Вторая линия

Комната была темной, возможно, даже без окон. Духота в ней стояла такая, что плотный грязный воздух стоило бы выгребать лопатой. Игорь прикрыл глаза – все равно ничего не было видно, но зато хоть пыль не лезла. Ему было страшно. Наверное, потому, что уже знал, чего бояться – воспоминания о заточении в подвале недостроенного склада посреди леса были еще очень свежи. Игорь попытался найти в своей голове более актуальные воспоминания – например, о том, как он оказался там, где оказался, и где это вообще может быть. Прислушался к ощущениям – тело болело, но как-то все, а не местами – не похоже, чтоб били. Правая рука слушалась плохо, но все-таки слушалась. И связывать его никто в этот раз не стал. - Эй! Есть тут кто?! – заорал Игорь. Вместо крика получился какой-то скрип, будто бы его горло было откопанным археологами древним механизмом. Никто не отозвался, даже эхо. Игорь осторожно перекатился на бок, потом встал и уперся головой в потолок. По лицу мазнула лампочка – почему-то тоже горячая. Потом руки нащупали толстую трубу, от которой и шло тепло. - Подвал? – предположил Сергеев. - Элеваторный узел, - подсказал чей-то надтреснутый голос. Игоря подкинуло. - Ты кто? - Конь в пальто, - в темноте что-то зашевелилось, зашарило руками, нащупало игореву ногу и на этом успокоилось. - И долго мы тут? – наудачу спросил Игорь. - Понятия не имею. А ты? - Аналогично. - А откуда знаешь, что элеватор? - Проще некуда. Это же мое хозяйство, я в курсе, где тут и что, - пояснил голос, и наконец, Игорь его идентифицировал. – В отличие от некоторых безответственных наследников. Стало еще непонятнее. Последнее, что он помнил ясно – как шел по коридору в туалет, а заодно поискать, в какой угол забился маршрутчик. Вид у того был скверный, Игорю даже стало стыдно. Но не так уж сильно. В глубине души он чувствовал, что поступил правильно. А оказался почему-то в элеваторном узле, да еще в сомнительном обществе Максимова. - Я перестаю что-либо понимать, - сказал он честно. Максимов хмыкнул. - Давай найдем хотя бы дверь. Потому что я ее совершенно точно открывал. - Так это ты нас сюда привел? - Да. - Зачем? - Сергеев, ты всегда такой незамутненный или все-таки головой ударился? - То и другое, видимо. - То-то я и гляжу. Не помнишь совсем, что было? - И сомневаюсь, что поверю твоей трактовке. - Тогда просто ищи дверь. Я не могу, у меня, кажется, нога вывихнута. Или сломана – не пойму никак. Игорь решил, что самым умным будет промолчать. Потому что дальнейшие расспросы делали ситуацию только загадочней – элеваторные узлы, Максимов со сломанной ногой, да еще какой-то очень нехороший треск повыше потолка. - По-моему, отсюда надо валить, - сообщил ВРИО. – Потому что я слышал, что жертвы землетрясений могут провести под развалинами долгое время и задохнуться. - А было землетрясение? – ухватился за идею Игорь. - Не было. И кстати, я у тебя хотел спросить, что за нафиг, но понял – не твой метод. Ты же у нас кругом положительный персонаж. Бэтман практически. Сергеев тихо выматерился и пошел шарить по стенам в поисках двери. Она быстро нашлась – железная и горячая. Из-за нее тянуло дымом. Нащупал ручку, дернул – дверь немного поддалась, но как-то неохотно. Дыма сразу стало больше, и дверь Игорь захлопнул. - У меня для тебя плохая новость, - сказал он. Почему-то хотелось смеяться в голос. Это начинало напоминать дурацкий фильм, какой-нибудь из «Пунктов назначения» - они как-то с Джоном смотрели их всю ночь, один за другим, сожрав за просмотром на двоих кастрюлю вареников. Еще в те хорошие времена, когда не было ни «Транс-Азии», ни Максимова, ни даже новоявленного папаши с гор. - Уже унюхал, - не дослушал Максимов. – Интересно получается. - Максимов, блядь, что интересного?! - Не ори, - попросил ВРИО. – Элеваторный узел в цоколе здания. Когда я тебя сюда затащил, еще ничего не горело. А теперь горит. - Но зачем, позволь спросить, было тащить меня в