* * *
— Джил-самаа, а зачем нам в библиотеку? – осведомился Фран. — Потому что там хранятся старые газеты, в которых написано обо всём, что произошло в N. за последнюю сотню лет. Из них, мы, может быть, сумеем получить какие-нибудь сведения о Ювель Гарц. Призрак призраком, но эта девушка умерла в столь юном возрасте, что уже один этот факт должен был привлечь внимание местной прессы. Фран слабо улыбнулся. Как всё-таки хорошо, что Джил-сама такой храбрый и разумный или хотя бы делает вид, что ему совсем не страшно. Вот только… — Джил-самаа, а вы не слишком рано встали? Может, вам прилечь? Какой-то вы бледный… — Всё в порядке. Не беспокойся. Просто погода меняется. Мои косточки это уже ощутили. «Метеопатия? В его возрасте, - ужаснулся Фран. – Что же будет годам к шестидесяти?». — Ну так что, идём? – голос принца вывел его из раздумий. — И-идёмте… И они вышли из кабинета. Ни Фран, ни Расиэль не заметили, как лицо Ювель Гарц в правом верхнем углу оставленной на столе фотографии сначала поблёкло, а потом и вовсе исчезло…* * *
— Вообще-то здесь всем заправляет фрау Майер, библиотекарь. Но сегодня она, понятное дело, отдыхает. Библиотека располагалась в старой, разрушенной ещё во времена средневековья и отреставрированной сравнительно недавно, угловой башне, недостающую стену которой заменяла теперь воздушная конструкция из стекла и металла. С этажа на этаж двигался лифт, а точнее крошечная металлическая платформа с перильцами. Имелась и лесенка. Правда, неудобная. Обычные металлические скобы. — Места не очень много, - объяснил Расиэль. – Поэтому лестницей пришлось пожертвовать. Но результат того стоил. Скоро сам всё увидишь. — Джил-самаа, вы меня, конечно, извините, но я…, - Фран замялся. Ему было стыдно признаться, что он боится высоты, да и лифты, мягко говоря, не жалует. Хотя карабкаться по лесенке да ещё с гипсом на ноге - это, пожалуй, тоже не вариант. Если сорвёшься, лететь придётся до-о-олго… — Не бойся, - Расиэль взял Франа за руку и, ободряюще улыбнувшись, помог ему взойти на платформу. – Кстати, почему у тебя такие холодные руки? Замёрз? — Не-ет. Они всегда такие. Нарушенное кровообращение, наверное. — Будет страшно – держись за меня. — Хорошоо… Платформа слабо дёрнулась. Фран, ойкнув, обхватил принца за пояс. «Хорошо, что семпай не видит. Ему бы это наверняка не понравилось…». Расиэль нажал какую-то кнопку, и лифт медленно пополз наверх. Второй этаж, третий, четвёртый… Мимо проплывали заставленные книгами стеллажи, красивые резные с запирающимися ключиками стеклянными дверцами. Фран прижимался к груди Расиэля и слышал, как гулко и учащённо бьётся его сердце. Тук-тук, т-тук-тук… «Боже, да у него ещё и аритмия…». Снежно-белый меховой жилет поверх чёрной шёлковой рубашки. Ветвистый свинцовый шрам на груди слегка воспалился, порозовел. Болит, наверное… — Джил-сама, вы… — Не волнуйся. Скоро приедем. — Агаа… — Сиэль, ну да-ай! Дай мне конфетку! — Прости, Бел, но мама запретила угощать тебя конфетами. Вспомни, какой у тебя был ужасный приступ аллергии. Доктор считает, что это от шоколада. Лучше зефир возьми. Он тоже вкусный. Бел засопел, надулся и исподлобья уставился на брата. — Не хочу зефир! Хочу шоколадную конфетку! — Ну ладно, - сжалился Сиэль. – Но всего одну. Договорились? Понятное дело, что одной конфеты оказалось недостаточно. — Дай ещё! — Нельзя, Бел. Ты же обещал! — И ничего я тебе не обещал. Это ты всё время что-то говоришь, а я молчу. — Ах так, значит! Ну хорошо. Тогда и зефира не получишь. — Жадина! — Попрошайка и нытик! — Кто нытик?! Я нытик?! — Ага! Значит, с тем, что я тебя попрошайкой назвал, ты согласен! — Что-о?! Пальцы Бела заметались по столу, ища, чем бы