Вторая линия

Потом время перестало существовать. Игорь больше не замечал границы между днем и ночью, между календарными сутками и даже неделями. Он спал, когда придется, что-то ел и пил, а солнца не видел вовсе – разве что изредка, и то, сквозь автомобильные стекла. Бумаги, встречи, бесконечные переговоры, а затем допросы и суды заняли всю его жизнь, и кажется, не оставалось ни единого мгновения наедине с собой. Даже сидя в туалете, Игорь просматривал в телефоне или на планшете очередное суперсрочное письмо, а о том, чтобы спокойно полежать в ванне, утопив предварительно в унитазе проклятущий сотовый, не могло быть и речи. Однажды выйдя на балкон шикарной отцовской квартиры, он обнаружил, что наступила осень. Осень была уже не ранней, листья в большинстве своем валялись на земле, на деревьях их почти не осталось, а обширные лужи на асфальте сковал лед. - Вроде же май был! – поделился Сергеев своим открытием. Гаджиев, меланхолично хрустевший газетой на кухне, пожал плечами и ничего не сказал. Игорь потянулся за сигаретами и как-то некстати вспомнил, что курить бросил и совершенно этого не заметил. Он полюбовался еще минут пять осенью, замерз и вернулся в комнату. Взял телефон, открыл календарь – двенадцатое октября. - Мы точно не перемещались во времени? – наливая себе кофе, спросил Игорь. - Как знать, - Гаджиев убрал газету. – Что тебя удивляет? - Осень. Последним, что я помню об окружающем мире, было нашествие дождевых червяков в мае. - И все? - Нет, если ты о взрыве, шантаже и прочих радостях обеспеченной жизни. Просто себя не помню. Как жил, что делал? Как будто закрыл глаза в мае, а открыл в середине октября. - А у кого-то вся жизнь именно так и выглядит, - посочувствовал отец. – Устал? - Не знаю. Скорее да. - Ничего. Не так много осталось. Игорь в задумчивости присел на подоконник и обмотался занавеской, стал качаться на ней и гадать, когда оборвется и полетит на голову. - Этот процесс конечен? Слабо верится. - Понимаю. Сам вымотался и по семье скучаю, - Гаджиев с тоской оглядел пустую квартиру, где очень давно не пахло домашним борщом. Отец и сын дома не питались. Вопреки стереотипам о кавказских мужчинах, Гаджиев умудрялся испоганить даже яичницу, у Игоря готовить и вовсе не было никакого желания. Он даже просыпался больным и усталым, а вечерами или ночами засыпал еще по дороге в квартиру. Не давали помереть с голоду заведения общепита, службы доставки, да бесконечные встречи и переговоры в ресторанах. - А что будет потом? Он давно уже не жил ожиданием. Положа руку на сердце, его и результат-то не слишком волновал. Выиграют они или нет… какая разница? Он не хотел становиться во главе не нужной ему компании и играть в игры, за проигрыш в которых могли оторвать голову. Не хотел, но фактически, именно этим и занимался все то время, пока «Транс-Азию» дробили на небольшие составляющие и продавали – часть «Виктории», часть еще одному предприятию, созданному под Максимова. - Ты можешь уехать в свою банановую республику, - неожиданно хитро улыбнулся Гаджиев. – Если, конечно, тебе все еще этого хочется. Кстати, а что ты под этим подразумевал? - Гондурас, - ни секунды не сомневаясь, ответил Игорь. – Говорят, там нет экстрадиции. - Это миф. - Тогда, может быть, куда-нибудь в Мексику? В бар «От заката до рассвета»? Пусть меня там вампиры сожрут уже, наконец. - Игорь, поезжай, отдохни. Куда хочешь. На неделю-две, почему нет? Никто не говорит, что ты должен присутствовать тут круглосуточно. Теперь уже нет такой необходимости. Игорь и сам понимал, что на допросы и суды, ему, по крайней мере, некоторое время еще будет не нужно. Максимов – тот до сих пор шастал в органы, как на работу. В деле о взрыве он проходил одним из главных свидетелей. Игоря от этой участи Гаджиев как-то уберег. В этом смысле биологический отец оказался все-таки лучше фактического. Игорь подумывал все-таки сменить фамилию, но как-то не всерьез. В конце концов, то, что он станет зваться Гаджиевым вместо Сергеева, душу ему не излечит, и некоторые скверные факты из анналов истории не сотрет. - Не боишься, что я поеду в Н-ск? – спросил Игорь, искоса взглянув на отца. - А чего мне бояться? – не понял Гаджиев. - Наверное, и правда, нечего. - Не то, чтобы я понимал или одобрял то, что у тебя было с Непомнящих, но скажи мне… только сначала очень хорошо подумай. Тебе все еще хочется жить в грязной малосемейке в самом скверном районе города и ходить каждый день на работу? Не вырос еще из этих штанишек? Игорь прикрыл глаза. - Мои нынешние «штанишки» могут запросто откусить мне яйца. - Ты привыкнешь. - Не хочу привыкать. - Ты уже очень многому научился, приобрел опыт, связи и материальную базу. Все это не так просто дается. Неужели не захочешь использовать? - С этим списком можно жениться, - фыркнул Игорь. – Но мне кажется, это все очень иллюзорно. - Точно, устал, - констатировал Гаджиев. - Я легко могу доказать тебе обратное, но не стану. Думаю, рано или поздно поймешь сам. - Да я понимаю, - Сергеев отставил так и не выпитый кофе, - Я знаю, что у меня получается! Но меня ужас берет от мысли, что так жить придется все время. Легче не будет, верно? Я в курсе, что не будет. Помню, как вывозил «Логистику». В туалете посидеть