Вторая линия

Служебный телефон долго никто не брал – Джон не слышал, поскольку ушел к соседке помочь стряхнуть снег с крыши веранды, а Игорь попросту не опознавал в какофонии звуков, доносившихся отовсюду, деликатного жужжания. До тех самых пор, пока аппарат не вывалился из упавшей толстовки прямо Сергееву под ноги. - Горохов, ты где потерялся? – голос в трубке был Максимова. А кого, собственно, еще ожидал? - На больничном, - дав себе пару секунд на раздумья, но так и не родив ничего умного, отозвался Игорь. – Я за него. - У тебя хоть права-то есть? – почему-то совсем не удивилось джоново начальство. - Маленький я еще. - Хм, разве? Ладно, Сергеев, хватит. Где Женя? - Ты с какой целью интересуешься? - Разумеется, со зловещей. Если ты не забыл, он до сих пор является моим личным водителем. Ну, один выходной, ну два – куда не шло. Но не всю же неделю! Даже у меня лицо уже выглядит значительно лучше! - Вот ты о чем, - Игорь тяжело вздохнул. – Сейчас позову. Сами договаривайтесь. Он хотел положить трубку, но это вряд ли что-то даст – Максимов перезвонит, не застесняется. Поэтому повесил вызов на удержание и отправился во владения Василисы Матвеевны, огибая собак и то, что они ели либо уже съели и переработали. Делать это в драных шлепанцах, найденных у Степаныча в сарае, было неприятно, да и вообще, не годились они для прогулок по сугробам. - Женя! Джона не наблюдалось. Снег на веранде так и лежал. Похоже, до него маршрутчик не дошел. След терялся где-то в доме, во всяком случае, именно на крыльце Игорь приметил знакомые кеды. - Чего орешь? Маршрутчик сидел на веранде, грыз большой оранжевый кусок неведомо чего и параллельно собирал из двух половинок что-то, отдаленно напоминающее лопату. - Шеф твой на проводе, - Игорь сунул другу в руки телефон, а оранжевое нечто отобрал. – Это кстати что? - Тыква. Вкусно. - Сырая? - Угу. Джон взял в руки аппарат, приложил к уху, рявкнул: - Внимательно! – а потом с недоумением уставился на экран. – Он отбился уже, что ли? - Да нет, я вызов на удержание поставил. Подожди, сниму. Ты же не умеешь нифига. Слушать разговор Игорь не захотел. С тыквой в руках ушел во двор, попробовал откусить кусочек, скривился и выплюнул. - Не нравится, не переводи продукт, - посоветовал маршрутчик. – На, вызов сбрось. А то я не уверен, что туда нажал. - Сбросил, нормально. Что он хотел? - Меня. - А я предупреждал! Женя чертыхнулся, отобрал тыкву и вцепился в нее так, что стало ясно – общаться он не хочет. - Что, в город поедешь? – уточнил Игорь. Джон кивнул и продолжил жевать. - Меня здесь бросишь? Снова кивок. - А вот хрен, - возразил Сергеев. – Одного меня точно оставлять не надо. Я не умею топить печку и страшно не люблю собак. Тут и то и другое в изобилии. Да и потом, я что-то устал прятаться. Маршрутчик с утроенной энергией захрустел тыквой, но Игорь был непреклонен. - Поехали. Надо только узнать, когда электричка. А тыкву я тебе еще куплю, давно бы сказал, что нравится. - Дело не в тыкве, - впервые сообщил что-то членораздельное Женя. – У тебя ведь появился хороший план – вот и займись. А я пока разберусь, что понадобилось начальничку. - План хороший, идея разделиться – плохая. - Да вернусь я за тобой! Завтра. Может, даже сегодня. Посиди тут, очень тебя прошу. Мне в тысячу раз спокойнее будет. - Нет. - Совсем нет? - Совсем. - Почему? - Не хочу один сидеть тут и мучиться вопросами, где ты, в каком состоянии и какую конкретно глупость совершаешь в данный момент. - Что ж ты меня так… - Сегодня