элеваторный узел, и почему я этого не помню? - Не помнишь потому, что получил по голове. Не от меня, к сожалению. А тащил я тебя затем, что мне позвонили и предупредили, что в здании будет взрыв. Я успел объявить эвакуацию, вызвать соответствующие службы и хотел свалить, но вход был заблокирован. Ты мыслил как-то похоже, потому что я тебя встретил у служебного. Там были… гм, думаю, люди Гаджиева. Или кто-то еще. Выйти нам с тобой не дали. А потом случился взрыв. Выходить по-прежнему было некуда, зато я быстро нашел лестницу в подвал, и пока тебя туда спихивал, упал сам и повредил ногу. Конечно, не лучшая была идея, и теперь я в этом убедился окончательно, но на тот момент ничего умнее мне в голову не пришло. - Взрыв? – осторожно переспросил Игорь, отлип от двери и сел на пол. - Взрыв, - повторил Максимов терпеливо. – Я грешным делом подумал, что это часть твоей игры, но ошибся. Верно? - Я что, совсем больной? - Я тоже не настолько больной, чтобы взрывать здание, не успев его покинуть. - Очень смешно, - Игорь нащупал какую-то часть Максимова, и видимо, как раз пострадавшую, потому что тот коротко ойкнул и зашипел, как гадюка. – Что, нога? - Она самая. - Извини. - Пофиг. - Мне тоже. Что будем делать? - А есть варианты? – Максимов уже откровенно ржал, перемежая бешеный больной смех с матами и шипением. – Дверь не открывается, я правильно понял? - Почти. И за ней, скорее всего, ничего хорошего. - Но это не точно? - Ты меня, что ли, хочешь отправить в разведку? Спасибо, конечно, Сергей, но я с тобой не то, что в разведку - я с тобой доширак из супермаркета тырить не пойду. - Шокирующий факт твоей биографии. Но со мной и не получится, я недвижимость. - Я может, и пойду, - вздохнул Игорь. – Только не уверен, что смогу заставить себя за тобой вернуться, если там есть выход. - Сходи да проверь. Жаль, тут нет Горохова. Он бы не рассуждал. Это Максимов сказал не подумавши. Прочие его подначки Игорь сносил практически безболезненно, но эту – не смог. Метнулся туда, где, по его разумению, был ненавистный ВРИО, врезал наугад, но видимо, куда-то все-таки попал. - А вот это было зря, - продышавшись, признался Максимов. – Я ведь правду сказал. И не ты ли назвал этого замечательного человека собакой? - Слушай, а ты не обдолбался, случаем? – пытаясь восстановить самоконтроль, спросил Игорь. Он очень ярко видел себя – добивающим в кромешной тьме уже не сопротивляющееся тело. Но только не он это был. И даже не Джон. Хотя с того бы сталось, но и он до сих пор сволочь не убил. Впрочем, такие размышления тоже не вели к хорошему. Хотя бы, потому что маршрутчик, если Игорь все правильно помнил, тоже был в здании. - Ладно, - пока не успел передумать, объявил Сергеев. – Я пойду. А ты молись, чтобы у меня хватило совести за тобой вернуться. - Ты сначала хоть уйди, - отозвался Максимов. – И да, удачки тебе. Игорь промолчал, вдохнул поглубже и толкнул дверь. Та поддалась без всякой охоты, но протиснуться в образовавшийся лаз он все-таки смог. И тут же об этом пожалел. В элеваторной было жарковато, но отнюдь не так, как за ее пределами. Воздух горел, а еще кругом полно было едкого химического дыма. Точно изоляция плавилась. Везде. Надышишься – и конец. Впрочем, в элеваторной сидеть – тоже не вариант. И туда огонь рано или поздно доберется. Подбадривая себя этой мыслью, Игорь побрел вперед на ощупь. Делать это было, одно слово, неприятно, потому что все, к чему он прикасался, было очень горячим. Наконец, впереди показался и свет. Как и ожидалось, оранжевый и дергающийся. Игорь до него все-таки добрался, выглянул – и тут же отшатнулся. Впереди был только огонь. А потом, точно дождавшись, пока человек окончательно загонит себя в тупик, громко рухнуло что-то позади. Куда бежать теперь, назад или вперед – сквозь завесу огня, за которой не известно, что, а скорее всего, тоже огонь, Игорь не знал. Воздух в легких заканчивался, и, кажется, потихоньку начала