Вторая линия

Таджики начали звонить час спустя. Игорь с удовольствием отметил, что Саид понял его правильно. Быстро отсеял совсем бесполезных и чрезмерно хитрых, остальным раздал простенькие поручения. Об оплате пока никто не заикнулся, что тоже было неплохим знаком. - Будем живы – сочтемся, - пообещал то ли себе, то ли безвестным гастарбайтерам Игорь. Он давно и хронически хотел спать, но почему-то боялся уснуть в пустом одиноком доме. Ведь дом был чужим и не стал бы стеречь его сон, а больше все равно некому. Эти мысли потянули за собой другие, совсем невеселые, но их Игорь погнал прочь. Он давно понял, что ничего сделать не сможет – в конце концов, не держать же человека рядом насильно? Даже сытый волк с тоской смотрел в лес, а значит, пусть набегается всласть, сожрет там кого-нибудь, если уж совсем невмоготу, а дальше решает, где ему отсыпаться – в грязной норе под корявым деревом или под боком у родного человека. Как мог, Игорь на этот выбор уже повлиял, большего не дано… Еще через час Игорь получил странную смс-ку с неведомого номера. Она гласила: «Милый, я задержусь. Встреть меня, пожалуйста». Немало удивился, потом догадался, что милым был, очевидно, предыдущий владелец сим-карты, и успокоился – меньше всего ему хотелось по ночи кого-то встречать. Сон не просто шел – он ломился в двери и окна. Игорь сидел, осовелый, разглядывал мутные круги, дрейфовавшие где-то на периферии зрения, и крепко сжимал в руках скользкий телефон. Дешевый пластик, весь уже потертый, так и норовил вывернуться из вспотевших пальцев. В конце концов, Игорь задремал, привалившись спиной к дивану. И свет фар, пробежавший по окнам сквозь плотные занавески, его не разбудил. Зато разбудил шум чайника. Никак его не могло быть в опустевшем, развороченном доме. В квартирке с тараканами – запросто. В его собственной, неуютной, но по-своему любимой съемной жилплощади на Южной – милое дело. Но только не в родительском особняке. Игорь приоткрыл глаза, но шевелиться не стал. Кто-то в доме был, мягко ступал по паркету босыми ногами, плавал по разгромленной кухне, переставлял посуду, грел чайник, открывал воду в кране, ухал дверцей холодильника. Мысли в голову лезли разные, но одно было очевидно – гость Игоря либо не видел, либо не считал опасным, иначе схватился бы за пистолет, а не за чашки. - Кто здесь? – громко спросил Сергеев и вскочил на ноги. Гость ахнул женским голосом и уронил сковородку на кафель. - Мама? Галина Ивановна обернулась, смотрела на него со смесью непонимания и страха на лице. - Откуда ты взялся, Игорь? – спросила она срывающимся голосом. - Я тут и был. Ты не видела? - Нет. - Я спал здесь, в гостиной. Все это время. - И давно ты тут – был? – мать постепенно возвращала самоконтроль, и ее лицо выражало что угодно, только не радость от встречи с сыном. - Некоторое время, - пожал плечами Игорь. – А что? - Я думала, что ты в безопасном месте. Или хотя бы в другом городе. Мне ведь обещали… - Кто – Мурад Гаджиев? - Да. - Я его не послушался, хотя он сделал все, что было в его силах. - Игорь, ты должен уехать. - Я как-нибудь уже теперь сам разберусь, - ужасно глупо себя чувствуя, отрезал Сергеев. – А ты почему еще не на Кавказе? - Мы договорились встретиться здесь. Мурад скоро за мной заедет. - Отлично, у меня как раз были к нему кое-какие вопросы… - Не нужно, Игорь. Оставь это. - Мама, вокруг так много людей, которые кричат мне – оставь, уезжай, спасайся, что я начинаю думать, что все они просто сговорились напугать меня посильнее и поделить то, от чего я должен убежать. Разве не так? Галина Ивановна тяжело наклонилась, подняла сковородку, подержала в руках, бросила в переполненную раковину. - Многое вызывает вопросы. Начиная с того, чем на самом деле занималась ваша компания в последние годы. И заканчивая этими качелями на участке. Для кого они, мама? - Ты не знал? - Что именно я не должен был знать? Галина Ивановна вздохнула, подошла к нему, села в кресло. Игорь услышал, как тяжело она дышит, увидел, как дрожат ее пальцы, и впервые по-настоящему понял, что мать уже совсем не молода и очень хрупка. Ему почти расхотелось