Вслед за воскресшим пером

Воспоминания словно покинули голову Наоки, а способность мыслить и осознавать всё происходящее вокруг будто пропала - это случилось впервые с холоднокровным и сильным духом Ёкаме-куном, который ещё ни разу не терял сознание, даже пролив слишком много крови. Всего лишь один страстный поцелуй смог лишить кицунэ рассудка, словно доведя до состояния алкогольного опьянения - звучит слишком странно, но именно так со стороны выглядели действия ещё минуту назад крепко стоящего на ногах Нао. Василиса, склонившаяся над ним, с хитрой ухмылкой смотрела на лиса, после чего, прошептав пару фраз под нос, присела рядом с Наоки, гладя опьяневшего красавца по рыжей шевелюре, подумав про себя, что даже в таком состоянии Нао не теряет своей красоты. Почерневшие от огня стены заставляли почти пустую комнату казаться меньше, а пол её был усыпан пеплом, оставшимся от деревянного стола, подставки для мечей, кровати и стенок стоящего у стены сундука, крышка которого почему-то осталась нетронутой. Патрикеевна-сан, заинтересовавшаяся этим, бесшумной походкой, дабы не разбудить задремавшего напарника, направилась к сундуку, вернее, к его остаткам, и достигнув нужной точки, села на пол и принялась рассматривать вещицы, уцелевшие после её схватки с Нао, которых осталось не так уж и много - большая часть сгорела, зато самые интересные мелочи, на которые Василиса обратила внимание ещё тогда, когда впервые открыла заветную крышку сундука, остались практически целы, без особых повреждений. Дрожащими руками Патрикеевна-сан, затаив дыхание, аккуратно взяла прилизанную огнём деревянную коробку, видно, обработанную чем-то, что не позволило ей сгореть дотла, и приоткрыла её, одним глазом заглянув внутрь, желая удостовериться в том, что ничего не изменилось. Надежды Василисы подтвердились - цепочка с жемчужиной и пёрышком так же лежала на своём месте, причём так, словно о ней давно никто не вспоминает. И тут в глазах лисицы неожиданно загорелся алчный огонёк, породивший рискованную мысль - если она сумеет сделать своим Наоки, то заполучит и это, и наверное ещё десятки украшений, в каждом из которых таилась частичка души Нао. Впрочем, Патрикеевна решила не медлить и, еле слышно дыша, вынула заветную позолоченную цепочку из шкатулки, после чего чисто из любопытства решила встряхнуть её в поисках прочих не менее интересных вещей, и здесь чутьё вновь не подвело лисицу. На дне ларчика раздался звон, словно кто-то позвонил в крохотный хрустальный колокольчик, однако шкатулка была абсолютно пуста. Желая во всём разобраться, Василиса внимательно исследовала стенки шкатулки тонкими пальцами и, к своему большому удивлению, обнаружила двойное дно ларчика, а через полминуты в ладони лисицы сверкало маленькое колечко, украшенное миниатюрной жемчужинкой, сверкающей перламутром. Применив чудеса женской лисьей логики и дедуктивный метод, Патрикеевна-сан, заметив удивительную схожесть между двумя украшениями, поняла, что предназначаются они скорее всего именно той девушке, которая предположительно является возлюбленной самого Ёкаме, а теперь и по совместительству главной соперницей Василисы в борьбе за сердце рыжего красавца. Лисица тотчас поняла, что несмотря на проработанность её плана, Патрикеевне придётся быть начеку, поскольку на этот раз она столкнётся с одной из самых разрушительных сил на свете - с любовью, причём судя по кольцу, настоящей, или же очень близкой к таковой. Вдохнув запах прекрасных мыслей о будущем, сладкий, словно лепестки сакуры весной, Василиса даже не заметила, как за её спиной раздался голос Наоки, наконец-то пришедшего в себя после страстного поцелуя. Желая скрыться и не вызывать излишнего подозрения к своим действиям, Патрикеевна бесшумно закрыла шкатулку, оставив в ней всё то, что минуту назад держала в руках, и загадочно улыбнулась Ёкаме-куну, печально разглядывающему чёрные стены. Словно желая утешить лиса, расстроенного таких унылым видом любимой норы, Василиса широко распахнула руки, желая впустить Нао в свои объятия, однако Ёкаме-кун смотрел на лисицу не особо воодушевлённо, но вновь не сумев отказать красавице, медленными шагами приближался к Патрикеевне, горящей желанием вновь утонуть в изумрудной лазури глаз лиса. Странно, но Наоки неожиданно заметил, что находясь рядом с этой таинственной особой, он сам, желая или не желая этого, словно как-то менялся, испытывая при этом чувство дежавю, будто уже чувствовал то же самое однажды. Только вот пытаясь вспомнить, когда и где это было, Ёкаме ещё больше путался в своих мыслях, словно некий туман поглощал их, не желая открывать лису правду, однако уже наученный опытом первого поцелуя страсти, Нао держал себя в руках, не позволяя себе расслабиться и потерять сознание. Дабы избежать печальных последствий, лис уже было хотел начать диалог на какую-либо из насущных тем, как его мысли тут же опередил голос Василисы: - Скажи, Нао, кто же эта красавица на фотографиях? Наоки не мог понять, чему же удивляться больше - то ли способности Патрикеевны читать мысли, то ли тому, как он в погоне за победами в схватках и знакомствах с новыми лисами забыл о своём единственном пускай и до ужаса плаксивом Авторе, которую ценил и оберегал как зеницу ока. Лис словно принял холодный душ, освеживший его мысли и избавивший от ощущения гнетущей пустоты, заполняющей его тело, потому сделав глубокий вдох и на минуту задумавшись, Нао прислонился спиной к почерневшей стене, не боясь уже испачкать кимоно, и начал долгий рассказ о девушке, навсегда изменившей его жизнь - о Кацуми Раиту...