тлеть одежда… - Максимов, ты там живой? – закричал он. Не известно, слышал ли его ВРИО сквозь треск пламени и грохот пожарища. Не отозвался, а может, это Игорь не разобрал ответа. Зато откуда-то из огня вдруг вылетел человек в скафандре – или что уж это было, всплеснул руками в неизвестном, но явно матерном жесте, потом убежал – и через секунду вернулся с большим брезентовым полотнищем, которое накинул на Игоря и повлек того сквозь пламя. - Там еще один, - твердил ему Сергеев, но мужик только кивал и тащил его дальше. Одежда уже не тлела, а конкретно затеялась гореть, и едва выбравшись из пожарища, Игорь сразу скинул дымившуюся толстовку, затопал ногами по грязи и воде – вокруг НИИ все превратилось в сплошное залитое пеной болото. - Там парень остался в элеваторной, - кашляя, повторил Игорь. – За ним сходите. - Сходим, обязательно, - Гаджиев, чьему присутствию он совершенно не удивился, взял его за плечо и повел подальше, в сторону тонированного серебристого джипа. Марке и цвету дагестанец оставался верен, что бы ни случилось. - Я уже с тобой простился, - тихо сказал Мурад. - Хорошо, что ты цел. - Твоя работа? – вскинулся Игорь. - Не моя. Может быть, Максимов перестарался. - Сомневаюсь. Он ведь там, в подвале. Пусть за ним сходят. - Уже отправил. Здесь есть, кому о нем позаботиться. Садись в машину, нужно уезжать. Не хочу, чтобы тебя видели живым. - Умно, - чувствуя, как отступает адреналин, и тяжелеет тело, согласился Игорь. «Мерседес» принял его в свои прохладные благоуханные объятия. Сергеев растекся по сиденью, чувствуя, как всю его вселенную заполняют головная боль и жжение – сколько процентов своего тела он все-таки обжег? - Подожди, - Игорь повернулся к Гаджиеву, который уже заводил мотор.- А что с Непомнящих? - А причем тут он? - Он тоже был в здании. - Не знаю. Наведем справки. Не думаешь, что это он сделал? - Ни в коем случае. - А может быть, и зря,- вздохнул Гаджиев. – Но дело твое. Я предупреждал тебя об этом человеке чуть ли ни с самой первой нашей встречи. Он опасен даже для себя самого. - Это я уже заметил, - нехотя подтвердил Сергеев. – Не хочу сейчас об этом разговаривать. Лучше скажи – много людей погибло тут? - Пока двенадцать. Раненых уже около сотни. - И среди них его не было? - Извини, я искал тебя, а не его, - сквозь зубы сообщил Мурад. – Гораздо важнее, Игорь, ты понимаешь, что удар был нацелен на тебя? - Пока нет. - А зря. Ты сделал свой ход – возможно, слишком рано. Максимов ответил соизмеримо. Или не он, а те, чьи интересы он теперь представляет. Ты мог погибнуть сегодня, Игорь. - Но не погиб. Кстати, это Максимов меня вытащил. - О, даже так? - По крайней мере, с его слов. - А его словам я бы не слишком доверял, - хмыкнул Гаджиев. – Ладно, это мы еще выясним. Поехали, тебя нужно показать врачу. - Чем плохи эти? - Тем, что ведут учет жертв трагедии. Для всех будет лучше, если ты останешься пока пропавшим без вести. Это обезопасит тебя от того, кто пытался покончить с тобой сегодня, а мне даст время найти его. Игорь прикрыл глаза. Иногда иметь отца было… неплохо. Гаджиев был странноватым, а еще, положа руку на сердце, пугал его и озадачивал, но из пожара все-таки спас. Или распорядился, чтобы спасли? Не суть важно. В любом случае, поступок был из разряда подвигов врача Горохова или Виктории Леонидовны, а никак не собственной Игоря семьи. Не настоящей. - Тогда Максимова спасать нельзя, - догадался Игорь, и в груди против воли похолодело. Он ненавидел его честно и сильно, и причин тому было немало, но такой смерти уж точно не желал. Был бы Джоном – убил бы сам. Так же страшно и понятно, как тот поступил с Козловым. - Ну что ты, - улыбнулся Гаджиев. – Достаточно сказать, что не выжил ты. - Не только ему, - скорее подумал, чем произнес вслух Игорь. - Игорь, тебе плохо? - Плохо, - согласился Сергеев. – Внутри все горит. Надышался чего-то, наверное. - Вижу, что надышался. Гаджиев его куда-то вез, и