я первый день не видел ни одного черта и ни одного избитого человека. Напрашиваются выводы, не так ли? Джон жалостливо вздохнул, покосился на так и не убранный снег, потом взял Игоря за рукав и потащил в сторону дома. - Тогда организованно отступаем. А то бабка нас живыми не отпустит. «Истана» после снегопада стала похожа на леденец – с таким душераздирающим хрустом открывались ее двери. Салон выстыл, пахло сыростью и омывателем для стекол. - Соскучилась, - пожалел машину Джон. - Ты ее не дразни, - Игорь окуклился на пассажирском сидении. – Сейчас помаячишь и на «Гелик» пересядешь, а ей мучиться. - Мы сейчас точно о машинах говорим? - Твое мышление приобретает гибкость, - хмыкнул Сергеев. – Но да, о машинах. Твой шеф оказался довольно забавным парнем. Я думал о нем несколько хуже. - Ух, правда что ли? - Да. В целом, вменяемый. Хотя в частности, наверное, нет. - Знать не хочу, - отрезал маршрутчик. И от того, что именно скрывалось за «частностями» незаметно поежился. Потом поднялся в квартиру, помог стаскать в «Истану» немногочисленный скарб, прочитал надпись под чертом, нервно усмехнулся, стер все, и, наконец, вещи, Игоря и ключ от дачи отвез к Степанычу. Ветеран если и удивился, то виду не подал. - Соседка у вас замечательная, - с порога сообщил Игорь. - Очень, - сухо согласился Степаныч. В городе снег почти растаял, стало грязно и сыро. Джон все-таки окончательно промочил кеды, пока добирался от шлагбаума до подъезда новомодного жилого комплекса, и чтобы хоть немного согреться, решил пренебречь лифтом. Этаже на шестом сдался – здоровье было уже не то, да и вообще, следовало бы повторить антибиотик. Жаль, вспомнилось об этом только теперь, когда уже лень возвращаться в аптеку. Максимов не запирался принципиально. Джону вспомнилось одно занятное утро, когда он также вошел в открытую дверь и обнаружил за ней разгром и шефа в луже крови. Знал бы, чем все обернется, сбежал бы, пока мог. Теперь-то поздновато. - Вот смеху будет, - подумал Женя и с порога все-таки рявкнул: - Серега, ты дома? Никто не отозвался. Это Джону не понравилось, особенно, в свете последнего разговора. Разговором это вообще назвать было трудно. Максимов то ли обдолбанный, то ли обожратый, то ли все это сразу, сообщил нетвердым голосом: - Горохов, ты мне пиздец как нужен, - и отключился. Спорить с таким аргументом Женя не решился, да и ожило чутье – надо ехать. Он и поехал. А вот теперь задумался, стоило ли так уж прислушиваться к интуиции. Маршрутчик осторожно толкнул дверь, подобрал с пола ботинок и швырнул его вглубь квартиры, после чего сам на всякий случай отступил в подъезд. И выждав минуту, вернулся. Сразу, не разуваясь, двинул в комнату. - Да что ты будешь делать! – воскликнул в сердцах. Даже подходящего по случаю ругательства придумать не смог. Потому что застал начальство ровно в том же виде, что и в приснопамятное утро – посреди бардака и в крови. Рядом валялась пустая бутылка из-под виски, тоже вся уделанная кровью, какие-то бинты, шприцы, ампулы, - все вперемешку. - Опять? - Снова, - послышалось жалобно из самой глубины погрома. - Серега, не смешно вообще ни разу, - Джон уселся на пол, ногой отпихнул бутылку и даже не попытался помочь пострадавшему. – Ты у нас как девочка-подросток, честное слово. У меня брат на «скорой» всю жизнь проработал, рассказывал про таких. То таблеток нажрутся, то вены вскроют – внимания не хватает. Он их знаешь, как лечил? На все процедуры звал водителя из машины. И соседей. И вообще, побольше