задавать свои вопросы, но на улице слышался рокот автомобильного мотора, и это значило, что второго шанса, скорее всего, не будет. - Игорь, я не буду ничего тебе объяснять. Принеси мне стакан воды, я должна выпить таблетку. - Мама! Что я не знал конкретно? За входную дверь уже взялись. Игорь подавил рефлекс – нырнуть в темноту и в ней попытаться раствориться, вместо этого встал в полный рост, закрыв собой кресло с бессильно лежавшей в нем матерью. Из прихожей выдвинулся Гаджиев. Он был одет в яркую спортивную куртку с капюшоном, отблески затухавших в камине углей выделили его силуэт эдаким палочным человечком из светоотражающих полос. Человечек был недобрым, высоким и очень спешил. - Нужно ехать, иначе не успеем в аэропорт, - объявил он с порога. - Значит, не успеете, - зашипел Игорь. - Мурад, скажи ему хоть ты! - Я жду слов от тебя, - настоял Сергеев. – Потому что всех прочих я уже выслушал, и никто не сказал мне правды – все только запугивали. - Хорошо, - неожиданно сдался дагестанец. – Поговорим по дороге в аэропорт. Проводим твою мать, потом я отвезу тебя, куда скажешь. Вариант был так себе, но иных Игорю все равно не предлагали. Он помог матери подняться, передал ее с рук на руки Гаджиеву, потом быстро накинул куртку и вместе с со всеми вышел из дома. Во дворе стоял знакомый серебристый «Мерседес», и на этот раз, номера Сергеев заставил себя запомнить. Опять начался дождь, трасса масляно чернела, фары чертили на ней блестящие полосы. «Мерседес» летел по уже знакомой дороге. - Лучше б это была «Истана», - подумал Игорь, но мысль отозвалась горечью – он будто бы только что поймал то самое седьмое чувство, и оно сообщило ему какую-то очень плохую новость. - Спрашивай, Игорь, - мать сидела впереди и бездумно смотрела на дорогу. Игорь, метавшийся по заднему сиденью, напоминал самому себе ребенка, которого родители впервые взяли в автомобильную поездку. Гаджиев – в желтых водительских очках и спортивной куртке, мать – как обычно, строго и красиво одетая, и все они едут куда-нибудь на озера ловить и жарить рыбу, гулять, фотографироваться… Сергеев встряхнул головой, и наваждение истаяло. Картинка была киношной, не его собственной. Не было никаких автомобильных поездок. О том, что существует мир за пределами города, он узнал лишь в старших классах, когда их вывезли на картошку. - Хорошо. Начну с главного. Отец действительно сделал то, в чем его обвиняют? Вместо матери попытался ответить Гаджиев, Игорь в зеркале заднего вида рассмотрел, как тот уже раскрыл рот, но Галина Ивановна успела первой. - Мы оба это сделали. - Но сел он? - Да. Меня успели спрятать, - мать кивнула на водителя. Игорь чувствовал что-то, чему не мог дать названия. Но, в общем ощущения сводились к неприятным. Будто бы сдохло что-то под полом и теперь смердело на весь салон. - Есть ли шансы помочь отцу? - Со временем могут появиться. Пока я их не вижу. Мы действительно вывозили по нашим каналам списанную военную технику, разукомплектовывали ее и продавали по частям. - Почему отец за это взялся? - Долги. Сложности с криминальным миром. Попытки пробиться в политику, - равнодушно ответствовала Галина Ивановна. – Не все ли равно? - Пойми меня правильно, - Игорь никакого равнодушия в себе не находил, в нем все кипело, плавилось, исходило кислотой и злобой, - Это ведь мой отец. И ты. Вы – моя семья. И вообще, я чуть с ума не сошел, когда приехал сюда и увидел все это. - Твой отец? – усмехнулась мать. – Ну да. Разумеется, твой отец. - Что не так? - Игорь, - Гаджиев, наконец, сумел вставить слово. – Теперь ты хотя бы понимаешь, почему я рекомендовал тебе устраниться от дел «Транс-Азия Холдинг»? Компания стала не только яблоком раздора. Это очень опасное и ядовитое яблоко. Тот, кому оно достанется, обречен заранее. Не говоря уже о том, что скоро и неизбежно потянутся аресты имущества, счетов, конфискации… в общем, все, что необходимо. В том числе и задержания причастных к делу людей. Машина уже запущена, колеса закрутились. И нам с твоей матерью очень не хотелось бы, чтобы между ними попал и ты. - Полагаю, уже приготовили другого жертвенного