кажется, делал это очень быстро – за тонированными стеклами «Мерседеса» город слился в одну сплошную реку – серую в основном, но с редкими цветными вкраплениями. Мысли тоже стали рекой – мутной, обмелевшей, и кажется, даже с дохлыми рыбами. Наверное, все это происходило не с ним, а сам он, вероятно, до сих пор спит где-нибудь у обочине в теплой, родной «Истане», и Джон и Максимов… Игорь вскинулся, глянул на Гаджиева дикими глазами – тот только нахмурился и прибавил скорости. - Ничего, Игорь, почти приехали. У здания, вернее, того, что раньше было зданием «Транс-Азии» Женя появился глубокой ночью, даже под утро. Трамваи уже не ходили, троллейбусы – тем более, а маршруткам только предстояло выйти на линию. Джона подбросил запозднившийся таксист, не взял даже денег – видимо, слишком жалко выглядел бледный оборванный мужик, мучавшийся от озноба нежаркой весенней ночью. Увидев, что осталось от офиса, маршрутчик поплотнее закутался в старую куртку – теперь его начало колотить. Немного осталось. Четвертый этаж сняло начисто, от третьего угадывались только очертания. Первый и второй вроде наличествовали, но рухнула одна из внешних стен, а перегородки сложились карточным домиком. Разумеется, вышибло окна, кое-где и двери. Пожарная техника перепахала вокруг все, что могла, а что не смогла, обильно залила пеной. Пена теперь впиталась в грязь. Елка, на которой раньше жили белки, каким-то чудом уцелела, но вся тоже слиплась от пены и поникла. Оцепление уже сняли, здание окружали только весьма условные заборчики да ленты. Женя знал, что искать кого-то здесь уже бессмысленно, но кое-что все-таки обнаружил. На платной парковке через дорогу стояла, целехонькая, белая «Истана», а у сторожа нашелся и ключ. - Кто отдал? – севшим от волнения голосом спросил Женя. - Парень. Чернявый такой, - развел руками сторож. Устроившись за рулем, маршрутчик почувствовал себя немного лучше. Мотор прогрелся, печка подула теплом, но озноб уходить не спешил. К нему прибавилось оцепенение – Джон готов был горы свернуть и перебрать по камушку, но не представлял, чем это поможет. И что вообще теперь может помочь. Хоть кому-то. - Да уж, что тут было, - оказывается, стояночный сторож так никуда и не ушел и теперь курил, приобняв «Истану» за крыло. - А что тут было? – заинтересовался Женя. – Я только новости слышал, и то урывками. - То новости, - дед расцвел в улыбке – видимо, не так часто ему доводилось говорить что-то кроме «спасибо», «сто рублей» и «ставь сюда». – А на самом деле гораздо хуже. - Да ну. - Вот тебе и ну! Трупы самосвалами вывозили! Женю шатнуло, но он вовремя понял, что старик преувеличивает. Впрочем, видение так никуда и не ушло – да и трупы в самосвалах ему тоже наблюдать случалось. Правда, вперемешку с горной породой, и отличить одно от другого было трудно. Разве что по кускам зеленого камуфляжа… - Что взорвалось-то? Химичили? – отгоняя прочно обосновавшуюся перед глазами картинку, спросил Женя. Маска жизнерадостного и недалекого маршрутчика никак не желала налезать на закаменевшее лицо. К счастью, сторож слишком хотел с кем-то поделиться, возможно, самым интересным за последние лет двадцать своей жизни событием, поэтому не обратил внимания на то, что физиономия у его собеседника, мало сказать, страшноватая. - Может, и химичили, - пожал плечами старик. – А может, и помогли. Там чечены все время шастали! - Их еще не хватало, - от души сказал Женя. – А что, у нас вот так взрывать можно средь бела дня? Куда милиция смотрит? - А ты не слышал? Менты все укатили за город, там геодезисты где-то целое кладбище нашли. Братскую могилу! - Ну и дела, - вцепившись в руль, оценил Джон. Про геодезистов он уже слышал – в то самое проклятое утро накануне, когда сидел, ни живой, ни мертвый, на диване в кабинете Сергеева-старшего, и то ли ждал, то ли боялся, что на него обратит внимание его сын. «Уйми собаку» - вот что сказал Игорь, и был совершенно прав. Максимов