* * *
— Бел-семпаай, зачем вы шторы раздвинули? Такое яркое солнце. — Я уезжаю, лягушонок. — Куда? Когда? — В Швейцарию. Прямо сейчас. — Ну во-от… А на полчасика раньше разбудить не могли? Мне хоть умыться-то можно? — Нельзя! Снизу послышался пронзительный гудок автомобиля. Бельфегор усмехнулся. — Ну, мне пора. Пока, жабка. — Бел-семпаай, то есть вы хотите сказать, я с вами не еду? — Ши-ши-ши! А зачем ты мне там, такой травмированный, нужен? Я объяснил всё Скуало. Тот, конечно, орал страшно, но потом согласился заменить тебя Мармоном. — Ну, тогда удачи вам обоим. В Швейцарии, кстати, лучший в мире шоколад. Ему понравится. — Ши-ши-ши! Потому я, собственно, и вытащил его из Сингапура. Зазвонил телефон. Судя по тому, что Высочество заворковал по-японски и скрылся в коридоре, Фран сделал вывод, что звонит девушка. И не какая-то, а вполне определённая, а именно Миура Хару. И зачем звонит, спрашивается, если она вроде как подружка Гокудеры Хаято? Тоска-а… Не то, чтобы Фран ревновал семпая к его друзьям и знакомым, но в этот момент он вдруг отчётливо осознал своё одиночество. Обычно оно его не тяготило. Фран любил побыть один. Тем более что такая возможность предоставлялась нечасто, но… Внизу засигналили с удвоенной силой. Фран стоял у окна и наблюдал, как Бельфегор выходит из дверей замка. Походка расслабленная. В руке – мобильный телефон. Держащийся от него на почтительном расстоянии слуга с усилием тащит два туго набитых чемодана. Интересно, что в них? Миллион остро отточенных ножей? Двести катушек не менее острых нитей? Пятьдесят штук одинаковых свитеров? Хотя может ли миллион ножей уместиться в двух чемоданах? Оргельт почтительно распахивает перед Его Высочеством дверь автомобиля, принц скрывается в салоне, автомобиль отъезжает. Всё. Пока-пока.* * *
Бельфегор видел, что ему настойчиво звонят по второй линии, но переключился лишь после того, как завершил разговор с Хару. Просто так. Из вредности. — Ну что такое, лягушонок? Уже соскучился? — Бел-семпаай, а вы таблетки от укачивания не забыли? — И ради этого ты пробежал полздания? — А откуда вы знаете, что я вам из кабинета звоню? — Ши-ши-ши! Элементарно! Номер стационарный. А немобильный так сказать телефон есть только в кабинете. Ну, а что пробежал… А как иначе, если с момента, как я покинул твою комнату, до момента, когда ты начал звонить, прошло не больше пяти минут? Мировые рекорды в беге на костылях устанавливаешь, лягушонок. — И всё-таки как там насчёт таблеток? — Да в кармане они. Ши-ши-ши! Хорош панику поднимать, земноводное. Спи, давай. Будешь хорошо себя вести – привезу тебе из Швейцарии шоколадку. — Бел-семпаай, вы же знаете, у меня на шоколад аллергия. — Что ж, тогда придётся скормить её Мармону. Ещё в Швейцарии. Ши-ши-ши! Фран повесил трубку. Больше говорить было не о чем. Да и не хотелось. Вообще-то семпай всегда такой, его не исправишь, но… «Уже второе «но» за утро», - подумал Фран, направляясь к себе. Дорога назад заняла несоизмеримо больше времени, чем дорога туда. Каждый шаг давался ему теперь с огромным трудом. Шаг – остановка, другой – остановка. А вот и его комната. Задёрнул шторы. Забрался под одеяло. На подушке лежало нечто прямоугольное в обёрточной бумаге, красиво перевязанное ленточкой. Фран не помнил, было ли оно там до того, как он покинул комнату, или появилось позже. «Господи, если это бомба, сделай так, чтобы я умер быстро и безболезненно!». Фран развернул упаковку и – ах! - внутри оказалась чудесная старинная (а точнее «под старину») записная книжечка в красном кожаном переплёте. В специальном футлярчике виднелась серебряная перьевая ручка. Но ни открытки, ни записки к подношению приложено не было. «От кого же это? Едва ли от семпая. Он никогда никому ничего не дарит, поскольку ненавидит праздники. Даже Рождество и то всегда старается провести на задании. Вместе со мной… Хотя я, в отличие от него, Рождество люблю. Хроме? Джил-сама? Хотя какая разница!». И, счастливо улыбнувшись, Фран прижал подарок к груди.* * *
Фран.
