Фран (продолжение).
Глухой удар, сдавленный крик, но - увы! - на сей раз босс, видимо, всё же промахнулся. Мы (я, босс, Джил-сама и подоспевший к месту происшествия капитан Скуало) с сожалением проводили взглядами чёрную мантию, шустро удирающую вглубь парка. — Врой! Не верю! Мне-то он всегда попадает по темени! – возмутился Скуало. — А кто тебе сказал, что я не попал, мусор? – ухмыльнулся босс. И действительно, из кустов доносились довольно-таки отчётливые стоны. Скуало рванулся туда и выудил из барбариса помятого и окровавленного инспектора. Как выяснилось, бедолага тоже пытался задержать злоумышленника, но меткий бросок босса смешал все карты. Хорошо, хоть не убил. Кружка была тяжеленная…* * *
— Я здесь! - Киоко бросила взгляд в сторону двери и увидела машущую ей Хару. В своём платье цвета клюквенной пастилы, расшитом бисером и блёстками, с меховым боа на плечах, в шёлковых перчатках выше локтя, в ярко-розовом парике со стрижкой в стиле «боб» и с портсигаром в руке Хару и впрямь походила на любовницу гангстера из какого-то старого кино. По сравнению с ней облачённая в костюм Белоснежки Киоко выглядела довольно скромно, хотя и чрезвычайно мило. — Какая же ты Хару…, – прошептала Киоко. — Какая? — Красивая… — Вы с Ханой – тоже. Хана ведь Клеопатра, да? Грим просто фантастический. Глаза такие чёрные, будто ты воскресла из мёртвых! Девушки дружно рассмеялись и отправились на поиски знакомых, но отыскать им пока удалось только Франа, который, прислонившись к стене, пил молочный коктейль через трубочку. Белая рубаха с длинными рукавами и огромными помпонами вместо пуговиц, небольшой колпачок на резинке и нарисованная на щеке слеза – в этом костюме Фран выглядел, пожалуй, ещё печальнее, чем обычно. — И-и-и как вам мой модифицированный Пьеро-о на костыля-ях? — Фран, ты такой миленький. Такой хорошенький. Ну не грусти…, - Хару быстро поцеловала его в щёку и тихо добавила. – Хару срочно нужно кое-что тебе рассказать. — Так говори-ите… — Тсс, - зашикала Хару. – Только не здесь. Встретимся через десять минут у… — Фран! Уф. Ну слава Богу. Тут такое дело, - Леви возник пред ними, как гриб из-под земли (это сравнение подходило ему больше, чем вы думаете, поскольку он и в самом деле был в костюме гриба). Очень взволнованный, к слову сказать, гриб. — Леви-сан, а что это вы здесь делаете? Вы ведь должны… — Да-да, охранять Бела, - Леви обеспокоенно огляделся по сторонам. – Но дело в том, что он…* * *
…Фран скептически осмотрел раскачивающийся на тонком шнуре труп, щёлкнул пальцами и… Труп превратился в скрученное рулоном одеяло. — Иллюзия. Дверь вы, конечно, закрыть и не подумали-и… — Погоди, так он, что, выходит, сбежал?! – Леви был в ужасе. Ещё бы! Так не оправдать доверие босса. Ах, беда-беда! Франа, впрочем, беспокоило другое. — Или мы ошиблись насчёт Мармона, или я вообще ничего не понимаю, - сказал он тихо…* * *
…Праздник был в самом разгаре, когда на лужайке появился старый конюх Макс и что-то прошептал на ухо Расиэля. Его Высочество заволновался, попросил у гостей прощения и торопливо покинул лужайку. Через несколько минут снова появился Макс и что-то прошептал на ухо Оргельта. Теперь уже дворецкий заволновался, попросил прощения и скрылся из виду. Гости, которым надоело пить, есть и танцевать, поддерживали вежливую беседу, как вдруг… — Дамы и господа, - драматическим голосом объявил Оргельт. – Жеребёнок решил появиться на свет раньше, чем мы предполагали. Его Высочество просит учесть, что у Гефар [Gefáhr – опасность (нем.)] это первый жеребёнок, и что она нуждается в абсолютной тишине. Сразу наступило молчание, после чего гости шёпотом провозгласили тост, выпили за здоровье молодой матери и проследовали в помещение, где веселье, конечно, продолжилось, но уже без прежнего размаха…* * *
