пытаясь понять кого же к ним занесло. Настолько больных на голову она уже лет триста не встречала. Последним внучонок Кощея приходил, мертвая вода ему для исследований нужна была, так он по три раза на неделе лет пятьдесят шатался с ведрами. Чего он там исследовал, Яга не спрашивала, но, говорят, больших успехов добился. — Тебя как звать-то, горемычная? — решила всё же облегчить себе задачу Стражница. — Хель… Хелена… Долохова… — всё же столько потрясений за один день это уже перебор. — А… Опять Кощеево отродье, — как-то даже ласково отозвалась Яга. — Ну, проходи, что ли… Дорогу знаешь? — Неа, — честно призналась Хель, всё ещё под впечатлением от встречи. — Ясно, — веско произнесла женщина. — Ну, вот тебе клубочек путеводный. — Что, так просто? — Ещё больше удивилась девочка. — Да что с тебя взять? — Хмыкнула Яга. — С Кощея спрошу. — Спасибо, Яга Веевна, — поклонилась Долохова, принимая из рук вновь ставшей старухой Стражницы клубок грубой шерсти. — Иди уже, — махнула рукой Яга, пряча лукавую улыбку. Всё же ласковое слово и кошке приятно… — Совсем забыла, карга старая! — Хлопнула себя по лбу Стражница. — Стой, горемыка! Хель обернулась на зов Яги, встав как вкопанная. Старушка доковыляла до неё, чертыхаясь и на ходу роясь в многочисленных поясных мешочках. — На вот… — она протянула девочке маленькую склянку из темного стекла. — Только бросай наверняка! — Хорошо, — благодарно кивнула девочка. — А теперь иди, да не оглядывайся! — Наказала ей Стражница. Хель почти всю дорогу думала, зачем Яга вручила ей пузырек валерьянки и в кого его бросать?***
Иннокентий Иванович Бессмертников, для друзей и коллег просто Кеша, возвращался домой после тяжелой смены на Скорой. Он уже пятнадцать лет работал детским реаниматологом, и мог сказать уверенно — молодые мамаши, вот истинное зло. О чём он совершенно не стеснялся им сообщать, ибо уволить его у главврача рука не поднимется. Вот и пользовался своей неприкосновенностью врач по кличке Кощей. Знали бы коллеги, как близки они были к истине… — Явился, не запылился! — Яга, не агонизируй мне мозг! — устало пробормотал чародей в медицинской форме. — Устал, как конь, мог бы — сдох! — Ну, потом не говори, что я не предупреждала! — Проворчала Яга. — Ага, — отмахнулся Кощей и неспеша направился в сторону своего дворца. Он хоть и был бессмертным божеством, но и его допекли. Сейчас мужчина мечтал лишь доползти до родного кресла и отрубиться прямо в нём. Сил не было даже на Шабаш смотаться, да и ладно, если что, Яга потом расскажет. Под такие мысли Кощей вяло переставлял ноги, ведомый автопилотом, и едва не прошел мимо весьма занимательной картины. На железном столбе, на золотой цепи сидел проштрафившийся фамилиар Бога — в простонародье известный, как Баюн. Получил он за дело и даже особо не выступал, когда его на «Позорный Столб» отправили, но сейчас завидев любимого хозяина, страдающий маниакально депрессивным психозом, кот заорал: — Кощей, наших бьют! — Баюн, не ломайся! — Топнуло ножкой малолетнее создание. — Я только поглажу, честное пионерское! — Так я тебе и поверил, — не поддавался на уговоры кот. — Все вы так! Сначала я только погладить. Потом я только сказку послушать. А потом — раз! И всё, я на привязи, Кощею очередного богатыря изводить! — Это черный пиар! — Авторитетно заявила Долохова. — И вообще, ты первый начал! — У меня защитный рефлекс! — Возмутился Баюн. — Так и я машинально! — Уперла руки в боки девочка. Оглушенный их воплями Кощей уже через левое плечо сплюнул, по лбу за неимением под рукой дерева постучал, глаза протер, и уже подумывал перекреститься, но видение никуда не девалось...