Вторая линия

- Куда подорвался, догонять? Максимов посиживал на диване с неведомо откуда взятой бутылкой виски. Употреблял ее из горла без всякой закуски. Джон стоял, вцепившись в косяк. Перед глазами плыло, пол уходил из-под ног, но это все были мелочи – как-то же он прополз по лесу с простреленным боком почти четыре километра, и после не помер – значит, и с воспалением легких доберется хоть до машины, а дальше будет проще. - Сгинь от греха подальше. - Вот ты значит как? Максимов расхохотался. - Ты ведь знаешь, что он подумал. Ох и вид у него был, я тебе скажу! Парень до сих пор в Деда Мороза верит, что ли? Джону это было слушать невмоготу. Максимова хотелось прибить на месте, даром что издевался он вполне резонно – Женя и сам задал бы кучу неудобных вопросов, застукай Игоря в таком виде и в таком контексте. Но сперва бы, конечно, насмерть обиделся. Игорь – тот промолчал. Развернулся и вышел. А теперь, оказывается, еще и уехал неведомо куда на его машине. - Он, может, до сих пор маршрутку из гаража выгоняет, - пожал плечами Максимов. – Хочешь, проверь. Женя махнул рукой, потащился в гараж – «Истаны» в нем уже не было, и за воротами – тоже. Джон даже прошел немного по улице, пока окончательно не утоп в грязи, потом замерз, едва снова не рухнул, и в итоге вернулся, сколько хватило сил. От гаража до дивана его буксировал уже Максимов. - Да уж, герой-любовник, - посмеивался он. – Сначала запугал до смерти, а потом упал в обморок. Маршрутчик лежал, закрыв глаза, и думал о том, что сдохнуть было бы действительно полезней. Причем лучше всего в том самом лесу, где заброшенный пионерлагерь «Солнышко» еще год назад, или, на худой конец, сгинуть на северах в буран, не дойдя до отцовского зимовья. - Стыдно? – Максимов потрепал его по плечу, потом вздохнул и пошел ставить чайник. – Или помирать собрался? - То и другое. Только с очередностью определиться не могу. - А ты что, действительно его любишь? - Можно, я с тобой это обсуждать не буду. - Не вижу тут кого-то еще, кому не все равно до твоих проблем. - Ты и есть мои проблемы. - Не единственные, к несчастью. Джон не ответил. Полежал немного, пытаясь хоть что-то измыслить, чтобы исправить очевидно скверную ситуацию, и никак не мог. А вариант с тем, чтобы взвинченный и несчастный Игорь ездил по ночи за рулем, ему не нравился совершенно. - Телефон дай. - Не уймешься никак. Не станет он тебя слушать. - Набери. Я свой служебный не знаю. - Вот. Набрал. Не возьмет, гарантирую. Максимов сделал вид, что ему совсем не интересно, отошел в сторонку, занялся чайником. Трубку Игорь все-таки взял. - Ты где? – спросил Джон и понял, что начал разговор сразу не с того. - Где-то. Точно не скажу. Какое это имеет значение, Женя? Занимайся своими делами, не хочу тебе мешать. А твоего начальника уебу так, что мало не покажется. Но у тебя еще есть целая ночь на то, чтобы оторваться по полной программе. - Игореха, ты не понял… - Я все понял. Извини, Женя. Нет никакого желания с тобой разговаривать. - Подожди, чтоб тебя! - Что еще? - Я с ним не спал! – заорал маршрутчик. Максимов не выдержал и что-то уронил, а потом тихо, но очень красноречиво заржал. Видимо, он тоже понимал, что разговор не клеился, но веселился от души. - А ты уверен, что дело в этом? – тихо, как-то бесцветно спросил Игорь и бросил трубку. Больше на звонки он уже не отвечал, а после третьего отключил телефон. - Не надо было звонить, - подал голос Серега. – Подождал бы, пока остынет. - С каких это пор ты стал специалистом? – огрызнулся Джон и запустил