… — Фран-сама? – Курокава Хана поначалу, похоже, даже не могла понять, о ком, собственно, идёт речь, и тут её осенило. – Тот мальчишка что ли? Такой худенький зеленовласый в костюме Пьеро? Около получаса назад. Однако созерцали его мы недолго, ибо стоило лишь тому усатому мужику из Варии его позвать, как он тут же исчез в неизвестном направлении. Впрочем, как и Риохей. Ума не приложу, куда он мог подеваться. А ведь обещал провести весь вечер со мной… На девушек зарычала проходившая мимо горилла. Хару рассмеялась: — Жаль, что мы так никогда и не узнаем, кто это был. Тут разгуливают, по меньшей мере, пять горилл. Хотя, на мой взгляд, лучший костюм… Её голос потонул в децибелах «живой музыки». Перекочевавшие в зал из парка «Куноити» времени даром не теряли, заиграв хардкор. Публика откликнулась торжествующим рёвом. К подругам тем временем подошёл официант, и они взяли с подноса по фужеру шампанского. Оргельт последовал их примеру, но пить не стал, явно будучи чем-то взволнованным. — Смотрите, и Бэтмен здесь, - с улыбкой продолжала Хару, - а с ним женщина-кошка. Ну и когти у неё! А мне казалось, на свете нет ничего длиннее моих акриловых ногтей. Как всё-таки здорово, что нас сюда пригласили. Здесь так весело. Его Высочество просто мо-ло-дец! Ой, да что это с вами? Оргельт словно оцепенел. Хару обратила свой взор туда, куда предположительно и смотрел дворецкий, и в дальнем конце зала, там, откуда они только что ушли, увидела незнакомую девушку, среднего роста, светловолосую, в длинном кремовом платье в клетку с оборками на рукавах и подоле. Голову незнакомки венчал небольшой чепец…* * *
Фран.
…Освещённый тусклым светом денник. Красивая серая в «яблоках» лошадь корчится от боли, вскидывает голову, фыркает, сопит и ржёт. Девчонки-конюхи крепко держат её ноги и хвост, но главная роль в этой борьбе не на жизнь, а на смерть отведена Джилу-саме, правая рука которого почти по локоть ушла в утробу животного. — А это надо-олго? – шёпотом спрашиваю я. — Кто знает, - вздыхает Макс. – Но вообще-то Его Высочеству следует поторопиться. Ведь если в ближайшее время ему не удастся повернуть жеребёнка в чреве кобылы, мы потеряем обоих. Гефар сильная и выносливая, но долго не выдержит. Силы её на исходе. Волнуясь, переминаюсь с ноги на ногу (вернее с незагипсованной ноги на загипсованную). Я впервые присутствую при родах. Так вот, значит, как это происходит… Процесс длится долго. Очень долго [в дальнейшем Фран был крайне удивлён, узнав, что на самом деле прошло чуть больше часа]. Кобыла дрожит в изнеможении, и ржание её становится всё тише, всё слабее. Вздыхаю и складываю пальцы «замком». Если б я мог чем-то помочь, спасти. Заклинанием или… — Фран…, - голос Джила-самы доносится до меня, словно сквозь ватное одеяло. — А? Что? - открываю глаза. Джил-сама держит в руках два маленькие нежные ножки, и, кажется, собирается… — Фран, Макс, тяните жеребёнка! Бедная лошадь-мама настолько измучена, что еле дышит. Джил-сама всем своим весом наваливается на неё, обеими руками начинает усиливать родовые схватки, и всякий раз, когда он нажимает на живот кобылы, мы с Максом тянем жеребёнка. Вот показались ноздри, закрытые глаза, ушки, шея… Неожиданно всё пошло очень быстро, мы потянули сильнее, и… жеребёнок, мокрый, со странной угольно-чёрной шкуркой, оказался на соломе. Сразу началась беготня, суета. Новорожденного вытерли, и он поднял голову. Два огромных шоколадно-карих глаза удивлённо и недоверчиво смотрели вокруг. Я с умилением рассматривал это крохотное существо и упустил момент, когда Джил-сама поднялся с пола, вытер мокрое от пота лицо и окровавленные руки полотенцем и, шатаясь, пошёл к выходу. Его рубашка и брюки были заляпаны кровью, волосы влажными прядями прилипли к голове. Он будто только что вернулся с поля боя. Макс и девушки хлопали его по плечу, поздравляли с рождением жеребёнка, и Его Высочество, несмотря на усталость, светился от радости. — Джил-сама, я… — Не сейчас, Фран. Ты меня, конечно, извини, но мне нужно принять душ и… — Семпай сбежал… — Что?!* * *