козла? - Разумеется. Гаджиев криво улыбнулся, потом снова принял обычный непроницаемый вид, отчего сделался похожим на джинна из лампы. - Твой отец развелся со мной полгода назад. Мы не говорили тебе об этом, когда приезжали – признаться, еще и потому, что ты и сам нас тогда изрядно удивил. Михаил привел в дом молодую женщину с маленьким ребенком. Его ребенком. Это для него построены эти качели, - бесцветным голосом сообщила мать. – А ты, Игорь, забирай своего маршрутчика и уезжай из этого города, куда хочешь. Ты мне больше не сын. - Даже так? С чего это вдруг? – удивился Игорь. Слова про развод родителей удивили его лишь во вторую очередь. - Зато мне – сын, - вдруг проскрипел Гаджиев и уставился на дорогу. – Извини, Галя. - Это правда? – помолчав минут пять, в течение которых усваивалась новая информация, выдавил Игорь. Усвоение шло так себе. Словно он витиного домашнего горлодера наелся на голодный желудок, закусил корейской острой капустой и теперь корчился от гастрита. - ДНК-тест можно провести в любое время, - предложил Мурад. Как можно назвать отцом страшноватого подполковника ФСБ, Игорь представлял плохо, хотя где-то в глубине души всегда считал себя в своей семье подкидышем. Но одно дело предаваться горестным мыслям, в которых реальности не больше, чем в детских сказках, а другое – узнать наверняка. С тем же успехом он мог уродиться и сыном… ну хоть даже Козлова. - Но мама-то у меня настоящая? - Да. - Отец знает? - Знает. - Давно. - Всегда знал. - А теперь вы его слили, - хмыкнул Игорь и вдруг очень отчетливо понял, что вряд ли он из аэропорта доберется именно туда, куда захочет. Не вывернуться ему теперь. И вера в то, что биологический отец окажется по-настоящему хорошим парнем, куда-то прочно подевалась. – Это такая форма женской мести? Некстати вспомнились давние джоновы слова – нет врага хуже бывшей бабы. Бабы и мать в одно понятие не укладывались, а вот, поди ж ты, получилось, что на самом деле – одно и тоже. Гаджиев вздернул бровь, но промолчал. Игорь ему за это был благодарен. Галина Ивановна – отчего-то после недавних откровений ее напрочь расхотелось звать мамой – сглотнула, прикрыла глаза, потом негромко сказала: - Не суди. Ты никогда не поймешь. - Да я вообще исключительно неудачная инвестиция времени и сил, - огрызнулся Игорь. – Об этом ты мне никогда не давала забыть. Я только в последний год по-настоящему понял, что я не обязательно та бездарность, которой ты меня всегда считала. - Ты хуже. - Оставь мать в покое, - попросил Гаджиев, которому, вероятно, слушать это все было невыносимо. Игорь и сам не хотел говорить такого, потому что где-то в глубине души надеялся, что люди играют по правилам. Хотя бы в самых базовых вопросах. Что матери любят сыновей, бабушки пекут лепешки, отцы забирают из школы, а любимые – не предают. Конечно, вся эта вера каждый день рассыпалась в прах, но Игорь до сих пор оставался в какой-то мере оптимистом. Хотя бы насчет лепешек. - Хорошо. Извини, - сказал он и уставился на дорогу. – Мне нечего больше тебе сказать. У тебя теперь нет сына. - У меня нет его с тех пор, как он лег под мужика, - выплюнула Галина Ивановна. – Так что не переживай. Игоря будто лопатой по голове огрели. Так вот оно что! Он почувствовал, как впервые за долгие годы его холодной не то любви, не то войны с родителями, закипает и грозится сорвать все запоры горькая пьянящая злоба. Черная как нефть, едкая, как щелочь. Он попытался представить себе, как сказала бы что-то подобное Виктория Леонидовна, ставшая для него почти матерью, и не смог. - Я тебе этого не прощу, - объявил он. – Не того, что ты сказала мне. И не того, как сказала. За отца – не прощу. - Он не твой отец. Чужой человек! Предатель! - А это уж мне решать. Пока я вижу тут двух предателей, которые воспользовались моментом и подставили третьего. В какие вы игры играли, мне все равно. Только этого я так не оставлю. Извини… Галина Ивановна. Не смогу просто. Вы меня толком не воспитывали, если уж на то пошло, но как-то я все-таки вырос, и что такое хорошо, а что плохо, отличать научился. - Молодец, - вмешался Гаджиев. – Да кто