запустить в обидчика. Кофейная чашка – то, что нужно. Расиэль презрительно хмыкнул, не веря, что брат осмелится её бросить, но Бел решился. Раскручивая спираль шоколадно-молочных брызг, чашка полетела в Сиэля. Тот спокойно увернулся. Взвыв от досады, Бел метнул в брата блюдечком. Не достигнув цели, фарфоровый снаряд разлетелся о стену. И тогда… — Фран? Фра-ан! Что с тобой? Тебе плохо? Но Фран уже ничего не видел и не слышал. Он был там. Камни… Булыжники… Кинжалы… Было лето. Пели птички. На зелёной гладкой, как сукно бильярдного стола, лужайке в тени огромных старых деревьев разъярённый Бельфегор наступал на Расиэля, шаг за шагом тесня его к поросшим мхом мраморным руинам. Вот просвистел один кинжал, оставив на нежной щеке старшего принца тонкую, моментально набухшую кровью царапину. Сиэль пошатнулся, и в то же мгновение второй кинжал ужалил его в плечо. На чёрном шёлке рубашки проступило огромное мокрое пятно. Зажав пальцами края раны, Сиэль метнулся за колонну. Стиснув зубы, шипя и морщась, выдернул кинжал и, как мог, перевязал руку платком. Где же Бел? А Бел, как выяснилось, времени даром не терял и, обойдя руины, подкрадывался к Сиэлю, припадая к земле, словно маленький хищный зверёк. — Ши-ши-ши! Не приходилось сомневаться, что этот бросок стоил бы Сиэлю жизни, но тот вовремя заметил на колонне тень Бела и успел блокировать сжимавшую кинжал руку. Блокировать, а затем заехать брату в пах. Коленом. От всей души. Бел взвыл от боли и выронил кинжал. Сиэль схватил его за грудки, рванул на себя, ударил головой в нос и напоследок пнул по лодыжке. Бел свалился на траву, пуская носом кровавые пузыри. — Ах, ты… Мразь! Больно же! – завопил он. — Сам напросился! Живот скрутило судорогой. Проклятый Бельфегор! Когда только умудрился подмешать ему в молоко слабительное. Стало быть, заранее всё спланировал. Подгадал, когда родители уедут в театр, а у слуг будет выходной… Несколько минут понадобилось Сиэлю, чтобы добежать до флигеля. Впрочем, переживал он напрасно, так как, вернувшись, застал Бела лежащим на том же месте. Свернувшись калачиком, словно побитая собачонка, его младший брат выглядел таким маленьким и беззащитным… Но обида и злость были ещё слишком сильны. Пнув Бельфегора по мягкому месту, Сиэль схватил его за волосы и наступил коленом на грудь. Бел жалобно застонал. — Проси прощения! — Издеваешься?! Лучше смерть! – Бел плюнул, метясь в чёлку Сиэля, но, к счастью, промазал. — Тебе что, мало?! — Неужели ударишь? Сиэль замахнулся, но… — Ши-ши-ши! Так я и знал. — Ответь на один вопрос. За что? — Будто не догадываешься! – голос Бела перешёл в визг. - Любимый ребёнок, наследник престола! А если что-то сломалось, так сразу я виноват! Я уж не говорю про червяков! — Про каких ещё червяков? — Обыкновенных. Дождевых. В комке грязи. Которых ты мне скормил сегодня утром! — Врёшь! Не было этого! — Ши-ши-ши! Ещё скажи, что это Джил всё устроил. А ловко ты, однако, разгромил свою комнату. Ничего не скажешь. А потом ещё так убедительно возмущался. Как же, как же, святая невинность! Даже я чуть было не поверил. — Что ты несёшь? Зачем мне громить свою комнату? Тем более, уничтожать рисунки, стихи, фотографии, - при воспоминании об этом из глаз Расиэля потекли слёзы. – Как ты мог, Бел! А знаешь что. Давай продолжим. — Ши-ши-ши! Вот это другой разговор! Фран вздрагивает. Нож, слишком тяжёлый для детской руки, со своеобразными зубцами и рельефами. Эти рельефы ему хорошо известны, так как прослеживаются в дизайне метательных ножей семпая. Нож лежит на куске мрамора, поблёскивая в закатных лучах и вызывая ассоциацию с тем ружьём, у Чехова, что всенепременно должно выстрелить в финале… И опять – снова. Близнецы сражаются, метают кинжалы. Сталь звенит, скрежещет, визжит, снопами сыплются искры, отлетают осколки мрамора, и вдруг… становится тихо. Сиэль тянется вверх, запрокидывая голову к заходящему солнцу и одновременно заваливаясь назад. Пальцы разжимаются, кинжал падает с печальным звоном. Кинжал Бела торчит из его груди, уйдя внутрь почти по рукоять. Кровь бежит из уголка рта. Больно. Мрамор замшелой арки такой прохладный и успокаивающий. Сиэль прижимается к нему спиной и видит, как брат, странно марионеточно дёргаясь, подходит к обломку колонны и берёт в руку нож… Теперь Фран наблюдает за происходящим как бы глазами Расиэля, видит нож, видит руку, сжимающую его, и чёлку, из-за которой холодно горят остекленевшие безумные глаза убийцы. Улыбка. Широкая, как у Чеширского кота. Смех надсадный, визгливый, ликующий. — И-ши-ши-ши-ши! И-ши-ши-ши-ши! — Что с тобой, Бел? Ты будто… — Сошёл с ума? Ты это хотел сказать, брат? Мой любимый братик! Братишечка-таракашечка! Ши-ши-ши! Нож легко вспарывает кожу, оставив глубокую рану, потом ещё одну и ещё, и ещё… Сиэль клонится вперёд, наседая на Бела. Больно. До чего же больно. Бел ласково придерживает брата за плечо, медленно, с удовольствием, проводит языком вдоль его щеки, к глазу, слизывая кровь, потом твёрдой рукой выдёргивает из раны лезвие и отходит в сторону. — Бел? Ты сказал: «Бел»?! Я – не Бел, я – Джил. Йот, и, эль [Джил называет буквы немецкого алфавита – прим. автора]. Джиииил! Сиэль падает ничком. Рядом с его лицом качается травинка, по которой неторопливо ползёт божья коровка. Холодно. В глазах темнеет. А она всё качается, качается…* * *
Сильный резкий и неприятный запах ударил в ноздри. Фран застонал и с трудом открыл глаза. Стены, пол, потолок раскачивались, как палуба корабля во время шторма. Фран лежал на диванчике, укрытый пледом, а рядом с ним, держа в одной руке пузырёк с нашатырём, а в другой – кусочек ваты, сидел Расиэль. «Лицо встревоженное. Неужели из-за меня?». — Ну как ты, бедолага? – принц улыбнулся и, поставив пузырёк на стол, ласково взъерошил и без того лохматые волосы иллюзиониста. - И всё-таки ты слабенький. Что, настолько боишься высоты? — Я упал в колодец. Очень глубокий. В детстве. Мне было года три. Кажется. Но не в этом дело. Просто. С тех пор. Я. Иногда. Вижу. То, что было. И что будет. Я не могу всего объяснить. — Тсс. Тихо. Я всё понимаю. Ведь ты такой… удивительный. Пальцы осторожно убирают со лба прилипшую прядку. Они сухие изящные и тёплые. «Из гроба – в Мельфиоре… Значит, это правда. Он был мёртв, и Бьякуран… Что, собственно, сделал Бьякуран?».* * *
— Насколько помню, краеведческая литература должна находиться именно здесь. Как сказала бы фрау Майер: «Старые газеты? Гм. Как подниметесь на самый верх, слева будут стоять стеллажи с книгами по истории нашей страны, энциклопедиями, путеводителями и так далее, на полках под ними лежат газеты – в обратнохронологическом порядке! - так что очень прошу вас их не перепутать. Если будет нужна моя помощь, спускайтесь сюда. Я не могу покинуть свой пост». Хотя, по-моему, она просто побаивается этого лифта. Ну так с чего начнём? С этими словами Его Высочество взял со стеллажа несколько книг с такими интригующими названиями, как «Лики Старой столицы», «N. Взгляд сквозь столетия» и «Сюжеты Озёрного края», а также пятитомную энциклопедию N., несколько потрёпанных телефонных справочников и карту города и придвинул к столу два стула. — Я, пожалуй, попробую разузнать что-нибудь о Гарцах и о месте их проживания. А ты, Фран, займись газетами. Если не ошибаюсь, Ювель родилась в ноябре 19… года и умерла в октябре 19… -го. Только не думай, что это должна быть большая