Ключевая точка

Однако следующее утро никакой особой мудрости не принесло, как, впрочем, и несколько других. Армия, медленным растянувшимся едва ли на четверть хорны чудовищем, двигалась в сторону Тронко, ничуть не замечая скверного настроения своего блистательного Первого маршала. Зато, как и следовало ожидать, это настроение отлично уловил докучливый юноша, даже глядеть в сторону которого Рокэ было тошно. Однако сейчас, в отличие от прошлого раза, Дикон все больше помалкивал. Не случилось того доверительного разговора у костра, хотя сам костер был, и Рокэ все так же хмуро ковырял палкой почти прогоревшие угли. Два герцога просто молча сидели друг против друга, словно лелея возникшее между ними напряжение. Рокэ знал, что это в корне неправильно, что ему непременно нужно начать диалог с мальчишкой, найти путь к сближению, но… Как все просто и хорошо было после Дарамы… После предательства, когда Рокэ вышвырнул дрожащего и испуганного юношу прочь из столицы и королевства, маршал усилием воли запретил себе вспоминать о подобных трогательных моментах. Надо признать, ему почти удавалось если не вырвать с корнем воспоминания о том, что он чувствовал, стоя напротив Ричарда, в которого словно вселился дух бесшабашности и безумия, то уж точно загнать их в самый темный уголок обиженной, преданной души. Штандарт Адгемара был сбит на удивление точным выстрелом. Мальчишка ликовал… Такого счастья на лице своего оруженосца Рокэ прежде не видел, ни единого раза. И это счастье тонкой струйкой перетекало из восторженно орущего Дикона в самого Рокэ, согревая фантомную стылую точку под ребрами, заставляя застывшее там сердце биться живее и чаще, а губы сложиться в совершенно не язвительную улыбку. Алва поднял глаза на задумчивого Ричарда, который глядел сквозь огонь, думая о чем-то о своем и нервно теребил в руках стебель какой-то степной травы. Сколько времени прошло с тех пор? Не больше трех недель… Для Рокэ — целая жизнь, полная горечи, потерь и добровольного забвения. Вычеркнутые, безжалостно вырванные, казалось бы, с корнем воспоминания болезненно оживали, заставляя Рокэ закусить губу. Ведь он полагал, что успешно избавился от этого… Тогда, в тумане едкого пушечного дыма, восторженно смеющийся Дик смотрел на Рокэ с таким восхищением! Окделл словно светился изнутри. Рокэ, не в силах оторвать взгляд от перемазанного гарью лица Ричарда, подумал тогда, что, пожалуй, за всю свою жизнь он не встречал картины более пленительной. Подумал с поднимающейся из глубины его существа дрожью и почти испугался, когда понял, что собственная рука уже тянется к лицу Дикона. Стоило немалых усилий не коснуться щеки. Пальцы ласково зарылись в спутанные грязные волосы, небрежно растрепывая их. То еще можно было списать на внезапный порыв пьянящей радости от близкой победы… Дик не отшатнулся. Лучился улыбкой и глядел доверчиво. Рокэ, припомнив тот взгляд, едва сдержался, чтобы не выругаться. Для Ричарда со времен дарамского сражения прошло так мало времени и то, что Рокэ сотворил в Тронко… Сейчас Алве стали совершенно понятны возможные чувства, испытанные Диконом после грубости, которую он себе позволил, будучи в стельку пьяным. И нож, прижатый к горлу, не казался Рокэ теперь такой уж чрезмерностью. Пальцы маршала невольно потянулись к тому месту, где должен был появиться оставленный фамильным кинжалом Окделлов тонкий, как нить, след. Кожа в этом месте была совершенно целой. Ни единого намека на не сделанную еще царапину, но разве это что-то меняло? Той, не наступившей еще, ночью Алва обманул чужое доверие, растоптав только-только зародившиеся в Ричарде добрые чувства. Зато этот небольшой экскурс в прошлое сломал тщательно возводимые Алвой стены вокруг его реального отношения к Ричарду Окделлу и позволил понять, отчего у него появилась потребность в жестокой пародии на поцелуй. Эм… похоже, все обстояло даже хуже, чем выглядело прежде, в то время, когда Рокэ только покинул Лабиринт. После отравления ЭТО стало личным табу маршала, как и размышления на тему — почему он поставил Ричарда Окделла и Эмильену Карси в один ряд. — Квальдато цэра… — злосчастная палка со свистом отлетела в сторону, а хриплое, злое ругательство заставило Окделла вздрогнуть и поднять глаза на своего эра. — Вы ведь влюблены, юноша? — произнес Рокэ, вместо ответа на немой вопрос Дика ожидая уже слышанного однажды «Вы не вправе задавать мне подобные вопросы!» Зачем спрашивал? Да чтобы… Закатные твари… Просто для того, чтобы заглушить внутренний голос и заткнуть хоть чем-то оттаявший поток сдерживаемой ранее памяти. — Даже если это и так, — вдруг совершенно неожиданно ответил Ричард, нахмурившись, — какое это имеет отношение к вашему раздражению? — Простите? — Рокэ немного опешил. Разговор явно изменил русло. Неожиданно. — Какое отношения я или какие-либо мои чувства могут иметь к охватившему вас в последние дни раздражению? — Дик не сдвинулся с места, лишь упрямо вздернул подбородок. — А с чего вы взяли, что подобное отношение есть? — в свою очередь поинтересовался маршал, толком не понимая, куда его опять несет. А ведь они еще даже до Тронко не добрались! — Я не слепой и не совсем дурак… — ответил Дик. — Вы раздраженно шарахаетесь от меня в сторону, молчите, не удостаиваете меня не то, что добрым словом — даже насмешкой, к которой я, признаться, давно привык, и, в конце концов, сорвав зло на ни в чем не виноватой палке, задаете свой бестактный вопрос. Вы что, эр Рокэ, ревнуете? — Эм… — Рокэ на мгновение позабыл все свои горести разом. Сказать, что Ричард его озадачил, значит ничего не сказать. Все, на что маршала сейчас хватило, так это выдавить из себя только: — Не говорите ерунды, Окделл! — Ну слава Создателю, — знакомым язвительным тоном выдал Ричард, — а то я почти испугался… Что это? Неужели дерзость? — И все же, — не унимался Рокэ, — извольте ответить на мой вопрос. — Полагаю, что имею право на него не отвечать, — фыркнул юноша, поднимаясь на ноги, — это слишком личное, монсеньор. — Я ваш эр, я обязан знать, что творится в вашей голове, Окделл, — заявил Рокэ, про себя продолжая: «Особенно учитывая тот факт, что за ваше неблагоразумие я теперь могу расплатиться собственной». — Что-то я не припомню такого пункта в принесенной нами клятве, — фыркнул Дик, отходя от костра, и, когда Рокэ подумал, что на этом нелепый и неожиданный разговор окончен, юноша вдруг обернулся и с тенью улыбки на губах добавил:  — Доброй ночи, эр Рокэ.