знал, что так будет, но его советов Женя уж точно слушать не хотел. Не после ночи, когда целовал его, мараясь в крови, и от того, что творил, терял последние остатки разума. А вышло ведь так, что выгнав, Игорь Джона практически спас. Как оказался на остановке, что там с ним случилось потом – дело десятое. Важнее другое – кто угодил в этот взрыв, был ли там Игорь, да и Максимов – был? И не он ли подстроил? Вспомнив бешеные черные глаза и неприятную привычку равнять людей с их функцией в обществе, за последнее Женя бы не поручился. Но вспомнил и другое. Неожиданно для себя. То, за что психа вполне можно было и поблагодарить. Не случись его, кто знает, сколько бы еще Игореха обманывался, терял время с чужим, злым и, в общем-то, ненужным ему человеком вместо того, чтобы жить нормально. И вылезло бы – не теперь, так еще когда-нибудь. Позже. А времени назад не воротишь… А потом периферийным зрением Джон увидел на стоянке что-то знакомое, дернулся – всем телом. Черный «Гелендваген» стоял себе среди затрапезных праворульных старушек, грязный, пыльный настолько, что в предрассветном мороке похож был на призрак – на платной стоянке через дорогу от офиса «Транс-Азии». В то время как должен был сгореть вместе с ней. Как есть, призрак. - А давно тут эта хреновина? – Женя вытянул руку и цапнул сторожа за плечо. Тот ойкнул и уронил сигарету в лужу. Видимо, силу маршрутчик не рассчитал. - Днем поставили. А что? - Да так, машина знакомая. Машина и правда была до тошноты знакомой, но вот откуда взялась, Джон очень хотел бы знать. Ведь они с Максимовым приехали на «Ленд-Ровере» и его бросили у офиса на закрытой стоянке, а Игорь – на «Истане», которую зачем-то оставил вместе с ключами и инструкциями, кому их передать. И что это было: попытка позаботиться, послание в бутылке или последнее прости? Женя не взялся бы судить. Хорошим человеком Сергеев был, а вот предсказуемым – никогда. - Давай по журналу проверю, - предложил сторож, выразительно подмигивая. Джон изобразил свое полное согласие, а потом задумался – позолотить ручку в остатках старых татуировок было решительно нечем. Разве что, завалялось в «Истане» хоть что-то. К тому времени, как старик вернулся с заляпанной чаем тетрадью, он наскреб по ящикам от силы рублей сто, и те – мелочью. Было стыдно. Впрочем, самую малость. В основном было никак – самого себя Женя чувствовал, как после недавнего похода к стоматологу – занемевшим и остывшим. Позабыл и пневмонию, и тепленькую медсестру Полину, и даже пьяный, больной, никому на самом деле не нужный азарт последних дней. Утратил чувствительность напрочь. И это было, по опыту, страшнее любых чертей. - Вот, смотри, - сторож без приглашения забрался в салон и обосновался на переднем пассажирском месте. Джона передернуло, но он смолчал, покорно уставился в тетрадь, включив для удобства лампочку над приборной панелью. «Гелик» пригнали в пятом часу, заплатили сразу за сутки. Интереснее оказалось другое – «Истаны» в списке не было вообще. - Стоп, а мою-то когда поставили? - «Истану»-то? - Ее самую. - Так вчера еще. Где-то тут было… Сторож послюнявил палец, принялся листать замусоленную тетрадку, водить пожелтевшим от сигарет ногтем по строчкам. Наконец, обнаружил искомое – гораздо позднее, чем это получилось у Джона. Машина вернулась в стойло спустя час-два после того, как Игорь уехал из коттеджей. - Вот, значит, как, - оскалился маршрутчик. – Я услышал. Он ссыпал старику в подставленную горсть всю мелочь и жестом указал проваливать из салона. Сделал круг по стоянке, чтобы посмотреть внимательнее на служебную машину, но уж чего точно не ожидал, так это, что черный бронированный монстр взревет мотором и поедет за ним. Нервы у Джона когда-то были крепкими, потом уже просто были, а потом, кажется, закончились, и все-таки в первый момент он не сдержал удивленного мата. Парковка уже осталась позади, второстепенная дорога влилась в широкую главную, где