народу. Чтоб промывание желудка весь подъезд узрел. - Ты думаешь, мне вот реально не хватает внимания? – Максимов рассмеялся и тут же закашлялся. Встать даже не попробовал. Это Женю слегка насторожило, но говорил-то псих вполне бодро, так что вряд ли собирался немедленно отдать концы. - Кто тебя поймет, - пожал плечами маршрутчик. – Вот зачем, а? - Это не я. - Что? - Я в этот раз не причем, - повторил Максимов. – Я надеялся, ты раньше приедешь. - Как это связано? - Глядишь, и обошлось бы. - Подожди, это тебя, что ли, отпиздили? - Дошло… - Помнишь мальчика, который кричал «волки, волки»? - Помню, - парень с видимым трудом перекатился на бок и в таком положении замер. – Черт, похоже, ребрам пиздец. - Не факт. Лежи, не рыпайся, сейчас посмотрю. - Не лезь без перчаток. - Даже так? - Ну, мало ли. Вдруг у тебя руки грязные. Джон подавил в себе желание добить гаденыша, которое вдруг выступило из самой глубины сознания и прочно обосновалось на передовой. Вымыл руки, поискал перчатки, нашел хозяйственные – которые сам же и покупал зачем-то. Завидев его, вооруженного аптечкой и в оранжевых перчатках, Максимов захрюкал и съежился. - Гигиена прежде всего! – объявил Женя. – Ну, посмотрим, что там с тобой случилось. То, что он увидел, маршрутчика озадачило не на шутку. Максимова действительно били, и били от души. Вот только цели Женя не понял – если хотели напугать, можно было не ломать ребра и почки не отшибать, хотели убить или искалечить – недостаточно постарались. Надо отдать парню должное, он особенно не жаловался и не ныл, даже когда Джон пытался оценить масштаб повреждений и нажимал на предполагаемые места переломов. - Это кто же тебя так? – задал давно мучивший его вопрос маршрутчик. – И в каком количестве? - Тебе принципиально? - Да. - А мне – нет. - Поясни, что ли, - Джон затеялся поднять шефа и перетащить хотя бы на диван, но тот взвыл дурным голосом и попытался отключиться. – Ладно, так пока полежи. И остался сидеть на полу с полубесчувственным Максимовым на коленях. Игорехе бы такое определенно не понравилось. Хотя вдвоем бы они доперли бы горемыку до дивана без особых затруднений. Но идея позвонить Игорю явно была неудачной, ведь тот, кто нанес Сереге этот визит вежливости заодно с тяжкими телесными повреждениями, мог и вернуться. - Эй, не спи, - Женя слегка встряхнул шефа, на что тот отозвался то ли рыком, то ли все-таки стоном. – Кто это был? - Гаджиев сотоварищи, - Максимов открыл глаза и посмотрел на Джона неожиданно светло и ясно. – Отчаялись, наверное. Вас потеряли. - Решил сдать? - Подожду с этим. Сам видишь, мне без тебя никак. Неприятная догадка ударила холодом в диафрагму. Но спросить Джон ничего не успел – начальничек сообразил и сам. - Да успокойся ты. Его пока не тронут. - А тебя почему тогда тронули? Ты же такой крутой и так высоко забрался на свою пирамиду! - Потому и тронули. Чтоб лез помедленнее. - Методы какие-то не конторские, - пожал плечами Женя. – Не врешь? - А кто тебе сказал, что Гаджиев - это только контора? - Мне казалось, у них с этим строго. - Здесь тебе не столица, не забывай. И даже не Н-ск. - Забудешь тут, - Джон собрался с силами и снова рванул Максимова с пола, а затем, игнорируя вопли вперемешку с матами, уронил на диван. Поискал в себе хоть чуточку злорадства, да почему-то не нашел. Зато обнаружил смутное беспокойство, которому в и без того дурной голове было ну никак не место. «Мы с тобой одной крови». Вот оно как. - Это, получается, предупреждение? – спросил он, пытаясь