спокойно не давали. А теперь я просто не успеваю замечать, что происходит с моей жизнью. Все лето пропустил! А это, думается мне, только начало. - Безусловно. Мне показалось, или ты жалуешься? - Делюсь наблюдениями, - смутился Игорь. - Поезжай, отдохни. Ты просто очень устал, - подытожил Гаджиев. – Сегодня заедем в турфирму. Игорь представил себе, как летит куда-нибудь на край света, где солнце, тепло и смуглые девушки в бикини, мечтательно прикрыл глаза и сказал: - Не надо. - Уверен? - Да. День без меня обойдетесь? - Хоть два. - Хорошо. Возьму «Туарега»? - Пожалуйста. Гаджиев негромко посмеивался, пока Игорь кидал в спортивную сумку необходимые с его точки зрения вещи. Вернее, попросту все, что попадалось под руку. - Игорь, для справки, Непомнящих там нет. Игорь отставил в сторону сумку, но хватать, что попало так и не перестал. - А где он? - В последний раз появлялся в И-ске два месяца назад. - Адрес есть? - Нет. - Понятно. Что ж, все равно поеду. - Куда, позволь спросить? - В Н-ск, куда еще? Навещу друзей. Таджиков погоняю. Смена деятельности – тоже отдых. Горохова он нашел дома. Гена простудился на вызове, таща из канавы какого-то залежалого бомжа, и теперь страдал, обмотавшись одеялом и обложившись медикаментами. Вокруг бродил хмурый Жора, который побрился налысо и даже по квартире ходил в камуфляже и берцах. Наверное, скучал по армии. Игорю подумалось о том, что он еще пару месяцев, как не выйдет из призывного возраста, и вполне может сбежать от всего этого дурдома – запоздало отдать свой долг родине. Вот получится отпуск, так отпуск! - Пойду служить по контракту, - объявил Жора в ответ на вопросительный игорев взгляд. - Надоел этот склад, что пиздец. - А что, имеет смысл? - Вполне. Еще и квартиру обещают дать. - Ну, раз квартиру… А побрился-то зачем? Заранее? - Да гопота достала. Я теперь сам их гоняю. По приколу. - Правильно, туда им и дорога. - Отец в зале. Ноги промочил, теперь ревматизмом скрутило. Вот скотская работа, а? - Не без этого, - посочувствовал Игорь. А сам подумал о том, чем же было, в таком случае, то, что он все эти месяцы делал? Он чуть не попал в аварию, задумавшись, пока ехал сюда, в Н-ск. Когда понял, что не знает, где находится, остановил машину, врубил аварийку и час проспал прямо в водительском кресле. Очнувшись, спросил у навигатора и без особых проблем поехал дальше. Но думать за рулем свои невеселые думы перестал – во избежание. Думы уходить не хотели. По мере приближения к Н-ску возвращались и воспоминания – хорошие, плохие… все, что топил в работе. В транспортном потоке – довольно плотном для межгорода – то и дело мерещилась белая «Истана», а пару раз Игорь даже заметил ее – но с другими номерами. Одну догнал на заправке. Почти такую же, похожую, как родная сестра, только без наклейки на пассажирском стекле. И водитель оказался совсем другой, полный, пожилой мужчина, долго и придирчиво выбиравший у кассы мороженое. - Игорь, ты что, завис? – Жора тронул его за плечо. – Может, поспи иди, а? Сергеев вскинулся, оторвал голову от туалетной двери, которую все это время подпирал лбом. - Да нет, ничего. Чайник поставь, а? - Смотри, как знаешь. Вид у тебя похоронный. - Есть маленько, - согласился Игорь и все-таки пошел к Горохову в зал. Тот сверкнул черными глазами из одеяльного кокона, потом отвернулся к стене и ничего не сказал. - ЧТО? – Игорь сел на край дивана. – Что я не так сделал? Гена молчал долго. Потом все-таки смилостивился и вздохнул: - Причем тут ты? - Ну, выхватил-то я! - Худо мне просто. Что случилось у тебя? Горох с трудом перевернулся на спину, громко и матерно взвыл, потом скорчился на боку. Выглядел он паршиво – по крайней мере, те части, что виднелись из-под толстого ватного одеяла. Гена осунулся, весь посерел, зарос черной с проседью щетиной, а еще от него очень сильно разило водкой. - Я ему спину натирал, - пояснил возникший в дверном проеме Жора. – И еще буду. - Что ж не барсучьим жиром, - хмыкнул Игорь. – Он, говорят, еще хуже воняет, а значит, гораздо эффективнее! - Моя школа, - оценил Горох. – Игореш, я повторяю вопрос. Зачем тебя принесло? - У меня чувство, что мне не рады, - догадался Сергеев. - Есть такое дело. - Почему, если не секрет? - Не секрет. Но сперва ты расскажи, зачем явился. - У меня отпуск, - просто сказал Игорь. – Как-то случился вдруг. Я вчера вышел на балкон и понял, что осень. А до этого я весной выходил. Куда время делось, не помню до сих пор. Столько работать, наверное, нельзя даже мне. Курить вот как-то бросил, не заметил даже, как. Такие дела. Ах да, Гена, еще оказалось, что мой отец – тот, который в паспорте указан - сперва торговал оружием, потом спихнул фирму на жену и сел в тюрьму, подождать, пока вся нечисть друг другу глотки перегрызет. А когда ему показалось, что все недостаточно хорошо грызутся – через ту же жену, мою, кстати, мачеху – оплатил и организовал взрыв в офисе «Транс-Азии». Сорок человек погибших в итоге, раненых вдвое больше. Я сам едва пиздой не накрылся там, чуть не сгорел. Вот так вот. А еще от меня Женька ушел… У меня, вот видишь, отпуск выдался, день, может, даже два. Я к тебе поехал, потому что больше все равно уже не к кому. Но и ты мне не рад, и вот сижу я тут и гадаю, чем