тебе позволит? - Увезешь в лес и прикопаешь? - Все делается намного проще. - Хочешь сделать – сделай, языком трепать не нужно. Наслушался. - Что теперь? - Машину останови. Выйду. Прогуляюсь. Что-то меня с вами укачало. Воняет, знаете ли. Игорь знал, что его несет, и что возможного союзника в отнюдь не легкой партии он, скорее всего, потеряет. Но находиться рядом с этой женщиной было невыносимо даже на одном гектаре леса, не то, что в салоне автомобиля. К большому удивлению, машину Мурад действительно остановил. Молча смотрел, как Игорь вывалился в сырую майскую ночь, и стоило хлопнуть дверце, рванул «Мерседес» с места. - На самолет смотрите не опоздайте, - сплюнул им вслед Игорь и побрел по обочине обратно в сторону города. Игорь лежал, уютно свернувшись, сразу на двух сиденьях фиолетового междугороднего автобуса. Тот возвращался в Т-ск пустым, и сердобольный водитель подобрал промокшего парня в полусотне километров от города. Поведал свою простую историю, такую, каких услышишь тысячи на русских дорогах, напоил сладким чаем и пустил спать в салон. Игорю не спалось. Голова была ясная, хоть и болела нестерпимо, и плакать хотелось почему-то – как маленькому. Но не получалось, вместо этого лезли глупые, не его совсем мысли. Что можно было бы отомстить, вернуть долг за всю свою жизнь, нелюбимую, не нужную никому, включая новоявленного биологического папашу, но как-то не всерьез об этом думалось. Словно надо так было думать среднестатистическому мужчине двадцати шести лет от роду. На самом деле Игорь думал о том, что в сущности, ничего в его жизни не изменилось. Не было матери – так и теперь нет, отец вроде был, появился еще один – не все ли равно. И как год назад остался он один на один со своими бедами, так и теперь. Ничего, решительно ничего нового. - Что, согрелся? – крикнул ему водитель. Игорь вылез из сидений, пригладил ставшие дыбом волосы. - Спасибо, лучше намного. - Вижу, что лучше. У меня сын такой как ты, на Северах работает. - Машинистом? - Да нет, на буровой. Может, и его кто-нибудь там, на зимнике, подберет, если что. - Так и будет, - неведомо зачем пообещал Игорь. - Тебе в городе куда? - Не принципиально. Особо некуда идти. - Не местный? - Почти. Как-то так получилось. - Деньги-то есть? - На гостиницу хватит. - Хорошо, я тогда тебя высажу у стадиона. Там в южной трибуне недорогая гостиница, спортсмены останавливаются. Про нее мало кто знает, а я хоккейную команду часто вожу – вот и разнюхал. - Отлично, самое то. Игорь вздохнул, уставился в ночь. Дождь хлестал в лобовое стекло, большие колеса вздымали фонтаны брызг, автобус плавно и быстро шел в город, точно корабль сквозь штормовое море – на береговой маяк. Хорошо моряку, которого ждут на берегу. Игорь почему-то был твердо уверен, что его этой дождливой ночью никто не ждал. Гостиница? Почему бы и нет. Он примет душ, выспится, потом напьется кофе с какими-нибудь резиновыми булочками, и с утра начнет свою собственную игру. Без союзников и козырей. Но кое-что нужно было сделать уже сейчас. Он достал служебный телефон Джона и набрал смс: «Сергей, нам нужно встретиться. Позвони». Минуту спустя прилетел отчет о доставке. Максимов появился на утро, когда Игорь уже прилично выспался и на свежую голову обдумал то, что хотел ему предложить. Небольшая кофейня эконом-класса неподалеку от стадиона кишела жадными до кофе на вынос менеджерами, но свободных столиков было много. Игорь выбрал угловой, в небольшой нише и неспешно лакомился кофе, когда появился Максимов – все такой же страшненький, похожий на недобитого наркомана с окраины. Как это мог быть один и тот же человек с тем лощеным парнем на серебристом «Ленд-Ровере», Игорь уразуметь так и не смог. Прикинул, прибавилось ли на том увечий, и решил, что, скорее всего – да. ВРИО двигался бочком, как краб по песку во время отлива, и очень осторожно, будто бы боялся резким движением что-то в себе расплескать. - Хреново выглядишь, - не сдержался Игорь. – Женю достал? - Женю я со вчерашнего вечера не видел, - честно ответил Максимов и медленно аккуратно сел. – Это другое. - Ладно, Сергей, давай начистоту. Ты