Гореть

      Ёнджу повесила табличку «Закрыто» на двери кафешки, где работала, поправила небольшой рюкзак на плече и повернула ключ в замке.       Стояла ночь. Вокруг было темно и тихо. Только едва слышно шумели проезжающие мимо машины, которых, кстати, было ничтожно мало. Девушка даже задумалась о чём-то своём, совершенно нелепом и глупом, когда услышала приближающиеся шаги. Она резко развернулась, хватаясь за сердце и выдыхая:       — Вы?       — Я.              Перед ней стоял Хосок, улыбаясь. Он, кажется, даже не подозревал, как успел уже напугать Ёнджу. Всё-таки подкрадываться к людям среди ночи — такая себе идея.       — Я думала, что вы уже ушли, — слегка дрожащим голосом произнесла она, плотнее кутаясь в бесформенную толстовку.              — Можно, — Хосок сделал небольшую паузу прежде, чем продолжить, — я провожу вас до дома? — стараясь заглянуть ей прямо в глаза. — Темно, — приводит аргументы, всё же надеясь на её положительный ответ. — Мне страшно отпускать вас одну.       — Где же вы были раньше, такой обходительный? — смеётся она в ответ, поправляя съехавшую с плеча лямку рюкзака.       — Вон там, — указывает рукой куда-то вперёд. — Видите? — спрашивает, улыбаясь. — Через дорогу мой офис, наверное, там и был.              — Забавный вы, Чон Хосок, — констатирует она, закусывая нижнюю губу, ведь отчего-то чувствует себя немного неловко рядом с ним, но старается этого не показывать.       — А вы честная, — произносит он, сразу же продолжая: — мы в расчёте, — он легонько касается её плеча ладонью, отчего толпы мурашек бегут по телу, вызывая учащённое сердцебиение.              Ёнджу немного отстраняется, тяжело вздыхает, опуская голову вниз и какое-то время безотрывно глядя себе под ноги. Какое-то странное чувство беспомощности и безумной усталости вмиг одолевает её.              — Но вы же понимаете, что между нами ничего не может быть? — поднимает на него взгляд, желая сразу же расставить все точки над «і».       — Понимаю, — подтверждает он, приобнимая её за плечи и шепотом добавляя: — Пойдёмте, Ёнджу.              Среди тёмных силуэтов домов, девушка невольно выглядывала свой, безуспешно пытаясь игнорировать затянувшееся молчание. Дорога впереди освещалась только несколькими фонарями и этого света было, естественно, недостаточно, чтобы разглядеть идущего почти по пятам за ними Чимина, слегка покачивающегося на нетвёрдых ногах.              Когда они подошли к её дому и пришло время прощаться, Ёнджу не успела опомниться, как чужие губы уже несильно прижимались к её собственным, вынуждая промычать что-то нечленораздельное.       — Что вы делаете? — оттолкнула она его, с укором оглядываясь по сторонам. — Вы же сказали…       — Но я не сказал, что отступлюсь, — поправил Хосок, довольно улыбаясь.              — Думаю, нам лучше больше не видеться, — отчеканила девушка, разворачиваясь и даже успевая сделать несколько шагов в сторону дома прежде, чем её окликивает Хосок:       — Ёнджу!       Его голос слегка хриплый, но всё же до чёртиков уверенный. Парень вздыхает негромко, пиная несуществующие камешки под ногами.       — Я бы на вашем месте был осторожнее с Чимином, — начинает он громче, замечая, что девушка остановилась, хоть всё ещё не повернулась к нему лицом. — Он мой друг, я знаю его лучше, чем вы, — слегка встревоженно. — Не думаю, что вам стоит продолжать общение. Чимин, — Хосок запинается, продолжая более тихо. — Он не такой человек, который сможет провести с вами всю жизнь.              Ёнджу молчит, и он не видит её выражение лица. Только чувствует, что однозначно заставил её задуматься. Когда она поворачивается к нему, произносит довольно чётко:       — А может мне этого и не нужно.              Она видит, как Хосок беспомощно открывает рот, намереваясь что-то сказать, но продолжает, не давая ему возможности прийти в себя:       — Хосок, я не буду с вами встречаться, — кажется, звучит довольно резко. — Не обижайтесь, пожалуйста, просто… — она запинается, переводя дыхание. — Просто это совсем не то, что мне сейчас нужно. Если хотите, — предлагает. — Мы можем общаться, изредка пить кофе вместе, но это всё, что я могу вам предложить.              