…Провожу рукой по каменной стене. Камень холодный и гладкий на ощупь. И это хорошо. Довольно с меня всех этих фениксов и грифонов, драконов и горгулий - барельефы пугают, сводят с ума. Кажется, ещё немного, и эти создания оживут, набросятся, растерзают. Творения больного ума: виверны с извивающимися змеиными шеями, крылья и когти, черепа и кости, злобные оскалы и причудливые орнаменты, ползущие, как плющ, по каминным полкам, альковам, потолкам и лестницам. Но появился он, и мне сразу стало легче. По крайней мере, он точно существует, живой, тёплый, настоящий. Фран. Мой Фран. Осторожно нащупываю маленький выпуклый портрет внутри медальона. Хорошая работа, изящная резьба. Единственный минус – практически никакого сходства с оригиналом. Мастер явно перестарался, придав тонким, но простеньким чертам Франа выражение какой-то царственной горделивости и мужества, едва ли не надменности. А впрочем, что-то такое в нём и в самом деле есть, но не в осанке, а во взгляде, в глазах. Что-то такое, что внушает страх. С одной стороны, мне хотелось, ужасно хотелось, чтобы он был рядом. Слышать шаги, ощущать запах. С другой, я боюсь, что он видит меня насквозь, слышит мысли, знает планы. Боюсь и того, что не смогу его защитить. Он выглядит таким хрупким, таким ранимым. Ненавижу его! Ненавижу, наверное, также сильно, как и люблю. Любовь, ненависть, ревность – вот они, три компонента этой безумной смеси. Словно яичница с крем-брюле или сало в шоколадной глазури. Иными словами что-то настолько невероятное противоестественное и извращённое, что хочется как можно скорее с этим покончить. Да гори оно всё - синим пламенем! Синим пламенем… Синим пла… Ха! Какое верное замечание! Мне приходится вести двойную игру. А это тяжело, очень. Бороться с безумием, притворяясь покорной марионеткой. А вдруг что-то пойдёт не по плану? Ведь тогда я подставлю под удар не только себя, человека уже наполовину мёртвого, но и их, моих друзей, моих соратниц… Нервы. Натянуты! Как струны. Будто из-под пола или с потолка вот-вот потянутся чьи-то руки и начнут меня душить? Мне нужно заставить себя завершить начатое. Ещё немного, ещё чуть-чуть и всё будет кончено… Да, Бьякуран, да, я иду к тебе… Я иду к тебе… Закрываю глаза и прислоняюсь щекой к холодной каменной стене.* * *
За спиной Хару кто-то тихо ахнул. Фран. Лицо бледное. Глаза испуганные. Да что ж это такое происходит? — Джил-самаа, Ювель Гарц… — Знаю. Оргельт мне уже сообщил. Вот только…, - в этот момент Расиэль настолько понизил голос, что Хару смогла разобрать только отдельные фразы, - …здесь. Если это не шутка… — Да, но ведь для того, чтобы пошутить, надо было знать, как она выглядит! - возразил Фран. – А это известно ограниченному числу лиц. Мне, вам, семпаю, Оргельту и Хроме. Хроме… Она, правда, так и не сказала мне, кем нарядится, но упомянула светловолосый парик. М-может это она? — Сомневаюсь, что Хроме на такое способна, хотя… В этот момент Хару почувствовала, что кто-то тянет её за рукав. — Привет, Хару. Это я. Хроме. На Хроме было бледно-голубое платье с фартучком, пышной нижней юбочкой, кружевными панталончиками и полосатыми чулками. Завершал ансамбль качественный белокурый парик с подвязанными ленточкой, как у Алисы в Стране Чудес, волосами. В руках у Хроме был игрушечный белый кролик. — Привет, Хроме, - откликнулась Хару. – Фран, Джил-сама, вы только посмотрите, какая красавица наша Хроме. Вылитая Алиса. Фран обернулся. — Да, да, - запинаясь, пробормотал он. - Отличный костюм. Он попытался выдавить радостную улыбку, но взгляд невольно обращался к хрупкой фигурке в дальнем конце зала. — Как я и говорила – костюм в духе знаменитых иллюзионистов, - объясняла