уже приходил делать мне предупреждения и был обезоруживающе честен, отвечу тебе тем же. Игорь отставил кружку и с интересом наблюдал, как помятое максимовское лицо силится изобразить дружелюбие. - И в чем состоит предупреждение? - В бессмысленности каких-либо предупреждений. Предположим, тебе дозарезу куда-то надо проехать, а тут, понимаешь, знак – скользкая дорога. Ты ведь все равно поедешь, так? - Разумеется. - Вот и я – поеду. - Дело твое, я ведь уже говорил, - с легкой усталостью в голосе сказал Максимов. – У меня не так много времени, говори проще. - Просто о сложном для детишек… ладно, попробую. Объясни мне, милый человек, зачем ты суешь свою голову туда, откуда так старательно выгоняешь мою жопу? Максимов хмыкнул, прикрыл разбитое лицо рукой – такой же разбитой, в кровавых коростах, с чернотой под обломанными ногтями. - Не совсем тебя понимаю. - А что понимать? Тут и юным гением быть не надо, чтобы сообразить, что на трон тебя посадили только для того, чтобы затем оттуда показательно скинуть. И вот теперь я, в свою очередь, пытаюсь понять, до того ты глуп и алчен, чтобы этого не замечать, или, что более вероятно, знаешь все это, но не вполне представляешь, как выпутываться. - Ни то, ни другое, - просто ответил ВРИО. – Но твоя жопа мне в любом случае тут не нужна. - А голова? - Настал мой черед спрашивать – зачем? Вали обратно в Н-ск, Сергеев, там дела идут неплохо. Играй в Лоуренса Аравийского, стань президентом галактики. У тебя хорошо получается. А разгребать заваренную твоим отцом кашу оставь мне. Может быть, я даже с тобой поделюсь. Потом. - Значит, ты рассчитываешь не просто выжить, но еще и обогатиться, - резюмировал Игорь. – Так я и думал. - Я в курсе, что ты не дурак. Смотрел информацию по «Логистике», было интересно. Козлище загнало компанию в такое дно, что выплыть было почти нереально. А ты ее вывез, хотя для непосвященных все выглядит так, будто «Виктория» вас просто слопала. - Так может, не я? - Ты. Не чурки же, в самом деле. - Блин, Серега, вот от тебя это слышать смешно! Ты такой же русский, как они! - И как я, - чуть не добавил Игорь. Дагестанцем он себя, впрочем, не ощущал нисколько, и народа этого не знал. Да, недоумевал всегда, как у обоих светловолосых и полных родителей мог появиться такой чернявый и высокий отпрыск, но все говорили – в деда, которого ни сам Игорь, ни большая часть родни живым не застали. А вышло, что в Гаджиева… - От чурки слышу, - подмигнул заплывшим глазом Максимов. – Игорь Мурадович. - Это все кроме меня знали, да? – огрызнулся Сергеев. - Не все. Но я знал. Прикольно, да? - Прикольно, - с кривой улыбкой согласился Игорь.- Но к делу отношения не имеет. - Зря так думаешь. Еще как имеет. Иначе бы ты давно сидел на моем месте. Но не обольщайся – если игра пойдет всерьез, Гаджиев тебя не пожалеет. Он и так, наверное, изо всех сил пытался тебя отстранить. - Плохо пытался. - Думаю, что хорошо. Как считаешь, куда подевалось твое ручное чудовище? Игорь почувствовал, что пропустил удар. Этого он не знал. И хотел бы с триумфальным видом ответить Максимову что-нибудь обидное, да по большому счету, было нечего. - Вижу, что не знаешь, - развил преимущество ВРИО. - Я полагал, что у тебя. Ведь ты выдернул с его больничного. - Было дело. Но он не у меня, потерялся где- то. Вот и гадай теперь, где. - Подозреваешь Гаджиева? - Это было бы очень неудачно, - пожал плечами Сергей. – Но исключать нельзя. - Мы отошли от темы, - заставил себя напомнить Игорь. – Нужна тебе моя голова? - Куда она мне, на ворота повесить? - Ты знаешь, о чем я. - Нужна. Или хотя бы твой пакет акций. - Ага, значит, акции у меня все-таки есть. Имеем разговор, - рассмеялся Игорь. Максимов придвинул к себе его недопитый кофе, понюхал – и отставил в сторонку. Жестом подозвал официантку, сделал заказ. - Трубку мира предлагать не буду, - негромко сказал он. – Но я готов попробовать. В конце концов, мне не помешает сейчас нестандартно мыслящий собеседник. Игорь мысленно пожелал Максимову подавиться, затем отравиться, а затем и вовсе провалиться поглубже в ад, но на лице это не отразилось. А какая-то немалая