Она кланяется ему довольно низко и уходит. Когда расстояние между ними увеличивается уже до нескольких метров, Хосок окликивает её едва слышно:       — Ёнджу…              Но она оборачивается, выдавливая тихое:       — Да.              — Спокойной ночи, — растягивая губы в широкой улыбке.                     Юна медленно прошлась до окна, разглядывая луну в небе, окруженную маленькими звёздочками. Сегодня полнолуние, поэтому свет даже слегка ослеплял привыкшие к темноте глаза.       — Ты же не собираешься сейчас спать? — спросила девушка, заметив краем глаза, что Юнги довольно уютно расположился на кровати, блаженно прикрывая глаза.              Она знала, что в последнее время он сильно устаёт. Приближающийся дебют Тэхёна действительно забирает много сил и энергии. Как человек, берущий всю ответственность на себя, Юна понимала его как никто другой. Ещё и Чимин со своими навязчивыми идеями тоже не позволял расслабиться.              — Именно это я и собираюсь сделать, — отвечает парень, подкладывая под голову руку, чтобы было удобнее. — Уже начало четвёртого, я хочу отдохнуть хоть пару часов.              Юна ещё недолго смотрела на него просто так. Наблюдала, как его недлинные ресницы подрагивают. Как он морщит нос, переворачиваясь на бок. Девушка улыбнулась и медленно прошагала прочь от окна, уже через минуту удобно располагаясь в объятиях любимого. Юнги поцеловал её в макушку, не открывая глаз, и крепче прижал к себе.       Юна думала о том, как долго это может продлиться, как быстро это может ему надоесть. Имея не самый приятный опыт в прошлом, доверять становится труднее. Ей уже далеко не двадцать. Хочется стабильности. Хочется знать, что завтра она точно так же будет засыпать в его объятиях, слышать его размеренное дыхание и любить ещё сильнее.              — Юнги, а ты не хочешь на мне жениться? — совершенно внезапно шепчет она, задерживая дыхание в ожидании ответа.       — Нет, не хочу, — выдыхает тот, сладко зарываясь в изгиб её шеи, — спи давай, солнышко.              Юна кажется, что сейчас даже сам Юнги мог слышать, как её сердце с потрясающе громким звуком ухнуло вниз. И, наверное, разбилось на миллионы малюсеньких осколков.       — Прости, что ты сказал? — выдавливает сквозь внезапно возникший ком в горле.       — Спи, давай, говорю, — повторяет он хрипло.       — Нет, перед этим что ты сказал? — она садится на кровати с нечитаемым выражением лица.       — Что хочу поспать пару часиков, — отвечает он, приоткрывая сонные глаза.              — Нет, после этого, — говорит она громче, уже начиная злиться. — Ты не хочешь на мне жениться? — спрашивает, отводя влажный взгляд в сторону. — Юнги, ты самая настоящая скотина! — она подхватывается с места и переступает через ноги Юнги, желая поскорее отсюда уйти.              — Юна, стой! — он перехватывает её за талию, но она вырывается, шипя: «Да пошёл ты!». — Я не это имел в виду, — начинает оправдываться, понимая, что действительно сильно её обидел. — Я хотел сказать, что не просто хочу, а собираюсь на тебе жениться, — он отбрасывает одеяло, вставая и босыми ногами идёт ближе к ней. — Потому что ты самое дорогое, что у меня есть, — обнимает сзади, обвивая руками талию. — Потому что без тебя мой мир становится мрачным и бесцветным, — целует в щёчку. — Потому что никогда не смогу отпустить тебя, даже если ты будешь просить об этом, — разворачивает к себе лицом, заглядывая в покрасневшие глаза. — Юна, ты… — начинает, убирая маленькую слезинку подушечкой большого пальца. — Знаю, это не лучший момент, — тараторит, словно путаясь в словах и мыслях, — и мне хотелось бы, чтобы всё было как в сказках, что ты любила читать в детстве, — улыбается, замечая её растерянный вид. — На мне сейчас нет смокинга, да и ты не в вечернем платье…              — Ты о чём? — не понимает Юна, наблюдая за тем, как Юнги медленно опускается на колени, прижимаясь щекой к её животу.              — У меня не так много денег, — продолжает он, — совершенно нестабильная работа. У меня дом ещё не обустроен и нет бассейна на заднем дворе, — слышит её тихий смешок и поднимает взгляд, устанавливая зрительный контакт. — Я не смогу каждые выходные летать с тобой на Бали, — уже сам улыбается своим словам. — Или даже на Чеджу. Что я говорю, у меня и самолёта ведь тоже нет, — берёт её за руки, чувствуя лёгкое волнение и дрожь, потому что впервые делает что-то подобное.              — К чему ты клонишь, Юнги? — спрашивает Юна, позволяя небольшим слезинкам катиться вниз по щекам.              — Я устал к чему-то клонить, — довольно чётко произносит Юнги, — от чего-то вечно уклоняться.              — Юн… — шепчет она, чувствуя легкое головокружение. Если это сон, то она не хочет просыпаться.              — Ты станешь моей женой? — он спрашивает, очень чётко произнося те заветные слова, что миллионы раз репетировал в ванной перед зеркалом. — Будешь ли ты готовить мне ранние завтраки и разделять со мной поздние ужины? — снова прижимается к ней, позволяя тоненьким пальчикам перебирать мягкие пряди волос. — Станешь ли ты матерью моей дочери? — перехватывая её руки и целуя поочерёдно каждую ладошку и с тыльной, и с внутренней стороны. — Воспитаешь ли моего сына достойным мужчиной?              — Что ты… — она не успевает договорить, так как Юнги перебивает её:              — Ли Юна, давай всю жизнь смотреть на светлячков вместе, не отпуская руки друг друга, — он поднимается на ноги и вытирает с её щек слёзы, без остановки продолжающие катиться. — Как видишь, у меня даже кольца с собой нет, — он снимает со своей руки кольцо, приобретённое на первый гонорар.              — Юнги… — кажется, у неё даже слов нет, чтобы сказать хоть что-то, не лишенное смысла, когда парень осторожно надевает ей на пальчик кольцо, которое довольно велико ей. А слова и не нужны, ведь Юнги аккуратно целует её в уголок губ, чувствуя солоноватый привкус слёз.              — А теперь давай спать, — внезапно опускает с небес на землю его голос.              — Но я не ответила, — возмущается Юна, ведь только что он умудрился испортить такой момент.              — Разве твой положительный ответ будет не в пользу светлячков? — достаточно удивлённо спросил Юнги.              — Да ну тебя! — она шутливо ударила его по плечу кулачком…                     Хосок даже пошатнулся от сильного удара, но удержался на ногах. Чимин в гневе непредсказуем, это за свою жизнь он усвоил хорошо. Это не первая их драка и даже не последняя, скорее всего. Хосок знал, что друга легко вывести из равновесия, и всегда старался ограждать его от ненужной информации.       — Она нравится мне, Чимин, — заявляет он, сплёвывая кровь себе под ноги.              Чимину дважды повторять не нужно, и вот он уже сжимает в своих ладонях шею друга и шипит что-то о предательстве. Хосок интересуется, кого он предал, и у того не находится ответа, поэтому он отпускает его, замахиваясь и ударяя в живот кулаком. Друг морщится и проезжается по самодовольному чиминову лицу чуть слабее, но тоже вполне ощутимо.              — Скажи это, Чимин, — требует Хосок, опираясь на кирпичную стену позади.              — Сука! — шипит тот вместо ответа, снова ударяя кулаком по лицу друга.              Хосок смеётся в ответ, замечая растерянность во взгляде напротив. Он говорит что-то о том, чтобы Чимин был честен хотя бы с собой, и вытирает тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы.              — Я отвезу тебя в больницу, — говорит Чимин, переводя дыхание.              — О Ёнджу, двадцать один год, сирота, — перечисляет Хосок, наблюдая за его выражением лица. — Есть младший брат, которого она обеспечивает. Снимает квартиру. Работает в трёх местах, на данный момент, — он делает несколько шагов, чтобы уйти, но останавливается, словно что-то вспоминая. — Ах, да, забыл! Кажется, ты ей не нравишься…              И уходит, скрываясь в темноте.              — А она мне, кажется, нравится, — выдавливает из себя Чимин едва слышно.