в него телефоном. - Ох, нет, не надо мне тут соплей, - попросил Максимов и уселся рядышком, сунул Джону кружку с очередным «Колдрексом», - И в прямом, и в переносном смысле. Знаешь, что такое мыслепреступление, Горохов? - Знать не хочу. В УК точно нету. - Хорошо, давай объясню. Ты ему сказал, что со мной не спал, и это правда. Технически. Но еще правда в том, что ты вообще-то собирался. Да, не надо тут изображать оскорбленную невинность. И если бы ты не вырубился, а я не отволок тебя на кровать, чтобы ты хотя бы посреди зала не валялся в непотребном виде, застукал бы он нас в гораздо более интересном положении. Так что ты все равно уже накосячил. Вот что такое мыслепреступление. Их тоже не очень-то прощают. Доказывай, не доказывай – ничего не изменится. - Я понимаю, - едва слышно отозвался Женя. – Но жить-то теперь как? - Наверное, об этом следовало думать раньше. Связался же ты со мной. А значит, тебе это нужно. Не все, выходит, было гладко. И не в твоих дебильных попытках играть в разведчика тут дело. - Поразительное здравомыслие. - А чего ты ждал? - Сочувствия, может быть, но это уж слишком, - признался Женя. – Ты прав кругом. Я только что просрал самое лучшее, что у меня было в жизни. - Не только что, Горохов. Примерно двумя неделями раньше. На вот, выпей. Повод хороший. Женя выпил, не почувствовав вкуса. Что «Колдрекс», что виски – ему было все едино. - Вот что,- решил он. – Утром возьмешь меня с собой в офис. Гаджиев, похоже, не слишком удивился. Удивился Игорь. Если бы его кто-то назвал предателем, да еще пригрозил карой, он бы вряд ли подорвался среди ночи подтирать этому человеку сопли. О соплях, кстати, и речи не было. Игорь успокоился сразу после того, как, не вовремя тронувшись с обочины, едва не стал жертвой несущейся по трассе фуры. Остановился в последнюю секунду, позабыв выжать сцепление. «Истана» обиженно дернулась и заглохла. Потом посидел минуты три, чувствуя, как запоздало заходится сердце и краснеют щеки, внимательно глянул по зеркалам и снова начал движение. Боль как рукой сняло. Осталось невеселое, но долгожданное понимание. - Ночь – это наркоз, - думал Игорь. Ему даже не хотелось напиваться. И жалости тоже не хотелось, поэтому не кинулся звонить Гороху, Вите или еще кому-то из родных. Позвонил Гаджиеву. Роднее, технически, у него была только мать, но матери вроде как и не было больше – так они договорились. Значит, остался биологический отец, не друг и не враг, а бог знает, кто, и подполковник ФСБ в придачу. - Перебесился? – только и спросил Гаджиев, усаживаясь рядышком за стойку. Бар был явно неплохой, открылся недавно и еще не успел испортиться. Было чисто, пахло деревом и дорогим алкоголем, а никак не застарелым куревом. - Осознал масштаб, - пожал плечами Игорь. – Хочу спросить совета. - У отца или должностного лица? - Реши сам. - Хорошо, Игорь, я попробую. Игорь взглянул на свой стакан – в нем нетронутая порция виски со льдом. Ненужный чужой напиток, удел слабаков и алкоголиков. Он знал, что может переболеть и так – однажды, уже смог, и с тех пор стал только крепче. - Для начала, мне нужны права. Желательно, завтра. Гаджиев хохотнул в ладонь. - Хорошо. Что еще? Оружие и охрана? - Оружие без надобности. Охрана… спорный вопрос. Если ты подразумеваешь парочку шкафов, которые будут везде за мной таскаться – то лучше не надо. - Это не охрана, а идиотизм. Ты понимаешь, о чем я. - Такую, в принципе, можно. С другой стороны, мне кажется, если бы меня кто-то хотел убить, это бы давно случилось. - Не спеши с