заслужил весь этот пиздец, в который превратилась моя жизнь, и ответа не нахожу. Где накосячил? Или я просто сразу дефективный родился? Кстати, Гена, прикинь, я, оказывается, дагестанец. - Ебаный в рот, - тихо заметил Горох в подушку. – Что-то я ничего не понял. - С чего бы это, - скривился Игорь. – Я и сам-то мало что понимаю. Минут сорок Гена думал. За это время Игорь с Жорой вдвоем промяли ему спину и натерли водкой, а после упаковали слабо возражавшего доктора в три одеяла, потом сходили на кухню попить чаю с бутербродами и посмотрели местные новости по телевизору. - А ты мне ничего не объяснишь? – наудачу поинтересовался Игорь. Горохов-младший пожал плечами. - Сам расскажет. Не мое это дело. - Знаешь, у меня какие-то очень плохие предчувствия. - Это правильно. Ничего хорошего уж точно не услышишь, так что сильно не радуйся, что приехал. - Так я могу и уехать, машина во дворе, - расстроился Игорь. - Но сначала уж выясню, что тут произошло. - Ты водить научился? – перевел стрелки Жора. - Научился – это громко сказано. Просто купил машину для блондинок. - Ну да, точно, блондинка, - оценивающе взглянув на него, заключил Горохов-младший. Они были похожи, если уж на то пошло – с той лишь разницей, что Жора уродился в отца – чернявым и смуглым, а у Игоря, несмотря на темные волосы и глаза, кожа была светлой. - От блондинки слышу, - вернул подачу Сергеев. – Ладно, пойду, счастья попытаю. - Иди. А я на сутки пошагал. - На склад? - Ага, на него, родной. - Тогда в добрый путь. Игорь снялся с табуретки и с некоторой робостью, которой к Горохову вроде бы никогда не испытывал, побрел в зал. За это время успело стемнеть, свет зажечь было некому, и Гена обретался в сумерках. - Чего топчешься, - тут же рассекретил его Горох. – Заходи уж. - Так я уже, - буркнул Игорь. – Давай, Гена, рассказывай, в чем я виновен. - Технически, к тебе претензий нет, - вздохнул доктор. – Только разговор получится неприятный. Я не знаю, что у вас там в Т-ске на самом деле произошло, но Женька сюда приехал весной точно такой же, каким мы его из тюрьмы встречали. Хотя тогда у него хоть месть его оставалась, а теперь такое чувство, что не человек – одна шкура. Привез документы, Вите отдал – и ко мне. Посидели с ним, выпили – он молчком. Я сунулся спросить, в чем дело – получил в рожу. Игорь молча смотрел на Горохова, ожидая продолжения. Не похоже, чтобы жизнерадостный врач скорой помощи обиделся на разбитый нос. - Ну, я любезность вернул, конечно же, - продолжил Гена. – Слово за слово, хуем по столу… Ничего я не выяснил, в итоге. Женька пьяный ушел среди ночи, машину тут бросил. Я его догнать не смог по техническим причинам, проще говоря, пережрал. А Жора на сутках был как раз. А лучше бы догнал… - Что произошло? - В обед пришла ко мне Танюха. Под глазом синяк, глаза зареванные. - Блядский рот… - дошло до Игоря. – На Женьку нарвалась? - Не то слово. Гена был мрачнее тучи, и ясное дело, почему. Татьяну он любил без памяти, и хотя особых надежд никогда не испытывал и свои шансы оценивал трезво, но любому, кто посмел бы обидеть малолетнюю напарницу, немедленно оторвал бы голову. Да что сделать, если этот обидчик – ни кто иной, как непутевый, но родной брат? Об этот конфликт интересов Горох то и дело бился с разлету лбом, но обычно делал выбор в пользу Джона. - Оказалось, что она ничего лучше не нашла, как попытаться утешить нашего страдальца. Был бы я умнее – утешил бы его пораньше, «Феназепамом»… - добавил Гена. – Танюху я в гинекологию сам возил, потихоньку. Детей, наверное, еще сможет иметь, но не факт. А побои снимать не стали. Сказать на это ничего Игорь просто не смог. То, что Джон смог причинить вред девушке, причем вред самый настоящий, в голове у него не укладывалось. С другой стороны, а что он о Джоне вообще знал? С некоторых пор маршрутчик не переставал его удивлять, и большинство сюрпризов приятными не были. Чего стоил один Максимов… К слову, и он, связавшись с Женей, выглядел далеко не лучшим образом. - Танька у меня отсиживалась, я поехал брата искать, - вернулся к рассказу Горох. – Думал, прибью гада на месте. - Не прибил? - Не нашел. - До сих пор? – догадался Игорь. - Да. - То есть в Н-ске его с весны и не было? - Наверное, на севера убежал, там гасится. Пусть нос только высунет оттуда – сразу ему пиздец, - глухо сказал Горох. – Тут уж брат не брат, разговор будет короткий. Да и не брат он мне после такого. - Танька что? - Да что, что, ничего, - смутился Гена. – С виду как раньше, но что в голове творится, одному черту известно. - Не с тобой она? - Нет. Горохов помолчал, давая Игорю время осмыслить информацию. Игорь слова понял, а ситуацию – нет. Как такое вообще могло произойти, он не мог даже представить. Но произошло, причем давно, а ему никто ничего так и не сказал. - Что смотришь? – хмыкнул Горох. – Небо на землю упало? - А мне почему не сообщили? - А ты мне когда звонил-то крайний раз? Помнишь? - И когда? – уже зная ответ, переспросил Игорь. - Да в мае и звонил. Еще до Женькиного приезда. Когда арматуру из какого-то терпилы доставал. - Лучше б не доставал, - поделился Сергеев. - К слову, я и теперь не хотел говорить, - добавил Гена. – Ума хватит язык за зубами держать? А то сломаешь девке жизнь. - Да