отвлечься от неприятного открытия. - Глупый вопрос. - Знаю, но других пока нет. - И не надо. Давай молча посидим. - Ты и сидеть-то не можешь. - А я полежу. Легко сказать! Женя бы с радостью оказался где угодно, хоть даже на исторической родине бедового начальника, вот только не на этом диване и не с ним рядом. Весь этот раздрай, битое стекло, запах крови, она сама – буроватая краснота везде – это было точно то, что в прошлый раз очень хреново закончилось. Или только началось. - Женя. - Угу. - Ты зачем пришел-то? - Тебя по голове вроде не били особо, - удивился маршрутчик. – Или забыл? - Не забыл. Но ты ведь мог не приходить. - Не мог. - Почему? Только не надо про долг и честь, пожалуйста. От убийцы такое странно слышать. - Да какая уж тут честь… - Вот поэтому и спрашиваю. Пиздец, любопытно! - А ты не любопытствуй, - Джон мечтал встать – страшно хотелось курить, а сигареты остались лежать на полу, - Сам не понял толком. - Кстати, давно хотел спросить. Козлов – твоя работа? - А кто это? - Горохов… хотя какой ты нафиг Горохов? - Вполне даже Горохов. По отцу. - Тему не меняй! - Шантажировать будешь? - Нет. Ты мне тогда здорово помог, если хочешь знать. - Ты-то там каким боком? - Не тебе одному Козлов мешал. И не тебе одному жизнь испортил. - Давай, скажи еще, что и тебе тоже! – Джону стало интересно, специально Максимов его злит или он просто по-другому не умеет. Как бы то ни было, у него прекрасно получалось. - Вот ты заладил, убийца да убийца, - по возможности спокойно сказал маршрутчик, заодно убирая руки подальше от беззащитного чужого горла, - А сам беленький да чистенький? - А похож? - Честно – да. - Один-один, - рассмеялся Максимов. – Извини. - Быть хорошим человеком – это немодно? - Не надо морали, я тебя умоляю. В таком виде она хуево усваивается. - Не сходится тут что-то… Я бы на месте Гаджиева тебя еще в колыбели удавил. А он только сейчас спохватился. - Личные счеты. Он мне своего человека подсунул в водители. До тебя как раз. И зря. Крыс не люблю. - Кто ж их любит. - Кстати, о крысах – не принимай на свой счет. Ты не крыса. Ты пес цепной. - Мне это кто-то уже говорил, - при каких обстоятельствах это происходило, лучше не вспоминать. Потому что нынешние обстоятельства были в сотню раз хуже. Джон плавал в удушливых волнах возвратившейся лихорадки, дурел от запаха крови, взглядом пытался притянуть к дивану помятую пачку сигарет и изо всех сил старался не думать о том, что Максимов, чтоб ему пусто было, развалился на нем уже весь – и нисколько этим не тяготился. Ему, может, избитому, было так легче и теплее, но вот сам Женя лежать на человеке, который в бреду рисует кровавых чертей и временами помышляет об очередном убийстве, уж точно не стал бы. И целовать его, пометив лоб кровавым крестом, – тем более. - Женя, - Максимов коснулся его руки, - У тебя брат вроде на «скорой»? - Да, есть такое дело. - Позвони ему. Что-то мне совсем нехорошо. - Бригаду вызвать? - Да нет. Консультация нужна. - Не помрешь ты, - пытаясь вспомнить, куда задевал «нокию», успокаивал Джон. – Просто адреналин отошел. Я знаю. - Страшно что-то. - Так это ж хорошо. Значит, ты не совсем еще сдурел. Глядишь, калечиться перестанешь. - Позвонишь? - Куда денусь. Дай встану только, курить охота, уши заворачиваются. - Нет, не заворачиваются. Уши как уши. - Не лезь к моим ушам, - попросил Джон. – А то вместо «скорой» труповозку ждать будем. - Я все понял еще в прошлый раз, - спокойно и серьезно сообщил Максимов. – Мне не нужно повторять дважды.