выводами. - Пытаюсь. - Не пытаешься, - Гаджиев отодвинул в сторонку стакан, к которому Игорь так и не притронулся. Назвать чужого нерусского мужика папой Сергеев все равно бы не смог, но душа болела, а боль требовала отмщения. Доверие имело обратную сторону. И эта обратная сторона тянула его говорить ненужное и рубить с плеча, и не слишком важно, чьи головы покатятся по песку. - Игорь, умение слышать советы вовремя появляется только с возрастом. Ты еще молод, и пока тебя еще есть, кому прикрыть. - Зачем тебе? - Странный вопрос. - Ты же знать меня не знал двадцать шесть лет. - Твоя мать была против нашего общения. - А разве у вас на Кавказе слушают женщин? - Игорь, у тебя очень странные представления о родной культуре. Но мне почему-то кажется, что сейчас не время и не место их обсуждать. Да и вряд ли ты позвал меня среди ночи для этого. - Да уж, точно. Скажи мне, Мурад, почему ты до сих пор не начал дело по «Транс-Азии» по-настоящему? Неужели проблема только в нашей семье? - Что ты подразумеваешь под настоящим делом? - Поиски и наказание виновных. Массовые аресты, репрессии… что там у вас полагается? - А ты думаешь, много пользы от двух-трех сотен менеджеров, посаженных в тюрьму? Игорь щелкнул челюстью. Он начинал понимать. - Поедем отсюда, Игорь. Ты все равно не будешь сегодня пить. - Не буду, - подтвердил Сергеев. – И спать тоже. - Это плохая идея, Горохов. Максимов с утра выглядел гораздо веселее, чем накануне – ребра перетянул крепкой повязкой, разбитую морду умыл и поскреб бритвой, одежду откуда-то вытащил чистую и не рваную. О себе Джон такого сказать не мог. Он болел, это чувствовалось уже настолько сильно, что впору сдаваться в больницу. Иначе рано или поздно заберут на «скорой». Скорее даже рано. А лицо, сколько не вози по нему бритвой, было совсем опухшее и похоронное. И глаза – больные. Впрочем, какими им еще быть? - Почему? - По многим причинам. Наиболее очевидная – ты едва стоишь на ногах. Получать в таком состоянии по башке скверно, знаю по себе. - Я привык. - К тому же, Сергееву не очень приятно будет тебя видеть. - Не лез бы ты в это… - Уже залез. Так что, может, внимешь голосу разума в моем лице и останешься здесь? - Был бы у меня еще разум, - вздохнул Джон. – Не останусь. Он чувствовал, что ничего хорошего из этой поездки не выйдет, но попытаться был должен. Пусть бы простил - или добил, что более вероятно. Оба варианта были железно лучше чем то паршивое состояние, которое наиболее точно смог бы описать забытый на орбите космонавт: зыбко, где верх, где низ – не поймешь, воздух заканчивается, и страшно до колик. И уже знаешь прекрасно, что подыхать будешь долго. - Ранняя ты пташка, - Максимов вошел в свой кабинет, когда еще не было и десяти. Для него – почти рекорд. Джон притащился следом и тут же стек на диван – свое самочувствие он переоценил, это стало ясно, когда вылез из машины – ноги тут же подкосились, а потолок быстренько поменялся местами с полом. С минуту Женя в ужасе цеплялся за дверку «Лэнд-Ровера» и прикидывал, как бы так шагнуть, чтобы не запнуться об светильник, потом затейливо выругался и пошел напролом. Игорь в кабинете уже был. Он сидел за столом, меланхолично перебирая документы. Рядом стояла ярко-зеленая корпоративная кружка, в ней что-то дымилось и почему-то резко пахло куриным бульоном. - Не спалось, - он кивнул Максимову, а на Джона даже не взглянул. Словно не было его тут. Женя едва подавил порыв броситься Игорю в ноги, сидел молча и чего-то ждал. Разглядывал потихоньку, отмечая – не