Хроме. – Дело в том, что примерно год назад Мукуро-сама… Нет, не Фран, а Франц. Франц Антон Кратцер, если быть точной. Вы о нём, наверно, не слышали… Известный в девятнадцатом веке врач и гипнотизёр, ну и иллюзионист, конечно. Так вот этот Кратцер, оказывается, долгое время жил в Великобритании и был знаком с Льюисом Кэрроллом. Да, да, с тем самым, что написал «Алису в Стране Чудес» и «Алису в Зазеркалье». Вот. И с тех пор Мукуро-сама помешан на Алисе… На Рождество я, например, была в костюме мыши Сони… Поэтому когда Джил-сама сказал, что Вонгола и Вария нарядятся персонажами Кэрролла, я… Хроме всё говорила и говорила, пылко и увлечённо, что ей было, в общем-то, несвойственно. Впрочем, Фран слушал он её вполуха, не вникая в смысл сказанного. Расиэль, кажется, тоже. — Хроме, прости, что перебиваю, но нам срочно нужно переговорить с одним человеком. Мы скоро вернёмся. Извини. — Что это с ними? – немного обиженно спросила Хроме. — Понятия не имею, - ответила Хару, вынимая из портсигара завибрировавший мобильный телефон. - Только они сами не свои с тех пор, как увидели ту девушку. — Девушку? Какую девушку? Хару обернулась, чтобы показать подруге незнакомку, но той уже и след простыл. — Странно… Вроде только что была здесь. Непонятный какой-то вечер. Все то появляются, то исчезают. А тут ещё…, - Хару бросила сердитый взгляд на экран телефона, - представляешь, пришла смс от Хаято, но почему-то пустая. И ещё одна. И ещё. А теперь «абонент недоступен»! — Ну-у… Может, он просто занят? – предположила Хроме. — Да, но ведь предупредить-то он мог! И зачем выключать телефон, когда я начинаю ему звонить? Хару рассержена. А Гокудера тем временем лежал на кровати в одной из спален, прикованный наручниками к изголовью и гадал, удалось ли ему отправить смс прежде, чем его телефон разлетелся вдребезги, или нет…Примерно за полчаса до этого…
Справедливости ради стоит заметить, что за рекордами Шамала Гокудера не гнался и выпил совсем чуть-чуть. Всего один фужер шампанского, после которого ему стало вдруг так «хорошо», что он и опомниться не успел, как уже тащил Хару вверх по лестнице на руках, словно Ретт Батлер Скарлетт О′Хару. Пинком ноги распахнул дверь в какую-то спальню. От Хару пахло ванилью и сливками, кокосовой стружкой и белым шоколадом. Мягко, приятно, однако… Стоп! Ведь Хару вроде предпочитает цветочные ароматы, а это больше похоже на… Синхронный щелчок замкнувшихся на запястьях пушистых наручников окончательно привёл его в чувство. — И-ши-ши-ши-ши! – странная девица (теперь уже было очевидно, что это никакая не Хару) медленно поднялась с широкого мягкого ложа и уселась в кресло, соблазнительно закинув ногу на ногу. – Хорошо лежишь. Живописно. Хоть картину с тебя пиши. — Бельфегор?! — Нет, слушай - ши-ши-ши! - бабушка Ноннон с острова Саппоро. Что за глупые вопросы. — Да что ты…?! — Не горячись, Хаято. Я, конечно, понимаю, что это был не лучший способ завязать беседу, но на данный момент ты, похоже, единственный, кому я ещё могу доверять…* * *
— Эм, барышня, можно вас…, - начал было Фран, как вдруг незнакомка обернулась, - спросить… — Спрашивай! О, вот так сюрприз! Привет, Фран, привет, Джил. Как вам мой костюм? Прелестен, не правда ли? Фран озадаченно оглядел незнакомку с ног до головы. — Семпай? – неуверенно спросил он. — И-ши-ши! Вот незадача! – Бельфегор раздосадовано рассмеялся. – Так я и знал, что ты догадаешься. А впрочем, ты всегда отличался сообразительностью, лягушонок. — Бел, что ты здесь… — Что я тут делаю? – Бельфегор пригубил шампанского и легонько похлопал брата по щеке. - Ну, допустим, если я тебе скажу, что чищу печную трубу, ты ведь мне всё равно не поверишь, уж я-то тебя знаю. Ши-ши-ши! Понятное дело, я здесь веселюсь. Пирожные ем, шампанское пью, музыку слушаю, танцую. Последний день моей свободы – чем не повод для веселья. А