уж понял. - Хорошо, что понял. Еще вопросы у тебя есть? - Даже не знаю. А у тебя? Горохов завозился под одеялом, пытаясь отыскать наиболее безболезненное положение. Игорь ждал. Ему было жутковато и неуютно в темной комнате, хранившей, оказывается, так много воспоминаний, которые он когда-то искренне полагал хорошими. Но на смену им всем пришла только горечь. Да и Гена, похоже, стал для него чужим. - По большому счету, нет, - сказал доктор. – Одно скажи – сам Женю прогнал? - Может, и сам, - прикрыв глаза, признался Сергеев. – Но не раньше, чем он нашел себе человека по душе. - И теперь где этот человек? – медленно, точно прикидывая какую-то возможность, спросил Гена. - Там же, в Т-ске остался. Работаем вместе. - А Женя не с ним? - Нет. - Тогда не интересно, - заключил Горох. – Тогда мне от него никакого толку. - Подожди, ты что, серьезно кровную месть задумал? – заорал Игорь. – У вас это что, семейное? - Типа того, - фыркнул Гена. – Ладно, шучу. Не буду я никому мстить. Ничего эта месть не изменит. - Вот и я так думаю. Игорь поднялся, хотел уйти, но Горох тут же поймал его за руку и заставил снова сесть на продавленный диван. - Посиди уж, раз приехал, - попросил он. – Выпьем с тобой. - Не хочу. - Со мной или вообще? - Вообще. Я и так не знаю, на каком я свете, а водка это состояние только усугубит. Поеду домой. - У тебя дом появился? - Это вряд ли. Игорь высвободил руку, встал и вышел из комнаты. Обулся, надел куртку и захлопнул за собой дверь в квартиру. Горохов проводил его молча. В Н-ске Игорь не остался. После разговора с Гороховым показываться на глаза Вите не хотелось совсем, не страшно было, но почему-то стыдно. Хотя, положа руку на сердце, ответственность за поступки Джона он с себя давно уже снял. В тот примерно момент, когда увидел его с Максимовым крайний раз, в тесной комнатке охранника, на продавленной софе. Столько между ними тогда было молчаливого понимания и нежности – удавиться легче, чем на такое смотреть. Тогда Игорь и решил, что отныне за этого человека он не отвечает и никакого отношения к нему не имеет. И зачем только поехал в Н-ск? Он знал, зачем. Поставить точку. Большую, жирную, окончательную точку. Не в отношениях с Джоном – это случилось уже и так. В своей прошлой жизни, которая была лишь коротким сном перед долгим и мучительным пробуждением. Но теперь его глаза открыты. Игорь даже немного завидовал Максимову – тот с самого начала смотрел на мир реально и при этом как-то ухитрялся жить. На подступах к Н-ску Игорь остановился в кафе для дальнобойщиков, потому что понял – дальше не доедет. Или доедет, но в кювет. Долго жевал безвкусный, но исключительно жирный чебурек, запивая приторным кофе «три в одном», смотрел телевизор, не разбирая, что по нему на этот раз показывают, сворачивал из салфеток самолетики и жутких лягушек. Деятельность эта заняла у него почти час, и возможно, еще больше заняла бы – не зазвони в кармане телефон. Рабочий Игорь с собой не брал, а особый личный номер знали только двое – отец и Максимов, которому тоже иногда могло что-нибудь срочно понадобиться. - Игорь, а ты где? – не утруждая себя приветствиями, спросил Максимов. - В отпуске, - откладывая недоделанную лягушку, ответил Сергеев. – В Гондурасе. - Жаль. - Почему? – удивился Игорь. Реакция для Максимова была крайне нетипичная. - Да так, подзаебался что-то, думал, посижу, выпью, а ты мне компанию составишь. - Очень странные у тебя мысли, - заметил Игорь. – С чего бы мне с тобой пить? Я и так на твою рожу смотреть не могу, а уж пьяный, наверное, всяко захочу голову отвернуть. - Ой ли, - хмыкнул Сергей. – Нет, смотри сам, конечно. - А давай, - неожиданно даже для себя согласился Игорь. – Я на тридцатом километре, кафе «Домашний уют». - Знаю такое, и правда, Гондурас, - голос у Максимова едва заметно дрогнул, а может быть, это просто сбоила сотовая связь. – Буду через полчаса, никуда не уезжай. - При всем желании. Сергей уже отбился. Игорь в задумчивости посмотрел на заляпанный жирными пятнами экран телефона, роту кривых лягушек и целую эскадрилью разноцветных мятых самолетиков, допил кофе и пошел рассчитываться. Серебристый «Ленд-Ровер» остановился у кафе даже раньше, чем через полчаса. - Что, прямо тут? – уточнил Максимов. Выглядел он как обычно – как будто его только что выдернули из постели, где он зверски трахался сразу с кучей народа, но глаза оставались серьезными и злыми. - Да нет, поехали куда-нибудь, - отмахнулся Игорь. – Только на тебе. У меня уже глаза в кучу. - Далеко ездил? – посочувствовал Сергей. - По моим меркам – далеко. В Н-ск. - Мелочи жизни, если честно. Просто ты хреновый водитель. - Не спорю, - пожал плечами Сергеев, устраиваясь на переднем сиденье «Ленд-Ровера». После «Туарега» ему казалось, что он сидит слишком высоко – и как-то неудобно. – Расскажи лучше, зачем пожаловал. Максимов завел мотор, рванул с места так, что из-под шипованных колес с хрустом разлетелись кусочки льда и даже асфальта, и ничего не сказал. Где-то на краю сознания Игорь встретил мысль о том, что вынужденный союзник завезет его куда-нибудь в лес и там упокоит, но ни на секунду ей не поверил. В драке еще неизвестно, кто и кого. Да и незачем им теперь – драться. Что, в целом, нисколько