спал. Совсем. Руки чуть подрагивают, глаза воспаленные, волосы торчком. Точно, всю ночь готовился к разговору. Или воевал с «Истаной»? Не убился, уже спасибо. - Что-то надумал? – безмятежно спросил Сергей. - Да. Есть кое-какие наметки. - Поделишься? - Отчего же нет. Зацени. Игорь включил компьютер, который до этого валялся на столе, погребенный под распечатками, и указал Максимову на экран. Джон хотел было встать и подойти, но почему-то боялся сдвинуться с места. Пока на него не обращают внимания – хотя бы не прогонят. Смотревший в монитор Серега изменился лицом, посерел, потом все-таки скроил кривую улыбку. Смех получился неестественным и явно лишним. - Тебя я оставил на потом, - пояснил Игорь. – На днях станет ясно, что именно ты потеряешь в ближайшее время. - Хороший ход, - Максимов внимательно разглядывал экран, и Джону уже стало интересно, что же он там такое видит. Впрочем, вряд ли бы он что-то понял. Наверняка, колонки цифр, повезет еще, если графики. То, на что он когда-то убил день, Игорь легко усваивал за час-полтора, а Максимов, наверное, с одного взгляда. - Но не переживай, - добавил Сергеев. – Пока речь идет только о складах в собственности второго предприятия. Кстати, кто там у нас директор? - Ищенко. - Точно, Виктор Николаевич. Пятьдесят семь лет. Почти пенсионер. Может быть, и повезет. - Смотря какие вводные ты дал папочке. Игорь нехорошо усмехнулся. - Продолжим? – спросил он. – На повестке дня вопрос – куда исчезли учредительные документы. - Может быть, конфискованы? - Кем? Джон сидел, борясь с дурнотой, и смотрел на обоих – таких одинаковых и в то же время таких разных, и понять не мог, что происходит. Одно чувствовал: Игорь теперь не настроен никого щадить. Дни благоразумия и доброты закончились. Ясно, по чьей вине. Схватиться бы за голову, завыть волком – да разве поможет? Предупреждали ведь, сколько сам Сергеев намекал, потом уже открыто просил – бесполезно. Словно черти за уши тащили. И затащили – в самый омут, где лежишь на дне снулым утопленником с камнем на шее, и не всплыть, и на помощь уже не позвать, а если и вытащат по случайности – что толку? Один вот уже вытащил, себе на беду. Сидит теперь, морда кирпичом, и готовит месть послаще. - Захоронение найдут сегодня или завтра геодезисты, - между тем, сообщил Игорь. – С этого момента таймер начнет тикать. - Все-таки решил. - Почему бы и нет? - Дерзай. Максимов улыбался уже намного спокойнее, даже отвернулся от монитора и любовался видом из окна. - Игорь, хочу тебе напомнить, что за благосклонность Гаджиева придется заплатить. Скидок он не делает никому. - Был опыт? - А как думаешь, откуда взялась эта папка? Сергеев фыркнул. - Да, я в курсе. Забавную игру вы затеяли. Я даже не удивлюсь, если нет никаких братских могил и тысяч нелегалов, помирающих от голода. - Скоро узнаешь. Кстати, - Максимов, похоже, высмотрел в окне все, что хотел, - Ты понимаешь, что если дойдет до дележки, твои акции станут тебе поперек горла? Джон словно проснулся. Он давно перестал следить за предметом разговора, сосредоточившись на интонациях. Вот эти, проскользнувшие в спокойном, даже веселом голосе Максимова, он знал хорошо. Вскинулся, понимая, что почти ничего не может сделать. - Мне никто не хочет ничего объяснить? – спросил наугад, надеясь хотя отвлечь на себя удар. На миг стало тихо. Потом Игорь раздраженно бросил: - Уйми собаку, Максимов. С каких пор у тебя водитель имеет право голоса? - Женя, выйди, пожалуйста, - поддержал его Сергей, поймал ошарашенный взгляд Джона и едва заметно