ловко же ты, однако, всё это подстроил! Браво, браво, Джил. Аплодирую стоя. Снова оставил всех в дураках. И моих коллег по Варии, и Вонголу, и босса, и даже маленького умненького лягушонка. А ты думал, я вот так запросто возьму и сбегу? Ну, конечно, думал. Иначе, зачем тебе было организовывать мой побег? Думал, сбегу, а на меня облаву устроят. Может, даже убьют при задержании. Или поймают и упекут в дурдом, где я буду чудесно проводить время в компании других психов до тех пор, пока под воздействием сильнодействующих препаратов в моей бедной больной голове окончательно не угаснет разум. Чудесный план. Шикарный. Я восхищён. И собрал ты нас здесь неспроста. Всё ложь! И твоя улыбочка, и якобы доброе ко всем отношение, и эти твои сюси-пуси с Франом, Скуало и прочими. Здесь твоя вотчина. Ты знаешь всё о потайных ходах и камерах видеонаблюдения, и электричество можешь выключать когда угодно с помощью специального пульта. Или я не прав? А сейчас я воспользуюсь одним прибором, и ты – ши-ши-ши! – будешь разоблачён! Хоп. Фокус-покус. В руке Бельфегора возникло странное устройство размером с мобильный телефон, но со шкалой, стрелкой и продолговатым цилиндрическим маятником на цепочке. — Бел-семпаай, а откуда у вас прибор для измерения экстрасенсорного потенциала? — Какой прибор? – переспросил Расиэль. — Только не делай вид, будто впервые его видишь! И-ши-ши! – однако, несмотря на то, что Бельфегор стоял к Расиэлю практически вплотную, стрелка даже не думала двигаться. Разве что немного подрагивала. Бел нетерпеливо пощёлкал по устройству пальцем. - Так. Не понял. Сломался что ли? — Погодите, семпаай. Так вы хотите узнать, есть ли у Джила-самы способности иллюзиониста? – догадался Фран. — Совершенно верно. Вот только он, похоже, не работает… — Не в том дело, - Фран отобрал у Бельфегора прибор и поднёс себе к щеке. – Видите, всё в порядке. А не работал он потому, что у Джила-самы просто нет таких способностей. Вот смотрите…, - он приставил устройство к руке Расиэля. - Ну да, слабые колебания имеются, но этого явно недостаточно. Согласно статистике, только один из пятисот тысяч человек появляется на свет с ярко выраженными экстрасенсорными способностями. Мне, конечно, жаль, семпаай. Но ваш братик ими не обладает. — Но как же так! Я ведь собственными глазами видел, как он превратил одеяло в… — …ваш труп? Эм, семпаай, а вы уверены, что это был Джил-сама? Ведь иллюзионист без труда может изменить и собственную внешность. — Уверен ли я! Да как тут можно быть… Цепь! Точно. Цепь. Или какая-нибудь вещь из того же металла, что и цепь Мармона. Обыщите его. У него должна быть… — Ну всё. Бел. Успокойся. Нет у меня никакой цепи, - Расиэль положил руку на плечо брата, но Бельфегор со злостью отпихнул её. — Не смей разговаривать со мной, как с буйно помешанным! Уж не знаю, что ты задумал, только явно ничего хорошего. А я ещё надеялся, что когда-нибудь… Впрочем, неважно. Мой брат мёртв. А ты… Ты… Всего лишь… Жалкая подделка! Голос Бельфегора прерывался, дрожал, язвительные нотки перемежались истерическими, а потом… Потом случилось то, чего не ожидали ни Фран, ни Расиэль, ни, наверное, сам Бельфегор. Фужер шампанского вдруг выскользнул у принца из руки, плавно, как в замедленной киносъёмке, спланировал вниз и разлетелся на кусочки с хрупким мелодичным звоном, а вслед за этим на полу распростёрся и сам Бел, бледный и прекрасный, словно принцесса, задремавшая в саду тёплым летним днём.На городском кладбище…
Две фигуры с лопатами в руках застыли на краю разрытой могилы возле только что извлечённого из неё гроба. Пара ударов, крышка слетела и… — Пусто, - безразличным голосом констатировал один из гробокопателей, освещая фонариком обитое красным бархатом нутро домовины. – Чего и следовало ожидать. — Вот тебе и: «Не верь глазам своим!», - рассмеялся другой…Фран.