не улучшило отношений. Работать вместе получалось – но ровно до тех пор, пока Максимова не одолевало его обычное желание потыкать Игоря по больным местам и поглядеть, сколько гноя выплеснется наружу в этот раз. Сергеев сначала огрызался, потом попробовал дать бешеному чеченцу в бубен – безрезультатно. Утерев кровь с разбитого носа, Максимов тут же возвращался к прерванному занятию. Наиболее эффективной оказалась тактика полнейшего пофигизма. Жаль только, Игорь был в ней далеко не мастером-ниндзя. - Говорю же, устал, - наконец, соизволил ответить Максимов. – Сильно. - Пару дней назад я думал точно также, - поделился Игорь. – Оказалось, заблуждался. - Ностальгический визит не удался? - Не то слово. - Хочешь об этом поговорить? - Серега, я тебя умоляю. Даже если бы хотел – то уж точно не с тобой. - Прости, а если не секрет, с кем? Неужели, с папочкой? - Хоть бы и с ним, - вздохнул Сергеев. – Но вряд ли. - Тогда не вижу вариантов. Ладно, на самом деле, как хочешь. Каковы твои алкогольные предпочтения? - Виски. - Почему бы и нет. - Кто нам продаст его в три часа ночи? - У меня дома есть стратегический запас. - Тогда вези. Погляжу заодно, как ты живешь. - Так же, как ты, только один. - В смысле – пустой холодильник, пыльные шторы и носки под диваном? - Нет, ко мне уборщица ходит два раза в неделю, - рассмеялся Максимов. Игорь представил себе, как педантичный и повернутый на секретности подполковник Гаджиев приглашает в свой дом уборщицу, а потом бдительно наблюдает за ее работой, и тоже родил что-то, отдаленно напоминающее смех. Максимов коротко взглянул на него, чему-то кивнул и улыбнулся. «Ленд-Ровер» несся по ночным улицам со скоростью, которая начисто отрицала существование правил дорожного движения. По всей вероятности, штрафы и проблемы с ГИБДД Максимова не волновали. А вот Игорю было жутковато. Сергей водил хорошо – действительно хорошо – но ускорение, годное больше реактивному самолету, чем представительскому автомобилю, нехило расплющивало по сиденью и вызывало в измотанном организме дурноту. А может быть, это был некачественный чебурек, опрометчиво съеденный в кафе «Домашний уют». - Куда торопимся? – спросил Игорь, сглатывая. Проигнорировав красный сигнал одного из немногих работавших ночью светофоров, Максимов обернулся к нему, оценил зрелище и чуть сбавил скорость. - Тебя хоть не вырвет прямо тут? – спросил он просто. - Смотря как повезешь. Что-то я не то съел, по всей видимости. - Заметно. Ничего, продезинфицируешь сейчас. - Далеко еще? - Приехали почти. Видишь, дом? Не увидеть было трудно. Жилой комплекс «Надежда», один из самых крутых в городе, и уж точно, самый высокий, пафосный и стеклянный из всех. Подземная парковка, охраняемая территория, вид на реку и квартиры, стоимостью, как половина всей Южной. - Шикарно живешь, - оценил Игорь. - В саване карманов нет. Максимов притормозил у шлагбаума, который тут же поднялся, пропуская «Ленд-Ровер» во двор. Несмотря на обилие машин, оставалось там место и для уже облетевших деревьев, и для детской площадки, в предутренних сумерках напоминавшей покинутый город-призрак посреди пустыни. - Пойдем, воздухом подышишь, - предложил Максимов. - Пить на детской площадке – дурной тон, - вяло отмахнулся Игорь. – Я из этого уже вырос. - А мы пить не будем. - Я совочек и ведерко не захватил! - Тебе что, своей песочницы мало? – притворно удивился Сергей. - Да нет, хватает, - сдался Игорь, присаживаясь на невысокую яркую лавочку. В темноте она, впрочем, казалась такой же серой, как и все вокруг. Максимов расположился на лесенке, дугой уходившей из земли обратно в землю. Как-то она, наверное, правильно называлась, но слова Игорь так и не вспомнил. Зато отчаянно захотелось курить – впервые за несколько месяцев. - Игорь, давай начистоту, - вдруг предложил Максимов. – У тебя такой вид, будто ты сейчас пойдешь и повесишься. Что случилось? - Сначала меня все-таки вырвет, - огрызнулся Игорь. – К тому же, какая твоя забота? - Иных желающих я все равно не вижу. Я чего-то не знаю? Сергеев промолчал, борясь с накатившим вдруг приступом тошноты. Чебурек отчаянно сражался с желудком, и кажется, имел неплохие шансы отвоевать свою свободу и слиться с природой гораздо раньше, чем было запланировано. - Ладно, как хочешь, - Максимов спрыгнул с лестницы, едва не кувыркнувшись, подсел к нему на скамейку. – Просто ты однажды спас мне жизнь. Каким бы моральным уродом ты меня не считал, таких долгов я не забываю. - И что, интересно, ты ЕЩЕ можешь сделать с моей жизнью? – заорал Игорь. - Я даже не начинал, - пожал плечами Сергей. – Не знаю, как ты, а я уже тут замерз. Пойдем? В квартире у Максимова было темно и прохладно. Пахло парфюмом, какими-то дезинфицирующими средствами и немного – забродившим мусорным ведром. Едва унюхав этот запах, Игорь нырнул в сразу примеченную им дверь туалета, закрылся и, врубив воду в кране, обнял унитаз, будто бы тот был ему родным братом, встреченным после долгой разлуки. - Оживешь, приходи, - сквозь дверь крикнул ему Максимов. – Я пока стаканы достану. Закусывать чем предпочитаешь? - Изыди! – взвыл Игорь, снова склоняясь над сортиром. Минут двадцать спустя он почувствовал себя лучше и даже постоял под холодным душем. Просить у