кивнул, будто бы это значило «а я ведь говорил». Как дошел до двери, Женя не запомнил. Лицо Игоря – отстраненное, чужое, незнакомое совсем, так и стояло у него перед глазами. А потом, кажется, он свалился на какой-то забытый в коридоре стул, а может быть, даже и мимо. - Что, сынок, плохо? – посочувствовала ему уборщица в синем халате, тащившая куда-то швабру с ведром. - Хуже не бывает, - ответил ей Джон. - Все от плохого питания, - авторитетно заявила бабушка. – Всюду одна химия. Вокруг оказалась… больница. Беленые стены, панцирная кровать, запах – тяжелый, смесь медикаментов и того, что в изобилии производят нездоровые человеческие тела. Женя огляделся и заприметил на соседней койке одноногого деда, абсолютно лысого и голого, сморщенного, и вдобавок ко всему, с катетером. Через койку по-турецки сидел молодой, заросший бомж. В углу мужик невнятной наружности ел что-то из контейнера ложкой, чавкая на всю палату и периодически сморкаясь. - Давно я тут? – спросил Джон громко. Дед даже не пошевелился, мужик с контейнером пожал плечами, а бомж почесал бороду и ответил: - С утра. - А сейчас? - Ночь уже. - Круто, - Женя повернулся на бок, чтобы попроще было кашлять, и когда с этой процедурой покончил, решил встать и пройтись хоть до нужника. - Тебя как звать-то? – дружелюбно осведомился бомж. - Я никто и звать меня никак, - тихо отозвался маршрутчик. - Вот и меня так же. Тезки, стало быть. А, кстати, сортир в конце этажа. - Благодарствую. Как он брел по драному линолеуму больничного коридора, Женя более ли менее запомнил. И как долго потом сидел на окне, уперевшись лбом в прохладное стекло, тоже. Потом пришла медсестра и согнала с окна, впрочем, быстро сжалилась и накормила картошкой. Практически, через силу. Есть Джон не хотел. Жить, если честно, тоже. - Ты вроде нормальный с виду, - пододвигая ему эмалированную миску с половинками картофелин, спросила медсестра. – Почему на улице валялся? - Я не знаю. - Пьяный был? - Нет. Просто не помню, как сюда попал. - Это я тебе расскажу, у меня подружка в бригаде, которая тебя привезла. Они тебя с улицы забрали. Какой-то идиот позвонил, сказал, на автобусной остановке труп лежит. - Вот, значит, как. - Случилось у тебя чего, да? – посочувствовала женщина. – Ты потерпи. Пройдет. - Кажется, у меня случилась пневмония. - Не без этого, конечно. Тебя как зовут-то? - Женя. - А меня – Полина. - Будем знакомы, - Джон подумал, подумал, да и взял с тарелки картофелину. Прожевал, не заморачиваясь, взял еще одну. - Вот, молодец. Ешь. Я все равно на диете. - Куда тебе? - Возраст, будь он неладен, - зарделась медсестра. - Да ну, какой возраст? – говорить было просто, необходимые в таком случае фразы рождались сами, без участия мозга. - Предложила б тебе выпить, но антибиотики, нельзя, - вздохнула Полина. – Потом как-нибудь, хорошо? - Живы будем, встретимся, - не глядя, пообещал Женя. – Пойду я спать, поздно уже. - Подожди, чаю поставлю. - Чаю можно. В комнатке, куда Полина его привела, без звука работал небольшой старенький телевизор. Джон на него поглядывал время от времени через плечо гостеприимной женщины, но натыкался то на рекламу, то на какой-то романтический сериал, от которого делалось тошно. А новостей все не было. Интересно, нашли геодезисты нелегальные захоронения? - А новости были уже? – спросил Джон вслух. - Вечерние были. - Жаль. Хотел про спорт посмотреть. - Болельщик? - Не без этого. - Там все про взрыв сегодня. - Где, в Москве? - Почему в Москве! У нас тут. Представляешь? - Да ну, кому мы нужны! - Как