— Едва… ик… успели! Я посмотрел в сторону входа и увидел вальяжно вплывающего в зал Шамала. Галстук сбился, в руке – бокал вина, никакого маскарадного костюма нет и в помине. В общем, типичный Шамал в типичном состоянии. — И как там наш… ик… пациент? С этими словами доктор отошёл в сторону, уступая дорогу двум санитарам с носилками. Мы с Оргельтом беспомощно переглянулись. — Погодите, так они здесь, чтобы… забрать семпая? — Ну да, - Шамал заулыбался. – И незачем делать такие мрачные лица. Мы ведь вроде обо всём… ик… договорились. Договориться-то договорились. Вот только я не думал, что это произойдёт так скоро. — А семпай…? — Спит. Я решил не рисковать и на всякий случай усыпил его с помощью своего москита-трайдента. Только теперь я разглядел на руке семпая маленькое красное пятнышко от укуса и вспомнил, как однажды, около года назад, во время одного из заданий, нас искусали комары, причём так качественно, что семпай после этого три дня ходил сердитый и злой, с опухшим лицом и расчёсанными руками. Бедный семпай… Словно сквозь туман наблюдаю, как санитары укладывают на носилки его худенькое тело, бесцеремонно, словно мешок с мукой. Подняли, швырнули. При этом пышные юбки задрались, позволяя увидеть сетчатые чулки, нежную белую кожу бедра и смешные короткие панталончики. Протягиваю руку, чтобы одёрнуть подол и тут, будто что-то ударяет меня по пальцам, крепко и хлёстко, словно разряд статического электричества. Вскидываю голову и встречаюсь взглядом с выразительными зелёными глазами санитара. Казалось бы, что тут особенного, мало ли на свете таких вот пухленьких зеленоглазых парней. Но смутная тревога закралась в сердце и не оставляла меня всё время, пока семпая выносили из замка и укладывали в машину. Даже заверения Шамала в том, что в «Отдохновении» (как называлась клиника) семпаю будет обеспечены «квалифицированная медицинская помощь и уход заботливого персонала» не могли заглушить беспокойства. А вдруг ему и правда станет только хуже? А что если… Мои размышления были прерваны чьим-то жалобным плачем. Сорвав с головы парик и закрыв лицо руками, Хару сидела на закраине одного их фонтанов и рыдала так горько, что я не осмелился к ней подойти.* * *
…Впрочем, не прошло и часа, как Бельфегор вернулся, на сей раз в костюме для верховой езды, на глазах у потрясённого Франа неспешно прошествовав через лужайку по направлению к конюшням…* * *
— Видишь его? — Да… Во-он там, за сараем… Джил-самаа, подождите меня-я! Но Расиэль не слушал, вихрем миновав двор и ворвавшись в конюшню. Слишком поздно. Оглушенные конюхи неподвижно распростёрлись на полу, а злоумышленник (в неизменной чёрной мантии с опущенным на лицо капюшоном) уже сидел в седле Номинала, проверяя, надёжно ли затянута подпруга. — О! Какие люди…, - незнакомец вскинул голову, рот растянулся в широкую, на пол-лица, улыбку. – Ваше Величество… — Бел, что всё это…?! - Расиэль шагнул вперёд, как вдруг что-то резко дёрнуло его за ногу и, протащив по соломе, вознесло над полом. — Из гроба восстал, а не поумнел ни на грош…, - холодный ствол поеденного ржавчиной мушкета упёрся в оголившийся живот Расиэля. – Только дёрнись, и ты труп. Хотя ты и так труп, если хорошо подумать. Незнакомец стянул зубами перчатку и провёл пальцем по одному из шрамов: — Навевает воспоминания, не правда ли? — Дж-ил…? — Да Джил, Джил. А теперь ме-едленно положи кольцо и коробочку на пол и отойди. Ты ведь не хочешь, чтобы это бедное израненное тело пострадало ещё больше? — Что? – удивился Расиэль и, только увидев застывшую в дверном проёме невысокую фигурку, понял, что эти слова адресовались не ему. А незнакомец продолжал: — Эта штуковина хоть и старинная, но стреляет ещё вполне сносно. Как думаешь, на что будут похожи его кишки, если я случайно спущу курок? — Не на-адо. Отпустите Джила-саму. Вам нужен я. — А вот это уже мне решать, кто мне нужен, а кто не нужен. Впрочем, ты прав, паж. Так что клади кольцо, коробочку и иди ко мне… …Лодка была полна воды. Ещё немного и…* * *
— А сейчас, - объявила Лена, - старинный русский романс…Окрасился месяц багрянцем, Где волны бушуют у скал. «Поедем, красотка, кататься? Давно я тебя поджидал».