часть сознания и вовсе носилась с радостными воплями – если Джон не с начальством, значит, не так все плохо в этом мире. Может быть, хоть кто-то Игоря еще не бросил. В «Транс-Азии» Игорь не бывал давно. Возможно, с тех самых пор, когда служебной машиной была потрепанная вишневая «Волга», а за ее рулем – чопорный пожилой водитель Василий Петрович, которого никто не называл Петровичем, а сам Игорь по малолетству откровенно побаивался, случись родителям отправлять служебку за сыном – свозить к зубному или еще куда-нибудь. Пожалуй, даже больше, чем зубного. У Василия Петровича нельзя было в машине шуметь, баловаться, что-либо есть и тем более, открывать окно, даже если невыносимо пахло бензином или от жары хотелось расплавиться. А вот до него, если Игорь помнил правильно, водителем работал добрый старик Иван Геннадьевич, который даже не ругался, случись мелкому пацану целиком забраться в карман чехла на сиденье и оторвать его, а потом зацепить разогнутой скрепкой и сказать, что стало даже лучше… Оба водителя сгинули вместе с «Волгой», ее давно заменил бронированный черный танк для городских боев, а здание НИИ осталось неизменным, разве что добавилось различной оргтехники и работников, не знавших, каким еще боком повернуться в неудобном кресле и чем заняться в долгий тоскливый день. Атмосфера в компании царила нездоровая, воздух сгустился от недоброго предчувствия, а в горшках повяли и без того не слишком веселые фикусы. Никто толком не работал, было заметно, что менеджеры хватались за мышки и начинали стучать по клавиатурам только там, где они с Максимовым проходили, а стоило миновать этот участок коридора – за спиной все тут же замолкало. - Знаешь, скоро тут начнется пиздец, - поделился Игорь, распахнул первую попавшуюся дверь, крикнул туда: - Полундра! – и тут же закрыл обратно. За дверью что-то громко упало, и кто-то запоздало взвизгнул. - Да ну? – Максимов открыл перед ним кабинет, очевидно, принадлежавший ранее Сергееву-старшему, и кивком пригласил войти. - Просто вспомнил, как я вернулся в «Логистику» после кончины Козлова. Тогда половина народу уже прочно меня похоронила, а вторая пыталась влезть в гроб и совершить там с моим трупом развратные действия. ВРИО фыркнул, потом не выдержал – рассмеялся. - Забавный ты парень, Сергеев. Ой, то есть… нет, Гаджиевым я тебя называть не буду, извини. - Вот спасибо, избавь меня от этого. В паспорте написано Сергеев – на это и будем опираться. - Так что там было с «Логистикой»? - Ну… скажем так – там были одни зомби. - У меня с утра нет столько чувства юмора, говори как-то более предметно. - Так предметней некуда! – Игорь расселся на кожаном диване, с наслаждением вытянул спину, раскидал ноги. – Они приходили, целый день тупили в пустые экраны или социальные сети, после чего уходили домой. Ничего не делали вообще. - Ну а ты как хотел? Чтобы у тебя планктон работал? - Просто у тебя я наблюдаю то же самое. А это значит, у многих стоят под столами собранные чемоданы. - Да пусть, не держу. Просто не даю распространиться панике. Представляешь, что тут начнется, если они прознают, что очень скоро процентов девяноста народу будет ходить на допросы, как на работу? - А ты, получается, не будешь, - напомнил Игорь. - Я к этому отношусь попроще. - Ага, это видно. Максимов развел руками. Потом все-таки полез в стол, из стола – в сейф, из сейфа – в еще один сейф и, наконец, вывалил перед Игорем на диван толстую фиолетовую папку. - Изучай, - бросил он. - Подожди, один вопрос. Почему до сих пор здесь не было обыска? - Наверное, потому, что это далеко не единственный офис, - улыбнулся Максимов. – Читай, удивляйся, мне нужно час-полтора на свои дела. Увидеть Максимова сантиметрах в тридцати от собственного носа Джон как-то не ожидал, поэтому едва очнувшись, тут же шарахнулся и сказал несколько нехороших слов. Слова получились хриплые и страшные, а затем маршрутчик зашелся долгим надсадным кашлем. - Вчера ты как-то радостнее на меня реагировал, - хмыкнул Сергей и поставил перед ним чашку с чем-то не слишком хорошо пахнущим. - Это что? Отрава? - Да почему! Колдрекс лесные