Максимова домашние шмотки не стал бы, наверное, и под страхом расстрела, поэтому влез в собственные, хотя натягивать пропотевшие с дороги тряпки на чистое тело было неприятно. Когда высунулся из туалета, обнаружил небрежно накрытый журнальный столик с весьма однозначной композицией: бутылка «Рэд Лэйбл», рядом еще одна, побольше - «Джек Дэниелс», пара стаканов, пепельница, пачка крепких сигарет и блюдце, на дне которого желтели несколько орешков. - С продуктами у меня так себе, - повинился Максимов, сидевший на ковре по-турецки. – Хочешь, закажем поесть? - Не хочу. - Аналогично. В квартире все еще было темно, но работал телевизор без звука, и на стены и лица людей то и дело ложились разноцветные причудливые тени. В эдакой светомузыке Максимов казался и вовсе не человеком, а какой-то диковинной нечистью – бесконечно чуждой и опасной в каждой своей клеточке. - За что будем пить? – спросил он, поднимая бутылку. - За избавление от иллюзий, - решил Игорь. – Не чокаясь. Сергей хмыкнул и легко опрокинул в себя стакан виски. Даже не поморщился. Игорь сделал лишь глоток – приятное тепло тут же разлилось по измученному спазмами желудку, а затем отдалось румянцем на щеках. - Хорошо пошла, - одобрил он. - Стесняюсь спросить, какие это иллюзии тебя покинули вместе с содержимым желудка? – Максимов развалился, спиной припав к диванной подушке. Он снова наполнил свой стакан, предварительно пододвинув Игорю начатую бутылку – мол, разбирайся дальше сам. Игорь намек понял, но у него в стакане виски еще только начался. - Несколько раньше. Но процесс оказался схожим. - Это еще мягко, - посочувствовал Сергей. – Бывают способы и пожестче. Игорь допил. Подождал, пока организм как-то отреагирует, потом озвучил то, что давно вертелось на языке. - Максимов, а ты с чего вдруг сделался таким добрым и понимающим? Где-то что-то подгнило кроме твоего мусорного ведра? Или ты, прости господи, меня соблазняешь? Максимов смеялся так, что подавился выпивкой. Смеялся долго, даже чересчур. Потом сказал: - А что? Почему нет? Какао было, шоколадки были, на машине по ночному городу катались, из ресторанов не выводимся, прогулка под луной – и та была! - Какие попсовые представления о романтике, - пожаловался Сергеев. - А если серьезно, Игорь, ты уж извини, но не настолько я оголодал, чтобы на кого попало бросаться. - Я «кто попало»? – осведомился Игорь почти в шутку. - Нет, ты значительно хуже. - Почему? - Идейные – хуже всего, - авторитетно заявил Максимов. – А ты идейный, аж тошно. Не в моем вкусе, одним словом. Так что пей спокойно хоть до комы, твоим безвольным телом я не воспользуюсь. - И на том спасибо. - К тому же, для справки, безвольное тело скорее будет мое. Своеобразный эффект алкоголя. Имей это в виду. - Зачем бы мне? - Ну, хотя бы затем, что за добавкой придется тебе бежать самому. Игорь скептически оглядел запасы и решил, что их вполне хватит, чтобы обоим угодить в реанимацию с алкогольным отравлением, а значит, бежать никуда не придется. Он сдернул с дивана плед, замотался в него, хотя тепло уже прочно обосновалось внутри, и налил себе новую порцию. Вопросы у Игоря были, но он решил их пока оставить при себе. Организм постепенно сдавался, жар сменился слабостью в ногах и размытым зрением, мысли текли лениво и ни о чем. Он смотрел на экран, где кто-то кого-то расстреливал из автоматического оружия, бегали люди в камуфляже, расцветали рыжие цветы взрывов, и в основном молчал. Максимов устроился поближе, но границ не нарушал – и тепло его плеча едва чувствовалось сквозь толстый флисовый плед. - Это что, Чак Норрис? – поинтересовался Игорь, пытаясь сфокусировать зрение на фильме. - Нет, по-моему, это все-таки Чубакка. - Да ну, не может быть! Максимов фыркнул, потянулся за пультом, чтобы включить звук, но не справился с управлением и растекся по ламинату. - Уже готов? – удивился Игорь. - Разговаривать могу, интегралы извлекать вроде тоже. - Да, интегралы – это именно то, что мне сейчас нужно! - А что тебе нужно, Сергеев? По чесноку? - Я бы знал! Даже мои мечты об эмиграции в Гондурас оказались несостоятельными. - Тебе не дали визу? - Нет, просто выяснилось, в моем личном Гондурасе я уже никому не нужен. Кое-кто и там напоганил. Максимов с интересом уставился на Игоря, но ничего не сказал. Вместо этого с огромным трудом принял сидячее положение и крепко вцепился в диван, чтобы не завалиться снова. Выглядели эти потуги жалко и страшновато – особенно в сочетании с голосом и мышлением абсолютно трезвого человека. Назвать себя однозначно пьяным Игорь все-таки не мог. Он и выпил-то от силы два стакана, правда, очень медленно. Но легче ему не стало – стало гораздо хуже. Все, что он держал в себе, стараясь замалчивать, забывать или хотя бы считать неизбежным злом, теперь всплыло на поверхность, подстегнутое последней каплей, и грозило обрушиться гигантским цунами. - Не суди, - вдруг спокойно попросил Максимов. – Хуевый из тебя судья. - Это почему? - Потому что судишь по себе. - К чему это вообще? – возмутился Сергеев. – Я и не собирался никого судить! Себя, разве что. - Себя – тем более. - Странно от тебя это все слышать. - А что со мной, собственно, не так? Исключая тот неприятный для тебя факт, что я спал с твоим бывшим