ввиду раннего часа почти не было машин, а «Гелик» упорно тащился за маршруткой. И хорошо еще, из него не стреляли. Женя проехал пару перекрестков – ничего не изменилось. Хотел бы водитель «катафалка» его прикончить – давно бы так и поступил, хотел пристрелить – пристрелил бы. Но, похоже, этого в планах у таинственного водителя не было. - Хуй с тобой, - решил маршрутчик и, врубив аварийку, запихал «Истану» в ближайший карман при остановке. Словно по сигналу «Гелик» нырнул следом и замер. Никто из него не выходил. Женя вздохнул, и, не глуша «Истану», высыпался в предрассветную прохладу. Подошел к «Гелику» - с явным подозрением, что за тонированными стеклами запросто может оказаться комплект головорезов характерной наружности. Водительское стекло поползло вниз. - Думал, не дождусь, - сказал Максимов, а потом почему-то уронил голову на руль и замолчал. Последних метра два до машины Джон преодолел в прыжке. Гаджиев не умел жить скромно – это Игорь понял, едва оказавшись на пороге большой, светлой квартиры. И жил не один. Не могло у одинокого, пусть и очень небедного человека, так тепло и вкусно пахнуть дома едой, если сам он обитал в основном на работе. И дай бог еще, если только на официальной. Конечно, могла быть и прислуга, но Игорь на такие вещи стал чутким. С тех пор, как сменил рафинированный и неуютный домашний быт сперва на разухабистое веселье в общаге, а затем – на простую, полуголодную жизнь типичного обитателя Южной. Именно так, сытным супом, сочными пирогами и сладкими булочками, пахло в квартире у дяди Вити. Правда, не каждый день, а лишь когда Виктория Леонидовна баловала себя и родню выходными, загоняя Таньку прибираться, а сама становясь на полдня к плите. Помогать допускала только Горохова, и то, по кондитерской части. Муж же, Сохатый, обречен был молча ронять слюни у телевизора, и в этом ему активно сочувствовал сам Игорь. - Мариночка, я дома! – провозгласил Гаджиев с порога, и негромко добавил: - Игорь, это мой дом. Здесь мало кто бывает. Учти это. - Я благодарен, - сквозь зубы отозвался Сергеев. - Я не о том. Это моя семья. Не нужно их пугать. - Я же говорю – понял, - Игорь сидел на чистом ламинате и силился содрать с ноги ботинок. Он уже раз делал это, в частной клинике, куда отец привез его, полуживого, а теперь, видимо, еще и ноги опухли. Что ж, он чуть не сгорел – мелкие неудобства можно и потерпеть. Между тем в прихожей появилась женщина. На вид ей было лет тридцать пять, может быть, сорок. Светлокожая, стройная, с красивой косынкой на волосах. Одежда на ней была опрятная и совершенно закрытая, наверное, так приличествовало одеваться настоящим мусульманкам. Супруга Саида, Мохтоб, носила что-то подобное, но яркое, какое-то истрепанное и значительно более многослойное. - Это моя жена, Марина, - представил ее Гаджиев. – Мариночка, это Игорь. Я тебе про него говорил. - Такой взрослый, - улыбнулась женщина. – Надо же. Когда еще наши такими станут! - Очень приятно, - почти не соврал Игорь, во все глаза глядя на… мачеху? - Проходите, обед давно готов. Дважды приглашать не потребовалось. Гаджиев, наверное, был железным, потому что Игорь вообще не видел, чтобы тот ел где-то и что-то, и теперь понял, почему. На столе в гостиной стояли такие блюда, которые не каждый день увидишь даже в приличном ресторане, даром что Сергеев подзабыл давно, которые из кабаков считались по-настоящему приличными. А уж опытному пожирателю «дошиков», которым Игорь себя считал заслуженно, и вовсе негде было насладиться наваристым густым борщом, макая в него нежную булочку. - Игорь пока останется у нас, - объявил Гаджиев. – Ему нужно прийти в себя. - Я прослежу, - без всякого удивления, кажется, совсем не изменившись лицом, согласилась мачеха. – Отдохнет, выспится. Поест по-человечески. Смотреть ведь страшно. - Спасибо, Мариночка. Игорь наворачивал борщ, ему сразу сделалось жарко от сытной еды, а на глаза почему-то навернулись слезы.