…Отгадайте загадку. Чашка отличного чёрного кофе с молоком и сахаром. Половинка грейпфрута. Два яйца всмятку и каша из пяти злаков. Что это такое? Правильно, завтрак. В постель. Для меня. Словно я - принц крови. Хотя я вовсе не принц. Завтрак доставил Оргельт, заявив, что это – распоряжение Джила-сама. Его Высочество, как выяснилось, был на ногах уже с шести утра. Оргельт подобное поведение явно не одобрял, но поскольку с принцем спорить было, видимо, бесполезно, высказал это всё мне с величайшей горечью в голосе. Чем именно занимается Его Высочество? Главным образом организационными вопросами. Всё этот бесовский праздник, прости Господи. Кстати, сколько времени? Почти одиннадцать? Вот-вот должна начаться экскурсия по замку. Причём тут Его Высочество? А притом, что он сам её и проведёт. Госпожа Хроме? Госпожа Хроме уже проснулась и завтракает у себя. Эм? Н-не понял… Его Высочество, практически Величество, общается с простыми смертными, да ещё и как гид?! Я должен это видеть!* * *
Была пятница, и Расиэль взял группу, назначенную на одиннадцать. Он всегда водил именно эту экскурсию, одну из самых многочисленных, состоявшую главным образом из иностранцев. Это было естественно. Его Высочество свободно изъяснялся на двенадцати языках. Впрочем, в тот день туристы в большинстве своём были немецкоязычными. В белой рубашке с красиво повязанным под её расстёгнутым воротничком красно-зелёно-бежевым шёлковым платком, кремовом двубортном жилете до середины бедра с поясом, воротником и накладными кармашками, узких брюках цвета кофе с молоком и светлых полуботинках, Расиэль был просто воплощением непринуждённой элегантности. Наряд оценили по достоинству. По просьбе туристов Его Высочество послушно позировал у камина. Как раз в тот момент, когда в зал вошли Фран и Хроме, пожилая дама в модной шляпке задала принцу знакомый вопрос: — Скажите, а как давно ваша семья владеет этим замком? Об этом подробно сообщалось в путеводителе, но Расиэль, как всегда, любезно ответил: — Почти пять столетий. Не по прямой линии, конечно. — Подумать только. Почти пять столетий, - покачал головой спутник пожилой дамы. – Это огромный срок. Расиэль едва заметно кивнул и улыбнулся, ощутив на себе пристальный взгляд Франа. Парнишка по-прежнему опирался на костыли, но выглядел уже значительно лучше, не таким испуганным и потерянным. Видно, крепкий сон пошёл ему на пользу. Кроме того, от принца не скрылось, что в отсутствии своего семпая Фран предпочёл одеться как обычный подросток: в тёмно-синие джинсы, светло-зелёный свитерок, короткое пальто и кеды, а вернее кеду, так как на одной ноге. Шею обхватывал красный в тонкую чёрную полоску шарф. Рядом с Франом стояла Хроме в стильном сиреневом костюмчике, состоявшем из укороченного жакета и юбочки в складку. Дополняли ансамбль белая блузка и красный жилет. На стройных ножках красовались замшевые ботиночки. На плечи Хроме набросила твидовое пальто цвета «цикламен». — А о Её Величестве королеве Ирмгард вы нам расскажете? – спросил, поправляя очки, серьёзный интеллигентного вида молодой человек. - Ведь она, насколько мне известно, жила именно здесь. — Вы абсолютно правы. Скажу больше, её покои сохранились, но, чтобы туда попасть, нам нужно спуститься во двор. Пройдёмте, пожалуйста.* * *
Фран.
…Джил-сама поприветствовал нас издалека. Улыбнулся и развёл руками. Мол, извините, работа. Ну работа так работа. Туристы осматривали замок. А мы с Хроме разглядывали туристов. В основном пенсионеры, небольшая группа смешливых студентов, да пара-тройка важных деловых людей, очевидно приехавших в N. для заключения сделок и выкроивших денёк для того, чтобы съездить на экскурсию – обычный контингент. Нам понравились и пожилая пара, любовавшаяся замком с каким-то детским восторгом, и юноша в очках, а не понравился… один тощий господин, проявлявший излишнюю, я бы даже сказал занудную, любознательность. Господин этот был явно из тех, кто желает знать всё: в каком году заложен фундамент и какова высота башен. Всё это ему непременно нужно было выяснить и записать в специальную книжечку! Я сказал ему, что если он и дальше собирается изучать N. столь досконально, ему придётся остаться здесь до конца жизни. Однако он проигнорировал мой выпад и продолжал мучить Его Высочество вопросами наподобие: — Так вы говорите, этот фасад был завершён в девятнадцатом веке? Не понимаю, как люди могут придавать такое значение фасадам! Хотя это, допустим, только я так считал, а данный господин определённо не собирался возвращаться домой, не узнав, что высота башни донжона составляет двадцать семь метров. Прочие туристы посматривали на него с явным неодобрением. — Может быть, в детстве он был милым ребёнком, – шепнула мне Хроме, по доброте душевной честно пытавшаяся найти в пытливом господине хоть что-то хорошее. — Наверняка, - ответил я, - когда спал. А потом просыпался и будил маму в пять утра в воскресенье, чтобы спросить: «Ма-ам, а дед Мороз существует? А если наполнить бассейн желе, человек в нём сможет плыть или утонет?». Хроме захлопала ресницами. — А, в самом деле, Фран, что с ним будет? — С кем? — Ну, с человеком. В желе. — Мне кажется, утонет. Хотя кто его знает. Может ни то, ни другое. — Как это? — Никто ведь не говорил, что в бассейн ему непременно прыгнуть нужно. Если желе будет достаточно густым, а этот чудак ляжет аккуратно, может так и будет лежать. Кстати, Хроме, давно хотел спросить, почему ты приехала? Что-то… с Учителем? — Нет. Просто Мукуро-сама…, - при упоминании Учителя щёчки Хроме мило покраснели. - Он сказал, что тебе может понадобиться моя помощь. — Помощь? Мне? И в чём же это, интересно? — Я не знаю…* * *