другом? Игорь даже не удивился. Это он всегда знал, хотя явных подтверждений измены так и не получил – все сводилось к субъективным ощущениям да толкованию чужих взглядов и жестов. Выходит, абсолютно верное было толкование. - Почему бывшим? – только и спросил Игорь. - Ну, наверное, потому, - закатив глаза, предположил Максимов, - Что будь он нынешним, ты бы, по крайней мере, его нашел. - Найдешь его! – выплюнул Сергеев злобно. – Как заныкается где-нибудь, так черта лысого его найдешь! Да и потом, его и в живых уже может не быть. - Сам-то веришь? - Не особенно. Но этот вопрос меня не очень интересует. - Поэтому я и говорю, что это твой бывший друг. А значит, никаких претензий у тебя, по логике вещей, ко мне быть не должно. Вспомни, я хоть раз тебя за эти месяцы подвел? Вопрос был резонным. Если бы Игорь вообще что-то отчетливо запомнил из этих безумных месяцев, то сказал бы наверняка. Но он не помнил. Все слилось в несъедобную кашу из встреч, переговоров, допросов, бдений за компьютером, разъездов и угроз – завуалированных и не очень. Но пакостил Максимов обычно очень изобретательно и больно, а такого Игорь точно не припоминал. - Допустим, - осторожно сказал он. – Но к чему это все? Какая-то уж очень долгая прелюдия. - Если без прелюдий, то получится изнасилование. Игорь неловко рассмеялся. Слово «изнасилование» и бледный замученный парень, пьяный до такой степени, что удерживался в вертикальном положении, только крепко вцепившись в диван, в одном предложении сочетались плохо. Никак, практически, не сочетались. - Рискни, - предложил он. - Собственно, почему и нет. Только постарайся меня сначала понять, а потом уже бить. Потому что в таком состоянии я едва ли смогу тебе равноценно ответить. - Обещаю, - заявил Игорь и от греха подальше влез на диван. – Рассказывай, как ты собрался отплатить мне за спасенную жизнь? - Равнозначно. У таких вещей одна цена. Но об этом позже. Оплата уже почти прошла. - Может, раз у нас изнасилование, то хоть загадками говорить не будем? - Это не загадки. Загадки, Игорь, совсем в другом. Например, в том, почему человек, который категорически не может существовать один, убегает на край света и торчит там, дожидаясь смерти? Игорь вздрогнул. Руки метнулись к беззащитному горлу сидевшего совсем неподалеку Максимова сами собой, но в последний момент схватили только валявшийся на диване плед. Вроде бы очень прочная синтетика с треском разорвалась. - Это не мое дело! - Разумеется. Хотя ответ тебе, я полагаю, известен. Иначе бы ты не удрал из Н-ска, как ошпаренный. Стыдно, что ли? - Да, как ни странно, - признал Игорь. – Хотя я наивно полагал, что стыдиться за него разучился, когда увидел вас вместе. - Можно подумать, ты много увидел, - хохотнул Максимов. – Это так, мелочи. - Избавь меня от подробностей ваших брачных игр. - Это не так уж трудно. Достаточно задать тебе простой вопрос. Что ты будешь делать дальше? После того, как закончим с «Транс-Азией»? - Спроси, что полегче! Мне кажется, наиболее адекватным будет вариант пойти и утопиться. Потому что ничего больше мне уже просто не нужно. - Забавно, - оценил Максимов. – Я это проходил. - Когда же успел? - Я рано начал, забыл? И быстро понял, что ко многим пунктам назначения можно добраться двумя способами – медленно, дешево и не факт, что доедешь, или быстро, дорого, но вообще ничего не факт. Второй вариант оказался эффективнее. С вероятностью я, как ты заметил, обращаться немного умею. - То-то я и гляжу, - проворчал Сергеев, почти забыв о том, из-за чего только что едва не вцепился Максимову в глотку. - Зря смеешься. - Да я не смеюсь. Просто понять пытаюсь, к чему это? У нас с тобой тут и так полный «Пункт Назначения» получился. - Не скажи. Да и я скорее фанат «Терминатора». - Какие факты выясняются. Предпочитаешь брутальных мужчин? Сказав это, Игорь сам же и подавился. Однако Максимов сделал вид, что не заметил, и только процитировал: - Нет судьбы, кроме той, что мы творим сами. - Кроме той, что творит с нами, - передразнил Сергеев. – Чушь собачья этот твой «Терминатор». - Может, и чушь, - неожиданно покладисто согласился Максимов. - Ты сам-то что потом? – вдруг спохватился Игорь. – Когда закончим? - У меня программа простая. Полезу дальше. - Куда? - Как, куда? На вершину пищевой пирамиды. - Хочешь сам всех сожрать? - Скорее, получаю удовольствие от процесса. Закончим здесь – поеду в Москву. Посмотрим, каких уродов можно встретить там. - Всевозможных, - предположил Игорь. - Надеюсь. Телефон у Максимова зазвонил как-то очень внезапно и громко – и тут же брякнулся на пол с грохотом, какой никак не мог произвести современный смартфон. Игорь дернулся в сторону, откуда донесся звук падающего на кафель кирпича, и увидел, как по ламинату ездит допотопная «Нокия», битая и облезлая до такой степени, что уже не установишь ни модель, ни первоначальный цвет. - Игорь, будь другом, - протянул руку Максимов. Для этого ему пришлось ослабить хватку на диванной обшивке, отчего безвольное тело немедленно перекосилось и куда-то поползло. - Не буду, - буркнул Игорь, но за телефоном все-таки пошел. На экран, конечно же, посмотрел. Значилось на нем «номер скрыт». Максимов и хотел бы, может быть, убраться с телефоном на кухню или