обычно, бандюки что-то не поделили, - сообщила медсестра. – Ты радуйся, что в инфекционке, а то бы точно в коридоре лежал. Травма – та полнехонька. - А случилось-то что? – чувствуя, как холодеет внутри, спросил Джон. У него было стойкое ощущение, что взрыв имеет какое-то отношение к их и без того невеселой истории. Пульсировал перед глазами вопрос – кто? Кто из них? - Говорю же, бандюки. Чеченцы вроде. - Терпеть ненавижу. - Вот и правильно. - Знаю, что правильно, кто б меня еще слушал. - Вот, смотри, как раз показывают, - медсестра кивнула на телевизор и потянулась прибавить звук. Чуть расстегнутая роба открыла полную шею и основание округлого плеча с тонкой лямкой бюстгальтера. Через минуту Женя уже знал, что в больнице ночевать не останется ни под каким предлогом. Потому что взрыв случился именно там, где он и ожидал – в центральном офисе «Транс-Азия Холдинг». - Полина, а телефон тут есть где-нибудь? - На, мой возьми. - Век не забуду! - Забудешь, - пожала плечами медсестра. – Что, родня там? - Ага. Номер Игоря давно был недоступен, Максимова Джон не помнил. Позвонил Гороху. Тот трубку взял не сразу, зато спросил в лоб: - Что у вас там происходит? - Пока не знаю. В больнице лежу. - А говоришь – не знаешь. - Я с пневмонией заехал. - Молодец, хвалю, - голос старшего брата звучал как-то зло и отчужденно. – Чего надо-то? - Игорь тебе давно звонил? - Давно, а что? Он там был? - Там. - А что ему не наберешь? - Номер не знаю, телефон посеял. - Сейчас скину. Вы что, поругались? - Гена, давай не сейчас. Я тебе обещаю все потом объяснить. - Да может, потом уже будет не надо. Лови номер. Горох бросил трубку, но смс-ку все-таки отправил. Джон тут же вызвал Игоря и получил тот самый ответ, который бы его меньше всего устроил – телефон был недоступен. Маршрутчик вполголоса выматерился, набрал еще раз с тем же результатом. Полина все это время наблюдала за ним с беспокойством. - Хреново, - пояснил ей Джон, протягивая обратно телефон.- И хотел бы я у вас погостить, да не получится. - Вижу уже, - согласилась медсестра. – Иди, раз такое дело. - А тебе не попадет? - А ты сейчас сядешь и быстренько напишешь отказ от госпитализации. - Напишу… подожди, Полина, а вот ты про травматологию говорила – нельзя ли узнать, есть там один человечек? - В принципе, можно. А что мне за это будет? - А я похож на человека, у которого что-то есть? - Ну да. Хотя вопрос спорный, - подмигнула медсестра. – Подожди, позвоню знакомым. Как звать твоего человечка? - Сергеев. Игорь Михайлович, 1987 года рождения. Женщина покачала головой, вышла в коридор, долго с кем-то разговаривала со стационарного телефона на посту. Пока не вернулась, Джон успел на нервной почве подъесть всю картошку, запить остывшим чаем и даже изобразить на грязном стекле небольшого чертика, которого, от греха подальше, тут же смахнул рукавом. - Нет такого, - с порога объявила медсестра. – И в морге тоже. - А неопознанных много? - Хватает. Особенно такого возраста. Там же полно было молодых специалистов. - Откуда знаешь? - А думаешь, к нам только бомжей возят? - Ну, судя по контингенту в палате… - Это тебя к неизвестным положили. Не суди по ним всю больницу. - И в мыслях не было. Спасибо тебе за все, добрая девушка. Пойду я. - Не так быстро. Вот, на таблетки тебе. Пей два раза в день. А как закончишь свои дела – отлежись. Иначе правда концы отдашь, будет обидно. - Кому? - Ну, даже вот мне. - Разве что тебе, - тоскливо согласился Женя, приобнял медсестру и легонько чмокнул в щечку. – Куртка моя где?