… — Королева Ирмгард, - Расиэль указал на портрет симпатичной молодой женщины в розовато-сером бархатном платье. Фамильное сходство было, что называется, налицо. Очертания носа и подбородка, золотисто-пшеничные волосы и улыбка. Чёлка, впрочем, была не очень длинной, позволяя видеть и брови, и глаза. Два огромных серо-васильковых глаза под тонкими дугами бровей. Чувствовалось, что художник прямо-таки влюблён в свою модель, в то время как юная королева, кажется, готова убежать или, по крайней мере, закрыться веером, который нервно покусывала краем рта. - О ней я могу рассказывать часами. Она была превосходной наездницей и политическим деятелем, человеком науки и гребцом. Вместе со своими придворными, которые были вынуждены находиться в отличной физической форме, королева нередко совершала продолжительные пешие прогулки в столь быстром темпе, что её личная охрана порой не могла за ней угнаться. Ирмгард носила брюки, ездила на археологические раскопки, собирала предметы искусства и наотрез отказывалась рожать наследника. К счастью, в конце концов, она передумала. Так на свет появился мой прапрадед. Ирмгард прожила долгую и интересную жизнь. Могла бы, наверное, прожить и дольше, если б не несчастный случай. Королева погибла в возрасте шестидесяти одного года при невыясненных обстоятельствах, но, говорят, даже на анатомическом столе в морге её тело вызывало восхищение… — Гм. И много ещё было в вашем роду таких психов? – поинтересовался тощий господин. — Не понимаю, о чём вы, - холодно ответствовал Расиэль. - Не могли бы вы конкретизировать свой вопрос? — Я имею в виду душевные болезни. Всем известно, что у этой вашей замечательной королевы случались приступы беспричинного страха, что она верила в привидения, полтергейст и тому подобную чушь, а однажды весьма шокировала иностранного посла, поведав ему, что на самом деле она не человек, а стеклянный графин. А её внук и ваш прадед, которого консилиум врачей признал невменяемым и который покончил с собой, совершив акт самосожжения? Я уж не говорю про вашего брата-близнеца Бельфегора, этого милого мальчика, в один прекрасный день слетевшего с катушек и перерезавшего всю свою родню. Вы, кстати, долгое время тоже считались одной из его жертв. Как вам удалось выжить? Или, может, вы были с ним заодно? — Попрошу впредь называть моего брата «Его Высочество принц Бельфегор». Что же до вашего вопроса… — Имейте совесть! – воскликнула вдруг пожилая дама в модной шляпке. – Простите, что перебиваю, Ваше Высочество, но это просто возмутительно. Как вам (да, я к вам обращаюсь, сударь!) не стыдно задавать подобные вопросы?! Кто вы вообще такой, чтобы столь категорично судить? — Рубиан Койн из Саксонии. Газета «Вечерний наблюдатель», - господин показал «корочки». — Так вот, господин Койн, смею вас уверить… То, что произошло в следующее мгновение, не решился бы, наверное, предсказать даже Нострадамус. Неожиданно погас свет, а поскольку окна в покоях были плотно заперты ставнями, помещение моментально погрузилось во мрак. Всего на несколько минут, но этого – увы! - оказалось достаточно, чтобы… Сначала было темно и шумно. Люди толкались, чертыхались и наступали друг другу на ноги. Потом кому-то удалось нащупать выключатель. Рубиан Койн лежал на полу с не оставляющими никакого сомнения симптомами, задушенный своим же собственным галстуком…* * *
Фран.
…Ей-богу, если б Бел-семпай не был сейчас на пути в Швейцарию, я бы в первую очередь подозревал его, но на нет, как говорится, и суда нет. К тому времени, как полиция закончила всех допрашивать, прошла добрая половина дня, хотя сомневаюсь, что опрос свидетелей имел хоть какой-то смысл, так как все рассказывали одно и то же: погас свет, люди шумели. Если Рубиан Койн и пытался позвать на помощь – его не слышали. Кроме того, этот Койн, как выяснилось, имел репутацию изрядного скандалиста, и врагов у него было более чем достаточно. Да что тут говорить, если даже у меня, видевшего его в первый раз, возникло неодолимое желание сделать ему что-нибудь нехорошее. Не убить, допустим, а, скажем, проткнуть острым колющим предметом колесо его автомобиля… Вечером Джил-сама почувствовал недомогание и, извинившись, удалился к себе, оставив нас с Хроме ужинать в компании друг друга…