статья – важная информация может содержаться и в короткой заметке. Кстати, забыл спросить, у тебя нет аллергии на книжную пыль? — Не-а. Мне нравится запах книг. Особенно старых. Они так чудесно пахнут. Можно уже по одному запаху догадаться, как интересно будет их читать, - Фран замолчал. В конце концов, он не настолько хорошо знал Расиэля, чтобы так вот с ним откровенничать. А вдруг страсть к книгам покажется ему смешной и нелепой? – Многие, впрочем, считают это… немного стра-анным. — Например, Бел? – Расиэль насмешливо склонил голову к плечу. - А с чего ты, собственно, взял, что я мыслю так же, как он? Бел рос здоровым ребёнком. С хорошей памятью. Схватывал всё на лету и не нуждался в том, чтобы перечитывать один и тот же параграф дважды. Да и после уроков у него всегда находились более интересные занятия, чем дышать книжной пылью. Я же крепким здоровьем не отличался и большую часть детства провёл в постели. Тогда-то я и пристрастился к книгам. Для меня будто открылось окно в другой мир, где не было ни боли, ни одиночества, ни этого тягостного запаха лекарств. Я читал, читал и не мог оторваться. Видел бы ты, как я оплакивал дядю Тома и дрожал в подземной пещере вместе с Томом Сойером и Бекки Тэтчер и как смеялся, когда пьяный отец Гека Финна полетел вверх тормашками, наткнувшись на бочонок со свининой! Книги стали моими лучшими друзьями, и с тех пор я всегда настороженно отношусь к людям, которые не любят читать. Хотя ты, насколько понимаю, к подобным индивидам не относишься. — Не-е, в этом отношении я - самый настоящий книжный червь, - заверил Фран, поймав себя на том, что опять улыбается. Если б семпай хоть немного походил на своего старшего брата, то и служба в Варии была бы не столь тягостной. Но мечтать, как говорится, не вредно… — Так что, приступим? - Расиэль жестом фокусника, вынимающего из цилиндра живого кролика, извлёк из ящика стола два объёмных пакета сладких кукурузных хлопьев. – Для моральной поддержки. Только ешь, пожалуйста, аккуратно, а то фрау Майер будет недовольна. Она и так ворчит, что я держу в ящике стола спиртовую горелку, турку и мельничку для размалывания кофейных зёрен. Просто иногда так увлечёшься, что не хочется тратить драгоценное время, чтобы спускаться вниз и пить кофе. Прошло больше трёх часов, но они так ничего и не добились. Фамилия Гарц, как удалось выяснить Расиэлю, появилась в телефонных книгах Хорнбурга сравнительно недавно. Иначе говоря, тот справочник, в котором она первый и единственный раз упоминалась, был выпущен за два года до предполагаемой гибели Ювель, и в нём фигурировал некий Штефан Гарц. Родственник или однофамилец? Причём проживал данный господин в доме, описание и расположение которого поставило принца в тупик. Расиэль пришёл к выводу, что этот дом либо был снесён, либо нынешний владелец настолько его изменил, что тот не имеет уже никакого сходства с описанным в книге. — Погодите-ка, - вдруг подал голос Фран. – Слушайте! «Трагедия на озере Шарлахрот [Scharlachrot – ярко-красный (нем.)]. 1 ноября 19… года из воды было извлечено тело молодой девушки, которая утонула, катаясь на лодке. Утопленницу опознали, ею оказалась…». Дальше не видно. Пятно. — Озеро Шарлахрот? - задумчиво произнёс Расиэль. - Это же совсем рядом. Продолжай, Фран. Читай дальше. - «Герр и фрау Гарц (!), потерявшие сегодня своего единственного ребёнка, пребывают в величайшем горе и просили их не беспокоить». На этом заметка обрывалась. В другой статье, напечатанной несколькими днями позже, обнаружился более подробный рассказ об этой семье. Семейство Гарц переехало в столицу N. сравнительно недавно, и поэтому было малоизвестно в городе, однако герр Гарц успел