ягоды. Больше ничего не было. - Ну, и на этом спасибо, - шепотом отозвался маршрутчик и быстро проглотил едва теплое зелье. Туман в голове если и рассеялся, то самую малость. Джон нехотя огляделся, но интерьеров не узнал. Слишком уж они были нетипичные для его образа жизни – ковры, охотничьи трофеи, в том числе, здоровенные медвежьи шкуры, а с ними заодно огромная плазма во всю стену и люстра, которая, упав, зашибет насмерть роту солдат. Не иначе, как чей-то шикарный особняк. - Охранник жив. Ответ на вопрос, который Женя еще минут пять-десять не задал бы, поставил его в тупик. Потом вспомнилось. Охраннику повезло. И водителю, скорее всего, тоже. - Сотрясение мозга, конечно, получил, но между нами – какой там может быть мозг? Так, ниточка между ушей натянута, чтоб не отвалились, - добавил Максимов. Джон тихо застонал и прикрыл лицо рукой. Вот теперь он до конца понял, где находится, и главное, как туда угодил. Стало стыдно. - Надо было тебя предупредить, - словно бы нехотя выдал начальничек. - Да уж, не помешало бы. - Телефон ты куда-то задевал, а бегать за тобой по торговому центру я был не в состоянии. - Зато кровищей всю стоянку замазать – в состоянии. - Горохов, я же извинился. В смысле, сейчас извиняюсь. И никто в общем на тебя не в обиде - в том числе пострадавшие. - Слабо верится, - пробормотал Джон. – А машина моя где? - В гараже. - А гараж где? - Здесь. Маршрутчик понял, что разговаривать сейчас с Максимовым – пустое занятие. Да и трудно это было – и разговаривать, и думать. Видимо, он весь свой ресурс выработал вчера, когда по чистой случайности заприметил на дороге знакомый «Гелик» и преследовал его долго по ночному городу, а затем и по трассе. А когда тот, наконец, остановился у высокой ограды особняка, подстерег и кинулся, расшвырял, как игрушки, дюжих черноволосых охранников, водителя шибанул головой об дверцу, в общем, один заменил собой отряд СОБРа. Вот только Максимов спасению почему-то не слишком обрадовался. Да и на пленника не так уж походил. - Отдыхай, - предложил он, и словно бы случайно прошелся ладонью по его плечу, - Я позже приеду, все объясню. - Ты сам как? - Существенно лучше. - А за рулем кто? - Такси. - И то ладно. - Горохов, успокойся уже. Все что мог, ты сделал. Джон, который к этому моменту решил даже не пытаться сразу понять, что происходит на белом свете, отвернулся и натянул на голову диванную подушку. Ему действительно очень хотелось спать. День ясности не принес. Джон долго спал, видя во сне позабытые перевалы, вздрагивал от криков, все пытался разобрать в хаосе канонады команды старшего, а горы только множили эхо. Иногда сквозь старые сны прорывались другие – невнятные, но яркие – протяни руку, потрогай! А протянешь – таяли миражом, оставляя горечь и пустоту. Проснувшись, наконец, Джон просто лежал, переворачиваясь с боку на бок, пока нужда не заставила скатиться с дивана и, шатаясь, отправиться на прогулку. Дом пустовал. Это было к лучшему, потому что нарваться на парочку собственноручно покалеченных нохчей Женя уж точно не хотел, тем более, в таком тухлом виде. Потом бродил, пошатываясь, совался в комнаты – все, как одна, безлюдные и дорого обставленные, дернул в одной портьеру, выглянул во двор – увидел брусчатку, вечнозеленый газон и яркое солнце, плавившее на нем остатки внеплановых майских сугробов. А еще – какие-то очень неуместные в этом дворе красно-зеленые детские качели. Смотреть на них Женя не смог. Отшатнулся от окна, едва не рухнул, запутавшись в многослойных занавесках, кинулся в туалет и минут пятнадцать стоял, отмачивая голову в раковине под струей ледяной воды. Вместе с жаром и мутью не до конца рассеявшихся снов уходила и боль – давно пережитая, но оставшаяся где-то в глубине навсегда. - Что, интересно, ты мне подсунул вместо «колдрекса»? Джон вытер голову, тут же, из-под крана до дурноты напился воды и сунул два пальца в рот. Стало легче. Повторил процедуру трижды, пока не удостоверился, что нутро вывернулось наизнанку все, без остатка. Вылез в коридор, держась за стену, потащился на кухню. Кухня была соединена с гостиной, в которой на стене торчала