еще куда-нибудь, да вот только не мог. Игорь уходить не стал из вредности – отдал трубку, потом отодвинулся к окну, где с наслаждением закурил, приоткрыв окно. Максимов говорил достаточно громко, и таиться не планировал, но по вопросам, которые он задавал, догадаться о предмете разговора было невозможно. Игорь покосился через плечо и остолбенел с тлеющей сигаретой в зубах. Максимов довольно и абсолютно не злобно улыбался. - Хочешь поговорить? – с все той же удивительно дружелюбной физиономией спросил Максимов. Улыбка ему шла – настоящая, а это была именно она, а не вежливый деловой оскал или жутковатая гримаса, обозначавшая крайнюю степень безумия. Добродушный Максимов молодел и делался похожим на обычного двадцатитрехлетнего парня, правда, совсем немного и только при плохом освещении. За окнами неохотно редела густая осенняя тьма. - С кем? – дернулся Игорь. Вопрос был риторический. Он отказывался понимать ситуацию, но это совсем не значило, что он ее не понимал. - Не хочу, - отрезал он и пошел на кухню. Максимову только и оставалось, что пожать плечами и вернуться к общению, которое, очевидно, доставляло ему радость, чем-то отличную от карабканья вверх по пищевой цепочке. Как подобное людоедство вообще кому-то могло нравиться, Игорь так и не смог себе представить. Он все это ненавидел. Хотя отрицать не мог – получалось. Может, Максимов врет – и ему не по душе, просто привык и научился, а теперь уже поздно давать задний ход? Мысли ушли не туда. - Игорь! Поговори все-таки, потом жалеть будешь! – заорал ему из зала Сергей. – Одну минуту. - Ну, только если одну, - проворчал Игорь. - Буду должен, - хмыкнул Максимов, протягивая ему «Нокию». – На кухню только иди. Игорь сцапал скользкий кирпичик, нагревшийся от чужой руки, потащил в то темное и необжитое место, что у Максимова значилось кухней. Продуктами там, во всяком случае, не пахло, только так и не выброшенным ведром, где закончила свой век заказанная бог знает, когда мексиканская еда. - У тебя одна минута, - объявил он, приложив трубку к уху, и забрался с ногами на подоконник. – Не ебнуться бы только теперь отсюда. - Откуда? – чужим голосом спросили из телефона. - С подоконника, - осторожно предположил Сергеев. – А это кто? - Не узнал? - Нет. - Извини. Видимо, связь тут хреновая. - Тут – это где? - Очень далеко, Игореха. Очень далеко. - Ладно, допустим. Говори, что хотел сказать, у тебя осталось секунд тридцать, не больше. - Услышать тебя хотел, вот и все. - Услышал? - Да. - Тогда до свиданья. - Игорь, подожди… - Чего, интересно? – Игорь уже знал, что его несет, не знал только, куда и зачем. Он был пьян, не спал черте сколько, скатался в Н-ск туда-обратно почти без отдыха, а для полного счастья узнал немало вещей, которых знать не стоило вовсе. После такого всякое желание выслушивать откровения когда-то близкого человека отпало. - Таньку-то за что? – голос вдруг подвел. - А что с ней? - на другом конце невидимого провода удивился Женя. - Не ты? – ни разу не поверил Игорь. - Когда? Что случилось? Так врать, наверное, смог бы Максимов. Не Джон. У него как-то неловко обычно получалось. Игорь в панике смотрел вниз на двор с высоты пентхауса – на разноцветные машины, лысые скелеты деревьев, детскую площадку с песочницей посредине. Выглядела она сверху, как бомбовая воронка. - Весной. Не ты? – тихо переспросил он. - Весной – я, - по-прежнему недоумевая, медленно произнес Женя. – В нос дал. Не удержался. Пьяный был. - И все? - Игорь, что – все? Объясни, в чем я опять виноват? - Опять? – зацепился Сергеев. – Расскажи, как вышло, что ты Татьяне глаз подбил? - Очень просто. Проще некуда. Выпил с Геной, пошел проветриться – она на машине подобрала. Давай расспрашивать. А я что сказать мог? Ну, сам подумай? Ее это разве дело? А язык у Тани сам знаешь, какой поганый… и вот, не сдержался. Сначала врезал, потом понял, что сотворил. Кровь помог остановить, извинился, ушел. Все. - А не было такого, чтоб ты не помнил, а потом раз – и кругом кровь, черти по стенам и смятая постель? - Какая на хрен постель?! Я с какими-то бомжами в гаражах ночевал. На картонке. - А потом? - Потом уехал. - Вот как, - вздохнул Игорь. – Что ж, тогда за Татьяну извини. Горохов тебя хочет убить, ты в курсе? - Догадался. Только это уже не важно. - В этот раз не вернешься? - А нужен я тут? – рассмеялся Джон. - Мог бы меня и спросить, - пожаловался Игорь. – Хотя я своего решения не поменял. - Знаю. Сейчас уже и поздно что-то менять. - Ты что, с того света звонишь? С Северов, значит, примчался, а откуда-то «оттуда» не можешь? - Не могу. - Не в тюрьме сидишь, случайно? – холодея, догадался Игорь. - Вроде того, - согласился Джон. – Такие дела, Игореха. На нервы тебе действовать больше не буду. И вот еще что. Ты прости меня. - За что? - Сам реши, за что простишь, а за что не станешь. - Ага, взаимно, - окончательно растерявшись, пробормотал Игорь. – Я как-то вообще с самого начала все испортил. - Не испортил, - успел сказать Женя, а потом связь прервалась. Игорь хотел перезвонить, но почему-то не получилось. Он остался сидеть на подоконнике в темноте, крепко сжимая истерзанную «Нокию». Долго смотрел то в окно, то в стену – и ничего толком не видел. Перед глазами стояла тьма.