завоевать себе доброе имя неустанным трудом в благотворительных организациях. Девочку, которая утонула, звали Ювель. После праздничных гуляний в честь кануна Дня Всех Святых она пошла кататься на лодке, хотя родители запрещали ей это делать, но домой к десяти вечера так и не вернулась. Родители обратились в полицию, а на следующий день тело Ювель извлекли из озера. В статье также говорилось, что у девочки было слабое здоровье, и что она носила специальный высокий ортопедический ботинок, поскольку одна нога у неё от рождения была короче другой. При упоминании ботинка Фран тихо охнул: — Джил-сама, это точно она! А торжества в честь Хеллоуина объясняют, почему она была так странно одета. И всё-таки, почему Ювель пыталась заговорить со мной? Вы представить не можете, до чего мне хочется во всём этом разобраться! А ведь ещё недавно я не очень-то и верил в привидения! Эх, если бы я тогда не струсил… Кстати, вы обратили внимание на даты? Родилась 1 ноября 19… года, погибла 31 октября 19… года – за день до своего дня рождения. В канун Дня Всех Святых. Слишком зловеще, чтобы быть просто совпадением. Расиэль захлопнул книгу: — В любом случае, день прошёл не зря. Мы выяснили, что Ювель действительно жила в Хорнбурге, что была единственным ребёнком в семье и что погибла, катаясь на лодке. — И что с того? – протянул Фран. – Ну жила, ну была, ну погибла. Такова жизнь. Однако это никак не объясняет, почему ей вдруг вздумалось вернуться в мир живых. — Наберись терпения, Фран, - отозвался Расиэль. – Всё выяснится в своё время. Ты как себя чувствуешь? Голова не кружится? — Всё хорошо, сем…, то есть Джил-сама. «Ну вот. Опять ошибся». — Ще-ще-ще! – принц засмеялся и протянул Франу руку.* * *
Спускаться оказалось ещё страшнее, чем подниматься, но, в конце концов, лифт всё же достиг первого этажа. Фран облегчённо вздохнул и отстранился от Его Высочества. Сразу стало как-то дискомфортно. — Добрый вечер, фрау Майер! – Расиэль первым заметил её, худощавую женщину в строгом синем костюме, которой с одинаковым успехом могло быть и немного за сорок, и немного за пятьдесят. Кружевной воротничок, забранные кверху и заколотые шпильками волосы, старомодный медальон на цепочке – типичный библиотекарь. Фрау Майер сурово взглянула на них поверх очков: — Тише. Пожалуйста, не шумите. — Простите, - хихикнул Фран. – Но, кажется, мы никого не потревожили. Так оно и было. К счастью, фрау Майер не расслышала последней реплики. — Надеюсь, вы расставили книги, как полагается, - строго сказала она. - А газеты разложили в обратнохронологическом порядке. Мне, знаете ли, стоило немалых трудов разобраться в этих материалах. — Разумеется, фрау Майер, - с вежливой улыбкой подтвердил Расиэль. – Вы не возражаете, если я буду иногда вот так приходить, без спросу? Фрау Майер поправила дужку очков. — Безусловно, Ваше Высочество, - сказала она и, к удивлению Франа, сделала перед Расиэлем книксен. - Заходите в любое время. Вы всегда отличались аккуратностью. Даже когда были ещё совсем маленьким мальчиком. Чего нельзя сказать о вашем брате, который пришёл всего пару раз и умудрился всё перевернуть вверх дном. Только, убедительно прошу, не позволяйте вашим друзьям без присмотра бродить среди стеллажей и брать книги. Нынешняя молодёжь, - фрау Майер удостоила Франа ещё одним суровым взглядом, - за редким исключением, такие варвары. Того и гляди, что-нибудь испортят. А ведь в нашем фонде много старинных и редких экземпляров. — Конечно. Не беспокойтесь, фрау Майер. Они вышли из библиотеки, спустились с крыльца. — Джил-самаа, - осторожно начал Фран. — Что? – рассеянно отозвался Его Высочество. — А что такое «обратнохронологический порядок»?