облезлая голова сохатого. Поставил чайник, нашел заварку, сотворил себе чифиря – такого, что глаза полезли на лоб, а во рту все склеилось от горечи. На пустой желудок сразу же затошнило снова, зато прояснилось в голове. Закончив с чаепитием, проверил двери и убедился – заперто снаружи. В том числе и та, что ведет в гараж. Окна? Похоже, единственный путь. Хотя внешний вид обнаруженного в холле пульта свидетельствовал о том, что сигнализация активна. - Вот я и сел в тюрьму, - сделал Женя единственный возможный вывод. Телефонов в доме, понятное дело, не нашлось. Погуляв еще немного, Джон сделал и другие выводы. Например, о том, где находится. Коттедж производил впечатления разоренной и наспех забросанной землей могилы. Видно было, что многие вещи находились вроде бы и в порядке, но не на своих местах – где-то имелись светлые пятнышки на паркете, где-то – характерные царапины на дорогих обоях, где-то необъяснимо вздувался ламинат. В туалетах – их нашлось в итоге целых четыре – позабытые владельцами средства личной гигиены, в том числе, детские, в подвале – убранная за ненадобностью коляска для новорожденного, трехколесный велосипед расцветки вырви-глаз – уж точно не советских времен. Кто-то жил в доме еще совсем недавно, строил какие-то планы. А потом очень быстро уехал. Или даже умер. Никаких документов или сейфов не наблюдалось, равно как и фотографий… И тихо было – очень, очень тихо, звукоизоляция в доме оказалась отменной. - Мама дорогая, - Игорь отложил папку и вытер с непривычки округлившиеся глаза. – Зачем ты мне это дал? - Чтобы ты понял, куда лезешь, - безоблачно отозвался Максимов. Он вернулся полчаса назад, посвежевший и веселый, одетый в чистое и очень приличное. Даже наиболее явные следы пережитых событий чем-то умудрился замазать. - Положим, я понял и не перехотел. Наши действия? - Никаких особых действий. - Хорошо, я понимаю. Ты просто не хочешь разгребать это дерьмо. - Есть люди, которые получают за это деньги из казны – пусть гребут на здоровье. У меня нет ни малейшего желания придумывать, что делать с шестью тысячами нелегалов – не в братские же могилы их закапывать, честное слово! - Ну, меня радует, что ты хоть это понимаешь, - улыбнулся Игорь. - Я что, такое хреновое впечатление произвожу? - В целом – да. - Но холокост все-таки не моя тема, - Максимов отобрал у Игоря папку, полистал, открыл на нужном месте, ткнул пальцем. – Как тебе вот это? Игорь кивнул и промолчал – этот лист он прочитал очень внимательно и задавался вопросом, существует ли еще в стране такая мера пресечения, как смертная казнь. Если каким-то образом да – автору этого гениального замысла ее не избежать. - Это не я, - спокойно добавил Сергей. – Даже не думай. - Я не судья тебе и не прокурор, - тихо сказал Игорь. – Я здоровенный золотой Будда. - Чего? - Так, мысли вслух. - Смотри, Сергеев, и решай сам. Я много плохого сделал и собираюсь еще, так что у тебя никаких гарантий. Говорю прямо и честно. Может быть, получится так, что это повесят на тебя. - Меня ведь даже в городе не было. - А кого это волнует в нашей стране? - И то верно. К слову о нашей стране и ее особенностях - я так понимаю, эти материалы к делу не подшиты. - И не будут. Жить тебе надоело, что ли? Мне – нет. - Разумно. Только остается самоочевидный вопрос – зачем ты показал это мне. Я ведь мог, пока ты бегал, все это перефотать на телефон и показать, кому надо? - А кому – надо, Игорь? Гаджиеву? Ему не надо. Не интересно. В прокуратуру отнесешь – милости просим. Только не забывай, что это тебе не столица. Я ведь говорил, разве нет? Чем меньше город, тем проще – и тем сложнее, в зависимости от того, что именно ты собираешься сделать. - Пугать меня вот только не нужно. Я не из Гондураса вернулся. - И в мыслях не было. Игорь слез с дивана, прошелся по кабинету, подумал, а не следовало ли, в самом деле, переснять заветную папочку – но хорошая мысль, как и положено, пришла с большим опозданием. Да и потом, слабо верилось, что Максимов такой возможности не предусмотрел. Может даже, на что-то подобное и рассчитывал с самого начала – что ж, удалось его удивить.